"Белоснежка идет по следу" - читать интересную книгу автора (Роньшин Валерий)

Глава XIV РАЗОРВАННАЯ ЗАПИСКА

Брыкин сбежал вниз по эскалатору, влетел в вагон, доехал до «Владимирской», перебежал на «Достоевскую», опять влетел в вагон, доехал до «Литовской», взбежал вверх по эскалатору, выскочил на улицу, вскочил в троллейбус, доехал до Расстанной и помчался на Волково кладбище.

На кладбище Стас примчался весь в мыле. Ну, то есть потный. На часах было без трех минут четыре.

В отличие от Софьи Николавны, Брыкин никогда на «Литераторских мостках» не был и потому понятия не имел, где могила Тургенева. Но на стене церквушки висел план — кто где похоронен.

И вот Стас уже стоял рядом с массивным надгробием, на котором было написано:

ИВАНЪ СЕРГЕЕВИЧЪ ТУРГЕНЕВЪ

1818–1883

Лавочка находилась в нескольких шагах от надгробия. А рядом с лавочкой — на асфальтированной дорожке — Брыкин увидел крышку водосточного люка. «А что, если залезть в этот люк?» — подумал Стас.

Брыкин огляделся. Кругом никого.

Действовать следовало решительно и быстро. В любую минуту могли появиться бандиты.

Стае сдвинул решетчатую крышку в сторону, залез в люк и поставил крышку на место.

Прошло десять минут… пятнадцать… Бандиты и не думали появляться.

«Наверное, встреча все же в книжной лавке», — решил Стас и уже хотел вылезать из люка.

Но тут на крышку наступила чья-то нога. Сердце у Брыкина екнуло. Это была нога старушки, то есть Жуликова, загримированного под старушку.

Картошка сел на скамейку и закурил. Через пару минут к нему подошел какой-то человек. Стасу были видны лишь военные ботинки и форменные брюки.

«Надзиратель!» — догадался Брыкин.

Вы случайно не родственник Тургенева? — спросил надзиратель.

Нет, — ответил Жуликов, — я родственник Чехова.

Стас понял: это пароль.

Ну что, принес? — сразу перешел к делу Картошка.

Принес.

Давай.

Держи.

Замолчали. Видимо, Жуликов читал записку.

Все тип-топ, братан, — раздался через минуту его веселый голос, а вслед за тем послышался звук рвущейся бумаги. Картошка порвал записку и бросил клочки на землю. — А на словах он ничего не просил передать?

Нет, ничего. Он и записку-то не хотел писать. Я его полчаса убеждал, что в тюряге по приказу Папы работаю. Ну, он чиркнул несколько слов — будто бы жене. Ты хоть въехал, о чем он пишет?

Въехал, братан, въехал.

И что Папе передать?

Передай, что штамм скоро будет, — обронил загадочную фразу Жуликов.

Штамм? — повторил надзиратель. — А кто это?

Папа знает, кто, — хмыкнул Картошка.

Надзиратель поднялся со скамейки.

— Мне пора идти.

«Ну где же Чайников с группой?! — досадливо думал Брыкин, сидя в люке. — Ведь уйдет же!.. Уйдет!..»

И надзиратель действительно ушел.

А следом за ним ушел и Жуликов.

Стас вылез из люка и собрал с земли обрывки записки. Картошка порвал ее не очень мелко; правда, несколько обрывков унесло ветром. Поэтому, когда Брыкин соединил все части в единое целое, получилось вот что:

«…возможность написать тебе. Принеси шерстяные носки. В камере собачий холод. Передавай от меня привет кукольнику Шишкину. Больше писать не могу, меня вызыва…»

Не успел Стас все это прочесть, как раздался пронзительный звук милицейских сирен — вау-вау-вау… К воротам кладбища на сумасшедшей скорости подлетели два спецавтобуса. Из них, словно горох, посыпались бойцы группы захвата. В касках, масках, бронежилетах…

С автоматами наперевес они бросились на кладбище.

Руки на надгробие! — приказал Брыкину один из бойцов. — Ноги на ширину плеч! Быстро!..

Да я… — начал Стас.

Мол-чать! — На Брыкина уставился черный зрачок автомата. — Делай, что приказано!

От-ставить! — К могиле Тургенева подошел Саша Чайников. — Вы что, ефрейтор, мальчика от бандита отличить не можете?

Это мальчик?! — Боец поправил съехавшую на глаза маску. — Фу ты, черт, не разглядел. Извини, паренек.

Да ладно, — сказал Стас.

Чайников посмотрел на пустую скамейку.

Ушли, — понял он.

Ушли, — подтвердил Брыкин. — Эх, вам бы минут на пять пораньше приехать.

