"Варфоломеевская ярмарка" - читать интересную книгу автора (Джонсон Бен)

АКТ ТРЕТИЙ

Ленторн Лезерхед, Джоан Треш и другие сидят около своих лотков, как в предыдущей сцене. Входят Велентайн Каттинг, капитан Уит, полицейские Хеггиз и Брисл.

Капитан Уит. Нет, тепегь {Уит не выговаривает буквы "р".} все пгопало! Это потому, что вы не приходите вовгемя, господа офицегы, блюстители погядка. И не газбигаетесь ни в чем. Не умеете смотгеть за погядком. Я понимаю, вы пгебываете в дгугом миге, в миге кгасоты. Я понимаю: одной их бгошки достаточно, чтобы пгокогмить нас тги месяца! Я пгекгасно понимаю. Вы стагаетесь ловить бгодяг и попгошаек и у вас не остается вгемени для погядочных небогатых джентльменов!

Хеггиз. Ведь говорил же я тебе, Деви Брисл!

Брисл. Да полно, что за вздор говорил ты мне, Тоби Хеггиз! Чепуха все это. И я уверен, что ничего из всего этого не вышло бы. Правда, ты говорил мне: пойдем к Урсуле, но тут мы набрели на человека, который показывал чудовищ, и тебя уж было не оттащить. До сих пор ты, старый дуралей, охоч до зрелищ.

Хеггиз. Да кто бы мог подумать, что драки начнутся в такую рань? Очень уж быстро пиво ударило в головы!

Капитан Уит. А котогый тепегь час, как вы пгедполагаете?

Xеггиз. Не могу знать.

Капитан Уит. Ну, так вы плохой стгаж.

Xеггиз. А хотел бы я знать, кто к кому должен приноравливаться: часовые к часам или часы к часовым?

Брисл. Вообще-то говоря, приноравливаться они должны друг к другу, если хотят работать хорошо.

Капитан Уит. Вот тепегь ты пгав! Когда ты встгечал хогошего часового, котогый не знает вгемени? Хогоший стгаж знает вгемя своей габоты.

Брисл. Это уж точно: хороший часовой всегда знает, который час.

Капитан Уит. И когда он бодгствует, и когда он не бодгствует! Хогоший часовой аккугатен, как башенные часы или как молоточек, котогый на них отбивает вгемя.

Брисл. Давай-ка спросим, который час, у мистера Лезерхеда или у Джоан Треш. Эй, вы там! Мистер Лезерхед! Вы слышите? Мистер Лезерхед! Кожаная голова!

Капитан Уит. Если у него кожаная голова, так из кгепкой, хогошей кожи, потому что она пегеносит весь этот шум и ггохот, не моггнув глазом.

Лезерхед. Я занят делом, голубчики, не мешайте мне.

Капитан Уит. Смотгите! Обгядился в гасшитую шляпу и багхатную кугтку и загогдился! Я видел тебя пгежде в кожаном пегеднике, хозяин иггушечных лошадок. Твои иггушки покгасивее тебя.

Треш. Ну что вам в голову взбрело, капитан Уит? Что вы цепляетесь? У него хороший выбор игрушек, вот, можете посмотреть. Даже колпаки есть на все случаи жизни: для сна, для работы, для болезни.

Лезерхед. Слава богу, Джоан ответила за меня.

Капитан Уит (полицейским). Убигайтесь пгочь отсюда! Здесь только господа офицегы и благогодные люди!

Хеггиз и Брисл уходят. Входят Куорлос и Уинуайф.

Куорлос. Нам на редкость не повезло сегодня. Ведь так упустить пролог с кошельком! Обидно! Но ничего, нам предстоят еще пять отличных актов. Готов поручиться, здесь будет, что посмотреть!

Капитан Уит. О! Ггаф Куоглос! Как я гад! Как ваше здоговье, ггаф Куоглос? Боюсь, что вы меня сгазу не узнали. Я тепегь самый хитгый и остогожный человек на всей ягмагке, не считая судьи Овегду. Попгошу вас, одолжите мне тринадцать пенсов, и я вам предоставлю подгугу, стоящую согок магок! Увегяю вас!

Куорлос. Пошел вон, подлый сводник!

Капитан Уит (Уинуайфу). Она покажет вам самую кгасивую дыгочку в своей юбочке. Специально для вас. Прикажете поговорить с ней, гегцог Уинуайф? Я вас к ней проведу: это здесь рядом, в свином квартале. Подарите мне на вгемя тринадцать пенсов, и я все устрою.

Уинуайф. На тебе тринадцать пенсов и убирайся, пожалуйста.

Капитан Уит. Вы агистокгат и прекрасный, благогодный человек.

Куорлос. Убирайся, негодяй!

Капитан Уит. Я и собигаюсь убраться, ггаф Куоглос. Но если вам потгебуется встгетиться со мной, вы всегда можете найти меня здесь, в лавочке Угсулы. А я постагаюсь заганее все пгиготовить: и кгужки, и подружки - все будет предоставлено. Благодагю вас, ггаф, благодарю вас, гегцог! (Уходит.)

Куорлос. Посмотри-ка, Джон Литлуит идет!

Уинуайф. И его жена, и моя вдова - ее матушка! Все семейство.

Куорлос. Черт возьми! Теперь уж вам придется потешить их на славу.

Уинуайф. Нет, уж извините. Меня они даже не увидят.

Куорлос. Но они явно собираются попировать. Что это за субъект с ними? Он смахивает на учителя.

Уинуайф. Это, я полагаю, мой соперник, булочник.

Входят ребби Бизи, вдова Пюркрафт, Джон Литлуит и миссис Литлуит.

Ребби Бизи. Итак, шествуйте прямо и токмо прямо, не сворачивая ни вправо, ни влево; не допускайте, чтобы глаза ваши прельщались мирской суетой, а уши - богопротивными звуками.

Куорлос. О! Я узнаю его уже по началу!

Лезерхед. Что прикажете, мадам? Что вы желаете купить? Отличную лошадку для вашего сыночка? Вот барабанчик, если он хочет быть солдатом, а вот скрипка, если он будет музыкантом. Что вам угодно? Что вы желаете? Вот собачка для вашей дочурки, а вот пупсики мужского и женского пола.

Ребби Бизи. Не взирайте на них и не внимайте им. Эта площадь именуется Смитфилд, сиречь поле кузнецов, вертеп игрушек и безделушек, и товары сии суть товары дьявола и вся ярмарка - лавка сатаны. Смотрите: крючки и приманки развешаны со всех сторон, дабы изловить вас и удержать за жабры и ноздри, подобно тому, как делает рыбак; а посему - не смотрите на них' и не поворачивайтесь к ним. Вспомните, что и язычник сумел законопатить себе уши воском, дабы уберечься от распутницы морской[39]. Сделайте и вы то же самое, но перстами, и оградите себя от соблазна Зверя[40]!

Уинуайф. Он мечет громы и молнии.

