"Искатель. 1983. Выпуск №5" - читать интересную книгу автора

3. ТИГРОВАЯ ЯМА

Десантники отошли от драккара и, как это было в их обычае, выстроились цепью, выгнутой полукругом. Бакулин примкнул к левому флангу. На правом возвышалась очень заметная в лиловой «Селене» богатырская фигура Асеева.

Элдер повел рукой вправо от ледяного «моста»:

— Первое звено — Кизимов, Йонге, Джанелла, — прощупайте лидарами глубину расселины. Ваш участок — в пределах километра.

Трое десантников молча вскинули руки к лицевым стеклам своих гермошлемов — задание, дескать, принято к исполнению — и, придерживая на бедрах белые кобуры с похожими на многозарядные паллеры портативными лидарами, ушли, вернее ускакали, вдоль трещины.

— Второе звено — Винезе, Симич, Лорэ. — Элдер указал в другую сторону. — Аналогичное задание, но ваш участок короче. За пределы террасы не уходите. Звено взрывников — Михайлов, Нортон, Бакулин, — готовьте фугас. Пилоты остаются в драккарах и наблюдают за изменениями ситуации в рабочей зоне разведки. Об изменениях докладывать немедленно.

Краски были насыщенные, резкие. Лед блестел, люминесцирующие скафандры пылали язычками разноцветного пламени, белизна инея казалась светящейся, тени — как мазки тушью. По инструкции сектор его наблюдения охватывал всю местность вправо от осевой линии «Казаранга». Осевая линия упиралась в «Циклон» с Накаямой в пилот-ложементе и звеном взрывников где-то в чреве грузового твиндека. Справа прыгало над трещиной второе звено разведчиков ее глубин — звено Симича — и, покачиваясь, шагал в сопровождении тонконогого кибер-контейнера Элдер, а в открытом сверху контейнере поблескивали головки капсул. Позади была наполовину скрытая тенью куполообразная наледь.

С борта «Циклона» Элдера окликнул Накаяма:

— Командир! Самоотвод Бакулина из состава звена взрывников.

— В чем дело?

— Не знаю. Михайлов и Нортон перенесли Бакулина в ложемент. На вопросы Мстислав ответил: «Дьявольски кружится голова. И что-то с глазами. Передайте Элдеру мой самоотвод».

Он увидел, как, прекратив работу, застыли командир, Асеев и оба звена десантников. Асеев встревоженно:

— Меф, а твое самочувствие?…

— Я абсолютно в норме.

Длинная пауза. Десантники, облитые светом низкого солнца, стояли совершенно неподвижно.

— Кто из нас имеет профессиональную медподготовку? — риторически спросил Асеев.

Винезе тушканчиком поскакал к «Циклону».

— Десант продолжается, — сказал Асеев. — Я возглавляю первое звено, Элдер — второе. Тимур, помоги взрывникам.

Теперь поскакал к «Циклону» Кизимов. Начальник рейда и командир группы возглавили осиротевшие звенья. Асеев спросил:

— Меф, как это случилось с Бакулиным?

Он рассказал.

— Ты уверен, что это был именно луч? — спросил командор.

— Да, лучевой удар в днище. Залп.

— Хочешь сказать — похоже на осмысленную атаку?

— Вряд ли. Ведь ничто не мешало ее завершить, однако нас больше не тронули.

— Иными словами, времени для повторной атаки было достаточно?

«Более чем…», — подумал он. И снова не повернулся язык предать гласности драматический эпизод вылавливания Бакулина над пропастью. Да и никому это сейчас не нужно.

— У меня гипотеза! — сказал Джанелла. — Это был залп ледазера. Слова «лед» и «лазер» в синтезе. Обозначают редкое явление природы. Суть в том, что внутренние напряжения планетоида сотни, а может быть, и тысячи лет производили энергетическую «накачку» какой-нибудь глыбы сверхчистого льда на дне Кратера…

— А когда глыбе надоело «накачиваться», — вставил Асеев, — на пути «ледазерного» луча случайно оказалось днище драккара.

— Ладно, — легко согласился Джанелла, — явление это не редкое. Сокращаю срок до нескольких месяцев. Или дней.

— Или минут, — не преминул добавить Накаяма. — Но все равно ты гений.

