"Злой ветер" - читать интересную книгу автора (Кейн Рэйчел)2Пол дал мне пять часов, чтобы выбраться из его Сектора. Не очень щедрый гандикап, но он знал возможности моего «мустанга». Чтоб избежать ловушек дорожной полиции, мне пришлось сбросить скорость на подъезде к Филадельфии, но пока еще лимит времени сохранялся. По моим подсчетам, я успевала покинуть Сектор Пола с получасовым запасом. У меня не было никаких сомнений насчет того, что Пол пошлет своего джинна наблюдать за мной. Поэтому, когда он материализовался – Джинн, которого я встретила в доме Льюиса, предпочитал традиционный образ. В отличие от него мой гость оказался более восприимчивым к современным веяниям моды. Это была молодая элегантная чернокожая женщина – будто с обложки модного журнала. Современная прическа, темные очки и ярко-желтый брючный костюм. Особенно мне понравился желтый лак для ногтей. Отличный штрих. Я умудрилась не съехать с дороги, хотя от неожиданности и дернула рычаг переключения скорости. – Ты переполошила кучу народу, – заметила Джинни (я окрестила ее так про себя). У нее было приятное, немного хрипловатое контральто, которое будило воспоминания о принятых порциях виски. – Не спорю, это довольно забавно, но лично мне добавило работы. Она сняла очки, и я заглянула в ее ярко-желтые глаза. Ни в одном ужастике мне не доводилось видеть таких пугающих и таких прекрасных глаз. – Я вижу Она прищелкнула языком: сухой звук, как стрекот насекомого. – А Пол не увидел. – Хранители сами не способны на это, – промурлыкала моя собеседница. – До тех пор пока мы по их просьбе не покажем. Но такой просьбы не возникает, поскольку они не знают правильных вопросов. Ах так! – Не хочешь снять ее с меня? – спросила я наудачу. – Тебе известны правила, – улыбнулась Джинни. – Мы не можем оказывать одолжения. Мы должны выполнять приказы своего хозяина. А ты не – А если б Пол приказал тебе снять ее с меня? – Не думаю, чтобы он пошел на такое. Принимая во внимание, что это убило бы меня, а он никогда бы не получил нового джинна. Она снова надела очки. – Ты уже начала разлагаться, – сообщила красотка. – Я чувствую запах от тебя – как от гниющей раны. – Еще чем-нибудь порадуешь? Она снова улыбнулась, показав при этом длинные клыки: – Была бы рада… Собираешься пересечь границу? – Если ты не будешь трепаться у меня под боком. Еще одна улыбка. – А почему бы мне и не потрепаться? Я могу делать все, что в интересах моего хозяина. Таковы правила игры. Хотя если б ты согласилась ехать помедленнее, то сделала бы наше путешествие более интересным. Для джинна она оказалась на редкость болтливой. Я решила удовлетворить свое любопытство, когда мы выехали на шоссе 1-95, ведущее к Филли.[19] – Ну что ж. Раз уж тебя сделали рабыней, будь сукой. – Рабыней? – переспросила она, отнюдь не выглядя уязвленной. – Но мы не рабы. – Нас так учат в школе. Она фыркнула и побарабанила длинным ногтем по стеклу моей Далилы. Я ревниво посмотрела, не осталось ли царапин. – Увы, дорогая, вас не обременяют знаниями. Джинны являются детьми Огня. Мы служим по необходимости. Так же и Огонь служит, пока скован, и пожирает, когда выбирается на свободу. – Какая свобода? Мне казалось, что вы – все ваше племя – обреченные, – прозвучало не лучшим образом, но я не смогла подобрать политкорректную формулировку. Она пожала плечами: – Огонь никому не служит вечно. Он всегда готов опалить руку, которую греет. Всем известно, что джинны являются редкостью. Драгоценным сокровищем. Человеку дается один джинн на всю жизнь. После смерти Хранителя его или ее джинн снова возвращается в обращение, получая нового хозяина. Я никогда не слышала, чтоб они освобождались. Джинни снова холодно улыбнулась мне: – Очень жаль, что тебе придется умереть. Ты мне, пожалуй, нравишься. Кстати, об одолжениях. Можешь задать мне вопрос. – Пол поручил меня убить, если я не покину его территорию? – Слабоватый вопрос, – улыбнулась она. – Подумай хорошенько. Тебя не интересуют секреты вселенной? Результаты лотереи? Может, желаешь узнать, что твой нареченный будет высоким темноволосым красавцем? Я задумалась. Дареному джинну в зубы не смотрят. – Где Льюис? – спросила я. Моя попутчица вновь сняла очки, и даже не глядя в ее сторону, я ощущала на себе давление ужасных и прекрасных глаз. Джинни являлась опасным питомцем. Великолепным диким хищником с кровожадными замашками, которого удавалось держать в узде только благодаря постоянному прикармливанию да еще неслабому магическому поводку. – Ты и сама знаешь ответ, – промурлыкала она. – В Оклахоме? Какого черта ему там делать? Она отвела взгляд в сторону. – Например, спасать кого-нибудь. Разве он не занимается этим постоянно? Рано или поздно за все приходится платить. – Может, нам удастся договориться? Помоги мне добраться до Оклахомы. Снова блеснули зубы. – Ты прошляпила свой шанс, Белоснежка. В следующий раз выбирай обувь умнее. – Ну хорошо. Забудем об одолжениях. Может, дашь какой-нибудь совет? – Не обижай своего джинна. – У меня нет джинна. Она пожала плечами: – Ты получишь его, если сумеешь выжить. Это тоже написано у тебя на лбу. – Подожди! – я почувствовала, что она снова готовится исполнить свой – В принципе могу, – согласилась она. – Время покажет, Белоснежка. – Мое имя Джоанн. – Белоснежка нравится мне больше. А я Рэйчел, – представилась моя собеседница и указала на себя неоновожелтым ногтем. Мне показалось, что они стали длиннее. Устрашающие зубы снова блеснули в улыбке. – Ну, говори. – Передай Полу, что я извиняюсь. И, несмотря ни на что, все равно люблю его. Рэйчел тактично пожала плечами: – Обычно я стараюсь не вмешиваться в любовные дела смертных. – Да ладно, мы просто друзья. – Это ты так говоришь, – парировала она, изящно изогнув брови. – Потому что не видела Пола после своего отъезда. Интересно. Ее замечание наводило на мысли, которым сейчас было не время. Трудно размышлять в ходе гонки на скоростном автомобиле. Рэйчел ударила ногтями друг об друга – снова сухой Я постаралась сдержать вздох облегчения. С филадельфийским Хранителем мы были не знакомы, поэтому вместо того, чтоб отправиться с официальным визитом, я с легким сердцем продолжала мчаться на своем «мустанге». Собственно, и мне, и Далиле требовался привал. Поэтому я свернула с шоссе на заправку возле входа в «Индепендент Холл». Позаботившись о своем мочевом пузыре и залив полный бак бензина, я отправилась на поиски приличной забегаловки, где можно было бы перехватить пару чизбургеров на дорогу. Мне казалось, что мои бедные мозги плавятся от усталости. Единственное, что мне хотелось, так это завалиться в мотель и наконец-то отоспаться. Тем не менее мысль о Поле не давала мне покоя – я воспринимала его угрозы весьма серьезно. Необходимо было покинуть Филадельфию вовремя. Мысль же о том, что Рэйчел присматривает за мной, являлась дополнительным побудительным мотивом. «Индепендент Холл» мог бы предоставить мне отличную возможность отвлечься и размять затекшие ноги, но я боялась привлечь еще одну молнию в толпу посетителей. Мне там все понравилось. Но запомнилось только одно: как Бен Франклин – маленькие очочки и все остальное прочее – сидел на скамейке и что-то читал группе абсолютно завороженных детишек. Ни при каких обстоятельствах я не хотела перенести свои проблемы в этот мир. Здесь ведь не подозревали, что где-то сидят люди, которые обеспечивают им и солнечный свет, и дождь. Так же как не знали, что эти люди ежедневно работают, пытаясь защитить их от неистовства земли и погоды. Их мир казался мне таким славным, хотя я и не являлась его членом. На выезде из города я исследовала линию горизонта и проверила метеорологические прогнозы. Ураган все еще был далеко, но двигался точно по моим следам. Не страшно: у Пола достаточно людей, чтоб об этом позаботиться. Я могу расслабиться и наслаждаться поездкой. Будем надеяться. До моего следующего надежного пристанища в Колумбусе предстояло ехать еще добрых семь часов. Придется пересечь десятки городков с Хранителями, которых я едва знала и которые вряд ли настроены дружелюбно. Сектор от Филли до Колумбуса принадлежал Рашиду эль-Омару, великолепному красавцу лет на семь-восемь постарше меня. Я слышала, что он очень консервативный и порядочный человек как в отношении работы, так и всего остального. Странное дело: почему-то все знакомые мне Хранители Погоды являлись консерваторами, в то время как Хранители Земли представляли из себя хиппи, монополизировавших либеральное мировоззрение. Хранители Погоды справа, Хранители Земли слева… таким образом, для Хранителей Огня оставалось место в центре. Моя подруга Эстрелла была Хранительницей Огня – когда-то давно, в лучшие времена. Но огонь – забавная штука. Как сказала Рэйчел, он всегда готов обжечь руку, которую греет. Пересекая границу Филадельфии, я ощущала, как напряжение свело все мои внутренности в тугой узел. Но вот табличка с название города осталась позади, и безбрежная Америка распахнула свои просторы. Все! Я вышла из-под юрисдикции Пола. Бросив взгляд в зеркало заднего обзора, я увидела Рэйчел, стоящую возле таблички. Пощелкивая веселенькими неоновыми ногтями, она провожала меня взглядом – невозможно желтых глаз. Затем помахала. Я содрогнулась. Купленный чизбургер оказался чересчур жирным, зато сытным. У меня не было пунктика по поводу холестерина: когда носишь Метку Демона на груди, нет смысла заморачиваться на этот счет. Вряд ли проживешь достаточно долго. Я чувствовала, как она перемещается, и непроизвольно постоянно прижимала ладонь к груди. Мне хотелось ее стереть, как обычную татуировку. Но Метка существовала преимущественно на эфирном плане, и с этим я ничего не могла поделать. Ощутив, как она пульсирует под моими пальцами (« На скорости восемьдесят миль я летела по шоссе 1-70 и как раз проезжала Гаррисберг, когда услышала полицейскую сирену. Поглядев в зеркало, увидела бело-красную мигалку у себя за спиной. Ну, совсем хорошо… Пожалуй, не стоит играть с ними в догонялки, рискуя попасть в вечерние новости. Я судорожно вздохнула и пристроила на место бутылку с кока-колой. Сбросила скорость и вырулила на обочину. Далила возмущенно рычала, недовольная задержкой. Как я ее понимала. Ладони у меня вспотели, пока я дожидалась копов. А они не спешили – добрые три минуты сидели в своем драндулете, наверное проверяли номера моего «мустанга» и ориентировки на меня. Если только они не являются Хранителями, то все должно быть в ажуре – на меня ничего нет. Я вытерла руки о колени и сидела, наблюдая, как они вылезли-таки из машины (каждый со своей стороны) и медленно, угрожающе направились ко мне. Я успела уже опустить стекло, и свежий весенний ветерок задувал в салон, принося с собой запахи полевых цветов. Мне не надо было заглядывать в зеркальце, дабы убедиться, что выгляжу я ужасно – да уж, под темно-голубыми глазами круги, никакой косметики, растрепанные волосы. Господи, как я тосковала по душу и чистой постели. Полицейский возник в моем окне так внезапно, что я даже заподозрила: а не хотел ли он, подобно Рэйчел, напугать меня? В его зеркальных очках отражалось мое мертвенно-бледное лицо, на котором застыло идиотское выражение. – Привет, – слабо пискнула я. – Пожалуйста, права, техпаспорт и страховку. Я протянула свои бумаги. Ни слова не говоря, он взял их, но смотреть не стал. – Вы из Флориды, мисс? – спросил он. Действительно, на машине были номера Солнечного штата,[20] но, насколько я понимаю, это не являлось преступлением. – Да, сэр. Из Санкт-Петербурга. – У-гу, – подозрительно хмыкнул коп. – Вы слишком сильно разогнались на своей малышке. – Сожалею, офицер. Она у меня слишком своевольная. Будто