Куорлос. Да они из его же собственной печи; ведь он был хороший булочник в свое время, когда орудовал пекарской лопатой. Теперь он ведет свое стадо на ярмарку.

Уинуайф. Точнее говоря, в загон: он им даже взглянуть ни на что не позволяет.

Из палатки Урсулы выходят Нокем и капитан Уит.

Нокем. Благородные дамы! Погода жаркая. Ну, куда вы идете? Поберегите свои прекрасные бархатные шляпки. На ярмарке пыльно. Зайдите со всеми своими друзьями в уютную прохладную палатку, украшенную ветками, и освежитесь в ее тени. Лучшие свиньи и лучшее пиво на ярмарке, сэр. Лучшая повариха ярмарки сама старая Урсула. Вот, можете прочитать: кабанья голова свидетельствует об этом! (Указывает на вывеску, где изображена кабанья голова, под ней размашистая подпись.) Бедняжка Урсула! У нее был шпат и мокрый лишай, но теперь она вполне подлечена.

Капитан Уит. Пгекгасная свинина, судагыни! Под сладким соусом и потгескивает, как лавговый лист. Увегяю вас! Вам пгедоставят пегвое место, скатегть, пегевегнутую чистой стогоной, а кгужки и тагелки пегемоет сама фея гучья.

Литлуит (глазеет на вывеску). А это ведь ловко придумано, ей-богу, ловко! Вы только посмотрите: "Здесь лучшие свиньи, и она жарит их со своим обычным уменьем". И это говорит сама свиная голова!

Нокем. Превосходно, превосходно, хозяйка! Свинина, зажаренная на огне из веток можжевельника и розмарина, - вот что сулит нам свиная голова, сэр!

Вдова Пюркрафт. Сын мой! Разве ты не слышал предостережений от соблазна ока? Ужели ты так скоро позабыл укрепляющее поучение?

Литлуит. Но, милая матушка, если мы не станем искать свинью, то как мы найдем ее? Не бросится же она с противня прямо к нам в рот, с криком: "уи, уи!", как в стране лентяев из детской сказочки?

Ребби Бизи. Нет. Но матушка ваша, при всем своем благочестии, полагает, что свинья может явить себя нашим чувствам разными способами, а не только посредством паров, как, я разумею, это происходит здесь. (Втягивая в себя воздух.) О да! Несомненно! (Принюхивается, как охотничья собака.) И было бы грехом упорства, великого упорства, жестокого и страшного упорства отклонять его или противостоять доброму щекотанию чувства голода, именуемому обонянием. Посему - будь смел! Иди по следу! Входи в шатры нечистых и утоли, желания твоей женушки. Пусть твоя слабая духом женушка насладится, и твоя богобоязненная матушка, и я, бедный, и все мы насладимся!

Литлуит. Послушай, Уин, давай тут останемся, что нам идти дальше: все равно ничего не увидим.

Ребби Бизи. Рано войдя под кров сей, мы избежим многих других соблазнов.

Вдова Пюркрафт. Это замечательное соображение.

Миссис Литлуит. Ну, это никуда не годится. Прийти на ярмарку и ничего не посмотреть!

Литлуит. Уин, маленькая Уин, имей терпение, Уин! Попозже я тебе кое-что скажу.

Литлуит, миссис Литлуит, ребби Бизи и вдова Пюркрафт входят в палатку.

Нокем. Мункаф! Олух! Управляйся живее! Подай лучшую свинью в лавке! Это чистокровные пуритане с самыми серьезными намерениями относительно свинины. Поворачивайся, Уит, следи за делом.

Капитан Уит уходит.

Ребби Бизи (из палатки). Приготовь свинью, немедленно приготовь свинью для нас!

Входят Мункаф и Урсула.

Урсула. Так-то ты удружил, мне, Джордан?

Нокем. Ладно, ладно, Урса, не горячись, а то тебя снова шибанет в ногу: того и гляди, как у лошади, подсед сделается. Иди-ка ты лучше к себе.

Урсула. А пропади ты пропадом, гнилой вонючий гад! Так это и есть те именитые гости, которых ты мне обещал на весь сегодняшний день?

Нокем. А чем они плохи, Урса, медведица моя?

Урсула. Чем плохи! Да они все шаромыжники, простые шаромыжники! Они и двухпенсовой бутылки пива выпить не в состоянии.

Мункаф. Это всякому ясно: стоит только посмотреть, какие у них маленькие брыжи[41].

Нокем. Пошла прочь! Ты дурища, Урса, и твой Мункаф тоже дурак. Вы ничегошеньки не смыслите. Черта с два! Это отличные гости: и лицемеры, и обжоры. Тебе этого мало? (Мункафу.) Живо! Подай парочку свиней и полдюжины больших бутылок к ним и позови Уита.

Мункаф уходит.

Не терплю, когда клевещут на невинных. Ах, что за пройдохи! Чистокровный пуританин - лицемерен, как сивый мерин. Я уже сказал вам, что они обжоры. Можете на меня положиться: по свинье на двоих! Ну!

Урсула. Да уверен ли ты в этом?

Нокем. Чистейшей масти. Ты попробуй их на зубок, Урса. А где же это наш Уит?

Входит капитан Уит.

Капитан Уит (распевает).

Посмотгите-ка, дгузья,

Гогд, и смел, и стгоен я!

Саблей ягостно бгяцая,

Богодою потгясая,

Хгабгецов десятки устгашаю!

Нокем. Здорово! Молодец, Уит! Входи-ка смелей и перегони эль из бутылок в брюхо твоих братьев и сестриц, пьющих хмель!

Нокем, капитан Уит и Урсула уходят.

Куорлос. Сдается мне, что наш пустомеля стал шинкарем. Вот отличное время, чтобы тебе, Уинуайф, атаковать твою вдовушку. Бьюсь об заклад, более удобного места и часа у тебя не будет. Уж коли она отважилась явиться на ярмарку и в эту свинячью будку, она благосклонно отнесется к любому нападению, можешь быть уверен.

Уинуайф. Я, однако, не люблю чересчур уж рискованных предприятий.

Куорлос. Ну, тогда тебе вовек не добыть ни одной из почтенных вдов. Эх, если бы у меня был доступ к ней и если бы мне дозволялось заглядывать за ее тощий корсаж, я бы уж постарался отправить ее на Смитфилдское кладбище. А не то она отправила бы туда меня, что, пожалуй, было бы более неподобающим зрелищем. Но ты слишком скромный делец и упускаешь отличные возможности. Брось! Это у тебя не разумное суждение, а болезненное заблуждение. Что до меня, так я...

Входит судья Оверду.

Смотри-ка! Вот опять идет этот несчастный болван, которого давеча покусал наш Уосп.

