Новая граница

«Синьцзян» означает в переводе с китайского «Новая линия», или «Новая граница» — китайское название, которое получили территории Восточного Туркестана и Джунгарии после их завоевания маньчжурской династией Цин (50-е гг. XVIII в.). Площадь Синьцзян-Уйгурского Автономного района равна 1600 тыс. кв. км, что составляет около одной шестой части всей площади КНР. Климат засушливый, резко континентальный.

Географически Синьцзян состоит из двух равнин — Таримской и Джунгарской, каждая из которых окружена, практически со всех сторон, горными массивами, и открытыми являются только их горловины обращенные к ханьским областям. Его население составляет 19,25 млн. человек (2000), из них 11 млн. человек — не ханьцы. Синьцзян населяет множество национальностей, и он является одним из пяти автономных районов национальных меньшинств Китая. Доминирующим этносом в Синьцзяне издревле являлись уйгуры, тюркоязычный народ европеоидного вида со сложным этногенезом. Отношения между уйгурами и правительством КНР особенно обострились с начала 1950 г., после того как Пекин начал массовое переселение китайцев в Восточный Туркестан. Если в 1949 году в Синьцзяне жило только 200 тысяч китайцев (10 % населения), то сегодня их здесь — около 8 миллионов.

В древности Синьцзян являлся главным коридором на Шелковом пути, и именно этим обстоятельством обусловлена его ранняя и средневековая история. До середины II века до н. э. данные земли были практически не знакомы китайцам и находились под контролем хуннов. О расовой принадлежности хуннов есть множество мнений, но несомненно одно, если у них и имелись монголоидные черты, то они были приобретены от смешения с местными племенами тунгусов, монголов и ханьцев.

Существует достаточно свидетельств о европеоидности хунну. Обратимся к некоторым сведениям, собранным современным китайским историком Юй Тайшанем (НИИ истории Китайской академии общественных наук), и его статье «Дискуссия об утверждении родственности сюнну и гуннов», размещенной на сайте Чувашского Государственного университета (http://human.cap.ru).

В «Хань шу: Цзинь Жиди чжуань» («История династии Хань: жизнеописание Цзиньжиди») сообщается «Цзинь Жиди, его второе имя — Вэньшу, сын-наследник правителя сюнну Сюту-вана…. Жиди был ростом в 8 чи и 2 цуня, вида очень сурового».

Напомню, что «Мэн-да бэй-лу» сообщает о «черных татарах» (безусловно принадлежащих к монголоидной расе) в XIII веке, что «самые высокие не превышают пяти чи и двух-трех цуней (156–160 см. — К. Я.)».[49] Конечно, сведения о росте хуннов еще не являются решающим доказательством их европеоидности, хотя для тех, кто видел массу китайцев или, к примеру, вьетнамцев, здесь все становится ясным. Между тем в «Цзинь шу: Лю Юаньхай цзайцзи» («История династии Цзинь: записки о Лю Юаньхай»), Лю Юань (правил в 304–310 гг.) описывается как «человек из новых сюнну, потомок Маодуня… рослый и широкоплечий, рост 8 чи 4 цуня, борода длиной в 3 чи с лишним». Наличие обширной бороды безусловно свидетельствует в пользу европеоидности Лю Юаня. В том же источнике в «Записках о Лю Яо» сообщается: «Сын Яо — Инь был ростом 8 чи 3 цуня. Длина волос ровна с своим телом»; в «Жизнеописании Фотучэн» написано, что Яо «ростом велик, белокожий».

Юй Тайшань резюмирует: «Из этих записей можно видеть, что сюнну (аристократы) были высокие, белокожие, с красивыми усами и бородой. А это явно не отличительные черты монголоидной внешности».

Памятники культуры свидетельствуют следующее. В Монголии в 1924–1925 годах советской экспедиции во главе с П. К. Козловым удалось обнаружить и исследовать древние могильники Ноин-Ула возле реки Селенге. Считается, что это захоронения сюннской знати периода Ван Манна и Восточной Хань. В том числе в захоронении № 25 найдено несколько вышитых портретов. На одном из них у человека волосы собраны пучком, черты лица суровые, лоб широкий, лицо вытянутое и худое, скулы не выступающие, челюсть расширяется назад, крылья носа широкие и большие, переносица прямая и высокая, усы над губами густые, коротко подстриженные, глаза вышиты черными, а зрачки — синими.[50]

Каменная скульптура эпохи Западной Хань под названием «Лошадь топчет сюнну» возле могилы Пяоци цзанц-зунь Хо Цюйбина в Синпине провинции Шэньси, также может дать некоторое представление о хуннах. Все вырезанные хуннские портреты выглядят так: лица сравнительно ровные, скулы слегка выступают, определенно нельзя сказать, что у них переносица высокая и глаза глубоко посажены, однако борода и усы чрезвычайно густые.

