"Морской дракон" - читать интересную книгу автора (Харрингтон Кэтлин)

27

Рори держал Джоанну под локоток, пока они поднимались по лестнице. Примерно на середине пути, когда их уже никто не мог увидеть из зала, он придержал ее, заставив остановиться. Это был первый момент с самого утра, когда они оказались одни.

– Ты что-то очень спешишь, жена, – сказал он, усмехаясь. – И я совершенно не вижу причин для этого.

– Ты хочешь мне что-то сказать, сэр Дракон? – спросила Джоанна лукаво. – Или просто хочешь продемонстрировать, что не обзавелся противным зеленым чешуйчатым хвостом с тех пор, как я видела тебя в последний раз?

Она стояла выше его на ступеньку, так что глаза их оказались почти на одном уровне. Положив руки ему на плечи, она потянулась к нему губами.

Рори припал к ее губам поцелуем, жадно погрузив язык в ее нежный рот. Последний раз они были близки уже довольно давно, еще до рождения сына, и он сходил с ума от желания.

В течение всех этих месяцев после того, как они приехали в Кинлохлевен, Рори страстно желал, чтобы Джоанна, наконец, сказала ему о своей любви. Каждый раз, когда они сливались, сгорая от страсти, он ожидал с яростным нетерпением этого признания, но так и не дождался. Постепенно нетерпение превратилось в уныние и глухую боль. Сам Рори не рискнул вновь заговорить о своих чувствах, понимая, что эта ошибка может стоить ему очень дорого. Он не хотел смущать Джоанну и вынуждать ее произносить слова, которые бы шли не от сердца. Да и вообще, не в его правилах вымаливать любовь.

Но он все-таки не терял надежды. Последнее время он стал класть Джоанне под подушку подаренный ему когда-то Рейни мешочек с любовным снадобьем. Он клал его ночью, когда она уже спала, а утром прятал. Не то чтобы он верил в подобные глупости, но когда человек так безнадежно влюблен в свою жену – да еще такую упрямую, – приходится прибегать к любой помощи, даже к помощи колдовства.

Когда он прервал поцелуй, Джоанна провела влажными губами по его гладко выбритой щеке и шепнула ему прямо в ухо:

– Предполагалось, что мы должны подождать месяц. Во всяком случае, так говорили мне Мод и леди Эмма.

– Но уже как раз прошел месяц, – напомнил он ей и, крепче обняв за талию, прижал к себе.

– Ох, правда, – прошептала она с обворожительной улыбкой и опустила глаза с притворной стыдливостью, которую он воспринял как приглашение к новому поцелую. – Тогда сегодня ночью, – шепнула она, увертываясь от его губ. – Конечно, если вы пожелаете, милорд муж.

– Очень даже пожелаю, – сказал он севшим вдруг голосом.

Джоанна повернулась и, выскользнув из его объятий, побежала вверх по лестнице. Но он догнал ее и схватил за локоть.

– Джоанна, я уже говорил тебе, как я счастлив? Видеть тебя с Джейми на руках, наблюдать, как ты кормишь его, видеть, сколько любви ты даришь нашему сыну… это самое восхитительное зрелище, о котором только может мечтать мужчина.

Ее глаза подозрительно заблестели. Она попыталась что-то сказать, но Рори прижал палец к ее губам.

– В ту ночь, когда родился наш сын, – продолжил он тихо, – я места не находил себе от страха. Этот страх был вызван тем, что ты страдала, в муках рожая нашего ребенка, а я ничем не мог помочь тебе. И еще тем, что малыш может оказаться недостаточно здоровым и крепким, ведь тебе столько пришлось вынести, пока ты носила его под сердцем. Но больше всего, малышка, я боялся, что могу потерять тебя. В ту ночь я понял, пока молился в часовне, в которой мы с тобой венчались, что, хотя наш брак был заключен из политических и экономических соображений, моя жизнь станет бессмысленной без тебя. Замки, и поместья, и земли – все это ничего не стоит без тебя. И если бы ты даже пришла ко мне, не имея ничего, кроме того, что на тебе надето, я бы все равно разгромил эту чертову крепость ради тебя.

– Ах, Рори, – прошептала она дрожащим голосом. – Я… я… – Она замолчала, и мука, отразившаяся в ее темно-синих глазах, отозвалась болью в его сердце.