я когда-либо позволяла машинам куролесить! – Да уж, за такой штучкой нужен глаз да глаз. Машина чересчур мощная для… – уверена, он собирался сказать – Благодарю вас, сэр. Конечно, – ответила я, а сама прикидывала, не слишком ли быстро движется у нас над головой темное облако. Я могла судить лишь по отражению в его очках, но клянусь, там было облако… – Минутку, мисс. Полицейский отошел с моими бумагами. Я высунулась в окошко и попыталась определить, что же там, наверху, происходит. Позволила своему эфирному телу частично покинуть свою оболочку и воспарить. Сверху мне была видна собственная аура, сверкающая золотыми, фиолетовыми и красными цветами. Внутри копошилась Метка. Было похоже, будто у сердца пристроилось гнездо с червями. Затем я бросила взгляд вверх, сквозь хрустальную крышу моего «мустанга», и обмерла. Я смотрела прямо в жерло ада. То, что происходило над моей головой, противоречило всем законам природы. Это было искусственное, Да уж, что бы там, наверху, ни готовилось пасть на меня, падет оно с невероятной мощью. Коп снова чертиком выпрыгнул в моем окне. На этот раз я вздрогнула: на астральном плане он выглядел грубым, кособоким ублюдком. Не то чтоб совсем плохим, но связываться с ним не хотелось. Он просунул мне блокнотик – там следовало расписаться. Что я и сделала. Кажется, он что-то сказал. Кажется, я что-то ему ответила, после чего получила обратно свои бумаги. Мне нестерпимо хотелось крикнуть копу, чтоб он убирался в свое авто, но вряд ли меня бы поняли… Я зажала квитанцию в левой потной ладони, правой повернула ключ зажигания и аккуратно тронулась с места. Ехала осторожно, как по минному полю. Полицейские залезли в машину и сидели там, наверное, оформляя протокол. Слава богу… По крайней мере не поджарятся вкрутую на этом чертовом асфальте. Теперь мне надо было позаботиться о себе. – Тихо, милая, – уговаривала я Далилу. – Не торопись… Мы ехали, старательно соблюдая ограничения скорости. А над нашей головой висел ураган. Он все рос, закручивался и гулко стонал в своей дикой ненависти. Он следовал за нами. Я снова попыталась приглушить его, но его хозяин – кем бы он ни являлся – легко блокировал все мои попытки. Впереди у меня было семь часов дороги. Неужели ад собирается так долго ждать? Ураган следовал за мной как привязанный до самого Питтсбурга. Он и впрямь походил на воздушный шарик, прикрепленный к антенне моей машины. Канал погоды пребывал в тихой панике. Естественно, метеорологи, не владеющие астральным зрением, не могли предсказать развитие ситуации, но прогнозы их звучали зловеще. Черт, я-то После пяти часов, проведенных за рулем, я сидела мокрая как мышь и вся тряслась от изнеможения. Фактически мой «мустанг» бежал сам по себе, я же пыталась воздействовать на те силы, которые неуклонно вели ситуацию к надвигающемуся ужасу. Я ощущала попытки других Хранителей повлиять на ураган, но эта гадина лишь смеялась над ними. Мощная магия. Неодолимая власть погоды. Причем это и было задумано как пытка. Создатель урагана знал, что я попытаюсь остановить его детище, и наслаждался моей беспомощностью. Наверняка этот чертов ублюдок хохотал, глядя, как я мечусь, не зная, где и когда ударит беда. Снова вспомнился Пол. Может, если позвонить ему… или Рашиду… Но нет, они, конечно, уже и сами по уши в этом дерьме. И если до сих пор не найти решения, то вряд ли смогут помочь мне. И все же кто это сделал? Ведь кто-то пришел, насильно собрал воедино все компоненты и получил то, что не может уничтожить сообща целая команда Хранителей. Надо думать, этот кто-то является чертовски могущественным. Я попыталась найти ответ при помощи астрального зрения, но меня ждало горькое разочарование. Я не увидела поблизости никого. Вывод был ошеломляющим: ключевая фигура игры настолько сильна, что в состоянии управлять ураганом, не прибегая к путешествию в астрале и соприкосновению со своим детищем. Невероятно! И крайне пугающе. Кто же, черт побери, способен на подобное? Думаю, таких – раз, два и обчелся. Старшина Хранителей, члены Всемирного Совета… Льюис. И тут мне стало совсем плохо. Из-за скопившихся облаков мир за окнами машины померк и выцвел. Весна все еще пыталась сохранить свою веселость, но спрятавшееся солнце лишало ее красок. Птицы, как и я, направлялись на запад. Другие автомобили медленно тянулись цепочкой вдоль обочины. Их водители, похоже, спали на ходу. У меня же не оставалось выбора: я продолжала путь. Остановка в данной ситуации была равносильна самоубийству. Движение тоже. Бензин у меня кончится задолго до Колумбуса. Думай. Ты ведь Хранитель Погоды, гром тебя разрази, – может, не с самой лучшей репутацией сейчас, но тем не менее чертовски крутая в своем деле. Ладони у меня снова вспотели, я их поочередно вытерла и снова приложилась к бутылке. Горло так пересохло, что аж сипело. На соседнем сиденье по-прежнему валялся скомканный корешок от квитанции – я даже не разглядела его. Не до того. Если уж я переживу эту безумную гонку, то штраф от пенсильванских копов меня не опечалит. Помнится, еще в школе старый Йоренсон всегда говорил, что любую динамическую систему, в частности погодную ситуацию, можно развалить. Погода – явление хрупкое. Почти как карточный домик. Убери одну карту, и домик начнет рушиться. Главное – правильно спланировать это падение. Грамотное исполнение, учил он, не только устраняет угрозу, но и создает Может, вообще надо подходить к делу с другой стороны. До сих пор я пыталась атаковать непосредственно сам ураган, надеясь ослабить магию, которая его удерживает. А надо попробовать изменить его местоположение. Я потянулась за мобильником и одной рукой вызвала из памяти знакомый номер. Раскатистый голос Пола: – Что за шутки? Ты что, с ума сошла – звонить мне? Мне казалось, у нас с тобой уговор. – Послушай, я знаю, что ты следишь за этой штукой… – Ну да, ее центр прямо над тобой, – он говорил как-то стесненно, я даже подумала, что кто-то слушает наш разговор. – Ты помнишь, чему тебя учили: если валяешь дурака с погодой, то потом она сделает то же самое с тобой. – Это не обычный ураган, Пол. Кто-то движет им. – По мнению нашего «мозгового треста», кто-то – это ты. И они считают, что на сей раз ты хватила через край. – Блестяще, – вздохнула я. – Просто блестяще. Но ты-то знаешь? – Я просто сказал. Пришлось прикусить язык – в буквальном смысле этого слова. На губах смешался вкус озона и крови. Ураган над моей головой все усиливался – теперь он вертелся как шутиха. Остальные машины жались по углам, я катила посередине дороги одна, а впереди на горизонте показался очередной маленький городок. – Пол, мы теряем время, – сказала я. – Лучше помоги мне. – Мы пытаемся, черт побери. Но если это не твоих рук дело, то я уж не знаю, какого такого ублюдка. Сильнее него я в своей жизни не видел… – Нам надо объединить усилия. Я хочу, чтоб ты создал холодный поток прямо над вершиной урагана. Причем очень быстро и мощно. – Мы уже пробовали, – проворчал Пол. – Это не действует. – Попробуем еще раз. Я одновременно с тобой пущу горячий воздух понизу. Нам нужно подбросить этого сосунка вверх миль на двадцать, а потом начать вышибать из него дерьмо при помощи адиабатических процессов.[22] Все нужно провернуть в мезосфере, Пол, – чтоб оторвать его от источника питания. Иначе не сможем развалить его на части. На несколько секунд воцарилось молчание, затем Пол попросил: – Дай мне пару минут. – Все надо исполнить очень точно. – Я буду точным. Чувствуя, что он вот-вот повесит трубку, почти крикнула: – Послушай, у тебя есть связь с Рашидом? – Да. – Принеси ему извинения от моего имени и предупреди о «ножницах», – попросила я и отключилась. Таким образом, согласно нашему плану, я должна была сильно нагреть и подать воздух под ураган. Полу в это время полагалось обеспечивать вертикальный процесс, непрерывно подтягивая нашего подопечного в мезосферу. Там мы имели возможность работать с гораздо большими силами, пока ураган не развалится на части. Его нижняя часть как раз представляла наибольшую угрозу, разнося в клочья стабильность всего региона. Ветряные «ножницы» вполне вероятны – именно такие сшибают с неба самолеты. Отсюда мое предостережение Рашиду. Вняв ему, он вполне справится с разрушительными побочными эффектами. Цифровые часы на приборной панели, казалось, остановились. Потребовалась целая вечность, чтоб они перескочили на одну цифру. Минута. Я чувствовала, как над моей головой что-то происходит. Там собиралась мощь, и я не знала: то ли это ураган приготовился к сокрушительному удару, то ли Пол выстраивает свои силы в боевом порядке. В любом случае для меня это не обещало ничего хорошего. Циферблат отщелкнул еще одну минуту. Я потянулась, захватила воздушный поток и начала его нагревать… Скорее, скорее, надо сделать это так быстро, чтоб молекулы буквально разлетелись в разные стороны. Любой ценой. Ураган попробовал усилить давление, но он не мог работать на два фронта. Я чувствовала, как его затягивает в воронку холодного воздуха, созданную Полом. Он двигался через нижние слои, тропосферу,[23] стратосферу, все выше и выше. Дальше на сухих, прохладных пространствах мезосферы движение замедлилось. Моему врагу – не знаю уж, он это или она – придется приложить к своему детищу немалую энергию, чтоб сохранить его целостность. Эквивалент мощности пятнадцати-двадцати атомных реакторов. А уж опустить его обратно будет почти невозможно, принимая во внимание колонну теплого воздуха, которую я воздвигла. Теплый воздух всегда побеждает холодный, дай ему хоть немного времени. Элементарная аэродинамика. Я почувствовала момент, когда мой враг отвел свои силы. Казалось немыслимым, чтоб такой крупный ураган развалился, но тем не менее это произошло – разлетелся вдрызг, как гриб-дождевик. Без магии, которая удерживала его, он превратился просто в воду и газ. Давление в моей голове стало уменьшаться. Легче, легче… все, прошло. Раздался телефонный звонок. – Ты была хороша, – сообщил Пол. – Ты тоже. – Но я не могу изменить принятое решение, детка. Обратно не возвращайся. – Я и не надеялась. Не волнуйся – я больше не твоя проблема. От его короткого смешка что-то внутри меня потеплело. – Ну и денек. Я едва успела положить трубку, как первый порыв ветра ударил в бок машины со скоростью пассажирского экспресса. Меня буквально сдуло с дороги. Я бросила все силы на колеса, «мустанг» взвыл, пытаясь сохранить сцепление. Но дорожное покрытие, казалось, превратилось в лед или масло. Мы продолжали скользить. Мир накренился и, С размаху я врезалась в сухую землю, подняв фонтан пыли, и услышала глухое А затем какая-то сила поймала меня и снова вернула в устойчивое положения. Колеса со всего размаха шлепнулись на землю. Из меня, казалось, вышибло дух. Но если не считать потерянного протектора, похоже, мы обе не пострадали. Бедняжку Далилу всю трясло. Меня тоже. Я заглушила двигатель, опустила горящий лоб на руль и судорожно хватала ртом воздух. Теперь к призракам хот-догов в нем добавился еще и запах страха. Но, боже, каким же вкусным казался этот воздух! – Прости, детка, – шептала я Далиле. – Мне показалось, мы обе с тобой одной ногой на свалке. Через секунду я припомнила все остальное. Это глухое О господи, я сбила человека… В каком-то безумии я рванула с себя ремень безопасности. Кто-то постучал в окно. От резкого движения я чуть не вывернула себе шею и увидела тень… Большую, темную, угрожающую. И набрала воздух в легкие для пронзительного крика. Затем моргнула, и тень превратилась всего-навсего в парня. С темными волосами, нуждавшимися в стрижке, и глупыми круглыми очками, в которых отсвечивало солнце. Славное