Глава 11

Мне снилось, будто я тону. Меня несет огромная живая река, стискивает грудь сильными голубыми полупрозрачными руками, пытается затащить на дно. Периодически я погружался под воду, с трудом выныривал, отфыркивался и едва не задыхался. Силы иссякали, я не видел ничего, кроме воды и неба, которые смешались в странном смертельном коктейле. Я жаждал воздуха, но вдыхал жидкость.

Я закашлялся и чуть не захлебнулся по настоящему — с неба на меня обрушилось целое ведро воды. Я вскочил, отфыркиваясь и оглядываясь, пытаясь сообразить, что случилось. Никаких ведер над головой не висело, однако с меня текло, будто я действительно тонул.

— Ты просил разбудить пораньше, — произнес Цимлянский устами коня. — Вот я и разбудил, совместив процесс с утренним душем.

— Зачем ты это сделал? И как?

— Я не могу воздействовать на объекты материального мира физически, но магия все меняет. Тут неподалеку ручей, хочешь, подсвечу тебе дорожку?

— Сам найду.

Выходит, Ленка была права, и от духа стоит ждать только неприятностей. Я направился к лесу. Нужно вымыться, раз уж тут есть ручей, и привести себя в порядок. Призрак угодливо начертил в воздухе дымчатую полосу, указывающую верное направление, но теперь его предусмотрительность выглядела как издевательство.

Ручей оказался широким и достаточно глубоким, я снял мокрую одежду и погрузился в прохладную воду. Жаль, здесь нет ничего, хоть отдаленно напоминающего мыло, но и просто смыть с себя дорожную пыль уже приятно. Штаны и рубаху я прополоскал и развесил на ближайших кустах, надеясь, что они подсохнут быстрее, чем проснутся мои спутники, а сам лег на траву. Несмотря на раннее утро, было душно, и я с удовольствием подставил лицо лучам восходящего солнца.

Приблизительно через час я понял бесполезность ожидания, с рубашки все еще капало, а вернуться в лагерь голым я не мог. Кажется, пришло время попробовать свои силы в магии, не одному же Ласу пускать в небо огненных змей.

Я сел и уставился на рубаху. Начнем с нее. Если я перестараюсь, и вместо того, чтобы высушить ее, испепелю, у меня останутся хотя бы штаны.

Закрывать глаза не стал, вместо этого сосредоточился на правой ладони, забирая тепло от солнца. Пальцы начало покалывать. Пора.

Я протянул руку к рубахе и расслабился, выпуская из себя собранную энергию. Рубаха не загорелась, она даже не нагрелась — из моей ладони вырвался слабый теплый ветер, даже фен греет лучше.

Идея!

Я подошел к кусту с одеждой и начал осторожно обдувать одежду теплым воздухом, постепенно поднимая температуру. Минут через пятнадцать мои усилия были вознаграждены: со штанов больше не капало, и, хотя до конца они не высохли, я надел их, забрал все еще влажную рубаху и пошел в лагерь.

Ленка уже проснулась и разожгла костер, Ласа не было.

— Где наш герой? — поинтересовался я, оглядываясь.

— На охоту ушел. А ты чего весь мокрый?

— У коня спроси.

— Садись к костру, — предложила Лаврентьева, — быстрее высохнешь.

Я расстелил рубаху на траве у костра и сам сел ближе.

— Думаешь, этот тип сумеет кого-нибудь подстрелить? — спросил я. — Сильно сомневаюсь. Вот увидишь, его еще искать придется — заблудится.

— Не заблудится, за ним Цимлянский присматривает, он хоть и противный, но к делу относится серьезно. Посоветовал, как лук сделать, так что завтрак будет, не переживай. Вы, мужчины, когда голодные, такие раздражительные.

— Тебя бы утром искупать, не так бы запела. Умываться будешь? Ручей в той стороне, метрах в пятидесяти.

— Буду. Заодно воды принесу, у Ласа где—то котелок был.

Лаврентьева пошарила в вещевом мешке парня, нашла котелок, в котором хватило бы место для небольшого цыпленка, и ушла к ручью. Теперь можно высушить и штаны. Я разделся и положил одежду к огню, раздумывая, не отправиться ли на охоту самому. Опыта у меня, конечно, никакого, но и у Ласа его вряд ли много. Чувствую, придется нам голодать, если Ленка своей магией не приманит пару куропаток прямо к костру.

Возле огня одежда высохла окончательно. Когда я надевал рубаху, вернулся Лас. Он насвистывал "А нам все равно", в его руке болталась тушка жирного зайца.

— На завтрак хватит, а к обеду я добуду еще мяса.