Оверду. Я не стану произносить речей и проповедей. Я теперь начинаю думать, что в какой-то степени, в силу высшего правосудия, Адам Оверду заслужил эту трепку, ибо я, вышеозначенный Адам, был причиной, правда, побочной причиной, того, что потерялся кошелек, и, главное, - о чем они еще не знают! - кошелек моего шурина. Но за ужином я отлично развеселю всех этой историей и посмотрю, как мой дружок мистер Хемфри Уосп будет выходить из себя, когда я, сидя на председательском месте, как обычно, и поднимая тост за братца моего Коукса и за миссис Элис Оверду, мою супругу, поведаю им, что избитый-то был я, и покажу синяки. Подумать только, какие плохие последствия могут иметь добрые намерения! Я оказывал внимание благовоспитанному юноше, к которому почувствовал непреодолимое влечение, - оно и сейчас еще владеет мной! - но именно это внимание подвигло меня на проповедь, а проповедь притянула толпу, а толпа притянула карманников, а карманники утянули деньги, и все это вместе взятое втянуло брата моего Коукса в убыток, Уоспа повергло в ярость, а меня подвергло избиению. Забавная картина! И я сегодня же вечером преподнесу им это за десертом: я люблю за столом повеселиться! Помнится, после одного особенно увесистого удара я хотел было открыть им, кто я такой; но затем - благодарение моей стойкости! - вспомнил, что мудрым может быть назван только тот, кто всегда до такой степени помнит о благе общества, что никакие несчастья не могут заставить его отказаться от интересов общественного блага. Пахарь из-за одного неурожайного года не оставит плуг свой. Кормчий из-за течи в корме не покинет руля. Член городской управы не откажется от своей мантии ради лишнего блюда за столом. Часовой не сломает своего жезла и не покинет поста из-за одной ненастной ночи, а приходской музыкант не расстанется со своими инструментами из-за одного дождливого воскресенья; ut parvis componere magna solebam. {Так привык я великое сравнивать с малым. (Лат.)} Таковы мои умозаключения, и будь что будет! Побои, тюрьма, поношение, ссылка, пытка, позор - я готов ко всему, и не открою, кто я таков, ранее срока. Как я уже сказал, все это свершится во имя короля, народа и правосудия.

Уинуайф. О чем это он так важно рассуждает сам с собой, бедный дуралей?

Куорлос. Какая важность? Здесь есть вещи поинтереснее.

Входят Коукс, миссис Оверду и Грейс, за ними Уосп, нагруженный игрушками.

Оверду отходит в сторону.

Коукс. Идемте, мисс Грейс, идемте, сестрица. Тут еще найдется на что посмотреть, ей-богу! Ах, черт подери, да где же Нампс?

Лезерхед. Что прикажете, джентльмены? Что вы желаете купить? Трещотки, барабанчики, пупсики, собачки, птички для дам! Что прикажете?

Коукс. Милый мой Нампс, не отставай, пожалуйста. Я очень боюсь, как бы ты не потерял чего-нибудь. Я уж и так все глаза проглядел.

Уосп. Уж купили бы лучше кнут и погоняли бы меня.

Коукс. Да нет, ты ошибаешься, Нампс. Не в этом дело. Ты всегда склонен преувеличивать. Я боюсь только за покупки. Ведь скрипку ты в самом деле чуть-чуть не потерял.

Уосп. Поостерегитесь, как бы вы сами не потерялись. Вам бы следовало ехать на лошади для большей безопасности или купить огромную булавку и пришпилиться к моему плечу!

Лезерхед. Что прикажете, джентльмены? Хорошенькие кошелечки, мешочки, сумки, трубки! Что угодно? Вот часы с молоточком, которые могут будить вас по утрам. А вот певчая птичка.

Коукс. Нампс! Посмотри, какие тут отличные товары! Много лучше тех, что мы накупили! Лошадки-то какие! Прелесть! Подойди, милый Нампс, подойди сюда!

Уосп. Что? Хотите меняться с ним? Ну, на здоровье: вы ведь в Смитфилде! Можете подобрать себе бойкую лошаденку. Пожалуй, у него и тележка для вас найдется. То-то будете кататься по всей округе! Ну, на кой прах вам стоять тут со всей своей свитой? Чего вы прицениваетесь к собачкам, птичкам и -пупсикам? Ведь у вас еще и детей-то нет, и подарить-то все это некому!

Коукс. Ну, это еще как сказать, Нампс. Дети, может, уже и есть.

Уосп. Да уж ладно, ладно. Сколько ж их у вас, как вы полагаете? Будь я на вашем месте, я накупил бы игрушек для всех арендаторов. Ведь они совсем как дикари: собственных детей готовы отдать за погремушки, свистульки и ножички! Или уж купите лучше парочку-другую топоров да покончите сразу с этим делом.

Коукс. Придержи свой язычок, милейший Нампс, и побереги себя. Я ведь человек решительный, ты это знаешь.

Уосп. Решительный дурак - это верно! И основательный хвастун! Это уж говорю от всего сердца. Сердитесь вы или не сердитесь, а это так! Это уж святая истина! Об этом я никак умолчать не могу. Вам же на пользу.

Уинуайф. Никогда не видел такого упорства и такого нахальства.

Куорлос. Боюсь, что он помрет от огорчения. Подойдем поближе и попытаемся утешить его.

Уинуайф и Куорлос подходят к Коуксу.

Уосп. Лучше бы уже меня зарыли в землю по шею и молотили по голове кегельными шарами и цепами, только бы мне не заботиться больше об этом треклятом вертопрахе!

Куорлос. Ну, ну, Нампс! Ты, поди устал от своей роли воспитателя? Уж слишком усердствуешь.

Уосп. А хотя бы и так, сэр, почему это вас тревожит?

Куорлос. Нисколько, Нампс, клянусь дьяволом! Я просто так сказал.

Уосп. "Нампс"! Ах, растуды его! Какова развязность! Давно ли мы с вами знакомы?

Куорлос. Я думаю, это легко запомнить, Нампс: с сегодняшнего утра.

Уосп. Я и без вас знаю, сэр, и вас не спрашиваю.

Куорлос. Так в чем же дело?

Уосп. Не важно, в чем дело; вы теперь собственными глазами можете убедиться в том, что я вам говорил. Следующий раз будете мне верить.

Куорлос. Не собираетесь ли вы перетащить на своей спине всю ярмарку, Нампс?

Уосп. Милый вопрос и очень учтивый! Ей-богу! Да, я нагружен, как мне нравится, а захочу - и еще больше нагружусь; по моей поклаже видно, что я вьючная скотина. Ладно, уж пускай! Все равно всю мою кровушку выпили.

Уинуайф. Отчего мисс Грейс выглядит такой грустной? Как бы нам развеселить ее?

Коукс. Эти шесть лошадок, любезный, я хочу тоже купить.

Уосп. Как!

Коукс. Да, да. И три иерихонские трубы, и полдюжины птичек, и барабанчик, - у меня уже есть один, и часы с молоточком: очень уж это ловко устроено. И четыре алебарды, и... дайте-ка погляжу... да, и эту раскрашенную красавицу тоже, вместе с ее тремя служанками.

Уосп. Да что там! Проще купить всю лавку. Покупайте, не стесняйтесь. Так будет лучше. Всю лавку! Всю лавку!

