"Если бы красота убивала" - читать интересную книгу автора (Уайт Кейт)

Глава 15

Секс по звонку. Мне не хотелось говорить об этом Полли, но я не просто знаю, что это такое — в свое время я сама сделала да и получила немало таких звонков. Если совсем честно, то в воскресенье под вечер, уже почти в сумерках, когда я сидела на своем балконе, потягивала из стакана минералку саратога и любовалась размазанным по небу закатом цвета пожарной машины, мои планы на остаток вечера в некотором смысле были именно такими.

Поначалу я собиралась провести этот вечер иначе. Из студии Джеффа я вышла в легком возбуждении, в моей голове вертелось множество вопросов, возникших в процессе нескладной беседы с мужчиной с длинными вторыми пальцами на ногах. Прежде всего я не могла избавиться от ощущения, что в отгороженном от студии кабинете кто-то сидел, дожидаясь, когда Джефф пришлепает босиком обратно. А если это так, то кто там, спрашивает, был? Стилистка или модель, с которой Джефф трахается, когда есть настроение? Или некто, на кого у него более серьезные виды? Может, в кабинете пряталась сама Кэт — затаилась, чтобы узнать, зачем я пришла? Но последнее казалось маловероятным, если учесть, с какой иронией Джефф о ней говорил.

Я стала думать о том, что происходит между Кэт и Джеффом. Меня удивили и даже немного встревожили ощутимые нотки разочарования в его голосе и его реплика относительно молодого любовника. Мне также не понравилось его высказывание насчет неожиданного отъезда Кэт в Ист-Хэмптон в прошлые выходные. Мне она сказала, что это была заранее запланированная деловая поездка, версия же Джеффа звучала совсем иначе. Может, Кэт и правда закрутила роман на стороне?

И еще вопросы: что у Джеффа с работой? Есть ли она у него вообще? Что случилось с его якобы головокружительной карьерой? И наконец, самый важный вопрос: если в браке Кэт и Джеффа действительно существуют проблемы, то достаточно ли они серьезны, чтобы подтолкнуть Джеффа к убийству жены? Может быть, его бесило, что Кэт достигла куда большего успеха, чем он? Или его мотив — другая женщина? В случае развода Джеффу пришлось бы распрощаться с тем стилем жизни, к которому он привык и который во многом обеспечивала ему Кэт. Но если Кэт погибнет и ее смерть будет казаться частью заговора против редакторов, то Джефф сможет вопреки пословице одновременно и рыбку съесть, и в лужу не сесть… как Кэт съела бы конфеты. От этой мысли я невольно поежилась.

По дороге домой я заглянула в магазин деликатесов на Юниверсити-авеню и купила компоненты для пенне путанеске — мой план отведать это мексиканское блюдо во время ленча с Полли провалился, но с тех пор желание это не только не прошло, но даже стало еще сильнее. Я бросила сумку в кухне и проверила автоответчик. Четыре сообщения — для воскресного дня цифра рекордная. Первое было от Лэндона, он звонил перед самым отъездом из округа Бакс в Нью-Йорк, чтобы сказать, что жив, здоров и с ним ничего не случилось. Он обещал перезвонить позже. Второе было от Джека Херлихи, он мне перезвонил, как я и просила. Затем из-за границы позвонила мама и оставила на автоответчике короткое «привет». И последний звонок — пустой, с номера, который не определился. Значит, мой таинственный преследователь взял себе выходной почти на все воскресенье, но теперь снова на посту. Звонок был сделан уже после того, как я ушла из студии Джеффа.

Я запретила себе переживать из-за дурацкого звонка и перезвонила доктору Джеку. Он ответил очень бодренько и, кажется, не рассердился, что я снова обращаюсь к нему за профессиональным советом.

— Я просмотрела все свои записи по Марки, и оказалось, что некоторые моменты не стыкуются с тем, что вы рассказали, — сказала я. — Если у вас найдется время в начале недели, я бы хотела задать еще несколько вопросов. Мы можем обсудить их даже по телефону.

— Вот что, — ответил мне Херлихи, — я рад помочь, только у меня встречное предложение. Я приглашаю вас на обед. Я плачу за обед, а вы знакомите меня с очередным заведением Виллиджа.

Что я могла сказать? А-а-ах! Значит, в прошлый раз я его все-таки заинтересовала! У меня возникла такая мысль, когда он попросил к одному десерту две вилки, но потом он стал каким-то рассеянным, и я засомневалась в своем первоначальном предположении. Но что дальше? Сейчас у меня в жизни такой кавардак, что мне не до новых романтических приключений. Мне нужно помочь Кэт, мне требуется время, чтобы выкинуть из головы Кайла. Кроме того, мне не нравятся мужчины с такой гладкой кожей. Да и просто не могу себе представить, чтобы я встречалась с психологом. Но, еще не успев придумать причину для отказа, я вдруг услышала собственное «да». Может, я спятила? Мы договорились встретиться в понедельник в семь вечера, я пообещала, что выберу ресторан и завтра оставлю название заведения на его автоответчике.

