"Наблюдая за англичанами." - читать интересную книгу автора (Фокс Кейт)

ЧАСТЬ 2 ПРАВИЛА ПОВЕДЕНИЯ ПРАВИЛА АНГЛИЙСКОГО БЫТА

Некоторые правила английской самобытности можно распознать, даже не тратя годы на исследования путем метода «включенного наблюдения». Например, правила частной жизни настолько очевидны, что их можно распознать, даже не ступая ногой на английскую землю. Покружив несколько минут на вертолете над каким-нибудь английским городком, вы увидите, что жилые кварталы состоят почти целиком из рядов маленьких коробочек и возле каждой — свой крошечный зеленый клочок земли. В некоторых частях страны коробочки серые, в других — красновато-коричневые. В районах, где проживают более обеспеченные люди, коробочки отстоят дальше одна от другой, а примыкающие к ним зеленые участки несколько крупнее. Но принцип очевиден: все англичане хотят жить в своей собственной коробочке и иметь свой собственный клочок земли²⁶.

– -------------

²⁶Это наблюдение подтверждают и последние статистические данные. Во Франции, Италии и Германии более половины новых жилых зданий, построенных в 1990-х гг., — это многоквартирные дома, в Англии таких домов за этот же период было построено всего 15 %. Около 70 % англичан живут в своих собственных домах. В среднем по Европе этот показатель гораздо ниже.

ПРАВИЛО «КРЕПОСТНОГО РВА С ПОДЪЕМНЫМ МОСТОМ»

То, что нельзя разглядеть с вертолета, вы узнаете тотчас же, едва попытаетесь посетить дом любого англичанина. Даже имея адрес и карту, вы с трудом сумеете отыскать нужный вам дом. Венгерский юморист Джордж Майкс утверждает, что «английский город — это сплошная клика заговорщиков, вводящих в заблуждение иностранцев». В качестве доказательства он приводит множество неоспоримых фактов, в частности: что в английских городах не бывает прямых улиц, что за каждым поворотом улица меняет свое название (исключение составляют только те случаи, когда поворот настолько крутой, что и впрямь делит одну улицу на две), что у нас как минимум 60 синонимов к слову «улица» («street») [ «place» — «место»; «mews» — «извозчичий двор»/»конюшни»; «crescent» — «группа домов, стоящих полукругом»; «terrace» — «ряд стандартных домиков вдоль улицы», «улица или бульвар с газоном»; «rise» — «холм», «lane» — «переулок»; «gate» — «застава», «ворота» и т. д.] и что названия улиц у нас всегда тщательно замаскированы. Даже если вам удается найти нужную улицу, вас озадачит нумерация домов — безнадежно непоследовательная и беспорядочная. Дело еще осложняется и тем, что многие англичане предпочитают не нумеровать свои дома, а давать им названия.

Я бы еще добавила, что номера домов или их названия обычно так же хорошо замаскированы, как и названия улиц. и это указывает на то, что причиной всей этой неразберихи является скорее наша приверженность принципам неприкосновенности частной жизни, чем стремление ввести в заблуждение венгров. Мы не можем, даже если б очень захотели, разрушить наши запутанные города и на их месте возвести новые по разумной американской системе — с геометрически правильной планировкой. Но если бы мы хотели, чтобы другие без лишних трудностей находили наши дома, мы, по крайней мере, помещали бы таблички с их названиями или номерами так, чтобы их можно было увидеть с улицы.

Но нет. Номера наших домов в лучшем случае едва заметны, в худшем — полостью скрыты плющом, а то и вовсе не обозначены, очевидно, на том основании, что номер нашего дома, как мы считаем, можно вычислить по номерам соседних домов. Почему так? Я постоянно спрашивала об этом таксистов, когда работала над данной книгой, ведь они так много времени колесят по улицам, высматривая скрытые или несуществующие номера на стенах домов или заборов, что, как мне кажется, непременно должны были задаться подобным вопросом или придумать на этот счет свои собственные интересные теории.

Я не ошиблась в своем предположении. В ответ таксисты почти всегда восклицали: «Чертовски хороший вопрос!» — или еще что-нибудь в этом роде, а потом принимались раздраженно сетовать по поводу стершихся, замаскированных или отсутствующих номеров домов, обычно заканчивая свою тираду фразой: «Можно подумать, они это делают специально!» Меня, разумеется, такой ответ не устраивал: мы возвращались к тому, с чего начали. Тогда я прибегала к другой тактике, спрашивая водителей, четко ли прописаны номера на их собственных домах. Большинство тут же смущенно признавались, что таблички с номерами или названиями на их домах не очень заметны. Почему? Почему не вывести большими цифрами или буквами номер или название дома на входной двери или опоре ворот? Ну, оправдывались они, это было бы несколько странно, слишком броско, вызывающе, это привлекло бы внимание, да и потом сами они практически никогда не заказывают такси, а дом их отыскать совсем не трудно, и все их друзья и родные знают, где они живут, и т. д. и т. п.

Первоначально интервью таксистов не очень-то помогли мне в моих изысканиях: мне просто в очередной раз напомнили, что в нашем нежелании выставлять напоказ номера своих домов проявляются такие типичные особенности англичан, как скрытность и гипертрофированная приверженность принципам неприкосновенности частной жизни. Но я продолжала упорно опрашивать таксистов и в итоге добилась своего: один из них в нескольких словах дал следующее исчерпывающее объяснение: «Ведь дом англичанина — это его крепость, верно? Он не может отгородиться от внешнего мира крепостным рвом с подъемным мостом, но вполне в состоянии затруднить доступ к своему жилищу». С тех пор английский обычай скрывать номера частных домов я называю правилом «крепостного рва с подъемным мостом».

Но для англичанина дом — это нечто большее, чем его крепость, воплощение его принципов неприкосновенности частной жизни. Дом англичанина — это его индивидуальность, показатель его статуса, главное дело его жизни. То же самое можно сказать и об англичанках. Поэтому дом в Англии — это не то, чем вы просто пассивно «владеете». Дом — это то, что вы «создаете», над чем «трудитесь».

ПРАВИЛА УСТРОЕНИЯ СВОЕГО ГНЕЗДА

Здесь я должна рассмотреть такое явление, как «сделай сам» — пристрастие англичан к «усовершенствованию дома». Певзнер* попал в самую точку, когда, характеризуя типичного англичанина, говорил, что тот «в доме, в саду и в гараже все делает своими руками».

– ----------

* Певзнер, Николас Бернхард Леон (1902–1983) — английский искусствовед, родился в Германии. Прославился как редактор и издатель своей знаменитой серии «Здания Англии» (1951–1974). описывающей графство за графством.

Про футбол забудьте, это общенациональное увлечение. Мы — нация устроителей собственных гнезд. Почти все население страны в той или иной степени любит мастерить своими руками. По данным опроса, проведенного моими коллегами около 15 лет назад, лишь 2 % англичан-мужчин и 12 % англичанок признались, что никогда ничего не делали в доме своими руками.

Недавно, когда ИЦСП по заказу компании, производящей чайную смесь «Пи-джи типс», проводил опросы людей, охотно занимающихся перестройкой своих домов (это вовсе не такая глупая идея, как кажется: мы установили, что работа по дому способствует росту потребления чая), мы обновили эти данные. Цифры показывают, что за 15 лет мало что изменилось: пожалуй, увеличилось число женщин, занимающихся домоводством, да и англичане в целом еще больше увлеклись устроением своих семейных гнезд²⁷.

