Частички бога

Заставу все покидали в приподнятом настроении, хотя и в некоторой спешке. Просто, завтра должен был прибыть Пятнадцатый Легион, а вместе с ним целая куча следователей и дознавателей. Собственно, зачем столь значительным силам прибывать к заставе, было совершенно непонятно. Самое разумное объяснение, что кто-то попросту испугался за свою шкуру, вот и организовал все по максимуму, Легион уж всяко-разно защитит, а если и нет, то точно даст время убежать. Впрочем, все эти рассуждения являлись целиком и полностью моими домыслами, а как они соотносятся с действительностью, мне было неведомо. Да и, собственно, какая мне, к демону, разница? Единственное, что меня по-настоящему волновало, так это возможность оказаться на допросе. Время для следующего шага еще не пришло… а может, я уже просто и не хотел его делать. Как бы дико ни звучало, но мне все больше и больше импонировала мысль остаться в Легионе до конца, каким бы он там ни оказался. Хотя раньше я за собой таких суицидальных наклонностей не замечал. Вдобавок, мне элементарно было необходимо становиться сильнее, а когда от этого еще и зависит твоя жизнь — это вообще могучий стимул. Однако, прикрываясь такими выводами, я вполне понимал, что, как бы тривиально это ни звучало, просто-напросто привязался к окружающим меня людям. Другими словами, я, наконец, нашел себе друзей. И именно по этой причине я, не далее как вчера, от всей души поблагодарил капитана Ранвиса и командира местных Искусников. Просто, "неожиданно" выяснилось, что во время боя один из Искусников получил ранение отравленной стрелой. Занятый Силовым поединком, Искусник Пирит не обратил на ранение внимания, а когда спохватился, оказалось слишком поздно. Видящие, благодаря некоторым отличиям от обычных людей, более устойчивы к ядам, однако не настолько, чтобы они могли нейтрализовать смертельные яды мгновенного действия. Эрвис два дня "отчаянно сражался" за жизнь своего подчиненного, но так и не смог помочь бедняге.

А я еще, помнится, спрашивал себя, почему он не избавится от этого козла? Стало понятно почему — он просто ждал подходящего случая! Хотя, на мой взгляд, убить его надо было еще в первые минуты, после того, как началось отступление нападающих. Тогда бы вообще никаких подозрений не осталось.

После смерти Пирита Ранвис выразил соболезнования всем Искусникам в связи с потерей их товарища. А так же, как бы мимоходом, заметил, что бедняга, из-за такой скоропостижной смерти даже не сумел отправить последнее послание своим родным. При этом все честно пытались изобразить скорбь на своих лицах… получалось, правда, слабо. Тем не менее, я это все оценил, поэтому во время ужина сердечно выразил благодарность Искусникам и Ранвису за полученные накануне от них в подарок книги. Не забыл я выразить и соболезнования по поводу смерти их товарища по Искусству. А так же заверить, что вся предоставленная в мои владения личная библиотека Пирита попала в руки человека, который может это оценить по достоинству. Хотя и извинился за то, что Искусникам пришлось потратить некоторое время на ее копирование. Впрочем, Эрвис заверил, что это ничего им не стоило, так как он давно собирался попросить Пирита сделать копию его библиотеки, но все как-то повода не было. Ранвис же, чтобы между нами не осталось и намека на недопонимание, заметил, что очень жаль, когда из мира уходят такие подающие надежду люди, которых другие еще просто-напросто не успели оценить по достоинству. Эрвис подтвердил и рассказал о недавно отправленном в Коллегию письме с рекомендациями, заверенными капитаном, на присвоение внеочередного звания для Пирита, но судьба сложилась по-другому. Оценив сказанное, я еще раз выразил свою благодарность за полученные книги, пусть даже и они сами не остались в накладе. На этом взаимное расшаркивание закончилось, и остальная часть вечера прошла в более дружеской обстановке. Причем, такой обстановке не в малой степени способствовал сам Миствей, который тоже не забыл высказаться по поводу переданной в мое личное пользование библиотеки. Сидевший рядом с генералом Карст добавил, что "книжная часть" на данный момент основная моя проблема, а мои "знания" в дальнейшем могут быть крайне необходимы Легиону. В общем, вечер едва не закончился всеобщим побратимством, только вот на утро, пока не добрался до зелья, голову пришлось придерживать руками.

Улыбнувшись своим мыслям, я огляделся по сторонам.

За прошедшую со дня битвы неделю большая часть людей уже пришла в норму, даже Невозмутимый начал ходить, хоть и при помощи костылей. Сейчас он лежал в одной из повозок. Собственно Линдгрен — это вообще отдельная тема. Кажется… вернее не "кажется", а так и есть… в общем, несмотря на его состояние, сейчас рядом с ним даже ходить опасно. Свою, хоть и победу, он воспринял чрезвычайно эмоционально для своего прозвища. Он был крайне недоволен собой, если не сказать больше, поэтому с тех пор, как Линдгрен поднялся на ноги, он пребывал в отвратительнейшем настроении. На что способен Невозмутимый в таком состоянии, пусть и изрядно ослабленный, проверять никому не хотелось, поэтому от Линдгрена шарахались едва ли не все.

