"Тайский талисман" - читать интересную книгу автора (Гамильтон Лин)Глава девятаяТеперь, оглядываясь назад, я вижу предзнаменования, которые должны были предупредить меня об опасности, таящейся во дворце. Вскоре после того, как Йот Фа был помазан на царствование, а его мать назначена правительницей, город пострадал от землетрясения. Если само по себе это не было достаточным предзнаменованием, вскоре произошло поистине ужасное событие. Король Йот Фа развлекался различными представлениями и вскоре после того, как стал королем, объявил, что главный королевский слон сразится в поединке с другим слоном. Многие, в том числе и я, отправились вместе с процессией с ним в крааль посмотреть на битву. Многие в толпе ахнули, когда бивень другого слона разломился на три части. Еще более жутким в ту ночь был стон королевского слона, он издавал звуки, похожие на человеческий плач, и ему сочувственно вторил слон у одних из ворот города. Это было поистине дурное предзнаменование, возможно, оно возвещало о грядущих событиях. Но я был расстроен и, пожалуй, не понимал значения происходящего вокруг. В это время мое внимание привлекла хорошенькая придворная девушка, служанка госпожи Си Судачан. Должен признаться, что мне было уже давно пора взять жену или двух, но, возможно, из-за сильной привязанности к матушке или ненадежности своего положения я этого не сделал. Теперь я был сражен. Я находил темные глаза этой девушки чарующими. Все в ней, даже шелест платья на ходу, приводило меня в лихорадочное возбуждение. К моему удивлению, она дала понять, что тоже интересуется мной. Я был вне себя от радости. Она являлась для меня самым желанным существом, и я был почти без ума от ее внимания. Не стану рассказывать, какие наслаждения мы разделяли, скажу только, что в течение недель забывал обо всем в ее присутствии. Юного короля я видел все реже и реже, и мы несколько отдалились друг от друга. Я надеялся, что Йот Фа разделит мою радость нашими отношениями, но он ее не разделял, наши отношения даже раздражали его, возможно, потому, что его мать была явно одурманена предметом своей привязанности, как и я своей. Если кто и жил той жизнью, какой я представляла жизнь Уилла Бошампа, когда только узнала о его исчезновении — казалось, времени с тех пор прошло очень много — этим человеком был Бент Роуленд. У него был небольшой, но красивый домик с запущенным садом, в довольно приличном районе, как сказал Дэвид Фергюсон, поведший меня туда. Дверь нам открыла девушка, которую я сперва приняла за дочь Роуленда, ей было от силы пятнадцать лет, но вскоре я поняла, что она была его любовницей. И не только, еще и матерью замечательного младенца, лежавшего в плетеной колыбельке в углу кухни. Девушка, которую, очевидно, звали Паричат, носила очень короткие шорты и облегающую майку, на длинных, тонких ногах у нее были сандалии с очень высоким каблуком. Выглядела она очень юной и беззащитной. Кое-кто говорит с некоторым цинизмом, что толстый иностранец и хрупкая тайка с тонкими чертами лица наиболее типичная пара для Таиланда, но мысль о ней с Бентом Роулендом вызвала у меня тошноту. Пока они с Дэвидом разговаривали, я осматривалась. В кухне, хоть и маленькой, были все мыслимые приспособления и устройства, от холодильника с морозилкой до микроволновой печи и самого современного блендера. Все выглядело новеньким. Мебель в гостиной, хоть и подобранная с дурным вкусом, тоже была совершенно новой. В одном ее углу стояла стопа коробок. — Она уже съезжает? — спросила я Дэвида во время перерыва в разговоре, когда девушка пошла утешить заплакавшего младенца. Дэвид задал ей этот вопрос. — Нет, въехала всего два месяца назад. С рождением ребенка не было времени разобрать все. Обычная