Только я успела повесить трубку, как телефон зазвонил, я даже вздрогнула от неожиданности. Это вполне мог быть тот тип, который молчит в телефон, поэтому я сняла трубку и ничего не сказала, даже «алло». Представьте себе мое потрясение, когда я услышала голос Кайла.

— Бейли! Ты что, фильтруешь звонки?

— Привет. Нет. Просто в последнее время мне кто-то часто звонит и молчит в трубку, я подумала, что это как раз такой звонок.

Кайл притворился, что оправдывается:

— Это не я, честное слово!

— Я тебе верю.

— Бейли, скажи, чем я провинился? Что-нибудь не то сказал? Почему ты так быстро сбежала? Если бы не запах твоих духов на подушке, я бы решил, что та ночь мне приснилась.

Интересно, он и правда обиделся или притворяется? Я почти почувствовала угрызения совести.

— Я уезжала из города, и мне нужно было рано утром заехать в гараж за джипом.

— Очень жаль. А я-то собирался накормить тебя фантастическим завтраком…

— Ну да, конечно. Я заглядывала в твой холодильник. Кроме упаковки из шести банок пива, там была только бутылка соуса «табаско».

— Купить. Я собирался купить тебе фантастический завтрак.

— Значит, как-нибудь в другой раз.

— Как насчет завтрашнего утра?

Я громко расхохоталась.

— Здорово. Где встречаемся?

— Вообще-то это спецпредложение: две еды по цене одной. Я заодно угощу тебя и обедом — сегодня вечером.

Вот так я и пришла к тому, что теперь сижу на балконе и размышляю о звонках с единственной целью перепихнуться. Я согласилась на вариант Кайла, как до этого согласилась на предложение Джека Херлихи, хотя на этот раз мои мотивы были более прозрачны. Я все еще увлечена Кайлом, и возможно, я его недооценила. Его явно встревожило, что утром я от него сбежала. Возможно, он заинтересован в наших отношениях больше, чем мне казалось, просто ему не нравится играть в такие игры, правилами которых предусмотрено, что о свидании надо договариваться по телефону за неделю. И еще одно — сказав «да», я смогу избавить себя от безрадостной участи валяться без сна и думать о Хайди, о шоколадных конфетах и о том типе, который влез в дом Лэндона и напугал меня до полусмерти.

Кайл опоздал на пятнадцать минут, сегодня он выглядел особенно залихватски — брюки цвета бронзы, белая рубашка на пуговицах, на плечах болтается желтый свитер с вырезом лодочкой, рукава свитера свободно завязаны на шее. Кончик носа Кайла немного шелушится — обгорел на солнце. Перед свиданием я переоделась в черные слаксы с лайкрой и черный топ с открытой спиной и воротом-хомутиком, завязывающимся сзади на шее. Целуя меня при встрече в моей гостиной, Кайл со смехом потянул за концы завязок, топ развязался и сполз до талии.

— Извини, — сказал он, — если бы я знал, что ты собираешься надеть эту штуку, я бы тебя предостерег. Я бы ни за что не смог бороться с искушением весь вечер.

Кайл наклонился ко мне, но вместо того, чтобы поцеловать, обвел языком контуры моих губ. Одновременно с этим он стал ласкать мои груди; так как он только что пришел с улицы, его пальцы были еще прохладными. Такой поворот событий застал меня врасплох. Я думала, он войдет, поздоровается, спросит, готова ли я идти, а вместо этого он начал соблазнять меня посреди моей собственной гостиной, при включенном свете, при незадернутых занавесках, так что нами могла любоваться половина Вест-Виллиджа. Но когда он стал целовать меня по-настоящему, глубоко продвинув язык мне в рот, я сдалась, чувствуя, как соски твердеют под его руками. В его прикосновениях чувствовались одновременно и нежность, и настойчивость, как будто он очень сильно меня хотел, но в то же время старался растянуть удовольствие. Он опустил одну руку и погладил мои ноги через брюки. Когда он стал гладить меня между ног, я аж покачнулась от желания, еле держась на ногах.

— Проголодалась? — спросил он, выдержав паузу.

— Смотря что ты имеешь в виду.

Через сорок восемь секунд мы уже лежали в постели. До ресторана в этот вечер мы так и не добрались. Около девяти мы сделали перерыв, и я соорудила пенне путанеске, мне показалось, что это будет очень кстати: кажется, название переводится как «макароны путаны».

Утром Кайл встал в шесть, по его словам, на семь у него была назначена деловая встреча. Судя по всему, обещание накормить меня завтраком было наглой ложью. Как только я его проводила, ко мне вернулось ощущение беспричинной тревоги. С Кэт мы договорились на десять часов, так что у меня еще оставалось время. Я натянула спортивный костюм и побежала в тренажерный зал, где полчаса занималась на беговой дорожке. Вернувшись домой, я приняла душ и выпила две чашки кофе. Без пятнадцати десять я поймала на Бродвее такси и поехала на встречу с Кэт.

