Глава 2

Бабка—гадалка склонилась над раскладом, поднесла трясущуюся руку к карте огненного демона и стала что-то быстро шептать. Я не мешал, раздумывая как начать разговор, как спросить ведьму о Ленкиной волшебной стране, как попросить отправить туда Лаврентьеву, а заодно и меня. На экскурсию, в шоп-тур для приобретения экстрасенсорных способностей и приключений на пятую точку.

Судя по нахмуренному лбу и сдвинутым седым бровям, я не слишком понравился бабуле. Может, она знает о силе, перешедшей ко мне от Елены? Нет, вряд ли, иначе не стала бы спрашивать о карте.

Я кашлянул, привлекая к себе внимание, но гадалка даже не посмотрела на меня. Зато погасла единственная свеча.

Неожиданно мне стало страшно. Темная комната, завывания ветра за окном, больная на голову бабушка, бормочущая непонятные слова. Может, ну ее, эту страну? Встать да уйти подобру-поздорову? Нет. Не могу. Ленке надо помочь. Может, ведьма вернет ей способности?

Как только я подумал об этом, по глазам резанул яркий свет. Я зажмурился и тут же почувствовал холод, прокатившийся по телу от головы к пяткам, будто меня швырнули в ледяную воду. Дышать стало тяжело. Я схватился за горло, попытался вскочить со стула, но понял, что меня действительно швырнули в воду.

Открыв глаза, я увидел большое озеро, вдоль берегов затянутое ряской. Солнце играло на поверхности воды миллионом бликов, а под водой шевелило ногами мое обнаженное тело. Бабуля исчезла, захватив с собой мою одежду, комнату, зиму и ночь. Но зато я получил то, что хотел.

— Офигеть! Я в Таэрии.

Пара мощных гребков, и я подплыл к берегу, кое-как разогнал ряску, чтобы та не прилипла к телу, и выбрался на берег. Попрыгал, вытряхивая из ушей воду, и поежился. Я ведь до последнего сомневался, что Лаврентьева перенеслась в параллельный мир. Да, загар, да, дракон, да непонятная сила, но чтобы вот так переместиться… Загар, несмотря на мои предположения, мог образоваться под ультрафиолетовыми лампами чудо-солярия, дракон на самом деле мутировавшая ящерица-переросток, а взорвавшаяся бутылка — просто чудесное совпадение. Но даже если и не совпадение, пирокинез в природе существует, и девушка могла получить его если… если, например, в нее ударила бы молния. Зимой. В центре города. Мда.

Раньше сомневался в существовании параллельной вселенной, теперь уверовал. Полностью и абсолютно. Даже ущипнул себя за руку, но ничего не изменилось. Я черти где, неизвестно как далеко от дома… Блин! В пятницу родители из командировки приедут, а в понедельник коллоквиум! И что делать? Как вернуться в родные пенаты? Посмотреть на параллельное измерение интересно, но я не Ленка, никогда не мечтал застрять в чужом мире навечно Черт! Угораздило же меня! В четверг, крайний срок — утро пятницы — я должен попасть домой.

Я осмотрелся.

Место, куда перенесла меня гадалка, оказалось диким: камыши да лес по периметру озера. Ни строений, ни людей, ни дороги. Это плюс: меня никто не видел. А минус: я никого не увижу, следовательно, одежду ниоткуда не возьму.

— Черт!

Шлепая по мокрому песку, я подошел к камышам и скептически осмотрел узкие листья. Придется нарвать целую охапку, чтобы сделать юбку и прикрыться. И без обуви не очень комфортно. Ходить по песку еще ничего, а вот по лесу… Мне ведь придется идти по лесу, альтернативы нет, не век же около этого озера сидеть.

Что ж, товарищ Пономарев, хотел приключений? Вот они. И ничего приятного в них нет, единственный положительный момент: лето, не замерзну.

Я ободрал ближайшие камыши и сел на берегу, пытаясь сообразить, как соорудить из довольно жестких и ломких листьев набедренную повязку. Первые две попытки закончились неудачей, и я приступил к третьей, а потом задумался. К черту повязку, меня все равно никто не увидит, а от бурелома листья камыша не спасут, только зря время потрачу. Лес, вроде, не очень густой, может, неподалеку есть деревенька? Но в какую сторону идти?

И тут меня осенило. Ну я и дурак! У меня же теперь есть сила! С ее помощью можно соорудить костер или послать в небо сигнальный фейерверк, тогда меня наверняка найдут.

Бросив недоделанную набедренную повязку, я осмотрел руки. Руки как руки, самые обычные, чешутся от нестерпимого желания колдовать. Я повернулся к камышам и выставил ладони.

