"Книга японских обыкновений" - читать интересную книгу автора

ДЕНЬГИ. Наличные монеты счастья

В стандартном японском супермаркете обязательно имеется полка с открытками и конвертами. Ну что ж, вполне практично, но ничего особенного в этом нет, — скажет читатель. Однако на полке, кроме простых открыток с конвертами, будут обязательно представлены и «подарочные» конверты, предназначенные для преподнесения денег. Этот обычай распространен в Японии чрезвычайно широко. Деньги дарят на свадьбу, на похороны или в других важных случаях.

Такой конверт делается из белой бумаги и перевязывается ленточкой с узлом на лицевой части. Для некоторых событий (свадьба или похороны) этот узел завязывается таким образом, что развязать его уже нельзя — подобное событие в жизни человека повторяться не должно. Если подарок делается по счастливому случаю, то вверху помещается изображение раковины, которая считается символом счастья.

На обратной стороне конверта обязательно указывается сумма и имя того, кто дарит. Дело в том, что подарки должны отдариваться, и каждая семья ведет тщательную регистрацию получаемых ею сумм. Через какое-то время следует делать ответные подарки — приблизительно на половину суммы, которая была в конверте. Если же в семье дарителя случается что-то выходящее за рамки повседневности, то следует вернуть всю сумму точно в таком же белом конверте. Долг платежом красен.

«Живые» деньги имеют в Японии намного большее хождение, чем в других промышленно развитых странах. Ведь внедрение пластиковых денег в той же самой Америке в значительной степени было связано с тем, что носить наличность в кармане стало попросту опасно ввиду частых уличных экспроприаций. В Японии же в силу общей добропорядочности населения и фантастически результативной работы полиции такой необходимости попросту не возникает. И потому до сих пор подавляющее большинство магазинов продолжают работать по старинке — почти исключительно с наличностью.

Кроме того, японцам приходится оперировать достаточно большими суммами. Зарплаты в этой стране велики (человек среднего возраста получает в месяц около четырехсот тысяч йен, что равняется приблизительно четырем тысячам долларов), но так же велик и уровень цен (где это еще вы увидите три картофелины по цене в два доллара или среднюю гостиницу за 150 за ночь?). Так что денег в обороте находится очень много. Отсюда вывод: чтобы жить в Японии, надо получать японскую зарплату. Ни российской, ни даже американской никак не хватит.

Словом, и в будни, и в праздники без купюры шагу ступить нельзя. И как японцы дошли до такой «денежной» жизни? Ведь по дальневосточным китайским меркам, Япония с деньгами сильно припозднилась.

Первые японские монеты были отчеканены только в VII веке. Они были изготовлены из серебра и в центре имели отверстие (чтобы можно было носить их в связках). Никакого герба, названия страны, портрета императора или хотя бы девиза его правления на них не изображалось. Не указан был и номинал. В общем, монета, но еще не совсем настоящая. В самом деле, это были не только деньги, но и некий оберег. Они и назывались «монетами счастья». Кроме самих иероглифов, это счастье изображавших, на них были нанесены выпуклые точки, долженствующие обозначать семь звезд Большой Медведицы. Вслед за китайцами японцы стали считать эти звезды приносящими счастье, благополучие и долголетие (такие монеты-обереги были распространены и позднее — на них изображался китайский бог торговли и земледелия Дайкокутэн).

В это время провинциальная Япония училась «настоящей жизни» у Китая и потому старалась подражать ему во всем. А если в Китае есть монеты, то чем мы хуже? И японские императоры распорядились срочно чеканить деньги. Так, в 708 году были произведены первые настоящие японские монеты (как медные, так и серебряные). Они тоже были с дыркой посередине, но только не круглой, а квадратной. И, кроме того, на сей раз на них, как в Китае, указывался девиз правления императора. В тот период в Японии он звучал как Вадо, что означает: «Японская медь». Этот девиз был принят ввиду обнаружения в стране месторождения меди, столь необходимой для отливки буддийских бронзовых статуй.

Однако оказалось, что деньги гораздо проще начеканить, чем пользоваться ими по назначению. История «рыночной экономики» в Китае насчитывала к этому времени уже много столетий. Что же до Японии, то там подавляющая часть рыночных обменов совершалась в товарной форме. И по сравнению с деньгами гораздо большей популярностью пользовались рис и ткани.