Вообще в Синьцзяне испокон века проживали многие народы, из которых, к примеру, хорошо известны усуни, коих ханьцы одно время даже считали предками русских из-за явной принадлежности усуней к нордическому разделу европеоидной расы. Так, о внешности последних китайские источники сообщают следующее: в «Ханыпучжу» («Примечания к Ханыпу») говорится: «Усунь из всех жунских [племен] Западного края особенны, их вид наиболее отличен. Те из нынешних ху (туркестанцы. — К. П.), которые имеют синие глаза, красную (рыжую) бороду, а наружностью похожи на ми-хоу, это собственно [и есть] потомки племени [усунь]».[51] Г. В. Вернадский («Древняя Русь») считал усуней за известнейший народ асов (аланов), из числа которых происходил знаменитый Один, божество скандинавов. Согласно скандинавским сагам («Сага об Инглингах»), у Одина имелись большие владения «в стране Турок». Китайские источники определяли территорию усуньского проживания следующим образом: «На востоке усуни общаются с сюнну. На западе усуни общаются с Даюань (Давань). На юге усуни взаимосмежны с подчиненными Китаю государствами (Чэнго-чжу-го, — буквально: государство с городами и предместьями). Первоначально это была страна Сэ (или Сай, — по-видимому, скифы или массагеты). Большие юечжи на западе разбили и прогнали царя сэ, царь сэ на юге перешел Висячий переход — перевал. Большие юечжи поселились на его землях. Потом усунский Гуньмо напал и разбил Большие юечжи. Большие юечжи переселились на запад, подчинили Дася, и усуньский Гуньмо поселился там (т. е. где жили ранее Большие юечжи, на землях царя Сэ)».[52]

Китайцы ознакомились с западными странами и установили с ними дипломатические и экономические связи во времена императора У-ди из династии Западная Хань, который отправил своего чиновника Чжан Кяня (Цяня) на запад — искать возможных союзников в постоянных войнах с северными кочевниками сюнну. Шицзи об этом сообщает следующее: «Сведения о Давани появились со времени князя Чжан Кянь. Чжан Кянь был уроженец области Хань-чжун в правление Гянь-юань [140–135 гг. до н. э.], получивший чин Лан».[53]

Именно с этого времени в китайских летописных записях появляются ясные сведения о национальностях Синцзяна, который в то время населяли хунны, саки, цяны, усуни и др. В 101 году до н. э. армия династии Хань начала колонизацию пограничных земель в Луньтае и Цюйли. Эти земли стали местами самых ранних поселений ханьцев в Синьцзяне. В 60 году до н. э. было учреждено управление наместника западного региона, после чего в Синьцзян стали непрерывно приезжать ханьские купцы. Между тем до эпохи династии Тан ханьское влияние здесь не являлось определяющим. Местная знать в древних росписях пещерных синьцзянских монастырей представлена блондинами с белой кожей и голубыми глазами, а в конце XIX века в Таримском бассейне были найдены документы, написанные на тохарском языке, который относится к индоевропейской языковой семье и имеет больше всего параллелей со славянской языковой группой, в частности с русским языком, как по наличию в нем соответствующей лексики, так и по характерной для славян фонетике. Дело в том, что тохарская фонетика показывает ряд специфических черт, в т. ч. оппозицию твердых и мягких (палатализованных согласных), аналогичную русскому языку, а известнейший лингвист Р. Якобсон утверждает, что «из славянских языков к палатализующим языкам относятся русский, белорусский и украинский, большая часть польских диалектов и восточноболгарские говоры; из германских и романских языков ни один не принимает участия в этом противоположении…».[54]

Тохарские языки зафиксированы индийской письменностью в Синьцзяне, в бассейне Тарима в VI–VIII вв. н. э., однако есть основания полагать, что ранние тохары поселились здесь уже с III в. до н. э., т. е. с того времени, когда хунны добились политического могущества.[55] Л. С. Клейн, как и Пулиблэнк, считает, что между усунями и восточными тохарами, населявшими бассейн Тарима, существует прямая связь.

«Пулиблэнк привел некоторые данные в пользу предположения, что настоящие тохары переселились в Среднюю Азию вместе с юечжами (ятиями)… с северной периферии Китая и уже здесь восприняли иранскую речь, а до переселения оба народа вместе с усунями (асианами) говорили на том же языке индоевропейской речи, что и арси и кучан (т. е. восточные тохары. — К. П.)».[56]

С середины VI века территория Синьцзяна находится под контролем Тюркского каганата, во всяком случае, общепринято считать, что он был тюркским хотя на политику его явно влияли согдийские купцы, а правящий слой каганата (именно тукюэ) по своим этническим признакам (погребальные обряды в частности) более похож на представителей индоевропейского сообщества.

