"Вне подозрений" - читать интересную книгу автора (Гриппандо Джеймс)12Каждую пятницу Джек и Синди обедали в городе, в маленьком ресторанчике под названием «Блю». В дровяных плитах выпекали пиццы. Очень уютное местечко с маленьким баром, тесно сдвинутыми столиками и улыбающимися официантами, которые так скверно говорили по-английски, что посетители предпочитали общаться с ними при помощи жестов – как настоящие итальянцы. Здесь работали повара из Рима и Неаполя, они придумывали собственные рецепты, начиная с классической пиццы с сыром и заканчивая пирогами с крохотными артишоками и сыром горгонзола. Джеку страшно нравилась эта еда, почему-то она действовала на него успокаивающе, и он всегда приходил в «Блю» после проигрыша дела в суде. – Ну и как это было? – спросила Синди. – Присяжные совещались минут двадцать, не больше. – Могло быть и хуже. Если бы твой клиент оказался невиновным. – С чего ты решила, что он виновен? – Ну, если бы за решеткой оказался невиновный, ты бы сейчас бегал по всему городу и звонил во все колокола, а не сидел бы здесь, объедаясь пиццей и сырокопченой говядиной. – Что верно, то верно. – Вот чем замечательна твоя работа. Даже если проигрываешь, все равно в конечном счете остаешься в выигрыше. – А иногда, когда выигрываю, получается полный крах. Синди потягивала вино. – Это ты о Джесси? Джек кивнул. – Давай не будем о ней, хорошо? – Извини. – Он рассказал жене о последнем столкновении с Джесси, но детали, похоже, не слишком заинтересовали Синди. Суть была ясна: пора им обоим забыть о Джесси раз и навсегда. – Наверное, зря я ушел из прокуратуры? – Что это ты вспомнил? – Там должны были бы заняться делом Джесси. – Опять ты о ней! Мы же договорились. – Да дело вовсе не в ней. Во мне. – Он жестом попросил официанта подать еще пива, затем снова обернулся к Синди. – Привык считать, что разбираюсь в людях, кем бы они там ни были – клиентами или присяжными. А после истории с Джесси моя уверенность пропала. – Джесси не просто лгала. Она тобою манипулировала. И этот последний эпизод лишний раз доказывает, какое она ничтожество. Ты же сам говорил: впечатление было такое, что она наглоталась наркотиков. – Возможно. Но что, если эти инвесторы действительно угрожают ей? – Тогда она должна обратиться в полицию, как ты и советовал. – Она не обратится. – Ну, тогда, значит, не так уж она напугана. И перестань корить себя за все проблемы этой барышни. Ты ничего ей не должен. Он положил себе на тарелку несколько ломтиков мелко нарезанных томатов. – Два года назад я бы сразу понял. – Два года назад ты был помощником прокурора округа. – Вот именно. Помнишь, что сказал мой босс, когда мы отмечали мою отставку у Тео, на Тобако-роуд? – Еще бы не помнить! Пролил полбанки пива мне на колени и завопил: «Вся выпивка за счет Свайтека!» – Нет, я серьезно. Он предупреждал меня: адвокаты начинают заниматься частной практикой, входят во вкус, скоро их интересуют лишь деньги, и они уже не могут отличить правды от лжи. Как корабли в сухом доке. Ржавеют, хотя срок годности еще не вышел. – Ты закончил? – Что? – Жалеть самого себя. – Гм. Да. Ну, почти… – Вот и славно. А теперь самая паршивая новость. Тот факт, что на танкере под названием «Свайтек» преждевременно появилась ржавчина, вовсе не означает, что судно это с каждым годом становится моложе. Вот так, дружок. И тот факт, что по радио до сих пор иногда звучат песни твоего любимого Дона Хенли, вовсе не означает, что у него появились новые молодые поклонники. – Да, моя женушка знает, как побольней уколоть парня. – А нечего жениться на молоденькой. – Ну, теперь все? Она откусила от хлебной палочки. – Там видно будет. В голове у него возникла ритмичная пульсирующая мелодия песенки Хенли «Мальчики лета», что вызвало ностальгическую улыбку. Они доели пиццу, заказали