Столица VIII века Нара была все-таки очень большим городом. По разным оценкам, там проживало от 100 до 200 тысяч человек. И поскольку очень многие из них (и прежде всего чиновники) не имели никакого отношения к производству предметов первой необходимости, то они должны были кормить себя каким-то другим способом. Так вот, в качестве жалованья, которое выплачивалось дважды в год, они получали некоторое количество денег. Хотя основную часть довольствия выдавали в виде материи, ниток, риса и даже металлических мотыг. Кроме того, какие-то деньги выплачивались и тем работникам, которых сгоняли на строительство объектов государственной важности: дворцов, дорог, буддийских храмов.

Выпустив деньги, государство тут же озаботилось тем, как бы их половчее вернуть обратно. Не имея лучшего товара, чем чиновничьи должности, оно приступило к торговле рангами. Накопил денег — сдай их государству. И тогда получишь внеочередное повышение в ранге. Итак, основное достоинство денег — связывать между собой производителей и потребителей товаров и услуг — в ту пору еще не было оценено японцами в должной мере. Правда, по совершенно независимым от государства обстоятельствам: подавляющему большинству населения со стороны ничего нужно не было — все имелось у себя дома. А если чего и не хватало, так у соседей легко можно было выменять. В крайнем случае — в соседней деревне.

Впрочем, и торговлю рангами бойкой никак не назовешь — цены за них заламывались несусветные. Да и ранги постарше из оборота были все-таки выведены. Вывалил мешок монет и с налета первым министром стал — это только в сказках такое бывает.

Получается, что многие в Японии могли тогда совершенно спокойно прожить, не имея за душой ни гроша. Основной частью населения, которая по-настоящему зависела от денежного дохода, были все-таки не чиновники, у которых и так все было, а крестьяне, мобилизованные на несение трудовой повинности в столице. Оторванные от дома, лишенные своего риса, рыбки и курочек, работяги определенную часть своего довольствия получали именно деньгами.

Поэтому в Нара было два рынка. Кроме продуктов питания (рис, рыба, овощи, соль, водоросли и прочее), там можно было приобрести письменные принадлежности, буддийские сутры, одежду, посуду, украшения и т. д. На этих рынках, находившихся под непосредственным контролем правительства, торговали как купцы, так и само государство. Туда же поступали товары и от крупных буддийских храмов и управлений провинциями.

Есть деньги — есть и денежные проблемы. Главной из них была, естественно, инфляция: государство явно переусердствовало в эмиссии и потому даже на нынешнем очень дорогом японском нумизматическом рынке цены на монеты VIII века установились отнюдь не астрономические. Поскольку же во второй половине VIII века наступила дикая дороговизна (даже несмотря на то, что цены на рис правительство пыталось установить своей волей, то есть указами), то для стабилизации цен власти были вынуждены выбрасывать на это свои рисовые налоговые поступления. Чеканили и новые монеты, назначая им цену в десять раз больше против старых — тоже помогало ненадолго, поскольку качество монет все время ухудшалось. Кончилось тем, что после эмиссии 958 года только новые деньги были признаны «правильными». Старыми же накоплениями пользоваться запретили. То есть была проведена нормальная конфискация, что, разумеется, отнюдь не могло обрадовать держателей денег.

Кроме того, головную боль государству доставляли и фальшивомонетчики. По отношению к ним применяли чуть не самую строгую меру, предусмотренную японским законодательством — ссылку, отлучение от родных мест. На ноги колодки надевали, на них цепляли колокольчик (чтобы каждый сразу догадался, кто это по дороге бредет) и даже фамилию меняли. Звучала приблизительно как «Фальшивомонетчиков». Да и палками бамбуковыми крепко поколачивали. Но все-таки пройдохи, мечтавшие хоть на какой ранг подделками заработать, никак не переводились. Ведь ранг — это государственное обеспечение, гарантированное пожизненно.

При всем том монеты продолжали играть ярко выраженную ритуальную роль. Придя из Китая, они принесли с собой и многие тамошние даосские обыкновения. Так, существовало поверье о недопустимости поедания животными или насекомыми детского последа. Поэтому послед захороняли вблизи дома в керамических сосудах. В таких сосудах очень часто обнаруживают и монеты. Их число составляет обычно пять или три. Пять монет являются приношением богам пяти направлений — центра, севера, юга, востока и запада. Три монеты распределялись так: плата богу земли за разрешение захоронить в его владениях послед, а также «покупка» ребенку здоровья-долголетия и сытной еды на всю оставшуюся жизнь. «Плата за землю» практиковалась и в случае захоронения урны с прахом и при начале строительства дома или буддийского храма.