– -------------

²⁷Тем, кого интересуют дополнительные цифры, сообщаю: ежегодно на домоводство мы тратим 8 500 млн фунтов.

Сама я не участвовала в проекте ИЦСП по изучению явления «сделай сам», но одобряю тот метод, который был использован при его осуществлении. Это происходило не путем телефонного опроса и проставления галочек в графах; мои коллеги посещали «храмы» поклонников принципа «сделай сам» (магазины «Хоумбейс» [Homebase], «ДолтОлл» [DoltAIl], «Би-энд-кью» [BQ] и др.), общались с ними, подробно расспрашивая о том, чем вызвано их увлечение, что их пугает, тревожит, радует. Мой коллега Питер Марш, сам страстный приверженец принципа «сделай сам», справедливо указал, что ревностных «самоделкиных» не так-то просто отвлечь от поисков нужного товара в магазинах, куда они приходят утром по воскресеньям, и заставить побеседовать с социологами; их нужно соблазнить чем-то особенным. Он придумал гениальную приманку — чай с пончиками (а это неотъемлемый атрибут ритуала «сделай сам»), выдавая угощение прямо из фургона, припаркованного в центре стоянки хозяйственного магазина.

Уловка сработала. Перерыв на чай — столь существенный элемент ритуала «сделай сам», что устроители своих семейных гнезд, которые никогда не позволили бы обычному анкетеру с папкой в руке помешать им отыскивать нужные материалы, охотно собирались вокруг фургона ИЦСП и, попивая чай и жуя пончики, делились с исследователями планами по усовершенствованию дома, своими надеждами, тревогами и бедами.

Правило обозначения собственной территории

Почти все умельцы, подходившие к фургону нашего центра выпить чаю на стоянке хозяйственного магазина, говорили, что их желание сделать что-то своими руками продиктовано главным образом стремлением «поставить личный штамп на собственном жилище». Это, вне сомнения, можно расценивать как неписаное правило владения собственным домом, важный элемент ритуала переселения на новое место жительства, которое зачастую влечет за собой уничтожение всех признаков проживания прежнего владельца. «Ты просто обязан что-нибудь содрать в том доме, куда только что переселился, — объяснил один молодой человек. — Иначе это не твой дом, верно?»

Он был прав. Понаблюдайте за жилыми домами на какой-нибудь улице в течение некоторого времени, и вы заметите, что едва на доме, выставленном на продажу, исчезает табличка «Продается», как тут же появляется контейнер, заполняемый зачастую вполне пригодными предметами кухонной мебели, сорванными коврами, деталями разломанных стенных шкафов и каминов, снятыми полками, плиткой, перилами, дверями и даже обломками стен и потолков.

Данный обычай скорее твердое правило, чем соблюдаемая закономерность поведения: обозначение собственной территории для большинства англичан — это обязательство, долг перед самими собой. «Ты просто обязан что-нибудь содрать…»

Однако это целая проблема для тех, кто переезжает в новые, только что выстроенные дома, где было бы нелепо демонтировать санузлы, которыми никто ни разу не пользовался, и кухни, в которых никто ни разу не готовил. Тем не менее в «храмах» поклонников принципа «сделай сам» мы встречаем много людей, желающих «привнести что-то свое» в новое жилище. Даже если нельзя ничего содрать, вы все равно должны сделать что-то: не обновленный дом едва ли можно считать родным жилищем.

КЛАССОВЫЕ ОСОБЕННОСТИ

Страсть англичан к усовершенствованию своих домов объясняется, конечно же, не только стремлением обозначить собственную территорию. Это — самовыражение в более широком смысле слова: твой дом — не только твоя территория, твой дом — это воплощение твоей индивидуальности. По крайней мере, мы так думаем. Почти все умельцы, с которыми мы беседовали у хозяйственного магазина, считают, что они реализуют свои творческие способности. Другие респонденты, которых мы опрашивали в мебельных магазинах, универмагах и у них дома, признавая, что многие англичане берутся сами мастерить в целях экономии, все же подтверждают, что в устройстве быта, меблировке и убранстве наших жилищ каждый из нас стремится продемонстрировать свой личный вкус и свое собственное понимание прекрасного.

Это действительно так, но только до определенной степени. Чем глубже я изучала этот вопрос, тем очевиднее мне становилось, что организация быта, обстановка и убранство наших домов определяются принадлежностью к социальному классу. С уровнем благосостояния это никак не связано. Дома представителей высшего сословия и верхушки среднего класса нередко отличает обветшалость и неухоженность, чего выходцы из средних и низших слоев среднего класса никогда себе не позволят, а жилища разбогатевших выходцев из рабочей среды напичканы очень дорогими вещами, что в глазах аристократии и верхушки среднего класса является верхом вульгарности. Новенькие кожаные диваны и стулья «под старину», обожаемые средними слоями среднего класса, могут стоить в десять раз дороже, чем аналогичные предметы мебели в домах представителей верхушки среднего класса, презирающих кожу и «копии».

В домах представителей средних и низших слоев среднего класса в гостиной, которую они называют «lounge», как правило, на полу лежит ковер во всю комнату (у старшего поколения рабочих это может быть узорчатый ковер, у новоиспеченных буржуа — пушистый). Представители высших сословий предпочитают голый пол, который они частично покрывают старыми персидскими коврами или ковриками. В гостиных представителей средних слоев среднего класса можно увидеть коктейль-бар, а в столовых — сервировочный столик на колесиках. Окна гостиных в домах низших слоев среднего класса и верхушки рабочего часто занавешены тюлем (который весьма точно указывает на социальный статус хозяина дома, но является досадным препятствием для любопытных социологов). В самой комнате — большой телевизор, у старшего поколения — вышитые или кружевные накидки на подлокотниках кресел и на горизонтальных поверхностях — аккуратно расставленные «коллекции» мелких предметов (ложечки, стеклянные зверушки, испанские куколки, статуэтки), привезенных из туристических поездок или выписанных по каталогам.

Молодежь из нижних слоев среднего класса и верхушки рабочего менее склонна к вычурности. Их не загроможденные мебелью гостиные («living room»), обставленные якобы в стиле элегантного минимализма, до которого они никак не дотягивают, порой похожи на приемную стоматолога. Скудость интерьера они компенсируют широкоэкранным телевизором еще большего размера, который они называют «TV» или «telly» («телик») и который всегда стоит на самом видном месте (и, между прочим, еженедельно показывает как минимум шесть программ о доме и домоводстве), и современным музыкальным центром с большими колонками. В домах многих представителей верхушки среднего класса тоже есть большие телевизоры и стереосистемы, но они обычно находятся в других гостиных, которые хозяева иногда называют «back room» (букв.: «задняя комната») или «family room» (букв.: «семейная комната»), но ни в коем случае не «music room» (букв.: «музыкальная комната»). По терминологии верхушки среднего класса, «music room» — это комната, в которой стоит пианино, а не стереосистема.

Еще один надежный индикатор классовой принадлежности — подставки под бокалы с напитками, предотвращающие порчу столов. Такие вряд ли увидишь в домах верхушки среднего сословия и аристократии и очень редко — в домах выходцев из низов рабочего класса. Подставками под бокалы пользуются средние и нижние слои среднего класса, а также верхушка рабочего класса, точнее, те ее представители, кто метит в средний класс.