кофе и десерт. Язвительные выпады Синди в адрес мужа помогли, несколько отрезвили его. Но за всеми ее шутками и смешками крылась тревога. – Джек? – Да? – Как считаешь, мы правильно поступили, что решили завести ребенка? – Конечно. Мы же все с тобой обговорили. Ты не сомневаешься, я надеюсь? – Нет. Просто хотела убедиться, что и ты не сомневаешься. – Больше всего на свете хочу этого малыша. – Иногда мне кажется, ты хочешь его вовсе не по той причине, по которой следует. – Как это понимать? – Может быть, считаешь, что так мы не расстанемся. – Господи, почему? – Сама не знаю. Прости. Мне не следовало этого говорить. – Я рад, что сказала. И советую даже не думать. Интересно, как давно тебя тревожит эта мысль? – Не то чтобы тревожит. Впрочем, да, иногда. Прошло пять лет с тех пор… ну, ты знаешь, когда Эстебан… И люди до сих пор считают меня слабой и ни на что не годной. Пять лет, но до сих пор слышу все те же разговоры. «Ну как, дорогая, ты в порядке? Хорошо спала? Кошмары прекратились? Знаешь, мне дали адрес одного очень хорошего психоаналитика». Джек опустил глаза и после паузы спросил: – Что, говорила с мамой? – Да. Вчера вечером. – Прости, я виноват. Просто хотел получить поддержку от семьи. Вот и все. – Понимаю. И давай забудем обо всем этом, хорошо? – Уверена? – Да. И все будет отлично. – И ты у меня будешь в полном порядке, да? – Да. Обещаю. – Заказать перье или еще что-нибудь? Она покачала головой. – Пошли домой. Он перегнулся через стол и взял ее за руку. Глаза их встретились, пальцы переплелись. – А что, если по пути к дому мы заскочим во «Взбитые сливки», купим там пинту шоколадно-ванильного мороженого, придем домой, залезем под одеяло и не успокоимся, пока не прикончим всю упаковку? – Мне нравится ход твоих мыслей. – Мне тоже, – сказал Джек и жестом попросил официанта подать счет. Джек оставил на столе пару двадцаток, и через несколько минут они медленно катили в такси по Сансет-драйв. В магазине, где торговали мороженым, было не протолкнуться, и домой они приехали только около половины одиннадцатого. Синди прямиком направилась в спальню. Джек пошел на кухню за ложками и специальными чашками. Он знал пристрастия Синди. Если хочешь по-настоящему насладиться десертом, подавать его следовало в серебряной посуде, а не в дешевых пластиковых коробках с такими острыми краями, что ими можно вскрывать консервные банки. Хозяйская спальня находилась на втором этаже, прямо над кухней, и Джек слышал, как расхаживает наверху Синди. Стук острых каблучков по дубовому паркету сменился более приглушенными звуками – он понял, что жена сбросила туфли. Вот Джек услышал, как Синди подошла к зеркалу. И улыбнулся грустной ностальгической улыбкой, представив, как она раздевается. Он вспомнил время – казалось, с тех пор прошла вечность, – когда их отношениями правили страсти, а не проблемы. Она заводила руки за спину, изгибалась и расстегивала длинную молнию на платье. Потом, слегка дернув плечиком, спускала одну бретельку, затем – другую, и платье падало на пол, к ногам. Он знал, что теперь, стоя перед высоким зеркалом, она пристально изучает себя. Это шоу Джек был готов смотреть бесконечно, и больше всего на свете в такие минуты ему хотелось подойти сзади и поцеловать жену в шею, потом медленно расстегнуть молнию на платье и запустить под него обе руки, к обоюдному удовольствию обеих сторон. Теперь же, после истории с Эстебаном, об это не могло быть и речи. Ни о каком намеке на физическую близость, за исключением тех случаев, когда инициативу проявляла сама Синди. И Джек не мог упрекать жену. Она не виновата в том, что влюбилась в сына губернатора, клиентом которого был Эстебан. Именно Джек привел его в их мир, вовсе не Синди. Он до сих пор не мог себе простить. Джек выглянул из кухни и вздрогнул при виде разбитого