Но в итоге, за вычетом Невозмутимого и ощутимых потерь, наша маленькая армия все же вынесла из битвы несколько призов… прямо как в каком-нибудь турнире. Впрочем, все эти призы были оплачены нашей же кровью, поэтому мы их заслужили, как никто другой. Во-первых, Легион, наконец, стал похож на этот самый Легион, а не на ватагу разбойников, не пойми по какой причине сбившихся в одну громадную "кучу". Конечно, в пылу боя большая часть экипировки пострадала, но, тем не менее, трупов осталось столько, что зимней одежды и доспехов хватило всем. Правда все эти вещи принадлежали наемникам, поэтому о превосходном качестве и речи не шло. Однако радости этот факт ничуть не уменьшал. Особенно для таких новичков как я, ибо "старички" более-менее были одеты. И еще — насколько все-таки изменчива человеческая психика. Пару месяцев назад мне делалось плохо от одного вида трупов, а пару-тройку дней назад я уже сам увлеченно стаскивал сапоги с одного из замерших тел, да еще и громогласно сокрушался, что он успел окоченеть. Конечно, нельзя не учитывать мое вмешательство в собственную психику, вот только и мыслить я стал несколько другими понятиями, нежели раньше. Не мародерство, а военные трофеи. Не убийство, а спасение своей жизни. Не убийца, а солдат. Разум легко нашел оправдание моей новой одежде и доспехам. Впрочем, приобретение новой экипировки для меня выглядело как нечто незначительное по сравнению с полученной в мое безраздельное пользование библиотекой Пирита. Вот уж действительно — повезло, так повезло!

Под мое "сокровище" была выделена целая повозка, на которую предусмотрительно наложили внушительный комплекс различных плетений, связав их в единый пучок и организовав подпитку от парочки соответствующих амулетов. Естественно, эти самые амулеты тоже требовали постоянной подзарядки, что для большей части Видящих представляло проблему. Ведь обычно подобные амулеты используются как раз для подпитки самого Искусника, а не наоборот, поэтому не будь меня, все эти плетения продержались бы от силы пару дней. Совсем иначе дело обстояло из-за моего присутствия. Пусть я не мог создавать плетения и вообще контролировать свои Источники, но вот энергии у меня было просто завались. Собственно, Торл и Шун уже меня самого в шутку прозвали Источником, потому как в плане Искусства больше от меня пока и толку-то не было. Зато моей энергии хватало не только на подзарядку амулетов, но и на подзарядку Кристалла Силы, чему Торл и Шун до сих пор не могли нарадоваться. Именно по этой причине на повозку навесили такое разнообразие щитов, что она, наверное, выдержала бы и прямое попадание парочки атакующих плетений уровня Арх-Гарна. Однако во всем этом был один существенный минус — мои неподконтрольные Источники. Я не мог их сдерживать, поэтому они "отрывались" как могли. Три дня назад, когда мои энергетические каналы, наконец, окончательно пришли в норму и заработали как надо, я превратился в маленький Ярс. Видящий всегда контролирует свои Источники, поэтому энергия, если говорить простым языком, большую часть времени "спит", из-за чего Искусник ничем не отличается от обычного человека даже для другого Искусника. Совсем другое дело, когда Видящий, например, создает плетение. Энергия "бурлит" и чем сильнее Искусник и создаваемое плетение, тем сильнее расходящиеся от него волны. Нет, тут, конечно, тоже есть целая масса самых разных нюансов, но касательно моего случая все было предельно просто. Моя энергия ВСЕГДА "бурлила", а, учитывая ее количество… в общем, если бы не щиты Заставы, я бы "светился" в пределах пары тройки миль. Естественно из-за этого пришлось подстраховываться, повесив мне на шею несколько разных амулетов буквально "усыпивших" мои Источники. Энергию я брать мог, но самих Источников не чувствовал. Вот как раз по этой причине я и решил заняться амулетами… по крайней мере, до тех пор, пока мне в голову не придет хоть одна мысль по поводу того, что делать с контролем.

Амулет — это, прежде всего, дополнительная защита, и уже только лишь потом -источник энергии, инструмент или помощник. Амулеты ведь бывают разные. Одни, самые простенькие, при наличии в них энергии, создают плетения левитации, то есть помогают, скажем, строителям, НЕ владеющим Силой, поднимать большие грузы. Другие, которые уже сложнее в исполнении, могут не только леветировать предметы, но и, допустим, резать камень или распилить дерево. Поднял, перенес, положил, распилил. Собственно, самый сложный момент в создании амулетов заключается в переводе плетения в рунически-печатную форму. Раньше, когда только-только начали создавать первые амулеты, они выглядели настолько громоздко и "сыро", что ни о каком массовом производстве-использовании не могло идти и речи. Потому как первые амулеты представляли собой стопку дощечек, толщиной в метр, где на самую первую, верхнюю дощечку было наложено исполняемое плетение, а все остальные представляли собой один большой энергетический резервуар. Причем, энергия в этой конструкции удерживалась с помощью других плетений и пополнялась самим Искусником. На выходе получалось, что для одного дня работы с амулетом, который мог выполнять лишь одно самое примитивное действие, требовалось собирать энергию в Кристалл Силы чуть ли не целый месяц кряду. И все же, несмотря на такую чудовищную нерациональность в плане времени и энергии, даже этим амулетам нашлось применение, из-за чего, до поры до времени, жилось им вполне вольготно. Должен заметить, подобное положение вещей, не считая незначительных доработок, продержалось почти добрую сотню лет, прежде чем на свет родилась и выросла одна умная голова, носившая имя Ульберта Арийского.

Ульберт, как утверждает история, на двадцать третьем году своей жизни первым сумел вычленить рунную составляющую создаваемых плетений. Собственно, с этого и началась Великая Тысячелетняя Эпоха Возвышения Искусства, среди учеников Гильдии Видящих более известная как… гм… ладно, это к теме не относится, поэтому опустим.

Итак, когда на руках у Ульберта оказалась цепочка символов — они же руны — которые и являлись плетением, дальше дело пошло ударными темпами. Пока весь остальной мир буквально захлебывался от восторга и превозносил гениальность молодого Искусника, а на тот момент Видящие уже наловчились сотрудничать друг с другом и даже сделали первые шаги к созданию своей Гильдии, Ульберт сосредоточил все свое внимание на создании амулетов. Естественно, что простая запись рун в определенном порядке на куске дерева ни к чему не привела, поэтому Искусник стал выискивать способ для активации записанного плетения. Направление поиска могло быть только одно — печати. Последние, на тот момент, тоже пребывали лишь в зачаточном состоянии, поэтому Ульберту приписывают развитие не только всего Искусства Видящих в целом и амулетов в частности, но еще и развитие печатей.