Пока такси петляло по самому западному кварталу Двадцать шестой улицы, я вдруг сообразила, что не имею понятия, на каких именно съемках мы с Кэт встречаемся. Насколько мне известно, обычно Кэт присутствовала только на съемках знаменитостей на обложку, когда эти съемки проходили в Нью-Йорке, но если бы мне светила перспектива увидеть какую-нибудь знаменитую актрису в момент, когда она разоткровенничается или впадет в истерику из-за одежды, Кэт бы обязательно об этом упомянула.

Студия находилась на первом этаже трехэтажного здания, я позвонила в домофон, и когда дверь открылась, я оказалась в помещении, где загружали грузовики. Чтобы попасть в студию, мне пришлось пройти через всю эту площадку. Мне открыла девушка с короткими черными волосами и в белой юбке. Я и рта раскрыть не успела, как она спросила:

— Вы из «Глянца»?

Девушка немного шепелявила, как будто совсем недавно сделала пирсинг языка и еще не успела привыкнуть к сережке, так и оказалось — я заметила, как эта сережка блеснула у нее во рту.

Я сказала, что да, из «Глянца». Она кивнула, я вошла, но тут в студии зазвонил телефон и девушка побежала снимать трубку. Я оказалась в огромном помещении с высоченным потолком и неоштукатуренными кирпичными стенами.

Неподалеку от входа из общего пространства было выгорожено нечто вроде кабинета: там располагались картотечные шкафы, журнальный столик, который использовался как письменный, холодильник, раковина и обеденный стол, на котором стояли тарелки с завтраком. Эта студия разительно отличалась от студии Джеффа. Слева от меня находилась длинная гримерная стойка со множеством зеркал и ламп, перед ней на высоком табурете сидел парень в черных джинсах и черной футболке с эмблемой «Роллинг стоунз» — высунутым языком — и читал журнал «Интервью». Главное действие разворачивалось в глубине студии. Фотограф без конца щелкал кого-то стоящего на серой бумаге, но кого именно, мне с моего места не было видно. Вокруг фотографа бурлила, как растревоженный улей, довольно большая толпа: пара ассистенток, гримерша, парикмахер — у этого из заднего кармана брюк торчал пульверизатор с водой. Среди них я заметила и Джоша, стилиста из «Глянца», но Кэт нигде не было видно. Я услышала голос фотографа:

— Мне нравится, когда ты вот так поднимаешь подбородок. Давай-ка отщелкаем еще одну пленку.

Он отошел от штатива, и я увидела, что его моделью была сама Кэт.

«Здорово, — подумала я, — этак съемка может затянуться на все утро». Я бросила свою сумку на пол, стащила со стола с едой рогалик с лососем и сливочным сыром и подошла к гримерной стойке.

— Не знаете, это съемка для рекламной кампании?

Кэт не так давно обмолвилась, что, возможно, будет сама фигурировать в рекламной кампании «Глянца». Я села на свободный табурет. Парень в роллинговой футболке оторвался от журнала и скользнул по мне взглядом.

— Вряд ли. — Он говорил с британским акцентом. — Кажется, ее снимают для полосы, на которой редактор делится своими мыслями обо всем на свете.

— Так они снимают фотографию для «Колонки редактора»? — воскликнула я, не сумев скрыть своего изумления.

— Да, по-моему, так.

Находясь в эпицентре расследования дела об убийстве, Кэт, однако, решила выделить время, чтобы обновить маленькую фотографию, которой сопровождается письмо редактора! Пожалуй, этим поступком Кэт придала новый смысл выражению «играть на скрипке, когда Рим горит».

Я успела откусить от своего рогалика всего пару раз, когда бурная деятельность на съемочной площадке замерла. После короткого совещания с фотографом Кэт устремилась в мою сторону, за ней потянулись визажистка и Джош. Волосы Кэт выглядели очень объемно и ниспадали на плечи роскошным каскадом, на лице были тонны макияжа, губы под толстым слоем блеска так сияли, что в них можно было видеть свое отражение. Но под всей этой красотой явно проступала усталость.

— Давно ты здесь? — спросила она вместо приветствия.

— Всего несколько минут.

Я поздоровалась с Джошем. На нем была рубашка в матросском стиле и обтягивающие брюки, совершенно не оставлявшие простора воображению — они вообще ничего не скрывали; единственное, чего нельзя было понять, так это какого цвета кожа на его пенисе. Я снова повернулась к Кэт.

— Ну и какой у нас план?

— Я как выжатый лимон. У меня нет больше сил переодеваться.

— Как, ты отказываешься надеть Дольче? — задохнулся от возмущения Джош.