Так, в 634 г., последний каган Первого каганата Хьели I был кремирован после смерти, о чем есть и соответствующая запись в источниках: «В восьмое 634 лето, 634, Хьели I умер. По смерти пожалован княжеским достоинством и именем Хуан. Указано вельможам похоронить его. Труп Хьелиев, по кочевому обычаю, сожжен. Могила его насыпана по восточную сторону реки Ба».[57] Д. Г. Савинов, например, считает: «Если же тюрки Ашина продолжали сжигать своих покойников и после 630 г., о чем свидетельствует опять же способ захоронения Хьели, то погребения с конем могут быть связаны с другими этническими группами, в первую очередь с местными племенами, входившими в конфедерацию теле».[58] А теле многими видными современными ориенталистами причисляются к динлинам (См.: Потапов Л. П. Этнический состав и происхождение алтайцев. Л., 1969.), что прямо подтверждается китайскими источниками.[59]

О внешности тукюэского хана Чулохэу китайские источники сообщают: «Шеху-хан Чулохэу. Чулохэу имел длинный подбородок, сутулую спину, брови редкие, глаза светлые; был храбр и одарен соображением».[60]

Длинный подбородок и светлые глаза хана свидетельствуют в пользу принадлежности хана к европеоидной расе. Кроме того, известно, что пигментация волос неразрывно связана с определенным цветом глаз.

Справедливости ради следует отметить, что тукюэские (общепринято считать их тюркскими, но скорее всего следует говорить только об их возможной тюркоязычности) каганы имели-таки некоторые монголоидные черты, поскольку зачастую роднились с правящими китайскими императорскими фамилиями. Гюнь-су говорил в свое время Чуло-хану, кагану Западного Дома тукюэ: «Хан! Твоя мать Сян-шы есть природная китаянка».[61]

С императорами Китая роднились не только тукюэ, но и хорошо известные уйгуры, в древности называемые «хой-ху», которые появились в Синьцзяне в 840 году, после разгрома их енисейскими кыргызами (енисейские кыргызы являлись европеоидами нордического типа). Об обычаях уйгурской знати китайские источники сообщают: «Вскоре хан умер. Вельможи хотели и царевну проводить за ним. Царевна сказала им: в Срединном государстве (Китай. — К Я.), если зять по дочери умрет, то жена три года утром и вечером обязана быть при гробе. Тем и обряд оканчивается. Дом ойхоров [хойху], заключив брачный союз за 10 000 ли, сделал это из преданности к Срединному Двору; следовательно я не должна сопутствовать хану. И так остановились; впрочем, она должна была, по их обыкновению, надрезать лицо себе и плакать».[62]

Следует признать, что родственники умершего хана вошли в положение китайской царевны и приняли ее аргументацию (учитывая этническую принадлежность вдовы), однако в качестве компромисса ей пришлось все-таки несколько поцарапать себе лицо для выражения безутешной скорби. Самое интересное состоит в том, что данный обычай хорошо согласуется с показаниями Ибн-Руста, который пишет следующее: «Когда умирает у них (славян. — К. П.) кто-либо, труп его сжигают. Женщины же, когда случится у них покойник, царапают себе ножом руки и лица».[63] О подобных обычаях у славян пишут многие восточные авторы, а Аль-Масуди и другие пишут и об обычае сати (соумирание жены) у славян: «Женщины их (славян. — К. П.) желают своего сожжения для того, чтоб войти с ними (мужьями) в рай. Это есть одно из деяний Гинда (хинди, индусов. — К. П.)».[64]

Таким образом, следует признать, что, задолго до появления китайцев в Синьцзяне здешние места уже населяли племена индоевропейцев (усуни, они же асии, асы, аланы) и далее индоевропейское, в частности тохарское, присутствие являлось в данном регионе весьма существенным, особенно в Средние века.

Об уйгурах следует сказать, что данный народ изначально являлся европеоидным, и во многих местах компактного расселения уйгуров признаки этой европеоидности еще очень сильны. Определенную долю монголоидности в облике они получили от смешивания с представителями соседних монгольских племен. У автора этой книги есть гипотеза, что и языком уйгуров (хойху) в древности являлся один из индоевропейских языков (возможно тохарский).[65]

Китай смог установить в Синьцзяне некоторый административный контроль в 645–763 гг., после распада Тюркского каганата, во времена династии Тан (618–907). Во времена династии Хань, как уже говорилось выше, Срединное государство контролировало только некоторые восточные земли Синьцзяна. В начале X в. здесь образовалось уйгурское Турфанское государство, ставшее в XII в. вассалом каракитаев (каракиданей).

С 907 и до 1124 года на территории Северного Китая, от Восточного Туркестана до Тихого океана, доминировала киданьская династия Ляо (Стальная). Кем были кидани по происхождению, в настоящее время трудно ответить однозначно. В 1948 г. Н. М. Залкинд, в первом номере журнала «Советская Этнография», обобщил работы западных и японских исследователей и сделал вывод, который сохранил свое значение и на сегодняшний день. По его мнению, все мнения о происхождении киданей можно свести к трем основным гипотезам: 1) кидани — тунгусский народ; 2) кидани — народ смешанного монголо-тунгусского происхождения; 3) кидани — монголы. Здесь есть некоторые сомнения, однако речь об этом пойдет ниже, в главе о Маньчжурии. Киданьская письменность в настоящий момент не расшифрована, поэтому о языке киданей нельзя ничего сказать определенно.