лицо. Смешливые морщинки вокруг глаз свидетельствовали, что парень старше, чем показалось мне с первого взгляда. Он был одет в залатанный тренч[24] цвета хаки, который почему-то наводил на мысли о первой мировой войне. Либо парень являлся поклонником старомодного стиля, либо мог себе позволить лишь модели от Армии Спасения. Я опустила стекло. – Вы в порядке? – спросил он и поправил лямку рюкзака на плече. Ага, понятно. Один из тех типов, кто любит тусоваться на дороге. Бездомный по собственному выбору, а не в силу обстоятельств. Славный малый в поисках приключений. На этот раз, черт побери, он их нашел. – Да, со мной все хорошо, – прохрипела я и откинула прядку жирных раскрутившихся волос с лица. – А вы как? Я вас не ударила? Никаких следов от колес или еще что-нибудь? Он покачал головой. В ухе блеснула сережка. Я попыталась припомнить, какое ухо означает принадлежность к геям. Затем решила, что это, может быть, всего-навсего выдумки – так сказать, городской фольклор. Парень улыбался мне особой теплой, вовсе не безразличной улыбкой. Точно. Либо все это – чушь собачья, либо серьга у него в гетеросексуальном ухе. – Что вы скажете о погоде? Какое-то безумие происходит, – заметил незнакомец. Да уж, представляю себе… облако, поднимающееся со скоростью товарняка, и там, наверху, разлетающееся на клочки – будто сам Господь двинул по нему кулаком. А тут еще Далила, несущаяся на максимальной скорости и вылетающая на обочину подобно несчастному оленю, сбитому в авторалли «Наскар». Такое не каждый день увидишь, даже если ты бывалый бродяга. – Я уж подумал, что это нам Божья кара. Я обратила внимание на его – Вот как? Плохая погода? А я и не заметила. Парень снова вскинул рюкзак на плечо, будто он сползал, и кивнул, выпрямляясь. – Будьте осторожны. Слишком красивая машина, чтоб найти свой конец в грязной канаве. Не говоря уж о ее хозяйке. Галантный комплимент от истинного мужчины – в первую очередь моей машине. Почему-то именно это меня подкупило. Я больше не ждала от него подвоха. Более того, общество дорожного бродяги, пусть даже он покуривает травку и стремится к единению с природой, казалось мне предпочтительнее долгих бесед с моим автомобилем во время этой безумной гонки. К тому же у него была такая приятная улыбка… Я провела беглую инспекцию астрального плана. Там не оказалось никаких неожиданностей: ничего особо темного или яркого. Просто обычный старина Джо Нормал. Поэтому я приоткрыла дверцу машины и бросила в удалявшуюся спину: – Вас подвезти? Он приостановился и оглянулся. Глаза у него были очень темные, но какие-то теплые и земные, что ли. Если б требовалось связать его с определенными временем года, я бы выбрала осень. – Может быть, – ответил он. – Чертов рюкзак слишком тяжел. Сколько возьмете? – Ничего. Его брови дрогнули, будто собирались взлететь вверх. – За ничего не получаешь ничего. – Ну, тогда скажем: удовольствие от общения. Я почувствовала себя оскорбленной. – Неужели я похожа на цыпочку, чье хобби – цеплять грязных парней на дороге? – Нет, – ответил он, но при этом остался совершенно невозмутимым. Было в нем что-то от дзен-буддиста. – И чтоб внести ясность – у меня возражение против «грязных». Я принимал ванну. Подождав, пока парень пристегнется, я тронула с места Далилу. Солнечный свет пробивался сквозь ветви деревьев, покрывая дорогу яркими солнечными пятнами. Мягкий западный бриз шелестел листвой. Легкий, прохладный ветерок врывался в открытое окошко и отбрасывал мои волосы с разгоряченного лица. Это было приятно. – Пусть не грязный, – согласилась я наконец, – но нечесаный. – Я кажусь вам нечесаным? – Ну, может, слегка неряшливым. – Неряшливость я признаю. Подняв на парня глаза, я увидела, что он посмеивается. Я тоже рассмеялась, возможно несколько истерично, что отнесла на счет страха и переутомления. Перевела дыхание, вытерла лицо. – Между прочим, меня зовут Дэвид, – сказал он. – Джоанн. – Сколько времени вы уже на дороге? – Я же двигаюсь в нужном направлении, не так ли? – возразила я. – Думаю, примерно тридцать шесть часов, но уже не уверена. – Спали? – Совсем немного. – Вы понимаете, что вести машину в таком состоянии небезопасно? – Боюсь, останавливаться еще хуже, – сказала я и сама удивилась – зачем? Я редко кому-либо доверяю, особенно обычным, земным людям. Дэвид все так же спокойно кивнул и выглянул в окошко. – А как долго – Да вот, до сегодняшнего дня. Мне это нравится. Здесь так красиво, – он кивнул за окно, где окрестности пролетали со скоростью движения «мустанга». – Я считаю, всем следует выходить на какое-то время в мир. Хотя бы чтоб разобраться, кто они такие. И почему. Для меня это звучало чересчур философски и новомодно, но какого черта! Я же не отрицаю, что я циник. – Благодарю покорно, но я предпочитаю водопровод, готовую еду и надежное отопление в любое время года. Природа – это, конечно, здорово. Но не думаю, что она нас слишком любит. – Природа любит нас, – откликнулся Дэвид. – Вот только не желает подтасовывать колоду для одного из участников. А мы ждем от нее именно этого. На самом деле у тараканов те же шансы, что и у нас… с их точки зрения. И мне это кажется честным. – Но я не хочу быть честной. Я хочу выигрывать. – А никто не выигрывает, – сказал он. – Или вы не смотрите канал «Дискавери»? – Скорее являюсь поклонницей комедий. И не говорите мне, что в своем рюкзаке припрятали маленькую хибарку с кабельным телевидением. На его физиономии расплылась широкая улыбка. – Нет, но иногда я останавливаюсь в мотелях. Знаете, чтоб помыться и поспать в постели для разнообразия. А вы имеете что-то против канала «Дискавери»? – Предпочитаю платный канал для взрослых. Единственно приемлемо. Странное дело, теперь я чувствовала себя менее сонной и одурманенной усталостью, чем до появления парня в моей машине. Может, раньше действительно не хватало приятной компании? Плюс ко всему легкий, ни к чему не обязывающий флирт всегда помогал мне разгонять кровь. Дэвид смотрел на меня с улыбкой, которую можно было бы назвать циничной, если бы не мягкий взгляд темных глаз. – Реальная жизнь всегда интереснее, – произнес он. – Никогда не знаешь заранее, что произойдет. А произошло следующее: мы ехали еще тридцать миль под ясными, безопасными небесами. Я наконец успокоилась и приняла решение сделать короткую остановку в местечке с названием «Еда и Бензин у Чокнутого Эда». Заправлял делами сам Эд. Уж не знаю, насколько он был чокнутый, но по части скупости этот парень лишь немногим уступал биржевым спекулянтам. Готова поспорить: в свое время он отправил на тот свет не одного потенциального грабителя. Дэвид сохранял вежливое спокойствие во время общения с этим монстром и сразу же вышел со своей добычей – сырными рогаликами, шоколадкой и диетической колой. Очевидно, стремление ко всему природному не обязывало его есть натуральные – или хотя бы частично натуральные – продукты. Залив полные баки Далилы, я поерзала пальцами в своих туфлях на высоком каблуке – о мучение! – и поинтересовалась у Чокнутого Эда, нет ли где поблизости одежного магазина. Таковой сыскался и назывался он пассажем. – Пассаж, – эхом повторила я и поскорее убралась подальше от неприятного хозяина. – Интересно, насколько грандиозен пассаж в таком городишке, как этот? Я б могла еще понять «Вэларт» – такие магазины есть повсюду, где собирается хотя бы десяток жителей. Но пассаж… Дэвид ничего не ответил, только ткнул пальцем в дорожный указатель прямо у нас по курсу. Он гласил: «ТОРГОВЫЙ ПАССАЖ ГРИНХИЛЛА – КРУПНЕЙШИЙ В ПЕНСИЛЬВАНИИ!» Странно, по моим подсчетам, мы почти уже выехали из этого штата. – О, – откликнулась я. – Ну тогда, наверное, довольно большой. И мы свернули в указанном направлении. Сказать Это порождало некоторые сомнения. Ведь обычно после пары лет бродячей жизни все пройденные мили отпечатываются на лице человека. Про Дэвида ничего подобного нельзя было сказать. Тем не менее. Я снова проверила его астральный образ. Никакой угрозы, абсолютно безмятежное впечатление. – Мне тут кое-что нужно, – пояснила я, – из одежды. Какое-нибудь барахло. Ты можешь пока поболтаться по продуктовому рынку. Если хочешь, можешь съесть что-нибудь питательное, для разнообразия. Я угощаю. Мы, собственно, стояли перед этим самым рынком, бурлящим и шумящим почище цирка Барнума и Бейли. Даже самый придирчивый покупатель мог найти все, что душа пожелает, в этом лабиринте пластика и красок – от гамбургера до китайских приправ, от карри до пирога со свининой. Я протянула Дэвиду двадцатидолларовую банкноту и предложила: – Побалуй себя чем-нибудь. Встретимся через час. Если я тебя не застану, буду считать, что ты нашел другого попутчика. Идет? Он без возражений засунул купюру в карман и кивнул: – Я буду здесь. Не забудь про меня. Не знаю, не знаю… Уже поднимаясь по эскалатору, я оглянулась и обнаружила, что он по-прежнему стоит и смотрит мне вслед. Неоновая реклама отражалась в его круглых очках. Затем Дэвид повернулся и побрел прочь сквозь толпу. Полы его пальто элегантно колыхались на ходу. Нет, этот парень действительно нечто. Вот интересно только, что именно? Какого дьявола я вообще его подобрала? Хотя, пожалуй, вопрос следует ставить иначе. Девушка имеет право на минутную слабость, когда речь идет о привлекательном, таинственном незнакомце, но вот дальше… Ч-черт, почему я до сих пор вожусь с ним? Я решила, что, покончив с покупками, я выскочу через боковой выход и оставлю своего попутчика наедине с его проблемами. Черт, я сделала больше, чем должна была: бесплатно подвезла, подкинула двадцатку. Что, разве не так? Пора заняться собственными делами, которых у меня по горло. Да, точно. Так я и сделаю. Эскалатор доставил меня на следующий уровень – в царство одежды. Чего тут только ни было: дешевые шмотки, попсовые прикиды, элегантные наряды и костюмчики, которые бы даже моя бабушка отвергла как слишком пуританские. Я остановилась у прилавка с названием «Фиолетовый бархат» и решила, что он достоин внимания хотя бы за такое романтическое имя. Хитом нынешнего сезона, как я выяснила, являлся лиловый цвет – ну ладно, пусть не нынешнего, а прошлого. Все-таки это был торговый пассаж и сюда сгружали товар, не проданный в бутиках. Но и не важно… Мне нравится лиловый цвет. Еще больше я торчу от лилового бархата, а не слишком-то теплая весна ставила во главу угла удобство, а не моду. Через полчаса я вышла из примерочной, одетая в хиповские штаны лилового цвета, белую кружевную блузку и расклешенный жакет, намекающий на эдвардианский стиль. Все, начиная с нижнего белья до этого жакетика, было новым и таким классным! Я почувствовала себя почти секс-символом. Расплатилась, прихватила с собой два пакета, в котором лежали еще два комплекта шмоток и шикарная атласная пижама лилового цвета. Я блаженствовала в новых удобных туфлях – на низком каблуке, но невероятно стильных. Ненадолго зашла в отдел гигиенических принадлежностей и запаслась по уши тампонами, зубной щеткой, пастой, стаканчиком для полосканий, косметикой; а также – хорошая девочка-скаут всегда должна быть наготове – упаковкой презервативов. Не очень оправданное действие – ведь я решила избавиться от Дэвида. Так что данное приобретение подождет до лучших – о-ох! – времен. Да ладно, убеждала я себя, плюнь ты на этого парня. В таком прикиде ты найдешь ему замену еще до того, как проедешь до конца эскалатора. Я купалась в этих приятных мыслях, когда вдруг волосы у меня на затылке зашевелились и появилось четкое ощущение: что-то не так. Снова погода? Да нет, быстрая разведка, произведенная с помощью астрального зрения, убедила меня, что с этой стороны все в порядке. Беда