"Салка Валка" - читать интересную книгу автора (Лакснесс Халлдор)

Глава 4

Еще никто в поселке не волновал так воображение людей, как Кристофер Турфдаль, этот отъявленный исландский большевик. Этот странный человек не довольствовался тем, что поносил лучших граждан страны и издавал ужасную ежедневную газету «Народ», которую запрещалось читать в Осейри у Аксларфьорда. Он неоднократно оскорблял людей, стоящих у власти. Говорили, что вся его жизнь была сплошным богохульством. Было доподлинно известно, что он регулярно получает деньги то ли из России, то ли из Дании, для того чтобы подорвать независимость страны, свергнуть существующий режим и покончить с религией. Он окружил себя сворой подозрительных типов, которых и людьми-то вряд ли можно назвать, лица у них бледные, как смерть, и злющие, как морды диких быков. В «Вечерней газете» их обычно называли «красными» или «большевиками», подозревали, что и ходят они не на двух ногах, а на четвереньках. Гудмундур Йоунссон называл их «боли».[6] Он всегда по-своему скрещивал людей и скотину. Известно было, что приверженцы Кристофера Турфдаля имели большие запасы взрывчатых веществ, всевозможного военного снаряжения, которое они получили на пароходах из России и Дании вместе с мешками золотого песка. Год назад Кристофер Турфдаль привлек внимание всего населения к себе и своей банде тем, что ополчился против властей из-за одного русского «красного», которого он привез с собой в Исландию для того, чтобы сбить людей с пути истинного, христианского. Когда бургомистр столицы приказал Турфдалю немедленно отправить этого человека обратно, Турфдаль отказался, собрал народ, и началось настоящее побоище. Сражение происходило, как в старой хронике, — на улицах столицы, в переулках, на перекрестках; пришлось специально оборудовать госпитали, чтобы лечить раненых. Власти распорядились: как только толпы смутьянов будут разбиты, звонить во все церковные колокола, ибо это была священная битва. Наконец отцам города удалось схватить молодого человека и отправить его восвояси. По слухам, его посадили на датский военный корабль.

Поймали и Кристофера Турфдаля и упрятали в тюрьму. Но его «красные» дружки ворвались туда и вызволили своего главаря. Позже он был помилован королем.

Все эти события вдохновили школьного учителя в Осейри написать проникновенное патриотическое стихотворение. Оно было опубликовано в «Вечерней газете» на Юге.

В этом стихотворении учитель горячо умолял исландский народ следовать заветам своих отцов и грудью стоять против насилия турок и других опасных для нации людей, задавшихся целью уничтожить вновь завоеванную независимость страны и изгнать религию. Свейн Паулссон, председатель приходского совета, никак не мог простить учителю этого стихотворения. Он заявил, что оно плохо срифмовано и в двух местах неясно выражена мысль. Это его заявление привело к тому, что по поселку пошел слух, будто бы председатель приходского совета тайно, через своего друга в Силисфьорде, получает газету «Народ» и собирается опубликовать там свои стихи. О Кристофере Турфдале в поселке рассказывали, что он разводит опасных хищных птиц и зверей, вывезенных из России и Дании. Всю эту тварь он собирается натравить на столичного бургомистра.

Прошел год после этих событий. Много рассказывали разных историй о хищных птицах и зверях Кристофера Турфдаля, которых он держал в специальных клетках, разбросанных по городу. Звери страшно рычали и выли, лишая сна многих почтенных жителей столицы. Здесь, на фьорде, считали, что Кристофер Турфдаль непременно выпустит своих хищников и натравит их на власти, чтобы они растерзали их и выклевали глаза у этих достойных людей. Сейчас копались во всех законах, утвержденных еще со времен Ульфьота,[7] листали конституцию, книгу столь же священную, надежную и мудрую, как библия, в поисках какого-нибудь параграфа, запрещающего разводить таких зверей. Несколько позже профессора теологии и еще несколько знатоков евангелия пытались общими усилиями отыскать в священном писании такое место, которое ставило бы подобных животных вне закона.

