Лайт Дэйтон Муравейник

ГЛАВА 1. ВРАГИ

Редар полдня пролежал обездвиженным на жесткой, покрытой колючими щетинками, спине паука, и только к вечеру онемение стало понемногу отходить. Все тело ломило, одеревеневшие мышцы отзывались непереносимой болью. Ему пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не закричать. Но едва паренек попытался шевельнуться, хотя бы размять затекшие руки, перевернуться поудобнее, как кто-то из смертоносцев не особенно сильно, но ощутимо стегнул его парализующим волевым ударом, вызвавшим в теле новый приступ боли. Предупреждение! Чтобы не вызывать в пауках ярость, пленник на время замер.

Больше всего его волновал вопрос: живы ли Сим и Ремра?

Гиндаг погиб, он успел разглядеть падающее обезглавленное тело до того, как потерял сознание. Жалко парня. Вот и сходил за нефтью — первый и последний раз в жизни. А что с другими? Неужели смертоносцы и их убили?

Редар едва слышно скрипнул зубами. Теперь он себя проклинал. Как можно было забыть про Восьмилапых! Отвлечься на муравьев и совершенно забыть, что вот они, настоящие враги — смертоносцы! Извечные и самые жестокие недруги людей! Крегг прав, как всегда, прав — их надо убивать, сжечь всех до единого! Только тогда люди почувствуют себя свободными…

Жестокий, ломающий волю удар боли обрушился на его мозг. Редар смог сопротивляться ничтожное мгновение, потом лишился чувств. Смертоносцы почуяли в его мыслях угрозу, «услышали» его смертельную ненависть к себе и отреагировали немедленно — так, как они привыкли, как многие сотни лет делали их сородичи и как еще многие сотни лет будут делать их потомки. Даже в мыслях двуногие рабы не могут посягать на жизнь Повелителей. За это следует наказание — молниеносное и безжалостное.

Юноша провалился в небытие — но даже без сознания он продолжал мучиться из-за вопиющей несправедливости судьбы, вырвавшей его из ритма привычной жизни и превратившей в беспомощного пленника на спине огромного бурого паука.

Память вновь и вновь возрождала события недавнего прошлого: ужасающую картина кровавого разгрома в родной пещере, учиненного внезапно налетевшими смертоносцами, дальний и трудный переход к родственникам, живущим возле пещерного города.

Пожалуй, его будущее ничем не отличалось бы от будущего тысяч и тысяч детей, переживших подобную трагедию — бесконечная, бессильная ненависть к Восьмилапым, страх перед пролетающими над пустыней воздушными шарами и… И обычная жизнь пустынника: охота, строительство дома, женитьба, дети, нежданная смерть.

В пустыне не умирают своей смертью. Обитатели пустыни заканчивают свои дни чаще всего в клешнях скорпиона, клыках тарантула, лапах богомола. Умирают от укуса змеи или от нападения сколопендры, реже — от ядовитого укуса смертоносца и совсем редко — от неожиданной болезни. Пустыня опасна даже для закованных в хитин, имеющих клыки, клешни и ядовитое жало скорпиона — что уж говорить про мягкотелых, с короткими зубами и слабыми руками двуногих? Достаточно одной, всего лишь одной небольшой ошибки, неверно сделанного шага, неудачно положенного копья — и ты мертв…

Но Редару повезло. Он встретил Крегга. Такого же одиночку, и такого же ненавистника пауков. Правда, старик в своей жизни успел немало попутешествовать и повидать и он, кажется нашел оружие, способное одолеть новых повелителей планеты: огонь. Жидкий огонь, нефть — необычайно горючее масло, местами сочащееся из земли. Правда, само по себе оно не могло убивать Восьмилапых, и двое пустынников месяц за месяцем трудились, пытаясь создать снаряд, способный разорваться после броска и разбрызгать огонь далеко в стороны — ведь человек, встретивший паука, не способен совершить точного броска, чаще всего он просто замирает, парализованный волей смертоносца. Глиняный горшок с жидким огнем почти наверняка не попадет в цель, он вряд ли разобьется, ударившись о хитиновый панцирь врага и наверняка уцелеет, свалившись на песок.

Они добились своего. Они создали оружие. Но впервые применить его пришлось не против пауков, а против муравьев, издавна живших рядом с человеческими жилищами и считавшихся вполне безобидными соседями. Шестилапые внезапно словно обезумели и принялись нападать на людей истребляя их целыми поселками, а потом устроили настоящую осаду пещерного города.

Одной из жертв этой войны стал Крегг… Но его огненное оружие помогло выстоять горожанам и отогнать врага. Для Редара последние дни переполнялись счастьем. Он стал одним из признанных творцов великой победы, его, не смотря на молодость, назначили мастером пустыни — одним из руководителей города. И, наконец, кроме ненависти он впервые познал любовь, найдя отклик своему чувству в сердце дочери правительницы города. И вот, вдруг, в этот самый миг — неожиданное нападение смертоносцев, про которых люди уже начали подзабывать. Короткая схватка, паралич, плен…

Отряд несся во весь опор. Сначала пойманного двуногого пытались увезти по воздуху, но он оказался слишком уж тяжел — патрульный шар едва смог оторваться от земли. Поэтому паукам пришлось нести Редара на себе. А над ними реяли двое черных смертоносцев, ни на мгновение не выпуская из виду мозг никчемного слуги, который зачем-то так срочно понадобился самому Младшему Повелителю. Фефн с нетерпением ждет пленника — ему уже сообщили — и обещал награду за поимку именно этого двуногого. Увы, даже он, повелевающий всеми землями Третьего Круга, не способен сократить дорогу к главному городу — и потому отряд прибыл в Акмол уже глубокой ночью.

Редар очнулся. Изматывающая тряска, к которой он, как оказалось, даже успел немного привыкнуть, прекратилась. Он не успел толком оглядеться, как крепкие руки довольно бесцеремонно стащили его со спины паука, подхватили, подперли плечами — да так, что ноги Редара почти не касались земли, — и понесли куда-то. От недавнего болевого шока гудела голова и слезились глаза; он почти ничего не видел вокруг. Неясные очертания каких-то строений на фоне темнеющего неба, замшелые стены из почерневших от времени валунов, утоптанная тысячами ног земля — вот и все, что удалось разглядеть.