Да мы сразу сюда помчались, как только Юля нам сообщила.

А где она?

Я здесь. — К могиле подошла Оладушкина. — Стае, тебе удалось что-нибудь подслушать?

Не только подслушать. — Брыкин показал на собранную из обрывков записку, лежащую на скамейке. — Вот, читайте.

Чайников и Юлька прочли.

— Ясненько, — сказал Саша. — Значит, футлярчик спрятан в квартире Шишкина.

— Он взглянул на Стаса. — А ты надзирателя запомнил?

Нет, не запомнил. Он так сел, что я его из люка не видел.

Из какого люка?

Вот из этого. — Брыкин постучал ногой по решетчатой крышке. — Я тут прятался.

А о чем они говорили?

Почти ни о чем. Надзиратель отдал Картошке записку и ушел. А, да, — вспомнил Стас. — Жуликов говорил о каком-то Штамме. Он сказал: «Передай Папе, что Штамм скоро будет».

И все?

И все.

Хм, — Чайников озадаченно наморщил лоб. — Кто ж такой этот Штамм?

Штамм по-немецки значит — «ствол», — сказала Юлька.

Откуда ты знаешь?

Я немецкий в школе изучаю.

Угу-у. — Теперь Саша озадаченно наморщил нос.

«А что, если Штамм и киллер Ствол — одно и то же лицо? — размышлял Чайников. — Но тогда получается, что Картошка знает и киллера, и его жертву. А вдруг Картошка и заказал убийство Скальпеля? Да, но зачем ему это надо? Наоборот, Жуликов заинтересован в том, чтобы с Пафнутьевым ничего не случилось. Иначе от кого бы он узнал, где спрятан футлярчик?.. Ах да, футлярчик…» — спохватился Саша. И сказал вслух:

— Как вы думаете, ребята, куда Скальпель спрятал футляр?

.— Может, в носок засунул? — предположил Стас. — Он же пишет в записке о шерстяных носках.

Или в холодильник, — предположила Юлька.

О холодильнике в записке ничего не сказано, — заметил Чайников.

А вот и сказано. — Оладушкина показала на записку. — Читайте: «В камере собачий холод». А внутренняя часть холодильника называется «холодильная камера».

Саша покачал головой:

Нет, ребята, мне кажется, это все не то. Должна быть какая-то нетрадиционная пряталка.

Есть такая пряталка! — воскликнул Брыкин. — Я все понял!.. В записке Пафнутьев просит передать привет кукольнику Шишкину… Понимаете — кукольнику!..

Значит, футлярчик в кукле! — тоже все поняла Юлька.

У Чайникова вдруг стало такое выражение лица, словно он увидел Тургенева, выходящего из могилы.

Саша, что с вами? — встревоженно спросила Оладушкина. — Вам плохо?

Плохо, — пробормотал Чайников. — Ой, как плохо. Мы тут стоим, гадаем. А Картошка сейчас у Шишкина орудует.

Ребята ахнули. Им это даже в голову не пришло.

— Блин! — вскричал Стас. — Вот так облом!!

Саша уже опомнился.

— Гоним на Фурштатскую! Может, еще успеем!..

Но они не успели.

Когда группа захвата, а также Саша, Юлька и Стае влетели в квартиру Шишкина, они увидели… куклу без головы. Кукла валялась на полу в прихожей.

В комнате тоже валялись куклы. И тоже без голов.

Все, — сказал Чайников обреченно. — Мы проиграли.

Да почему проиграли? — с жаром возразил Брыкин. — Мы же знаем, где живет Картошка! Надо устроить в его квартире засаду!

Засаду, конечно, устроить можно, — ответил Саша. — Но я более чем уверен — в ту квартиру Жуликов не придет. В общем, «глухарь».

Какой «глухарь»? — не поняли ребята.

«Глухарем» в угрозыске называют дело, которое не удалось раскрыть, — грустно объяснил Чайников.

Ну так что, лейтенант, — обратился к нему командир группы захвата, — раз некого захватывать, мы на базу поехали.

Саша вяло махнул рукой.

— Езжайте.

И группа захвата уехала.

А Чайников сел у окна печальный, словно сестрица Аленушка с картины Васнецова, и стал смотреть на улицу. В доме напротив из окон валил густой черный дым. Суетились пожарные, глазели зеваки… Но Саше было не до горящего дома, не до пожарных и не до зевак… Он провалил свое первое дело.

Скоро прилетит с Камчатки Григорий Евграфыч, узнает о «глухаре» и, конечно же, скажет с упреком: «Эх, ты, Чайников, Чайников…»

И что Саша сможет ответить на этот упрек? Ни-че-го.