"Цемент" - читать интересную книгу автора (Гладков Федор Васильевич)

2. Пленник с пустым рукавом

Горы расцветали огненным садом. Зарницы дрожали над морем сполохами.

Сергей и Глеб с винтовками в руках немыми тенями поднимались по взгорью через кустарники. Хлопьями рвался огонь, брызгал искрами, погасал и опять взвивался пылающей птицей.

Прошли мимо бойни. Ограды нет: разрушена. Может быть, там тоже враги с готовой пулей на прицеле?..

— Шагай, Серега, не задевай кустов, держи крепче винтовку. Мы его сцапаем живьем.

Глеб напрягался и вытягивался в струнку и крался с собачьей ловкостью. Невнятная радость хмелила Сергея. Не отрывая глаз от огня, он улыбался, не зная об этом. Дрожали руки и ноги, будто летел он с высоты в пернатой окрыленности. Клейко смазывала лицо упругая паутина и дрябло рвалась около ушей, На ресницах вспыхивали лучи перламутра. Волны теплого солода клубились в кустах: это дышали остывающие камни  и парились весенные листья бересты и кизила.

Ночь лжива в расстояниях: то, что близко, кажется далеким, а далекое — близким. Но человек был отчетливо виден, освещенный факелом. Он бежал по горе путаными петлями, кружился, вытягивал правую руку над головою, и фигура его кособочилась. Гимнастерка и фуражка огнились по краям, будто излучались. Левый рукав болтался тряпкой.

— Обязательно живым, Чумалов… во что бы то ни стало…

…Безруких так много… теперь — много безруких. Они всегда вызывали в Сергее тревогу, и в пустом рукаве он чувствовал угрозу и скрытый удар. Брат — тоже с пустым рукавом. Он тоже блуждает таинственным призраком.

Однорукий остановился и чутко прислушался. Стоял он спиной к ним, и лицо его видно было только в профиль. И в этом профиле почудился Сергею знакомый хищный клюв.

Пылающей змейкой вспыхнул огонь и полетел в кусты. Тьма стала густой и топкой, как болото. Забухали редкие шаги по камням, и кусты зашумели, точно от порыва ветра.

— Ну, черт возьми, не уйдешь!.. Вперед, Серега! Не жалей себя! В жизнь не упущу!

Глеб прыгнул в кусты и провалился во тьме. Плиты и щебень трещали под ногами и звонко разлетались осколками стекла. Сергей прыгнул вслед за ним, и ему опять почудилось, что он стал воздушно-легким и с птичьей быстротой летел навстречу дрожащим зарницам и горным огням.

— Стой!.. Застрелю, мерзавец… Стой!..

Сергей не слышал ни топота ног, ни криков, ни выстрелов. Бежал он легко, невесомо, и не было ни свиста ветра в ушах, ни боли от шипов держи-дерева, которые обдирали лицо.

Промчался галопом впереди Сергея бешеный конь. Он лягнул воздух, захрапел и исчез во мраке.

Сергей остановился и прислушался. Копыта, удаляясь, дробили камни. Криков Глеба уже не было слышно.

Дрожали сполохи электрическими разрядами, фосфором пылился туман. И нельзя было понять, где — море, где — небо. Позади — оглянулся Сергей — блуждали по горам факелы. На той стороне — горы еще выше, в зубцах, перевалах и пиках, и по ним тоже роились созвездия. Они вспыхивали, потухали, разгорались кострами и растекались пламенными потоками с вершин по ущельям и ребрам.

Внизу, в лощинке, задыхаясь, бормотали люди, а может быть, грызлись собаки над падалью. Звенели камни, как черепки.

Из двух врагов один должен быть побежден…

…Безруких так много… Почему этот, пропавший во тьме, должен волновать Сергея?

Он запрыгал вниз по обрыву.

…Глеб боролся где-то рядом и рычал. Сергей налетел на него внезапно и увидел, как он давил коленкой грудь распластанному человеку и впивался обеими руками в горло.

— Врешь, негодяй, не уйдешь!.. Крышка, мерзавец!.. Помогай, Серега!.. Обыщи его, подлеца!.. Очищай его карманы… Живо!..

Дрожащими руками, с лихорадочной торопливостью, Сергей обшарил карманы штанов и френча. Нашел только коробку с табаком, спички и корку хлеба. И когда он коснулся култышки левой руки, замер от волнения.