После разгрома империи Ляо чжурчжэнями (нюйчжи) в 1124 году часть киданей во главе с Елюем Даши перебралась в Среднюю Азию, в район Семиречья, где организовалась в государство Западное Ляо с административным центром в городе Баласагун. Эти кидани стали называться кара-кидани, и Ад-Дуния в свое время писал о них: «Хата. Нет в мире народа красивее их, на их теле не бывает волос. Они владели городами Мавераннахра. Великий султан Мухаммад б. Текеш полностью истребил их и отобрал у них все клады на земле. Та сторона очистилась от них, так что вокруг не встретишь ни одного мужа-[кара] китая».[66]

С начала XIII века Чингис-хан подчиняет себе Синьцзян, и тот входит в состав империи моголов. Ибн аль-Асир об этом сообщает следующее: «Вот (как происходило это) событие, искры которого разлетались (во все стороны) и зло которого простерлось на всех; оно шло по весям как туча, которую гонит ветер. Вышел народ некий из окраин Китая и устремился на земли Туркестана, т. е. Кашгар и Белясагун, оттуда на области Мавераннахра…».[67]

Общепринято утверждение, что моголы XIII века есть предки нынешних халхинцев, повсеместно именуемых «монголами». Однако это далеко от истины. Сам Чингисхан, по всем описаниям, выглядит как европеоид. О татарах византийские источники (Пахимер, Акрополит) и некоторые армянские (Магакия) сообщают как о тохарах, а тохары это индоевропейцы.

Армянский инок Магакия в «Истории народа стрелков» пишет следующее: «Главный из этих народов называется Бушх (или Булх?), а другой Тугары, которые, по моему мнению, и есть Татары».[68]

В примечании к тексту говорится следующее: «Что касается тугар, явно, что некоторые армянские писатели XIII века отождествляли древних тугар (тохар, от которых — тохаристан) с татарами, монголами. Может быть и древние тохары были турецко-татарское племя с такою же внешностью, которою татары в XIII веке поразили кавказские народы. У византийцев встречается также это смешение.

Акрополит постоянно называет татар тохарами, как и Пахимер, который о них пишет — и сообщает, среди всего прочего, следующее: „Ногай из тохарцев был человек могущественнейший, опытный в управлении и искусный в делах воинских. Посланный от берегов Каспийского моря начальниками своего народа, носившими название ханов, с многочисленными войсками из туземных тохарцев, которые назывались монголами…“» (выделено мной. — К. П.).[69]

Марко Поло сообщает о расовой принадлежности татар: «Ванху и Ченху сговорились, сообщили свое решение знатным катайцам (китайцам. — К. П.), с общего согласия передали то решение в другие города своим друзьям, и положено было в назначенный день по данному огнем знаку перебить всех бородатых, подать такой же знак другим городам и там то же сделать. А перебить бородатых хотели потому, что катайцы по природе без бород, татары же, сарацины и христиане носят бороды.

Нужно знать, что все катайцы не любят управления великого хана, потому что поставил он над ними татар и всего чаще сарацин; а этого катайцы не выносили, так как обходились с ними как с рабами. Великий хан овладел Катаем не по праву, а силой и не доверял катайцам, а отдал страну в управление татарам, сарацинам и христианам, людям из его рода, верным и не туземцам».[70]

Таким образом, даже при поверхностном ознакомлении с вопросом ясно видно, что главная роль в делах могольской империи принадлежала все-таки представителям европеоидной расы, скорее всего — индоевропейцам.

Уйгуры весьма охотно помогали могольской администрации. Они занимали политически значимые посты в администрации, а Чингисхан называл уйгурского правителя (идикута) своим пятым сыном (См.: Кадырбаев А. Ш. Уйгуры в Иране и на Ближнем Востоке в эпоху монгольского господства. // «Вопросы истории и культуры уйгуров». Алма-Ата, 1987.). (Впрочем, согласно Рашид Ад-Дину, пятым сыном Чингис-хан называл еще и тангутского Учаган-нойона.[71] Таковы, как видно, были особенности могольского политического родства). В этом нет ничего необычного, если принять во внимание показания источников о татарах как о тохарах. Тохары же являлись явно родственным уйгурам народом. Известно также, что моголы приняли для своего делопроизводства уйгурское письмо, а этот факт должен свидетельствовать о культурном уйгурском влиянии.

После крушения династии Юань вследствие народного освободительного движения, к власти в Китае пришла династия Мин с Чжу Юаньчжанем во главе. Минские императоры не являлись сюзеренами по отношению к наследникам Тимура. Так, взаимоотношения с Западным краем, даже в период внешнеполитического могущества, династии Мин не затрагивали автономии и суверенитета правителя Хами. «Во второй половине XV в. в Западном крае господствовали исламские правители Могулистана, и падение там политического и военного престижа Китая уже стало очевидным фактом».[72]

К середине XVII века государство Мин пало под натиском маньчжур, которые управляли Китаем с 1644 по 1911 гг. (династия Цин). Синьцзян оказался под властью Цинов при императоре Цяньлуне (правил в 1736–1795 гг.), и, кажется, с тех пор борьба уйгуров за свою независимость, то разгораясь, то затихая, не прекращалась никогда, и даже в настоящее время сепаратистские настроения в Синыдзяне достаточно сильны.