Похоже, смертоносцы привезли его в свой паучий город. И сейчас его, наверняка, тащат к какому-нибудь главному пауку, Смертоносцу-Повелителю. Легенды рассказывают, что судьбы почти всех героев, которым довелось встречаться с паучьими правителями, кроме разве что Великого Найла, были не очень счастливыми.

Редар попытался вырваться, дернулся… Ему почти удалось — еще раз и он на свободе! Ну!

Словно язык яростного пламени, еще один обжигающий удар ментальной плетью обрушился на мозг Редара, ослепив болью. Смертоносцы все еще бдительно следили за ним.

— Не шевелись, пустынная крыса, целее будешь! — посоветовал шепотом грубый голос. — Повелители очень недовольны сегодня!

Редар вспыхнул. Так вот как зовут подобных ему людей, свободных обитателей песков, в паучьих городах! Пустынные крысы… Может, для этих сытых, раскормленных, довольных своей участью рабов жизнь в пустыне и представляется бесконечным шныряньем по грязным норам. Или они считают не всегда сытую, но зато вольную жизнь бедствием, а не радостью? Конечно, если свое брюхо ставить превыше всего…

— Ах, ты… — но договорить Редару не дали. Крепкая мозолистая ладонь зажала ему рот.

— Замолчи! Не хватало еще, чтоб Повелитель и нас вместе с тобой наказал! И так ни одного спокойного дня, а еще ты!.. Вот погоди, доберется до тебя Управительница, мало не покажется! У нее с такими разговор короткий.

Как странно. Редар на некоторое время даже забыл о своей обиде. У паучьих рабов тоже есть Правительница? Или как там они ее назвали… Управительница. Вроде Айрис?

Он попытался представить себе седовласую владычицу пещерного города прислуживающей паукам и поморщился от отвращения. Да никогда! Любой свободный скорее умрет, чем станет лизать паучьи лапы. Хотя… В легендах о юности Великого Найла что-то такое говорится о некоем Каззаке, повелителе пустынного города под землей, который попал в плен к паукам вместе со всеми своими людьми. Кажется, он стал Управителем и у пауков. Дальше мнения рассказчиков расходятся: Каззак то ли защищал Великого Найла от гнева Смертоносца-Повелителя, то ли наоборот — хотел погубить героя.

Редара внесли в какое-то полутемное, затхлое помещение. Белесые потеки едва ли не сплошь покрывали склизкие от влаги каменные стены. Воздух был спертый, влажный, ощутимо тянуло гнилью.

Бесцеремонным толчком его сбросили на землю. Редар попытался было подняться на ноги, чтобы разглядеть своих «носильщиков», но от боли в затекших ногах смог только рухнуть на колени.

Рабы пауков — судя по голосам, их было трое или четверо — засмеялись. Обидно, конечно, но особой злобы в их смехе не чувствовалось, лишь понимание своего превосходства.

— Вы, пустынники, — сказал один, — все какие-то слабые. Не удивительно. Стоит только на вас посмотреть — тощие, маленькие… Где только жизнь держится!

Редар изо всех сил напряг свою волю, чтобы не застонать, не дать лишнего повода для насмешек. Шею немилосердно ломило, но он все же смог поднять голову.

Трое здоровых, сильных с виду мужчин стояли над ним, скаля зубы. У того, что повыше, плечи прямо-таки бугрились от распиравших кожу мышц. Раньше Редар считал самым сильным человеком на свете могучего каменотеса Имелу, но сейчас перед ним стояли люди раза в полтора побольше. Действительно, таких в пустыне встретишь не часто. Где в безжизненных песках найти столько пищи, чтобы прокормить это огромное тело? Да и передвигаться бесшумно, охотиться, неподвижно сидеть в засаде по полдня эдакому верзиле невозможно.

Редар не знал, что смертоносцы специально следят за мощью и красотой тела своих рабов. А знал бы — не удивился. Легенды говорят, что у Прежних людей тоже были свои слуги, рабы — некоторые животные, названия которых теперь мало что говорят: собаки, лошади, кошки. И Прежние, так же как и сейчас пауки, заботились о здоровье своих любимцев.

Редар ничего не ответил на насмешку, лишь смерил паучьих слуг взглядом, полным презрения. Старший снова осклабился:

— Нечего глазами-то зыркать! Знаем все эти ваши россказни: свобода, просторы, иди, куда хочешь. Есть у нас тут один, Альриком кличут, он из ваших, всего пол дождей минуло, как хозяева его пригнали. Так вот, он тоже поначалу гордый был, ни на что не соглашался. А теперь — ничего, привык. Даже мастером заделался. Или, вон, другого мастера возьми, Велимана Одноглазого. Тот вообще столько раз в пески убегал, не перечесть. Повелитель даже глаза его за это лишил. Посидел Велиман в землянке, тухлятиной позакусывал, да и решил, что свобода свободой, а хорошая жизнь все же лучше.

— Да чего с ним разговаривать! — рявкнул второй здоровяк, помоложе, с буйно разросшейся русой гривой. — Посидит с мокрицами луну-другую, сыростью пропитается — живо сделается на все согласным!

Старший кивнул:

— Точно. Здесь, парень, ваша свобода ничего не стоит.

— Свобода всегда дорога! — хотел выкрикнуть Редар, но в горле у него пересохло, и он смог лишь прошептать.

— Что?! А-а-а… Эх, парень, пойми: будет так, как захочет Повелитель, и никак иначе. И не важно, была у тебя свобода раньше, нет — теперь ты сидишь в подвале с мокрицами. В склизком, вонючем — не чета, небось, твоей пустыне. Да и по размерам, гм… поменьше будет. И никуда отсюда не денешься, пока Повелитель не вспомнит про тебя. Привыкай!

Грохнула каменная плита, заменявшая здесь дверь, потом в нее что-то глухо бухнуло. Похоже, подперли чем-то снаружи, для надежности.

Редар обессилено опустился на грязный каменный пол, от которого веяло холодом. Привыкший к пылающему зною пустыни, паренек тут же начал замерзать. Он окинул взглядом свое узилище, тщетно пытаясь отыскать какой-нибудь клочок грубой ткани или пук истлевшей соломы — чтобы соорудить хоть подстилку.

