"Секрет Жени Сидорова" - читать интересную книгу автора (Гладилин Анатолий Тихонович)

Глава VI Без Брута не обошлось

Утро пролетело бездарно. Пока не уехали учительницы и Алла, все шло кувырком. Бессмысленные и никчемные разговоры, обмен любезностями: «Ах, как мило встретили, Новый год…»

Жене казалось, что дядя Вася и дядя Жора должны сгорать от нетерпения и желания как можно скорее узнать подробности о его вчерашних приключениях. Но куда там! Дяди рассыпались в комплиментах перед Ириной Алексеевной и Раисой Яковлевной. Алла, как всегда, болтала без умолку.

Откровенно говоря, Сидорова давно мучила загадочность этих странных отношений между мужчинами и женщинами. Достойное занятие для мужчин — работа, наука, война. Женское дело — преподавание в школе, воспитание детей, приготовление обеда. Так повелось испокон веков, обязанности распределили четко. Однако, знакомясь с жизнью взрослых по книгам и кино, Женя замечал, что мужчины теряют массу времени из-за женщин. К чему? Зачем? Доблестные рыцари, вместо того чтоб сражаться с маврами, ночи напролет пели дурацкие серенады под окнами глупых аристократок. И потом, кто придумал эту любовь с объятиями, поцелуями и прочими телячьими нежностями? Со стороны, небось, стыдно смотреть. Стоило только мужчинам связаться с женщинами, как их роль становилась жалкой и нелепой. А меж тем, как написано в одной книге, «годы проходят, все лучшие годы».

В сущности, вот одна из главных причин, почему человечество так медленно движется к прогрессу…

Наконец гостей проводили. На прощание из окна электрички Алла состроила рожу Сидорову — так сказать, в знак признательности за гостеприимство. Еще одно доказательство того, что благодарности от девочек никогда не дождешься!

Помахав учительницам руками и дождавшись момента, когда электричка скрылась за поворотом, оба дяди одновременно загрустили. Дядя Вася тут же заявил, что ему необходимо совершить маленькую пробежку часа на полтора, и бодрой трусцой свернул в переулок. Дядя Жора скис прямо на глазах, замкнулся в себе и явно не был расположен к беседе.

Но когда подходили к даче, Женя не вытерпел и осторожно спросил:

— Дядя Жора, как вы расцениваете явление «помпеянства» в историческом аспекте.

— Явление пьянства? — оживился дядя Жора. — Проклятый пережиток прошлого! Голова болит, сердце колет, ноги ватные… Целый год рюмки в рот не брал, а на праздник не удержался.

— Дядя Жора, — обиделся мальчик, — я серьезно!

— А я шучу? — в свою очередь, обиделся дядя Жора. На его бледно-зеленом лице застыло страдальческое выражение. Действительно, какие тут шутки!

— Но если вам нездоровится, — сочувственно проговорил Женя, — тогда, конечно… И все же, вы помните, где я вчера был?

— Ах да, извини. — Дядя Жора потер пальцами виски. — Видишь, я совсем расклеился…

Они вошли в комнату, дядя Жора присел на кушетку, глотнул из стакана воды.

— Ладно, Женька, давай хвастайся своими подвигами.

— Какими подвигами… — скромно начал мальчик. — Ничего мне не удалось изменить! Жалко. Ведь неудачный исход Фарсальского сражения роковым образом повлиял на историю Рима.

— Не эта битва, так другая, — вздохнул дядя Жора. — Ты сам убедился — Помпей был игрушкой в руках аристократов. Безвольный, слабый, ограниченный человек…

— Тряпка, — прибавил Женя, вспомнив, как Помпей предлагал ему принять яд.

— Вот именно! При самом благоприятном стечении обстоятельств он не мог стать диктатором Рима. Да, брат, история — хитрая штука! Любой другой генерал, тот же Красс, мог бы десять раз разбить Цезаря в этой кампании. Но Цезарь прекрасно знал, с кем имеет дело. Такова, брат, логика жизни…

— Не согласен, — пылко возразил Женя. — Неужели во всем Риме не нашлось бы яркой личности!..