Однако их совместные усилия были напрасны. Против зверей Турфдаля не удалось найти в священном писании ни единого слова.

Ни фантазия господа бога, ни человеческие законы не могли предвидеть появление этих чудовищ. Властям пришлось оставить их в покое. Они боялись нарушить конституцию. Поэтому звери продолжали рычать и выть на позор всему обществу. Наконец несколько набожных юношей из хороших семей — поэтому-то они так и пеклись о независимости страны и христианской религии — решили однажды ночью выпустить этих зверей. Однако затея оказалась не совсем удачной, хотя и свидетельствовала о большой любви к родине. Звери были всего-навсего воронами и лисицами, и теперь, очутившись на свободе, они нападали на овец, причиняя крестьянам большие убытки. После этого события люди в Осейри у Аксларфьорда разделились на два лагеря, как, впрочем, и повсюду в стране. Одни считали, что появление этих нечестивых тварей было божьим благословением, другие же полагали, что зверей не следовало выпускать из клетки, пусть бы оставались там, где сидели. Разделились мнения и о Кристофере Турфдале. Кое-кто вообразил, что Кристофер Турфдаль — ученый и держит зверей для научных опытов..

Другие говорили, что он богохульник, разбойник и кандидат на виселицу, хоть он и был по всем законам избран членом парламента. Но, в конце концов, в Осейри мнения о Кристофере Турфдале были не более противоречивыми, чем в других местах. А когда наступили тяжелые времена и трудно стало найти работу и рыбы не хватало, можно было услышать примерно следующее:

— Мне что, пусть его называют самым отъявленным исландским большевиком. Сказать по правде, я не вижу ничего худого в том, чтобы потрясти немного богачей и разделить их деньги между нами, бедняками. Я не вижу, почему чиновники, которые никогда по-настоящему не работают, должны обязательно получать за свои труды больше денег, чем те, которым некогда даже разогнуть спину, если у них есть работа. Или взять хотя бы тех, кто в жизни своей ни одной рыбешки не поймал собственными руками, а всю выручку от улова загребает себе.

С Юга стали доходить слухи, что Кристофер Турфдаль намерен вскоре появиться собственной персоной в здешних местах. Говорят, что кто-то из местных писал ему и просил приехать. В этой связи часто называли имя Бейнтейна из Крука, поскольку именно у него были весьма сомнительные взгляды на жизнь. В начале лета многие жители поселка видели странные сны и замечали разные приметы. Одна женщина, например, усмотрела на небе подозрительный знак. Однако большинство косо поглядывали на Йохана Богесена и чувствовали себя далеко не спокойно.