Сырость пробирала до костей, но постепенно, поглощенный мыслями, Редар перестал ее замечать. Он вспоминал пещерный город, Айрис, мастеров Римала и Кенгара, но больше всего он думал о Кире. «Как она там, бедная. Ей уже сказали, наверное, переживает маленькая. Ничего, не грусти, Кир, навсегда я здесь точно не останусь! Не знаю еще как, но убегу, клянусь песками!» Незаметно он уснул, сказалась усталость после самых изнурительных дней осады и сегодняшнего путешествия. Разбудил его бесцеремонный пинок ногой.

— Вставай, пустынник, хватит спать. Разлегся, тут!

Редар открыл глаза, но вставать не торопился. Нечего давать смертоносцам и их рабам повод думать, что он смирился и готов отныне исполнять любые их приказы.

Над ним склонился паучий раб, такой же огромный, как вчерашние, а может, и кто-нибудь из них — Редар не запомнил лиц, они показались ему какими-то невыразительными, одинаковыми. За спиной раба, скрестив на груди тонкие руки, стояла женщина. А может, молоденькая девушка — в полумраке не разберешь. Она молчала. Здоровяк же не унимался:

— А ну, крыса, встать, когда перед тобой Управительница!

Он хотел было снова пнуть пленника, но тут резким и властным, но удивительно приятным голосом Управительница остановила его:

— Хватит, Зерк!

— Как скажешь, Управительница. Только эта пустынная крыса… — …еще не знает наших обычаев. Пустынник, — неожиданно обратилась Управительница к Редару, — как твое имя?

Глядя в пол, глухим, полным ненависти голосом, он ответил:

— Зачем оно тебе, помощница раскоряк? Рассвирепевший и одновременно перепуганный (как бы кто из хозяев не услышал!) Зерк со всей силы ударил Редара в лицо. Но где там! Физической мощью слуги пауков, конечно, превосходили пустынников, но до ловкости песчаных жителей двуногим рабам было далеко.

Даже сейчас, измученный и обессиленный, Редар успел уклониться. Удар Зерка пришелся в плечо, и молодой мастер опрокинулся на землю. Верзила хотел было добавить, но теперь Редар уклонился и вовсе без труда.

Великан со всей силы влепил ногой в каменную стену, глухо взвыл от боли.

— Ну, тварюга, держись!

— Хватит, я сказала!

Звонкий голос Управительницы заставил Зерка раболепно поклониться, однако в глазах его все еще горела ярость.

— Но он же…

— Я знаю, что он сказал. Но еще до заката его хочет видеть Младший Повелитель. И если к его ногам ты притащишь бесчувственное тело, то, боюсь, не поздоровится нам обоим.

Зерк покорно слушал.

— Лези!

В дверь вбежала еще одна девушка, поклонилась. Управительница несколько брезгливым жестом указала на юношу:

— Приведи его в порядок, скажи, чтоб накормили и одели получше. А эти лохмотья… выкинуть! Зерк и Корал будут помогать тебе, а заодно присмотрят, чтоб не убежал. Только без битья! Ясно?

— Да, Управительница Ная, — ответили Зерк и Лези в один голос.

— И вот что: узнай, как его зовут. Надо же как-то к нему обращаться.

Она развернулась и уже хотела выйти из подвала, но хриплый голос пустынника догнал ее:

— Называй меня Редаром, Управительница Ная.

Сторожевой паук, приподнявшись на задних лапах, подтолкнул Редара в спину четырьмя передними, да так, что тот впорхнул в зал, с трудом удержавшись на ногах. Следом вошла Ная, поклонилась с порога Младшему Повелителю. Редар кланяться не стал. Он пристально и, как ему хотелось надеяться, с вызовом смотрел на большого черного смертоносца перед собой. Паук отличался от прочих разве что менее мощными лапами — ведь Фефну почти не приходилось ходить. По Акмолу и окрестностям его возили на колеснице гужевые двуногие рабы. Кроме того, его хитин сохранил со времен молодости темный оттенок, а не выцвел, как у большинства простых смертоносцев, бегающих на охоту или уходящих в далекие патрули, а потому постоянно пребывающих под солнцем и постепенно превращающихся из черных в бурых пауков. Черный панцирь у Восьмилапых достаточно ясно означал либо молодость, либо высокий ранг правителя, подолгу находящегося в тенистых пещерах или дворцах, оставшихся в наследство от изгнанных двуногих. У самого основания хелицер Фефна налипли белесые крупинки яда. У простых смертоносцев такое редко можно было увидеть, почти весь свой яд они тратили на охоте, повинуясь зову тысячелетних инстинктов, коих не смогли заглушить даже новоприобретенные ментальные способности. Фефн, естественно, на охоту не ходил, и выступившие из мешочков излишки яда после заката счищала специально отряженная Наей служительница.

Младший Повелитель Фефн тоже рассматривал стоящего перед ним — вопреки всем правилам — человека. Смертоносцы не умеют фиксировать взгляд на чем-то одном, например, на глазах слуг. Восемь паучьих зрачков видят все вокруг себя, оценивая пространство разом, а не отдельные его детали. Но сейчас почти все мысли Младшего Повелителя были заняты вот этим слабым, тщедушным, примитивным существом. Двуногий, которого любой смертоносец привычно считал рабом, низшей тварью, смог создать то страшное огненное оружие, в котором, возможно, было сокрыто спасение от муравьиных полчищ.

У жуков-бомбардиров, вроде, тоже есть нечто подобное. Но разве можно сравнить «гремучий» черный порошок в пузатых бочонках, что иногда привозят корабли бомбардиров, с невероятной яростью огненного покрывала. Когда сторожевой паук принес ему эту весть, Фефн заставлял его снова и снова, раз за разом прокручивать картинку огненного побоища, пока не запомнил в мельчайших подробностях.

Ная чуть слышно прошептала Редару:

— Склонись перед Повелителем!

Тот молниеносно, словно ждал этих слов, выкрикнул:

— Никогда!

Так всегда отвечали в легендах великие герои прошлого. Помнится, король Рогор после предательства мерзкого Галлата проиграл битву, и его город был захвачен смертоносцами. И когда его, связанного, привели к Повелителю Хебу, паук пообещал сохранить жизнь герою, если тот покорится новым владыкам мира. Рогор ответил: «Никогда» — и был жестоко казнен. Так повели себя Айвар Жестокий и однорукий Лиикус. Так теперь поступил их младший последователь. Было бы совсем нечестно сказать, что в этот момент Редар не испытывал страха. Он боялся! Еще как боялся! Но всеми силами старался своего ужаса не показывать.