Лезерхед. Если его светлости благоугодно...

Уосп. Да, да, и носись со своими сокровищами по всей ярмарке, дурачок!

Коукс. Тише, Нампс, тише! А ты, любезный, не связывайся с ним, если хочешь быть умен. Он набросится на тебя, поверь мне. Да, я куплю эти скрипки. У меня в деревне есть целая ватага скрипачей, и все они ростом один другого пониже на мерочку - совсем так же, как и эти скрипки. Мне очень хочется устроить на своей свадьбе хороший бал. Но для этого нужно так много вещей! Прямо голова кругом идет! А Нампс мне совсем не хочет помочь; я даже и попросить его об этом не смею.

Треш. Не купите ли пряников, ваша светлость? Очень хорошее тесто, отличнейшее тесто!

Коукс (подбегает к ее палатке). Ах, пряники. Сейчас поглядим.

Уосп. Вот еще новая ловушка!

Лезерхед. Ну, это уж не дело, тетка, перебивать мою торговлю в самом разгаре и переманивать моих покупателей! За это можно и к суду притянуть.

Треш. Да за что же? Если его светлости пришла охота покупать, то ведь и мой товар предназначен для продажи, как у всех других. Мне никто не запрещал выставлять свой товар. Я ничем не хуже тебя.

Коукс. Успокойтесь, я примирю вас: куплю и его лавку, и твой лоток!

Уосп. Мыслимое ли дело!

Лезерхед. А зачем тебе, друг любезный, его отговаривать?

Уосп. Помилуй бог! Хотите, он и вас самого купит! Хотите? Ну, сколько вы стоите, вместе с платьем и со всеми потрохами? Со всеми способностями?

Треш. Добрый злюка, у него найдется достаточно всяких способностей. Прицепитесь только...

Уосп. Ты, видно, торгуешь им? А ну-ка, в чем же заключаются его таланты и как можно ими воспользоваться: даром или за деньги?

Треш. Да нет же, не в этом дело, сэр!

Уосп. Может, его угощеньем можно купить?

Треш. Боже сохрани! Он о еде даже и не думает. У него дома, благодарение господу, всего хватает. Но все же ради вкусного обеда он многое сделает, особенно если на него такой стих найдет. Имейте в виду: его надо сажать обязательно на почетное место, иначе он уйдет, а ежели он будет сидеть на почетном месте, он вам каких хочешь дел наделает. Не зря за ним посылают и приглашают его на самые богатые праздники в городе. Он и Корайта[42] и Коукли[43] превзойдет и уж потешит на славу! Он вам любой кукольный театр разыграет и любых актеров изобразит - своих и чужих; он никого не щадит: навеселитесь вдоволь.

Коукс. Да ну?

Треш. Он первый, сэр, появился на ярмарке в медвежьей шкуре, ей богу! С тех пор ни одна собака не осмеливается подойти к нему. А посмотрите, какие у него ловкие движения.

Коукс. Да все ли он умеет? Сможет ли он поставить пьесу по заказу?

Треш. О господи, сударь! Да о его изобретательности молва идет из края в край! Притом он ведь набивает кукол: все пупсики на ярмарке - его работа.

Коукс. Правда это, бархатная куртка? Ну-ка, дай мне руку!

Треш. Нет, сударь, кабы вы действительно посмотрели, как он нынче вечером, в бархатной куртке и с шарфом на шее, будет играть кукольную комедию мистера Литлуита.

Коукс. Довольно! Закрывай лавочку, друг! Я покупаю и лавочку, и тебя самого, чтобы таскать эту лавочку, и ее лоток в придачу. Ты позаботишься о представлении, а она об угощении. Я люблю, если уж делать что-нибудь, так делать как следует! Ну, без запросу: сколько стоит твоя лавочка со всем ее содержимым?

Лезерхед. Сэр, мне она обошлась в двадцать шиллингов, семь пенсов и полпенни, да к тому же еще три шиллинга за место.

Коукс. Ладно, вот тебе тридцать шиллингов, хватит. (К Треш.) А твоя?

Треш. Четыре шиллинга одиннадцать пенсов, сэр, с местом вместе, если позволите, ваша светлость.

Коукс. Да, моя светлость это позволяет, бедная женщина. Вот тебе сверх того еще пять шиллингов. А уж какой бал я устрою за эти сорок шиллингов! С пряниками! Здорово будет, ей-богу, Нампс? Что скажешь, сестрица? Я им вместо свадебных перчаток подарю свадебные пряники в форме брошечек и пальчиков[44]. Как это мне в голову не приходило! Подумать только: свадебные пряники! Так что они будут есть пальчики, облизывая пальчики. И брошки для всех гостей; я еще закажу стихи в честь "наилучшей из граций", разумея мисс Грейс! Стихи для дня свадьбы.

Грейс. Я признательна вам, сэр, за ваше внимание.

Уосп. Что вы так радуетесь, сэр? Неужто это ваша первая покупка?

Коукс. Вообще-то говоря, нет, Нампс. Но это мой самый мудрый поступок.

Уосп. Ну теперь уж от меня ни слова не услышите!

Входят Эджуорт, Найтйвгейл и толпа гуляющих; к ним присоединяется Оверду.

Оверду (в сторону). При всей тонкости моего ума я не могу придумать, как отвлечь этого благонравного юношу от разнузданной компании. Я следую за ним по всей ярмарке, наблюдаю за ним и всегда замечаю его в обществе этого певца. Я начинаю подозревать между ними тесную дружбу. Главное, юноша этот имеет одну ужасную слабость: он увлекается поэзией. А ежели человек заражен этим недугом, то очень мало надежды, что из него получится государственный муж. Actum est. {Кончено дело. (Лат.)} Можно сказать: кончено, погиб!

Эджуорт (Найтингейлу). Вот он, покупает пряники. Живее, пока он не расстался со всеми своими деньгами.

Найтингейл (выступая вперед, поет).

Друзья, господа,

Подойдите сюда!

Коукс (бросается к певцу). Песенки! Стой! Стой, приятель! Нампс, дорогой мой, присмотри за товарами; ну-ка покажи, какие у тебя песенки! Дай-ка я сам посмотрю.

Уосп. Ну вот, помчался на новую приманку! Теперь будет порхать, пока из сил не выбьется и все свои перышки не растреплет. Ну что может быть возмутительнее, джентльмены? Поверите ли вы мне, не могу больше! Сил моих нет!

Куорлос. Да, сказать по совести, тебе, Нампс, достается! Изрядно приходится тебе попотеть. Я не видывал еще, чтобы молодой ветрогон и его дядька лучше подходили друг к другу!

Уинуайф. Ей-богу, и сестрица тоже им в масть!

Грейс. А если бы вы увидали судью, ее супруга и моего опекуна, вы сказали бы, что он стоит их всех.

Уинуайф. Неужели мы его здесь не встретим?

Грейс. О нет! Он слишком строгих правил, чтобы ходить по ярмаркам, хоть и чудит он больше их всех. Сверяю вас, джентльмены, он всегда чудит, даже в суде.