Итак, зная направление, имея на руках руны и обладая незаурядным умом, Ульберт достиг своей цели, по меркам Видящих, молниеносно. Не прошло и двух лет, как он сумел создать нужную печать, которая смогла объединить всю цепочку рун в определенной последовательности, напитала эти руны энергией и превратила их в то, чем эти руны являлись изначально — плетение. Первый шаг, самый сложный, был сделан, а дальше начались годы и годы упорного труда по доводке и усложнению придуманной схемы создания амулетов.

Так или иначе, совершенствование амулетов идет и по сей день. Хотя, если смотреть на вещи объективно, последние пару сотен лет этому аспекту Искусства не уделяется почти никакого внимания — по крайней мере, в Империи. Последнее тысячелетие Видящие больше озабочены восстановлением знаний, утраченных в ходе Хазлордской войны, а затем и Акарнийской мясорубки, чем совершенствованием давно известных вещей. Не могу ничего сказать по поводу рациональности таких действий, но факт остается фактом: производство амулетов в Империи на удручающе низком уровне, хотя информации по ним просто намеренно. Собственно, учась в Гильдии, я и сам пренебрегал соответствующе тематикой, а всю имеющуюся у меня информацию получил по ходу изучения совершенно других областей Искусства. Мои знания по этому вопросу можно охарактеризовать всего одним словом — сопутствующие. С другой стороны, всему свое время, а сейчас как раз настало время для амулетов. Вдобавок ко всему прочему, теперь в моем распоряжении находилась целая тонна информации по соответствующей теме. Помимо доставшейся мне библиотеки Пирита, я многое позаимствовал и у Эрвиса. Поэтому за ближайшие полгода рассчитывал основательно подтянуть себя в теоретическом плане, чтобы по возвращении в лагерь Легиона незамедлительно приступить к практической части. Конечно, я ни в коем разе не собирался прекращать изыскивать способ возвращения полного контроля над своими Источниками, но это, как бы странно подобное ни звучало, отошло на второй план. Просто, не имея даже малейшего представления, с какой стороны подойти к моей, такой частной, проблеме, я считал нерациональным тратить свое время впустую. Мне совершенно не улыбалось просиживать часами в Лрак`аре с умным лицом и пустой головой, из-за чего и решил всерьез заняться амулетами, благо для этого не нужно было создавать хоть какие-то плетения.

— Создание амулетов, — раздался голос Лирта рядом со мной. — И как, интересно?

Я, посмотрев на обложку книги, лишь многозначительно хмыкнул.

— Ты многословен как никогда. А поподробнее?

Горестно вздохнув, я закрыл книгу и затолкал ее себе за пазуху.

— Ну-ну, не все тебе счастье, — довольно улыбаясь, прокомментировал Лирт мой вздох. — Так что там с книгой?

— А тебе действительно интересно? — приподнял я бровь.

— Да, мне действительно интересно. Я вообще люблю узнавать что-нибудь новое.

— Знаю, — слегка поежился я от холода.

Легион к этому времени вот уже как второй день шел по дну ущелья. Двигались мы медленно, и причиной тому являлись многочисленные телеги с инструментами, оружием, едой и еще целой массой самых различных вещей. Из-за снега, пусть и утоптанного впереди идущими воинами, колеса иногда все же умудрялись проваливаться. Не критично, но время отнимало. Впрочем, как сообщили разведчики, посланные вперед, в скором времени предполагалось удобное место для ночлега, а там и реконструкцией телег займемся. Сделали бы сразу, да до заставы и рядом с ней была целая туча камней, запарились бы больше, чем с колесами. Сейчас люди проваливались в снег больше чем по колено, а значит, лыжи на телегах стали предпочтительнее.

В следующую секунду мои мысли прервал Лирт. Дав мне подзатыльник, он, выдав самый настоящий рык, обхватил меня рукой за шею, едва не уронив лицом в снег.

— Ты вообще по человечески-то разговаривать умеешь или нет? — не скрывая раздражения, спросил парень. — Я хоть и в лесу большую часть жизни прожил, но и то, по сравнению с тобой, просто душа компании!

— Уронил бы меня в снег, я бы тебя тогда точно сделал душой компании, — буркнул я. — Летал бы у меня над костром в виде призрака.

— Ты от темы-то не уходи, — погрозил мне пальцем Лирт… жест получился несколько более грозным. Носившие варежки да поймут меня.

— Книжка об амулетах и не очень интересная. Доволен?

— Нет, конечно! — совершенно неподдельно возмутился Лирт. — Где твой талант рассказчика? Тем более, о чем книжка — на обложке написано, а по твоей постной роже я и степень ее интересности успел оценить.

— Слушай, какого демона ты ко мне пристал?! — взмолился я. — Поговорить, что ли, не с кем? Неужели уже всех достал?

— Еще нет, — по дебильному радостно отозвался Лирт. — Ты последний.

