"Все утра мира" - читать интересную книгу автора (Киньяр Паскаль)

Глава XIII

Было начало весны. Сент-Коломб вытолкал своего ученика из домика на шелковице. Держа виолы в руках, они оба молча пересекли сад под мелким весенним дождем и шумно ввалились в дом. Сент-Коломб крикнул, зовя дочерей. Вид у него был разгневанный. Он сказал:

– Ну же, играйте, сударь! Взволнуйте наконец своею игрой наш слух!

Туанетта бегом спустилась по лестнице. Она села подле двери, ведущей в сад. Мадлен подошла и поцеловала Марена Маре, который сообщил ей, устанавливая меж колен и настраивая виолу, что вчера он играл в часовне перед королем. У Мадлен потемнели глаза. Атмосфера была натянутой, как струна, что вот-вот лопнет. Пока Мадлен стирала краем передника дождевые капли с виолы, Марен Маре еще раз шепнул ей на ухо:

– Он разъярен оттого, что вчера я играл в часовне перед королем.

Лицо господина де Сент-Коломба омрачилось еще больше. Туанетта сделала предостерегающий знак Марену Маре. Однако тот, ничего не замечая, продолжал рассказывать Мадлен о том, как королеве поставили под ноги грелку с угольями и как эта грелка…

– Играйте же! – приказал господин де Сент-Коломб.

– Взгляни, Мадлен, я опалил низ моей виолы. Один из стражников заметил, что она дымится, и указал мне на нее своею пикою. Но она не сгорела. То есть не сгорела по-настоящему. Просто почернела и…

Два кулака с грохотом обрушились на деревянный стол. Все подскочили.

Господин де Сент-Коломб, яростно оскалившись, выкрикнул:

– Играйте!

– Ты только взгляни, Мадлен! – продолжал Марен.

– Играй же! – взмолилась Туанетта.

Но тут Сент-Коломб бросился к юноше и вырвал инструмент у него из рук.

– Нет! – закричал Марен и вскочил с места, пытаясь отнять виолу. Однако господин де Сент-Коломб уже не владел собою. Он метался по комнате, размахивая виолой в воздухе. Марен Маре бегал за ним, простирая руки к своему инструменту, дабы помешать учителю свершить самое ужасное. Он кричал: «Нет! Нет!» Мадлен, скованная ужасом, беспомощно теребила передник. Туанетта же, встав со стула, бросилась к мужчинам.

Сент-Коломб подбежал к очагу, размахнулся и со всею силой ударил виолой о каменную кладку. Зеркало над камином раскололось от сотрясения. Марен Маре сжалея в комок и завыл. Господин де Сент-Коломб швырнул обломки виолы на пол и принялся топтать их своими ботфортами. Туанетта пыталась оттащить отца за полы, с плачем взывая к нему. Миг спустя все четверо смолкли. Теперь они стояли неподвижно, пораженные случившимся и непонимающе глядя на обломки. Господин де Сент-Коломб, смертельно побледнев, опустил голову на руки. Он пытался исторгнуть свое всегдашнее горестное: «А-а-ах! А-а-ах!» Но ему не удавалось перевести дыхание.

– Отец, отец! – твердила Туанетта с горькими слезами, гладя его по спине и плечам.

Сент-Коломб пошевелил пальцами и выдавил наконец из груди короткий возглас: «Ах!», словно тонущий человек в свой последний миг. Затем он вышел прочь из залы. Марен Маре плакал в объятиях Мадлен, что стояла перед ним на коленях, все еще дрожа от недавнего испуга. Господин де Сент-Коломб вернулся с кошельком в руке. Развязав шнурки, он сосчитал золотые монеты, подошел к Марену Маре, бросил кошелек к его ногам и собрался было выйти. Марен Маре вскочил и крикнул ему вслед:

– Сударь, вы могли хотя бы извиниться за то, что совершили!

Господин де Сент-Коломб обернулся и с полным спокойствием ответил:

– Сударь, что такое инструмент?! Инструмент – это еще не музыка. Этих денег вам хватит на покупку цирковой лошади, чтобы гарцевать перед королем.

Мадлен рыдала, пряча лицо в рукав и пытаясь подняться с колен. Все ее тело содрогалось от плача. Так она и стояла на коленях, в слезах, между двумя мужчинами.

– Прислушайтесь, сударь, к рыданиям, что исторгает горе у моей дочери: они куда ближе к музыке, нежели ваши гаммы. Покиньте навсегда здешние места, сударь, вы родились фигляром. Вы сможете ловко жонглировать тарелками, вы никогда не потеряете равновесия на канате, но как музыкант вы полное ничтожество. По размеру дарования вас можно сравнить разве что со сливою или даже с жуком. Отправляйтесь же играть в Версаль, а еще лучше на Новый мост, где прохожие будут вам швырять монеты на выпивку.

И господин де Сент-Коломб покинул залу, с грохотом захлопнув за собою дверь. Господин Маре тоже бросился за порог, во двор, чтобы уйти прочь. Двери хлопали одна за другою.

Мадлен поспешила следом за юношей, догнала его уже за воротами. Дождь кончился. Девушка положила руки на плечи Марену. Тот плакал.

– Я сама обучу вас всему, что преподал мне отец, – сказала она.

– Ваш отец – злобный безумец! – вскричал юноша.

– О нет.

Она молча покачала головой и повторила:

– Нет.

Она увидела слезы, что текли по его щекам, и вытерла одну слезинку. Она заметила руки Марена, эти обнаженные, без перчаток, руки тянулись к ней, на них вновь закапал дождь. Она протянула ему свои. Их пальцы соприкоснулись, и оба вздрогнули. Потом они теснее сплели пальцы, прильнули друг к другу телами, прижались губами. И поцеловались.