подкрадывалась с другой стороны. Я не могла ни сформулировать причину своей тревоги, ни отделаться от нее. Что-то было не так. Прямо здесь, в гуще снующей толпы. Среди этих прилавков, где деньги исчезали быстрее, чем в Лас-Вегасе. Что-то происходило с воздухом, определила я. И это не было связано с погодой… Внезапно я почувствовала дурноту. Ну, это уж совсем непонятно. Еще несколько секунд назад я ощущала себя просто великолепно в своем лиловом бархате, готовилась покорять мир, а вот теперь едва держалась на ногах. Я отыскала свободную чугунную скамейку в викторианском стиле и уселась в тени карликовых сосенок. На фоне далекого неба они выглядели совсем ненастоящими, но крохотная пичуга – зяблик, неизвестно как сюда залетевший, уселся на одну из веток и рассматривал меня своими глазками-бусинками. Он издал резкий чирикающий звук, который до меня донесся как-то глухо и смазано, будто я находилась под водой. Затем расправил крылышки и улетел. Дурнота нарастала. Звуки меркли и куда-то отодвигались. Я по-прежнему не понимала, что со мной происходит. Попробовала дышать быстрее, но какая-то часть моего сознания, совсем уж сорвавшаяся с привязи, визжала, что все плохо, плохо, плохо… Я все еще пыталась совладать с этим паникером в своей голове, когда почувствовала, что мир переворачивается, и боком повалилась на скамейку. Под щекой холодное крашеное железо. Приятно. Как же я устала… Вокруг стали собираться люди. Их губы шевелились, но до меня не доносилось ни звука. Мне не хватало воздуха, я жадно и часто хватала его ртом. И тут совсем близко от лица я увидела свою руку: ногти у основания приобрели нежный голубой цвет. Все это напоминало… напоминало опыты в школе. О боже, я не могла дышать! Вернее, не так: я-то дышала изо всех сил, но мне нечего было И тут я припомнила, так же ясно, как будто это сейчас происходило на моих глазах: я уже участвовала в этом прежде. Правда, в другом качестве. Не объекта, а экспериментатора. Я проделывала подобное с лабораторной крысой. Помнится, тогда я удалила весь кислород из воздуха, окружавшего ее, и получила этакий пузырь, наполненный ядовитой углекислотой. Образовалась стопроцентная ловушка: куда бы зверек ни бежал, как бы ни пытался прорваться сквозь смертоносную оболочку… Тогда я не допустила ее смерти. Отработав новые навыки, я проколола пузырь, и крыса – белая шерстка, розовый носик… смешно, как запоминаются подобные вещи, – шмыгнула прочь. К сожалению, мой мучитель – кем бы он ни был – не собирался давать мне такой шанс. Соберись, черт тебя побери! Мой мозг пульсировал бесполезными вспышками, посылая истерические сигналы бедствия. В глазах у меня плыли цветные пятна. Затем возник образ матери – чрезвычайно реальный, но огромных размеров. За ней – Далила, волчком крутящаяся на дороге. Льюис на земле – лицо все в крови – он тянулся к последнему источнику спасения. Я обнаружила, что перестала дышать и никак не могу заставить себя это делать. Что-то было не так. Но что же именно? И вдруг совершенно четко, как колокол в ночи, раздался голос матери: Йоренсон. Тоже разочарованный. Стоящий в классе и вынужденный выслушивать мой неправильный ответ. Я никак не могла вспомнить. Слишком темно было вокруг. Кромешная тьма. Ночь была теплой, но абсолютная безлунной и беззвездной. Хотя нет… Какой-то коридор. И что-то в конце его. Я начала двигаться по этому коридору, совершенно не ощущая движения. Там, в конце, был свет, и свет, и… Вот я снова сижу на скрипучей школьной скамье. В классе смутный запах «Пайн-Сол» и мела. Йоренсон как-то нервно, по-девчоночьи одергивает свой твидовый пиджак и задает мне вопрос. Я не понимаю, о чем он спрашивает, и ощущаю нарастающую панику – она накатывает, как ураган на побережье. Я должна понять, должна! Учитель бросает на меня разочарованный взгляд и отворачивается к доске. Он перемещает молекулы воздуха, мел скрипит. Я была одна в классной комнате: осталась после уроков. Коррективная теория погоды. Ответ неверный. Я никогда не смогу… На доске. Ответ находился на доске. Все, что мне надо было, – это… это… По краям доски возникли хрустальные, переливчатые искорки. Они разрушили, сожрали и доску, и ответ на ней. Снова вокруг темнота, поглотившая путь к моему спасению. Нет. Я протянула руку, химическая конструкция на доске обрела цвета: красный, синий, желтый. Изображение стало подвижным, трехмерным… Я откинула элемент, который казался явно лишним, – желтая гроздь, прилепившаяся не к месту на ветку, – и заменила его таким же синим. Так, еще. Быстрее. Проделать то же самое с тысячами таких же вращающихся моделей, миллионами, миллиардами. Работала не моя рука – мое сознание, я сама. Йоренсон отвернулся от доски, аккуратно положил мел и улыбнулся мне. …и сладостный воздух внезапно пошел в мои легкие. И еще, шум. Господи, какой шум стоял вокруг: звук голосов, шарканье подошв, крики… В пассаже царила страшная суматоха, откуда-то на всю громкость гремела музыка – она била по ушам. О сладостный, прекраснейший хаос! Я жадно глотала воздух, глоток за глотком, прислушивалась к гулко бьющемуся сердцу и думала: Кто-то поддерживал мою голову. Я подняла взгляд, сфокусировала его и увидела Дэвида. Он был смертельно бледен, я чувствовала, как тряслись его руки. Очки почему-то отсутствовали, и лицо выглядело совсем по-другому. Сильнее. В глазах поблескивали рыжевато-медные крапинки. – Привет, – прошептала я. Он открыл было рот, но так ничего и не сказал. Кто-то шлепнул мне на лицо кислородную маску, в которой я теперь совсем не нуждалась. Забавно, но ощущение близкой смерти вызвало у меня жуткий голод. В обществе Дэвида я сидела за столиком на продуктовом рынке и поглощала грандиозные порции самой разной еды: говяжье жаркое, шафрановый рис, лепешки. И запивала все огромными количествами минералки без газа. Дэвид с молчаливым ужасом наблюдал за мной. Собственно, он не произнес ни слова за все то время, пока длилась суматоха с появлением парамедиков и долгими спорами, перевозить меня в больницу или нет… он ни разу ни с кем не заговорил. Просто стоял, сжав руки, среди всей этой кутерьмы и молча глядел на меня. А меж бровей у него залегла складка. И это было чертовски мило с его стороны. Мне пришлось подписать протоколы и отказ от подачи каких-либо жалоб, а также выслушать кучу мрачных предсказаний по поводу квалификации местного доктора, прибывшего в компании с представителем страхового общества. Когда все это наконец закончилось, я сграбастала Дэвида за локоть и простонала: «Умираю от голода». Последовала прогулка в кафетерий, заказ и поглощение пищи… А он Теперь, когда я сделала последний глоток из бутылки и старательно подобрала оставшиеся оранжевые рисинки с тарелки, он склонился ко мне и спросил: – Закончила? – Полагаю, да, – ответила я, отправив в рот последний кусочек «наана»,[25] облизала пальцы и воспользовалась напоследок салфеткой. Окружающие по-прежнему наблюдали за мной: то ли наслаждаясь моим бархатным костюмчиком, то ли ожидая, что я снова свалюсь наземь с пеной у рта. Должно быть, эксцесс со мной являлся самым волнующим событием со времени рождественской службы. Дэвид тоже посматривал на меня с опаской. – Не хочешь объяснить, что происходит? – Да как тебе сказать, – пожала я плечами. – Слушай, не обижайся, но думаю, тебе лучше забрать мою двадцатку и поискать себе другую машину. Не то чтоб ты был мне неприятен, но… – С тобой снова может что-то случиться? Да уж. Причем, вполне возможно, прямо во время гонки на Далиле. Или в следующий раз мой преследователь может заключить в смертельный мешок моего попутчика – просто чтоб отвлечь мое внимание, пока он достанет очередной сюрприз из свой волшебной шляпы. Кто-то – Если снова случится припадок, тебе понадобится помощь, – сказал Дэвид. – Кроме того, у меня впереди долгая дорога, и мне бы не помешало хоть немного прокатиться. Серьезно. Такое впечатление, что тебе тоже еще ехать и ехать. – Да? – это была первая информация, пусть и косвенная, которую он выдал о себе. – И куда же ты направляешься? – В Феникс, – ответил он. – Мой брат попал в беду, и мне надо добраться к нему. Я углядела еще одно зернышко риса и наколола его на вилку. – И как его звать? Дэвид помедлил, затем ответил, глядя в сторону: – Джозеф. – Прямо как в Библии.[26] – Мы из очень религиозной семьи. Я отодвинула поднос и сложила руки на столе. Они больше не дрожали, что уже было хорошо. И меня покинуло ощущение чего-то происходящего вокруг. По крайней мере ничего сверхъестественного. Обычная жизнь – куча орущих детей, спорящих взрослых, музыка из динамиков магазина и непрерывный поток болтовни на самых разнообразных языках. То, что меня едва не убило, не принадлежало этому миру. На сей раз мой враг проявил завидную аккуратность, метя прямо в меня. Но впредь я буду уже настороже, и ему не представится такой прекрасной возможности. В следующую свою попытку он может оказаться куда более неряшливым. Непозволительно находиться в гуще невинных людей, когда это случится. – Феникс, ясно, – повторила я. – Послушай, я не шучу. Находиться рядом со мной небезопасно, понимаешь? Объяснение можешь придумать сам: эпилептические припадки, одержимость демонами, отравляющее воздействие, зависимость от мафии. Суть не меняется – находиться в моем обществе чревато последствиями. Так что прояви благоразумие: купи билет на автобус, сядь на коммерческий рейс, возьми напрокат машину или иди пешком. Прямо сейчас, не откладывая. Дэвид серьезно посмотрел на меня через синий пластиковый стол. За его спиной светящийся неоновый попугай венчал мозаичную колонну. Выглядел он довольно блекло – птичка в зимней гамме. – Насколько серьезно твое предупреждение? – спросил мой приятель. – Как сердечный приступ. Подумав, он кивнул и бросил короткое: – О'кей. Нормально. А, собственно, чего я ожидала? Споров? Героических порывов? Уверений в бессмертной любви и безусловной верности? Черт побери, он же дорожный бродяга, просто парень, который напросился в попутчики. Симпатичный, не спорю, но все же игрок не моего уровня. И все же… Я не ожидала, что парень просто скажет «о'кей» и быстренько свалит. Без лишних слов. Выглядело это как-то обидно. Ну, на деле все, конечно, произошло не так быстро. Дэвид взял мой поднос с одноразовой посудой и пошел с ним к мусоросборнику. Сбросил отходы, поднос определил на приемный стол и легкой походкой – руки, как всегда, в карманах – вернулся ко мне. – Я хотел тебе сказать: ты выглядишь просто обалденно в этом костюме. Лиловый определенно твой цвет. И он застыл в ожидании напротив меня. – Что-нибудь еще? – подняв брови спросила я. – Да, мой рюкзак, – резонно напомнил он. – В твоей машине. – О! – сказала я и придвинула к нему пакеты с покупками. – Докажи-ка свою полезность. – Я часто это делаю, – на губах его появилась на редкость неприятная улыбка. Мы протопали целую милю до машины, и хотя ясное небо омрачалось лишь парой перистых облачков, я продолжала присматривать за ним. Известно, что молнии находят себе выход порой за сотни миль от центра урагана. Не раз так случалось, что они поражали человека прямо с безоблачного неба. В моем случае это был бы вполне объяснимый несчастный случай. Бедняжка Далила с опаленной дверцей терпеливо дожидалась меня там, где я ее бросила. Открыв заднюю дверцу, я подняла Дэвидов рюкзак. Он оказался на удивление тяжелым – я чуть его не выронила, хорошо хозяин на лету перехватил. – Какого черта у тебя здесь? – спросила я. – Ты что, Форт-Нокс грабанул? – Ага, а теперь реализовываю план побега, – усмехнулся он и ловко проскользнул в лямки рюкзака, будто всю жизнь это делал. – Палатка, переносная печка, кухонные принадлежности, одежда, запасные башмаки и пара дюжин книг. – Книг? Дэвид посмотрел на меня с сожалением: – Ты что, не читаешь? – Я просто не таскаю за спиной Нью-Йоркскую Национальную библиотеку. По правде сказать, даже в багажнике ее не вожу. – Много теряешь, – коротко ответил он. Теперь, получив свои вещи, он, казалось, чего-то ждал. – С тобой все будет в порядке? – Со мной? Конечно. – Ты не хочешь все же объяснить, что там произошло? – Ты по поводу моего обеда с карри?