Фефн ощутил исходящий от странного двуногого страх и почувствовал некоторое удовлетворение: несмотря на все свои умения, ничтожный слуга все же боится смертоносцев. Но одновременно Младший Повелитель уловил и жгучие волны какой-то затаенной, застарелой ненависти. И это было опасно. Фефн решил: после того, как двуногий откроет тайну жидкого огня, его необходимо убить. Такой раб слишком опасен. Своей ненавистью и своими знаниями.

Младший Повелитель знаком подозвал к себе Наю. Конечно, этот дикий двуногий не был обучен общаться со смертоносцами, придется использовать Управительницу — пусть задает вопросы от его имени.

Ная наморщила лоб, коснулась пальцами висков. Она не любила разговаривать с Младшим Повелителем напрямую, даже когда он бывал в хорошем расположении духа. Ощущение при этом было не из самых приятных: словно кто-то грубый и неуклюжий влезал в голову, ни на что не обращая внимания и не заботясь об осторожности.

Ная кивнула, снова поклонилась Фефну, потом повернулась к Редару:

— Младший Повелитель хочет знать, как тебе удалось сжечь муравьев жидким огнем.

Редар похолодел. Так вот в чем дело! Значит, его не просто схватил обычный паучий дозор. Охотились именно за ним, и смертоносцам известно, что только этот человек знает тайну «огненной смерти»!

Ну, нет! Пусть лучше убьют! Это единственный шанс людей за многие сотни лет хоть как-то поквитаться со смертоносцами. Пусть даже он сам никогда больше не вернется в пещерный город, пусть его здесь, прямо сейчас убьют (Кира, прости маленькая!), но все равно… Правительница Айрис, Кенгар, Салестер, «ученики», тот же Клерт, девчонки — уж все вместе они наверняка смогут повторить его, редаров, подвиг, и тогда смертоносцам не поздоровится. Нет, он ничего не скажет проклятым Восьмилапым!

Редар сжал кулаки — он был почти уверен, что сейчас на него обрушится новая волна боли, — выпалил:

— Ничего я не скажу твоему раскоряке, поняла?

Пусть лучше убьет меня!

— Редар, — испуганно прошептала Ная, — не говори так. Он не очень терпелив, легко впадает в гнев, и тогда тебя ничто уже не спасет…

— Да и не надо меня спасать! Я все равно ничего ему не скажу!

Ная почувствовала, как ее разума коснулась нетерпеливая мысль Фефна: смертоносец требовал ответа на свой вопрос. И тогда она впервые в жизни солгала ему. Она пообещала, что двуногий из пустыни все расскажет, только на это нужно некоторое время. Пусть Повелитель наберется терпения и предоставит все ей, Управительнице, — ведь она знает людей.

— Послушай, пожалуйста. Выслушай меня. Повелитель так или иначе узнает все, что захочет. Если ты не скажешь — у нас есть еще второй пустынник, которого поймали вместе с тобой…

Редара словно обожгло. Кто? Сим? Ремра?

— …понимаешь? Не скажешь ты — расскажет он. А тебя Повелитель прикажет убить. Если прогневается, то — медленно. Возможно, на глазах у твоего друга, чтобы тот был посговорчивей. Тебе впрыснут яд и оставят медленно умирать.

Сколько раз уж приходилось Нае говорить такое! Пустынников нелегко было заставить признать себя такими же слугами, как все люди. Только наслушавшись угроз, они подчиняются Повелителю, некоторых действительно приходится наказывать в назидание прочим.

Вот недавно, когда отбирали будущих мастеров войны, многие выходцы из пустыни заартачились. Даже после страшной гибели несговорчивого охотника Сарамета, они с большой неохотой стали помогать смертоносцам. Тогда Нае пришлось переговорить с каждым, запугать смертью, пытками, невыносимой болью. Ей не было жаль этих людей, ведь людям на роду написано служить смертоносцам, а значит, пустынники противятся своему предназначению, обычному порядку вещей.

Но сегодня слова почему-то вставали у Наи поперек горла. Ей понравился этот странный парень из песков. Ведь впервые за всю историю города смертоносцы смотрели на двуногого на как на обычную рабочую силу, нового раба — одного из многих в огромном стаде.

Они воспринимали — и она это ясно чувствовала — они воспринимали пленника как особую, уникальную личность, которую невозможно заменить кем-то другим из стада. Раньше хозяева воспринимали подобным образом только пауков и Управительниц — и то не всех. Гордый и независимый, пустынник не сдавался даже перед Младшим Повелителем, а ведь обычно самые мужественные пустынники в страхе падали ниц перед ее господином. И черный смертоносец не убивал его, велев привести другого, а терпел и мучился, но пытался продолжить разговор именно с этим пленником.

— Ответь Повелителю, — почти попросила Ная. — Ты избавишься от мук и сохранишь себе жизнь.

— Мне все равно, — твердо ответил женщине Редар. — Твои раскоряки убили всю мою семью. Увели в паучий город жену моего учителя. Вчера в долине Ущелий убили моих друзей. Неужели ты думаешь, что я скажу хоть слово?!

Младший Повелитель почувствовал сопротивление пленника. Он, что, не хотел выполнять его, владыки Третьего Круга, приказ? Невероятно! Неповиновение требовало немедленного наказания!

Фефн хлестнул болевым ударом. Мозг Редара словно пронзила раскаленная добела игла. Он непроизвольно взметнул руки к голове, вскрикнул и упал на колени от страшной боли. Ная было кинулась к нему, но ее коснулась недовольная мысль Фефна. Болезненная волна прошла от затылка к вискам: Повелитель был раздражен и приказывал привести второго пленника. Ная поклонилась. Он и так слишком долго сдерживал свой гнев, и пришел в состояние крайней ярости. Теперь господину лучше не перечить ни в чем.

Управительница выбежала из залы, подозвала к себе двух младших служительниц.

— Приведите второго пленника из пустыни. Повелитель хочет говорить с ним.

Одна из девушек, красавица Илина, сдавленно охнула, запоздало прикрыв рот ладонью:

— Но он же еще мальчик!

Ная пожала плечами, хотя втайне тоже жалела несчастного паренька:

— Приказ Повелителя.