история, — добавил он. — Девушка из деревни на севере. Приехала в большой город устраивать жизнь. Дело кончилось проституцией. Встретилась в баре с Роулендом. Он выкупил ее у сводника. Прекрасная история, не так ли? Это темная сторона Бангкока. Родители думают, что она работает в магазине и помолвлена с хорошим тайским парнем. Подобных историй, к сожалению, очень много. Она думает, что добилась здесь своего и это неплохое место. Очевидно, до недавних пор они жили в крохотной квартирке. Должно быть, Роуленд был удачливым литературным агентом, хоть я ни разу не слышал о нем. — Не был, судя по его кабинету — сказала я. — И по его виду. Он выглядел безнадежным неудачником. — По словам полицейских, он еженедельно клал на свой счет довольно крупные суммы, по пять тысяч долларов, начиная где-то с весны, — заговорил Дэвид. — Сейчас на счету около восьмидесяти тысяч. Последний взнос он сделал за неделю до смерти. Где-то добывал деньги. Возможно, получил большой аванс за книгу Уилла, дал ему всего две тысячи и не отчислял ему проценты, но, может быть, потому, что не мог его найти. — Вы читали в последнее время какую-нибудь хорошую книгу о Хелен Форд? — спросила я. — Что? А, понимаю, что вы имеете в виду. Нет книги, нет процентных отчислений. — Вот именно. Мне кажется, ему платили за что-то другое. Например, за молчание. — Шантаж? Вы, случайно, не переоцениваете его? — Нет. Я с самого начала думала, что он подлец и мошенник. Все, что увидела здесь, не изменило моего мнения. По времени все совпадает. Уилл весной закончил книгу о Хелен Форд и передал Роуленду, тот, предположительно, прочел всю рукопись. Потом соврал Уиллу, что нашел издателя, по крайней мере назвал ему не того. И неожиданно этот тип, едва сводивший концы с концами как литературный агент, кладет на счет довольно крупные суммы. Что если кто-то платил Роуленду за то, чтобы книга Уилла не увидела света? Потом Уилл исчез, возможно, погиб. И Роуленд тут же стал не нужен. — Вы ведете к тому, что восьмидесятилетняя убийца, возможно, до сих пор где-то рубит на куски своих жертв? — Понимаю, что звучит это нелепо. Однако поройтесь немного в архивах посольства, посмотрите, есть ли там сведения о том, что сталось с этой Форд. Она была американкой. — Я уже порылся. Признаюсь, вы заинтересовали меня. Найти ничего не смог. Увы. — Очень жаль, — сказала я. — Что теперь будет с этой девушкой? Девушка вернулась с ребенком на руках в комнату и быстро, возбужденно заговорила, обращаясь к Дэвиду, тот лишь покачивал головой. Когда она приумолкла на несколько секунд, я сказала: — Спросите, пожалуйста, не знает ли она случайно Уилла. Дэвид спросил и обратился ко мне: — Она говорит, что встречалась с Уиллом. Он как-то приходил в их бывший дом. Говорит, ее муж представлял Уилла и весной продал его книгу за большие деньги. Может, я прав, и Роуленд утаивал деньги. Однако идемте отсюда. Я больше не могу выносить этого. — Вы не ответили мне, что будет с ней, — сказала я, когда мы отъехали от дома. — Я обсуждал с ней то, что сестра Роуленда в Атланте хочет помочь нам с формальностями для отправки тела в Штаты. Вот что вызвало эту тираду. Она говорит, что вышла замуж за американца, ее ребенок американец — этого несчастного малыша зовут Бент Роуленд-младший — и она имеет право на американское гражданство. — Это так? — Сомневаюсь, что она состояла с ним в браке, — ответил Фергюсон. — Это осложняет дело. А Роуленд как-никак мертв. Посмотрю, что смогу сделать для малыша. Надеюсь, у нее есть припрятанные где-нибудь деньги. — Почему? — Потому что Роуленд завещал все деньги, все свое имущество сестре, — ответил Дэвид. — Не может быть! — воскликнула я. — Именно так и обстоит дело. Девушка моментально окажется снова