Он посмотрел на Кэт с таким видом, будто она объявила, что собирается утопить новорожденных котят.

— Не могу больше, не вынесу ни минуты. Можешь сообщить всем, что я объявила съемку законченной.

Кэт опустилась на вращающийся стул гримера и повернулась к зеркалу.

— Ужас, я выгляжу просто кошмарно!

Визажистка подошла к Кэт сзади и дотронулась кончиками пальцев до ее щек.

— Вы знаете, что я вижу? — сказала она. — Я вижу на вашем лице массу застоявшихся, токсинов. Они не выводятся, потому что у вас стресс. Вы не думали о том, чтобы сделать рефлексологический массаж? Если хотите, я могу сделать его прямо сейчас.

Кэт ничего не ответила и только посмотрела на нее с таким видом, как будто визажистка изрекла что-то на португальском языке. Затем Кэт встала и объявила, что идет переодеваться в свою одежду. Я видела, как визажистка встретилась в зеркале взглядом с парнем в роллинговой футболке; ее взгляд говорил: «Ты видел когда-нибудь другую такую стерву?»

Через несколько минут Кэт вернулась, теперь на ней была юбка цвета фуксии, крашенная в узелковой технике, и жакет в тон с короткими рукавами. Она предложила пойти на угол и поискать местечко, где можно выпить кофе. К моему величайшему удивлению, она даже предложила пройтись пешком. Мы так и сделали, пошли пешком, а по дороге рядом с нами медленно ехал лимузин, прямо как когда президент выходит на пробежку и за ним всю дорогу едут машины секретной службы. Мы нашли местечко на Десятой авеню, которое именовало себя «кафе-гастроном». Из-за того, что в кафе пахло перезрелыми бананами, а под потолком крутились лопасти вентилятора, казалось, будто мы попали в страну «третьего мира». Мы купили у прилавка два кофе и чай со льдом для Кэт, вынесли все это на улицу и заняли круглый столик. Как только мы сели, Кэт вдруг расплакалась.

— Ох, Кэт! — Я сжала ее руку. — Представляю, как тебе сейчас тяжело.

Словно в насмешку над ее настроением откуда-то из глубины кафешки долетела зажигательная мелодия «сальсы».

— Все плохо, вся моя жизнь — сплошной кошмар. — Кэт шмыгнула носом. — Тайлера отвезли к маме, Карлотта смотрит на меня с таким видом, как будто готова в любую минуту уволиться. Вокруг дома бродят толпы папарацци, и в довершение всего я могу потерять эту чертову работу; если буду хлопать ушами.

Она взяла со стола бумажную салфетку, скатала ее в шарик и промокнула глаза.

— Как это — потерять работу? — удивилась я.

— Продажи журнала падают. Последние несколько месяцев они и так были не ахти какие, а сегодня утром, в половине девятого, мне позвонил этот тип из отдела распространения — ты его знаешь, он любит отрывать мухам крылья — и радостно сообщил, что апрель будет гигантской бомбой.

— Бомбой? Как это понимать?

— Понимай так, что в радиусе пяти миль от эпицентра не останется ничего живого. Продажи упадут ниже некуда. — Кэт снова заплакала. — Гарри и раньше доставал меня по этому поводу, но после убийства совсем вразнос пошел. Я надеялась, что он мне посочувствует или хотя бы прикроет меня перед прессой. А его хлебом не корми, только упомяни в колонке сплетен «Нью-Йорк пост». И он думает, что от нас разбегутся рекламодатели.

— Я понимаю, тебе сейчас трудно думать о делах, но мне кажется, будет лучше, если ты продемонстрируешь всем, что контролируешь ситуацию.

— Мне страшно приходить на работу. Я чувствую себя выставленной напоказ, незащищенной.

— А что полиция? Как продвигается следствие? Я слышала, в пятницу детективы приходили в редакцию и допрашивали сотрудников.

— Откуда мне знать? Ты же помнишь, что сказал Фарли? Даже когда будет готово токсикологическое заключение, а это, похоже, может затянуться на сто лет, мы все равно можем не узнать, от чего именно умерла Хайди. Есть множество ядов, на которые не существует тестов, в том числе и на многие природные вещества. Именно поэтому я часто думаю о Такере Боббе. Почему ты так уверена, что между его случаем и моим нет связи?

— Как тебе сказать, связь, возможно, и есть, но не прямая, — замялась я.

— Что ты имеешь в виду?

— Ладно, сейчас объясню. Как я тебе уже сказала, есть вероятность, что Такер умер, отравившись ядовитыми грибами. Но если провести хронометраж его болезни, то получается, что он съел смертельное угощение не в Нью-Йорке, а в Пенсильвании. Конечно, теоретически кто-то из гостей твоей вечеринки мог потащиться за Такером и в Пенсильванию, но, по-моему, это маловероятно.

— То есть ты хочешь сказать, что эти два случая не связаны между собой?