Пока центральное правительство еще было полно энергии и думало о том, как бы ему эту страну получше обустроить, деньги имело смысл чеканить и зарабатывать. Но уже с X века японских аристократов стали волновать совсем другие проблемы: как бы приодеться понаряднее и стихотворение сложить поскладнее. Государственные дела забросили, армию фактически по домам распустили, офицера за последнего человека держали, затмение солнца предугадывать разучились и даже летописи вести перестали. А зачем, если в твоей собственной усадьбе и так все хорошо?

Так что эмиссия 958 года была последней. Вот тогда государству и от фальшивомонетчиков удалось избавиться окончательно. Спрос на их товар сильно упал. Следующей же общенациональной эмиссии пришлось ждать до самого XVII века. И все это время в Японии пользовались по преимуществу не своими родными деньгами, а заморскими — из Китая. Хотя императорский двор и негодовал по этому поводу, чувствуя угрозу национальной безопасности, но поделать ничего не мог. Его указов уже не слушались.

Китайским властям утечка валюты сильно не нравилась, поскольку у них самих к этому времени меди хватать перестало. Настолько, что для преодоления кризиса были даже изобретены бумажные деньги. Экспорт монет был запрещен, однако их морской дрейф в Японию продолжался. Делалось это обычно так: купцы-контрабандисты загружали монеты в лодки, выходили в море и там уже переваливали на настоящие корабли. Существует источник 1242 г., согласно которому некий японский корабль доставил 100 000 кан (1 кан был тогда равен 1000 мон) китайских монет. Если учесть, что в IX веке, когда с выпуском денег в Японии все обстояло сравнительно благополучно, в стране с трудом выпускали 30 000 кан в год, можно сделать вывод, что подпольный денежный бизнес процветал.

Значительную «валютную» активность проявили и богатые храмы. В особенности буддийские. Они постоянно нуждались в деньгах, чтобы пускать их на оплату производства украшавших их интерьер статуй. Поэтому они снаряжали корабли, нанимали для охраны самураев — и в путь. Непременно с соответствующей молитвой об успешном возвращении.

Однако главным поставщиком наличности в Японию была все-таки сама власть. Но это был уже не император с его аристократическим окружением, а сёгун с самураями. В отличие от сего дня, предложить китайцам было особенно нечего, и основным японским «валютным» товаром являлись знаменитые самурайские мечи. Торговлю же оружием как стратегическим товаром сёгунат держал в собственных руках.

И все-таки надо признать, что в это время денежное обращение в Японии было весьма ограниченным. Именно поэтому страна и могла удовлетворяться сравнительно небольшими объемами ввозимых из Китая монет и различными суррогатами, выпускавшимися князьями. В противном случае японцы придумали бы что-нибудь, эти монеты заменяющее. И хотя, повторяю, бумажные деньги были уже изобретены, в Японии, в отличие от Китая, они распространения не получили. А значит, не очень-то надо было.

К XV веку Япония была уже больше всего заинтересована в поставках из Китая шелка-сырца. А это говорит о том, что населению не хватало прежде всего важных вещей повседневного обихода: страна находилась в состоянии перманентной гражданской войны, что всегда приводит к увеличению спроса на товары первой необходимости. Не до жиру, не до денег. Подавляющая часть торгового оборота внутри страны происходила в форме бартерных сделок. Хотя некоторые князья для финансирования своих многочисленных военных операций и выпускали монету, но веры ей было мало, и основным эквивалентом при совершении сделок служил все-таки рис. Деньги же выступали по отношению к нему как что-то дополнительное, в качестве мелкой разменной монеты: малую покупку можно было и деньгами оплатить, а вот для совершения крупной — извольте сначала рис вырастить.

Столетия феодальных междоусобиц не прошли для японской экономики даром. Она как бы сидела на печи (или, лучше сказать, циновке-татами) и копила силы, но как только домом Токугава был восстановлен в стране мир, жизнь закипела: города разбухали как на дрожжах, рис колосился, товары производились и находили своего покупателя.

Разумеется, для обеспечения товарооборота стали нужны деньги. И если при введении денег почти тысячелетие назад государство ломало голову над тем, как бы заставить население относиться к ним благожелательнее, то сейчас все обстояло по-другому. Проблема была теперь не в том, как «вынуть» из оборота лишнюю монету, а в том, как бы начеканить ее побольше.