на улице. Иногда я просто ненавижу свою работу, — добавил он. — Куда вас отвезти? — Роберт Фицджеральд предложил мне забрать кое-что, — сказала я. Что было более-менее правдой, хотя он был едва в сознании, когда говорил это. — Хотите поехать сейчас? — спросил Дэвид. — Да. Пока туда не добрались другие. — Кто другие? — К сожалению, не знаю. Это где-то в его доме. — Хорошее жилище, — заметил Дэвид, оглядев дом на дереве. — Никогда не видел ничего подобного. Посмотрите на эти шахматные фигуры. Замечательные. Итак, что мы здесь ищем? — Не знаю. Фицджеральд сказал, что они, кто бы то ни были, видимо, те люди, что избили его и учинили здесь такой беспорядок, не нашли того, что хотели. Еще сказал, что мне нужно повидаться с его матерью. Может, вы сумеете помочь мне ее найти. Ну, что скажете об этом? — спросила я, обводя дом рукой. — Имеете в виду, не считая беспорядка? Люди явно что-то здесь искали, не представляю, что, но, если подумать, эти полки выглядят любопытно. Одну совершенно опустошили, другую даже не тронули. Знаем мы, что было на этих полках? — Дневники, — ответила я. — Гм-м-м, — промычал Дэвид. — В таком случае, они искали дневники за период между сорок пятым и шестидесятым годами. Другие не тронуты. Если так, они не нашли, что нужно, потому что обыскали все ящики письменного стола, заглянули под кровать, рылись в кухонном шкафу, или же им было нужно что-то другое. Не знаю, но мне представляется так. — Мне тоже, и некоторые из этих дат соответствуют. — Чему? — Убийству, о котором Уилл Бошамп писал книгу. — Снова преступление пятидесятилетней давности — Хелен Форд, — сказал Дэвид. — Значит, вы в самом деле не думаете, что Роуленд получил деньги от издателя? Делается ведь так: издатель платит агенту, тот берет свои комиссионные и передает деньги автору? — По-моему, так, — сказала я. — Знаете, тут возможны и другие варианты. Вы же сказали, что Бент дал Уиллу две тысячи долларов в виде аванса? Может быть, Роуленд сумел выбить для Уилла небольшой аванс, взял свою долю, а остальные деньги отдал ему. Те деньги, что он клал на счет в банке, поступали из какого-то другого источника. Полагаю, загвоздка в том, почему он лгал насчет издателя, если издатель существует? Так что, возможно, вы правы: он мошенник, получил деньги от какого-то другого издателя и не расплатился с Уиллом. Или просто дал Уиллу две тысячи из собственных денег, дабы создать впечатление, что пристроил книгу. Может, этот тип был жалким неудачником, но пытался ворочать крупными делами или в крайнем случае создать впечатление, что ворочает. — Вы правы. Все это вполне могло быть. Но все-таки возможно, что кто-то платил ему за то, чтобы он не искал издателя, а просто тянул время. — А почему он прямо не сказал Уиллу, что не может найти издателя для этой книги? — Потому что Уилл нашел бы другого литагента. И Роуленд лишился бы дохода. — Уилл должен был выяснить это — собственно говоря, выяснил. Этот ход был только временным решением проблемы. — Я тоже так думаю. — Вы говорите, что Уилл мертв, и не просто мертв, а убит. — Я прихожу к убеждению, что это единственно возможный выход. — Право же, кто станет убивать из-за книги? — Будь у меня книга, я могла бы знать ответ. Но в квартире Уилла ее не оказалось. Я искала. Сомневаюсь, что она окажется и в кабинете Роуленда. А теперь давайте поищем здесь то, что я должна найти. Фицджеральд сказал: «Домик для духа». Над одним он работал в гостиной, другой, оберегающий дом, стоит снаружи. — Домик плоховато исполнил свое предназначение, так ведь? — сказал Дэвид. — Защищать дом или хозяина. Я проверю домики. Вот этот выглядит совершенно нормальным. Спущусь и проверю тот, что снаружи. Надеюсь, не потревожу того, кто в нем живет. — Уверена, что