— И да и нет.

— Бейли, хватит говорить загадками, я и так с ума схожу, объясни толком!

— Извини, сейчас объясню. Связь есть. Я думаю, что тот, кто пытался отравить тебя, знал о смерти Такера и о слухах насчет грибов и решил представить дело так, будто эти два случая связаны друг с другом.

— Но зачем?

— Наверное, затем, чтобы скрыть истинные мотивы. Основываясь на том, что кто-то пытался убить двух редакторов, полиция станет искать человека, который имеет что-то против женских журналов или их главных редакторов. Разрабатывая эту версию, полиция может упустить из виду нечто важное, касающееся лично тебя.

— Значит, на самом деле тот, кто пытался меня убить, ненавидит меня и только меня?

— Точно. Из этого предположения нам и надо исходить, Мы знаем, что этот человек присутствовал на приеме. И это должен быть не просто кто-то недовольный, убийца — тот, кто по-настоящему тебя ненавидит. Или ему зачем-то очень нужно тебя убрать. Подумай, кто бы это мог быть?

Кэт потерла пальцами лоб и уронила голову на руки.

— За исключением Долорес — а ее ты уже вычеркнула из списка — я не знаю в редакции ни одного человека, который бы мог меня так сильно ненавидеть.

Я набралась храбрости и задала вопрос, задать который хотела давно:

— Кэт, мне трудно обсуждать эту тему, но я должна спросить. Как у тебя дела с Джеффом? Мне показалось, что у вас что-то разладилось.

Кэт резко подняла голову.

— Джефф? Ты что, шутишь? Уж не думаешь ли ты, что это Джефф пытался меня отравить?

— Кэт, потише, пожалуйста, никто не знает, где могут прятаться папарацци. Я понимаю, это неприятно, но мы должны рассмотреть все варианты. Кто-то на той вечеринке пытался тебя убить. Очень может быть, что это был человек не со стороны, а из довольно узкого круга, некто, кто достаточно близок к тебе, чтобы какие-то обстоятельства, связанные с тобой, сильно его задевали. Как ты думаешь, у Джеффа были причины на тебя злиться? В последние дни между вами какие-то странные отношения.

Кэт ответила не сразу, она сделала большой глоток воды и только потом заговорила:

— Да, в последнее время у нас были небольшие трения, но ничего такого, из-за чего он бы захотел меня убить.

— Какие трения?

— Бейли, мне неприятно об этом вспоминать.

— Если ты хочешь, чтобы я…

— Хорошо, хорошо, я расскажу. Где-то в начале года Джефф стал меня уговаривать, чтобы я взяла его в «Глянец» делать фотографии для статей о моде. Я отказалась. Он был недоволен.

— А если бы Джефф стал работать на «Глянец», что в этом плохого?

— Во-первых, это было бы страшно неудобно для художественного отдела. Представь себе, им бы пришлось отдавать заказы моему мужу вместо других фотографов и при этом стараться никого не обидеть. Во-вторых, Джефф еще не готов к работе в «Глянце». Мы работаем с фотографами, у которых гораздо больше опыта в этой области. На самом деле его просьба не имела никакого отношения к желанию внести свой вклад в работу журналу. Он хотел, чтобы я решила за него его проблемы. У него был период спада, вообще-то это нормально, такое со всеми случается, но он это очень переживал. Однако если бы я ему помогла, стало бы только хуже, во всяком случае, я так считаю. Меня не слишком волнует наша разница в возрасте, но я о ней помню и никогда, ни при каких обстоятельствах не собираюсь играть роль этакой мамочки.

— Он очень разозлился, когда ты отказалась?

— Да, но потом успокоился. Он нашел нового агента, и совсем недавно у него снова прибавилось заказов.

Она быстро огляделась. Возможно, она просто волновалась, но мне показалось, что она не хотела встречаться со мной глазами.

— В конце концов, — продолжала Кэт, снова посмотрев на меня, — если бы Джефф хотел меня убить, он бы не стал возиться с какими-то конфетами, он мог бы запросто сломать мне шею или утопить в ванне.

«Ну да, — подумала я, — если ему было плевать, что все узнают, кто убийца. А если он хотел выйти сухим из воды?»

Кэт стала собираться: бросила скомканную салфетку в чашку, посмотрелась в маленькое зеркальце. Я сказала:

— У меня еще один вопрос. Что у тебя с Кипом?

Кэт покраснела точь-в-точь как несколько дней назад, когда я затронула эту же тему.

— Не понимаю, о чем ты?

— Кэт, если ты хочешь, чтобы я тебе помогла… — Я подалась вперед, наклонившись над столом, и понизила голос почти до шепота: — У тебя не должно быть от меня секретов. Что-то ты рассказываешь, а что-то скрываешь — так нельзя. Я никогда ничего не выясню, если ты направишь меня по ложному следу.