В общем, деньги стали нужны всем. И даже самураи не могли прожить без денег. Хотя купцов они и обзывали «торгашами», но прибегали к ним, чтобы перехватить «до получки», задерживаемой князем. Или ввиду непредвиденных «семейных обстоятельств». Тем не менее в их среде считалось приличным упомянуть к случаю, что лично сам ты никогда денег в руках не держал и один номинал от другого отличить не в состоянии.

Самое общее впечатление от финансовой ситуации времени Токугава: денег все время не хватает, и потому нужно все время исхитряться, как бы их побыстрее начеканить. И хотя к этому времени были открыты новые месторождения меди и серебра, дело временами доходило даже до переплавки буддийских статуй в звонкую монету. Чего только правительство не предпринимало: и доверенным князьям велело общенациональные деньги чеканить, и раздавало лицензии на их производство (около десяти процентов тут же отходило государству, остальное выкупалось по им же установленным ценам), но все никак не хватало. При этом самурайское государство строгостями отнюдь не пренебрегало: все прошлые монеты из оборота велело изъять, фальшивомонетчиков карало нещадно, никаких денег, кроме официально утвержденных, не признавало. При этом оно придерживалось «серебряно-золотого стандарта» — стоимость медных монет была привязана к их эквиваленту в золотом и серебряном исчислении. Правительство своими распоряжениями волевым порядком определяло это соотношение, но на самом деле-то курс был «плавающим» — японский народ имел собственное представление о том, что почем.

И несмотря на то что ни одно из вышеперечисленных начинаний сёгуната до конца выполнено не было, старательность правительства была вознаграждена — к концу XVII века курс значительно стабилизировался, что, конечно, наилучшим образом повлияло на производство и торговлю.

Золотые и серебряные монеты имели вид прямоугольника. На них указывался номинал и название монетного двора, коих после эпохи некоторых метаний в конце концов осталось только три: для производства золотых, серебряных и медных денег. Знаменитый ныне на весь мир своими ночными огнями токийский квартал Гинза («Серебряный монетный двор») обязан своим названием расположению там мастерских по производству монет.

Самые же ходовые медные монеты не претерпели никаких драматических перемен со времен древности: все тот же медный кружок с квадратной дыркой посередке и девизом правления вокруг нее. Храмами и княжествами выпускались и несколько более живописные произведения, но хождение их было ограниченным.

Бумажные деньги впервые появились в Японии еще четыреста лет назад. Это были купюры, напечатанные одним предприимчивым купцом. После этого они выпускались и различными княжествами Японии вплоть до 1867 года. Князья рассчитывали поправить таким образом свое финансовое положение, но это была, конечно же, не более чем иллюзия. Количество разновидностей бумажных денег было огромным — около двух с половиной сотен купюр от разных эмитентов разгуливало по стране в XIX веке в бесчисленном количестве и без особого товарного обеспечения. Само же правительство держалось от этих купюр подальше и признавало только полновесные монеты. К этому времени оно, однако, уже порядком ослабело и осадить разбухавшую бумажную денежную массу было не в состоянии.

После того как в 1867 году правление сёгуната Токугава закончилось, Япония (официально она стала именовать себя тогда Великой Японской Империей) начала выпускать общенациональные бумажные дензнаки. Ввиду полиграфической отсталости поначалу они печатались за границей — в Германии, Англии и Америке. Тогда же был совершен и переход от весьма сложной средневековой системы счета денег на современную десятеричную, основу которой составляет йена (это слово в переводе означает просто-напросто «кругляшок»), в которой теоретически содержится сто сэн и тысяча рин (в связи с инфляционными процессами сэны и рины уже давным-давно не выпускаются).

Первые общеяпонские конвертируемые бумажные деньги, которые можно было обменять на серебро, были напечатаны в 1885 году. Смотреть на них намного приятнее, чем на несколько унылую продукцию более ранних времен. Так, на десятийеновой купюре был нарисован бог торговли и земледелия Дайкокутэн, уютно примостившийся на мешках, наполненных чем-то, видимо, очень хорошим.

С тех пор дизайн купюр менялся многократно. Поскольку же деньги с того времени имело право выпускать только государство, то по изменениям в оформлении денег можно судить и о том, какие идеи и ценности правительство желало предъявить своему народу и всему миру. В самом общем виде банкнотную тенденцию последнего столетия можно сформулировать так: на них стали постепенно изображаться люди не глубокой древности, но жившие сравнительно недавно.

Перечислим сначала тех, кто украшал собой японские банкноты в довоенное время, когда милитаризация и крайне агрессивный национализм были главными чертами японской «великой империи» (не стоит, конечно, забывать, что и весь остальной «цивилизованный» мир отнюдь не отличался в то время миролюбием).