Только не судьба ему было достать и меня. Подошла очередь нашей сотни идти впереди, и нам обоим стало не до разговоров. Вдобавок, мы уже третий раз за день оказывались впередиидущими, да еще и два раза толкали телеги, поэтому устали буквально все. Я, конечно, был бодрее большинства, но тоже не первой свежести, поэтому книжку доставать не стал, полностью отдавшись процессу перестановки ног. Впрочем, уже через полчаса я блаженно развалился прямо на снегу, как и другие из "первой линии". От нас парило так, будто мы перенеслись сюда прямо из горячих источников, но полежать нам не дали и пары минут: отцы-командиры, а в частности Карст, пинками погнал всех обустраиваться — как выяснилось, не только на ночь, но и вообще. Буквально в сотне метров от нашего ночлега ущелье разветвлялось на две дороги, одну из них и надлежало патрулировать нашей сотне. Новость, с одной стороны, радостная: идти больше никуда не придется, а с другой не очень. После событий на заставе жуть как не хотелось разделяться, всем вместе оно всяко-разно надежнее. Однако, все это я обдумывал в процессе обустройства временного лагеря, хотя, раз нам здесь предстояло жить чуть ли не полгода, временным я бы его не назвал. Кстати, один из плюсов марша по ущелью, это необходимость строить укрепления только для одного направления. Считай по бокам горы, позади застава и лишь только впереди опасность. Именно по этой причине, с ежедневным строительством мы заканчивали в три раза быстрее, а, учитывая отсутствия необходимости копать ров, так итого резвее. Однако в этот раз нашей сотне сразу выделили самое лучшее место, чуть в закутке — защита от гуляющих по дну ущелья ветров и спасение от возможных лавин. Склон удачно разделялся немногим выше закутка, создавая две колеи по бокам от закутка. В случаи чего, оползень или даже лавина, просто сменить свою траекторию, поэтому если снег и мог погрести под собой наш будущий лагерь, то лишь с помощью обильного и продолжительного снегопада. И вот, пока все работали на общих укреплениях, мы корячились над своим собственным, причем закончили намного позднее остальных. Закончили бы быстрее, будь народу больше, но тут получилась прямо дискриминация какая-то. Оказывается, первым трем сотням надлежало служить одним, то есть самым сильным. Настроения мне этот неожиданный факт, что понятно, совсем не прибавил.

И все же, сегодня мы обустраивались в некоторой спешке. Ярс уже давно скрылся из виду, напоследок напустив на нас целое полчище световых зайчиков, поэтому в скором времени обещало стать очень темно. Заблуждение, в котором я пребывал до похода в Мавт-Корк, развеялось без следа. Я почему-то всегда был убежден, что там, где лежит снег, попросту не может быть темно. Белый, хорошо отражает свет… какая тут может быть темнота? Как показала практика — может. Да еще и как! Ночью, если приспичит, приходилось идти чуть ли не на ощупь, а уж если небо тучами затянуто, то так и вовсе ощущение, будто оказался в месте, которое приличные люди другим не показывают. Карст, конечно, когда меня просвещал, выразился более прямолинейно, но смысл вполне понятен и без анатомических подробностей.

Уже на утро состоялся разговор с Торлом и Шуном в их палатке.

— Значит, решил остаться со своим десятком? — тяжко вздохнул Шун.

Этот самый вздох сожаления относился не столько к тому, что я остаюсь, сколько к невозможности использовать меня как Источник. По крайней мере, в самое ближайшее время.

— Остаюсь, — утвердительно кивнул я. — Тем более, мне еще целую повозку книжек надо перечитать. Как вернемся в лагерь, так я сразу же приступлю к полномасштабным экспериментам.

— Значит, экспериментировать ты начнешь уже здесь? — уточнил Шун.

— Наверное, — признал я. — Хотя, конечно, лучше оставить все это до лагеря, но, зная свою натуру…

Замолчав, я лишь сокрушенно развел руками, показывая, что против себя не пойдешь.

— Тогда мой тебе совет, используй энергии лишь по самому минимуму. Я, когда пробовал с созданием амулетов, у меня взрывался каждый второй. В первый раз чуть руки не оторвало.

— Это ты просто мало информации накопил, — хмыкнул я. — Про такие последствия уже читал, поэтому буду предельно осторожен. Кстати, — оживился я, — пока вы еще здесь. Мне нужно пару горелок, светильников и, — повернулся к лежащему на матрасе Торлу, — твою книжку. Долго ты еще будешь тянуть с ней? Все равно ведь не отстану!

От последних слов тот скривился как от зубной боли. Бросив в сторону Шуна злобный взгляд, пеняющий ему за излишнюю болтливость, Торл поднялся и направился к своему мешку с одеждой. Склонившись над ним и покопавшись в нем, он повернулся ко мне уже с внушительной стопкой исписанных листов. Буквально выхватив из его рук эти листы, я жадно впился в написанные строчки. Подчерк Торла оказался неожиданно аккуратен и понятен, то есть как раз такой, какой был совсем не свойственен мужчинам, особенно привыкшим махать мечом. Каждый лист был пронумерован, поэтому я не имел и малейшего шанса ошибиться в порядке чтения. Новые знания и возможность пополнения психопортрета Торла буквально манили меня, но я, сделав над собой усилие, оторвал взгляд от листов и посмотрел на Искусников.

— Горелки и светильники, — напомнил я им.

— Они в повозке, — мотнул головой Шун куда-то в сторону.

— Так пошли к повозке, — поднялся я с раскладного стула. — Я без них помру, общих мне мало.

— Ты подожди, — махнул рукой Шун, предлагая мне снова сесть. — Я предполагал, что ты захочешь остаться со своим десятком, поэтому приготовил парочку вещей.

С этими словами он протянул мне, по первому впечатлению, обычный кошель, большой. Положив листы Торла на свой стул, взял из рук Шуна кошель и развязал тесемки. Заглянув внутрь, я едва сдержал возглас удивления. Три, семь… десять Кристаллов Силы! Пусть и не таких больших, как тот, что я уже видел у них, зато этих много. Если брать по возможным запасам энергии, то в такое количество кристаллов поместится раз в пять-шесть больше энергии, чем в тот один. Интересно, откуда у них столько? Кристаллы Силы, это такая вещь, что одним золотом вопрос их покупки не решишь. Слишком они редки, а в Империи до сих пор неизвестно ни одно их месторождения, все кристаллы везут импортом аж с другого материка. Я вопросительно посмотрел на Шуна.

— Слышал историю о том, как мы Миркскую конницу раздолбали?

— Да.