Коукс. Но как же это называется? "Предостережение от карманников"? Славная выдумка, ей-богу! Я ужасно хочу посмотреть, как выглядит карманник: ведь ловкий же парень, ей-богу! И такой умелый, дьявол. Говорят, что он где-нибудь здесь гуляет. Но где же? Где? Сестрица! (Хвастливо помахивает кошельком.) Вот деньги! Пусть поторапливается! Слушай, парень, песенник! Бывают ли здесь карманники хоть изредка? Ну, покажи мне парочку-другую воришек! Ну, пожалуйста!

Найтингейл. Сэр, мои песенки - заклинание против них, и когда я пою, они не появляются. Но если вам вздумается откупить их у меня, это обойдется вам гроши!

Коукс. О цене я не забочусь. Ты меня еще не знаешь, приятель! Я ведь сам Варфоломей!

Миссис Оверду. Песенки с картинками, братец?

Коукс. Ах, сестрица, вы помните песенки, которыми я в детстве оклеивал печку в нашей комнате? Там были чудесные картинки. Получше этих, приятель!

Уосп. Но и этих картинок хватит, чтобы выудить картинки из твоего кармана. Вот увидишь!

Коукс. Пока что я только слышу об этом. Пожалуйста, не обращай на него внимания, приятель! Он всегда сует нос, куда его не просят.

Найтингейл. Если вы пожелаете, сэр, можно будет устроить для вашего развлечения, чтобы кошелечек ваш срезали, как бы нарочно. Только меня уж в этом не попрекайте! Вы ведь желаете этого, так пусть будет по-вашему.

Коукс. В этом мы со временем разберемся. Начинайте, пожалуйста.

Найтингейл. Ну-ка на мотив Пеггингтона[45], сэр!

Коукс (поет). Фа-ла-ла-ла! Ла-ла-ла! Фа-ла-ла! Давай я научу тебя мотиву и всему прочему: это ведь танец моей родины. Ну, начинай же!

Найтингейл. Вы должны знать, сэр, что эта песенка нечто вроде предупреждения и для того, кто зарится на кошелек, и для того, у кого этот кошелек лежит в кармане.

Коукс. Ни слова больше, если ты мне друг! Пой! Фа-ла-ла! Ну же!

Найтингейл (поет).

Друзья-господа, подойдите сюда

И все берегите свои кошельки!

Коукс. Ха-ха! Складно! И совет хорош для начала!

Найтингейл (продолжая петь).

Вам всем говорят:

За вами следят.

Карманника бойтесь, он опытный хват.

Коукс. Ловко сказано! А кто не боится карманников, пусть на себя пеняет.

Найтингейл (поет).

Теперь уже, чур, не пенять на меня,

Умелого вора напрасно кляня!

Уж лучше бы соской тебе подавиться,

Чем в петле за кражу потом очутиться!

Коукс. Изумительно, ей-богу! Ну, что ты скажешь, Нампс? Разве плохо?

Найтингейл (поет).

Разносчиков, нас, попрекали не раз,

Что мы преступлений причина подчас!

Коукс. Я знаю, какие молодчики и франтики этим занимаются!

Найтингейл (поет).

Но кто ж и за что ж понаскажет на нас,

Что мы помогали воришкам не раз?

Примеры бывали,

Воров накрывали

В компании стряпчих, в судейском зале!

Но если уж судьи на золото падки,

То с бедных карманников взятки гладки.

Коукс. Боже милосердный! И ведь совершенно верно!

Найтингейл (поет).

Уж лучше бы соской тебе подавиться,

Чем в петле за кражу потом очутиться!

Коукс. А ну-ка, еще раз припевчик! Ну-ка, еще раз! (Поет вместе с Найтингейлом.)

Уж лучше бы соской тебе подавиться,

Чем в петле за кражу потом очутиться!

Замечательно! Я бы охотно похлопал тебе, да боюсь вытащить руки из карманов. Не заказать ли автору этой песенки текст пьесы, которую я собираюсь поставить в день моей свадьбы, и разные торжественные стихи по этому поводу?

Найтингейл (поет).

Однажды в тюрьме проповедник сидел

И грешников многих речами привлек.

Но, видимо, всех убедить не сумел:

Пропал между делом его кошелек!

Коукс. Да ну?

Найтингейл (поет).

А в зале судья высоко восседал

И пышные речи не раз повторял,

Но бархатный свой кошелек потерял!

Коукс. В самом деле?

Найтингейл (поет).

Ах, боже ты правый, ну как это так,

Что попусту шеей рискует простак?

Эх, лучше бы соской ему подавиться,

Чем в петле за кражу теперь очутиться!

Коукс (подпевает).

Уж лучше бы соской тебе подавиться,

Чем в петле за кражу теперь очутиться!

Пожалуйста, не спеши, приятель! Скажи мне, Нампс, неужели тебе не нравится? Ну, разве не хорошо?

Уосп. По правде говоря, слишком хорошо для такого простофили, как ты.

Оверду (в сторону). В песенке отразились чудовищные беззакония! Это я себе отмечу. До сих пор мне ни разу не случалось обращать внимание на дешевые базарные песенки. Очень полезно познакомиться...

Коукс (подпевает).

Уж лучше бы соской тебе подавиться,

Чем в петле за кражу теперь очутиться!

Хотел бы я знать, где сейчас этот самый парень? Ведь вот зовешь его, зовешь, ему же добра хочешь, а он не показывается. Поглядите-ка, что я припас для него. (Показывает кошелек.) Гоп-ла-ла! В какой руке? Ну, кто угадает? Пой дальше, приятель! Уж если мне не суждено его увидеть, так хоть послушаю о нем. Продолжай же: как это там о молодом парне-то? О карманнике?

Найтингейл (поет).

В церквах, на гуляньях без всякой боязни

Добычей карманник насытится всласть;

И даже под петлей, в минуту казни,

Он ищет глазами, кого обокрасть.

Воришкам почет,

Воришкам везет,

Король ведь и тот от воров не уйдет!

Коукс. Вот молодец-то! Вот бы мне его сюда!

Найтингейл (поет).

Меня упрекать в этом случае грех:

Карманник-воришка хитрее нас всех.

Коукс. Да, но где же вся эта хитрость? Ведь вот теперь бы им как раз и развернуться! Ну, где же они? Вероятно, все уже в тюрьме. Ах, какая досада! (Поет.)

Уж лучше бы соской тебе подавиться,

Чем в петле за кражу теперь очутиться!

Ну на что мне эти болваны и ослы-крысоловы со своими волшебными песенками[46]? Не интересно! Вот карманника бы мне! Болячка их забери, куда ж они все провалились? Уж так разобрала меня охота, а удовлетворить ее нет возможности!

Куорлос. Клянусь богом, я сейчас пол-ярмарки отдал бы, чтобы достать для него вора-карманника. Уж больно он страдает!