Бог бури Сусаноо, опаивающий сакэ злобного змея, которого он потом успешно изрубил на кусочки за неблагородное обыкновение брать себе в жены честных девиц без согласия родителей.

Единственная представительница японских женщин в мужском мире финансов — императрица вполне мифических времен Дзинго, конно ведущая войска на Корею (чуть позже ее сняли с коня и дали портретное изображение в медальоне).

Череда средневековых военачальников, считавшихся образцово лояльными по отношению к императорскому роду: Нитта Ёсисада, Кодзима Таканори, Минамото-но Тамэтомо, Кусуноки Масасигэ. Последний проиграл битву и совершил харакири вместе с шестьюдесятью своими самураями (замечу между делом, что канонизация потерпевшего поражение «неудачника» является одним из характерных свойств японской культуры). На банкнотах того времени также присутствуют: покровитель рыболовства и торговли бог Эбису; знаменитый деятель VII века Фудзивара-но Каматари — один из тех, кто заложил основы японской государственности; Вакэ-но Киёмаро, предотвративший в VIII веке попытку государственного переворота; Сугавара-но Митидзанэ, государственный деятель и литератор IX века, который считается в настоящее время божеством, покровительствующим академическим занятиям школьников и студентов; Такэути-но Сукунэ, полулегендарный первый министр глубокой древности; принц VII века Сётоку-тайси, известный своим покровительством буддизму; принц доисторических времен Ямато-такэру, якобы покорявший «варваров» на северо-востоке страны.

Как видно из этого перечисления, здесь нет ни одного деятеля Нового времени, а сам набор персонажей в целом отнюдь не отличается миролюбием. Однако в послевоенное время положение в стране кардинально меняется. Потерпев поражение, Япония (при давлении союзных держав, разумеется) приняла конституцию, которая запрещала ей иметь вооруженные силы, и стала направлять свою энергию по преимуществу на экономическое развитие. И, как всем нам известно, получилось это у нее вполне удачно.

Смена приоритетов самым решительным образом отражается и на оформлении денег. Из всего приведенного списка удалось уцелеть только Сётоку-тайси, который никогда не был причастен ни к каким операциям военного свойства.

Кроме Сётоку-тайси, на послевоенных банкнотах присутствуют исторические лица теперь уже Нового времени, известные прежде всего своим вкладом в свержение сёгуната и деятельностью по строительству современного Японского государства. Это Ниномия Сонтоку (1787–1856), Ивакура Томоми (1825–1883), Такахаси Корэкиё (1854–1936), Итагаки Тайсукэ (1836–1919), Ито Хиробуми (1841–1909).

В настоящее время в Японии используется всего три вида банкнот. Это минимальное зарегистрированное в мире число (столь же малое число банкнотных разновидностей используется и в Южной Корее, а первенство по количеству номиналов принадлежит Китаю — двенадцать). Современные японские купюры обладают номиналом в 1 000, 5 000 и 10 000 йен (100 йен соответствует приблизительно 1 доллару США) и поступили в обращение в 1984 году. Эти банкноты довольно велики по размеру. Ширина их стандартна — 76 миллиметров, а вот по длине они чуть-чуть от друга отличаются — 160, 155 и 150 миллиметров.

Для справки: самые крупные банкноты выпускаются во Франции — 97 на 181 мм (500 франков), а самые маленькие — опять же в Китае (43 на 90 мм). Китаю принадлежит и другой рекорд: именно там в 1375 году была выпущена самая крупная купюра в мире (338 на 220 мм). В денежных рекордах находится место и для России. Однако, как это ни странно, не по части огромности (что выглядело бы более естественно), а по миниатюрности — это портрет Николая II на почтовой марке (31 на 24 мм), на оборотной стороне которой утверждается, что она «имеет хождение наравне с разменной серебряной монетой». Эти «деньги» были выпущены в 1915 году, то есть во время войны. Правда, и соперница России — Германия — отставать не желала. Там ограничились клочком бумаги 18 на 18 миллиметров.

Но вернемся все-таки к нынешним японским купюрам. На них изображены деятели, которые никогда не занимали особо крупных государственных постов. Перечисляю их в порядке возрастания номинала. Это Нацумэ Сосэки (1867–1916, замечательный писатель, можно почитать в русском переводе); принявший христианство мыслитель и общественный деятель Нитобэ Инадзо (1862–1933), известный своими миротворческими инициативами в тот период, когда Японское государство миролюбием отнюдь не отличалось; просветитель Фукудзава Юкити (1834–1401). На оборотной стороне этих банкнот помещены изображения журавлей, Фудзиямы и фазанов.