— Такой личностью был только Цезарь, — устало сказал дядя Жора. — Все его любили, все его боялись… И все ему завидовали. В сущности, он был тоже обречен.

На подобные темы Женя Сидоров готов был рассуждать бесконечно. Увы, голова дяди Жоры клонилась к подушке, он откровенно зевал.

— Дядя Жора! — воскликнул неугомонный мальчик. — Разве нельзя при помощи новейших достижений науки хоть что-нибудь исправить в Прошлом?

— Невозможно. Вчера, например, Василий Палыч заставил Помпея тебя выслушать — и то пережег все батареи. Напрасными были твои советы. Кстати, советчиков всегда хватало, однако все деятели Истории поступали по-своему.

— Почему ж они отбрасывали разумные доводы?

— «Почему, почему»! — передразнил дядя Жора. — Знаешь поговорку: один… не очень умный человек может задать столько вопросов, что десять мудрецов не ответят. Историческая обстановка складывалась так, что Помпей мог выиграть еще десять сражений и это его не спасало. Цезарю достаточно было одержать всего лишь одну победу. Одну, понимаешь? По теории вероятности это должно было когда-нибудь случиться. Ладно, отложим беседу на другой раз. Я сосну часок. И учти, Женька: наш, как ты его называешь, телевизор вышел из строя. Так что — без фокусов. Спи, гуляй, книжку почитай, но к погребу не приближайся. Не ровен час, действительно влипнешь в историю…

Тихо на даче. Скучно. Дремлют коты. Где-то по лесу бегает дядя Вася. Изредка доносится глухой гудок электрички. Ветки деревьев скребутся о крышу. Оконное стекло чуть слышно позвякивает.

А в Москве ребята по кинотеатрам ходят, в Колонном зале у елки прыгают, за подарками в очередях толкаются, по телевизору многосерийные приключения Зайца и Волка смотрят! В Москве концерт Магомаева, «Новости науки и техники», «Иностранная кинохроника», дневные спектакли, гастроли Саратовской эстрады, лекции по правилам уличного движения, телевикторины, радиопередачи для младшего, среднего и старшего возраста, театр у микрофона и опять же «Ну, погоди!»…

Бедный Женя Сидоров! Сослали его на дачу за единственную двойку! Сидит у окна в тишине, в тепле, в покое. Нервная система укрепляется. Здоровье поправляется. Голова отдыхает. Как на курорте. Как в санатории. Совсем затравили!

«Ну, заяц, погоди! — думает Женя и тут же спохватывается: — Действительно, при чем тут заяц? Ну, Цезарь, погоди! — поправляет сам себя Сидоров. — Выведем тебя на чистую воду! История, она длинная. Я вот возьму и спущусь в Египет, подговорю Клеопатру, чтоб, значит, она Помпея не убивала, а, наоборот, Цезаря в темницу засадила, в какую-нибудь пирамиду. Вот тогда в Риме взвоют! Куда им деваться без Цезаря? Подумаешь, яркая личность! И Брут-предатель с горя должен удавиться: ведь он прославился только убийством Цезаря… Брут. Мартовские иды. Заговор в Сенате… Идея! Зачем Цезаря запирать в темницу, то есть в пирамиду? А вот разоблачить перед Цезарем заговорщиков… Если Цезарь действительно яркая личность, то надо использовать его влияние в целях прогресса. Дядя Жора сказал: «В сущности, Цезарь был обречен». Ха-ха! Вот возьму и переверну весь первый век до нашей эры! Сначала спасу Цезаря (это главное). И что тогда? Пусть ученые историки голову ломают.

Нет, не надо убивать Цезаря — он благородный, добрый, любит спорт. Решено: обязательно его спасу! Но почему, почему Цезарь так похож на дядю Васю? Какая-то путаница, нелепица… А может, взрослые просто меня разыгрывают? Изобрели фантастическое кино и мне показали. Или мне все приснилось? Но откуда тогда след от копья? Вот она, царапина. Когда меня в пещеру тащили, я коленку ушиб, синяк до сих пор ноет. Так хочется все выспросить у дяди Жоры!.. Спит человек, жалко его будить. И хорошо, что спит. Пока никого нет, спущусь в погреб. Телевизор сломан! Ничего, мы люди самостоятельные, обойдемся без посторонней помощи».