Кэт испустила долгий вздох, в котором было и раздражение и сожаление.

— Однажды днем — это было несколько месяцев назад — мы с ним повалялись на диване. Из этого ничего не вышло, потому что меньше чем за три минуты стало ясно, что вместе мы создаем не больше огня, чем две оливки, если бы они задумали спариться. К счастью, он обмяк, как мокрая посудная тряпка, и я образумилась. Только не говори мне, что я идиотка, потому что я и сама это знаю.

— Я никого не сужу, — сказала я, хотя мысленно именно это и сделала. Несмотря на то что я подозревала, что Кэт заигрывала с Кипом, когда она это подтвердила, я была потрясена. — Я просто удивилась. Не замечала, чтобы между вами проскакивали искры.

— Не проскакивают. И никогда не проскакивали. Просто так получилось. Я была одна, чувствовала себя несчастной, я выпила три бокала шардонне, и тут появляется Кип и называет меня богиней…

— Дело происходило у вас дома? — спросила я.

— Дома, но не в Нью-Йорке. Нам с Джеффом надо было пойти на одно мероприятие в субботу вечером, поэтому мы собирались остаться на выходные в Нью-Йорке. Но в субботу утром мы крупно поругались, отчасти наша ссора была связана с его идеей работать на «Глянец», я взяла и уехала в Литчфилд. Я не люблю оставаться в нашем загородном доме одна, но позже туда должны были приехать Хайди и эта ее подружка, Дженис. Я заранее сказала Хайди, что в предстоящий уик-энд дом будет в ее распоряжении. Но в результате они так и не приехали — Хайди, кажется, простудилась. Часа в четыре неожиданно объявился Кип. Я была поражена. По его словам, он узнал, что я здесь одна, и захотел со мной встретиться. Ну а дальше ты знаешь, как это бывает. Я и глазом моргнуть не успела, как моя рубашка уже болталась у меня на шее.

— Итак, вы повалялись на диване. Что было дальше?

— Он сел в машину и уехал. А минут через пятнадцать я тоже поехала в Нью-Йорк.

— Я имела в виду, что происходило между тобой и Кипом дальше?

— Ровным счетом ничего. — Кэт помолчала. — Не совсем так. Первые три дня стоило мне вспомнить об этом случае, как меня сразу начинало тошнить, но потом я сумела просто выкинуть этот эпизод из головы. Не знаю, удивит это тебя или нет, но я никогда не изменяла Джеффу. Я, правда, целовалась с одним бывшим бойфрендом, которого встретила в Лос-Анджелесе, но это и все. Я ненавидела себя за тот случай в Литчфилде. Представь себе, я даже сменила обивку на диване, чтобы ничто не напоминало о том дне.

— Как ты думаешь, Кип тоже все забыл? Ты уверена, что он втайне не сохнет по тебе или не злится, что ты его отвергла?

— Он ведет себя так, будто ничего не было. Признаться, я даже немного удивилась, как он мог так быстро измениться: только что был возбужден и готов к бою, а через минуту вдруг резко остыл. Хотя, возможно, он смутился из-за того, что член его подвел. Мне было бы проще, если бы мы не работали вместе, но он хороший специалист, не могу же я его уволить только из-за этого, тем более сейчас. Если он чего и боится, так это как бы мегера жена не застукала его со спущенными штанами.

— Кстати, о супругах. Джефф не мог как-нибудь узнать об этой истории?

— Нет. Вернувшись в Нью-Йорк, я пришла на его мероприятие, мы поцеловались, и ссора была забыта.

— Так когда все это происходило?

— В марте. Поверь, Бейли, это уже старая новость, я уверена, этот случай не имеет никакого отношения к тому, что происходит сейчас.

Мы поднялись из-за столика и вышли на улицу. Лимузин ждал у тротуара с включенным двигателем. Кэт предложила:

— Я поеду в центр, тебя подвезти?

— Спасибо, не надо. Я хочу зайти в редакцию. — У меня было большое искушение рассказать Кэт о сцене из фильма ужасов, в которой я поневоле участвовала ночью в доме Лэндона, но я решила, что сейчас не время. — Ты сегодня появишься в офисе?

— Позже, — уклончиво ответила Кэт, садясь на заднее сиденье.

Лимузин почти беззвучно отъехал от тротуара. Я проводила его взглядом. Это был идеально гладкий, блестящий черный «линкольн», только на задней дверце виднелась крошечная вмятинка.

Я смотрела на удаляющийся лимузин и думала, правду ли мне сказала Кэт. Насчет отношений с Кипом, думаю, это было более или менее так. Возможно, развитие событий не остановилось на том, о чем рассказала Кэт, то есть на стадии взаимного непристойного ощупывания; не исключено, что таких встреч было несколько, а не одна, но я была совершенно уверена, что отношения Кэт с Кипом не выходили за рамки легкой интрижки, а сейчас и вовсе приказали долго жить, и Кэт не испытывает ничего, кроме сожаления. Наверное, я судила не совсем объективно, на мои выводы влияли мои собственные симпатии и антипатии. Я вообще не могла себе представить, как кто-то может закрутить роман с Кипом. У него такая маленькая голова и такая самодовольная физиономия, что, на мой взгляд, спать с ним — все равно что лечь в постель с терьером.