В одно дождливое утро по поселку разнеслась весть о прибытии Кристофера Турфдаля. Говорили, что он приехал ночью на моторной лодке с соседнего фьорда. Несколько человек уже видели высокого некрасивого мужчину, широкоплечего, с острым подбородком, с носом, похожим на картофелину, и оттопыренными губами, на которых играла злая, коварная улыбка. Багровое лицо этого человека выражало пренебрежение и презрение ко всему окружающему. Одет он был в синий исландский свитер и высокие сапоги, такие, какие надевал Свейн Паулссон, отправляясь в дальний путь. Вполне понятно, что многие сгорали от нетерпения поскорее узнать, привез ли Турфдаль с собой зверей. Почему-то многие верили, что в свое время не все они были выпущены на волю. Молодежь с нетерпением ждала дальнейших событий. Они готовились стать свидетелями большого сражения. Ведь его не избежать, если Турфдаль направится к Богесену и потребует разделить его деньги. Одни говорили, что Богесен не держит деньги дома, другие замечали, что купец по уши в долгах, как он сам неоднократно говорил. Тех, кто высказывал подобное мнение, немедленно заклеймили реакционерами, хотя никто толком не понимал смысла этого выражения. Скорее всего, это было одно из тех новых словечек, которых нахватался Бейнтейн из опасной книги. Главный вопрос, заявляла молодежь, заключается в том, отважится ли кто-нибудь, если на то пойдет, напасть на Кристофера Турфдаля. Он наверняка вооружен ножом и револьвером. С другой стороны, здесь, в поселке, никто не знал как вообще следует обращаться с оружием, так что вскоре и разговоры об этом отпали. Люди здесь дрались разве только в тех случаях, когда бывали пьяны, да и то кулаками и лишь изредка пускали в ход подвернувшуюся под руку палку. Случалось, правда, что в каком-нибудь доме разбивали окопные стекла. За Хауконом из Оддсфлста утвердилась репутация охотника на лисиц, но основывалась она главным образом на его собственных рассказах. Он заверял также всех, что убил кита на Фарерских островах. Однако многие сомневались, окажется ли он таким ловким, когда придется сражаться с большевиком. К тому же Хаукон как-то пытался украсть якорь у Йохана Богесена. Будучи застигнут на месте преступления, он заверял купца, что взял якорь заимообразно, чтобы привязать двадцатилетнюю кобылу. Поэтому не вполне было ясно, возьмет ли Хаукон сторону Йохана Богесена. По общему мнению, Аунгантир Богесен единственный человек в поселке, у которого, возможно, есть револьвер. Он-то, как человек богатый и любитель детективных романов, конечно, умеет пользоваться этим оружием. Он, как никто другой, претендовал на роль героя. Но Аунгантира Богесена не было на месте. Еще прошлой осенью он уехал куда-то на Юг, скорее всего в Португалию. Да, видимо, Кристофер Турфдаль одержит легкую победу и станет с такой же уверенностью править этим местом, как в свое время знаменитый исландский король Йерунд Хундадага.[8] И вот он появился в поселке, этот самоуверенный богохульник, у которого нос картошкой. Он ходил, поглядывая по сторонам внушительно и важно, с видом человека, собирающегося прирезать корову. Не хватало только ножа в зубах. Люди старались не глядеть в его сторону, делая вид, что поглощены другими заботами, Наконец от толпы отделился один человек, по-видимому движимый простым любопытством, а не воинственным духом, и подошел к знатному незнакомцу. Это был кадет Гудмундур Йоунссон. Он приподнял шляпу и с христианским смирением приветствовал незнакомца.

— Добрый день! Добро пожаловать в наши края. У нас здесь не часто увидишь новое лицо. Как вы сами могли заметить, это маленькое заброшенное местечко. Я прожил здесь целых шестьдесят лет, и за это время ничего существенного не произошло. Разве что одно время у нас была благословенная Армия спасения. Теперь к нам приехал новый пастор, а в прошлом году организовался союз рыбаков. Вот и все важные события в нашей жизни. Но я считаю, что наш добрый король правит нашим местечком, как и другими городами.

Незнакомец сплюнул добрую порцию пахучей табачной жижи прямо под ноги кадету Гудмундуру Йоунссону и презрительно передернул губами, пристраивая во рту поудобнее оставшуюся порцию табака. Он готовился к ответу. Из узеньких щелочек, расположенных где-то высоко над щеками, на кадета Гудмундура Йоунссона презрительно глядели маленькие глазки — так смотрит сытый, откормленный кот на дохлую мышь.

— Король! — сказал он наконец, растягивая слова, — Со мной ты можешь не говорить о таких вещах. Знай, старик, датчане недостойны того табака, который я только что сплюнул. Неужто мы, исландцы, не свободный народ?

— Да, но он и его семейство часто были добры к нам, исландцам, в этом я могу присягнуть, — возразил кадет. — Многие говорят, что и по отношению к тебе он проявил большую доброту, когда ты оказался в беде.