Правила сочетаемости и новизны

Санузлы в домах низов среднего и рабочего классов, которые они зазывают «toilet», оборудованы сочетающимися по цвету унитазами и раковинами, которые они называют «bathroom suite» («комплект для ванной комнаты»), и даже туалетная бумага у них того же цвета, что и сантехника. В домах представителей верхушки среднего класса и высшего сословия унитазы и раковины почти всегда белые, хотя сиденье на унитазе иногда бывает деревянное.

В домах представителей высших и низших слоев общества (верхушка среднего класса и выше, низы рабочего класса и ниже) мебель обычно старая, облезлая и разнородная. Все промежуточные слои населения предпочитают новенькие гарнитуры мягкой мебели, состоящие из одинаковых по дизайну и обивке диванов (по их терминологии, «settee») и кресел, комплекты сочетающихся обеденных столов и стульев и спальные гарнитуры с гармонирующими по цвету покрывалами на кровать, чехлами на подушки и шторами. (Такое «безупречное» убранство может 6ыть оформлено в мещанском стиле, носить характер «простоты», пропагандируемой фирмами «Конран» и ИКЕА, или воплощать идеи телевизионных передач по домоводству, но принцип во всех случаях один и тот же.) Представители верхних слоев общества, гордящиеся своим эклектическим собранием антиквариата, презирают гармонирующие гарнитуры; представители нижних слоев, стыдящиеся своего разнородного старья, стремятся возвыситься до элиты.

По существу, социальную принадлежность англичанина или англичанки можно тотчас же определить по его или ее отношению к дорогой новой мебели: если вы считаете, что это «шикарно», значит, вы в лучшем случае принадлежите к средним слоям среднего класса; если, по-вашему, это «дешевка», вы — представитель верхушки среднего класса или аристократии. Однажды некий член парламента от партии тори посмеялся над другим тори, Майклом Хезелтайном, заметив, что Хезелтайну «пришлось покупать всю свою мебель». Это был оскорбительный намек на то, что только буржуа покупают мебель; настоящие аристократы мебель наследуют.

Правило «стены почета»

Еще один точный индикатор классовой принадлежности — так называемая, по терминологии американцев, стена почета. В каком помещении своего дома вы выставляете свои регалии и фотографии, на которых вы запечатлены рядом со знаменитостями? Если вы принадлежите к средним слоям среднего класса или к более низкому сословию, эти предметы будут гордо выставлены на всеобщее обозрение в вашей гостиной, холле или в любом видном месте. В представлении верхов среднего класса и аристократии единственно приемлемое место для демонстрации подобных вещей — это уборная на нижнем этаже дома.

Это — умная, тонкая тактика. В какой-то момент каждый из гостей обязательно посетит уборную на нижнем этаже дома и будет потрясен вашими достижениями. В то же время, экспонируя свидетельства своих успехов в туалете, вы иронизируете по их поводу (даже мочитесь на них), а следовательно, вас не могут обвинить в хвастовстве или важничанье.

Правило спутниковой антенны

О социальном статусе англичанина можно судить по саду возле его дома, на чем я остановлюсь позже. Но, даже если вы не разбираетесь в цветах и других растениях, вы без труда определите классовую принадлежность хозяев дома по наличию (у выходцев из низов общества) или отсутствию (у представителей высшего сословия) спутниковой тарелки. Это не самый верный индикатор — хотя многие путем подсчета спутниковых тарелок оценивают классовый статус всего жилого квартала, — но в принципе спутниковая тарелка на доме почти всегда указывает на то, что его владельцы занимают нижнюю ступень на социальной иерархической лестнице. Исключение составляют те случаи, когда есть какой-то неопровержимый признак принадлежности хозяев к верхушке среднего класса или высшему сословию.

Правда, спутниковая тарелка на старинном величественном особняке, расположенном в аристократическом районе, может означать, что данный район начинают колонизировать нувориши. Желая проверить свое предположение, постарайтесь попасть в этот дом и посмотрите, есть ли там коктейль-бары, толстые ковры, новенькие кожаные диваны, круглые ванны и золотые краны. Если вместо перечисленного вы обнаружите поблекшие краски, бесценные, но вытертые восточные коврики, старые диваны с потускневшей обивкой из дамастной ткани, на которую налипла собачья шерсть, а на унитазах — растрескавшиеся деревянные сиденья, это значит, что социальный статус обитателей данного особняка гораздо выше и, очевидно, им зачем-то необходимо спутниковое телевидение — возможно, кто-то из них работает на телевидении или на радио, занимается журналистикой или имеет эксцентричные пристрастия: любит смотреть баскетбол или комедийные шоу или интересуется еще каким-либо продуктом массовой культуры.

Допустимая эксцентричность

Что вынуждает нас рассмотреть еще один усложняющий фактор: общество зачастую судит о чувстве стиля/вкуса того или иного человека не по его деяниям, а по тому, что представляет собой сам человек. Если англичанин или англичанка занимают прочное положение в системе определенного класса, в обустройстве своего дома они могут допускать ряд исключений из упомянутых выше правил, не опасаясь, что их причислят к более высокому или к более низкому сословию. Недавно я где-то прочитала, что в доме принцессы Анны, Гэткум-парке, всюду выставлены подарки, которые она когда-либо получала, в том числе невзрачные национальные куклы, дешевые африканские резные вещицы, которые обычно можно увидеть лишь в «парадных залах» рабочего класса. Подобные свидетельства плебейского вкуса у представителей высшего света или даже верхушки среднего класса не в первом поколении расцениваются как безобидное чудачество.

Этот принцип действует и в отношении низов общества. У меня есть приятельница, по всем параметрам полноценная представительница рабочего класса — техничка в школе, живущая в захудалом муниципальном доме. Так вот, у нее есть пристрастие, присущее аристократам, в том числе, кстати, и принцессе Анне. Она увлекается конным спортом и даже принимает участие в конноспортивных состязаниях под названием «Полевые испытания скаковых лошадей». Ее лошадь содержится в ближайшей школе верховой езды (бесплатно, потому что приятельница чистит конюшни), и ее кухня в муниципальном доме украшена розетками и фотографиями, на которых она запечатлена во время участия в местных и однодневных конноспортивных состязаниях. Ее друзья и соседи из рабочего класса воспринимают ее «светское» увлечение и украшения как безобидную причуду, эксцентричное хобби, которое никак не влияет на ее социальный статус. Они по-прежнему считают ее своей ровней.

Подобную эксцентричность без риска могут себе позволить лишь самые верхи и самые низы общества. Для всех промежуточных слоев населения, в том числе даже для верхушки среднего класса, любое отклонение от классовых норм не допускается: их тут же причислят к другим сословиям. Одно несоответствие социальному статусу в убранстве дома простительно, возможно, на это даже не обратят внимания, но уже две погрешности нанесут репутации невосполнимый ущерб. Даже тем, кто не относится к «группе риска», желательно привносить в интерьер своего дома элементы, характерные для быта слоев населения, занимающих строго противоположную ступень социальной иерархической лестницы, а не ближайшего к ним сословия. Например, представителей верхушки среднего класса, демонстрирующих признаки вкуса, свойственного среднему слою среднего класса, скорее заподозрят в принадлежности к более низкому сословию, чем тех из них, кто склонен обставлять свой дом «пролетарской» мебелью или украшать комнаты в «пролетарском» стиле.

