"Цемент" - читать интересную книгу автора (Гладков Федор Васильевич)

3. Женщина в кудрях

Глеб подошел к Меховой и нечаянно опрокинул стул, который стоял на дороге. Сдерживая смех, она с удовольствием оглядела его фигуру.

— Умерьте свой натиск, товарищ Чумалов. Мы работаем и мирной обстановке.

— Виноват! Должно быть, не привык еще к вашим масштабам…

— Придется привыкать. Здесь вас скоро засадят за стол, и вы будете, как все, тянуть лямку администратора. Быстро забудете запах пороха и романтику боевых подвигов. Обмякнете и поблекнете дорогой товарищ. Вы назначены, кажется, секретарем заводской ячейки? Посмотрим, как вы справитесь с вашей ордой. Женщины там пропахли свиньями, козами и навозом. В каждом доме — лавочка и склад краденых вещей. Пройдет еще полгода — и завод будет разгромлен вдребезги. А какой завод!..

— А я сейчас вот ораторствовал насчет бремсбергов, жидкого топлива, электричества. Чудаки, они говорили только о доставке дров механической силой, а не сознавали, что ведь это и есть первый шаг к пуску завода. Сооружение бремсберга и оживлений машин — это одно и то же.

— Все вы болтаете одни и те же слова. На словах вы все богатыри, а на деле метите, как бы сесть поудобнее и превратиться в совбуров. Будни здесь очень скучны, товарищ Чумалов. В армии лучше. Просилась — не отпускают. Только вот жена ваша не чувствует этих будней и в каждой мелочи находит великое дело.

Даша стояла у стены и усмехалась. А в движениях ее было нетерпение.

— Теперь этот герой баклуши бьет, товарищ Мехова. Рад случаю — поточить лясы. Гони ты его отсюда в три шеи. Нечего его баловать.

— Вот видите? Деловая и строгая женщина.

— Это верно. Вы спросите-ка ее, как она обращается с мужем. Просто нет никакого терпежу… Не знаю, с какого боку к ней и подойти…

Мехова засмеялась и встряхнула кудрями.

— Не исполняет супружеских обязанностей? Какая жалость! Испортила бабу революция.

Даша тоже засмеялась, но в этом смехе он не слышал прежнего милого смеха невесты.

Женщины вытолкали Жука кулаками и наперебой кричали ему в коридор:

— Прошла ваша власть, бритые козлы! Сбрили вам бороды, и стали вы похожи на баб.

Мехова опять пристально осмотрела фигуру Глеба, и ему показалось, что она жадно обнюхивала его.

— Вы еще пока не пропитались нашим климатом, товарищ Чумалов: вы весь от армии и войны. Так и кажется, что вы завтра же укатите в свой боевой полк. Расскажите мне о ваших подвигах. Когда это вы получили орден Красного Знамени? Если бы знали, как я люблю армию! Ведь одно время я тоже дралась в окопах… под Манычем…

Она улыбалась, и улыбка эта была про себя. В глазах, ее переливались капельки затаенной радости.

— Хорошо!.. Незабываемые дни!.. как московские октябрьские дни… на всю жизнь… Вот где был героизм!

— Все это так, товарищ Мехова… Но тут, на рабочих позициях, тоже надо бить героизмом. Тут — трудно, разруха, кавардак, свалка, голод… Напрягись, не щадя сил! Сдвинулась гора набекрень — поставь ее на место. Невозможно? А вот это и есть… героизм и есть то, что кажется невозможным…

— Да, да!.. Я хочу с вами поговорить, товарищ Чумалов. Именно: героизм — это согласованный дружный напор… и тогда невозможного нет…

Она опять засмеялась, и ярче засверкали искорки в бровях и глазах.

— Да, вы правы. Бороться, побеждать… В этом все… Заходите ко мне, товарищ Чумалов. Я живу в Доме Советов.

Даша усмехалась и пытливо посматривала и на Мехову и на Глеба. Потом подошла к нему, повернула его за плечи и толкнула к двери:

— Ну-ка, пошел, пошел отсюда, вояка! Тебе здесь нечего делать… Марш! У нас и без тебя — масса неотложных дел.

Он обернулся и подхватил её на руки. Хохотали женщины, хохотала Мехова. И от Глебовой ласки на людях Даша вскрикнула и крепко обняла его обоими руками. И на мгновение Глеб почувствовал прежнее Дашино сердце и родной ее смех.

— Товарищ Чумалов, вы знаете, что такое ваша Даша? Она не рассказывала вам о своих приключениях? Тут было все, чего, может быть, и вы не пережили…

Даша дрогнула и вырвалась из рук Глеба.

— Я прошу тебя, товарищ Мехова, меня не касаться. Что было — то было. Хвастаться перед ним я не буду, а другим — даже тебе — языком трепать не позволю…

Мехова смутилась и покраснела.

— Вот как? А я и не знала, что это для нас тайна…

Почему она испугалась и закрыла рот Меховой? Почему все знают ее немужние годы, а ему она не говорила ни слова? В коридоре его догнала Мехова.

— Постойте, товарищ Чумалов. Вы не сказали, что же вы затеяли там, у Жидкого? Я сейчас же хочу быть в курсе дела. В этой дыре мы начинаем плесневеть и будничная работа делает каждого кротом. Революция не терпит этого. Если вы будете ворошить наши советские и партийные будни, то вам придется вооружиться хорошими зубами. Я — вместе с вами, товарищ Чумалов. Что бы вы ни делали, я — вместе с вами. Я чувствую, что вы можете раствориться в буднях: вы — из армии. И вот еще что: не тревожьте пока Дашу… Я сейчас поступила глупо. Она сама подойдет к вам — вы увидите. Скажите, что вы решили делать?

— Всё  до пуска завода, если не поломаем костей.

— Ну идите, — мне больше ничего не нужно. Я — с вами, товарищ Чумалов.

Она улыбнулась с сожалением и радостью и пошла обратно.

А на улице Жук встретил его взмахом руки.

— Ну, каковы наши козыри? То-то!.. Я, брат, всех их на чистую воду выведу. Пойду по всем местам и закоулкам выгонять нечистый дух. Они меня шибко знают, я их каждый день обхожу, головотяпов, житья им не даю, ей-право… Теперь мы с тобой всю бюрократию наизнанку вывернем…