— С ними был один Видящий. Это его кристаллы. Мы еще тогда удивлялись, как он умудряется использовать такое количество энергоемких плетений. Уровень у него был лишь чуть-чуть повыше нашего, зато каждая атака, что тот таран, а защита, даже не особо мудреная, становилась непробиваемой стеной. Управляйся он с таким количеством энергии хоть на йоту получше — мокрого бы места от нас не осталось.

— Интересно, — пробормотал я себе под нос, но Шун услышал.

— Ходят слухи, что именно в этих горах можно найти Кристаллы Силы.

Я задумчиво покачал головой.

— Скорее всего, это не слухи. Природу здешних изменений не может понять ни один Видящий. В семитомнике Хирда проскальзывала пара весьма занятных теорий, а если их еще совместить с двенадцатитомником Лидгарда, то и вовсе получаются любопытные вещицы.

— Хирд? — впервые подал голос Торл. — Лидгард?

Взяв в руки листы со стула, я снова сел, закинув ногу на ногу.

— Хирд жил полторы тысячи лет назад, а Лидгард его ученик, продолживший дела учителя. Вы их не знаете, потому что все их изыскания относятся к Искусству, которое теперь зовут Запретным. Хирд первым из всех сумел вычленить рунную составляющую из плетений Искусства Смерти.

— Стоп! — поднял руку Шун. — Разве первым это сделал не Ульберт Арийский?

— Он самый, только он сделал это лишь с плетениями Жизни, а плетения Смерти имеют совсем другую структуру, поэтому с ними пришлось изрядно повозиться. Кстати, Демоническую так и вовсе еще никто не смог расшифровать. Если Жизнь имеет двенадцать уровней построения, то Смерть уже вмещает двадцать уровней, а уж сколько их в Демоническом Искусстве — одному Эрсиану только и известно. Я как-то видел пару условно рабочих, атакующих плетений, так там, на мой взгляд, все тридцать, а это лишь самый базис.

— Стоп! — опять поднял руку Шун. — Уровни? — непонимающе изогнул он бровь. — И как понять, что Демоническую никто не смог расшифровать? Ведь ты на заставе, пусть и не активировал их, но создавал два плетения

— Я, если ты не заметил, тогда создал самые обычные плетения светлячков из Искусства Жизни, вот только воспользовался для их создания демонической энергией. Даже контролируй я свои Источники, оно бы все равно не заработало, энергия Демонов не имеет ничего схожего с энергией Жизни… впрочем, как и Смерть, они все различаются. А на счет уровней… гм… действительно, об этом ведь мало кто знает, — порядком задумался я.

Старик Регдан всегда говорил, что объяснять любую сложную вещь надо на самых простых примерах, да оно и понятно… вот только на каких примерах-то объяснять подобные вещи?

— Так, — заговорил я, — начнем… начнем тогда с основ. Значит так, любое плетение, если смотреть на него не как на плетение, а как на рисунок, представляет собой самое обычное переплетение линий, отсюда, собственно, и название — плетение.

— Ты бы еще с возникновения жизни на земле начал, — недовольно произнес Шун.

— Слушай, я и так не знаю, как объяснить нормально, так что ты лучше меня не перебивай!

— Ладно, ладно… больше не буду.

— Тогда дальше… Ммм… В общем, для создания огненного шара мы представляем у себя в сознании круг с семью линиями внутри, а затем этот же круг молниеносно воспроизводится с помощью энергии уже непосредственно перед нами. Линии в кругу направлены от краев к центру, и когда мы разрываем энергетический канал с рисунком, перед нами появляется шар и существует он только благодаря запасенной энергии. Сколько вкачали в рисунок энергии, столько шар и провисит перед нами. Если же мы хотим заменить шар на огненный диск, мы перечеркиваем наш круг с линиями точно по центру, от края до края. Если же хотим сделать перед собой одновременно целых четыре шара, то еще раз перечеркиваем круг. Если дополнить еще несколько раз мы получим Огненное Копье, которое ты использовал. Однако, даже получив Копье, ты все еще можешь, грубо говоря, перечеркнуть получившиеся плетение еще раз и развить его в нечто другое. Отсюда вопрос: почему тогда нельзя будет перечеркнуть его в шестой раз?

— Эээ… — начал невразумительно Шун, но тут же взяв в себя в руки, четко ответил. — Добавление еще одной лини приведет к распаду плетения

— Отчего же? — показательно приподнял я брови. — Можно добавить еще с десяток линий, и получить совершено работоспособное плетение.

— Так это… мы же не перечеркиваем все плетение, а добавляем к другим частям, изменяя рунную составляющую.

— А почему тогда нельзя все еще раз перечеркнуть? — гнул я свое. — Почему еще десять линий можно добавить, а одну нельзя? Почему плетение распадается?

— Ммм… точно! Совсем туплю. Так нельзя делать по той простой причине, что, перечеркивая в шестой раз, мы образуем "деструктивные области".

— А деструктивные области, — продолжил я за него, — это означает присутствие совершенно левых рун, из-за которых нарушается движение энергии по линиям и идет полный разнос всего нашего рисунка.

— Другими словами, — заговорил Торл, снова улегшийся на матрас, — мы этой линией попытались создать шестой уровень в пятиуровневой системе. И так со всеми рунными структурами?

— Да — кивнул я. — Однако тут есть свои заморочки. Всего в плетениях Жизни есть двенадцать уровней, но при этом нет шестого, седьмого, десятого и одиннадцатого. Закон Искусства, который пока еще никто не смог объяснить. Просто так получается, что ни одно плетение не может закончиться на этих уровнях, оно просто распадется.

— Так, подождите, — наморщил лоб Шун, заставляя нас замолчать — давайте-ка для меня, дурака, еще как-нибудь попроще, а то что-то мне тяжко воспринимать такую информацию на слух.

— Объяснение специально для тебя, отвечай без вопросов, — терпеливо начал я. — Вот дам я тебе меч, нормально будет?

— Ну… да.

— А если дам второй?