В «пограничных» случаях подарки, сделанные из лучших побуждений, могут стать проблемой для англичан, чутко реагирующих на классовые отличия. Мне однажды подарили очень симпатичные деревянные подставки для бокалов, ну а поскольку у меня нет столов, которые стоит оберегать от влаги — да и, должна признать, я не хочу, чтобы меня заподозрили в буржуазности, — я приспособила их для открывания своих мудреных окон. Разумеется, можно было бы починить оконные рамы, но тогда что бы я стала делать с подставками? Да, порой быть англичанином непросто.

ПРАВИЛА ВЕДЕНИЯ РАЗГОВОРОВ О ДОМЕ

К какому бы социальному классу вы ни принадлежали, существуют правила, диктующие не только то, что следует говорить о переезде на новое место жительства, но и как об этом следует говорить, вернее, жаловаться.

Правило «кошмара»

Рассказывая о переезде на новое место жительства, всегда следует подчеркивать, что это травматический процесс, связанный с массой трудностей и моральными издержками, даже если на самом деле переселение прошло гладко, без ощутимых стрессов. Данного правила необходимо придерживаться, описывая поиск подходящего дома, его приобретение, сам переезд, любые работы по обустройству жилища, выполненные самими хозяевами и строителями. Принято считать, что все это «сущий кошмар». Если вы станете описывать процесс переселения в более благосклонных или даже нейтральных выражениях, это будет расценено, как странность или проявление заносчивости: если вы не жалуетесь — значит вы не восприимчивы к стрессам и потрясениям, приводящим в отчаяние всех нормальных людей, покупающих дома.

Ритуал стенаний подразумевает и соблюдение правил скромности. Чем великолепнее и желаннее ваше новое жилище, тем сильнее вы должны делать упор на неприятностях, неудобствах и «кошмарах», связанных с его приобретением и усовершенствованием. Нельзя хвастать тем, что вы купили, например, прекрасный дом на Колдсуолдских холмах или замок во Франции, — вы должны ругать несносных агентов по продаже недвижимости, неосторожность грузчиков, тупость местных строителей или сетовать по поводу ужасного состояния водопроводной системы, крыши, пола или сада.

Убедительно, с долей самоиронии многострадального мученика исполняя ритуал стенаний, вы способны вызвать сочувствие собеседников и пресечь на корню зависть. Да я и сама симпатизировала — искренне симпатизировала — настрадавшимся новым собственникам таких вот милых изящных домиков и роскошных замков. Но даже если жалобы вам кажутся неубедительными и внутри вас все кипит от зависти, обиды и праведного негодования, все равно вы обязаны выразить участие, произнеся:»Какое безобразие!», «Ох, как вы, должно быть, намучились!», «Какой кошмар!».

В каком-то смысле ритуал стенаний — это, конечно же, скрытое хвастовство, повод поговорить о приобретенной собственности, описать ее достоинства, не прибегая к откровенному бахвальству. Жалующиеся, делая акцент на практических деталях и сложностях процесса покупки дома и переезда, выдвигают на первый план проблемы, которые не чужды их слушателям, с которыми все мы рано или поздно сталкиваемся, и, соответственно, в ненавязчивой форме отвлекают внимание от таких потенциально скользких тем, как уровень благосостояния и социальный статус. Я симпатизировала своим приятелям, приобретшим замки, потому что, описывая свою ситуацию, они сетовали только по поводу тех трудностей, которые были близки и мне, когда я переезжала из одной дешевой квартиры в другую. Однако подобная практика наблюдается во всех слоях общества и при обстоятельствах, характеризующихся не столь разительным несоответствием в уровне доходов. Только самые невоспитанные нувориши нарушают правила и, рассказывая о своих переездах в приобретенные дома, откровенно хвастают своим несметным богатством.

Правила ведения разговоров о деньгах

Аналогичные правила скромности действуют и при обсуждении стоимости домов, тем более что англичанам вообще свойственно испытывать неловкость, когда разговор заходит о деньгах. Цены на дома — главная тема застольных бесед на вечерних приемах в домах представителей среднего класса, но эти беседы ведутся в соответствии с определенным этикетом, требующим соблюдения тактичности. Например, категорически запрещено прямо спрашивать у кого-то, сколько этот человек заплатил за свой дом (да и вообще за любой предмет в своем доме). Это почти равносильно вопросу о том, сколько он зарабатывает. И то и другое — вопиющая бестактность.

В интересах науки я умышленно нарушила это правило несколько раз, точнее, два раза, если быть честной. Моя первая попытка не в счет, поскольку, поинтересовавшись ценой дома, я тотчас же принялась смущенно извиняться и оправдываться (объяснила, что якобы один мой приятель собирается купить дом в этом же районе), так что это был не прямой вопрос. Тем не менее, эксперимент не прошел даром: реакция моих ни о чем не подозревающих подопытных кроликов указывала на то, что мои извинения и объяснения вовсе не расценивают как нечто излишнее или неуместное.

Два других раза, когда я, набравшись смелости и сделав глубокий вдох, спросила про стоимость дома должным образом (вернее, вопреки всем правилам приличия), подопытные кролики, как я и ожидала, сконфузились. Они ответили на мой вопрос, но при этом жутко смущались. Один через силу пробормотал приблизительную стоимость и поспешил сменить тему разговора. Другая, женщина, нервно рассмеялась и, называя цену, прикрыла рукой рот, а ее гости искоса посмотрели на меня, смущенно закашляли и через стол обменялись между собой взглядами, многозначительно вскидывая брови. Да, так и есть: приподнятые брови и смущенное покашливание — пожалуй, это самое худшее, что может случиться с вами, когда вы нарушаете английские правила поведения в гостях, поэтому, вероятно, многие решат, что никаких подвигов я не совершала. Но только англичанин способен понять, сколь глубоко ранят такие приподнятые брови и покашливания.

Согласно правилам ведения разговоров о доме, цену, которую вы заплатили за свое жилище, нельзя называть, если на то нет подходящей причины или если этому не предшествовало соответствующее вступление. Цену своего дома вы можете упомянуть только «в контексте разговора» и даже в этом случае лишь в самоуничижительной манере или таким образом, чтобы стало ясно, что вы не хвалитесь своим богатством. Например, можно сообщить, сколько денег вы отдали за свой дом, если он был куплен много лет назад, — потому что по нынешним меркам это смехотворно низкая цена.

Как ни странно, стоимость дома в настоящий момент — это совершенно другое дело. На эту тему можно рассуждать и дискутировать сколько угодно, хотя при обсуждении текущих цен на недвижимость всегда следует оперировать такими эпитетами, как «безумная», «сумасшедшая», «абсурдная» или «возмутительная». Возможно, это дает нам ключ к пониманию того, почему стоимость дома вообще обсуждать можно, а цену нельзя. Очевидно, в нашем представлении текущая стоимость — это нечто совершенно нам неподвластное, как, например, погода, а цена, фактически уплаченная за дом, — это точный индикатор финансового положения человека.