Женя на цыпочках подкрался к двери, на кинул на плечи пальто, оглянулся. Ему показалось, что кот Васька, дремавший на стуле, приоткрыл один глаз и глянул неодобрительно. Женя тихонько притворил за собой дверь.

Свежая пороша не успела замести тропинку, и высокая ель серебрилась инеем — нормальное дерево, ничего особенного. Замок висел на одной петле. «Ну, правильно, — сообразил Женя, — ждали, что я выскочу отсюда, а потому дверцу не запирали. Правда, меня почему-то выбросило в телефонную будку — сам не знаю, как там очутился. Наверно, тайный ход какой-то. Помню, что встал, отряхнулся и начал набирать номер Алкиного телефона. Зачем? Предупредить родителей? Но меня об этом никто не просил! Загадочно. Похоже на сон».

Женя потянул на себя дверцу и щелкнул выключателем. Зажглась тусклая лампочка, осветив кадку с капустой, пачку журналов, связку книг, на загадочном телевизоре банки с грибами и огурцами. Женя торопливо спустился по ступенькам к люку в задней стене. Ржавый засов не поддавался. И тут Женя заметил ровные ряды клавиш. («Как в лифте», — промелькнула мысль.) На каждой клавише вместо цифр виднелись какие-то надписи. Рукавом пальто мальчик стер пыль с нескольких клавиш. «Фарсальское сражение», — прочел он на одной. «Французская революция» — значилось на другой. «Нашествие Батыя на Русь». «Основание Рима»… «Все это не нужно, — подумал Женя, — а вот то, что я ищу: «Убийство Цезаря». Женя нажал на клавишу, сзади громко хлопнула дверца погреба, лампочка погасла, засов отскочил, овальный люк приоткрылся, и погреб наполнился голубоватым сиянием. Это сияние шло снизу, из глубокого колодца…

Словно сквозь сон, раздался чей-то голос: «Когда захочешь вернуться, ляжешь на эту кровать и пристегнешь ремни». Голос смолк, и на смену ему пришли отдаленные крики погонщиков мулов. Женя открыл глаза. Он сидел на низкой кровати, покрытой рогожей. В одном углу комнаты стоял деревянный сундучок, на котором валялся свиток белой материи. Из другого угла сиротливо выглядывал треснувший глиняный кувшин. Больше в комнате ничего не было. Маленькое окно выходило на террасу, увитую зелеными побегами плюща и винограда. «Я в Древнем Риме», — подумал Женя и нисколько не удивился. Похоже, он привыкал к своим стремительным передвижениям во времени. «А что за хламида на мне? Длинная рубашка без рукавов, подпоясанная кожаным поясом. Увидели бы меня ребята в таком одеянии, умерли бы от смеха. Впрочем, это римская туника! Вот сандалии. А это ремешок. Он явно из другого века, его надо спрятать под рогожу. Кто же я? Пока не знаю. Однако вряд ли возможно, чтоб по древним улицам разгуливал советский школьник Сидоров. Значит, я перевоплотился в какую-нибудь реально существующую личность. В кого? Поживем — увидим».

Согласись, читатель, не каждый из нас вел бы себя так же хладнокровно, как Женя Сидоров! Оказаться одному, без мамы и папы, в чужой стране, в чужом городе и вообще попасть в другую эру! Меня, автора, например, дрожь пробирает, когда я пересказываю эту правдивую историю! А между тем наш герой преспокойно обул сандалии, подошел к треснувшему кувшину, поднял его, понюхал и поморщился. На дне кувшина лежал заплесневевший кусок сыра и подгнивший чеснок. Да, скудно питались римские бедняки!

Дверь скрипнула, и в комнату протиснулся неизвестный горожанин, завернутый с ног до головы в светлую тогу (как они умудрялись передвигаться в такой одежде, я, автор, ума не приложу). Горожанин, как гончая собака, втянул носом воздух, и его строгое римское лицо исказила гримаса.