— Он прав в одном, — возразил Йонге, — на этом чертовом планетоиде не все чисто…

Ситуация там, где над трещиной ползало с лидарами звено под руководством Элдера, не менялась. Зато у открытого люка «Циклона» показались фигуры десантников, которым сегодня выпало быть взрывниками. (Звено выволакивало на лед какие-то круглые коробки — части фугаса, надо полагать.) Он был обеспокоен, несколько даже шокирован молчанием Элдера.

— Юс! — окликнул командира Асеев. — Кажется, мы нашли то, что надо: лидар показал глубину в шесть тысяч метров.

Было слышно, как кто-то присвистнул.

— Не может быть, — усомнился Лорэ. — По отвесу?..

— Мы нашли вход в преисподнюю! — торжествовал Джанелла. — Мой лидар показал шесть тысяч одиннадцать. Провалиться мне сквозь планетоид, если фугас не уйдет здесь вниз по трещине километров на пять.

— Свистать всех сюда? — спросил Йонге.

— Отставить, — вдруг сказал Элдер. — Я помогу взрывникам, а первое и второе звенья — на сбор и капсулирование образцов. Но более чем на полтора километра по радиусу не удаляться.

Через триста секунд Элдер что-то сделал с алым цилиндриком и швырнул вниз. Словно стряхнул с руки в темноту расселины язычок пламени. Для порядка скомандовал:

— Всем покинуть зону огня!

Громогласно произнесенная на весь Оберон команда касалась лишь самого командира и трех стоящих рядом десантников.

— Я, пожалуй, попрыгал к драккару, — сказал Михайлов, десантным ножом счищая с оранжевого рукава налипшую ледяную крошку. — Грузовые фиксаторы надо отжать — торчат там рогами. Заодно подберу упаковку. Только сели, а мусора уже вокруг «Циклона»…

— Да, нехорошо, — согласился Юс, тем же методом очищая колени и верх башмаков. — Представляете, сел бы здесь «Леопард»?

Десантники промолчали.

— Не напрягайте умы свои, ибо вижу знамение и прорицаю! — издали вмешался Джанелла. — Будет здесь то же самое, что на несчастной Европе. Четыре раза я десантировался на Европу и, увы, за монбланами мусора ни разу не видел ее естественного горизонта. Я там боялся.

— Джанелла, как всегда, сгущает краски, — сказал Кизимов. — Но в принципе верно. Я бывал на этом планетоиде…

— Все, кто бывал на Европе, — сказал Нортон, — говорят о ней одинаково: крупнейшая мусорная свалка Внеземелья.

— А кто виноват? — спросил Михайлов, спрятал нож и прыгнул в направлении «Циклона».

— Я там очень боялся, — повторил Джанелла. — Особенно после того, как узнал, что фугасы там закладывали Михайлов и Нортон.

— Пусть швырнет в нас камнем тот, кто не имел отношения к мусору на Европе, — сказал Михайлов. И повернулся, словно окидывая взглядом присутствующих. — Нет таких? Искренне жаль.

— Он прав, — сказал командир. — Нелепо заниматься поисками виновных, когда вот они, друг перед другом. И сами перед собой. — Элдер закончил чистку, жестом указал Нортону и Кизимову на «Казаранг». — Винезе, я и вы — комиссия по освидетельствованию последствий залпа из Кратера. Давайте осмотрим драккар Аганна.

Они остановились перед носом машины.

— Меф, куда вам влепило?

Он объяснил.

Включив наплечные фары, Юс скрылся под днищем.

— Никаких следов залпа я не вижу. Дэв, Тим?

— Ни ожогов, ни вмятин, — сказал Кизимов.

— Чисто, — подтвердил Нортон.

И в этот момент машина дрогнула и покачнулась на амортизаторах ступоходов.

На том участке, где был снаряжен и заложен фугас, из расселины выметнулось в звездное небо сильно искрящееся со стороны солнца громадное облако, очень похожее на пучок серебристо-белых, серых, черных и золотых перьев. Просторы западного сектора округи района А накрыла тень.

— И машина будет в тени, — заметил Юс. — Аб, включи свет.

С верхушки «Циклона» ударил прожекторный луч, и в луче появился Марко Винезе.

— Командир, после телеметрической диагностики медиколог считает, что нам не следует слишком затягивать отправку Мстислава на борт рейдера.