Еще одним важным вопросом является вопрос о культурной и религиозной связи населения китайского Туркестана и ханьского Китая. Поскольку в древние времена и в Средневековье Синьцзян являлся основным коридором для Великого Шелкового пути, а религии распространялись большей частью именно по торговым путям (миссионеры шли в новые земли в составе торговых караванов), то в Синьцзяне издревле сосуществовали различные вероисповедания и культы. В древнейшие времена здесь были распространены различные тотемические культы, поклонение солнцу, шаманство, а с V по I век до н. э. в Синьцзян проник и закрепился зороастризм — религия, родившаяся в древнем Иране. В Китае зороастризм называли «сяньцзяо» (огнепоклонничество). Каких-то подробных записей о распространении этой религии в Синьцзяне в начальный период не существует. В 1978 году при раскопках захоронения в Алагоу был найден жертвенник, по виду напоминавший найденные ранее в районах Средней Азии, которые использовались для жертвоприношений огню.

В период от династий Вэй и Цзинь до династий Тан и Сун зороастризм распространился во всех районах Синьцзяна. В самом Китае (в районах центральной равнины) зороастризм подвергался гонениям. Эту религию не приняли правящие слои, и она в основном распространялась в деревнях, где смешивалась с местными первобытными верованиями.

В I веке до н. э. из Индии через Кашмир, сначала в район Хотана, а вскоре по Шелковому пути далее на север, в Синьцзян пришел буддизм. Буддизм проповедует терпение, и вероятно по этой причине он стал активно продвигаться в обществе власть имущими слоями. В период династий Вэй, Цзинь и эпохи Южных и северных царств (220–589 гг.) буддизм в Синьцзяне достиг своего расцвета, и количество монахов тогда достигало весьма значительного числа. Так, в Юйтяне их в тот период насчитывалось несколько десятков тысяч человек, в одном только храме Цюймоди — 3 тыс. монахов. Во всех княжествах строили храмы и пагоды, особенно много их существовало в районе нынешней Кучи. Знаменитая Пещера тысячи будд, расположенная в районе Аксу на юге Синьцзяна, была вырублена именно в эти времена. СУ — по VII век в Синьцзяне часты были военные столкновения, экономика пришла в некоторый упадок, и влияние буддизма пошло на спад, о чем свидетельствовал монах Сюаньчжуан, побывавший в этот период в здешних местах.

Единственной религией, проникшей на территорию Синьцзяна из районов Центральной Азии, является даосизм, который появился здесь около V века и был распространен в основном в Хами и Турфане. Даосизм в процессе распространения и развития, для того чтобы закрепиться среди восточнотуркестанского населения, вобрал в себя немало буддийского содержания и приобрел в этих краях особую специфику.

Примерно в VI веке в Синьцзяне появилось манихейство и несторианство (напомню — ответвление христианства, утверждающее человеческую сущность Христа). Манихейство завезли сюда согдийские купцы из Средней Азии. Они осели на Алтае, в Турфане, Лобноре и других районах и образовали свои общины. Уйгуры, после их переселения в Синьцзян в середине IX века, восприняли манихейство, и оно даже стало главенствующей религией в Уйгурском каганате, однако будучи деструктивным религиозным верованием, не смогло надолго закрепиться среди населения. Вместе с манихейством в Синьцзян пришло и несторианство, называемое в Китае «цзинцзяо». Первое время несторианство распространялось в районе Турфана.

Сначала правления династии Западная Ляо (с 1124 г.), а в особенности в период правления династии Юань (до 1368 г.) несторианство занимало весьма серьезные позиции в Синьцзяне. Известно, что моголы весьма благоволили к этому христианскому течению. В те времена Кашгар, к примеру, являлся одним из несторианских районов. Марко Поло в свое время сообщал о наличии в Синьцзяне несторианских соборов и несториан в районах Кашгара, Еркана, Хотана, Луньтая, Или, Турфана и Хами. В этот период множество уйгуров исповедовали христианство несторианского толка. После падения династии Юань христианство в здешних местах постепенно пришло в упадок.

Следует отметить, что процесс проникновения христианства в Центральную Азию начался сразу после распятия Иисуса Христа. Уже святой апостол Фома проповедовал здесь Евангелие по пути в «страны индийские», подтверждением этому может служить тот факт, что индийские общины до новейших времен называли себя «христианами апостола Фомы». Очень интересен и тот факт, что в государстве гуннов-эфталитов, а оно охватывало в V–VI веках едва ли не всю Центральную Азию, христианство было объявлено даже государственной религией. Так, идеологическим основанием для союза эфталитов и армян в борьбе с зороастрийской Персией служило именно единство веры. Христианство, однако, не стало в этом случае общенародной религией и мирно уживалось с буддизмом, огнепоклонничеством и племенными культами.