Чего я не знала, так это мнения Кипа по этому вопросу. Возможно, он воспринял финал их романа не так спокойно, как Кэт. Мне нужно было каким-то образом пообщаться с ним и оценить его настроение.

Теперь об отношениях Кэт с Джеффом. Я чувствовала, что здесь она чего-то недоговаривает. Ее желание не слишком распространяться о своей частной жизни вполне понятно, но если я не буду знать, насколько серьезны проблемы, которые возникли у нее с Джеффом, и до какой степени они его раздражают, мне будет трудно решить, надо ли включать его в число подозреваемых. Так что мне нужно как-то заставить Кэт разговориться. Кроме того, мне необходимо вытянуть из Кэт сведения об их брачном контракте, если они с Джеффом вообще таковой заключали. Если Джефф влюбился в другую женщину и знает, что может расторгнуть брак без особых потерь для себя, то у него нет причин убирать Кэт. Но если в случае развода он останется почти с пустыми руками, то у него появляется очень серьезный мотив.

Мне надо было торопиться в «Глянец». Хоть мне и страшновато было возвращаться в свой кабинет, я хотела пообщаться с Кипом. Стал накрапывать дождик, и следующие пятнадцать минут я провела в поисках такси, держа над головой газету.

В редакцию я добралась после полудня. Весь художественный отдел собрался в «оркестровой яме» вокруг большого стола для совещаний, дружно поедая из картонных коробок еду из тайского ресторана. Первым пунктом в маршруте значился мой кабинет. Я с опаской заглянула в комнату и включила свет. Ни конфет, ни других каких «сувениров» — ничего необычного. Я положила сумки на свободный стул и включила компьютер. Потом заказала себе по телефону сандвич с каппучино и поплелась к Кипу. В его кабинете свет не горел и, судя по всему, было пусто, но ассистентка, колючая брюнетка, сидела на своем обычном месте и потягивала диетический «Доктор Пеппер».

— Кип в офисе? — спросила я.

— Нет, и не знаю, когда придет. Он спасает своего кота, который застрял за холодильником.

Ее ответ так и сочился сарказмом, как будто она докладывала, что Кип позвонил и сказал, что у него ленч с Элвисом Пресли.

По дороге в свой кабинет я завернула в туалет. Вдруг я почувствовала, что за мной кто-то идет. Я круто развернулась и увидела Лесли.

— Есть минутка? — спросила она, когда я уже открыла дверь в кабинку.

— Конечно, — ответила я, — только можно я сначала пописаю?

— Ладно, зайди потом ко мне в кабинет.

Я решила, что Лесли хочет услышать самый свежий отчет о том, как продвигается моя статья о Марки и когда я собираюсь ее сдать, но оказалось, что у нее на уме совсем другое. Как только я вошла в кабинет Лесли, она закрыла за мной дверь и раздраженно спросила:

— Что происходит с Кэт? Ты ее видела?

Я быстренько прикинула в уме, хотела бы Кэт, чтобы я поделилась с Лесли содержанием нашего разговора за чашечкой кофе, и решила, что, пожалуй, лучше воздержаться.

— Нет, но вчера я говорила с ней по телефону. Эти выходные она провела в Литчфилде.

— Это я и сама знаю. Но сегодня она до сих пор не появлялась в офисе. В кабинете ее ждет целая кипа документов.

— А что говорит Одри?

— Говорит, что Кэт, я цитирую, где-то на встрече. — Лесли убрала кипу журналов со стула. — Садись сюда.

Лесли обошла вокруг стола и села по другую сторону, заняв доминирующее положение. Если большинство работников редакции не очень-то старались приукрасить свои рабочие места, то Лесли ничего не пожалела, чтобы обустроить свой кабинет. Она украсила его комнатными растениями, поставила небольшой диванчик с серой обивкой, а на стенах развесила музейные постеры в рамках и штук пятнадцать семейных фотографий. Лесли и ее муж Клайд были сфотографированы в самых разных уголках мира, где они проводили отпуска; можно было подумать, что они выиграли конкурс на звание «Лучшая пара Вселенной». Однако эти мелкие штрихи не помогли сделать кабинет более уютным и гостеприимным. В редакции каждый знал, что если тебя приглашают в кабинет Лесли, то, вероятнее всего, для словесной порки.

Я присела на краешек стула.

— Лесли, я, конечно, с удовольствием бы с тобой поболтала, но у меня туш со временем. Я пытаюсь вовремя сдать материал про Марки.