— Вообще хорошо, — послушно ответил Шун, хотя явно не понимал, что я этим добиваюсь.

— То есть один меч хорошо, но слабо, а два меча это уже сила, так?

— И?

— Теперь если я тебе еще дам десяток метательных ножей, кольчугу, шлем, ботинки с набалдашниками, нож на пояс. Станет еще лучше?

— Ну и?

— А если я дам тебе третий меч и скажу сражаться сразу тремя?

— Я скажу тебе, чтобы ты заснул его себе в задницу.

— Вот, — наставительно поднял я палец, — чего и добивались. К двум мечам спокойно можно добавить десяток метательных ножей и это будет в плюс, но стоит попытаться всучить третий меч, как тебя сразу отправят к демоном, да еще придурком обзовут. Дальше объяснять надо или сам поймешь?

— Гм… то есть мечи в данном случаи это уровни. Мы можем создать очень сильное плетение на втором уровне с огромным множеством рун, но при попытке создать самое простенькое плетение третьего уровня все развалится, так как третьего уровня просто нет. Теперь понятно.

— Только в Искусстве нельзя создать шести-семи уровневые плетения и десяти-одиннадцати… ну и все, что выше двенадцати. Вдобавок не надо все подгонять под пример, руны-плетения все же отличаются от мечей-снаряжения. Я бы объяснил на примере Хирда, да без специфических знаний вы бы не поняли, а жаль, он-то объясняет в десять раз лучше меня.

— С этим разобрались, поэтому теперь, я бы хотел услышать про Искусство Смерти, — снова подал голос Торл.

— Ага, — вернулся я к самому началу разговора. — Так вот, к чему вся эта болтология. Жизнь, как мы разобрались, имеет двенадцатиуровневую структуру, а Смерть обладает двадцатиуровневой структурой. Принцип тот же, что и в Жизни, только, представь себе, сколько нужно знать рун, чтобы пользоваться самыми сильными плетениями Смерти? Вдобавок, в отличие от Жизни, Руническая Таблица Искусства Смерти не заполнена до сих пор, а Демонической, как я уже сказал, и вовсе не существует.

Раздался тяжкий вздох Шуна.

— Мой мозг просто расплавился, — грустно произнес он. — Я уже даже не хочу знать, с чего ты взял, что в этих горах есть Кристаллы Силы? И все же, подводя итог всему сказанному. Плетения Жизни, имея всего двенадцатиуровневое построение, обладают двадцатью шестью рунами, а плетения Смерти, имея двадцатиуровневое построение и… сколько рун?

— На данный момент знают о семидесяти, но, сколько их всего, пока не ясно, хотя… может, уже и ясно. Самая новая книжка по Искусству Смерти, которую я читал, датировалась тысяча пятисотым годом, больше двухсот лет прошло. Думаю, что кто-нибудь уже наверняка знает все руны.

— Вот демон, — вздохнул Шун. — Полсотни лет пользуешься, а основ-то, оказывается, и не знаешь.

— Просто про уровни упоминается лишь в книгах по Смерти, а если она под запретом, больше нигде такой информации и не найдешь.

Я замолчал, но, немного подумав, решил прояснить один момент.

— Скажите, — начал я осторожно, — раз пошли такие разговоры, не могли бы вы ответить мне на один вопрос?

— Какой? — спросил Шун, а Торл слегка приподнял брови, то ли в удивлении, то ли показывая свою заинтересованность.

— Вот мы сейчас говорим и говорили об Искусстве Смерти, так?

— Так.

— И по вашим словам, голосу, мимике и всему прочему нельзя найти и намека на страх или отвращение. Скорее наоборот, вы очень внимательно и с интересом слушали меня, согласны?

— Ну и? — не скрывая своего недоумения, поторопил меня Шун.

— Тогда объясните мне, такому тупому, почему вы до сих пор сами не начали изучать Искусство Смерти?

Шун, почесав затылок, медленно, явно обдумывая каждое слово, начал отвечать:

— Понимаешь, не все так просто. Во-первых, книги по Искусству Смерти найти весьма проблематично.

— И дорого, — вставил Торл.

— И дорого, — согласно кивнул Шун. — Во-вторых, нам это, может, и интересно, но не настолько, чтобы идти против правил. В-третьих, нас больше интересует алхимия, чем Искусство Смерти. В-четвертых, у нас, сравнительно с другими Видящими, есть весьма неплохой багаж знаний и умение постоять за себя не только с помощью Силы. Вот тебе, в принципе, и все причины.

Мне оставалось только непонимающе хлопать глазами.

— То есть, по большей части, вам просто лень?

— Можно и так сказать, — не стал отпираться Шун.

— Но, — я даже вскочил со стула, — как так можно?!

Вместо ответа Видящие дружно рассмеялись.

— Мы вот тоже не понимаем, как так можно? — слегка посмеиваясь, произнес Шун.

— В каком смысле? — нахмурился я.

— Крис, ты просто себя со стороны не видишь, — с улыбкой покачал головой он. — Мы уже обсуждали это с Торлом и пришли к выводу, что в жизни не встречали человека, который был бы настолько сильно неравнодушен к новым знаниям. Ты же натуральный маньяк по этой части!

— Ничего я не маньяк! — воскликнул я, прежде чем понял, насколько это по-детски прозвучало.

— Да конечно! — раздраженно закатил глаза Шун. — Ты у нас и алхимик, и Видящий, и вор, а теперь еще воин Арсина и в скором времени Создателем заделаешься. Да любому другому потребовалось бы лет сто, чтобы стать таким, каким ты уже стал.

— Да оно само как-то… — неуверенно пробормотал я.

— Само, — кивнул Шун. — Вот только я в Гильдии проучился десять лет, а ты меньше года, но уровень твоих знаний во многом вполне сопоставим с моим. Тебе просто не хватает практики.