Ее губы дрожали, когда она прошептала, обхватив ладонями его лицо:

– Я… так тронута твоими словами. – И она прижалась к его губам неистовым поцелуем, в котором было столько же отчаяния, сколько и страсти.

Рори мог лишь надеяться, что когда-нибудь настанет день, когда память о Сомерледе Макдональде несколько поблекнет, в то время как он, ее муж, будет постоянно рядом, живой и бесконечно любящий. И еще он надеялся на то, что с рождением Джейми между ними появились узы, которые уже невозможно разорвать. И с рождением каждого их следующего ребенка эти узы будут только крепнуть. Ничего, он подождет. У них ещё все впереди.

Наконец-то Рори понял, почему его мать сбежала с его отцом, у которого не было ни своих земель, ни замков. Власть любви оказалась гораздо сильнее любой другой власти на земле и на небе.

Он оторвался от ее губ и провел тыльной стороной ладони по ее шелковистой коже, смахнул слезы, повисшие на кончиках ее густых, длинных ресниц.

– Идем, миледи жена, – сказал он нежно. – Посмотрим на нашего изумительного сына.

Он обнял ее за талию, она положила голову ему на плечо, так они и поднимались рядышком вверх по лестнице.

Едва они ступили на верхнюю площадку, как из тени к ним шагнул пестро одетый шут с размалеванным в виде комической маски лицом. Он появился неожиданно, застав их врасплох на самом краю лестницы, в неустойчивой позе. И в тусклом свете нескольких свечей, горящих в канделябре на стене, Рори увидел, как блеснула сталь клинка.

Действуя почти неосознанно, он выбросил вперед руку, блокируя удар, а другой рукой что было сил толкнул вперед и в сторону Джоанну, выводя ее из зоны действия оружия. Она упала на колени на шершавый пол и громко вскрикнула от боли. Рори машинально взглянул в ее сторону. Этого краткого мига оказалось достаточно для напавшего на них «шута».

Используя преимущество своего неожиданного нападения, он изо всех сил ударил Рори левой рукой в челюсть, да так, что его голова резко откинулась назад и с громким стуком ударилась о каменную стену. Удар был настолько сильным, что Рори мгновенно потерял сознание и свалился на пол.

Поднявшись на четвереньки, Джоанна с ужасом наблюдала за тем, что произошло, не имея возможности хоть что-нибудь сделать. Замок был наполнен их друзьями и родственниками, многие из которых были вооружены, но Рори в этот день не имел при себе не только меча, но и кинжала.

Дико сверкая глазами и злобно усмехаясь во весь свой размалеванный рот, «шут» нагнулся над Рори и занес руку с кинжалом для смертельного удара.

– Нет! – закричала Джоанна. – Стой! – И бросилась на спину убийце.

Одной рукой обхватив его за шею, она вцепилась другой ему в лицо и навалилась на него всем своим весом.

«Шут» издал какой-то нечеловеческий рык и бешено махнул кинжалом через плечо, вонзив кончик клинка в мягкое женское тело. От неожиданности Джоанна разжала руки и, потеряв равновесие, откинулась назад. Внезапная острая боль пронзила ее с ног до головы, и она почувствовала, как проваливается в черную пустоту.

В этот момент очнулся Рори. Он лягнул своего противника и, ухватив его сзади за колено, изо всех сил дернул на себя. Тот упал, покатившись вниз по лестнице, но не выпустил кинжала из рук. Рори выхватил спрятанный под рубашкой нож и бросился за ним.

Задыхающийся, ошеломленный. Годфри поднялся на ноги где-то посредине лестницы и попытался ухватиться за стену, чтобы удержать равновесие. Когда на него набросился Рори, он встретил его ударом кинжала. Но Рори успел увернуться от яростного, но не слишком точного удара, отпрянув назад. Уверенный в своем преимуществе, Годфри двинулся вверх, на своего заклятого врага. Когда расстояние между ними сократилось, он метнулся к нему с низким сдавленным рыком, попытался вонзить свой клинок, но снова промахнулся и отпрыгнул назад, увертываясь от более короткого, но в руках Рори не менее грозного оружия.

Пытаясь занять более удобную позицию, Рори проскользнул мимо своего врага вниз. Снова сверкнула голубая сталь клинка, и ему пришлось опуститься на одно колено, чтобы уклониться от смертоносного жала. В следующее мгновение он был уже на ногах, ринулся вперед и полоснул ножом по животу противника.