Сторожевые пауки смотрели на двуногих самок холодным взглядом ничего не выражающих глаз. Их мысли были далеко. С начала войны Младший Повелитель почти не отпускал их поохотиться. А так хотелось снова нагнать исходящую страхом жертву, вонзить в податливое тело хелицеры, почувствовать, как яд вливается в теплую кровь еще живого существа.

— Не скажу тебе ни!.. — закричал из залы Редар. Голос его оборвался на полуслове, перешел в мучительный, полный боли стон.

Ная осторожно, опасаясь попасть под парализующий удар, — в такие мгновения Повелитель бывал неразборчив, — заглянула за полог. Фефн жестокими ударами ломал волю молодого пустынника. Стоило схлынуть одной волне невыносимого ужаса, как Младший Повелитель, не давая Редару перевести дух, обрушивал на него новую.

Редар уже не замечал ничего вокруг, глаза застлала багряная пелена, из ушей его текла кровь. Он уже несколько раз терял сознание, но Фефн, разъяренный сопротивлением пленника, не останавливался.

— Нет… нет… — еле слышно доносилось от несчастного упрямца.

Ная вбежала в залу с криком:

— Повелитель, ты же убьешь его!

Она даже забыла на миг, что смертоносцы не понимают человеческую речь, не подкрепленную ментальными образами. Взяв себя в руки, девушка осторожно обратилась к Фефну. Смертоносец яростно отозвался, и разум Наи словно обдало обжигающей кипящей волной. Повелитель был разъярен! Управительница отшатнулась, но контакт с сознанием Фефна все же не прервала. Она начала осторожно увещевать Повелителя, напомнила ему, что человеческий разум хрупок, что ярость господина может сломать его раз и навсегда, и тогда узнать ничего не удастся.

Фефн раздраженно, но уже не так жестко прервал ее мысль. Человек бы в такой ситуации отмахнулся: отойди, мол, сам знаю. Повелитель понял, что сам пленник никогда ничего не расскажет, слишком велика была в нем ненависть. Тогда смертоносец решил обойти сопротивление двуногого: сломить волю пустынного изобретателя, выудить из забитого, уже не сопротивляющегося разума тайну жидкого огня, а изготовление нового оружия поручить второму пленнику, предварительно напугав его зрелищем замученного товарища.

Ная снова поклонилась, прервала контакт с разумом Повелителя. Она понимала его правоту, но не хотела смириться с ней. Она хотела узнать про странного пустынника побольше — не каждый день встречаются пленники, способные устоять перед гневом смертоносца. Из волевого раба может получиться очень неплохой надсмотрщик, способный заставить своих подчиненных работать даже в самых тяжелых условиях. И к тому же… К тому же этот паренек ей просто понравился.

Редар уже не шевелился. Он просто лежал, скорчившись, прижав колени к груди. Вокруг головы растеклась вязкая алая жижа, волосы слиплись от крови.

Сторожевые пауки втолкнули через проход побелевшего от страха Сима. Испуганный парень поначалу не заметил Фефна, он кинулся к лежащему на камнях Редару, но через мгновение разглядел в глубине залы неподвижную черную тушу Младшего Повелителя. Проведший всю жизнь в глубине пещер, Сим никогда прежде не видел смертоносцев, Восьмилапых владык мира, о которых так много говорят старики и легенды. Холод панического страха поднялся откуда-то из глубин его души, Сим вскинул перед собой дрожащие руки в безнадежной попытке защититься от чего-то, однако ни сделать, ни сказать что-либо не смог: он буквально оцепенел от ужаса.

— Склонись перед Повелителем!

Сим вздрогнул. Он не ожидал услышать здесь, в логове главного смертоносца, голос человека, и на мгновение ему показалось, что сам паук заговорил с ним! Но потом, скосив глаза, он смог разглядеть женщину в свободной накидке с красивым, но холодным, властным лицом. Она повторила:

— Склонись, если не хочешь разделить участь своего друга!

Сим послушно рухнул на колени. Он не мог оторвать взгляда от распростертого на полу Редара. Парень все ждал, что молодой мастер пустыни пошевелится, но тот лежал неподвижно.

— Твое имя — Сим, правильно?

— Ко мне следует обращаться: «Управительница»!

— Да, Управительница.

— Слушай, Сим. Повелитель, — женщина грациозно склонилась перед большим черным пауком, потом снова повернулась к парню, — знает, что тебе и твоему другу удалось создать жидкий огонь. Один из дозорных Повелителя видел, как вы использовали его против муравьев.

Сим попытался было протестовать: дескать, это не он… он здесь совсем не при чем…

— Молчи, если хочешь жить. Ложью ты не поможешь себе — тебя и твоего друга вчера оставили в живых именно потому, что большую часть ваших помыслов занимал жидкий огонь. Остальных убили: Повелителю нет нужды в них.

Сим всхлипнул. Гиндаг, Ремра… Вот, значит, как. А он-то думал, что все они здесь. Теперь погиб и Редар, и он остался совсем один.

— Твой друг совершил ошибку. Он отказался делать жидкий огонь для Повелителя. И был наказан, смертельно наказан.

Сим сдерживался из последних сил. Еще миг, и он либо зарыдал бы в голос от переполнявшего его страха и боли, либо просто рухнул бы без чувств.

— Теперь — твоя очередь. Слушай приказ Повелителя. Он желает, чтобы ты изготовил для него столько жидкого огня, сколько сможешь. Он даст тебе помощников. За это ты будешь награжден. Ты готов исполнить волю Повелителя?

Сим задрожал. Он попытался ответить, но язык почти отказывался повиноваться ему:

— Я… я по… попробую. Н-но… я не умею… Я т-только начал у-у… читься… Я не ув-верен, что у м-меня… п-получится…

Черный смертоносец шевельнулся. Симу показалось, что все восемь глаз паука рассматривают его с интересом хищника: убить сейчас, немедленно, или все же немного подождать? Управительница сказала вполголоса:

— Лучше, чтоб у тебя получилось, Сим. Повелитель не прощает ошибок. Не надо пробовать, просто сделай.