Усилием воли я придержал челюсть, которая поползла книзу. Надо же, а парень-то не промах! Зайца подстрелил! Похоже, я зря не верил в нашего героя, быть нам сытыми и довольными.

Молодой человек бросил тушку у костра и попросил:

— Выпотроши его, будь добр, а я умоюсь пойду. Когда через бурелом лез, все руки ободрал, надо вымыть, пока заражение крови не заработал.

Я ошалело кивнул, а Лас приторочил к седлу согнутую ветку с натянутой серебристой нитью, гордо именуемую луком, бросил мне свой нож и вразвалочку направился к ручью.

Свежевать зайца оказалось не так просто, как мне бы хотелось. Сложностей добавлял кривой кинжал, который, будь он попрямее, несомненно, принес бы больше пользы. Я по локоть измазался кровью, и когда закончил с порученным делом, нанизал тушку на самодельный вертел и пошел к воде умываться.

На полпути я столкнулся с Ласом. Он словно ужаленный вылетел из кустов, вслед за ним, сдвинув брови, вся красная, топала Ленка. Оба не обратили на меня внимания, а я не мог ни о чем спросить. Пришлось мыть руки в одиночестве, но я намеревался выяснить, что случилось у ручья, хотя кое-какие подозрения уже имелись — Лаврентьева на моей памяти покраснела лишь однажды, когда я сказал, что она красивая.

Я вымыл руки и вернулся к костру. Заяц поджарился мгновенно — постаралась Ленка. Она сурово метнула в тушку шар раскаленного добела воздуха, щедро разбавленного магической энергией, и через минуту мы разрезали горячее мясо на куски. Никто не проронил ни слова, даже Цимлянский, которому наверняка было что сказать. Призрак, конечно, знал, что произошло у ручья, однако упрямо хранил молчание.

— На очереди боевая магия, — сухо произнесла Елена, когда затушили костер и оседлали Фрагора. — Тренироваться будем в пути.

Лас открыл было рот, чтобы задать вопрос, но в воздухе вдруг зажужжало, задрожало, будто совсем рядом проложили высоковольтную линию, и парень промолчал.

Мы вышли на тракт. Ленка сидела в седле, но теперь лицом ко мне, а наш герой угрюмо брел по правую сторону от коня и пинал попадающиеся на пути ветки и шишки.

— Так и фр—р–рудете молчать? — спросил конь. — Миритесь давайте, а то сброшу с седла, и топайте пешком.

— Нехорошо так с дамой разговаривать, — парировал Лас.

Ишь, как заговорил! Видать, Ленка научила-таки его уму—разуму.

— И мы не ссорились, — добавил молодой человек. — Произошло недоразумение и я прошу у Мильдэллы прощения.

— Принимается, — не оборачиваясь буркнула Лаврентьева. — А ты, — стукнула она Фрагора по макушке, — будешь вмешиваться, станешь немым, как Серлей.

— Ф—р–р. И кто тогда вас мирить будет? Со скуки ведь подохнете.

— Мы больше не намерены… ссориться, — Лас сглотнул и умоляюще посмотрел на Ленку.

Лаврентьева, словно почувствовав взгляд, обернулась.

— Меняйтесь местами, — приказала она, и я перешел на другую сторону дороги, предоставив свое место юному герою.

Лас оживился:

— Пришла пора боевой магии?

Я прислушался. Наша с Ласом магия похожа, мы оба действуем огнем, возможно, Ленкин урок пригодится и мне.

— Ты прав, — в голосе девушки я услышал улыбку. — Приступим. Ты неплохо справляешься с контролем, пришла пора увеличить силу, но не думай, что контроль тебе не пригодится, я не зря начала именно с него.

— Контроль для слабаков, — фыркнул молодой человек. — Он хорош на первых порах, когда нужно научиться разжигать костер так, чтобы не спалить заодно полдеревни, но врагов надо жечь напалмом, чтобы кожа лопалась и кости трещали.

— Откуда в тебе столько злости?

— Это не злость, это война. Тут либо ты убиваешь, либо убивают тебя.

— Ты, смотрю, действительно собрался уничтожить дракона. Похвально. Но достаточно болтовни. Нацелься вон на ту ель, собери всю силу, сколько сможешь, и выстрели огненным шаром.

— Хочешь, чтобы я спалил лес? — прищурился Лас.

— Я подстрахую. Хочу увидеть, на что ты способен.

Молодой человек, не останавливаясь и не снижая темпа, взмахнул рукой, легко, словно дирижер палочкой, и огромная ель, растущая по левую сторону дороги метрах в ста от нас, вспыхнула, будто невидимый великан окунул ее в бензин и пальнул молнией.