— У меня есть к тебе более важные вопросы, касающиеся всей нашей редакции. Полагаю, Бейли, ты должна эта понять, хоть ты у нас и свободный художник. Или я ошибаюсь? — Ноздри у нее раздулись, в голосе послышалось благородное негодование. Мне вспомнился заголовок в одном из последних номеров «Глянца»: «Неприятности на работе? Настроение на нуле? Экстренное избавление от всех проблем».

— Да, конечно, я слушаю.

— В эти выходные я тоже говорила с Кэт по телефону, и она заявила, что ты считаешь, будто это… это дело никак не связано со случаем Такера Бобба. Что это просто совпадение. Кэт сказала, что ты ездила в Поконос — или где там жил Такер — и разговаривала с теми, кто его знал.

— Да, я сделала это по просьбе Кэт.

Поскольку Кэт, похоже, держала Лесли в курсе дела, я решила, что и мне нет смысла скрытничать.

— Судя по тому, что мне удалось узнать, эти два случая не связаны между собой. То есть никто не убирает целенаправленно редакторов женских журналов. Думаю, тот, кто пытался отравить Кэт, метил в нее и только в нее.

Лесли молча уставилась на меня. Мне хотелось закончить этот разговор поскорее, поэтому я немного ее подтолкнула:

— Так что у тебя за вопрос, который касается всей редакции?

— Вся эта история начинает вызывать в редакции панику. В пятницу к нам приходила полиция, все были в ужасе. Я понимаю Кэт, ей сейчас совсем не хочется приходить в офис, но в ее отсутствие мы начинаем чувствовать себя командой тонущего корабля.

— Я уверена, у Кэт скоро все наладится с работой. Ей просто нужно время, чтобы войти в норму.

— Ты ведь и дальше будешь ей помогать, не так ли?

Если Кэт сочла нужным поделиться моими выводами с Лесли — это ее дело, но я вовсе не считала себя обязанной делиться с ней своими планами.

— Если Кэт попросит — да, конечно. Но в данный момент мне нужно сосредоточиться на статье о полтергейсте, я должна ее закончить.

Снова этот взгляд летучей мыши. Я встала со стула, готовя себе путь к бегству.

— Вот что, Лесли, я собираюсь поработать в своем кабинете. Если будут какие-то новости от Кэт, я дам тебе знать.

— Ладно, — сказала она.

Я вышла из кабинета Лесли, спрашивая себя, что было у нее на уме. Я пока не поняла, то ли она искренне переживает за Кэт и за журнал, то ли ее больше беспокоит, что меня подключили к делу, а ее — нет.

Однако мне действительно нужно было заняться статьей о Марки, позвонить ее родителям и попросить их прокомментировать теорию доктора Херлихи, по которой их дочь и является причиной того самого загадочного полтергейста. Но прежде чем звонить им, я подключилась к Интернету и поискала информацию о ядах. Оказалось, что ядов существует превеликое множество и, как Кэт и говорила, есть много природных веществ, которые могут быть смертельно опасными. К их числу, как я выяснила, относятся бобы кураре, цветы аконита и некоторые растения, например, болиголов. Все они вызывают сильную рвоту и понос, могут вызвать паралич, помутнение сознания и бред. Смерть может наступить очень быстро, иногда всего через два часа.

Читая все это, я мысленно видела зеленые махровые полотенца и лежащую на полу Хайди, всю в засохших рвотных массах. Я замотала головой, чтобы прогнать жуткую картину.

Следующие два часа я посвятила статье о Марки. Я перекраивала ее так и эдак, пока наконец не почувствовала, что получается нечто захватывающее. Время от времени я прогуливалась к кабинету Кипа, но он все не появлялся, а его ассистентка начала поглядывать на меня, как охранник в магазине на потенциального воришку.

Часа в четыре мой мозг стал настойчиво требовать кофеина, и я отправилась за кофе. Когда я пришла на нашу офисную кухню, где стояла кофеварка, у меня глаза на лоб полезли. Мало того, что Лесли, как и обещала, выбросила все продукты, которые покупались для сотрудников за счет фирмы, включая попкорн, печенье и пакетики с чипсами, исчезли даже пакетики с чаем и кофе. Уцелела только коробка деревянных зубочисток. Если что и способно вызвать в редакции «Глянца» массовый приступ истерии, так это подобная акция. Не хватало только повесить на стену плакат: «Внимание, на территории убийца!» Хотя, конечно, не следовало упрекать Лесли за излишнюю осторожность. Вид нашей кухни снова напомнил мне о том, что давно уже не давало мне покоя во всей этой истории, — о непредсказуемости результата. Неужели убийца не понимал, что нет абсолютно никакой гарантии, что конфеты съест именно Кэт? Или ему было вообще наплевать, кто их съест, лишь бы умер хоть кто-нибудь? Почему-то мне казалось, что если я смогу найти ответ на этот вопрос, то подойду к разгадке убийства.