Правила ведения разговоров о перестройке дома

Каков бы ни был ваш социальный или финансовый статус, сколько бы ни стоил дом, в который вы переехали, о вкусах прежнего владельца принято высказываться пренебрежительно. Если у вас нет времени, навыков или необходимых средств, чтобы уничтожить все признаки плохого вкуса бывших обитателей дома, вы должны, показывая друзьям свое новое жилище, глубоко вздохнуть, закатить глаза и, поморщившись, произнести: «Ну, это, конечно, не совсем то, что мы хотим, но пока приходится жить так», — или еще короче: «Эту комнату мы еще не ремонтировали». Тем самым вы избавите своих гостей от необходимости со смущением хвалить комнату, которую еще «не ремонтировали», а потом с не меньшим смущением пояснять: «Разумеется, говоря „мило", я имею в виду пропорции… э… вид, мм… э… то есть я хочу сказать, здесь такие возможности...»

Демонстрируя гостям результаты своего мастерства или рассказывая о своих усилиях по усовершенствованию дома на вечеринке или в пабе, вы обязаны строго соблюдать правила скромности. Даже будучи большим мастером, вы должны умалять свои достижения и по возможности подчеркивать свои самые нелепые ошибки и огрехи. Этому правилу неизменно следовали и все «самоделкины», которых опрашивали сотрудники ИЦСП у «храма» поклонников принципа «сделай сам», и все умельцы, с которыми я лично беседовала или чьи разговоры подслушивала в универмаге. Порой создавалось впечатление, что они стремятся перещеголять друг друга в самоуничижении: каждый старался рассказать историю позабавнее о своей чудовищной некомпетентности. «Я умудрился повредить три трубы, когда стелил ковер!»; «Мы купили дорогой ковер, а я его испортил, отрезав лишних три дюйма, так что пришлось строить книжные стеллажи, чтобы закрыть голое место»; «А я умудрился привесить раковину задом наперед и заметил это только уже после того, как положил всю плитку»; «Это еще что! Мне понадобился целый час плюс три чашки чая, чтобы прибить вешалку для верхней одежды, а потом я обнаружил, что привесил ее вверх тормашками!»; «В общем, я красил, красил, убеждая себя, что это так и должно выглядеть, но моя подружка с ходу меня раскритиковала: «Ты, — говорит, — полный неумеха!»»

Правила ведения разговоров о доме и классовые отличия

Правила ведения разговоров о доме, как и все остальное в Англии, обусловлены законами классовости. Считается признаком принадлежности к низшему сословию устраивать гостям экскурсии по дому или приглашать их для осмотра новой ванной, расширенной кухни, переоборудованного в жилые комнаты чердака или недавно отремонтированную гостиную. Исключение составляют те случаи, когда вы только, что переехали в новый дом и справляете новоселье или живете в очень необычном доме (например, в маяке или в церкви, приспособленных под жилье). Подобной показухой любят заниматься представители средних слоев среднего класса и более низких сословий (они даже специально приглашают домой друзей, чтобы показать им новый зимний сад или кухню), но в кругах верхушки среднего класса и высшего света этот обычай не приветствуется. В аристократической среде английского общества принято, чтобы и гости, и хозяева выказывали притворное отсутствие интереса к интерьеру дома. Если кто-то из посетителей делает замечания или комплименты относительно убранства комнат, это считается проявлением дурного тона, а то и вовсе расценивается как оскорбление. Говорят, некий герцог после ухода нового соседа возмущенно воскликнул: «Этот мужлан похвалил мои стулья, как вам это нравится?!»

Некоторые признаки свойственной высшему сословию щепетильности в отношении демонстрации достоинств своих домов ныне наблюдаются и в кругу представителей средних классов. Последние, возможно, и не откажутся потешить свое самолюбие, показывая гостям зимний сад и другие комнаты, но при этом зачастую видно, что они испытывают неловкость и смущение. Они проведут вас в свою новенькую кухню, которой неимоверно гордятся, но, демонстрируя ее достоинства, постараются выглядеть равнодушными, будто им совершенно наплевать на свой труд, и сдержанно прокомментируют: «Ну, ведь нужно было делать что-то, она была в таком состоянии»; или, уничижая свои усилия, со вздохом произнесут: «По крайней мере, здесь стало светлее»; или начнут говорить о неизбежных трудностях, с которыми им пришлось столкнуться в ходе ремонта: «Рассчитывали закончить ремонт за неделю, а затеяли стройку на целый месяц».

Правда, в отличие от представителей высшего сословия, эти скромники из средних слоев общества не оскорбятся, если вы похвалите их жилище, хотя желательно, чтоб ваши комплименты носили неопределенный характер. Англичане весьма трепетно относятся к своим домам, и, если вы начнете конкретизировать, всегда есть опасность, что вы можете похвалить не тот результат их последних усовершенствований или выразите восхищение не теми словами: например, назовете комнату «уютной» или «веселенькой», в то время как хозяева стремились создать в ней атмосферу изысканной элегантности. Так что при выражении одобрения лучше используйте такие слова, как «мило» или «чудесно». Более конкретные высказывания допустимы, если у вас с хозяевами достаточно близкие отношения.

Правило выражения недовольства агентами по продаже недвижимости

Наше крайне трепетное отношение к своим домам, которые отражают нашу индивидуальность, помогает объяснить такую особенность англичан, как совершенно непонятная неприязнь к агентам по продаже недвижимости. В Англии редко услышишь, чтобы кто-то сказал доброе слово в адрес риелторов. Даже люди, никогда не имевшие дела с агентами по продаже недвижимости, неизменно отзываются о них с презрением. Существует неписаное правило, согласно которому риелторов должно постоянно высмеивать, осуждать и оскорблять. Здесь риелторы стоят в одном ряду с инспекторами дорожного движения и навязчивыми продавцами стеклопакетов, но если инспекторов и продавцов есть за что не любить, то в отношении риелторов никто, как я выяснила, не может высказать конкретных претензий.

Когда я спрашивала людей, чем вызвана их неприязнь к агентам по продаже недвижимости, те отвечали неопределенно, непоследовательно, зачастую сами себе противоречили. Риелторы, объясняли мне, глупые и некомпетентные кретины, но при этом их также поносили за алчность, коварство и лживость. Мне трудно понять, как человек может быть одновременно глупым и умным, поэтому я перестала искать рациональное объяснение непопулярности риелторов и вместо этого попыталась определить механизм нашего взаимодействия с ними. Какие конкретно действия выполняют агенты по продаже недвижимости? Они приходят к вам в дом, осматривают его, объективно оценивают, рекламируют, показывают потенциальным покупателям и пытаются продать. Что же столь оскорбительного в действиях риелторов? Ну, пожалуй, все, если слово «дом» заменить понятиями «индивидуальность», «личность», «социальный статус» или «вкус». Все, что делают агенты по продаже недвижимости, связано с вынесением оценки не какой-то ничейной собственности, а лично нам — нашему стилю жизни, нашему общественному положению, нашему характеру, нашему «я». Они вешают на нас ценник. Неудивительно, что мы их не выносим. Делая их объектом насмешек и презрения, мы оберегаем свои чувства: если все признают, что агенты по продаже недвижимости — люди глупые, некомпетентные и неискренние, следовательно, их мнение и суждения не имеют большого значения, и их вмешательство в частную жизнь каждого из нас мы воспринимаем не столь болезненно.