Исполняющие на тысячейеновой банкноте свой брачный танец журавли — не обычные, а японские, само существование которых находится под угрозой. В настоящее время их насчитывается всего около четырех сотен особей. Живут они на Хоккайдо. Когда было принято решение о том, что именно они должны составить компанию Нацумэ Сосэки, то художники печатного двора отправились на Хоккайдо, чтобы понаблюдать за ними и сфотографировать. Но их ждала неудача, и потому пришлось воспользоваться старыми фотоснимками.

Относительно Фудзиямы, кажется, все ясно. Самая высокая гора — она и есть самая высокая. Да к тому же и такая красивая.

Правда, расположенный на одном из склонов военный полигон ее несколько подпортил, но все же… Может быть, стоит лишь пояснить, что изображена она в самом начале зимы, а моделью и тут послужило старое фото 1936 года.

В отличие от японского журавля, фазан (опять же его японская разновидность) чрезвычайно широко распространен по всей территории Японии: водится он и на Хонсю, и на Сикоку, и на Кюсю. А вот на Хоккайдо — нет. Поэтому если бы на японских деньгах был изображен только фазан, жители Хоккайдо были бы недовольны. Национальная же валюта должна объединять, а не вносить раздоры. Из этих соображений и было решено взять из каждого региона по птичке.

И еще «о птичках»… Появление их на банкнотах отнюдь не может считаться чистой случайностью. Если мы посмотрим на японскую поэзию или живопись с точки зрения представленной там фауны, то увидим, что там много птиц и насекомых. Млекопитающие же почти полностью отсутствуют. В более давние времена на японских деньгах, помимо фазана и журавля, также появлялось довольно много пернатых: петух, голубь, павлин, кулик, коршун. Что до насекомых, то в поэзии они хороши, а вот на деньгах как-то не смотрятся, и поэтому место на купюре досталось только стрекозе. Не слишком много на японских банкнотах и представителей водного царства: это моллюск в раковине и морской окунь. На ранние банкноты все-таки удалось пробиться некоторым млекопитающим: кабану (он фигурирует в японских мифах), лошади с восседающим на ней самураем и мышке — символу богатой жизни (раз в доме есть мыши, значит там есть чем поживиться). И, наконец, пришедшие (прилетевшие?) из Китая дракон и птица-феникс.

Вот, оказывается, каких людей, птиц и гору японцы ежедневно видели или видят, расплачиваясь за товары и услуги. И никаких императоров и самураев.

Впрочем, император все-таки присутствует на японских деньгах. Только не на бумажных, а на металлических. И не в виде портрета, а в виде иероглифов, обозначающих одновременно его тронное имя и девиз правления. Сейчас это Хэйсэй — «мирная жизнь».

В настоящее время в стране находится в обращении шесть видов монет: достоинством в 1 йену, 5, 10, 50, 100 и 500 йен. На всех них нанесен уже не животный, а растительный орнамент. И изображены там растения и цветы, к которым издавна прикипела японская душа: рис, хризантема, сакура, бамбук и павлония.

Японская государственная машина считается достаточно коррумпированной (это касается в основном высшего слоя бюрократии), и наличные деньги у нее в почете, что, однако, не слишком сказывается на эффективности ее работы. Во всяком случае, гораздо меньше, чем у нас. В последние годы случилось немало громких разоблачений государственных чиновников. Ну, например, такой-то и такой-то получил взятку от строительной компании и отдал ей подряд. Нехорошо, конечно. Но что-то я не слышал, чтобы компания работу свою сделала плохо и построенное ею здание завалилось набок. Поэтому, похоже, люди взяточниками возмущаются, но остаются при этом довольно спокойны.

Что же до простого населения, то, думаю, трудно найти народ, который бы превосходил японцев по концентрации честности на один квадратный километр. Если вы обронили здесь деньги, то вероятность того, что они окажутся в ближайшем полицейском участке, очень велика. И тогда вам придется на совершенно законных основаниях «отстегнуть» нашедшему 20 процентов суммы — налог «за рассеянность». В случае же, если человек за своими деньгами все-таки не пришел по истечении шести месяцев и одной недели, вся сумма становится достоянием обнаружившего кошелек. Эта «одна неделя» в юридическом документе меня особенно умиляет.