[27] Просто я очень люблю индийскую еду. – Очень смешно, – он ждал, я тоже. – Так ты не собираешься ничего объяснять? – Ну, в общем да, – признала я. – Да сознайся, тебе это и не надо. И совершенно справедливо – так гораздо безопаснее. Дэвид покачал головой. Прежде чем я смогла остановить его (или хотя бы определиться, хочу ли этого), он наклонился и легко поцеловал меня в щеку. Я отступила на шаг, приложив руку к горящей щеке и удивляясь внезапному сердцебиению. – Будь осторожна, – сказал он. – И позаботься о Далиле. – Обязательно, – мне хотелось сказать что-то значительное, но я смогла выдавить только это короткое словечко. Дэвид развернулся и пошел обратно в сторону пассажа. Пройдя десять шагов, он обернулся. Пальто его при этом картинно распахнулось. – Эй! – крикнул он на ходу. – Да? – Ты выглядишь так, будто отоварилась на распродаже шмоток Принца, – и он улыбнулся, на этот раз настоящей широкой, теплой улыбкой. – Круто, да? – Просто воспламеняет, – он махнул на прощание, безукоризненно выполнил балетный разворот и продолжил свой путь. Я смотрела ему вслед, пока он не скрылся в здании пассажа. В глубокой задумчивости я села в машину. В салоне еще ощущался запах его крема для бритья – корица и что-то еще, теплое, экзотическое. Я повернула ключ зажигания, и Далила заурчала. – Вот и опять мы с тобой одни, детка, – произнесла я и поморщилась. Звучит неприятно… Как я и ожидала. Когда мне было десять лет, мама возила меня на каникулы в Диснейленд. К тому времени папа уже ушел от нас, так сказать скрылся на закате, подобно Рою Роджерсу. Вот только не верхом на верном Триггере, а оседлав свою секретаршу Эйлин Наполитано, конечно, тогда я этого не знала. Понимала только, что отец исчез, и мама была вне себя. Как-то раз я хотела покрасить ногти в оранжевый цвет и услышала от нее: «Не хочу, чтоб ты окончила как секретарша». Мы с мамой отправились в Диснейленд вдвоем – моя старшая сестра Сара вместо этого предпочла провести две недели в молодежном лагере. Солнечным мартовским днем мы прибыли в Орландо. В семичасовых новостях парни-метеорологи объявили, что в этом году сезон ураганов ожидается раньше обычного, но никто им не поверил. По одноколейке мы доехали до нашей гостиницы, где я поплескалась в бассейне и повизжала перед телеком. Будто я уже сто раз не видела этих мультиков. А мама то и дело выглядывала в окно, чтоб поглядеть на прохладное бархатное небо, на котором луна совершала свое плавание среди блестящих звезд. На следующее утро, когда мы оказались в Волшебном Королевстве, на востоке стояла сплошная темная стена облаков – оттуда надвигался ураган. Однако моя мама не из тех, кого может напугать легкий дождик. Мы проехались по Горной дороге и Космической Горе, посетили Дом с Привидениями. А также прокатились на каждом аттракционе, куда меня допустили по возрасту. И это несмотря на то, что кое-где маме было откровенно дурно. Затем мы купили сувениры для Сары, хотя, на мой взгляд, она того не заслуживала – после всех ее ужимок четырнадцатилетней трагической королевы. Дождь начался как раз, когда мы фотографировались с Микки и Минни. Причем такой сильный, будто кто-то перевернул озеро вверх ногами. Волшебное Королевство мгновенно превратилось в Морское. Идеальные условия, чтоб сфотографироваться с Тунцом Чарли. К четырем часам пополудни даже самые упорные мышкетеры сочли за благо спрятаться в отеле и не подходили к окнам, боясь молний. Даже Плуто бежал от дождя. Остались лишь мы с мамой. Дождь нас не волновал, так как мы уже вымокли до нитки. Мы кричали и улюлюкали, плюхая по лужам на Главной Улице США, разыгрывали нападение акул в Стране Будущего и представляли себе, что стали единоличными владельцами Империи Диснея – всего на один день. Это были самые лучшие каникулы в моей жизни. И конечно, тот далекий дождь мог быть просто совпадением, но… С позиций сегодняшнего дня я понимаю, что тогда-то все и началось. С тех пор каждый важный момент моей жизни сопровождался драматическими погодными катаклизмами. Просто долгое время я не могла найти этому объяснения. В свое время я все узнала и приняла, в отличие от мамы. Очевидно, родители просто не способны на такое. Моя мать так и не смогла смириться с этим. Как следствие – сердечный приступ в сорок девять лет. Все случилось в одну минуту, потрясение, вроде молнии с ясного неба. Много позже я задавалась вопросом, а не являлось ли это условием игры. Я старалась гнать подобные мысли, потому что следующим шагом приходилось задумываться о том пути, который я выбрала или выбрал кто-то другой за меня. С этих пор я не позволяла себе сближаться с людьми. Ни с кем и никогда. Вот вам и объяснение, почему мне пришлось расстаться с Дэвидом. Собственно, даже больше: почему, принеся клятву и став Хранителем, я рассталась со всем, что составляет суть обычной человеческой жизни. Каждый раз, когда я пользовалась своими силами, я рисковала жизнью. Но считала не вправе поступать так с чужой жизнью. Ужасно жаль. Дэвид мне очень, очень понравился. Как только мы выехали из города – как раз через две мили, – Далила зачихала. Вначале это был одиночный звук, но мне он показался страшнее ножа в спину. Может, все обойдется, говорила я себе. Подумаешь, разок стукнуло в моторе, просто совпадение, всего один раз… – Детка, пожалуйста, не надо, нет… – умоляла я, но Далила не слушалась. Она заглатывала воздух, кашляла бензином и содрогалась. Мы прибились к остановке на обочине, прямо у дорожного указателя, рекламирующего чудеса «Макдональдса» в пяти милях отсюда. Я вышла из машины, с трудом подавив желание дать ей хорошего пинка. Ничего, мы справимся. Я всегда чинила свой «мустанг». Но только не в лиловом бархате. Проклятье. Среди покупок была и более практичная одежда, но она лежала в пакетах в багажнике. К тому же в поле зрения не попадалась ни одна примерочная кабинка. Ну и ладно. В конце концов, движение на дороге не слишком интенсивное, а мое положение было близко к безвыходному. Я вытащила джинсы и рубашку на пуговицах, забралась на заднее сиденье. Стащить с себя бархатные штаны не так просто, как кажется, – по крайней мере если вы пытаетесь сделать это на заднем сиденье «мустанга». Не подумайте, что мне не хватало практики, просто имелись дополнительные сложности. Каждый раз, когда раздавался шум подъезжающей машины, я пригибалась и в ужасе задерживала дыхание. В конце концов, я оказалась в лиловых атласных трусиках и кружевной блузке. Бюстгальтера на мне не было, поскольку в пассаже я его не надела, желая произвести впечатление на Дэвида. Увы, напрасные ухищрения – мой приятель остался в городе и некому было оценить мои прелести. Еще через несколько секунд, когда я осталась почти без одежды, если не считать атласных трусиков, в заднее стекло постучали. Я взвизгнула и поспешно накинула свой бархатный жакет, прикрывая наготу. Ну конечно. Кто же еще это мог быть? – Паршивец несчастный! – завопила я. Вид у Дэвида был удивленный и – Конечно, – пожал плечами он. Я лихорадочно рылась в куче одежды. Прежде всего натянула джинсы, затем хлопчатобумажную ковбойку, все это – не спуская сурового взгляда с его спины. Тратить времени на поиски бюстгальтера я не стала, пусть себе валяется в магазинных пакетах. После этого я почувствовала себя более или менее готовой к встрече и распахнула дверцу. – Как забавно, – произнес Дэвид, – я только что шел по дороге… – Думаешь, мне это интересно? – огрызнулась я. – Господи, ты напугал меня до смерти. – Прости, – сказал он, но выглядел при этом отнюдь не виноватым. На щеках у него теперь играл легкий румянец, а блеск глаз вряд ли можно было отнести на счет угрызений совести. – Мне показалось, у тебя какие-то проблемы. – Гениально! У меня – Да? – заглянул через мое плечо Дэвид. – А в чем дело? – Чтоб я знала! Я принялась изучать перепутанные провода. Дэвид мне не мешал, что выглядело довольно странно – много ли вы знаете мужчин, которые бы в такой ситуации самоустранились и не предлагали кучу советов (даже если они не в состоянии отличить радиатор от радара)? Прошло несколько минут. Я оглянулась и увидела, что мой приятель скинул рюкзак и сидит на нем, перелистывая книжку в мягкой обложке. – Какого черта ты делаешь? – возмутилась я. – Читаю книгу. А что, не похоже? – при звуке приближавшейся машины он загнул страницу, встал и выставил палец. Фургон желтым размазанным пятном промчался мимо. – Ты голосуешь? – Задолбало идти пешком. Он снова выставил палец. Я снова вернулась к своим проводам. Все выглядело нормально. Пропади оно пропадом! На клапаны я не грешила, но с этими «мустангами» всякое может приключиться. Мне уже доводилось дважды полностью перебирать двигатель. Я отвернулась от машины и, уперши грязные руки в бока, воззрилась на Дэвида: – Ну вот что. Я, может, и медленно действую, но всегда добиваюсь своего. А ты преследуешь меня. Он в это время пытался остановить лимонно-желтый «фольксваген», но тот даже не снизил скорости. – Это же главная выездная дорога, – сообщил мне Дэвид. – А я, если помнишь, направляюсь в Феникс. – Ты – Например? – рассеянно спросил он. Мерзавец, он, похоже, даже не заинтересовался. – Ну, например, кто проделал это со мной. – Точно не я. Тебе от этого легче? – Дэвид плюнул на проезжающие мимо машины и снова развалился в импровизированном кресле. Мне ничего не оставалось, как вновь вернуться к работе. Увы, Далила не желала мне помогать. – Попробуй еще раз завестись, – посоветовал мой спутник. Он снова успел углубиться в чтение. Я проигнорировала его замечание, вместо этого замерила уровень масла. Дважды пропади оно пропадом! Нигде не торчали перегоревшие провода, не блестели предательские капельки масла или бензина. Такое ощущение, что все в порядке. Оттягивать неизбежное не имело никакого смысла. Я опустилась на землю, легла бочком и начала протискиваться под машину. – Нужна помощь? – Нет, – рявкнула я. – Пошел вон. – О'кей, – я услышала, как Дэвид поднялся и пошел по дороге в сторону, откуда снова приближалась машина. Она замедлила ход, а затем снова рванула, взвизгнув шинами. – Вот подонок. – Не все такие милые, как я, – согласилась я. – Дерьмо! Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Отсюда, снизу, двигатель тоже выглядел безупречно. Получается, я даром вымазалась в масле и извалялась в земле. – Нет, просто великолепно! Ну давай, детка, выдай же мне какую-нибудь неисправность. Я вылезла из-под машины, отряхнула ладошки и джинсы, смахнула пыль с волос и объявила: – Пожалуй, попробую еще раз. На Дэвида это не произвело никакого впечатления. Он перенес рюкзак на новое место и сейчас сидел, привалившись спиной к дорожному знаку с рекламой «Макдональдса». Читал. Я проскользнула на водительское место и повернула ключ. Далила ожила, гладко заурчала – ну прямо как всегда. Я подержала ее на холостом ходу, затем нажала на газ и рванула с места, закрыв глаза и чутко прислушиваясь к звукам внутри машины. Ничего. Снова перешла на холостой ход и ладонями ощутила мелкую вибрацию. Дэвид сидел, расслабившись, задрав ноги, и читал «Венецианского купца». На каштановых волосах играли рыжеватые блики, а над ним простиралось синее, безоблачное и абсолютно безопасное небо. Я выжала сцепление и, набирая скорость, прокатила мимо него. Парень даже не поднял головы. Миновав шест с дорожным знаком и проехав еще футов десять, я ударила по тормозам и остановилась у обочины. В зеркало заднего обзора я видела, как Дэвид заложил страницу, сунул книжку в рюкзак и вскинул его на спину – так легко, будто тот весил не больше моей сумочки. Подойдя, он уложил поклажу на заднее сиденье, а сам уселся впереди – и все в полном молчании. Как только парень оказался рядом со мной, я схватила его за руку и перевернула ее ладонью вверх. Сосредоточилась, провела поверх своей ладонью. Ничего. Если он и был Хранителем – Земли, как я подозревала, – то рельефных отметин не имел. Может, Дикарь? Насколько я слышала, они встречались крайне редко, но возможно, Дэвид именно такой уникум. Не исключено. Он отдернул руку, слегка нахмурившись: – Это еще что?.. – Проверка: насколько хорошо ты моешь руки. Он окинул меня критическим взглядом – чумазую, запыленную и замасленную. Я предпочла сосредоточиться на дороге. – Как ты нашел меня? – спросила спустя какое-то время. – Счастливый случай, – пожал он плечами. – Ну да, – мрачно подтвердила я. – Именно случай. Готова поспорить. Через пять миль я засекла маленькое облачко на горизонте в той стороне, куда мы двигались. Всего-навсего маленькое облачко размером с мою ладонь. Почти ничего. Но я чувствовала, что ураган возвращается. К тому времени как спустился вечер, я совершенно выбилась из сил. Было самое время передать руль Дэвиду – я так и планировала. Но в моем блестящем плане обнаружился маленький изъян: Дэвид не умел водить. – Совсем? – недоверчиво спросила я. – То есть ты – Я из Нью-Йорка, – туманно пояснил он. Для меня это было равносильно встрече с каким-нибудь трехглавым чудовищем с планеты Бозбарр. Не говоря уж о сокрушительной бреши, которую его сообщение пробило в моих планах – я не собиралась останавливаться по пути в Оклахому. Если не считать коротких заездов на заправочные станции. Но мир вокруг опасно подмигивал и пританцовывал как пьяный. Сама я, казалось, парила в дюйме над своим изможденным телом, все мышцы дрожали как размокшие резиновые ленты. Добром это не кончится для нас обоих, если не дать себе отдыха. – Придется остановиться на ночевку, – объявила я. – Мне необходимо передохнуть. Дэвид кивнул. У него на книге имелась маленькая прицепная лампочка, и сейчас он был с головой погружен в перипетии судьбы одного из адвокатов – героя Джона Гришема. Хотелось бы, чтоб мой попутчик проявил больше интереса к перспективе провести ночь в отеле с такой горячей штучкой, как я. К тому же обладательницей роскошного бархатного костюма. Однако ничего подобного не наблюдалось. Я попробовала прощупать почву: – Какие-нибудь пожелания? Экзотический интерьер? Кабельное телевидение для взрослых? Он перевернул страницу. – Теплой уборной вполне достаточно. Так, попробуем еще. – Две комнаты или одну? – я продолжала щуриться в закатных лучах, но боковым зрением видела, что парень оставался невозмутимым и расслабленным. Правда, отметил место в книге и выключил лампочку. – Тебя, похоже, это чрезвычайно заботит? – заметил он. – Просто мысли вслух. – Одной будет достаточно. Ну вот… ответил, но никаких особых вибраций я не ощутила. Похоже, ему просто надоело читать. Что само по себе довольно странно, учитывая, сколько времени он уделяет печатной продукции. Да и ладно. По правде говоря, я сама была чересчур измотана, чтоб играть роль прелестной соблазнительницы. Впереди показалось холодное голубое свечение – это вывеска мотеля зависала над дорогой как таинственный неопознанный объект. Ура! Чистые простыни, мягкие подушки, бесплатное мыло. Как в раю. Подъехав поближе, я вынуждена была поумерить свой пафос: пожалуй, это больше напоминало чистилище. Но, в любом случае, в условиях надвигающегося урагана это все же какая-никакая надежда на загробную жизнь. Я зарегистрировалась у сонного портье, абсолютно невосприимчивого ко всем моим колкостям, расплатилась наличными (которые таяли на глазах) и, наконец, расписавшись в карточке, получила ключ от комнаты. С этим ключом прошла к машине, по пути разглядывая болтающуюся оранжевую бирку. На ней значился номер «128». Естественно, комната с таким номером оказалась в дальней, неосвещенной части здания. Место для парковки тоже представляло собой темную площадку: половина фонарей благополучно скончалась, а вторая половина была безнадежно больна. Я подыскала местечко для Далилы прямо напротив двери комнаты. Ну что ж, у нашего жилища имелось хоть одно несомненное достоинство: здесь было очень тихо. Прямо как на кладбище. Ни звука, кроме шелеста листвы да шуршания пластикового пакета, который ветер гонял по стоянке. – Ну что, пойдем? – спросила я, вытаскивая свой багаж. Дэвид тоже достал из машины туристское снаряжение и тяжеленный рюкзак. Непонятно, зачем: вряд ли все это понадобится ему в номере мотеля, но, в конце концов, жизнь на дороге диктует свои правила. Как только мы вошли внутрь, все мои мечты о сверкающей хромом ванной и ковре с толстым ворсом безнадежно рухнули. Покрытие на полу напоминало скорее коврик на крыльце, ванная комната не обновлялась, должно быть, с пятидесятых годов, а клоунские обои на стенах вряд ли даже тогда считались элегантными. Но, с другой стороны, простыни действительно были чистыми, подушки – разумно мягкими, а после беглого осмотра я обнаружила и предмет своего вожделения – несколько кусочков бесплатного гостиничного мыла. Так что все в порядке. Ночевать будем по соседству с раем. Дэвид сгрузил свои вещи под стенкой и огляделся. – Одна кровать, – констатировал он. – Тебе повезло, что прихватил свои туристские принадлежности. Я шмякнулась на постель и тут же почувствовала, что сила тяжести десятикратно увеличилась. Матрас был старым и изрядно слежавшимся, но все же моя бедная уставшая спина благодарно расслабилась, как на облачке. – О боже, кажется, я просплю несколько суток кряду. Пружины застонали. Я приоткрыла один глаз и увидела, что Дэвид, сидя на краю кровати, смотрит на меня. В моем прекрасном, вымышленном мире ему полагалось быть охваченным романтической страстью. Вместо этого он произнес: – Ты выглядишь ужасно. – Спасибо, – пробормотала я. – Ты на редкость галантен. Кровать снова заскрипела, и я услышала, как он роется в недрах своего рюкзака. Звук шагов по ковру. Дверь ванной захлопнулась, раздалось шипение, которое перешло в журчание льющейся воды. Спустя несколько минут оно исчезло, растворилось в негромком ровном шуме дождя. Бело-голубая вспышка молнии за окном. Она пришла за мной… Со всхлипом я рывком села, вырвавшись из объятий кошмара, и обнаружила рядом Дэвида: он пытался укутать меня колючим одеялом. Высвободившись, я подкралась к окну, отодвинула занавеску и стала вглядываться во тьму. Тишина. Все та же могильная тишина. Не было ни дождя, ни грома. Ни молнии-убийцы, высматривающей меня сверху. – Что? – спросил Дэвид. – Там шел дождь? – спросила я. – Вроде нет. Наверное, это был шум душа. Ты слишком долго не спала. Ах да. Теперь я вспомнила… душ. Дэвид принимал душ. Обернувшись, я увидела, что на нем нет ничего, кроме полотенца на бедрах. Да еще капельки воды блестели на груди. У меня аж дыхание захватило: настолько он был бесспорно, абсолютно красив. Само – Ого, – вырвалось у меня. – На тебе не слишком много одежды. – Ну да, – подтвердил Дэвид серьезным тоном. – Я обычно сплю без пижамной куртки. – А могу я спросить, в чем же ты спишь? Или это будет чересчур нескромно? – В пижамных штанах, если тебя это интересует. Интересует? Еще бы, черт возьми. Но весьма специфическим образом: я чувствовала, как мои внутренности растворяются и перетекают в упоительном, жарком пламени… – Вовсе нет, – слабо пискнула я. На моих глазах капелька влаги скатилась у него с плеча и заплутала в поросли на груди, породив в моей душе живые, реальные фантазии. Такие, что колени ослабели, а вся кожа пошла мурашками. – Ну ладно, – сказал он. – А ты-то сама планируешь спать прямо так? На мне была все та же одежда, в которой я занималась ремонтом Далилы, и перед лицом его мужского великолепия, я почувствовала себя неполноценной, вонючей неряхой. – Э-э… нет, – схватив свою сумку, я поспешно ретировалась в ванную. Забавно, как легко жар вожделения способен растворить туман усталости. Я содрала с себя грязные промасленные тряпки и сунула их в раковину, ступила под теплый душ, который Дэвид оставил для меня. Шампунь и кондиционер стояли на полу у моих ног, открытая упаковка мыла – на подносе… привычный набор удобств, как дома. Я терла и скребла себя, пока кожа не порозовела и не съежилась. Затем вылезла из-под душа и обернулась в тонкое гостиничное полотенце. Отлично, рекордное время. Прикинула, не побрить ли ноги. Решила – не стоит. Затем передумала и умудрилась провернуть весь процесс за четыре минуты, ограничившись всего одним маленьким порезом на левой лодыжке. Когда я, сгорая от нетерпения, вошла в спальню, то увидела пустую кровать. Дэвида в ней не было. Его я обнаружила на полу – в наглухо застегнутом спальнике. Я стояла над ним – взмокшая и кипящая от злости. Затем произнесла: – Ну ты шутник. – Ты уже говорила мне это раньше, – ответил он, не открывая глаз. – Я что, действительно выгляжу смешным? – Подонок! – я снова шлепнулась на кровать, скорчилась под одеялом и стащила с себя банное полотенце. – Ты заставил меня зря подняться. – Вовсе нет, – парировал Дэвид. – Теперь ты чистая и лучше выспишься. И он отвернулся лицом к стенке. Я представила себе, как он лежит обнаженный внутри мешка, застонала от разочарования и накрыла лицо подушкой. Увы, самоудушение – малопривлекательное зрелище. Отбросив подушку, я предложила компромиссный вариант: – Знаешь, ты мог бы перебраться сюда со своим мешком. Все лучше, чем спать на полу. Дэвид молчал несколько долгих секунд – достаточно, чтоб я осознала свое окончательное поражение. Затем приподнялся на локте и посмотрел на меня. Я ожидала какой-нибудь колкости или вопроса, но он просто смотрел. Потом выбрался из спальника и направился к кровати. Он не лгал. И впрямь пижамные штаны, низко спущенные на бедрах. Я откинула одеяло, и он лег. Опустив голову на краешек подушки, я наблюдала за Дэвидом – вот он повернулся лицом ко мне. Какая-то часть меня – трезвая, здравомыслящая – твердила: это всего-навсего парень, которого ты подобрала на дороге. Побойся Бога! Он мог оказаться насильником и убийцей… Что я могла сказать: внутренний голос был абсолютно прав. И не прав одновременно. Потому что желания мои в настоящий момент не имели никакого отношения к разуму и здравому смыслу. – Повернись на бок, – сказал Дэвид. Я повиновалась, как в тумане. Прикосновение простыни было прохладным и успокаивающим для моего разгоряченного тела. Даже не прикасаясь к нему, я чувствовала тепло его тела. Дэвид положил руку мне на бедро, легонько провел вверх. Затаив дыхание, я ждала. Его пальцы задержались на плече – там, где оно переходит в шею… и поползли вниз, вдоль позвоночника. Мышцы мои сжались и затрепетали. Мне хотелось по-кошачьи потянуться и прильнуть к этому мужчине. Я сдерживалась лишь усилием воли. Если раньше у меня внутри все растаяло, то теперь перешло в стадию кипения. – Вас следует наказать, мисс, – проговорил он. – Нет даже футболки. Явное презрение к правилам приличия. Кончики его пальцев снова были на моем бедре. Убогая комнатка мотеля куда-то исчезла, как и весь мир. Остались только мы вдвоем – замершие в бесконечной тишине. Все правила из моей прежней жизни рухнули и потеряли смысл. Остались лишь инстинкты. Я хотела было