ОБ ОТНОШЕНИИ АНГЛИЧАН К САДУ

Из нашего вертолета, упомянутого в начале данной главы, мы заметили, что все англичане хотят жить в своей собственной коробочке и иметь свой собственный клочок земли. В сущности, как это ни парадоксально, но именно наша тяга к собственному огороженному садику является причиной неблагополучной экологии в английской сельской местности: мы постоянно сооружаем «зеленые предместья», а это влечет за собой уничтожение природы и загрязнение окружающей среды. Англичане попросту не станут жить в многоквартирных домах с общими дворами, как горожане других стран: каждый из нас должен иметь собственную коробочку и собственный озелененный участок.

Эти озелененные участки, даже самые маленькие, для нас столь же важны, как и сама коробочка. Крошечные клочки земли, которыми во всем остальном мире никто даже не подумал бы заниматься, для англичан сродни огромным земельным владениям. Пусть крепостные рвы и подвесные мосты существуют лишь в нашем воображении, но зато «замок» каждого англичанина имеет свою крошечную «территорию». Возьмем, к примеру, типичную, ничем не примечательную улицу с двумя сплошными рядами одинаковых домиков в пригороде или жилом квартале — одну из тех улиц, на каких проживает большинство англичан. Перед каждым таким домиком обычно есть маленький палисад, а за ним — более крупный озелененный участок. В районах, где проживают более богатые люди, палисад, как правило, чуть больше, а дом отстоит чуть дальше вглубь от дороги. В кварталах, где проживает малообеспеченный люд, палисад символически обозначен полоской земли, хотя перед домом может быть и калитка, а также тропинка, ведущая к крылечку в виде одной-двух ступенек перед входной дверью. По обеим сторонам тропинка обсажена зеленью, чтобы ее можно было признать за «палисад». (Палисад с тропинкой — это и есть символический «крепостной ров с подъемным мостом»).

«Собственный палисад — не для собственного удовольствия»

На всех таких типичных улицах садовые участки перед домиками и за ними обнесены стеной или огорожены забором. Ограда участка перед домом обычно низкая, чтобы любой мог заглянуть в палисад; ограда участка за домом — высокая, защищающая сад от посторонних глаз. Палисад обычно аккуратнее во всех отношениях — композиционно более ухожен, — чем сад за домом. Но это вовсе не потому, что англичане любят подолгу отдыхать в палисаде. Как раз наоборот: англичане вообще не сидят в палисаде. Там они проводят ровно столько времени, сколько требуется на прополку, полив и уход за растениями, чтобы палисад выглядел «чудесно».

Это одно из важнейших правил в отношении озелененного участка: мы никогда, никогда не сидим в наших палисадах. Даже если палисад большой и в нем есть место для скамейки, никаких скамеек вы нигде не увидите. Трудно представить, чтобы кто-то из обитателей английского дома сидел в своем палисаде. Мало того, что это немыслимо, но такой человек вызовет удивление, даже если он в течение некоторого времени будет просто стоять без дела — не выдергивая сорняки, не подравнивая живую изгородь. Если вы не сидите на корточках, не сгибаетесь, не наклоняетесь или еще каким-либо образом не изображаете усердный труд, вас заподозрят в особой запрещенной форме безделья — праздношатании. Палисады, даже самые приятные для отдыха, предназначены только для всеобщего обозрения: ими вправе восхищаться и любоваться другие — но не хозяева. Это правило напоминает мне законы родовых обществ со сложными системами обмена подарками, где людям не дозволено потреблять плоды своего труда. «Мясо своих свиней ты не вправе есть…» — гласит наиболее известный и часто цитируемый закон племенных общин. В Англии его эквивалент — «Собственный палисад — не для собственного удовольствия».

Правило доступности для общения при нахождении в палисаде (и методология «впитывания»)

Если вы имеете привычку проводить время в своем палисаде, пропалывая сорняки и подрезая кусты, то вы, вероятно, знаете, что это один из тех редких случаев, когда ваши соседи решатся вступить с вами в разговор. Человек, приводящий в порядок свой палисад, «доступен» для общества. Соседи, которые в другое время и подумать не смеют о том, чтобы постучать к вам в дом, увидев вас за работой на свежем воздухе, могут остановиться для того, чтобы поболтать, с вами (почти всегда начиная разговор с комментария к погоде или одобрительной реплики по поводу вашего сада). В сущности, я знаю многих людей, которые, желая обсудить с соседом какое-нибудь важное дело (например, заявку на землеотвод) или передать ему какое-либо сообщение, будут терпеливо ждать его появления в палисаде — на протяжении нескольких дней, а то и недель, но никогда не осмелятся совершить «вторжение» — позвонить в дверь его дома.

Правило доступности для общения при нахождении в палисаде очень помогло мне в ходе моих исследований. Оно давало мне право обратиться к людям с безобидной просьбой показать дорогу, вслед за чем я, чтобы завязать разговор, произносила несколько слов о погоде и делала замечание по поводу их сада, а потом постепенно втягивала в беседу, расспрашивая о садоводческих привычках, работах по дому, детях, домашних питомцах и т. д. Иногда я намекала, будто я сама (моя мама, сестра или кузина) подумываю о том, чтобы переселиться в данный район, и под этим предлогом начинала расспрашивать о соседях, местных пабах, школах, магазинах, клубах, их обществе и значительных событиях — и в результате много узнавала о неписаных правилах поведения. Во время этих «палисадниковых» интервью я порой концентрировалась на каком-то одном вопросе — например, об агентах по продаже недвижимости, — но зачастую по ходу узнавала множество других фактов на самые разные темы, которые впоследствии осмысливала. Это не такой уж глупый метод, как может показаться. На самом деле, по-моему, он даже имеет официальное научное название, которое я никак не могу вспомнить, и потому дала ему свое определение — метод «впитывания».

Садовый диван представителей контркультуры

Существует небольшое исключение из правила «Собственный палисад — не для собственного удовольствия», и, как обычно, это исключение лишь подтверждает данное правило. В палисадах домов современных хиппи и других представителей контркультуры иногда можно увидеть старые продавленные диваны, на которых сидят их хозяева, бросая вызов условностям — но не нарочито — и открыто любуясь своими садиками (неухоженными и заросшими, тоже вопреки условностям).

Совершенно очевидно, что «исключение» из правила, запрещающего сидеть в палисадах, — это акт умышленного непослушания; причем в палисаде всегда стоит именно диван, а не деревянная скамейка, пластмассовый стул или любой другой предмет мебели, который считается подходящим для использования на улице. Продавленный, зачастую отсыревший и потому гниющий диван — это форма протеста, обычно сочетающаяся с другими аналогичными формами протеста, такими, как употребление травяного чая и вегетарианской пищи органического происхождения, курение ганджи*, ношение последних новинок одежды в стиле воинствующих экологов, завешивание окон плакатами с надписями «»Нет» ГМО»**.

– -----------

*Ганджа (хинди) — то же, что конопля, марихуана или гашиш.

** ГМО — генетически модифицированный организм.

Вариации могут быть разные, но вы знаете, что я имею в виду: стандартный набор атрибутов приверженцев контркультуры.