дух простит нас, — произнесла я. Дэвид вернулся через несколько минут. — К сожалению, опять ничего. — Что-то должно быть, — сказала я. Подняла незаконченный домик, который обещала купить для своего магазина, и внимательно осмотрела. Увидела, что в одном месте половицы неплотно подходят друг к другу, такое было нехарактерно для других работ Фицджеральда. Я осторожно потянула половицу, потом посильнее, пол снялся, обнаружив тайник, в котором лежали два тонких дневника в кожаных переплетах. — Нашла, — сказала я. — Молодчина, — похвалил Дэвид. — Посмотрим? Дневники за сорок восьмой и сорок девятый годы. Нужно передать их полиции. Они могут иметь отношение к делу. — Сперва прочтем сами, — сказала я, взяла дневники у него из рук и резко сунула в сумку. — Пойдемте отсюда. Будь я здесь одна, я бы села и прочитала бы их на месте. Но я понимала, что при Дэвиде это невозможно. Как ни трудно представить, что преступление пятидесятилетней давности имеет какое-то отношение к нынешним дням, напрашивался вывод, что исчезновение Уилла Бошампа связано именно с его книгой о Хелен Форд. Со всеми, кто знал хоть что-то об этой книге, случилось что-нибудь скверное: угрозы, избиение, убийство. Теперь логично было бы разузнать побольше о Хелен Форд. Однако какое-то время я не могла за это приняться, потому что меня отвлек Чат. — Почему вы в этой комнате? — спросил он в тот вечер, едва я открыла дверь на его стук. — Мне ее отвели, — ответила я. — Комната очень уютная. — Но вы должны жить в золотой комнате. — По-моему, ее сейчас занимает Ютай. — Ютай?! — воскликнул Чат. — Кто так распорядился? — Думаю, твоя мать. — Я разберусь с этим, — сказал он. — Но сейчас, тетя Лара, я прошу вас об одолжении. Наверно, вы сможете помочь мне разобраться с делами. Я, как, возможно, говорила вам Дженнифер, не особенно склонен к бизнесу. Я плохо в нем разбираюсь. У меня нет желания управлять компанией отца, но это необходимо. Вы разбираетесь в бизнесе. И, надеюсь, дадите мне несколько советов. — Чат, я помогу тебе всем, что в моих силах, но у меня лишь небольшой антикварный магазин. О большом бизнесе вроде «Аюттхая трейдинг» я ничего не знаю. — Но разобраться в финансовых отчетах сможете, так ведь? — В общем, да, — ответила я. — Только… — Вы знаете гораздо больше меня, — сказал Чат. — Я изучал искусство, политические науки. Ни коммерцию, ни финансы не штудировал. — Я тоже. — Прошу вас, — сказал он. — Ладно, — ответила я. — Ты хочешь, чтобы я прочла что-то? — Зайдите, пожалуйста, в контору на первом этаже, — попросил он. — Сейчас? — Нет. Вечером. Попозже. Когда все разойдутся. Может быть, в полночь? В полночь? — Ладно, — сказала я. — Встретимся в полночь у застекленных дверей. Чат уже ждал меня, когда я появилась, только что закончив переносить вещи обратно в золотую комнату. Я снова жила в роскоши, а Ютай, теперь наверняка мой лютый враг, где-то в другом месте. Я как можно любезнее улыбнулась шоферу, исполнявшему еще и обязанности охранника в вестибюле, и вошла. Видимо, Чат хотел устроить это втайне, но, думаю, в этом доме почти обо всем доносили хозяйке. Мы сели за компьютер. Чат вывел на экран несколько бухгалтерских ведомостей и попросил меня просмотреть их. — Текст здесь английский, — сказала я. — Но, возможно, тебе придется перевести несколько примечаний. — Переведу, — сказал он и вскоре спросил: — Ну что вы думаете? — Думаю, что весной «Аюттхая» приобрела нового партнера. — «Бусакорн шиппинг», — сказал Чат. — В переводе на английский «Голубой лотос». — Компания Кхуна Вичая? — Да, — ответил он. — Названа в честь дочери. Жена его умерла. Кроме дочери, у него никого нет. — Стало быть, у вас новый партнер в лице Кхун Вичая. — Не уверен, что мне этого хотелось