— Огонь! — скомандовал я.

Ничего не произошло.

— Гори!

Черт, а это сложнее, чем кажется. Я закрыл глаза и сосредоточился на ладонях, стал по капельке собирать теплоту тела и направлять ее на руки. Ну, или мне казалось, что направляю, потому что ничего необычного не происходило. Шелестели деревья, щебетали птички, солнце приятно согревало плечи. Вдруг от воды потянуло прохладой. Я открыл глаза и обомлел. Метрах в двухстах от меня полыхал камыш, а озеро, как раз там, где я вышел из воды, затянуло тонкой коркой льда.

Офигеть! Такой костерок трудно не заметить, но с силой, нет, с СИЛОЙ, нужно обращаться аккуратнее, ведь и Лаврентьева говорила, что в нашем мире ее способности сильно ограничены.

Я смотрел на огонь и не мог поверить собственным глазам. Колдун, блин! И что делать? Вдруг пламя на лес перекинется? Будут потом меня разыскивать, как маньяка-поджигателя.

Вдруг до моих ушей донеслись странные звуки: топот, скрип.

"Лошадь с прицепом! То есть, кто-то едет на телеге. Быстро же заметили мой сигнал о помощи", — догадался я и бросился к воде.

Одежда одеждой, но для начала хорошо бы убедиться, что в телеге не разбойники и не охотники на беглых крестьян. Без одежды как докажешь, что ты не крестьянин? Тут и холеные ручки не помогут, посадят в телегу, да пахать запрягут. Эх, были бы на мне джинсы да куртка, сошел бы за иностранного туриста.

Я быстро разбил ледовую корочку, которая уже практически растаяла, вошел в воду, которая показалась обжигающе холодной, и спрятался в камышах.

Скрип и топот приблизились, а потом мужской голос басовито выкрикнул:

— Тпру! Стоять!

Я осторожно раздвинул заросли и увидел белого коня. Довольно красивого: ухоженного, с расчесанной гладкой гривой, длинными ногами и украшенной цветными камнями кожаной сбруей. Не бедный конь. В смысле, не бедные его хозяева. Я подвинулся влево и присвистнул. Конь вез не телегу, а вполне соответствующую своей красоте карету, точнее небольшую двухместную открытую коляску с синим гербом на дверце, изображающим парящего орла. На козлах сидел бородатый мужичок в блестящих сапогах, широких полосатых штанах, синем кафтане и залихватски сдвинутой на затылок шапке. На разбойника точно не похож.

Незнакомец спрыгнул на песок, покосился на догорающий камыш и склонился к земле.

Следы что ли изучает? Понятное дело, натоптал я там немало, но ни одна дорожка следов не ведет к лесу, а это значит… Исходя из того, что я узнал от Лаврентьевой о Таэрии, меня запросто могут принять за водяного… Медлить нельзя. Я тихо выплыл на видное место и шлепнул по воде, привлекая к себе внимание.

— Уф! Вот вы где! — с облегчением выдохнул незнакомец. — А я вас повсюду ищу.

— Правда?

— Вылазьте из воды!

Это что-то новенькое. Он что, меня искал? Скорее всего, с кем-нибудь перепутал. Впрочем, мне все равно, мне нужна одежда, а этот бородач может помочь.

— Нет ли у вас какой-нибудь одежды? — спросил я.

— У вас? Ваше высочество, вы меня не узнаете что ль? Прохор я. Прошка!

Я прищурился. Ваше высочество? Это он мне? Приехали. Вместо разбойников и охотников на беглых крестьян мне попался сумасшедший. Возможно буйный, вон как глазом дергает. С таким лучше не спорить.

— Узнаю, — крикнул я и выбрался на берег.

Прохор снял кафтан.

— Изволите надеть?

— Спасибо.

— Звиняйте, ваше высочество, не ожидал, что вы голышом купаться убежите, — мой сумасшедший новый знакомый подошел к карете и открыл дверцу. — Садитесь.

Я надел кафтан и сел на мягкое, обитое синим сафьяном сиденье. Прохор захлопнул дверцу, закрыл защелку и вскочил на козлы.

— Н-но! Пошла!

— Куда едем? — спросил я его широкую спину.

— Во дворец, — отозвался Прохор. — Али изволите покататься? Голышом очень не рекомендовал бы, людишки у нас недобрые, смеяться начнут.

— Тогда давай во дворец.