— Доброту, ко мне? — изумился незнакомец. Он пришел в ярость. — Да кто ты такой, хотел бы я знать? Как ты осмелился связывать мое имя с королем. Меня! Я всю свою жизнь сражался за независимость страны. Я принадлежу к независимой партии со дня ее основания, состою в ней по сей день и буду состоять до тех пор, пока я жив!

— Тогда, по-видимому, эта история с русскими тоже преувеличена? — сказал кадет Гудмундур Йоунссон.

— Русскими? А что у меня с ними общего?

— Вот видите, я говорил, что нельзя верить всему, что болтают люди, — сказал Гудмундур Йоунссон.

Несколько подростков обступили Гудмундура и приезжего. Они ловили каждое слово, слетавшее с уст незнакомца.

— Значит, неправда и все россказни о зверях, которые мы здесь не раз слышали? — сказал кадет и добавил: — Что касается меня, то я лично никогда особенно не верил им.

— О каких зверях, черт возьми, ты говоришь?

— За что купил, за то и продаю, — сказал кадет. — Некоторые говорят, что это дикие быки, другие утверждают, что это хищные звери. Но, если хочешь знать мое мнение, я никогда не мог понять, как они могут противоречить священному писанию.

— Я не понимаю, о каких зверях, дьявол тебя побери, ты болтаешь. Если хочешь знать, ты сам похож на зверя, описанного в библии, — сказал незнакомец, проглатывая на всякий случай табак, чтобы он не выскочил изо рта. — Я вообще не припомню, чтобы я встречал тебя когда-нибудь. Мне не доводилось иметь с тобой дело — ни со зверями, ни без них. Не могу понять, о чем ты говоришь, старый болван. Что тебе от меня нужно в конце концов?

— Разрешите мне задать еще один вопрос, — попросил кадет Гудмундур Йоунссон. — Скажите, вы не Кристофер Турфдаль, который завез каких-то зверей из России? Я решил вас спросить об этом, потому что я видел, как вы нюхаете табак.

— Нюхаю? Я? Я вовсе не нюхаю, а уж если на то пошло и если тебе необходимо это знать, так я жую табак. Но если ты собираешься оскорбить меня, нового человека в этих местах, заявляя, что я Кристофер Турфдаль, самая ядовитая змея исландского народа, то я должен сказать, что ты просто рехнулся, старый чурбан. — Незнакомец так разошелся, что казалось, уже не остановится.

Итак, оказывается, это был не Кристофер Турфдаль, а новый управляющий, которого временно передал Йохану Богесену его приятель-купец из Силисфьорда. Его звали Катринус. Он должен был наблюдать за заготовкой сушеной рыбы и строительством нового большого холодильника. До этого Катринусу уже приходилось руководить постройкой церкви. Этот человек принимал горячее участие в борьбе за независимость, представляя интересы трех богатых рыбопромышленников. Он всегда был среди самых честных, добросовестных граждан, которые призывали людей работать, в то время как всякая шваль бастовала и мутила воду. Ему удалось предупредить три забастовки в Силисфьорде и упрятать подальше многих бунтовщиков. Кроме того, ему удалось убедить не одного отца семейства, что датчане, русские и Кристофер Турфдаль — опаснейшие враги исландского народа, в результате чего «Вечерняя газета» поместила его фотографию на самом видном месте. Поэтому нет ничего удивительного, что этот достойный гражданин сильно разгневался, когда его приняли за Кристофера Турфдаля, опаснейшего большевика Исландии.

Вот так всегда оборачивалось дело, когда в местечке ожидали чего-нибудь значительного. Большие события происходили только в фантазии людей.

Таким образом, приезд Кристофера Турфдаля в поселок оказался не чем иным, как большой кометой, которая производит много шума при полете, но остается невидимой. Те, кто приготовился к великим событиям, не могли скрыть своего разочарования. Стали поговаривать, что Кристофер Турфдаль не получал золота ни из России, ни из Дании. Нашлись и такие, которые усомнились в существовании Турфдаля вообще.