— А если учесть, что ты совмещаешь свои знания Смерти со знанием Жизни, выходит, будто мы сами вообще ничего не знаем, — смотря в потолок, добавил Торл.

— И это несмотря на тот факт, что мы на своей параллели были вполне хорошими студентами, — наставительно произнес Шун. — У тебя какая-то ненормальная способность усваивать знания. До сих пор я был стойко уверен, что книжки, какими бы они ни были, никогда не заменят учителя, однако, смотря на тебя, я в этом уже не так уверен.

— Давайте-ка лучше на этом закончим, — произнес я, чувствуя, что начинаю терять контроль над разговором.

— Хорошо, — кивнул Шун уже без намека на веселье. — Однако, Крис, скажу честно, я не знаю, как ты таким вот получился, но, с моей точки зрения, ты ненормален.

— Нашей, — вставил Торл.

— С моей точки зрения, это вы ненормальные, — вздохнул я. — Как можно так относиться к Искусству?

— Как так? — склонив голову к плечу, спросил Шун.

— Равнодушно, что ли… нет, не так, скорее спокойно, я бы сказал, без страсти. Вы любите Искусство, но любите спокойной, ровной любовью. В то время как для меня Искусство… это ИСКУССТВО!

Не в силах сдерживаться я заметался по палатке, не переставая говорить.

— Нам дан Дар, Сила! Сила Природы, Сила Жизни и Смерти! Я не знаю, почему Силой владеют лишь некоторые. Возможно, это все лишь эволюция человека. Возможно, что еще через несколько тысяч лет уже каждый человек будет наделен Силой. Если Бог, Эрсиан, существует или существовал, возможно, что мы его частички, частички Бога, способные сами эволюционировать до состояния Бога. Не избранные, не лучшие, а каждый, все без остатка, от последнего нищего, до Императора. Искусство — это не деньги, не власть, не мощь — это ИСКУССТВО! Искусство создавать, воплощать, постигать. Искусство — это нечто, выходящее за рамки понимания человеческого разума. Нам дана Сила, значение которой мы не можем даже оценить. Сила, мощь которой мы не можем даже представить. Искусство — это СИЛА, которую человечество не заслужило, но по какой-то причине нам ее дали. И я, наделенный подобным ДАРОМ, никогда не мог понять тех, кто относится к ней, как к какому-то инструменту. Все пользуются Искусством, даже не понимая, что это не они используют Силу, а Сила милостиво позволяет использовать толику себя. Не понимая и зачастую не принимая своего Дара, эти многочисленные идиоты мнят себя чем-то великим, значимым, хотя на самом деле не стоят и крупицы той Силы, что им досталось.

Я хотел продолжить, но голос сорвался, и я замолчал, тяжело дыша и не отрывая взгляда от Шуна. Постепенно эмоции отступали, и я начал приходить в себя, чувствуя опустошение. Сделав очередной глубокий вздох, провел рукой по губам, вытирая легкий налет пены с них.

— Как я и утверждал ранее, — заговорил мрачно ухмыляющийся Шун, — ты ненормальный.

— Возможно, — на этот раз я даже не стал отпираться.

Подобной речи я и сам от себя не ожидал, хотя отказываться от своих слов не собирался. Да и от своих ли? Когда говорил, мне казалось, что словами приходили сами собой, будто кто подсказывал… вот только я был готов подписаться под каждым сказанным словом.

— Мне нужны горелки и светильники, — поворачиваясь в сторону выхода, напомнил я.

— Пошли, — вздохнул Шун, поднимаясь со своего стула.

Выйдя из палатки, мы направились в сторону телег и повозок, большинство из которых уже стояли на лыжах. Шли молча, так же молча я получил от Шуна нужные мне вещи, и лишь при расставании он произнес:

— Знаешь, я никогда не встречал людей, которые бы относились к Искусству так же, как и ты. Хотелось бы мне увидеть, чем и кем ты в итоге станешь.

— Да и я был бы не против увидеть, — сделал я попытку пошутить.

— Не забудь про Кристаллы, — слегка улыбнулся Шун, после чего зашел в палатку.

Вздохнув, я направился к своим вещам — припрятать полученные "горелки" и "светильники", после чего пошел искать нашего генерала. Шел я не просто так, а с определенным умыслом. Ведь, в преддверии разделения Легиона, рядом с ним обязательно должны крутиться остальные капитаны и, соответственно, Вейса тоже должна быть где-то там. Необходимость почти полугодичного расставания с этой особой сильно меня расстраивала. Обычная симпатия, даже меня не спросив, в какой-то момент успела видоизмениться, превратившись в нечто большее. Вдобавок, в преддверии упомянутого расставания, сердце неприятно сжималось, холодя грудь, поэтому перед тем как она уйдет, я решил прояснить один момент. В конце концов, давно уже не маленький, чтобы тихо слюни пускать, подглядывая из-за угла.

Арвард нашелся довольно быстро. Он так на кого-то вдохновенно орал, что его отчетливо слышала половина лагеря, а до остальной половины доносились отголоски его рева. Это он так доступно объяснял одному десятку, откуда у них растут руки и как они при этом ими пользуются. Стоящая перед ним группа солдат тихо мялась, безуспешно пытаясь слиться со снегом и не отсвечивать. Приближаться к разбушевавшемуся генералу я не отважился, поэтому, встав в сторонке, дождался, пока он успокоится, и лишь после этого рискнул подойти.

— Чего тебе? — злобно зыркнул он в мою сторону.

От такого взгляда я едва не передумал спрашивать, настолько детским показался мне мой вопрос, но, взяв себя за горло, все же спросил:

— Где Вейса?

Злобное выражение на лице Арварда пропало, будто его там никогда и не было. Глаза хитро заблестели, а улыбка стала такой заговорщической, что мне захотелось ему врезать… в челюсть.

