"Сердечный трепет" - читать интересную книгу автора (Кюрти Ильдико фон)6:36«Кхттааээтаа?» «Ибо, я знаю, что страшно рано, но это срочно». «Шшшшттоо?» «Пожалуйста, проснись! Алло! Ибо!» «Мммгммтыневсвоемуме!» «Это действительно важно. Важно, потому что… я… только что… рассталась с Филиппом». Сон для Ибо – это святое, но я знаю, она может быстро проснуться. Смотрит перед собой, садится на кровати, волосы взлохмачены, остатки макияжа на лице и на подушке, на ногах шерстяные носки. Ибо мерзнет, как я, и круглый год спит в носках, а с сентября по май еще и в шерстяном белье. Да, на мою подругу Ибо можно положиться. Я слышу, как она говорит: «Куколка, опять? Перезвони мне через четыре часа. Я проснусь, а вы снова будете вместе». Отбой. Эй? «Ибо?» Отбой? Я озадаченно смотрю на мобильник. Села батарейка? Разрядился? Сломался? Или что? Ничего подобного. Мне надо ехать дальше, чтобы собраться с силами. Я бросаю взгляд на Марпл, которая лежит на соседнем сиденье и, как всегда, меланхолично взирает на меня. Из глаз льются слезы, судьба так часто сурова ко мне и несправедлива. «Марпл, – шепчу я трагически, – сейчас мы предоставлены сами себе». Что во мне хорошо, так это то, что хотя я и склонна к излишнему мелодраматизму, но в каждое мгновенье отдаю себе отчет в происходящем, в чем, конечно же, никогда не признаюсь. Я сознательно, со знанием дела, изображаю из себя этакую жертву. И терпеть не могу, когда пытаются испортить мой невинный спектакль. Когда я, вздыхая, пакую вещи, или закрываю лицо трясущимися руками, или с итальянским темпераментом сбрасываю со стола пару-тройку чашек, Филипп запросто может сказать что-нибудь типа: «Теперь сделай глубокий вдох». Или: «Ты волнуешься partout[21]». Или: «Прекрати это шоу». Это почти то же самое, как если бы в театре во время финальной сцены «Ромео и Джульетты» кто-нибудь встал и крикнул артистам: «Эй, люди, теперь подравняйтесь!» Меня раздражает, когда мои утрированные чувства не воспринимаются всерьез. В конце концов, я же стараюсь. Такое дарование с неба не падает. Хорошо, немного таланта досталось мне по наследству. От матери. От нее же я унаследовала небольшой рост, пышные бедра, карие глаза и любовь к жирной пище. Моя мама действительно очень эмоциональна. Вот недавно она распилила супружеское ложе, потому что решила, что муж недостаточно ее понимает. Можно только добавить, что отец мой – огромной души человек. Спокойный, рассудительный, настоящий вестфалец. Лотар Штурм, надежный, как скала. Но, когда мать его вконец достает, он просто садится на велосипед и едет покататься на пару часов. «Ольга, – говорит он, когда она снова ругается и угрожает разводом, – я пойду прогуляюсь. Ты сможешь прекрасно ругаться со мной и без меня». А когда возвращается, то, как правило, находит маму умиротворенной, а кое-что из посуды – разбитым. Меня не удивляет, что в такую рань Ибо не разобралась в серьезности момента. Откуда ей знать, что на этот раз обратного хода нет? Могла ли она догадаться, что это расставание окончательно, хотя и последние три тоже были последними? Наверняка она считает, что буря скоро уляжется и лучше еще поспать. Не стоит злиться на ее реакцию. Когда позже я спокойно все расскажу Ибо, ей станет стыдно, она будет просить прощения, что бросила меня одну в тяжелый час. И ее раскаяние послужит мне утешением. Кроме того, здесь я вспоминаю, что как раз собиралась побыть наедине со своей болью. Я проезжаю мимо отеля «Адлон». Сюда мы с Филиппом приглашены на кинопрезентацию. В связи с этим я установила, что слишком толста, а Рассел Кроу не намного выше меня. Пришлось сбросить пять кило, чтобы протиснуться в этот мир гламура и заслонить их всех завтра вечером моей маленькой тенью. Прекрасно. Три месяца дисциплины. Бег с измерителем пульса по утрам. Салат без масла вечером. В промежутке – много овощей и никакого шоколада. И к чему? Все напрасно. Завтра в 20.15 все взоры будут прикованы к Берлину. Но меня не увидит никто. Присуждение премии Бэмби – как гласило приглашение, «самой значимой немецкой награды, которая присуждается звездам кино и телевидения», – состоится без меня. |
||
|