Любители посидеть на «садовых» диванах становятся объектом осуждения и порицания со стороны своих соседей, исповедующих более консервативные взгляды, но последние, в соответствии с традиционными английскими правилами выражения недовольства, обычно жалуются только друг другу — нарушителям общепринятого порядка свои претензии они не высказывают. В сущности, пока те придерживаются своих собственных норм и условностей, характерных для их узкого круга, и не делают ничего оригинального или поразительного — например, не вступают в местный «Женский институт» или не играют в гольф, — к ним относятся терпимо, со своеобразной ворчливо-равнодушной снисходительностью, которую англичане особенно мастерски умеют изображать.

Сад за домом

Сад за домом, тот, которым нам дозволено любоваться, зачастую неухожен, по крайней мере не безупречно аккуратен, и очень редко являет собой упорядоченную яркую традиционную композицию из роз, алтея, анютиных глазок, шпалер и маленьких калиток, которая в представлении многих и есть типичный английский сад. Возможно, вам покажется, что я кощунствую, но я должна указать, что по-настоящему типичный английский сад — это на самом деле довольно унылая лужайка прямоугольной формы. Один ее край обычно занимает мощеный участок, так называемое патио; на другом стоит ничем не примечательное ни с эстетической, ни с архитектурной точек зрения строение, служащее сараем. С одного боку пролегает тропинка, с другого — разбита клумба с кустиками и цветами, композиционно высаженными весьма бестолково.

Разумеется, существуют вариации на данную тему. Иногда тропинка пролегает вдоль клумбы, иногда, обсаженная цветами с обеих сторон, делит прямоугольную лужайку на две части. Порой в саду можно увидеть одно-два дерева, кустарники, кадки, вьющиеся растения на стенах, а клумбы могут иметь не геометрически правильную, а изогнутую форму. Но основной принцип планировки традиционного английского сада остается неизменным — «высокая ограда, мощеное „патио", зеленая лужайка, тропинка, цветочная клумба, сарай». Легкоузнаваемая, успокаивающе привычная модель, которая, должно быть, впечатана в сознание англичан, потому что она добросовестно воспроизводится, иногда лишь с незначительными вариациями, почти за каждым домом на каждой улице в нашей стране²⁸.

Туристам вряд ли когда-либо удастся увидеть обычный, типичный английский сад. Эти сугубо частные уголки спрятаны от уличных прохожих за стенами домов, а от соседей — за высокими заборами, оградами или живой изгородью. Фотографий этих уголков нет в глянцевых альбомах об «английском саде», они никогда не упоминаются в туристических брошюрах и вообще в каких бы то ни было изданиях об Англии, в которых только и пишут о том, что Англия — страна гениальных садоводов с большим творческим потенциалом. Это потому, что авторы таких книг не проводили исследований, посещая дома обычных людей, не забирались на крыши и стены стандартных пригородных домов и оттуда в бинокль не разглядывали ряды типичных, ничем не примечательных английских садиков. (Теперь вы знаете, что человек, которого вы приняли за грабителя или Любопытного Тома, была я.) Правда, нужно сказать, что одураченные туристы, англофилы и горячие поклонники садоводческого искусства, начитавшиеся книг об английских садах, с эстетической точки зрения немного потеряли.

– -------------

^{2 8}Если сомневаетесь в моих словах, внимательно смотрите в окна поезда, когда в следующий раз будете путешествовать по Англии: уверяю вас, почти все садики за домами, которые вы увидите, будут в той или иной степени повторять описанную мной модель. Моя приятельница — англофилка из Америки, проведя этот эксперимент, была вынуждена признать мою теорию.

Хотя я не справедлива. Типичный английский сад, даже самый неоригинальный и скучный, — это чудесное местечко, где приятно посидеть в теплый солнечный день, попить чаю, скармливая птицам крошки хлеба и тихо ругая бездельников, погоду, правительство и соседскую кошку. (Правила ведения беседы в саду требуют, чтобы жалобы уравновешивались более оптимистичными замечаниями о том, как хорошо цветут ирисы или водосбор в этом году.)

Также следует сказать, что даже самый обычный запущенный английский сад — это плод значительно больших усилий, чем зеленые участки жителей других стран. Например, обычный американский сад даже не заслуживает того, чтобы его называли садом; у американцев это — «двор». А большинство садов в Европе — это просто клочки земли²⁹.

– -----------

²⁹Хотя страсть англичан к садоводству теперь, похоже, передалась и жителям некоторых других европейских стран. В частности, садоводство ныне очень популярно в Германии. Там, как мне сказали, очень популярны переведенные с английского языка книги по садоводству.

Только японцы — такие же островитяне, как и мы, — могут сравниться с нами по количеству труда и времени, затраченных на возделывание сада. Поэтому, наверное, нет ничего удивительного, что наиболее передовые английские садоводы, отслеживающие все новые тенденции в данной области, часто заимствуют у японцев их садоводческие идеи (обратите внимание на современные особенности украшения деревом, галькой, а также на оформление водных источников). Но таких передовых садоводов — крошечное меньшинство, и думается мне, что репутацию «страны садоводов» мы завоевали благодаря своей приверженности к нашим маленьким клочкам земли, благодаря нашей любви к саду, а не какому-то особенному художественному вкусу в планировке и оформлении садов.

Правило защиты садов от бессердечия

Пусть наши обычные сады, расположенные за домами, не отличаются красотой, но почти в каждом из них заметны признаки интереса, внимания и заботы, проявленные их хозяевами.

Садоводство, пожалуй, самое популярное хобби в Великобритании. По последним данным, более двух третей населения страны — «активные садоводы». (Прочитав это, я подумала, а что же такое «пассивное садоводство»? Нечто вроде пассивного курения? Когда люди страдают от шума соседских газонокосилок? Возможно. Но в общем-то смысл ясен.)

Почти при каждом английском доме есть хоть какой-нибудь сад, и почти за каждым садом хозяева ухаживают. За одними — лучше и грамотнее, чем за другими, но вы редко увидите абсолютно заброшенный сад. А если увидите, то знайте, что тому есть объяснение. Возможно, дом не заселен или сдан в наем группе студентов (считающих, что забота о саде — это обязанность домовладельца); или в нем живут люди, которые не ухаживают за садом из неких идеологических соображений, либо повинуясь неким собственным жизненным принципам; или его обитатели очень бедны, лишены средств к существованию, тяжело больны или подавлены и вынуждены решать более серьезные проблемы.

Бедных и больных людей, возможно, простят, но все остальные не дождутся снисхождения со стороны своих соседей: те им перемоют косточки по всем статьям. Существует нечто вроде неофициального Национального общества защиты садов от бессердечия, члены которого небрежение к саду приравнивают к жестокому обращению с животными или детьми.

Правило защиты садов от бессердечия, пожалуй, в той же мере, что и наш искренний интерес к садоводству, объясняет, почему мы считаем себя обязанными тратить на сад столь много времени и сил³⁰.

– ------------

³⁰ Любителям статистики сообщаю: согласно материалам последней государственной переписи населения, в течение месяца до даты проведения переписи 60 % населения заявили, что они тратят время на уход за своими садами.