В Центральной Азии действовали следующие митрополии: Мервская (кафедральный центр в Мерве, современный г. Мары, Туркменистан); Самаркандская, объединявшая общины Маверонахра (междуречье Амударьи и Сырдарьи, современный Узбекистан); Винкердская (центр в Винкерде, ныне городище на границе Ташкентской и Сырдарьинской областей); Невакетская (центр в Невакете, который был одной из столиц Тюркского каганата, в данный момент — это городище близ поселка Красная Речка в Кыргызстане). Невакетская митрополия объединяла общины Семиречья (современный Кыргызстан и Западный Казахстан). В XI веке Невакетская митрополия простирала свое влияние на громадную территорию нынешнего Казахстана, земель Восточного Туркестана и отдельных районов Сибири. Здешний церковный иерарх носил титул митрополита Невакетского и Кашгарского (по городу Кашгару в Восточном Туркестане, бывшему столицей государства кара-киданей).

Появление ислама в начале X века в Синьцзяне связано с политикой династии Караханидов, которая в середине IX века создала на территории Средней Азии и Синьцзяна, где проживали тюркоязычные национальности, свое государство. Караханиды провозгласили ислам на этих территориях господствующей религией и развязали против буддийского государства Юйтянь «священную войну». В результате Юйтянь пал, и сюда пришел ислам. Династия Караханидов на этом не остановилась и объявила войну уйгурам Гаоча-на, которая закончилась для нее поражением.

В начале XIII века Синьцзян вошел в состав улуса Чагатая, а в 1346 году правитель улуса Туглук Тимур принял ислам, став здесь первым могольским ханом-мусульманином. Затем последовал процесс «исламизации» Синьцзяна, зачастую насильственными методами, и к началу XVI века Тур-фан и Хами вошли в сферу влияния этой религии.

В конечном итоге мусульманство стало на территории Восточного Туркестана главенствующей религией. Буддизм и даосизм потеряли свое влияние, а зороастризм, манихейство и несторианство исчезли совсем. Между тем со времени начала правления династии Мин (1368–1644) в Синьцзяне приобрел весомое значение тибетский ламаизм (форма буддизма), а с приходом к власти династии Цин (1644–1911) буддизм и даосизм снова обрели здесь своих сторонников, возродив свойственную для Синьцзяна обстановку веротерпимости.

Что следует отметить в отношениях китайского государства и Синьцзяна? Можно ли утверждать, что ханьцы, как титульная нация империи, как-то по-особому агрессивны по отношению к народам, живущим по окраинам Китая? Вовсе нет. Посмотрите сами. Периоды протектората собственно ханьского Китая над Синьцзяном могут быть отнесены к временам династии Тан и к нынешним временам. К примеру, в период могольского (т. е. явно иноземного) владычества Синьцзян находился на привилегированном положении в империи. Мины, коих можно считать за ханьскую династию (впрочем Цины считали Минов юаньским домом — «Мины были юаньским народом»[73]) относились к Синьцзяну вполне индифферентно. Затем ханьцы вновь, уже на 300 лет, оказываются под пятой маньчжурского, фактически иноземного владычества, и покорение Синьцзяна в это время нельзя отнести на счет ханьской агрессии. Тем не менее следует признать, что стремление Китая прибрать Западный край к рукам вполне очевидно на протяжении всей его истории. Чем могло быть вызвано это стремление?

Несомненно, вне зависимости от того, кто управлял Китаем, сами ханьцы или иноземные завоеватели, те же моголы или маньчжуры, стремление китайской политики овладеть Синьцзяном имело место и зависело прежде всего от состояния самого Срединного государства. При общей нестабильности государства Западный край выходил из-под контроля, при усилении — подпадал под протекторат центральных властей. Таким образом, Синьцзян во всех отношениях представляется как типичный лимитроф, вроде прибалтийских государств в их связи с Россией.

Посмотрим как решался вопрос о Присоединении Таримской низменности и Джунгарии во времена династии Цин. Данному вопросу посвящено замечательное исследование Д. В. Дубровской «Судьба Синцзяна».[74] Не стану приводить все ее рассуждения и доводы, но прошу обратить внимание на следующие:

«…когда Синьцзян находился под контролем маньчжуров, им требовалось меньшее количество солдат для поддержания „естественной“ границы по Памиру, немногочисленные горные проходы которого, в случае необходимости, несомненно, было гораздо более просто оборонять, чем защищать непосредственно внутренний Китай». И далее:

«Дальнейшая логика приверженцев идеи обладания Синьцзяном проста: если из-за невыгодной географической позиции обороны надо было увеличивать общее количество солдат, то пропорционально увеличивалась сама цена национальной обороны. Это объясняет тот факт, что Цяньлун смог демобилизовать часть своей армии после того, как были завоеваны Джунгария и Восточный Туркестан и появилась возможность экономить деньги на содержании войск. Это было особенно выгодно, т. к. богатый южный Синьцзян мог взять на себя значительную часть расходов по обеспечению армии и гарнизонов».