Коукс. Смотрите, сестрица! (Показывает кошелек.) Ну-ка? В каком он теперь кармане? Кто из вас хочет угадать?

Уосп. Умоляю вас, бросьте вы эти свои фокусы! О господи! Хоть бы скорей все это кончилось!

Коукс. Ах, какой ты надоедливый, Нампс!

Оверду (в сторону). В самом деле, Нампс слишком часто его перебивает, хоть и правильно говорит иной раз.

Коукс. Сестрица, я осел! Я не умею хранить собственного кошелька! (Снова показывает кошелек.) Ну, ну, приятель! Ведь я же прошу тебя: вытащи его!

Найтингейл (поет).

Уж лучше бы соской тебе подавиться,

Чем в петле за кражу теперь очутиться!

Пока Найтингейл поет, Эджуорт подкрадывается к Коуксу и щекочет его

соломинкой за ухом, чтобы заставить вынуть руку из кармана.

Уинуайф. Хочешь поглядеть, как это делается? Вон, посмотри! Этот парень подбирается к нему. Следи внимательно.

Куорлос. Славно! Честное слово, славно! Ой, он залез не в тот карман!

Уинуайф. Ничего. Уже готово. Молодец! Ей-богу, молодец! Жаль, если его поймают.

Найтингейл (поет).

О, низкое племя воришек-гуляк!

Смирись и очнись, и впредь не греши:

Пойми, что невзгода несчастных зевак

Тебя веселит на погибель души.

Ты бойко поешь,

Ты смел и хорош,

Но все же не в рай ты, приятель, идешь.

Не стоит, не стоит, не стоит, дружок,

Терять свою жизнь за дрянной кошелек.

Эх, лучше бы соской тебе подавиться,

Чем в петле за кражу потом очутиться!

Все. Отличная песенка! Отличная песенка!

Эджуорт. Друг! Дай мне первому! Дай мне первому, прошу тебя!

В тот момент, когда Найтингейл подает Эджуорту песенку, тот ловким движением

сует ему в руку кошелек.

Коукс. Простите, сэр, кто успел, тот и съел. Первым покупателям первый товар. А я собираюсь купить всю пачку.

Уинуайф. Вот это уж совсем чудесно! Ты заметил? Вор-то карманник передал кошелек этого дурачка певцу.

Куорлос. Да ну?

Эджуорт. Простите, сэр, я отступлюсь, я охотно отступлюсь, я не буду препятствовать бедному труженику заработать. Покупайте все! Я не настаиваю. Я не знаю, за кого вы меня принимаете, но мне кажется, что вы ошибаетесь.

Коукс. Сэр! Я принимаю вас за порядочного человека и, надеюсь, не ошибаюсь. Я уже однажды встречал вас здесь. Ах! Ой! Батюшки! Кошелек! Пропал мой кошелек! Кошелек! Кошелек!

Уосп. Да хоть шуму-то не поднимайте! Хоть не разглашайте до времени на всю ярмарку, что вы осел.

Коукс. А что? Разве он у тебя, Нампс? Голубчик Нампс! Как это ты ухитрился?

Уосп. Нет уж, дурачьте кого-нибудь другого! С меня хватит! Успокойтесь, вы его еще потеряете!

Коукс. Да нет же! Клянусь головой, я уже потерял его, если только он не у тебя, Нампс! Где же он? И платка мисс Грейс тоже нет, а он был в другом кармане.

Уосп. Ну, что ж! Это хорошо! Очень хорошо! Просто даже, можно сказать, распрекрасно!

Эджуорт. Да точно ли вы потеряли его, сэр?

Коукс. Ах, господи! Ну, конечно! Как честный человек говорю! Сию вот минуту, когда я пел: "Ах, лучше бы соской тебе подавиться", - он еще был у меня в руках.

Найтингейл. Уж не подозреваете ли вы меня, сэр?

Эджуорт. Тебя? Это было бы ловко! Ты что же, считаешь этого джентльмена дураком? Как же ты мог бы украсть что бы то ни было? Руки-то ведь у тебя были заняты! Пошел, прочь, осел!

Найтингейл уходит.

Оверду (в сторону, отступая). Боюсь, что если они меня заметят, мне снова достанется.

Эджуорт. Сэр, я подозреваю, что в этом деле участвовал вон тот молодчик, который явно старается улизнуть.

Миссис Оверду. Братец! Это дело рук проповедника. Он в самом деле подозрительная личность. Я заметила, он все время вертелся около вашего кошелька. (Хватает Оверду за руку.) Нет уж, сэр, подождите, не торопитесь, полюбуйтесь на свою работу, и если вас вознаградят виселицей и вам придется проповедовать с этого помостика, так пеняйте уж на себя!

Коукс. И не шумите, пожалуйста! Вас тут живо успокоят!

Коукс и миссис Оверду крепко держат Оверду.

Оверду. Что вы! Что вы! Отпрыски благородного рода! Что вы задумали?

Коукс. Мы задумали повытрясти из тебя твои гроши. Тоже отпрыск! Как вам это нравится? Меньше чем два кошелька в день его не устраивает! А я-то принял его за простого скромного бедняка! Я-то жалел его, когда нынче утром Нампс его избил!

Миссис Оверду. И я тоже нынче утром пожалела его, братец; но теперь я вижу, что он - само олицетворение "постыдного и вредного беззакония", как называет воровство супруг мой, господин судья Оверду.

Оверду (в сторону). Мои собственные слова обернулись против меня же своим острием, как мечи.

Коукс. Вы не можете стерпеть, чтобы чужой кошелек лежал в чужом кармане? Вам обязательно нужно его стибрить?

Оверду уводят.

Уосп. Сэр, сэр, придержите язык! Оставьте при себе свои любимые словечки; об одном только вас прошу: не мешайте мне хоть помочь вам.

Коукс. В чем дело, Нампс?

Уосп. В чем дело? В том дело, что вы осел, сэр! Это самое краткое объяснение, если вам непременно хочется. Ну что? Теперь вы научились, наконец, терять вещи? Что же будет следующим? Пожалуй, штаны? Я ведь вас знаю, сэр! Ну, собирайтесь, приготовляйтесь, расстегивайтесь. (Берет у Коукса шкатулку.) Теперь вы пойдете расправляться с гадом, которого вы же сами и породили! Чудесно! Хотите услышать правду? Вот такие-то беспутные молодчики, как вы, и плодят воришек во всех углах; ваше дурацкое обращение с деньгами порождает воров, ей-богу! Не будь меня при вас, сэр, дело пошло бы еще быстрее, ей-богу! Эх, кабы я мог прибавить вам умишка и вернуть вам капиталы!

Уинуайф. Бедняга Нампс!

Уосп. Нет джентльмены, вы уж меня не жалейте! Я этого не заслужил. Но уж если я еще когда-нибудь соглашусь сопровождать его на ярмарку, так лучше мне удавиться! Называйте меня тогда как угодно, хоть Корайтом.

Уосп, Коукс, миссис Оверду уходят; Эджуорт хочет последовать за ними.