— Капитан Нейдлинг должна быть в своей палатке, — елейным голосом ответил он мне, указывая пальцем направление

Да этот гад еще и издевается! Ударив ногой по снегу, осыпав захохотавшего Миствея, я, пожелав ему всего самого хорошего, направился в сторону указанной мне палатки. Вейса действительно оказалась там, причем одна, что мне, конечно, было только на руку, но вот положенного счастья по этому поводу я не испытал.

Палатка Вейсы была из плотного материала, из-за чего внутри царил приятный полумрак. Моя обожаемая леди, сидя на корточках спиной к входу, возилась со своими вещами. Впрочем, услышав, как я вошел, она сначала обернулась, а потом и встала. Чуть в стороне от того места, где сейчас стояла Вейса, лежал работающий "светильник", поэтому девушку я видел достаточно отчетливо, а вот до меня свет уже не доставал, чему я в данный момент был несказанно рад. Наткнувшись на привычно холодный взгляд серых глаз, я как-то чересчур быстро растерял всю свою уверенность. Вдобавок, Вейса была слегка раздета, чем лишь подтвердила мои мысли об умении пользоваться Лрак`аром, иначе бы она давно замерзла. Зато оставшаяся на ней одежда как никогда подчеркивала ее фигуру, да еще и волосы у нее были распущены… молчание явно затягивалось.

— Слушаю? — только и сказала она.

Я почувствовал, что весь взмок. Да уж, давненько не испытывал ничего подобного. Помнится, так же волновался, когда в первый раз остался с девушкой наедине. Жутко переживал, что у меня ничего не получится, тем более тогда даже целоваться толком не умел и… что-то я совсем не о том. Точно! Да, да, да она же мне вопрос задала. Надо быстренько что-нибудь придумать.

— Я… кхм… дела как… эм…

Большим идиотом я себя в жизни не чувствовал. Появилось настойчивое желание развернуться и сбежать куда-нибудь подальше, спрятаться и не показываться до тех пор, пока наша сотня не останется одна. С другой стороны, скорое расставание меня и останавливало. Дело усугублялось тем, что Вейса действительно не понимала, зачем я к ней пришел. Возможно, ее эмоции и сложно было "читать", но кое-что я все же успевал "ухватить". Степень моего смущения достигла своего природного максимума, после чего я натуральным образом "перегорел". Наконец успокоившись, я, вздохнув, принялся раздеваться.

— Сейчас, подожди секунду, — буркнул я, заметив, как приподнялись ее брови.

Скинув с себя такой тяжелый, меховой плащ, которыми обзавелся весь Легион, и, оставшись лишь в толстой кофте, подошел к Вейсе.

— Хотелось бы кое-что прояснить, — произнес я, после чего, сделав еще шаг, протянул руку и, обняв девушку за талию, замер.

Вейса, посмотрев на мою руку, перевела взгляд на мое лицо. Ее взгляд оставался все таким же холодным, но попыток освободиться она не предприняла. Тогда я обнял ее второй рукой, слегка подтянув ее к себе, после чего снова замер, ожидая какой-нибудь реакции. Однако Вейса лишь молча смотрела мне в глаза и все. Никакой другой реакции я так и не дождался. Вздохнув, подспудно ожидая нечто вроде удара коленом в пах, притянул ее к себе, слегка склонив голову. Мои губы замерли буквально в миллиметре от ее губ, но никакого удара так и не последовало. Скосив глаза, встретился с ней взглядом, давая последнюю возможность оттолкнуть меня, а когда она ей не воспользовалась я, наконец, поцеловал ее. Легонько, едва касаясь, пытаясь дождаться хоть какого-то отклика на мои действия, и дождался. Губы Вейсы слегка приоткрылись, кончик ее языка пробежал по верхней губе, слегка смачивая, и я принял это за приглашение. На этот раз поцелуй длился до тех пор, пока Вейса мне не ответила. Серые глаза все так же лучились холодом, но не даром я столько внимания уделял психосенсорике, одним лишь взглядом меня было не провести. На следующий поцелуй Вейса мне ответила сразу. Поцелуй становился все глубже и глубже. В какой-то момент я почувствовал, как руки девушки заскользили по моей груди, поднялись до шеи. Одна ее рука оказалась на моей спине, а пальцы другой зарылись мне в волосы. Если вначале я сам прижимал к себе Вейсу, то вскоре она уже сама со всей силы прижималась ко мне. Спустя некоторое время мои руки тоже сменили положение. Одна рука легла в ложбинку между ключицами, а вторая замерла на пояснице. Поцелуй потерял последние остатки пристойности. Я, что есть мочи прижимающий к себе Вейсу, и она сама, что есть силы вжимающаяся в меня. Вскоре она уже просто лежала на моих руках, вот-вот грозя и вовсе утянуть меня на пол. Весь момент испортил тихий, удивленный присвист со стороны входа. Я тут же выпрямился, поднимая Вейсу, но, не разжимая своих рук. В палатку заглядывали трое — Карст, Арвард и Шун, последний явно уже отошел от недавнего разговора.

— Да вы продолжайте, продолжайте, — ухмыльнулся капрал. — Такое зрелище не каждый день увидишь. Столько страсти, я прямо свою молодость вспомнил!

— А я ведь говорил, что наша Вейса не просто так в него ножики кидает, — хохотнул Арвард. — Видно, знала, чем все может закончиться.

— Фига себе! — хмыкнул Шун. — Избавляться от соблазнов такими жесткими методами, Крис, дурак, ты на кого запал?

Я наклонился в поисках чего-нибудь тяжелого, но они, почуяв явную жажду крови, дружно захохотав, заблаговременно скрылись. Демоновы ублюдки! Ох и зол же я был в тот момент, но, почувствовав движение рядом с собой, тут же остыл. Вейса попыталась отстраниться от меня, однако я считал, что наш с ней "разговор" еще не закончен.

— Ну уж нет, — ухмыльнувшись, покачал головой, — так просто я тебя теперь не отпущу.

И я снова склонил голову для поцелуя.