Вэй Юань (1803–1861 гг.), один из наиболее известных историков цинского периода, считал, что во всех отношениях будет выгоднее охранять границу к западу от Синьцзяна, вместо того, чтобы, отказавшись от этих земель, приблизить ее к Пекину. «Вэй Юань ощущал нестабильность положения Китая в Синьцзяне, он отдавал себе отчет в русско-английском противостоянии в Центральной Азии и предполагал, что Британские политики опасались Российского проникновения в Афганистан и северо-западную Индию. Позиция русских представлялась ему идеальной, чтобы потеснить „Владычицу морей“ в этой части света».[75]

Таким образом, переселение китайцев-хань в Синьцзян с 1949 года и по наше время связано, скорее всего, не со стремлением решить некоторые демографические проблемы «стержневого народа», а со стремлением увеличить политическую устойчивость в этом важнейшем геостратегическом регионе. Если же читатель придерживается иного мнения, то пусть попробует ответить — каким образом увеличение численности ханьцев в Синьцзяне с 200 тыс. в 1949 году до 7,5 млн. человек в 2000 году (т. е. за 50 лет!) помогло решить китайскую демографическую проблему, притом что в настоящее время население в этой стране насчитывает более 1,3 млрд.? Безусловно, Западный край богат полезными ископаемыми, в частности, нефтью, однако во времена, предшествующие XX веку, нефть не играла никакой особой роли в экономике, тем более в середине XVIII века, тогда как стремление китайской империи, управляемой хотя бы и моголами, к контролю над Синьцзяном было всегда.

Сегодняшняя политическая ситуация в Синьцзяне неоднозначна. Уйгуры, которые до провозглашения КНР составляли этническое большинство в данном регионе, ныне составляют едва ли половину его населения. Увеличение доли представителей ханьского этноса в СУАР вызвало сильную национальную реакцию с уйгурской стороны: распространение сепаратистских настроений, межэтнические столкновения на бытовом уровне, а также всплеск терроризма.

На территории СУАР действует до 27 уйгурских сепаратистских террористических групп (информация, естественно, весьма приблизительная). Крупнейшими из них являются (или являлись) следующие: «Искра Родины» — специализируется на покушениях и похищении оружия. «Лобнорские тигры» — действует в районе полигона Лобнор, добивается прекращения испытаний ядерного оружия. Кроме того, в СУАР действует «Объединенный национальный революционный фронт Восточного Туркестана», который отстаивает идею создания независимого государства уйгуров. Создана эта организация в 1993 году, на базе «Национального революционного фронта Восточного Туркестана», с 1984 действовавшего политическими методами. Террористы этой организации специализируются на взрывах, убийствах солдат и полицейских и ограблениях банков. В 1997 году ими были предприняты в Урумчи диверсии против солдат армии КНР (убито 24 человека) и гражданских китайцев (в результате взрывов 4 автобусов погибло 27 человек), взрыв в здании Управления ГБ и пр. Кроме того, со стороны данной организации проводятся диверсии на линиях связи, электролиниях и водопроводах. ОНРФВТ имеет лагеря по подготовке террористов.

Дополнительными проблемами, вызывающими напряженность в Синьцзяне, являются бедность населения, слаборазвитая система здравоохранения и образования, отсутствие коммуникационной инфраструктуры и др. Весьма печальную роль сыграли эксцессы политики ограничения рождаемости, которую власти КНР проводят не только в отношении ханьского населения, но и в отношении уйгурского.

Нельзя сказать, что правительство КНР не понимает значимости данных вопросов. Оно вложило и вкладывает значительные деньги в экономику СУАР с начала 1990-х гг. Однако ожидаемого повышения уровня жизни не произошло. По крайней мере так считает Александр Кардыбаев в статье «Многомиллионное меньшинство», которая посвящена проблемам уйгуров в КНР. Для полноценного развития региона требуется определенное согласие уйгурского народа на сотрудничество с властями КНР, а оно, увы, дается с трудом.

А. Кардыбаев сообщает также: «Ситуация для Китая осложняется тем, что активизация уйгурского сопротивления происходит в месте, крайне важном в стратегическом отношении для КНР. Речь идет о регионе, где расположен атомный полигон в Лобноре, космодром и предполагаемые гигантские запасы нефти — стратегический энергетический резерв Китая. Окружение КНР базами США с северо-запада, то есть со стороны Средней Азии после разгрома талибов в Афганистане, вполне может привести к желанию американцев разыграть „уйгурскую карту“ против Китая».

Нет сомнения, что в случае острой необходимости данную «уйгурскую карту» могут разыграть не только США.

Итак. Синьцзян-Уйгурский Автономный район (СУАР) выглядит в конструкции китайского государства как типичный лимитроф, который в расовом, культурном и в религиозном отношении исторически слабо связан с метрополией, т. е. с чайнахартом. Географически СУАР также отделен от Центрального Китая и связан с ним только узкой полосой Хэсийского коридора. Если посмотреть на карту китайских провинций, то этот коридор ясно обнаруживается в очертаниях провинции Ганьсу.