— Впечатляет, — Лаврентьева сделала сложный пас, и огонь уменьшился, а потом и вовсе потух. — Но для победы одной силы недостаточно. Представь, что враг не один, а двое. Сможешь разделить внимание?

— Не вопрос.

Лас прищурился, поднял руки, сжал пальцы, изобразив в каждой ладони по пистолету, и нацелился на противоположные стороны дороги.

— Огонь! Пли!

Деревья вспыхнули практически одновременно. Два гигантских факела метнули в небо языки адского пламени. На сей раз Ленка не успела вовремя — деревья обуглились спустя секунду и превратились в головешки, перекинув пламя на соседние ели. Девушка остановила разбушевавшийся ад только через полминуты.

В полном молчании мы проехали между остовами огромных елей, вдыхая запах горелой древесины. Не думал, что у пацана такая сильная магия, ему действительно прямая дорога в убийцы злых колдунов: настоящий волшебник, глупый до бесстрашия, но не тупой. Я даже зауважал Ласа и одобряюще улыбнулся, когда он повернулся ко мне. Лаврентьева же осталась демонстрацией недовольна.

— Ты слишком агрессивен, — качнула она головой. — Это будет мешать. Попробуй разделить внимание на пять целей и проконтролировать огонь. Давай маленькими порциями, вон на тех валунах.

Эта задача показалась Ласу сложной. Он остановился, сосредоточился, даже закрыл глаза, но выполнить задание не смог. На камнях, разбросанных у основания небольшого холма, зажглись три маленьких огонька.

— Хорошо, — подбодрила девушка. — Сможешь поддерживать их и зажечь еще два?

— Нет, — на лбу молодого человека выступил пот, — нет топлива. Дерево горит само по себе, а камням нужен приток энергии. На пять меня не хватит.

Лас сжал губы, и руки его мелко задрожали, зато на валунах вспыхнул четвертый огонек.

— Это все.

Он выдохнул, и пламя погасло.

— Ты молодец, — Лаврентьева наклонилась и похлопала парня по плечу. — Честно говоря, я и на три-то не рассчитывала. Контролировать силу тяжело, а с разделением внимания сложность возрастает. Но ты научишься. Я показала тебе азы, открыла дорогу, а пройти по ней ты сможешь и сам. Отдохни, на привале я научу тебя еще одному трюку.

— Не слышите ничего ф—р–родозрительного? — спросил конь.

— Нет, — качнула головой Елена.

— Ф—р–рветра нет, а деревья скрипят.

— Я ничего не слышу, — Лас пожал плечами. — Тебе кажется.

— Нет, не кажется. Помолчите.

Мы замолчали, прислушиваясь к звукам и оглядываясь. Сначала ничего подозрительного видно и слышно не было: обычный шум листы, разбавленный переливчатыми трелями птиц и цоканье копыт по грунтовой дороге, а потом я услышал то, что ушами коня слышал Цимлянский — скрип деревьев. Довольно громкий, но не отчетливый, сливающийся, будто одновременно скрипели десяток ссохшихся форточек.

— Они идут, — испуганно произнесла Лена. — Помогите мне слезть.

Лас подал девушке руку, и та спрыгнула на дорогу.

— Приготовься, Лас. Понадобится твоя магия, магия огня. Моя — магия серебра, будет бессильна в этом сражении, а Серлей колдовать не умеет.

— Что за сражение?

— Сражение с энтами.

Лас затравленно оглянулся и вздрогнул. И было отчего — по обе стороны дороги из леса выходили деревья: невысокие, но крепкие мертвые стволы с толстыми сучьями без единого листочка. Они перебирали корнями, переваливаясь через препятствия, раздвигали ветви живых деревьев, скрипя потрескавшейся корой, и качались в разные стороны.

— Убира—а–айтесь из моего ле—е–еса, — прошипел самый низкий и кряжистый из энтов. — От ва—а–ас слишком много неприя—а–атностей.

— Мы ничего плохого не делаем, — крикнул Лас. — И идем не по лесу, а по дороге.

— Вы уничтожаете моих дете—е–ей, жжете огненным дыха—а–анием, травите трупным смра—а–адом, превращая молодые, полные жизни тела в голове—е–ешки.

Энты застыли, но часть из них, те, что находились впереди, вышли на дорогу, преградив нам путь.

— Через лес одна дорога, — произнесла Лаврентьева. — Пропустите. Мы не будем зажигать огонь и сожалеем, что причинили неприятности.

— Де—е–ети. Вы просто де—е–ети. И вы умрете за то, что убили моих детей.

Подчиняясь беззвучной команде, энты начали наступать.

— На что вы рассчитываете?! — крикнул Лас. — Я сожгу вас!

— Всех не успееш—ш–шь, — прошелестел предводитель.

— Успею!