На разрисованном лице Годфри появилось выражение недоумения. Кинжал выпал из его ослабевших вдруг пальцев и со звоном покатился вниз по лестнице. Недоверчиво глядя на свой сверкающий блестками костюм шута, по которому расползалось зловещее красное пятно, Годфри вдруг завыл от отчаяния. Привалившись одним плечом к стене, зажав рану руками, он постоял несколько мгновений, потом медленно сполз на пол. Между его пальцами хлестала кровь, заливая каменные ступени.

– Позови священника, – прохрипел он.

– В аду исповедуешься, гнусный ублюдок!

Не желая тратить на своего поверженного врага ни минуты, Рори кинулся наверх, туда, где на холодном каменном полу все еще без сознания лежала Джоанна. Из ее раненого плеча текла кровь, пропитывая нарядное шелковое платье. Рори осторожно перевернул жену лицом вверх, поднял на руки и понес к ним в спальню. Мод и Фичер, стоявшие рядом возле окна, в изумлении уставились на него.

– Боже! Что с ней? – воскликнул Фичер, бросаясь навстречу.

– Годфри ранил ее кинжалом. – Рори положил жену на кровать и осторожно отвел назад волосы, испачканные кровью. – Она спасла мне жизнь, – добавил он и сам не узнал своего дрожащего, хриплого голоса.

– Моя бедная овечка! – воскликнула Мод, в то время как Фичер метнулся к двери, на ходу вытаскивая меч.

Рори бросил взгляд на колыбель. Вид спящего сына немного привел его в чувство. Малыш, посапывая во сне, сосал большой палец.

– Годфри мертв! – крикнул Рори вслед Фичеру. – Просто позови сюда мою мать. И скажи Лаклану и Кейру, что случилось, но только тихо, не тревожь гостей.

Вместе с Мод они склонились над неподвижной фигурой Джоанны.

– Боже, – простонал Рори, – почему этот удар достался не мне!

Мод осторожно ножницами разрезала пропитавшуюся кровью ткань платья, корсаж и нижнюю рубаху. Увидев чистый, неглубокий порез, Рори мысленно возблагодарил господа.

Джоанна была ранена в мягкие ткани плеча выше ключицы. Клинок, скользнув по кости, пропорол мышцу, не тронув жизненно важные органы, хотя прошел всего в нескольких дюймах от артерии. Кровь уже начала свертываться. Мысленно сравнив длину кинжала и размер худенького плеча своей жены, Рори еще горячее возблагодарил бога за это чудо.

– Понадобится всего несколько стежков, – с облегчением сказала Мод, – и с моей деточкой все будет хорошо. Просто у нее останется шрам, который всегда будет напоминать ей этот день.

Рори взглянул в мудрые глаза пожилой женщины, мысленно поблагодарив за спокойные, разумные слова. Ему было гораздо легче в ее присутствии.

– Не стоит приводить ее сейчас в чувство, – сказал он. – Будет лучше, если она не ничего не почувствует, пока мы накладываем швы.

Он прижал к ране чистую белую тряпку, которую протянула ему Мод, пока сама готовила нитки и иглу. Отведя от щек и лба Джоанны прилипшие пряди волос, он с беспокойством вгляделся в ее осунувшееся бледное лицо, на котором ярче обычного проступили веснушки.

В этот момент в комнату вбежала леди Эмма, а сразу вслед за ней – Кейр. Мать Рори поспешила к сыну и встала рядом, сжав его руку своими мягкими, но сильными руками. Затем она наклонилась на Джоанной и, отведя ткань от пореза, внимательно осмотрела рану опытным взглядом женщины, вырастившей троих сыновей и не раз ухаживавшей за ранеными.

– С ней все будет хорошо, – поспешила успокоить она сына. – Рана совсем не опасная.

– Рори, – окликнул брата Кейр, стоя в дверях. – Ты должен пойти со мной. Есть кое-что, что тебе необходимо услышать.

– Только не сейчас, – резко ответил Рори, даже не пытаясь скрыть раздражения.

Он знал, что его младший брат по целеустремленности и упрямству подобен раненому медведю, но сейчас для него ничего не могло быть важнее, чем быть рядом с Джоанной.

– Все хорошо, дорогой, – сказала леди Эмма со своей обычной ласковой улыбкой. – Ты можешь пойти с Кейром. Мод и я сделаем все, что нужно. Я не один раз зашивала ваши раны. Нам ты ничем не сможешь помочь, а там, внизу, ты действительно нужен.