Коридор Хэси, он же Ганьсуйский коридор, представляет из себя цепь котловин длиной около 1000 км у северного подножия Наньшаня и граничит на севере с пустыней Гоби. Ширина его весьма небольшая, до 100 км, высота составляет 800–1500 м. В ландшафте преобладают пустынные участки — солончаки, такыры и песчаные массивы. Часты здесь песчаные бури и ураганы. Вдоль Хэсийского коридора издревле проходил Великий шелковый путь, начинавшийся в районе Сианя и следовавший затем в Среднюю Азию.

Если Синьцзян является лимитрофом, то уже провинция Ганьсу и Нинся-Хуэйский.[76]

АР, расположенные на северо-западном направлении от чайнахарта, выглядят как защитные элементы (зоны прямого протектората) ханьских областей Китая, хотя и населенные некоторым количеством малых народностей, тем не менее неразрывно связанные с чайнахартом.

В 1990 году в провинции Ганьсу проживало 20,515 млн. ханьцев — (91,7 % от общего числа населения в Ганьсу). Численность национальных меньшинств составила 1,856 млн. человек (8,3 %), среди них хуэйцы, тибетцы, дунсяны, туцзяне, маньчжуры, уйгуры, баоаньцы, монголы, салары, казахи и т. д.

Что же касается Нинся-Хуэйского АР, то, по данным переписи 2000 года, из 5,61 млн. его населения, ханьцы составляли 3,68 млн. человек (65,5 %), а титульная национальность района, хуэй (дунгане) — 1,90 млн. (33,9 %). Дунгане (кит. Min zu, самоназвание Hui zu) считаются одним из 55 официально признанных национальных меньшинств КНР, между тем их главное отличие от ханьцев состоит не в наличии особого языка (они разговаривают на тех же диалектах, что и ханьцы), а в том, что они в течение многих веков исповедовали ислам (ханафитского толка). Соответственно культура дунган многим отличается от ханьской. Дунгане КНР проживают не только в Нинся-Хуэйском АР, здесь живет только небольшая их часть, но распространены практически по всему Северному Китаю, от Синьцзяна до Пекина и Ляонина.

История происхождения дунган начинается с VII в., когда некоторые арабские и персидские купцы, занимавшиеся в Китае торговлей, стали оседать в Гуанчжоу, Цюаньчжоу и других юго-восточных приморских регионах, но в основном формирование дунганского этноса произошло в начале XIII в. с заселением северо-западных регионов Китая среднеазиатами, персами и арабами, которые постепенно слились с местными ханьцами, монголами и др.

В провинции Ганьсу расположено большое количество — памятников собственно китайской истории. В связи с этим стоит упомянуть о некоторых темных деяниях, совершенных в начале XX века, когда Китай находился в весьма плачевном состоянии, да еще под контролем западных держав. (Россия тоже приложила к этому свою руку). Сайт «Проект Абирус» (http://abirus.ru) И. В. Мажарова (впрочем, данная информация помещена и на китайских русскоязычных сайтах) сообщает, в связи с историей провинции Ганьсу, весьма любопытную информацию. В 1900 году гроты Могао (одно из известнейших достояний китайской культуры), расположенные в Дуньхуане, оказались в центре внимания. Даосский монах Ван Юаньлу обнаружил в пещере № 17 тайную библиотеку, где хранилось более 50 000 (!) древних документов. Тексты были написаны на различных языках: китайском, древнесирийском, и в том числе на языках народов Центральной Азии, некоторые из которых считаются вымершими. Естественно, что вскоре сюда подтянулись искатели золота и антиквариата. Сайт утверждает, что «множество древних манускриптов попало в руки русских». Кроме того, «в 1907 году британец Аурель Штейн вывез отсюда 24 ящика с манускриптами и 5 ящиков с картинами, украшениями и другими предметами изобразительного искусства. В общем, насчитывается 13 300 предметов, большинство из которых сейчас выставлено в Британском музее. В 1908 году француз Поль Пеллиот (известнейший, кстати, ученый. — К. П.) тайно вывез из Китая во Францию 6000 томов писаний. Еще 900 манускриптов оказалось в руках японцев. По оценкам специалистов, около 80 % документов и других реликвий было вывезено за границу».

Меня весьма интересуют документы, попавшие «в руки русских». Интересно, что если о том, сколько и чего вывезли французы, британцы и японцы известно, то о попавших в таинственные «русские руки» древностях подробностей не сообщается. Возможно, не попало ничего, и мы имеем дело со злостными выдумками, возможно, какие-то основания для подобных утверждений есть. Увы, все скрыто мраком тайны. Но вот что привлекает внимание. Наши ученые все время жалуются на скудость источниковой базы по древней истории. Может, лучше не жаловаться, а посмотреть по «кремлевским подвалам», вдруг что-нибудь да обнаружится?