бы. Кхун Вичай… Непонятный человек. Мне кажется, о его бизнесе лучше не спрашивать. Однажды я сказал об этом отцу, и мы поссорились. Отец заявил, что я не особенно практичный, не особенно искушенный в делах. Я ответил, что он эксплуатирует людей. Теперь, сами понимаете, очень жалею об этом, но остался в убеждении, что Кхун Вичай не тот человек, с которым следует иметь совместный бизнес. — Думаю, теперь об этом поздно говорить, — сказала я. — Теперь он ваш партнер или в крайнем случае младший акционер. А здесь что? — Данные бизнеса моей матери. — Она замечательно преуспевает, так ведь? — спросила я. — Молодчина. Она тоже в партнерстве с «Бусакорн». — Теперь взгляните сюда, — произнес Чат. — Это финансовые отчеты… Я не знала, что сказать. — Говорите, — попросил он. — Это финансовые отчеты той же компании, но другие. В этом втором комплекте… где ты нашел их? — Их нашел Дусит. Он просто дурачился. Мой младший брат умеет обращаться с компьютерами. Теперь объясните. — Похоже, в бизнесе твоей матери ведется двойная бухгалтерия. — Я так и думал, — сказал Чат. — Может для этого быть уважительная причина? — Не знаю, — ответила я, но про себя подумала: сомнительно. Я не могла представить, какая это может быть причина, во всяком случае, не та, о которой я или Чат хотели бы узнать. — Кстати, еще двое других имеют или имели небольшую долю в компании. — Я заметил. Один из них Уильям Бошамп, — сказал он. — Могу я помочь вам, мистер Чат? — послышался голос. — А это другой, — пробормотал он. — Я просто показываю миссис Ларе наши компьютеры, — произнес Чат вслух. Я вопросительно посмотрела на него, и он кивнул. Очевидно, Ютай и был этим акционером. — Я под большим впечатлением, — сказала я. — От ваших компьютеров. Ютай посмотрел на свои часы. — Уже очень поздно. — Мы не хотели беспокоить людей, когда они усердно работают, — сказала я. Чат сказал Ютаю что-то на тайском языке, тот после очень легкого колебания повернулся и ушел. — Пожалуй, пойдем, — сказала я. — Только давай распечатаем копии этих финансовых отчетов, и я повнимательней изучу цифры. — Спасибо. Думаю, мне придется поехать в Чианг Май, нанести визит своему предполагаемому тестю. — Понимаю, я не должна спрашивать, — сказала я, — но что ты собираешься делать? Я предпочла бы, чтобы ты не водил за нос Дженнифер, если у тебя другие планы. — Я не сделаю этого, тетя Лара, — ответил он с обиженным видом. — Извини, — сказала я. — Мне говорить этого не следовало. Только… — Вы любите ее, — сказал Чат. — Я тоже. Наутро я посмотрела на два дневника, потом на стопу финансовых отчетов, решая, с чего начать. «Дневники или цифры», — пробормотала я. Рука тянулась то к одному, то к другому. В конце концов верх одержал Уилл Бошамп. Почему это я должна сообщать Чату о том, что его мать подделывает бухгалтерские книги, наверняка еще и с помощью любовника, типа, которого Чат считает секретарем? Если я выложу ему неприятные факты, его отношениям с Дженнифер это не поможет. Хвала тому духу-хранителю, благодаря которому я отказалась вести дела с этой женщиной, согласилась только навести справки. Если мой взгляд на Вонгвипу и компанию более-менее прояснялся, то на образ Уилла нет. Уилл оставался для меня загадкой: человек бросил жену и ребенка, но не поддался, как Бент Роуленд, чувственным соблазнам Бангкока. Он основал бизнес, такой же, как дома, вел сравнительно скромную жизнь в хорошей, но не шикарной квартире, был приятным соседом, время от времени устраивал вечеринки, иногда ходил в бары, но как будто бы не делал ничего отвратительного. Может, как предположила Пранит, просто не мог больше выносить присутствия дефективного ребенка и уехал на время. Может, было бы достаточно звонка жены, чтобы он вернулся