— Я знал это, Чумалов… Это — мой брат… Это — мой брат!.. Я сейчас убью его… Я расстреляю его, Чумалов…

— Не пори горячку!.. Подбери его оружие у меня под ногой… Ну-ка, отряхайся, приятель!.. Становись, Серега, и держи наготове винтовку… Впрочем, если он — твой брат, так, может быть, отпустить его ради тебя? Ну?.. Что скажешь в его защиту?..

И в этой насмешке Сергей больно почувствовал вражду.

— Оставь шутки, Чумалов!.. Или веди, или я убью его на месте… Ты не имеешь права так со мной разговаривать…

— Да ну, не бесись!..

У Сергея дрожали руки и ноги.

Дмитрий встал, хотел отряхнуться, но рука была закована в пальцах Глеба.

— Опять необычная встреча, Сережа… Все-таки ты не годишься в подметки этому молодцу. Военком Глеб Чумалов! Мы с вами имели честь встречаться в доме моего веселого отца в тот час, когда вы его грабили. Жалею, что тогда не было моего брата Сергея: я бы прострелил ему череп. Моя рука еще способна совершать чудеса.

Глеб заглянул в лицо однорукого.

— Да, нежданная встреча, герой-полковник… В саду у старичка я здорово свалял дурака: надо было вас тогда же заарканить — хорошо клевало. Пошли, ребята!.. Товарищу Чибису гость по нутру…

Дмитрий хотел говорить, но задыхался от потрясения. Он боролся с собою и пытался шутить.

— Мне очень лестно идти с вами, друзья… Особенно с вами, доблестный военком… Но руку мою вы все-таки освободите, я не ребенок и не барышня, чтобы проявлять ко мне такую трогательную заботливость. Побежденный враг пойдет с вами так же гордо и твердо, как и вы, победители… Вы только отстраните от меня немножко моего кровного братца Сережу, а то я не уверен, что он не страдает теперь худшим видом женской истерики. Успокойся, Сережа: ты очень волнуешься, мой друг…

Сергей употреблял невероятные усилия, чтобы не закричать и не броситься на брата в припадке ярости.

А Дмитрий продолжал говорить с издевкой:

— Не правда ли, Сережа, мы с тобой еще ни разу не гуляли с таким удовольствием, как сейчас?.. Этими моментами надо дорожить… тем более, что эти минуты — последние в нашей жизни… Ты уморишь меня своим бравым видом вояки… Надо полегче… Ведь ты слишком жалкий раб своей партии, чтобы распоряжаться собою в этот час вашей глупой удачи…

Они поднялись из оврага и пошли по дороге по взгорью.

По горам и мутному небу далекими молниями вспыхивали разряды.

— А все-таки ваше дело — дрянь, кустари… Завтра вашими мозгами будут загажены мостовые. Жаль, что я не увижу своими глазами. А тебя, Сережа, я повесил бы публично у ворот своего дома…

Сергей засмеялся и тут же изумился, как он мог смеяться в это мгновение.

— Да, мог ли ты ожидать, Дмитрий, что я поведу тебя на смерть? А вот видишь? Как тебя расстреляют — я не увижу. Но уж одно то, что ты пойман… пойман при моем участии… дает мне удовлетворение… Я веду тебя под собственной пулей…

Дмитрий иронически засмеялся.

— Ну, ты совсем уморил меня, Сережа… Ты бесподобный комик, ей-богу…

Глеб выпустил руку Дмитрия и взял ружье под мышку.

— Ну как, полковник? Наша прогулка под стать чертовой ночи… Если бы увидели нас обыватели, они сказали бы: вот ребята!.. как, мол, они дружно идут!..

Дмитрий смеялся, но в голосе его была заноза. И Сергею показалось, что он вовсе не смеется, а дрожит от тоски и хочет сказать что-то такое, чего не могут выразить человеческие слова.

— Да, да… очень весело!.. Мне жаль, Сережа, что ты не будешь участвовать в этой забавной игре, которая именуется расстрелом. Я бы очень хотел, очень хотел, Сережа… Мы вспомнили бы детство… Ты хорошо помнишь наши детские годы?.. Я желал бы, чтобы ты в тот час сам наставил на меня дуло винтовки… Может быть, ты это сделаешь сейчас?.. Ваши застенки — хуже тех кладбищенских ночей, которых я боялся в младенчества. Я не хочу, чтобы там опустошили мою душу… Пойдем со мной, Сережа, до конца: это было бы очень красиво… А? Заманчиво? Романтично?..

Городской патруль шел навстречу с винтовками наперевес.