Куорлос (удерживая Эджуорта). Постойте, сэр. Мне нужно сказать вам несколько слов наедине. Слышите?

Эджуорт. Мне, сэр? А что вам угодно, уважаемый сэр?

Куорлос. Не пробуйте отпираться, сэр. Вы - карманник, сэр. Я и этот вот джентльмен, мой приятель, все видели. Но мы не собираемся ловить вас, изобличать или сдавать в полицию, хотя мы отлично отдаем себе отчет в том, какой опасности мы себя подвергаем, скрывая вас. Но вы должны оказать нам услугу.

Эджуорт. Добрые джентльмены, не губите меня! Я порядочный юноша и только новичок в этом деле, право, только новичок!

Куорлос. Сэр, если вы новичок, тем лучше для вас. Можете закончить свою карьеру выполнением нашего поручения. Повторяю: мы не ищейки и не полицейские. А поручение наше вот какое: вы видели старика с черной шкатулкой?

Эджуорт. Этого юркого дядьку, сэр?

Куорлос. Именно. Я вижу, вы уже заприметили его. Нам нужно только, чтобы вы взяли у него эту шкатулку и доставили ее сюда.

Эджуорт. Вам желательна шкатулка с ее содержимым, сэр, или только ее содержимое? Я мог бы доставить вам только содержимое, а шкатулку оставить в его распоряжении, чтобы ему было чем забавляться. Такой фокус будет потрудней, и я надеюсь таким способом заслужить еще большее одобрение вашей милости.

Уинуайф. А ведь он дело говорит: это и более ловкая выдумка, и тем забавнее будет развязка, когда окажется, что шкатулка пуста.

Эджуорт. Сэр, если я не сдержу свое слово джентльмена, пусть я останусь без покаяния на эшафоте. Где прикажете вас искать?

Куорлос. Я буду все время тут, на ярмарке. Далеко я не уйду. Но только ты проверни это поскорее.

Эджуорт уходит.

Ах, как бы я хотел посмотреть на отчаянье этого старательного олуха! Ей-богу, из всех ослов серьезные - самые забавные: они такие аккуратные, такие усердные - просто прелесть.

Грейс. Ах, сэр, в таком случае вам обязательно понравился бы мой опекун, судья Оверду: он по всем статьям соответствует вашему описанию.

Куорлос. Да, я слыхал об этом. Но, скажите, мисс Уэлборн, как это вы, происходя из такой благородной семьи, оказались под его опекой? Да и вообще, как могло случиться, что вы в родстве с ним?

Грейс. Что поделаешь, всякие бывают неприятности. Я оказалась у него в руках, а теперь он хочет выдать меня за брата своей жены, за этого многообещающего джентльмена, которого вы тут видели; а в случае отказа я должна уплатить ему стоимость моих земель.

Куорлос. Ах, черт подери! Неужели нет никакого выхода? Ведь вы могли бы оспаривать законность соглашения, сославшись на неравенство сторон[47]. Вам следовало бы посоветоваться с каким-нибудь опытным человеком из судейских. Если б я проучился еще год, я знал бы, как поступить в подобном случае.

Уинуайф (в сторону). Я присмотрю за тобой! Ей-богу, ведь этакий шулер! Миледи, вы действительно попали в неподходящее общество. Как только вы можете выносить все это!

Грейс. Сэр, если не можешь сбросить кандалы, приходится покорно нести их.

Уинуайф. Посмотрите, как они опутали вас!

Грейс. Да они и сами запутались. Это бы еще пустяки.

Уинуайф. Послушайте, не пожелаете ли вы пройтись с нами? Пусть они думают, что вы заблудились. Я надеюсь, наши манеры и способ выражаться не дают вам повода усомниться в благопристойности нашего общества?

Грейс. Сэр, я никогда не опасаюсь никакого общества. Я настолько уверена в своей добродетели, что не имею основания сомневаться в вашей.

Куорлос. Смотрите-ка, сюда идет Джон Литлуит!

Уинуайф. Уйдем, я не хочу, чтобы он нас видел.

Куорлос. Еще бы, ведь он все расскажет своей теще, вдове!

Уинуайф. Что ты имеешь в виду?

Куорлос. Как! Разве дело зашло так далеко, что о вдове и вспоминать не стоит?

Уинуайф, Куорлос и Грейс уходят. Из палатки Урсулы выходит Литлуит, за ним

миссис Литлуит.

Литлуит. Уин, Уин, послушай меня!

Миссис Литлуит. Что ты хочешь сказать, Джон?

Литлуит. Пока они там рассчитываются за свинину, я кое-что скажу тебе, Уин. Мы ничего больше не увидим, Уин, если только ты опять не почувствуешь приступа, Уин. Добрая, миленькая Уин! Попроси безделушек, игрушек, погремушек, собачек и всяких забавных штучек! Попроси, миленькая Уин! Вот, например, бык с пятью ногами! Если уж тебе удалось получить свинины, Уин, так ты можешь теперь просить чего угодно, Уин! Ну так начинай же, прошу тебя, Уин!

Миссис Литлуит. Но ведь мы же не можем есть ни быка, ни борова, Джон! Как же мне просить быка и борова?

Литлуит. Ах, боже мой, Уин! Ты можешь испытывать страстное желание посмотреть, такое же страстное желание посмотреть, как и попробовать! Помнишь, Уин, рассказ о жене аптекаря, которая так интересовалась анатомией? Или помнишь басенку об одной леди, которой захотелось плюнуть в рот адвокату после великолепной речи, произнесенной им? Женщина в припадке на все способна! Уверяю тебя, они обе сделали это в припадке. Уин! Ну, прислушайся к себе, не чувствуешь ли ты признаков приближения припадка? Ну, попробуй!

Литлуит и миссис Литлуит уходят.

Треш. Мы, кажется, избавились от своего нового покупателя, братец Лезерхед. Пожалуй, он уже больше не вернется.

Лезерхед. Тем лучше. Закрывай-ка лавочку и уберемся подобру-поздорову, пока он нас не нашел.

Треш. Нет, подожди немножко, вон идет еще компания! Может, мы еще заработаем деньжат.

Входят Нокем и ребби Бизи.

Нокем. Сэр! Я сделаю так, как вы советуете, - остригу волосы и брошу все виды зелий. Я понял, табак и пиво, свинина и сводник Уит, и даже сама Урсула - все это суета сует.

Ребби Бизи. Свинину я в своем предостережении не упоминал, но все прочее упоминал. Ибо длинные локоны - это знамение гордыни, и мир полон сих знамений, переполнен ими. А пиво есть напиток сатаны, предназначаемый для того, чтобы одурманивать нас и заставлять увлекаться мирской суетой, как свойственно сему веку суеты. А дым табачный словно окутывает нас туманом заблуждения, а дородная женщина, именуемая Урсулой. особо опасна, ее следует избегать. Ибо она имеет на себе печать всех трех врагов человека: духа мирских забав, сиречь ярмарки, дьявола, сиречь огня, и печать плоти, символом коей она сама является.