— Ну, Юний, выбрал ты себе конуру! — сказал незнакомец и присел на краешек кровати. — На Субуррской улице ютятся лишь цирюльники, сапожники и продавцы кнутов.

Впрочем, в целях конспирации это разумно. Как самочувствие Секста Помпея?

— Секст Помпей? — переспросил Женя Сидоров, желая выиграть время. Мысли его лихорадочно работали: «Итак, я некто Юний, а кто же Секст Помпей? Наверно, сын Помпея Великого». — Ничего, помаленьку. Передавал привет.

— А чем занят достойный сын великого отца?

— Чем занят? Собирает войска, — ответил находчивый Женя и подумал про себя: «Что же ему еще делать? Не играть же в крестики и нолики!»

Незнакомец был вполне удовлетворен таким сообщением.

Он поправил складки тоги на левом плече и с важностью произнес:

— Открою тебе свое имя. Я Брут.

— И ты Брут!.. — воскликнул Женя и ис пугался. Испугался он потому, что невзначай повторил известное выражение Цезаря, однако тут же успокоился. Мальчик сообразил, что Бруту еще неведомо истинное значение этих слов.

— Да, я Брут, — печально продолжал горожанин. — Сознаюсь, мне неприятно участвовать в заговоре. Лично мне Цезарь не сделал ничего плохого. Он вел себя великодушно и заплатил мои долги. Но интересы отечества выше личной привязанности. Честолюбие Цезаря угрожает республике. После его смерти римский народ стряхнет с себя оковы диктатуры.

«Как бы не так!» — усмехнулся про себя всезнающий Женя, а вслух воскликнул:

— Что требуется от меня, о честнейший Брут?

— Да, не нравится мне эта затея, — продолжал рассуждать Брут, — но путь к свободе лежит через преступление. — Потом, словно скинув с себя оцепенение, Брут испытующе взглянул на мальчика: — Юний, республика тебя не забудет. Сейчас в городе ты никому не известен. Я отведу тебя в дом Сабины. В середине дня к ней придет диктатор. Середина дня. Середина месяца. Мартовские иды. — Брут махнул рукой. — Скверно все получается. Ну ладно. Один из ее слуг — верный мой клиент. Он спрячет тебя за занавеской, и ты подслушаешь, не изменились ли планы Цезаря. Он должен к вечеру прибыть в Сенат. Там все готово. Идем. Накинь тогу.

«Легко сказать: накинь, — подумал Женя, — а как?» Но руки мальчика сами потянулись к материи, валявшейся на сундуке, и через несколько секунд Женя выглядел обыкновенным римлянином, собравшимся на прогулку. «Ай да я, — похвалил сам себя Женя, — вернее, это Юний — молодец: завернуться в трехметровую тогу — и не запутаться! Любопытно, что еще я умею делать? Точнее, на что способен этот паренек, которого звали Юний?»

Он спускался за Брутом по узкой, темной лестнице, когда на площадку нижнего этажа выскочила толстая, пожилая женщина, похожая на армянку. Женщина истошно вопила, закрывая лицо руками, на которых проступали багровые рубцы. Тут же появился мрачный мужчина в грязном хитоне и, не говоря ни слова, хлестнул женщину плеткой. Женя оторопел от неожиданности, потом, стиснув кулаки и забыв про все на свете, бросился на мужчину. Но Брут успел поймать мальчика за тогу и сжал в своих крепких объятиях.

— Не вмешивайся в чужие дела! — приказал Брут. — Ты погубишь республику!

— Но ведь бьют женщину! — воскликнул мальчик, все еще пытаясь вырваться.

— Не женщину, а восточную рабыню. Хозяин имеет на это полное право.

И Брут вытолкал мальчика на улицу.