Младший Повелитель приказал Управительнице выделить Симу одну из дальних землянок и придать в помощь несколько человек посмекалистее. Руководить ими он поставил одну из младших служительниц — высокую, вечно недовольную Укату. Ей же он передал все, что удалось вытянуть из разума несговорчивого изобретателя. Прошедшая через два мозга — через сознание Фефна и недоразвитое мышление служительницы — тайна жидкого огня сильно исказилась. Уката владела лишь смутными зачатками знаний, позволяющими хоть как-то следить за перепуганным Симом.

Для паренька все здесь было странно и непривычно. Люди жили не в пещерах, а в неуютных, промозглых землянках. Некоторые, правда, обустроились в добротных каменных домах. Но, как объяснил пленнику Салех, один из выделенных ему Наей помощников, эту привилегию получали только хорошие, радивые работники, неустанно трудившиеся на благо хозяев. Конечно, для этого требовалось быть еще и очень полезным слугой — колесничие или, например, землекопы, как бы исправно ни работали, все равно ютились в землянках. А вот ткачи, дереводелы, каменотесы, а с недавних пор еще и воины — эти трудолюбивые мастера, конечно, удостаивались удобных жилищ и лучшей пищи. — Вот, парень, получится у тебя то самое чудо, про которое все толкует Управительница, сделаешь ты свою часть работы для Повелителя, — и у нас будут такие каменные хоромы! Заживем тогда… А то я в землянке этой все время спиной мучаюсь. Сырость, будь она неладна!

Салех часто мечтал об этих временах, говорил еще что-то про женщин, которые якобы без лишних слов, добровольно, даже с радостью отдаются любому из таких слуг. Сим по части женщин, честно сказать, был не большой мастак: в пещерах он слыл стеснительным, и отведать девичьей ласки ему пока не довелось.

Впрочем, Симу было не до салеховых фантазий. По обрывкам воспоминаний, он, ежедневно ожидая неминуемой кары за медлительность, пытался вспомнить состав смеси, материал для фитиля, способ изготовления самого заряда. Нефть добыли на том же месте — два смертоносца на патрульных шарах слетали в долину Ущелий и обернулись за каких-нибудь полдня. Но что это была за нефть! Лапы пауков не приспособлены к людским приборам и посуде, потому паукам пришлось зачерпывать нефть, зажимая глиняные кувшины крепкими хелицерами. Естественно, половина посудин треснула и рассыпалась — смертоносцы не рассчитали усилий. Оставшиеся глинянки, наполненные нефтью пополам с песком, удалось доставить целыми. Когда Сим, вспоминая наставления Редара, попытался пожаловаться Укате на качество нефти, служительница грубо оборвала его:

— Тебе привезли то, что ты просил, пустынник?!

— Да, но…

— Привезли или нет?

— Привезли, Служительница, но в нефти много песка, и я…

— А раз привезли — не приставай ко мне! Неужели ты думаешь, что я пойду к Повелителю и начну жаловаться ему на смертоносцев? Что, мол, его слуги привезли плохую нефть?! Ну, не-ет! Я еще не настолько глупа, чтобы делать замечания Повелителю, и не тороплюсь расстаться с жизнью! А ты… как там тебя… Сим, не испытывай мое терпение! Делай, что тебе было сказано, и не ной по пустякам! Иначе…

Уката угрожающим жестом поднесла кулак к его носу, потом грубо толкнула Сима и выбралась из землянки. Испуганный, он не решился спорить дальше. У большого плоского камня, служившего верстаком, склонился Салех. До поры он делал вид, что занят работой — ссучивал для фитилей длинные нити из паутины — и ничего не слышит. Но стоило Укате удалиться, как он вполголоса сказал Симу:

— Не злил бы ты ее, парень! Она ткачихой раньше была, хорошей ткачихой, но однажды повредила пальцы на правой руке, да так, что больше не могла держать ни иглу, ни прясло. И была б ей прямая дорога за мокрицами прибирать, в землянки, но Управительница ее приметила да и взяла к себе служительницей. И теперь Уката пуще смерти боится в немилость Повелителя впасть. Сейчас она привыкла вкусно есть да спать мягко, а случись чего — ей ведь иной дороги, кроме как к мокрицам, не будет. Сыро там, внизу, да воздух плохой. Больше пяти дождей никто не выдерживает.

— Ладно, — кивнул, постепенно успокаиваясь, Сим. — Но если она еще и орехового масла достать не сможет…

Однако с земляными орехами в городе было проще: на юге земель Третьего Круга — тех, что примыкали к Великой пустыне, орехи росли в изобилии. Правда, для освещения жилищ их почти не использовали — в паучьих городах люди ложились спать с закатом. Смертоносцы не желали, чтобы в ночные часы люди бодрствовали. Неизвестно, до чего способны додуматься двуногие слуги, если лишить их постоянного ментального контроля — ведь холоднокровные пауки ночью впадают в спячку. Ореховое масло заливали в движущиеся детали ткацких станков, дверные петли, оси повозок, иногда его добавляли в пищу или смазывали им драгоценные металлические предметы.

Смолой пальмы уаугу рыбаки из поселений по берегам Ителеи и ее притоков конопатили щели своих лодчонок — и еще до заката второго дня гонцы принесли на своих плечах три огромных бочонка.

По заказу Сима мастер глины Иворан слепил десяток пустотелых шаров с отверстиями для фитилей. Глиняную посуду в паучьих городах не любили, в основном домашнюю утварь делали из дерева. Этому, кстати, поначалу сильно дивились многие попавшие в плен пустынники: ведь дерево для них — большая редкость, в песках даже самая трухлявая, высохшая щепка ценится едва ли не больше воды.

Тем не менее, всегда были в ходу большие глиняные корчаги для хранения воды, рыбьего клея или ортисовой настойки, постоянно требовалась обмазка для корзин рыбаков, был немалый спрос на незамысловатые детские игрушки, украшения… Иначе говоря, без работы Иворан не сидел и дело свое знал неплохо.

Первые заряды были готовы уже на четвертый день. Оставалось только просушить фитили. Сим аккуратно развешивал скрученные нити на солнце, когда за его спиной выросла Уката. От звука ее голоса он вздрогнул.

— Когда у тебя, наконец, все будет готово, пескоед?!

— Совсем скоро, служительница. Мы уже приготовили заряды, фитили высохнут — и все.

Лицо Укаты осветилось какой-то хищной радостью.

— Заряды готовы, да? Можно показывать Повелителю?