– Я никуда не пойду, – упрямо заявил Рори, но все же отошел, чтобы Мод и его мать могли заняться раной.

В дверях появился сосредоточенно нахмуренный Лаклан.

– Как она? – спросил он с беспокойством.

– Ничего серьезного, – откликнулась леди Эмма. – Просто некоторое время она не сможет брать на руки Джейми.

Услышав спокойный голос матери, Лаклан облегченно вздохнул и, прошагав через всю комнату, положил руку на плечо старшего брата.

– Это действительно очень важно, парень, иначе мы не стали бы тебя дергать.

– Ну, что там у вас еще стряслось? – с раздражением прорычал Рори.

Встревоженный взгляд Лаклана яснее слов сказал ему, что обстоятельства действительно требуют его немедленного присутствия, что бы там ни случилось. Лаклан паниковать без причины не станет. Выругавшись себе под нос, Рори развернулся и быстрым шагом направился к двери.

Внизу, у самого основания лестницы, прислонившись к каменной стене, лежал Годфри в своей пестрой дурацкой рубахе и двухцветных обтягивающих трико. Веселый костюм придворного шута казался странно зловещим и нелепо непристойным на умирающем убийце. Рядом, опустившись на одно колено, над Годфри склонился священник отец Томас. Перекрестив умирающего, он начал обряд соборования.

К изумлению Рори, умирающего поддерживал за плечи Фичер, помогая тому исповедаться перед смертью.

– Маклин здесь, – сказал золотоволосый гигант, увидев спускающегося по лестнице Рори. – Можешь делать свое признание.

Рори опустился перед Годфри на одно колено, встав рядом со священником. Впервые он смог рассмотреть своего врага. Годфри сбрил свою черную бороду и разрисовал лицо черной, белой и красной красками. В этом виде он был почти неузнаваем. Его воспаленный, лихорадочный взгляд встретился с напряженным взглядом Рори. Убедившись, что Рори действительно здесь, он закрыл глаза и, стуча зубами, словно от страшного холода, начал говорить:

– Это я убил твоего приемного отца, Маклин. Я, а не Сомерлед Макдональд. – Он заскрипел зубами, чувствуя приближение агонии. – Я не смог вынести искушения, когда Гидеон Камерон повстречался мне один на дороге и принялся поносить меня, словно я был его лакеем. Я думал, что слухи, которые до меня дошли неделей раньше, – это то, что все уже прекрасно знали. Но, видит бог… Я должен был сдержать свой поганый язык в то время… и молчать о том, что узнал.

Потрясенный, Рори уставился на умирающего, чувствуя, как волосы шевелятся у него на голове. «Дьявол! Только не это!» – мелькнуло у него в голове.

Годфри помолчал, собираясь с силами, его дыхание было прерывистым, неглубоким. Струйки пота бежали по его лицу, смывая краску.

– Камерон пригрозил… отрезать мне язык… если только я снова стану повторять слухи о его семье… Боже!.. Я, дурак, должен был раньше догадаться… Все знали, как лэрд обожает… свою прелестную женушку.

Судорожный вздох вместе со стоном вырвался из его горла. Он остановился и немного подождал, прежде чем продолжить. Боль, пожирающая его изнутри, была, должно быть, нестерпимой. Только огромная сила воли еще удерживала его сознание.

Рори и Кейр переглянулись, потрясенные, не в силах произнести хоть слово. Затем Рори взглянул на Лаклана, стоящего напротив. Никогда еще человеческий взгляд не выражал такой душевной муки.

– Так, значит, ты дождался, когда Гидеон отвернулся, чтобы ехать дальше, и нанес ему удар в спину своим кинжалом, – сказал Рори, едва сдерживая ярость, клокотавшую в груди. – А затем отрезал ему голову!

– Нет. По крайней мере, голову отрезал не я. – Годфри застонал, пытаясь справиться с болью, затем довольно твердо сказал: – Когда я пытался спрятать тело, меня нагнал Арчибальд Кэмпбелл.

– И что же было дальше?

– Аргилл отсек голову Камерона своим мечом. Затем завернул в мой тартан… сколол моей застежкой… Он же отослал его голову леди Камерон… вместе с запиской, якобы от Красного Волка из Гленко.