домой, но она не позвонила. Печально было думать о Натали и Уилле как о двух одиноких людях, которые любили друг друга, разделенных тысячами миль и неспособных сделать даже малейшего шага друг к другу. Возможно также, что раз уж Уилл попросил загадочного мистера Прасита отправить пакет Натали, если какое-то время тот не получит от него вестей, пусть содержимое пакета и было никчемным, то, должно быть, догадывался, что его могут убить. В отправленном Натали письме, можно сказать, содержалось ощущение надвигающегося рока. Может, Уилл считал, что работа над книгой о Хелен Форд — опасное занятие. Может быть, оно и впрямь было опасным. Я обратилась к дневникам. Они были написаны мелким, убористым почерком. Я поняла, что на прочтение их потребуется несколько дней, даже если читать неотрывно, но все-таки принялась за них и вскоре увлеклась. Это был захватывающий рассказ о жизни в Бангкоке после войны, но дневники были и личными, Фицджеральд-старший писал о своих картинах, о людях, с которыми встречался, еде, которую ел. В это время он начал строить дом-мастерскую на дереве и работать там. Первыми позировали ему мистер Таксин и мистер Вират, явно братья Чайвонги с портрета в гостиной. По его описанию, они сами приходили к нему, но ему пришлось ездить в дом Таксина, чтобы написать портрет его первой жены, Сомджай, и маленького Сомпома. Эти четыре имени были написаны полностью, но многие обозначались просто инициалами. Я не могла понять, почему. Возможно, по причине сдержанности, если не секретности, или же он хорошо знал этих людей и поэтому не было нужды полностью писать их имена. В начале дневников несколько раз упоминалась Хелен. Конечно, я не знала, имеется ли в виду Хелен Форд, но было не меньше десятка упоминаний о том, что она позировала для портрета, и о других, более житейских делах: «Мы с Хелен сегодня ходили по магазинам, искали ей платье. Она сказала, что я единственный на свете говорю ей правду и не позволю купить что-то, в чем она будет похожа на жирную свинью. Но она не могла бы так выглядеть». Или вот еще: «Сегодня лил жуткий дождь, выйти на улицу было почти невозможно. Мы с Хелен сидели, читали, но вскоре ей стало скучно, и она устроила игру в слова. Мне очень хотелось писать, но я, беззаботный человек, оставил все кисти в мастерской, хотя старательно обернул их, чтобы уберечь от дождя. Решил не рисковать, это было бы глупо. Хелен, гораздо более смелая, чем я, пошла в гости. Она уже не счастлива, находясь только со мной. Я спросил, куда она идет, Хелен не ответила. С кем она видится? Что они делают? Я хочу знать, но вместе с тем боюсь ответа». Потом имя Хелен сменилось инициалом X. «X. рассказала мне все. Я пришел в ужас от услышанного, но почему-то не удивился. Я думал, все окончилось поездкой в Сингапур пять лет назад. Что будет с ней?..» «X. была сегодня здесь с В., — гласила одна запись. — Она выглядела такой красивой, даже сияющей, что мои страхи за нее улетучились, пусть всего на час-другой. Я рад, что она доверилась мне, но очень беспокоюсь о том, что может из этого выйти». Потом: «Это не может хорошо кончиться для X. или двух других, но я беспокоюсь о X. Как жаль, что я не смог убедить ее избрать другой путь. Брак X. является ошибкой. Что если он узнает о В.? Я снова и снова упрашиваю ее вернуться домой и забыть обо всем этом. Я сказал, что очень люблю ее, что сделаю для нее все, что она должна прислушаться к моим словам. Но она непреклонна». В конце этого дневника была краткая запись: «С X. случилось то, чего я больше всего боялся. Я слишком труслив, чтобы помочь ей, могу помочь только с В. и Б. Больше писать не могу. Господи, помоги всем нам». Эта запись была сделана в сентябре сорок девятого года. Записей