стекла на полу. Уронил коробку с мороженым на стол, бросился к высоким застекленным дверям в гостиной, выходившим на лужайку у дома. Одна из прямоугольных панелей была разбита. Джек не стал ни к чему прикасаться, но видел: кто-то открывал замок. Кто-то заходил к ним в дом. – Синди! Он схватил радиотелефон и с бешено бьющимся сердцем побежал к лестнице. И помчался наверх, перепрыгивая сразу через две-три ступеньки. Собрался окликнуть жену снова, но тут услышал ее пронзительный крик: – Джек! Он подбежал к спальне, и тут дверь резко распахнулась, он едва успел увернуться от удара. Навстречу выбежала Синди. Они столкнулись, но Джек успел подхватить жену, крепко обхватив обеими руками. Глаза ее были расширены от страха. – Что? Что такое? – спросил он. Прижавшись к нему всем телом, она продолжала оттаскивать его от двери спальни в холл. Голос дрожал. – Там!.. – Что там? Она указала пальцем в комнату, на распахнутую дверь в ванную. – На полу. – Что на полу, Синди? Она хватала ртом воздух, была на грани истерики. Затем с трудом выдавила: – Кровь… – Кровь? – Да! О Господи, Джек! Там… ее так много. Около ванны. – Звони девять один один. – А ты куда? – Звони! – Не ходи туда, Джек! Он сам набрал номер и протянул ей трубку. – Ты дождись ответа, а я пока взгляну, что там такое. Он вбежал в спальню, бросился к комоду и достал из верхнего ящика пистолет. Быстро передернул затвор и, крадучись, начал приближаться к ванной. Джек вовсе не считал себя умельцем по части обращения с оружием, но нападение на жену заставило задуматься о самообороне. Синди снова окликнула его, но тут же заговорила с оператором службы девять один один. – Мой безумный муж отправился прямо туда, – услышал Джек. Но это его не остановило. Слишком много неприятностей случилось за последние две недели. И он не собирался позволять кому-то – кто бы там ни находился сейчас в их ванной – умереть от потери крови до прибытия «скорой» и полиции. Он стоял в дверях ванной комнаты, вытянув вперед руки и сжимая пистолет. Целился в пустоту, но был готов выстрелить. – Кто здесь? Ответа не последовало. – Полиция уже едет. Кто здесь, отвечай! Снова нет ответа. Он шагнул в ванную и взглянул на пол. Никакой крови на плиточном полу не было, но все остальное помещение загораживали две раковины. К тому же душевая и большая ванна на ножках были отделены перегородкой в виде высокого зеркала. Он сделал еще два шага вперед и застыл как вкопанный. Он стоял у раковины Синди. Дверца шкафчика с медикаментами была приоткрыта, и в ней под углом он увидел отражение: блестящую алую полоску крови на белом плиточном полу. Пульс участился. В своей жизни Джек успел навидаться крови, посетил не одно место преступления. Но видеть ее в собственном доме – о, это совсем другое дело. – Эй, вам помочь?.. Голос эхом отдавался от выложенных кафелем стен, точно позволял надеяться, что кто-то ответит. Он сделал еще два шага, потом третий. Пальцы еще крепче впились в рукоятку пистолета. Пытаясь побороть нервную дрожь, он завернул за угол. Красная полоса на полу. Он проследил за ее направлением. Вот взгляд его уперся в ванну, и Джек тихо ахнул. Через край ванны безжизненно свисала окровавленная рука. Женская рука. На секунду Джека словно парализовало. Затем он преодолел охвативший его ужас и сделал еще полшага вперед. И остановился, неспособный побороть отвращение и страх, и одновременно не в силах оторвать глаз от этого жуткого зрелища. Она была полностью раздета, наготу скрывала лишь кровь, у бедра плавала пустая бутылка из-под водки. Ванна была полна крови, кровь вместе с жизнью ушла из ее тела через глубокий надрез на левом запястье. Бурые брызги виднелись даже на стене. У ног собралась темная лужа уже сгустившейся крови. – Джесси, – выдавил он дрожащим голосом. – О… Бог мой… Джесси… |
||
|