— Нет, пока нельзя, служительница. Я же говорю — фитили…

— Прекрати свое нытье, пустынная крыса! Я вашу породу знаю. Ты просто боишься, что ничего не получится, вот и оттягиваешь день испытания!

Сим пытался протестовать, но Уката отмахнулась от него.

— Я сейчас же иду к Повелителю. И… — она придвинулась ближе к пленнику, — берегись, если что-то будет не так! Повелитель не прощает ошибок! Никому!

Испытание назначили на полдень — так в паучьих городах называли время дня, когда солнце поднимается выше всего. Сим горестно вздохнул: он прекрасно понимал, что к этому времени фитили высохнуть не успеют. Заряды не загорятся, и тогда… Перед его глазами снова и снова вставала одна и та же картина — неподвижный, окровавленный Редар на каменном полу.

Подошел Салех, долго мялся рядом, наконец спросил:

— Чего пригорюнился, парень? Боишься, не выйдет?

— Не знаю, Салех. Фитили-то не просохли, вдруг не загорятся. Тогда нам всем не поздоровится…

Салех почесал в затылке, нахмурился. Заветное каменное жилище, а также готовые на все услуги женщины вмиг повисли на волоске.

— А ты Управительнице говорил?

— Нет, а что толку! Чем она лучше Укаты?

— Ну, Управительница наша, конечно, не мясная похлебка. Бывает так глазом приложит, что мороз по коже. Но если ты сумеешь ее убедить… Сходи, парень, хуже не будет.

Сим неуверенно полез к выходу из землянки. Едва он скрылся из виду, как Салех громко позвал в темноту:

— Эй, Ларит!

— Ну?

— Лезь сюда.

Из глубины укрытия появился второй симов помощник — жилистый бронзовокожий Ларит, бывший лесоруб. Могучим умом он никогда не отличался, но на весь Акмол славился своими руками — в его лопатообразных ладонях спорилось любое дело.

Уговорить его оказалось не сложно. Ларит разжег скромный костерок и начал осторожными, уверенными движениями проворачивать над ним фитили, один за другим все десять штук.

— Осторожнее, смотри, — напутствовал Салех, — не спали. А то Уката покажет нам, где мокрицы спят.

— Не волнуйся.

Когда вернулся Сим, все уже было готово. Парень выглядел совсем убитым: разыскать Наю ему так и не удалось, зато повезло наткнуться на Укату, которая еще разок всласть постращала Сима всяческими карами. Теперь уж он, если и был в чем-то уверен, так в том, что до сегодняшнего заката ему не суждено дожить.

— Берите все и пошли, — слабым голосом сказал он.

Салех решил до поры до времени не открывать свой сюрприз. Вот все удачно получится, тогда он и расскажет мальцу, кому тот обязан своим успехом. А, может, и самой Укате. Там, глядишь, и его главным мастером сделают…

На испытание жидкого огня явились несколько смертоносцев: приближенные советники Фефна, сам Младший Повелитель и пятерка пауков из охраны — на всякий случай. Мало ли что на уме у этого двуногого из пустыни…

Из людей позволено было присутствовать лишь Нае и двум младшим служительницам: Лези и Укате. Все они склонились в глубоком поклоне перед хозяевами, как и симовы помощники. Сам он неумело согнулся — привычка еще не выработалась.

Испытатели разложили на источенных временем каменных плитах свои заряды. Сим тщательно обтер каждую глинянку, чтобы не загорелась в руках, несколько раз проверил огниво. Сзади неслышно подошла Уката и вполголоса прошипела:

— Ну, давайте, бездельники, хватит тут суетиться. И смотрите — не подведите меня!

Сим съежился под ее взглядом. Дрожащий голос выдал его волнение:

— Салех, вставляйте фитили.

Симовы помощники воткнули в отверстие глиня-нок высушенные фитили, скрутили концы в жгут, чтобы лучше горело.

— Ну? — рявкнула Уката. — Готово? Тогда зажигайте!

Редар, объясняя Симу способ изготовления фитилей, в свое время сказал: «Надо чуточку подсушить». Он-то прекрасно знал, что, высушенные до хруста, они становятся ломкими, да и, кроме того, сгорают неимоверно быстро.

Салех и Ларит почти одновременно чиркнули огнивом, подожгли фитили. Маленькие красные язычки в мельчайшие доли мгновения поглотили коротенькие паутинки. И ничего. Ровным счетом ничего не произошло. Встревоженные испытатели поднесли заряды к глазам — что там такое с ними? — и в этот момент со свистящим шипением огненная смерть выплеснулась наружу, на лица, на волосы, на плечи. Словно расцвели два невиданных ярко-оранжевых цветка; горящие струи окатили несчастных испытателей с ног до головы.

Яростно плюющиеся искрами капли почти долетели до наблюдателей, те в страхе отпрянули. А перед ними корчились в смертельном танце огня две объятые пламенем человеческие фигуры. Вспыхнули и почти мгновенно сгорели до корней волосы, вскипела кровь в жилах, лопнули и вытекли глаза, и только после этого страшная боль, сдирающая заживо кожу, дошла до сознания людей. Они закричали, завизжали от непереносимой боли, но раскаленный воздух, напополам с сажей и хлопьями гари от их собственных волос и кожи, проник внутрь гортани и выжег ее. Люди не могли больше кричать, но, упав, жили еще какое-то время, извиваясь на земле, как неведомые насекомые с крыльями цвета пламени.

И лишь после того, как две бесформенные обугленные кучи затихли на выжженной земле, на зрителей пал сладковатый запах паленой человеческой плоти.

Сквозь мутную пелену тумана, окружавшую его все эти дни, до Редара долетел какой-то звук. Он попытался приподняться хотя бы на локте, но не смог — силы еще не вернулись к нему.

Внезапно он ощутил прикосновение теплой ладони. Среди промозглой сырости и скользких лапок мокриц, что изредка тревожили его забытье, тепло человеческого тела показалось ему каким-то чудом.

— Кира… — прошептал он.

— Редар, — позвал его знакомый, но какой-то чужой голос. — Редар, ты слышишь меня?

— К… кто здесь?

— Это я, Ная. Управительница Ная, — тут же поправилась она.