повернуться к нему, но сильная рука удержала меня в прежнем положении. Теплое дыхание Дэвида щекотало мне шею, но губы почти не касались кожи. – Ты боишься меня, – прошептал он и осторожно переместил руку на мой незащищенный живот. – Не бойся. Глупый! Я боялась вовсе не его, а самой себя. Я чувствовала себя уставшей, одинокой, уязвимой и напуганной. Не могла разобраться в собственных чувствах… не понимала, что происходит. И кто этот мужчина, оказавшийся в моей постели? Прошло много часов, во время которых я не вспоминала о Метке. Но сейчас она вдруг проснулась и заворочалась внутри меня. Она скреблась и царапалась, будто проголодалась не меньше моего. О боже, у меня не хватало сил ее сдерживать. Только не в такой момент, когда Дэвид был рядом – теплый, желанный… – Ш-ш-ш, – прошептал он, хотя я не издала ни звука. Рука его снова пришла в движение, прочертив невидимую линию – от моего живота вверх, к груди. Замерла, прижавшись к сердцу. – Успокойся. Его ладонь вдавилась внутрь. От нее шел холод и жар одновременно. Метка Демона перестала шевелиться. – Как ты?.. – начала я и прикусила язык. Вопрос замер у меня на губах: мне не следовало этого знать. Потому что в противном случае пришлось бы отдалиться, уйти от Дэвида. Отказаться от этого теплого, прекрасного мига. – Ш-ш-ш, – повторил он, и его губы прикоснулись к моей шее. – Не надо вопросов. Не надо боли и страха. На мгновение мне показалось, что я увидела. Самый краешек чего-то огромного, всемогущего… и почти поняла… Его рука снова возобновила свое движение, скользя вниз, отвлекая мое внимание от того, что она в темноте преследовала. Кончики пальцев нежно прошлись по соскам и снова остановились на моем животе. – Тебе надо поспать, – шептал Дэви. Как будто я могла! Как будто я когда-нибудь смогу снова заснуть, ощутив подобное… узнав это… Но все устремилось куда-то прочь – вода сквозь пальцы, воздух, улетающий в небо. Я падала, и падала, и падала… А его рука продолжала медленно спускаться и замерла, накрыв собой ноющую пустоту моего чрева. Прижалась сильнее, и поток ее тепла хлынул внутрь, в самую сокровенную часть меня. – Спи спокойно, – прошептал его голос. Наслаждение нахлынуло, пронзив все мое тело – от пяток до головы, и длилось бесконечно. Это было последнее, что я запомнила из реальности. А дальше – одни только сны. Мне снился дождь. Дождь шел и в тот вечер, когда Льюис появился на пороге моего дома… ровный, животворный дождь, который люди полагают неотъемлемой частью своей жизни на этой планете. И в случае необходимости силой выбивают его из Матери Природы. Весь долгий день перед этим я трудилась как проклятая и оказавшись наконец дома, залезла в ванну с чувством крайней усталости. Я отмокала всего минут десять, когда затренькал колокольчик у входной двери. Именно последняя перспектива вытащила меня из ванны, заставила закутаться в толстый мышино-голубой халат и пошлепать ко входу, оставляя мокрые следы на полу. Я распахнула дверь и обнаружила, что там… никого нет. В растерянности я оглянулась, опустила взгляд вниз. Там, скорчившись и привалившись к стене, сидел насквозь промокший парень – его вздыбленные темные волосы торчали как иглы у дикобраза. Обхватив себя руками, он дрожал от холода. Потребовалось не менее десяти секунд, чтоб я узнала его и ощутила шок. – Льюис! – воскликнула я и, не задумываясь, подхватила его под руки и попыталась поднять. Мне никогда не удалось бы совершить этот подвиг, если б сам Льюис не помогал мне. Общими усилиями нам удалось преодолеть порог и дотащиться до гостиной. Но и здесь он продолжал дрожать в своей одежде, с которой так и лило ручьями. Я заметалась: сначала обратно к двери, чтоб запереть ее, затем в кладовку за теплым одеялом. Увы, учитывая, что дело происходило во Флориде, оно оказалось не слишком теплым. Вернувшись в комнату, я увидела, что Льюис снова сполз на пол и почти без чувств сидит у самой двери. Пришлось воспользоваться небольшой толикой моих магических сил, чтоб отжать воду из его одежды и направить ее в кухонную раковину – слышно было, как она урчит, стекая по трубе. Одновременно я согрела одеяло и накинула его на плечи Льюису. – Эй, – позвала я его, тоже опускаясь на корточки. – На полу, конечно, удобно, но у меня есть диван. Мой гость открыл глаза, и я была потрясена страхом, который прочитала в них. Льюис – Не могу подняться, – признался он. И впрямь, вид у него был скверный: сильно исхудавший – кожа да кости, лицо – нездорового, мертвенно-бледного оттенка, как у человека, проведшего долгое время в полной темноте. – Спасибо тебе. – Пока не за что. Я только просушила тебя и дала одеяло, – ответила я. – Ну, давай попробуем встать. Мы повторили серию жимов-рывков, и в конце концов Льюис сидел на диване, который оказался явно маловат для его шести с лишком футов. Бедняга скорчился и замер, а я постаралась, как могла, накрыть его. – Ты когда в последний раз ел? – Не помню, – пробормотал он. Я поднялась, чтоб отправиться на кухню, но он поймал меня за руку: – Джо? Это прикосновение – кожа к коже – для меня было как ожог. Но прошла целая секунда, пока Льюис почувствовал то же и отпустил меня. – Я вижу: ты в беде, – сказала я. – И поверь, никому не стану звонить. Очевидно, именно этого он ждал. Кивнул с облегчением и прикрыл воспаленные карие глаза. Когда я вернулась с кружкой разогретого в микроволновке бульона, Льюис умудрился принять сидячее положение и в мгновение ока выхлебал предложенное угощение. Я забрала опустевшую кружку и поставила на кофейный столик. – Хорошо, – простонал он. Прикоснувшись к его лбу, я почувствовала, что он весь горит. – Я в полном порядке. – Ага, как в аду. Пришлось сходить за жаропонижающим и заставить его проглотить две капсулы с повторной порцией бульона. Дома стояла умиротворяющая тишина. Ни звука, если не считать стука дождя по крыше. Бесконечное тук-тук-тук… Льюис молча прикончил вторую кружку бульона. Сидел, вертя ее в руках и не сводя с меня лихорадочного взгляда. Наконец подал голос: – Ни о чем не спросишь? – Разве я имею на это право? – возразила я, забирая у него кружку. – Ты большой начальник, Льюис. А я рядовой работник Штата. Ты скомандуешь «лягушка!» – я запрыгаю. Ты скомандовал ухаживать за собой… – Ну да, – фыркнул он, – а ты – воплощение материнского типа. Не рассуждающего и не задающего вопросы. Очко в его пользу. – Ладно, устыдил. Отвечай: какого черта ты здесь делаешь? И откуда ты свалился на мою голову – голодный и больной? Мы ведь не очень хорошо знаем друг друга, Льюис. По крайней мере, для того, чтоб ты пришел ко мне. Пожалуй, это я жестковато. Зато честно. Он вскинул глаза, затем потупился. Сказал: – Я тебя знаю, Джо. И доверяю. – Но почему? – вместо ответа он криво улыбнулся, и я почувствовала, что краснею. – Хорошо, спрошу по-другому. Что за беда у тебя стряслась? – Хуже не придумаешь, – ответил он. Улыбка исчезла, и Льюис снова выглядел больным и уставшим. – Я сбежал от Совета. У меня внутри все похолодело. Я замерла, не донеся кружку бульона до рта. Так и сидела, ощущая легкий запах специй. – Сбежал? – Они поместили меня в больницу. Знаешь, где… – он умолк, погрузившись в себя. Судя по выражению лица, воспоминания были не из лучших. – Короче, в Приют. Этим именем наше молодое поколение называло зловещее заведение Мэрион Медвежье Сердце. Место, куда приводили Хранителей, а выпускали (или выносили – как повезет) уже обычных людей. Пункт кастрации… или стерилизации в женском варианте. Там умели вычерпать все силы – до самого дна. – Нет, – прошептала я и, отставив кружку, взяла его руки. Они по-прежнему были холодны как лед. – Господи, Льюис. Этого – Они окончательно не решили, но я знал, как все будет развиваться. Мартин был против, но остальные… – он обреченно пожал плечами. – Я не устраивал их, Джо. Слишком большая сила, которую они не могут контролировать. Им это не нравилось. Неудивительно, что он сбежал. В противном случае он бы все потерял. А Льюису было что терять… Не могу понять, как Мэрион на это согласилась. Но, в конце концов, она обязана повиноваться – как и все мы. Льюис не мог не использовать свой шанс. Теперь понятно, почему он пришел ко мне в таком виде – больной и промокший. Он не мог воспользоваться своими способностями, чтобы защититься от дождя или побороть вирус. Каждый раз, когда Льюис работал, он буквально прожигал астральный план, как римская свеча.[28] И являл собой легкую добычу, поскольку в нынешнем, ослабленном экспериментами состоянии, был не способен защититься. Я опустила руку на его горящий лоб, пристально посмотрела в глаза. Между нами проскочила искра, слабенькая, но все же… – Ты действительно доверяешь мне? – спросила я, он кивнул. – Тогда поспи. Никто не станет искать тебя здесь. Через минуту он вырубился, скорчившись под одеялом. Вымыв кружки и поставив их в сушилку, я прошла в ванную и спустила остывшую воду. Сменила халат на удобную рубашку и обтягивающие стринги. Льюис к тому времени крепко спал. Во сне он выглядел совсем юным. Собственно, это отвечало действительности: он был немного старше меня, но значительно моложе всех остальных Хранителей. Я села на пол, прислонившись спиной к дивану и включив телевизор без звука. Тупо глядя на экран и прислушиваясь к неровному дыханию Льюиса. Тем временем рыскала в астрале, чтоб не пропустить его преследователей, если таковые объявятся. Ближе к утру дождь прекратился, и я, несмотря на все героические усилия, уснула. Когда очнулась, Льюиса рядом не было. Из ванной доносился звук льющейся воды. Недолгий сон на полу теперь отозвался ужасной болью во всех мышцах. К тому времени когда мне удалось принять вертикальное положение и доползти до кухни, Льюис уже находился там – облаченный в мой голубой халат. Достойное зрелище. Если у меня халат доставал до полу, то у Льюиса получалась политкорректная длина – едва до середины икры. Да и рукава закатывать не пришлось. – Как себя чувствуешь? – спросила я, наливая ему в кружку крепкого кофе. Он начал прихлебывать, поглядывая на меня. Сегодня глаза у него прояснились, но всклокоченные волосы по-прежнему придавали жалкий и какой-то беззащитный вид. – Лучше. – Отлично, – я потянулась за кексом, который перед этим достала из шкафчика, и вздрогнула, когда пришлось напрячь мускулы. – Почти завидую тебе. Я не видела, как он подошел сзади, и подскочила от неожиданности, почувствовав его руки у себя на плечах. – Не возражаешь? – спросил Льюис. – С чего бы? Его теплые, умелые ладони переместились мне на талию, при этом большие пальцы безошибочно нашли болезненную точку на спине. Осторожное дозированное нажатие, вначале отозвавшееся болью, а затем перешедшее в абсолютное наслаждение. Я задержала на секунду дыхание, а потом медленно выдохнула, чувствуя, как напряжение уходит, освобождает все тело – от пяток до шеи. – О-ох! Ты никогда не думал о карьере массажиста? – Я всегда открыт для новых идей, – в голосе Льюиса была слышна улыбка. Пальцы его тем временем продолжали работать – передвигались медленными круговыми движениями. – Как ощущения? – Если еще добавишь хоть чуточку, то полностью утрачу все моторные навыки. – Сожалею, что втянул тебя во все это, – произнес Льюис, продолжая массировать мою спину. – Ночь выдалась… плохая. – Есть немного, – согласилась я. – Но все в порядке. Ты можешь оставаться здесь, сколько нужно. Его пальцы добрались до плечевых мышц, разгоняя скопившуюся усталость. – Спасибо, но не стоит, – ответил он. Его слова можно было толковать по-разному, но если он и вкладывал в них какой-то интимный смысл, то это никак не отразилось на работе пальцев – они все так же безошибочно находили болевые точки на моем теле и обрабатывали их. Вот он нажал на основание нерва где-то под лопаткой, и коленки у меня задрожали от счастья. – Значит, уходишь? Даже не глядя на Льюиса, я почувствовала его улыбку. – Что тут скажешь? Я редко задерживаюсь больше, чем на одну ночь, – теперь он поглаживал мою спину легкими движениями. – Мне нужно уйти, Джо. Если останусь здесь, то поставлю и тебя под удар. Не стоит привлекать их внимания. – Мне? – я резко обернулась и оказалась лицом к лицу с Льюисом – совсем-совсем близко. Он не отстранился. – С какой стати? – Сама знаешь, – его темные глаза смотрели мрачно, но на самом дне их, как всегда, прятались искорки веселья. – Они ценят мощных Хранителей. Но ты – другое дело. Совершенно неуправляемая… – Эй! – упершись ладонями в грудь Льюису, я слегка оттолкнула его. – Полегче, парень! – Я не имел в виду ничего плохого, – пожал он плечами. – Хотел только сказать, что – У тебя, наверное, лихорадка прошла не до конца, – напустилась я. – Господи боже, да я же всего-навсего рядовой работник Льюис успокаивающе выставил перед собой руки: – Все, все, сдаюсь. Был не прав. Но я чувствовала, что в душе он остался при своем мнении. Поэтому продолжала сверлить его взглядом. – Не морочь мне голову! – А ты не прикидывайся, будто ничего о себе не знаешь. – Но я действительно Он потянулся и поймал мою руку. Кожа к коже. Искры. Мощный энергетический импульс прошел от меня к нему и, усиленный, вернулся обратно. Я высвободилась и отступила так, что уперлась спиной в перегородку. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Затем Льюис кивнул, обогнул меня, чтоб взять свою кружку, и побрел обратно в ванную, прихлебывая на ходу. Я выпила свой кофе, не почувствовав вкуса. Ждала, не сводя глаз с закрытой двери, за которой скрылся Льюис. Вскоре он появился – уже одетый в джинсы и свободный вязаный свитер зеленого цвета. На ногах походные ботинки. По крайней мере, успели высохнуть. Да и в лице появились какие-то краски. Я в свою очередь смоталась в ванную за упаковкой жаропонижающего и бросила ее в сумку с бутербродами и парой бутылок воды. Н-да, негусто… Вывернув бумажник, протянула его небогатое содержимое Льюису. Его пальцы коснулись моих, снова высекая искры. Он хотел этого, я знала. Мы оба хотели. Но не могли себе этого позволить. Я почувствовала в своей руке клочок бумаги, тщательно сложенный и разглаженный. Начала было разворачивать, но Льюис остановил меня. – Это адрес, – пояснил он. – Там ты сможешь меня найти, если понадоблюсь. Только… – Не говорить никому? – закончила я за него и слабо улыбнулась. – Как скажешь, тебе виднее. – Да. На прощание он подошел и по-настоящему обнял меня. Сокрушительный поток энергии грохотом отозвался у меня в голове. А его поцелуй подарил незабываемые впечатления: будто плывешь в море сверкающего серебра. Сразу так много силы… И прежде чем сияние рассеялось, Льюис исчез. Я заперла за ним дверь и долго еще стояла, держась за ручку и размышляя обо всем. Спросите, что я чувствовала, что думала? А я отвечу: не знаю. Я вообще ничего в тот момент не понимала. Просто тревожилась за него. И за себя. Два часа спустя снова раздался звонок. На этот раз объявились трое вежливых Хранителей с непроницаемыми лицами и кучей вопросов по поводу Льюиса. Он оказался прав. Начиная с этого момента с меня не спускали глаз. Так же как не намеревалась разворачивать тот клочок бумаги. А затем… приключился Плохой Боб. Теперь настал черед Льюиса оказать мне помощь и поддержку. Я постепенно просыпалась на кровати в комнате мотеля – сначала пальцы ног, там, где на них падали солнечные лучи. Затем ноги… бедра… бока… К тому времени как я открыла глаза, меня все еще поглощало состояние сладкой истомы и расслабленности. Я чувствовала себя счастливее, чем когда-либо за долгие последние годы. Так, будто ночью у меня был самый крутой секс. Хотя ничего подобного… Или все же было? Нет, я не помню ничего такого, что бы ассоциировалось у меня с некоторыми частями тела Дэвида. Хотя, конечно же, впереди у меня новый день с бесконечными возможностями… Проснулась я, лежа на животе. И сейчас изящно перекатилась на бок. Этот маневр задумывался как один из тех соблазнительных приемов, которыми нас очаровывают с экранов голливудские дивы. Закончился же эпизодом из фарса «Трижды одураченный», когда я – замотанная в простыни – едва не свалилась на пол. Выбравшись наконец из нелепого кокона и отбросив растрепанные волосы с лица, я убедилась, что мои ухищрения абсолютно бесполезны. Дэвида не было в комнате. Углубление на постели рядом со мной давно остыло. Несколько секунд я ощупывала это место, затем, прижав к груди смятую простыню, поднялась и огляделась. Рюкзак тоже исчез. Меня кинули! Я потерпела безусловное и сокрушительное фиаско. Вяло поднялась и обошла всю комнату. Дэвид не оставил почти никаких следов своего пребывания здесь – только вмятина на подушке да использованное полотенце на вешалке в ванной. Я стояла там в белой кафельной прохладе и безнадежно рассматривала собственное отражение зеркале. Душ и ночной сон сделали свое дело – теперь я выглядела значительно лучше, хотя темные круги под глазами все еще остались. А и ладно, черт его побери – мой несостоявшийся роман, – тем не менее я все равно ощущала последствия. При помощи астрального зрения я исследовала свое тело: оно источало золотисто-медовый свет с ослепительным оранжевым пятном как раз на уровне моего лона. Пятно имело форму руки Дэвида. Я накрыла его своей пятерней и почувствовала внутри легкое пощипывание, как от слабенького электрического заряда. Проклятье. Не знаю, чего мне больше хотелось: на коленях умолять Дэвида вернуться или же пинком под зад послать его в Калифорнию. Да нет, пожалуй, знаю, только не хочу признаваться. Слезы скапливались у меня в уголках глаз, и это было попросту И тем не менее мне хотелось плакать. Снова я поверила мужчине и снова оказалась одна – одинокая, отчаявшаяся и напуганная. Я опустилась на кровать, предпринимая героические усилия, чтоб окончательно не раскиснуть. Руки у меня дрожали, горло перехватывало. Нельзя плакать! Если начну, то не сумею остановиться, пока не взвою в голос. А это уж чересчур. Даже принимая в расчет, что убивалась я, в общем-то, не из-за Дэвида. А из-за Я Поспешно надевая кружевную блузку и лиловый бархат, я намеревалась быть роковой красавицей по типу «пусть-этот-козел-увидит-что-потерял». Какое-то время провела в ванной, колдуя с расческой и косметикой. Закончив наконец, осталась довольна результатом. Конечно, не барышня с обложки «Вог», но достаточно привлекательна, чтоб мужчины на улице оборачивались. И руки практически не дрожали. Весь мой багаж составляла одна дорожная сумка, так что через десять минут я была готова выходить. Но уже на пороге что-то меня остановило. Комната все еще хранила запах Дэвида. Даже зная, что все это сплошная чушь, я не могла отделаться от чувства: он где-то здесь, спрятался и подглядывает. Правда, здесь негде было прятаться… но все равно я мстительно подумала, что шутка получилась неудачная. Собираясь изначально от души хлопнуть дверью, я почему-то сдержалась и тихонько притворила ее. Наверное, так же уходил на рассвете Дэвид, оставляя меня наедине с моими снами. Славная мисс Далила по-прежнему стояла, поблескивая боками, на стоянке. Я отперла водительскую дверцу, забросила сумку на заднее сиденье и подумала о завтраке. Мой желудок бурлил как непотухший вулкан. Определенно надо позавтракать. И выпить чашечку кофе. Хороший, густой кофе, а не какой-нибудь вчерашний «эспрессо». Ради чего-то же надо жить… Начать новую жизнь я решила с заведения под названием «Вафли». А что, ничуть не хуже любого другого. «Вафельный Домик» был выдержан в традиционных желто-коричневых и оранжевых цветах, живо напомнив мне времена моего детства с нашим ржаво-коричневым ковром в гостиной. Очень удачно, что они так и лизастря в семидесятых годах, поскольку цены их тоже «всплыли» из того ушедшего времени. Я заказала себе большие пекановые вафли с сахарной пудрой и поджаренный бекон. Официантка щедро плеснула черного кофе в чашку емкостью, по меньшей мере, в галлон[29] и ушла. В ожидании еды я развлекалась тем, что вертела в руках столовые приборы. Затем не без удовольствия проглотила сочную закуску и перешла к хрустящим кусочкам бекона. К концу завтрака меня уже не так расстраивал окружающий мир и факт отсутствия в нем Дэвида. Посетителей было не слишком много. Лишь я да четверо усталых мужчин в грязных бейсбольных шапочках, дружно осуждавших физический и моральных облик той части мужского населения, которая большую часть своей жизни ездит на машинах и пожирает шоколадные батончики. Перед каждым из приятелей стоял крепкий черный кофе – никаких изысков вроде кофе без кофеина и прочее: мы все пришли сюда ради настоящего честного кофе, разлитого в толстые керамические кружки. После трех таких сверхпорций я почувствовала, что созрела для рок-н-ролла. Опустила монетку в архаичный автомат и выглянула в широкое венецианское окно. Над кричащими рекламными щитами я увидела, что ураган подобрался еще ближе. Нельзя сказать, чтоб он двигался с бешеной скоростью, но все же темп впечатлял. Пока еще неразрешимых проблем он мне не создавал: я все еще могла его обогнать. Мне очень не хотелось прибегать к магическим манипуляциям – слишком велик риск обнаружить себя перед моим неведомым врагом или Ассоциацией Хранителей. В нынешней ситуации я даже не могла решить, что было бы для меня хуже. Надо думать, запас терпимости у Пола истек к назначенному сроку и теперь, возможно, все Хранители этой страны открыли охоту на Джо Болдуин. Засовывая бумажник обратно в карман брюк, я случайно задела стоявшую на прилавке серебряную солонку. У нее была необычная крышка, выполненная в виде спирали, сужавшейся к концу. Но я едва это заметила, потому что с просыпавшейся на пластик солью происходили странные вещи. Эта соль… могла по-своему «говорить». Соляные крупинки переместились так, что образовались крошечные буковки, сложившиеся в слово «Джоанн». Я огляделась по сторонам. Кассир куда-то вышел, официантки прохаживались по залу с кофейниками. Рядом с говорящей солью находилась только я. – Что дальше? – осторожно произнесла я. Соль собралась в плоскую белую кучку, а затем снова рассыпалась просторной полоской – на тот раз слов предполагалось больше. И они гласили: «Юг… двадцать пятая миля, Л… на Чугунной Дороге». Мое сердце забилось сильнее. Я уставилась на чудесное послание, затем прошептала: – Это Льюис? Пауза. Соль – будто задумавшись – собралась в самый настоящий сугроб, затем вырисовалось: «Ты думаешь?» – Очень смешно. Первый раз встречаю соль с чувством юмора. Строго говоря, она относится к стихии Земли… Льюис обладал способностью контролировать ее. Собственно, в таком ненормальном месте, как данное, возможно, это его единственный шанс достичь желаемого результата. Хорошо еще, что нам не пришлось изъясняться с помощью разлившихся яичных желтков. Однако ну и нахалка же эта соль! – Двадцать пять миль на юг, слева на Чугунной Дороге, – повторила я. – Все поняла. Я набрала в легкие побольше воздуха и дунула на белую поверхность, разрушив предыдущую надпись. Вместо нее невидимый палец начертал одно слово: «Хорошо». Вслед за ним появился «смайлик», который немедленно исчез под влажной тряпкой проходившей мимо официантки. – С вами все в порядке? – спросила она, ошарашено на меня глядя. – Я разговаривала с солью, – призналась я. – Что вы на это скажете? Продолжив вытирать прилавок, официантка пожала плечами. – Мисс, я думаю, вам следует завязывать с кофе, – сказала она. |
||
|