По мостовой тащились мулы, подгоняемые гортанными криками торговцев. Гончары и ремесленники, расстелив прямо на земле куски полотна, выставляли бронзовую и глиняную посуду. Толпа служанок и рабов пронесла, носилки, на которых восседал лысый толстяк. Двухметровый негр семенил сзади, держа над головой своего господина цветной зонтик. Блистая позолоченной амуницией, гордо прогарцевал всадник с белыми перьями на шлеме. Да, много интересного можно было увидеть в этот утренний час на улицах древнего города. Но Женя ничего не замечал. Потрясенный недавней сценой, он упрямо повторял про себя: «И ты, Брут, защитник рабства? А еще республиканец!»

Так они дошли до двухэтажного дома, где Брут остановился около высокой двери, разукрашенной металлической чеканкой. Брут дважды дернул за веревку звонка. Дверь приоткрылась, высунулась курчавая голова, лукавый глаз подмигнул мальчику, и Женя оказался во внутренних покоях.

Признаться, Сидоров не ожидал, что попадет в такое роскошное помещение. Пол был вымощен цветными камнями и мраморными плитами. Резные колонны, подпиравшие потолок, соединялись легкими перегородками. У дверей стояли изящные скульптуры, а на стенах висели картины. И ни единого стула или стола, никакой мебели.

«Не дом, а музей», — подумал Женя, следуя за слугой по длинному широкому коридору.

— Спрячься в библиотеке, я дам знак, — шепнул мальчику курчавый раб и раздвинул бархатный занавес между статуями Юпитера и Аполлона.

Два мягких кресла посредине комнаты. Вдоль стен тянулись ряды ящиков. На крышке каждого ящика — римская цифра. «Какая же это библиотека? — озадаченно подумал Женя. — Складское помещение». Но, как ни были напряжены нервы мальчика, любознательность взяла верх. Он приоткрыл одну из крышек и вытащил из ящика исписанный четкими буквами пергаментный свиток. И только теперь Женя вспомнил, что у древних римлян не было книг.

Сзади его окликнули. Курчавый раб показывал пальцем на зеленую портьеру. Женя по дошел к ней и услышал рядом с собой женские голоса. На уровне глаз он обнаружил в зеленой портьере маленькую дырочку. Конечно, Женю учили, что подглядывать — неприличное занятие, но…

То, что он увидел, сначала испугало его: в окружении служанок сидела женщина в белой сорочке с гипсовой головой. Да, да, голова как будто была вылеплена из гипса — лицо покрыто трещинами, без бровей, беззубый рот. Женя отпрянул. «Ну и страшилище! — ужаснулся мальчик. — Неужели Цезарь явится к этой старухе?»

— Принеси молоко, — раздался за портьерой капризный голос молодой женщины. — Фу, оно слишком теплое! Скафион, смой с меня маску!

Послышался звук плещущейся жидкости. Еще раз заглянуть в дырочку Женя не решался.

— Где мои волосы? — продолжал тот же капризный голос. — Негодница, они слишком светлые! Я прикажу тебя высечь!

— Госпожа Сабина, — ответил тонкий голос служанки, — это самый модный цвет.

Возня за портьерой длилась примерно полчаса. Женя переминался с ноги на ногу и из редка, оглядывался — не вошел ли кто в библиотеку. Судя по всему, утренний туалет Сабины близился к концу.

— Подклей мне правую бровь! — властно распоряжалась Сабина за портьерой. — Достань из ларца зубы. Осторожней втирай румяна.

Когда Женя снова рискнул заглянуть в дырочку, он вместо старухи увидел ярко-рыжую красавицу, примерявшую золотое ожерелье. «Вот так фокус!» — удивился Женя, и в этот момент почувствовал за своей спиной чье-то дыхание. Он обернулся и остолбенел: рядом с ним стоял Цезарь, постаревший, обрюзгший. И опять Женю поразило его сходство с дядей Васей!

Глаза Цезаря метали молнии. Ни слова не говоря, он вцепился пальцами в ухо мальчика и поволок Женю за собой в противоположный угол библиотеки.

— О боги, что творится в городе! — зашептал Цезарь. — Стыд, позор, падение нравственности! Юный школьник, ритор, а уже проявляет нездоровый интерес к женщинам.