— Силой отправить? — осведомился Юс.

— Почему силой?…

— Потому что плохо ты его знаешь. Мстислав намеренно перешел с борта «Казаранга» на борт «Циклона». Верно, Меф?

— Не знаю, — рассеянно ответил он, — возможно… — Он пытался понять, что у него происходит со зрением: лучи прожекторов и фар казались ему странными — в лучах неприятно пульсировали зеленоватые блики. «Может быть, я отравился?…» — мелькнула мысль. Его мутило, во рту ощущался ядовито-железистый привкус.

— Ну вот, — сказал Элдер, — вся комиссия в сборе. Меф, принимай гостей… Нет, вчетвером будет тесно. Сначала — я и Винезе. Остальные — потом.

Юс и Марко ощупали ложемент второго пилота.

— Меф, повтори, как было дело.

Он повторил. Пока он рассказывал, солнце, проглянув сквозь прореху в перистом облаке, неожиданно озарило наледь перед «Циклоном» и скрылось, и в той стороне тень стала гуще, и ничего уже там не было видно, кроме пронзительного (с прозеленью) света фар и прожекторов.

— Меф! — ударил в барабанные перепонки голос Накаямы. — Командира срочно просит на связь дежурный координатор.

— Если просит — пожалуйста.

— Клим? — спросил Элдер. — Что у него стряслось?

— Это не у меня стряслось — у тебя. Точнее — у вас. Я таких сейсмограмм отродясь не видел.

— А в чем дело?

— Если б я не знал, на каком расстоянии от места вашей посадки находятся сейсмозонды, я заподозрил бы, что кто-то их пинает ногами! Юс, мне кажется, сейсморазведку Ледовой Плеши следует повторить. Похоже, Оберон гудит как надтреснутый колокол…

— Повторим, — заверил командир. — Организуем новый десант и повторим.

— Хочешь сказать, не сегодня?

— Да. Сегодня нам нужны в основном образцы ледорита со всей территории района А. Все наши дальнейшие планы зависят от того, найдем ли мы в образцах изотопные микроследы работы двигателей «Леопарда».

Во время переговоров Элдера с координатором Меф усиленно жмурился и моргал, пытаясь избавиться от мелькания этой чертовой зелени. И вдруг ощутил два толчка. Катер сильно шатнуло, и автоматика ступоходных движителей заставила «Казаранга» немного попятиться с дифферентом на корму. Окрик Элдера:

— Меф, что происходит?!

— Не знаю. Похоже, наледь дала осадку.

Он видел в зеркало, как Элдер нетерпеливо подтолкнул Винезе к выходу.

— Командир! — снова ударил в уши голос Накаямы. — Бакулин просит слова.

Элдер замер в проеме люка.

— Юс, — проговорил Бакулин, с трудом (это чувствовалось) ворочая языком, — прикажи парням… ближе к «Циклону». С Обероном шутки, видать, плохи. Кажется, я догадался: лед с планетоида унесло не… не взрывом. И вообще никуда его не уносило — карст поглотил. Ледовая Плешь — это ледовый карст. Кратер — ледово-карстовая яма, провал… — Переводя дыхание, Бакулин сделал паузу, которой никто не воспользовался. — Понимаешь, вся масса льда — внутрь… Как в прорву.

— Бред, — пробормотал кто-то.

И тут все заговорили разом:

— Почему «бред»?

— Вот именно. Мысль интересная…

— А известно тебе, сколько миллиардов тонн льда было в сегментной шапке, которую потеряла Ледовая Плешь? И вся эта масса ухнула внутрь Оберона?!

— Почему обязательно «ухнула»? Может быть, в процессе… постепенно…

— Как ни вертите, а проблему эту Мстислав ковырнул глубоко. Никуда ведь не денешься — Кратер действительно здорово смахивает на карстовый провал. Необычайная глубина при сравнительно небольшом диаметре, почти отвесные стенки и нет обязательного для взрывных и ударно-взрывных кратеров кольцевого вала…

— …Зато есть совершенно необязательный для карстовых пропастей залп из придуманного Рамоном ледазера.

— Напрасно иронизируешь над моим ледазером, напрасно. Если у вас нет здоровья придумать что-нибудь иное, пусть будет ледазер.