Ленка зажмурилась. Деревья обступили нас, образовав кольцо и стали приближаться. Лас поднял руки, я встал за его спиной и тоже занял боевую позицию. Плевать, что по легенде я не обладаю магической силой, нам угрожают, и угроза вполне серьезная. Между тем Лаврентьева отрицательно покачала головой, прижалась ко мне, как бы ища защиты, и шепнула:

— Не волнуйся, все идет по плану. Он справится.

По плану? Что значит "по плану"?

Лас зажмурился, собирая энергию, и выпустил в энтов, преграждающих дорогу, огненную струю.

— Садись в седло, — бросил он Лаврентьевой и обернулся ко мне. — И ты тоже, я их задержу.

Огненная струя попала в цель. Энт вспыхнул, словно спичка, покачнулся и повалился на соседа, сухие ветви которого тут же воспламенились. Впрочем, других это не испугало. Деревья наступали на нас, сжимая кольцо. Что они сделают, приблизившись к нам вплотную?

Выяснять это у Ласа желания явно не было, он выставил руки и начал швырять направо и налево огненные шары.

— Мильдэлла, в седло! — крикнул он. — Живо!

Я подставил Лаврентьевой руки, чтобы та могла последовать совету молодого человека, но Ленку будто парализовало. Словно зачарованная смотрела она на горящие стволы и что-то беззвучно шептала. Заклинание? Но какое?

Деревья трещали, плевались искрами, тянули к нам сучковатые руки, окутывали клубами дыма, а Лас только и делал, что посылал одну огненную бомбу за другой.

Миг, и энт свалился на дорогу. Взмах руки, и вспыхнули еще три дерева. Поворот, и еще три дуба вытянули к небу красно-оранжевые языки пламени.

Энты пылали, часть из них свалилась на дорогу, но некоторые, самые настырные, продолжали движение. В воздухе висел тяжкий запах горелой древесины, слабый ветерок не мог развеять удушающий дым, лишь бросал в лица золу и пепел. Лас сотворил еще несколько шаров и отправил их по кругу, поджигая последние нетронутые ожившие стволы и превращая в обугленные головешки тех, кто еще находился в вертикальном положении.

Лас победил.

— За на—а–ами приду—у–ут други—и–ие, — прошептал последний энт и, объятый пламенем, мертвым бревном свалился в груду угля.

Ленка кашляла, я тоже едва дышал, конь фыркал, а Лас, измазанный сажей, улыбался.

— Пора выбираться отсюда, — весело крикнул он и схватил Лаврентьеву за руку. — Нам нужен чистый воздух.

Мы вышли из окружения и опустились на траву. Теперь, когда битва закончилась, я понял, что имела в виду Лаврентьева, когда сказала "все идет по плану". Нападение энтов было подстроено работниками Бюро, а может быть и самой Ленкой, не зря она что-то бормотала, пока Лас делал из энтов дрова. Надо отдать должное, для тренировки мага огня, нападение деревянных истуканов — самое оно. Не нужно поддерживать огонь, пламя легко передается от одного энта к другому… все условия для победы. А ведь парень будет думать, что сам такой умный и умелый…

— Вот теперь неплохо бы умыться, — вздохнул Лас, — жаль, мы слишком далеко ушли от того ручья.

— Я испачкалась? — спросила Ленка.

Ну конечно, девчонки беспокоятся только о внешности! Мы едва не сгорели вместе с полчищем энтов, а она волнуется о полоске сажи на коже!

— Я вытру, — Лас быстро оторвал от рубашки край и прикоснулся к Ленкиной щеке.

Лаврентьева не возражала. Молодой человек осторожно вытер сажу с лица девушки и смущенно отстранился.

— Спасибо. Но умыться все равно не помешает.

Я так и остался сидеть с открытым ртом. Что это было? Что, черт возьми, случилось у ручья? С чего вдруг Ленка принимает от малолетнего героя ухаживания?

Я отвернулся, чтобы не видеть щенячий восторг на лице Ласа, и замер. В эту же секунду заговорил Цимлянский:

— Ф—р–р, а вот и вторая смена. Кажется, война еще не закончилась.

Из чащи леса на нас смотрели шесть или семь пар желтых волчьих глаз.

Лас вскочил и потянулся за серебряным кинжалом, Ленка схватилась за сердце.

— Он не готов! — прошептала она и закрыла лицо руками. — Не готов! Будут жертвы!

Я вздрогнул. Жертвы? Так волки что, настоящие? Это не подстроено?

Я вскочил, оглядываясь в поисках оружия, и приготовился ударить по хищникам пламенем. Если это по-настоящему, плевать на легенды. Сегодня жертв не будет. Никто не умрет! Я этого не допущу!