"Неизвестная блокада" - читать интересную книгу автора (Ломагин Никита Андреевич)

6.  Власть и смысл жертв

В чем же руководство обороной Ленинграда видело смысл борьбы, как себе объясняло смысл тех огромных жертв, которые были принесены населением? Ответы на эти вопросы ленинградские руководители дали еще в феврале 1942 г. Во-первых, по мнению А.А. Кузнецова, «когда целый ряд воинских частей проявляли неустойчивость, именно ленинградцы вселили необходимую уверенность в войска». Во-вторых, сохранилось ядро ленинградской парторганизации и сохранился город как символ революции, неприступности и непоколебимости. Не говоря о массовой смертности в городе (это было очевидно всем ленинградцам), А.А. Кузнецов отметил, что

«... мы сохранили народ, мы сохранили его революционный дух и мы сохранили город. Мы не раскисли. Мы знали, что 125 грамм хлеба не является необходимым прожиточным минимумом, мы знали, что будут большие лишения и будет большой урон. Но ради города — города в целом, ради всего народа ...отечества, мы на это дело пошли и дух наших трудящихся сохранили — мы тем самым сохранили и город. Таким образом, наша русская национальная гордость, гордость ленинградцев не попрана и [ленинградцы] не опозорили земли русской»⁷¹.

В-третьих, фактически ведя полемику с немецкой пропагандой, настойчиво предлагавшей защитникам и населению Ленинграда последовать примеру французских властей, объявивших Париж открытым городом, А.А. Кузнецов отметил что этим французы сохранили

«город как здания, улицы, парки, сады... Но оно [правительство] не сохранило самостоятельность французского народа, его революционной независимости, его национальной гордости... Пусть не хватает несколько сот домов в Ленинграде, — продолжал А.А. Кузнецов, — пусть разрушено много водопроводных и канализационных магистралей, пусть много погибло от бомбежек, от воздушных нападений на Ленинград, пусть погибло много голодной смертью трудящихся Ленинграда, но все же сохранилось большинство ленинградцев, сохранилась национальная русская гордость».

В-четвертых, в условиях голода «был выход, который подсказывали враги — сдача», но в Ленинграде в результате такого решения продовольствия бы не прибавилось⁷². Трудно не согласиться с этими доводами. Сталин во время его встречи с Ждановым в начале 1942 г. назвал Ленинград «городом-героем, городом-страдальцем»⁷³.

Однако были и иные оценки. Наиболее яркий представитель жестких методов управления в ленинградском руководстве Я.Ф. Капустин неизменно призывал к укреплению дисциплины. Он весьма нелестно высказывался о настроениях части переживших первую блокадную зиму ленинградцах, заявляя, например, 25 марта 1942 г. на пленуме Московского РК, что «получение ленинградцами среднемесячной зарплаты в условиях, когда абсолютное большинство предприятий бездействовало, развратило определенную часть людей, народ перестал уважать дисциплину, соблюдать элементарнейшие требования... Мы и так являемся большой обузой для страны» (курсив наш — Н.Л.)⁷⁴. Выступая на заседании пленума Смольнинского РК 19 августа 1942 г., Капустин фактически повторил сказанное весной, подчеркнув, что «на предприятиях на два с половиной работающих одни «бездельники»», что «хватит нам хвастаться своим героизмом! Никто не позволит нам до бесчувствия хвастаться им!... Необходимо больше требовательности, соблюдения существующих законов о трудовой дисциплине, т.к. народ стал злоупотреблять недостаточной требовательностью»⁷⁵ .

Другой позиции придерживался секретарь ГК Маханов, который в январе 1943 г. в выступлении по вопросу о состоянии трудовой дисциплины на заводах им. Ленина и им. Макса Гельца предостерег партийные организации от огульного зачисления прогульщиков в «помощники Гитлера» — «эта крайность недопустима, так как органы должны будут такого рабочего арестовать»⁷⁶.