Старшая служительница пришла одна. Ей не хотелось, чтобы кто-то видел ее жалость к этому пустыннику. Пленник валялся на полу, на холодном камне и тяжело дышал. Девушка положила голову Редара к себе на колени, влажным платком оттерла запекшуюся кровь с его лица и шеи, потом подобрала стоящую в углу плошку и напоила беднягу. Юноша закашлялся, в уголках его губ показалась струйка крови.

Наконец открыв глаза, он долго всматривался в склонившееся над ним лицо. Потом спросил:

— Ты не пришла бы просто так, Управительница Ная. Тебе от меня что-то нужно. Что?

Ная вспыхнула. Он, конечно, был прав, но… Но это неправильно, когда простой раб так легко проникает в замыслы своей госпожи.

Заметив ее негодование, Редар кивнул:

— Нужно. Вы со своим раскорячьим Повелителем решили, что лаской сможете от меня добиться большего, чем болью и угрозами?

— Ну… не так все! — едва ли не выкрикнула Ная. В ее голосе обида смешалась с какой-то непонятной, затаенной болью. Ведь она сохранила ему жизнь на свой страх и риск, а не по чьей-то указке. А ее воспринимают как обычную исполнительницу приказов! — Не так. Повелитель заставил готовить жидкий огонь второго пустынника, Сима. А про тебя давно забыл. Прошло уже пять восходов…

— Пять? Великая пустыня! А мне казалось, что я здесь целую вечность!

— …он считает, что тебя нет в живых. Это я решила сохранить тебе жизнь.

— Зачем?

— Я подумала, что… ну, что ты… Впрочем, это не важно! — В словах Наи прозвучала жесткость, властность прирожденной Правительницы. Это надо же — пленник, презренная пустынная крыса, собрался устроить ей допрос. Опытная управительница двуногими рабами, она не желала так, просто, потерять человека, явно одаренного способностями хорошего надсмотрщика. Не трус, стремится добиваться своего: самые важные черты будущего погоняльщика слуг. К тому же, если Повелитель так интересовался именно им с самого начала — может пожелать увидеть его снова. И тогда старание Управительницы, приберегшей на всякий случай нужного пленника, будет несомненно замечено и вознаграждено. К тому же этот задиристый паренек, обладающий некой внутренней уверенность, столь редкой среди городских двуногих просто нравился ей.

Смертоносцы давно поняли, что обычные рабы неспособны стать для них хорошими помощниками и будущих служительниц воспитывали отдельно, придавая каждой из них по три няньки, выполняющих любую детскую прихоть, позволяя беззаботно играть между собой, развивая фантазию, уверенность в себе, умение командовать. Живой, незамутненный разум Наи с возмущением отвергал попытки туповатых мужчин паучьего города ухаживать за ней. Те, привыкшие к бабьей податливости, сильно удивлялись, и Управительница прослыла недоступной.

Про нее поговаривали, что, сблизившись с Младшим Повелителем, она постепенно теряет человеческие черты. Самые недовольные распускали слухи совсем уж отвратительные. Но несмотря на вполне естественное стремление молодой женщины к любви, к мужской ласке, ей претила какая бы то ни было близость с примитивными самцами, не имевшими иных интересов, кроме лишней порции жратвы и животных радостей. Сотни лет паучьего владычества отучили их думать, изобретать, стремиться к новому.

Немногих же настоящих мужчин, вроде того же Велимана или Альрика, отпугивал от Наи ее титул Управительницы. Даже, скорее, не отпугивал, а отвращал, ведь они — в большинстве своем, бывшие пустынники, — не могли смотреть на главную прислужницу смертоносцев иначе, как с ненавистью.

— Не важно, говоришь? — Редар хмыкнул и попытался сесть. Однако ослабленное тело точно было сковано невидимыми оковами. Чтобы не упасть, ему пришлось привалиться к стене. Ная бросилась помочь, поддержать, но Редар гневно отстранился.

— Ну, если не важно, Управительница Ная, тогда скажи, зачем ты явилась?

Та чуть пожала плечами, отвела взгляд.

— Просто проведать.

— Просто?! — недоверчиво переспросил Редар и закашлялся. Оттер рукавом кровь с губ. — Без всякой цели?

— Да, без всякой цели! — с вызовом сказала Ная.

— Что-то не верится. Управительница раскорячьего города, первая среди паучьих лизоблюдов, приходит проведать простую пустынную крысу! Не лучше ли сходить к Симу, к тому парню, который выполняет приказы твоего Повелителя, а? Может, ты ошиблась?! Перепутала норы? Так оглядись вокруг — на стенах сырость, плесень и мокрицы… Не очень-то похоже на жилище верного раскорячьего слуги…

Глаза Редара горели огнем ненависти. Ная видела, что эта вспышка гнева отняла у него последние силы, но ничем не могла помочь. В своей слепой ярости он только оттолкнет ее, попытайся она даже просто прикоснуться к нему. А ведь он еще не знает главного.

— Сим погиб, Редар.

— Что?! Как? Твои пауки и его убили? Твари ползучие!

— Нет-нет! Не говори так…

— А как мне говорить? Поганые раскоряки убивают всех, кто мне дорог. За это я должен их любить?

— Да нет же! Смертоносцы не трогали Сима. Он… он сам. Мой господин заставил Сима взяться за изготовление жидкого огня и….

— Он же почти ничего не умеет!

Ная печально смотрела в глаза Редара. Улыбка на его губах погасла.

— Он попробовал, Редар. Когда смесь, по мнению служительницы Укаты, была готова, Повелитель приказал испытать ее, хотя Сим и был против. Но как он мог возражать Повелителю? Наверное, стоило послушать парня. Два его помощника сгорели заживо, когда попытались поджечь заряды.

Редар вздрогнул.

— И что?

— Повелитель разгневался, сбил его с ног ударом воли, Укату вообще… лишил сознания. Она, бедняжка, до сих пор в себя не пришла, разговаривать не может. Да только тех двоих уже не вернешь. Они горели на моих глазах, Редар! Их кровь кипела, а они кричали… так страшно! Я никогда не забуду этого, никогда! — Она содрогнулась. — Наверное, и Сим так думал. Он винил себя в их гибели. И… на следующий день он… он…

Ная никак не могла произнести это слово. Какой-то комок встал поперек ее горла и, казалось, мешал говорить.

— Ну! — Редар схватил девушку за запястья. — Что он?

— Облил себя нефтью и поджег, Редар. Когда принесли воды — было уже поздно.