Классовые различия в области садоводства

Ныне принято рассматривать садоводство как вид искусства, а историю садоводства как область истории искусства, но историк в области садоводства Чарльз Куэст-Ритсон смело отвергает эту весьма претенциозную современную тенденцию. Садоводство, утверждает он, «имеет мало общего с историей искусства или разработкой эстетических теорий… Здесь определяющими факторами являются устремления общества, образ жизни, деньги и классовая принадлежность». Я склонна согласиться с ним, поскольку в процессе собственных исследований об англичанах и их садах установила, что на планировку и «наполнение» сада при доме того или иного англичанина оказывают определяющее влияние — или, во всяком случае, некоторое влияние — модные тенденции, присущие тому классу, к которому принадлежит или стремится принадлежать данный человек

«Почему, — вопрошает Куэст-Ритсон, — сотни англичанок из среднего класса хотят иметь белый сад, огород и кусты несовременных роз? Потому что эти элементы считаются модными или были модными десять лет назад. Не потому, что, по мнению хозяев, это красиво или полезно, а потому, что они получают от этого моральное удовлетворение, чувствуют свое превосходство по сравнению с соседями. Сады — символ социального и экономического статуса». Я бы выразилась менее категорично, предположив, что мы отнюдь не сознательно отводим нашим клумбам роль социоэкономического определителя классовой принадлежности, как это подразумевает Куэст-Ритсон, Мы искренне считаем, что дизайн и растения, которые мы выбрали для своего сада, сообразуясь с нашими классовыми принципами, прекрасны, но это не мешает им быть индикаторами классовой принадлежности.

Индикаторы классовой принадлежности и допустимая эксцентричность

Наши садоводческие вкусы формируются под влиянием: того, что мы видим в садах наших друзей, родных и соседей. Англичане с детства учатся оценивать цветы и композиции из цветов. Одни, по их оценке, «прелестны» или «изысканны», другие — «безобразны» или «вульгарны». К тому времени, когда у вас появляется свой собственный сад, вы уже — если вы из социальных верхов — «инстинктивно» воротите нос от вычурных садовых растений (таких, как цинния, шалфей, ноготки и петуния), декоративных каменных горок, пампасной травы, подвесных корзин, бальзамина, хризантем, гладиолусов, гномиков и прудиков с золотыми рыбками. Зато живая изгородь в форме кубов, старомодные розовые кусты, цветочные бордюры, ломонос, золотой дождь, композиции в стиле эпохи Тюдоров и каменные тропинки в стиле эпохи Йорков доставляют вам эстетическое наслаждение.

Мода в оформлении садов приходит и уходит, и в любом случае было бы ошибкой ставить социальное клеймо на сад, ориентируясь на один-два вида цветов или декоративных элементов. Здесь тоже нужно делать скидку на эксцентричность. Куэст-Ритсон отмечает: «Как только хозяин сада приобретает репутацию садовника широкого профиля, он вправе проявлять склонность к старомодному, плебейскому или пошлому». Я бы сказала, что для этого не обязательно быть садовником, достаточно прочно укорениться в среде высшего общества или верхушки среднего класса. Но суть от этого не меняется. Из-за странного гномика или циннии в вашем саду вас автоматически не причислят к более низкому сословию; возможно, просто отнесут это к вашим личным особенностям.

Таким образом, чтобы определить социальную принадлежность хозяина сада, присмотритесь к общему стилю оформления сада. Не стоит ориентироваться на отдельные виды растений, тем более если вы не в состоянии отличить обычную розу от чайно-гибридной. Если говорить в общем, сады представителей низших сословий выдержаны в более «кричащей» цветовой гамме («colourful» («красочные»] или «cheerful» [ «яркие»], по терминологии их хозяев) и в композиционном плане более упорядочены («neat» [ «опрятные»] или «tidy» [ «аккуратные»], как выражаются их владельцы), чем сады элиты общества.

Сады представителей высших слоев общества менее упорядочены и ухожены, более естественны; там преобладают блеклые, нежные тона. Добиться такого эффекта, пожалуй, так же непросто, как и наложить «естественный» макияж. Это требует гораздо больших затрат времени и труда, чем создание будто вырезанных из теста клумб безупречно правильной формы с ровненькими рядами цветов, характерных для садов низших сословий. Однако результаты приложенных усилий никогда не бросаются в глаза. Сад похож на очаровательный уголок дикой природы; между растениями не видно или почти не видно земли. Чрезмерная суета из-за одного-двух случайных сорняков и слишком усердный уход за газонами — это, по мнению аристократов и верхушки среднего класса, проявление инстинктов, свойственных низам общества.

Разумеется, наиболее состоятельные представители высшего света сами не пропалывают сорняки и не стригут газоны; за них это делают нанятые садовники из низших слоев общества. Потому сады этих людей порой выглядят чрезмерно ухоженными, но, если поговорить с ними, выяснится, что они часто жалуются на педантизм своих садовников («Фред ужасный аккуратист. Ему дурно становится, если он замечает, что маргаритка опустила поникшую головку на «его» газон!»), причем выражают свое недовольство в той же покровительственной манере, что и некоторые бизнесмены и начальники, высмеивающие аккуратность своих старательных секретарш («Меня к картотечному шкафу даже близко не подпускают. Я, видите ли, могу внести беспорядок в ее драгоценную систему с цветовой маркировкой!»).

Гномики в насмешку

Бог с ней, с «пролетарской» щепетильностью заботливых садовников, но если вы в таком саду вдруг заметите явно плебейский элемент оформления, спросите об этом хозяина. Ответ расскажет вам о классовой принадлежности владельца сада гораздо больше, чем сам этот элемент. Я однажды выразила мягкое удивление по поводу присутствия гномика в саду представителя верхушки среднего класса («О, гномик», — тактично прокомментировала я). Владелец сада объяснил, что этот гномик — «пародия». Жутко извиняясь за свое невежество, я спросила, как можно определить, что его гномик — «пародия», а не просто гномик — традиционное украшение сада. Хозяин сада высокомерно заявил, что мне стоит только взглянуть на сад и я сразу пойму, что его гномик — это издевательская шутка.

Но ведь садовый гномик, не унималась я, это всегда нечто вроде шутки, в любом саду; его никто не воспринимает серьезно или как произведение искусства. Хозяин сада отвечал невразумительно и смущенно (и, разумеется, с обидой в голосе), но смысл его объяснения заключался в следующем: если в представлении выходцев из низов общества гномики — это само по себе забавное украшение, то его гномик забавен именно потому, что он смотрится нелепо в «светском» саду. Иными словами, гномики в садах при муниципальных домах — это смешное украшение, а его гномик — насмешка над вкусами обитателей муниципальных домов, по сути, демонстрация своего превосходства над людьми из низших сословий. Тонкое, но существенное различие. Незачем говорить, что в этот дом меня больше не приглашали.

Реакция данного человека на мои вопросы однозначно указывает на то, что он, вероятно, принадлежит к верхушке среднего класса, а не к высшему обществу. В сущности, когда он подчеркнул, что его гномик — пародия, я автоматически причислила его к более низкому сословию — первоначально я полагала, что он стоит ступенью выше на социальной иерархической лестнице. Настоящий аристократ либо смело признает свое пристрастие к садовым гномикам (и с готовностью обратит ваше внимание на другие элементы подобного стиля в своем якобы неухоженном чудесном саду), либо скажет нечто вроде: «Ах да, мой гномик. Я его очень люблю», — предоставляя мне самой делать выводы. Аристократам все равно, что думает о них любопытный антрополог (да и все остальные тоже). Им незачем доказывать свое превосходство с помощью гномиков-пародий.