Раз Прохор называет меня высочеством, значит, принял за принца. За того самого Власилиана, в которого Лаврентьева втюхалась. Ну, точно сумасшедший. Как нас можно спутать? Власилиан, по Ленкиным словам, блондин с курчавыми волосами, высокий, как шкаф, и "похож на милого амурчика", а я темноволосый, отнюдь не шкафообразный, а с амуром и рядом не стоял. Будем надеяться, во дворце недоразумение разрешится, Прошку за ошибку побьют не слишком сильно, а мне дадут какую-нибудь одежду.

Карета оказалась не самым комфортным средством передвижения. Рессоры работали плохо, коляску раскачивало, меня то и дело подбрасывало на кочках, приходилось крепко держаться за борт. Прохор направлял карету к лесу, где явственно виднелась широкая аллея, уходящая вглубь дебрей. С того места, где я совершал свой нечаянный заплыв, аллею видно не было, но я наверняка нашел бы ее и без посторонней помощи.

— Вас уж все обыскались, — не оборачиваясь произнес Прохор. — Поначалу никто и не понял, что вы убежать изволили, а как пропажу обнаружили, такой кавардак начался! Еще бы! Сегодня ведь особенный день, из соседних держав целый дворец гостей понаехало, а тут принца не досчитались. Его величество за сердце схватился, ее величество ножкой топнули, а братцы ваши и вовсе разозлились. Побить обещали.

Братцы? Не припомню, чтобы Лаврентьева говорила о Власиниановых братьях. Может, просто не сочла нужным? Да какая разница? Мне бы до дворца добраться и одежду достать, а там видно будет.

Карета ехала по лесу довольно долго, но вот впереди замаячил просвет, и я увидел обширный парк. По обеим сторонам от песчаной дороги старательные садовники высадили, наверное, миллион цветов. Здесь были и розы, и гортензии, и георгины, и лилии; от многообразия красок рябило в глазах, а когда карета подъехала ближе, засвербило в носу — смесь здешних цветочных ароматов с легкостью могла дать сто очков вперед любому парфюмерному магазину.

По периметру парк окружала высокая каменная стена с башнями, на верхушках которых развевались синие флаги с орлом, точной копией птицы на гербе. Видимо, стеной была огорожена вся дворцовая территория вместе с озером и парком. Лично я на месте его величества, так бы и сделал. Справа высилась громада королевского дворца.

Ну, допустим, про громаду это я преувеличил. На первый взгляд замок казался гигантом, но на самом деле он не дотягивал до уровня городской девятиэтажки, его самая высокая башня заканчивалась на высоте седьмого или восьмого этажа, остальные не превышали пяти этажей. С точки зрения инженерии, это неплохо, ведь камень не самый удобный строительный материал, да и подниматься пешком не очень-то весело — про лифты здесь никто не слышал.

— Вы уж звиняйте, ваше высочество, — снова подал голос Прохор. — Я вас через задний вход проведу. Очень уж ваш батюшка сердится, кабы не прибил. Перед гостями стыдно будет, коли на сиятельном лице синяк появится.

Задний вход, это хорошо. Чем меньше народа меня увидит, тем лучше.

Однако же Власилиана во дворце не очень-то и уважают, раз все, кому не лень, обещают побить. Уж не из-за Ленки ли? Вряд ли король обрадовался безродной невесте, да еще и без приданого.

Карета подъехала к огромным деревянным воротам, по обе стороны которых стойкими оловянными солдатиками застыли бородатые охранники в синих мундирах и с алебардами. Завидев мою скромную персону, солдатики ожили и отвесили поясной поклон.

— Не понял, — от неожиданности произнес я вслух.

— Что-то не так, ваше высочество?

— Нет, все нормально, Прохор.

Я заткнулся.

Какого черта синемундирные вздумали мне кланяться? Близорукие? Увидели королевскую карету и поклонились? Или… от этой мысли мне стало не по себе… как и Прошка спутали меня с принцем? Неужели мы настолько похожи? Или они все разом спятили? А что, очень даже возможно. Вирус какой-нибудь в воде завелся, вот и посходило с ума целое королевство. Или… при перемещении я превратился в блондина. Жуть. Зря, не догадался на свое отражение в озере посмотреть. Зеркал тут у них, судя по карете, может и не оказаться.

Коляска между тем въехала во внутренний двор, выложенный отшлифованным сотнями ног булыжником. По правую руку располагались служебные постройки и большая пекарня, распространяющая вокруг себя приятный аромат теплого свежеиспеченного хлеба. Чуть дальше впереди находилась конюшня и задняя дверь дворца, ведущая, надо полагать, в кухню или помещения для слуг. По левую сторону у сарая толстая птичница в коричневом рабочем платье, кормила кур, высыпая из передника пшено, трое мальчишек в серых широких штанах и грязных рубахах, дрались на деревянных мечах.