Рори встретился взглядом с Алексом, который подошел к ним за несколько минут до этого, и прочел понимание и сочувствие в его глазах. Всем давно была известна вражда между Гидеоном Камероном и Сомерледом Макдональдом. Граф Аргилл просто воспользовался возможностью переложить вину за убийство Камерона на его смертельного врага. Именно из-за известной всем вражды между лэрдами кланов Камеронов и Макдональдов все так легко поверили в виновность Сомерледа. Тем более что все факты говорили против него.

– У тебя было время, чтобы сказать правду, – набросился Рори на Годфри. – Ты не должен был молчать, когда Сомерлед был схвачен и отправлен в Эдинбург на виселицу за убийство, которого он не совершал.

Годфри попытался схватить Рори за рукав, но сил у него не хватило, и рука снова упала на пол.

– Что ж, я дорого заплатил за это, – прошептал он.

Говорить с каждой минутой ему было все труднее.

– Мое молчание спасло мне шею… Но зато на всю жизнь подчинило власти Кэмпбелла. – Он перевел полный отчаяния и мольбы взгляд на священника. – За это… а также за все мои грехи… я искренне раскаиваюсь, отец мой.

Это были его последние слова. Когда жизнь покинула его, отец Томас смазал елеем его лоб, веки и рот, тихо бормоча слова молитвы.

Рори поднялся на ноги, ничего не чувствуя, не замечая вокруг. Казалось, он даже не мог дышать, словно получил удар пушечным ядром по голове.

Боже! Святые небеса!

Он отправил на виселицу невинного человека!

Он отправил в могилу невиновного деда Джоанны!

Едва замечая, что происходит вокруг, Рори уставился невидящим взглядом в стену перед собой. Трое мужчин, которые помогали ему поймать Красного Волка из Гленко, стояли рядом, огорошенные и растерянные не меньше, чем он сам. Лаклан, Кейр и Алекс молча переглянулись. Они были так чертовски уверены тогда! Они ни на минуту не усомнились в виновности Сомерледа Макдональда!

Будучи не в состоянии говорить, Рори молча развернулся и, придавленный к земле невыносимым грузом вины и раскаяния, медленно побрел вверх по лестнице, понимая, что этот груз придется теперь нести всю оставшуюся жизнь. Он встанет на колени пред своей женой и будет умолять о прощении. Дай бог, чтобы она когда-нибудь простила его за то, за что сам он себя никогда не простит!

Мод стояла на верхней площадке с маленьким Джейми на руках. Она, видимо, что-то слышала из того, что говорилось внизу, так как взглянула на Рори с сочувствием.

Леди Эмма встретила сына сразу за дверью их спальни, ее милое лицо было очень встревоженно.

– Джоанна пришла в себя и зовет тебя, дорогой. Я не смогла успокоить ее. Она отказалась поверить, что ты жив, как мы ни убеждали ее в этом. Она очень боится, что ты убит, а мы скрываем это от нее. Она говорит, что должна тебе что-то сказать, что-то очень важное, что не успела сказать раньше. Но я не смогла уговорить ее объяснить, в чем дело.

С того места, где они стояли, Рори услышал рыдания Джоанны.

– Он умер, умер! – плакала она жалобно. – Мой муж был бы со мной сейчас, если бы только был жив!

Войдя в комнату, Рори увидел, что Джоанна приподнялась на подушках и в отчаянии колотит руками по покрывалу. Испугавшись, что она может повредить только что зашитую рану, Рори бросился к ней и опустился возле кровати на колени. Он взял ее дрожащие руки и прижал к своим губам.

– Я здесь, любимая, – сказал он с улыбкой, хотя внутри у него все ныло от жалости и раскаяния. – Вот он я, здесь, рядом с тобой. Что ты хотела сказать мне, девочка моя?

Джоанна всхлипнула и зарыдала еще громче. Словно не веря, что видит своего мужа живым и невредимым, она потянулась к нему и коснулась пальцами щеки. А затем, с глазами полными слез, вдруг улыбнулась, обхватила его за шею, притянула к себе и принялась покрывать его лицо лихорадочными поцелуями.

– Любовь моя, – шептала она между поцелуями, заливая его щеки своими слезами. – Я люблю тебя… Я люблю тебя… Я так тебя люблю!

Со своего места возле двери леди Эмма слушала эти признания вперемежку с вздохами и всхлипами и сама украдкой вытирала глаза. А затем, улыбаясь дрожащими губами, вышла и осторожно прикрыла за собой дверь.