— Дядя… — залепетал Женя, чуть было, не назвав Цезаря дядей Васей. — Честное слово, я не подглядывал! Мне велели спрятаться за портьеру и ждать вас.

— Я твой дядя? — переспросил Цезарь, отпуская Женино ухо. — Хм… Как только я стал властелином Рима, у меня появилось бесчисленное количество родственников! Впрочем, лицо мне твое знакомо. Где же я тебя видел?

У Жени промелькнула шальная мысль: а вдруг это дядя Вася решил выручать племянника и переоделся Цезарем? Зачем тогда играть в прятки?

— Недавно на даче мы вместе праздновали… — намекнул мальчик.

— Пир на загородной вилле? — удивленно поднял брови Цезарь. — Увы, я давно лишен мирских радостей!.. Государственные дела, Сенат, интриги, войны… Притом на мне еще обязанности жреца. Где уж тут веселиться?

И Цезарь вздохнул.

«Нет, это настоящий Гай Юлий Цезарь! Дядя Вася не стал бы ломать комедию», — подумал мальчик и спросил с ехидством:

— Тогда зачем вы пришли к этой кукле?

— Не задавай глупых вопросов. — В глазах Цезаря блеснули озорные искры. — Подрастешь — узнаешь. И мой тебе совет на будущее: не связывайся с женщинами! Упреки, подозрения, истерики… Морока, а не жизнь. — Цезарь притворно вздохнул и деловито осведомился: — Зачем ты ждал меня, ритор?

— О великий Цезарь! — в тон ему ответил Женя. — Я хочу тебя предупредить: сегодня в Сенате соберутся заговорщики, они набросятся на тебя и заколют кинжалами. Не ходи в Сенат!

Цезарь прищурился, щелкнул пальцами.

— Так, так, еще одно предупреждение. А кто главный заговорщик?

«Брут», — чуть не сорвалось с губ мальчика, но он вовремя спохватился: не к лицу пионеру выдавать имена людей, которые ему доверились. Конечно, Женя должен помочь Цезарю, но, с другой стороны, Женя никогда не был ябедой. Мальчик опустил глаза:

— Пойми меня правильно, Цезарь. На этот вопрос я не могу ответить.

— Тогда я никаких предупреждений не принимаю, — насупился Цезарь. — Пойду в Сенат, тебе назло.

— Великий Цезарь? — взмолился мальчик. — Ну, будь умницей! Мы же не в игрушки играем. Дело государственной важности! Сегодняшний день может круто изменить Историю. Ты властитель Рима, а мне известно будущее. В наших силах ускорить путь человечества к прогрессу! — Женя осекся, поняв, что сболтнул лишнее, однако по реакции Цезаря увидел: ошибка была допущена в другом.

— «В наших силах»? — возмутился Цезарь, делая ударение на слове «наших». — Новый союз, новый «двуумвират»?! Хватит с меня прежних триумвиратов! Я, Гай Юлий Цезарь, верховный жрец, сам могу предсказывать будущее! А тут мальчишки с советами лезут… «Ускорить прогресс человечества»! Плевать мне на человечество! Существуют только римляне, остальные — рабы.

— Извини, Цезарь, — пытался успокоить его Женя, не обращая внимания на грубый тон диктатора. — Пожалуйста, оставайся у своей Сабины, а в Сенат пошли войска. Пусть всех арестуют.

— Послать войска? — Цезарь усмехнулся. — А где доказательства? В городе будут смеяться надо мной.

— Великий Цезарь, — забормотал Женя, чуть не плача. — Заклинаю всеми святыми, останься дома, не ходи в Сенат!

Лицо диктатора смягчилось, и он ласково потрепал мальчика по щеке:

— За добрый совет — спасибо, но поступить иначе не имею права. Если меня и решили убить, то заговорщики найдут другой способ. Весь вопрос в том: нужен ли я сейчас Риму? Если нет — меня ничто не спасет. Однако я не должен показывать вида, что кого-то боюсь. Лучше умереть один раз, нежели постоянно трепетать. Запомни: Цезарь всегда есть Цезарь!

И повелительным жестом Цезарь указал мальчику на дверь.