— А мне, парни, тоже не нравится сейсмоактивность этой ледяной тарелки. Что-то слишком долго бродит подо льдом эхо нашего взрыва… Смотрите-ка, опять тряхнуло!..

— Но ведь Клим говорил: вся луна гудит как надтреснутый колокол.

— Погудит — перестанет.

— Она-то пусть себе гудит. Нам бы не загудеть.

— Верно. Эта луна, парни, выглядит сверхподозрительно. Избыток странностей. Если не сказать — чудес…

— А что о чудесах думает сам Мстислав?

— Не дергай ты его зря! Он, между прочим, впервые на этой луне и не виноват, если процессы тут протекают такие… своеобразные. Скажем, лед сжимается, погружаясь куда-то внутрь, а излишек энергии — наружу… залпами.

Справа, в той стороне, где невидимо затаилась среди наледей и торосов исполинская пропасть, мельтешили вспышки зеленых зарниц. В районе Кратера… впрочем, как и везде на просторах Ледовой Плеши, что-то происходило. Непонятно что… Ледовую равнину словно бы затягивало дымной пеленой — все там шло морщинами, складками, шевелилось, горбатилось. Лед вздрагивал под ступоходами «Казаранга».

— Работу отставить! — встревоженным голосом приказал Асеев. — Элдер, где ты? Все по машинам! Аганн, освещение!

Он врубил всю бортовую иллюминацию и увидел, что Юс успел уже спрыгнуть к стоящим группкой Нортону, Винезе, Кизимову. Сильный боковой толчок заставил машину качнуться на левый борт. Вторым толчком, еще более мощным, ее развернуло градусов на шестьдесят вправо.

— Всем к «Циклону»! — выкрикнул Элдер. — Бросай оборудование! Стартовая готовность!

Освещенную фарами поверхность наледи пересекла, отделив десантников от «Казаранга», сабельно-кривая трещина. В поисках Рамона он повел лучом прожектора по краю террасы и обомлел: террасы не было — курилась струями снежной пыли обширная яма, с морскую бухту величиной, а из мутных глубин этой ямы невесомо всплывал, уходя верхушкой в черное небо, рог ледяного утеса…

— Командир! — крикнул он. — Джанелла исчез!!!

— Всем на «Циклон»! — яростно командовал Элдер, подталкивая десантников. — Меф, мы с тобой стартуем после «Циклона».

Потрясенный реакцией командира, он проводил взглядом длинные, уродливо деформированные тени Винезе, Нортона и Кизимова, прытко уползающие под зеленоватый свет фар и прожекторов «Циклона».

«Как же так?! — думал он в совершенном ошеломлении. — Выходит, все они мгновенно примирились с гибелью Рамона? Или я чего-то не понимаю?…»

— Рамон! — позвал он без всякой надежды, сознавая уже, что чуда не произойдет и Джанелла не откликнется.

Серия ударов снизу. Впереди взлетел фонтан осколков льда, и сквозь эту сверкающую в луче прожектора россыпь было видно, как временный обелиск-рог над могилой Рамона внезапно разрушился и глыбы, странно меняя свои очертания в момент вспышек зеленых зарниц, отваливались и отплывали в стороны. Ледовая Плешь, быстро потемневшая и помутневшая от снежной пыли, ощетинилась султанами газовых и осколочных выбросов, айсбергоподобными громадинами выдавленных из трещин кусков наледей, кусками и плитами ледового панциря. Он смотрел, как обозримое пространство Ледовой Плеши быстро тонет во мгле, как все вокруг ломается, дыбится и крошится, чувствовал дрожь ступоходов, а потом почувствовал невесомость — несколько мгновений невесомости и удар — катер словно бы по собственной инициативе спрыгнул в глубокую яму и сильно ударился днищем. Удар был страшный. Действительно, будто с размаху коленями в подбородок — искры из глаз…

Во рту было больно, горячо и солоно («Не натекло бы в маску, ч-черт!..»), губы и нижняя челюсть быстро немели. Он похолодел, когда, оглядевшись, не увидел прожекторов драккара. «Циклона» не было, люди спешили обратно, за их спинами жутко клубился зеленоватый «дым» в каньонообразном провале, и все вокруг сползало туда сплошным ледопадом. Он сразу понял, что «Казаранг» — единственное теперь средство спасения людей на взбесившемся Обероне, и до предела увеличил яркость прожекторов.