в том году больше не было. В газетной вырезке говорилось, что расчлененное тело мужа Хелен Форд было обнаружено в октябре того года. Если то, что сказал его сын, было правдой, Роберт Фицджеральд-старший не писал ни слова в дневниках до шестидесятого года. «Слишком тяжело, — неожиданно подумала я. — Не хочу больше разбираться в этом. Собиралась же устроить себе что-то вроде отдыха. Могу с чистой совестью сказать Натали Бошамп, что пыталась найти ее мужа, но не смогла. Точка». Однако, решила я, можно позвонить Дэвиду Фергюсону, расспросить его поподробнее о Кхун Вичае. Правильно! Смогу смягчить свою вину за то, что не занимаюсь бухгалтерскими отчетами для Чата. Я все-таки уже кое-что делала для него. Потянувшись к телефону, я заметила, что меч как будто лежит не там, где раньше. «Интересно, как он оказался тут? — мысленно произнесла я. — Уверена, я оставила его возле шкафа». Внимательно осмотрела его, он был в полном порядке. Уборщица, подумала я. Ничего не случилось. Однако меня не оставляла мысль, что кто-то рылся в моих вещах. — Надо подумать, — произнесла я вслух. — Кто сказал Роберту Фицджеральду, что я должна прийти? Роберт Фицджеральд сказал, что я опоздала. Стало быть, ждал меня. У него было сильное сотрясение мозга, видимо, когда человек в таком состоянии, от него нельзя ждать связного мышления. Но все же тут было, над чем подумать. Я сняла трубку и набрала номер. — Хорошо, что позвонили, — сказал Дэвид. — Я собирался спросить вас, не хотите ли завтра вечером пойти на ужин после представления. — Конечно, — ответила я. — Только расскажите немного о том, что мы увидим. Сомпом знаток этого вида искусства, и завтрашнее представление посвящается памяти Таксина, который был покровителем этого театра. Я знаю, Чат очень хотел бы, чтобы мы пошли, но я совершенно не знаю, чего ожидать. — Представления — Уверена, что да. А теперь, что можете рассказать мне о Кхун Вичае? — С чего начать? — произнес Дэвид. — О нем отзываются по-разному. Кхун Вичай умен, может быть очень обаятельным, хорошо ведет бизнес — он богат. Парень из захолустья, в данном случае из Чиангмая, добившийся успеха. Он начинал с двух барж для перевозки риса и создал настоящую транспортную империю. Его суда плавают по всему миру. Компании стремятся иметь с ним дело. Он богат, но не принадлежит к верхушке общества. Пожалуй, ему слегка недостает лоска, вот и все. — Он хочет выдать дочь замуж за Чата, — сказала я. — Что повысило бы его общественное положение, не так ли? Думаю, это маловероятно. Разве Чат не влюблен все еще в Дженнифер? Когда я познакомился с ней, они только что поссорились. — Они снова вместе, и да, Чат влюблен в нее. Но вы сказали, что о Кхун Вичае отзываются по-разному. Его подводит только общественное положение? Чат как будто бы слегка побаивается его или, по крайней мере, вести дело с ним. — Ходят слухи, — сказал Дэвид. — Но доказательств нет никаких. Одним словом, наркотики. — Он принимает их или перевозит на своих судах? — Возможно, и то, и другое. Повторяю, доказательств нет никаких. Его суда обыскивают, однако ничего не находят. Власти обыскивают в море другие суда, те оказываются загруженными наркотиками — два года назад задержали одно в Андаманском море между Таиландом и Бирмой, оно было битком набито героином и кристаллическим метедрином. Миллионы таблеток и пакетиков. Но если эти суда имеют какое-то отношение к Вичаю? Никаких наркотиков. Он сидит себе в Чиангмае, словно главнокомандующий, с приверженцами, беспредельно преданными ему. Только доказать что-то против него невозможно. — Что еще? — Ходит слух, что его враги имеют обыкновение исчезать. — Исчезать? — Как исчез наш общий знакомый Уилл Бошамп. О них больше ни слуху ни духу. |
||
|