Входит вдова Пюркрафт.

Вдова Пюркрафт. Братец Ревнитель! Что нам делать? Дочь моя снова охвачена припадком желания!

Ребби Бизи. Как! Она хочет еще свинины? Но ведь больше нет свинины.

Вдова Пюркрафт. Нет, теперь она жаждет ярмарочных зрелищ.

Ребби Бизи. Сестра! Вели ей немедленно бежать от нечистых забав места сего, дабы не прикоснуться к его грязи. Сие есть Смитфилд, иже есть сказуемо - логово Зверя, и я покидаю его, ибо идолопоклонство выглядывает из всех нор его! (Проходит мимо.)

Нокем. Вот первоклассный лицемер! Теперь, когда он наполнил брюхо, он брыкается и лягается, подлая тварь, подлая кляча! Вот подходящий момент. Я пойду и развеселю Урсулу, порассказав ей, как действует ее свинина; две с половиной порции он съел один и выпил почти полное ведро пива. Жрет, как акула. (Уходит.)

Лезерхед. Что прикажете, джентльмены? Что покупаете? Погремушки, игрушки, барабанчики, пупсики?

Ребби Бизи. Исчезни со своим презренным товаром, нечистый торгаш! Исчезни со своими драконами и псами! Ибо все твои лошадки суть идолы, истинные идолы, и ты уподобляешься Навуходоносору[48], горделивому Навуходоносору ярмарки, ибо расставляешь приманки для малых сих, дабы они впадали в грех идолопоклонства.

Лезерхед. Пощадите, сэр! Купите лучше скрипочку, чтобы отводить душу.

Входят Литлуит и миссис Литлуит.

Литлуит. Ну, посмотри, Уин, посмотри, бога ради, и успокойся! Здесь есть на что посмотреть.

Вдова Пюркрафт. Да, дитя мое! Если ты ненавидишь их столь же искренне, как и брат наш Ревнитель, ты можешь смотреть на них.

Лезерхед. А что вы скажете по поводу барабанчиков, сэр?

Ребби Бизи. Барабан - это брюхо Зверя, а меха твои - легкие Зверя, и трубки твои - глотка Зверя, и перья твои - хвост его, и трещотки - скрежет его зубов!

Треш. А что такое мои пряники, с вашего разрешения, сэр?

Ребби Бизи. Это пища, его возбуждающая! Прочь с глаз моих со своим лотком, блудница! Сии паточные звери являют собой содом языческий!

Лезерхед. Вот что, сэр, если вы не утихомиритесь, так я добьюсь, и вас посадят в колодки за то, что вы препятствуете торговле.

Ребби Бизи. Блуд торговли возмущает меня, и грех ярмарки раздражает меня так, что я не могу молчать!

Вдова Пюркрафт. Ах, мой дорогой брат Ревнитель!

Лезерхед. Сэр, я заставлю вас замолчать, поверьте мне!

Литлуит (в сторону, Лезерхеду). Ах, честное слово, приятель, если бы вы сумели это сделать, я дал бы вам тут же целый шиллинг!

Лезерхед. Сэр, давайте мне скорее шиллинг! А если я не сумею его успокоить, забирайте всю мою лавку! Могу оставить ее вам в залог.

Литлуит. Идет! Только сделай это живо.

Ребби Бизи (вдове Пюркрафт). Не мешай мне, женщина! Не мешай мне! Дух наставил меня сегодня явиться на эту ярмарку, дабы обличить все ее грязные игрища, клонящиеся к осмеянию святых, каковые огорчены, говорю вам, зело огорчены, созерцая, как похоть вавилонских товаров выставляется снова и роскошь папских дворов вновь расцветает. Не глядите же на золотые кудри пурпурной блудницы в желтых одеждах с зелеными рукавами! Не слушайте греховных труб и бренчащих кимвалов! Ибо вся эта лавка есть торжище идолов! (Пытается схватить игрушки.)

Литлуит. Осторожнее, пожалуйста, мне их доверили.

Ребби Бизи. И это языческое скопище уродцев я повергну в прах. (Опрокидывает корзину с пряниками.)

Треш. Ох, мой товар! Мой товар! Спасите меня!

Ребби Бизи. И да проявится мое рвение во всей славе своей!

Лезерхед возвращается, с ним стража: Брисл, Хеггиз и другие полицейские.

Лезерхед. Вот он! Вот он! Пожалуйста, умерьте его пыл. Мы из-за него ничегошеньки продать не можем. Усмирите его, прекратите это буйство.

Ребби Бизи. Усмирить меня невозможно, ибо я произношу священное буйство, я стану бушевать еще громче, ибо я послан повергнуть врага в прах и по сей причине...

Лезерхед. Сэр! Тут никто не боится ни вас, ни вашей причины: это вы почувствуете, когда вас посадят в колодки.

Ребби Бизи. Я сам сяду в колодки и обреку себя на все страдания.

Ребби Бизи хватают.

Лезерхед. Уведите его! Уволоките его!

Вдова Пюркрафт. Что вы творите, грешные, порочные люди!

Ребби Бизи. Не мешай им, женщина. Я не страшусь их.

Полицейские уводят ребби Бизи. Вслед за ними уходит вдова Пюркрафт.

Литлуит. Я рискнул шиллингом, но получил полную свободу, Уин! Славно, ведь правда? Теперь мы можем развлекаться как пожелаем. Матушка ушла за ним следом, и пусть себе идет! Надеюсь, она нас потеряет.

Миссис Литлуит. Ах да, Джон, только я не знаю, как мне быть.

Литлуит. А что, Уин?

Миссис Литлуит. Ах, мне, право, стыдно признаться тебе... Но идти домой далеко.

Литлуит. Прошу тебя, не стесняйся, миленькая Уин. Ну же! Полно! В чем дело? Что тебя смутило? Чего тебе захотелось? Скажи прямо. Наверно, ты что-нибудь увидела на лотке у этого торгаша?

Миссис Литлуит. А, чтоб ему повеситься, проклятому! Нет, у меня... У меня... Как бы это сказать, Джон... (Шепчет ему на ухо.)

Литлуит. Ах, и только-то, Уин? Ну так мы просто вернемся к капитану Джордену и к этой торговке свининой. Они нам помогут: у них ведь все под рукой - и сковородки, и горшки, и все прочее. Знаешь, эти бедняги полюбили тебя, Уин. А потом мы обойдем всю ярмарку, Уин, и посмотрим мою кукольную пьесу. Ах, Уин, если бы ты знала, как это интересно!

Литлуит и миссис Литлуит уходят.

Лезерхед. Ну, собирайся, Джоан, я уже давно тебе советую убраться отсюда.

Треш. Ах, болячка задави этого полоумного святошу! Он перепортил половину моего товара. Но главное все-таки, чтобы нас с тобою не нашел первый-то наш покупатель.

Лезерхед. Ну, когда мы переберемся на другое место, ему будет трудненько разыскать нас.

Лезерхед и Треш уходят.