— Меф, — хрипло выкрикнул Элдер, — на тебя вся надежда!

Первым прыгнул в кабину Йонге. За ним — Симич. Кизимов ввалился в люк, держа под мышкой кого-то недвижного в оранжево-белом «Шизеку». Лорэ?… Освобождая место для других, десантники опустили Лорэ в ложемент второго пилота. Чей-то голос предупредил: «Осторожней, у него переломы!» Кажется, голос Винезе. После прихода Винезе в кабине стало тесно. Тяжелый удар сзади — машина опасно вскинула корму, но устояла. Очень опасно…

Он ждал. Пальцы застыли на рукоятках, изготовленных к действию в позиции старта. Краем глаза он видел, как Элдер отшвырнул Нортона к люку и десантным ремнем пристегнул себя к переднему ступоходу. Правильное решение. В кабину, пожалуй, мог бы втиснуться еще один человек, но не более…

Из-за клубов ледяной и снежной пыли, радужно сверкающей под светом прожекторов, видимость на озаряемом зелеными зарницами пятачке снизилась до нескольких десятков метров. За пределами отчетливой видимости угадывалось перемещение каких-то пугающе огромных масс, мимо катера медлительно перекатывались или проплывали на уровне блистера крупные глыбы, в шлемофоне сипело, хрипело, трещало, лед под ступоходами дрожал и лопался, и создавалось впечатление, будто машина все время куда-то проваливается. Он ждал. Слившись в одно целое с гашетками старта и форсажа, он чувствовал, что сила толчков нарастает, что ситуация осложняется с каждой секундой, следил за траекториями хода самых больших обломков и ждал. Наконец в разрывах снежно-дымчатой завесы показался Асеев с Михайловым на плече. Мелькнул в прожекторе и пропал, а сквозь завесу выпер под луч прожектора белопенный горб кипящего вала!.. По нервам ударил крик Элдера:

— Нортон, назад!!!

Было видно, как Нортон, повинуясь приказу, остановился, и вал на лету рассыпался снежными шапками и лоскутами, застывая сугробами. Потом вынес на лед кого-то в белом скафандре — кого-то облепленного с головы до ног искрящимся инеем, — и когда этот кто-то знакомым жестом протер лицевое стекло и расчетливо уклонился от шального обломка, стало ясно: зарождающийся водяной фонтан выпустил только Асеева. Одного, без Михайлова… Сквозь хрипы и треск голос Элдера:

— Николай, Дэвид, в люк! Быстрее!!!

Казалось, что удар расколол планетоид на части. «Казаранг» низко просел на корму. Оскальзываясь передними ступоходами, дергаясь и дрожа, машина делала попытки вырваться из ледяного капкана. Голос Асеева:

— Меф, сам видишь: больше никого не будет. Старт!

В кабину хлынули отсветы сине-фиолетового пламени — гашетки стартовой тяги вдавлены до упора. Парализованный ужасом, он чувствовал, что задние ступоходы заклинило намертво. Машина, вибрируя от напряжения, задрала нос, но не стронулась с места. Под днищем, заливая все вокруг нестерпимо ярким фиолетовым светом, пульсировал плазменный смерч, сзади буйствовал ураган лилового огня и пара, впереди закутанным в белое призраком-великаном набирал высоту столб фонтанирующей пены, над блистером едва ли не с плотностью чаек на птичьем базаре проносились стаи обломков и крупные глыбы. Все вокруг шевелилось, двигалось, прыгало, плыло, катилось.

— Отстрелить ступоходы! — рявкнул Асеев. — Старт!!!

Рука, сжимавшая рычаг отстрела, не подчинилась приказу. Убить Элдера, чтобы спасти остальных… Но если вон та вертлявая глыба успеет долбануть в блистер — всем крышка…

Не успела. На перехват выпрыгнула из люка фигура в обындевелом скафандре — короткое «Эк!..» совпало с рубиновой вспышкой разблокировки фиксации рычага и похожей на агонию судорогой отстрела. Тяжесть стартовой перегрузки, стянутая алыми буквами полоса транспаранта «Гермолюк закрыт», куда-то вниз провалилась озаряемая зелеными вспышками белая муть, и вдруг распахнулся простор звездно-черного неба. Горошина Солнца над запрокинутым горизонтом… Деревянные пальцы левой руки разжались, отпустили ненужный теперь красный рычаг, деревянно сомкнулись вокруг рукоятки управления катером. И что-то со зрением: зеленоватый серп Урана словно бы расслоился ледяными пластинками, оброс лучистой бахромой — перед глазами все стало мутным, нерезким.

— Эй, кто-нибудь!.. — позвал он. — Вместо меня… Я не смогу причалить машину.

— Не будь идиотом, — тяжело дыша, сказал Лорэ.

— Меф, ты намерен убить нас на финише? — полюбопытствовал Нортон.

Остальные молчали.

Он вспомнил про воздуходувку внутри гермошлема, включил. Облизнув разбитые губы, посмотрел с высоты на Ледовую Плешь. Кратера не было видно, всю центральную область ледяного диска затянуло дымчатой рябью. Издали похоже на овечью шерсть. Точнее, будто овца улеглась в огромное блюдо. Значит, вот как погиб «Леопард»… По сути, Ледовая Плешь — ловчая яма. Прорва, прикрытая слоем льда, — Бакулин был прав. Западня. Тигровая яма…

Потом, уже на орбите, когда ошеломленная команда рейдера обеспечила «Казарангу» радиус-ход в режиме зонального захвата и напряжение после маневра несколько спало, он с большим трудом взял себя в руки и понял, что надо делать. «Высажу всех — и обратно, — лихорадочно думал он. — Даже в этой каше можно… еще можно и нужно искать. И найти. Хотя бы одного найти… Не дадут резервный „Циклон“ — угоню „Казаранга“, никто не посмеет меня задержать».

Однако посмели. В вакуум-створе он дрался с Нортоном у открытого люка «Циклона», был бит и пленен. Вел себя глупо и агрессивно. Как будто на рейдере кто-то в чем-то был виноват. Потом он затих. Как только почувствовал свою ненормальность — моментально затих.

…Осознав, что опять лежит на жестком полу, лицом — на розовом пузыре пневмокресла, Меф открыл глаза, шевельнулся и сел. В командной рубке никого уже не было. Гнетущая тяжесть в затылке прошла, общее состояние улучшилось, но сегодня это почему-то не радовало.

Сидя в пилот-ложементе, Меф долго смотрел на Япет — туда, где над чертой горизонта белесым волдырем вспухала верхушка Пятна. Размышлял, машинально потирая и массируя пальцы.

Собственно говоря, предаваться глубокомыслию не стоило. Думать ему уже не хотелось. И так все было ясно. Сколько мог, он всеми правдами и неправдами цеплялся за орбитальную базу. Его идея легально обосноваться на малолюдной орбитальной базе в Сатурн-системе шла прахом. Здесь обстановка складывалась так, что через сутки ни Жив-здоровам, ни ему самому на «Анарде» не поздоровится… Надо нырять в Черную Бороду, иного выхода нет. В покое его не оставят — это уж точно. Есть веские основания полагать, что МУКБОП его вычислил.

Он смотрел на Пятно и в последний раз взвешивал все «за» и «против». Впрочем, на чаше весов с надписью «против» был только Тобольский. «Но ведь я и „Анарда“ Андрею совсем ни к чему. Считай, у него пуповина с „Анардой“ оборвана: ни связи у нас, ни резервного катера. А на борту люггера, который придет завтра — два превосходных драккара типа „Мистраль“ и, как минимум, два десятка десантников-профессионалов. Да и „Байкал“ в конце концов сюда приведут… В общем, сутки Андрей продержится запросто. А я за сутки смогу уйти далеко. Перехвата не будет — гарантия. Не на чем и, главное, незачем. Если бы „старый, выживший из ума капитан“ направил свой танкер к Земле — переполоху было бы на все Внеземелье. В диаметрально противоположную сторону — двигай себе, валяй, катись, проваливай, никому ты не нужен, оберонский монстр…»

Розовую, мерцающую муаровыми разводами рукоять Главного ключа для запуска маршевого двигателя он перевел в позицию «предстартовый разогрев стеллараторов».

Солнца он и здесь практически не видит. Маленький, тоненький ободок… А там, в обширных просторах самого края Системы, в Зоне Мрака, среди мириад рыхлых, как пыль, заплутоновых астероидов ему неизменно будет сиять удивительно яркая звездочка…