Карета, равно как и принц, на птичницу и ребятишек впечатления не произвела, они не обратили на меня внимания, чему я несказанно обрадовался. Значит, Прохор все же чокнутый, охранники близорукие, а я остался собой: студентом первого курса экономфака Сергеем Пономаревым, по велению судьбы заброшенным в иной мир. И никакого сходства с королевским сыночком.

— Тпру! Вылазьте, ваше высочество.

Прошка спрыгнул с козел, открыл передо мной дверцу и протянул руку.

Помощью я не воспользовался — не принц, спрыгнул и направился к двери.

— Ваше высочество, вы куда?

— Во дворец.

— Совсем из ума выжил, — пробормотала птичница, бросила курам остатки пшена и, поспешила к одному из сараев.

— Сюда проследуйте, — Прохор засеменил к пекарне и открыл дверь.

— Зачем? — насторожился я.

— Ну как же, ваше высочество? Вам одеться надобно, негоже голышом к гостям выходить.

— Так что же, мне не во дворце одеваться?

— Зачем же во дворце? В своих покоях, — Прохор поклонился и указал на открытую дверь. — Заходите-заходите. Али забыли, что сами из дворца в пекарню ушли? Там за печью ваш гардероб и лежит, в сундуке. Коли хотите, так одеться я помогу.

— Спасибо, не нужно.

Я вошел в пекарню, и Прохор закрыл дверь.

Вот тебе и раз. Наследный принц живет в пекарне при дворце! Понятно, почему его никто не уважает. Не удивительно, если его вообще дурачком считают — кто ж по собственной воле из дворца в хозяйственную пристройку перебирается?

Пекарня освещалась светом, проникающим через единственное окно. Большую часть помещения занимала огромная печь, вдоль стен стояли широкие лавки, на полках над дверью примостились глиняные горшки и чугунок, больше в "покоях его высочества" ничего не было, если не считать мебелью вязаный коврик рядом с одной из лавок.

Бедная Ленка. Вот вернулась бы она сюда, и такую подлянку обнаружила! Пришлось бы ей на лавке спать рядом со своим принцем.

Я вздохнул и заглянул за печь, где обнаружился «гардероб» в виде большого сундука.

Посмотрим, что за одежду носят здешние изгнанные из дворца высочества.

Во внутренностях «шкафа» нашлись три пары туфель с пряжками, полосатые серо-синие лосины, несколько рубах, два ярко-синих камзола и шляпа с пером неизвестной птицы. Не так уж и плохо. Трусов, конечно, нема, но надеюсь, хоть туфли окажутся по размеру.

Мои надежды оправдались, видимо, мы с принцем Власилианом все-таки одного роста, и Лаврентьева приукрасила, когда описывала своего избранника. Я облачился в лосины, рубаху и камзол, а шапку трогать не стал. Неизвестно насколько сильно рассердится его высочество, если у него пропадет единственный головной убор.

Но пора выбираться из пекарни, а заодно из дворца. Делать здесь нечего, лучше отправиться в город и попытаться разузнать о здешних магах, подготовить, так сказать, путь отступления. В отличие от Лаврентьевой, я не собирался оставаться в Таэрии навечно. Погуляю, осмотрюсь и домой.

Я выглянул в окно и обнаружил, что Прохор стоит неподалеку от двери и беседует с птичницей, следовательно, пробраться мимо него незамеченным не получится. Что ж, придется во всем признаться.

Выйдя из пекарни, я направился прямиком к Прохору, а тот, увидев меня, поклонился, прижав правую руку к груди.

— Поспешим, ваше высочество. Гости заждались.

Я вздохнул и выпалил:

— Прохор, ты обознался. Я не принц, меня зовут Сергей Пономарев. Я попал в Таэрию случайно, едва не утонул в озере и… мне была нужна одежда, поэтому….

— Хорошо-хорошо, — Прохор побледнел и снова поклонился, — не серчайте, ваше высочество, но вам обязательно нужно быть на празднике. Гости ждут.

— Я же сказал, Прохор, я не принц!

— Как вам будет угодно, ваше высочество. Пойдемте.

И он неожиданно схватил меня за руку.

— Прохор! Я не принц! Я не имею права находиться во дворце!

Прохор не слушал, он тянул меня, пытаясь сдвинуть с места, а я сопротивлялся.

— Прохор, тебе же будет хуже!

— Не губите, ваше высочество! Вам обязательно нужно пойти со мной! Глаша, помоги!

Птичница подбежала, уперлась натруженными руками мне в спину и сильно толкнула, подвинув меня на целый метр ближе к дворцовой двери.

— Глаша, я не принц! Ну, посмотри на меня! Разве я похож на Власилиана? Он высокий и светловолосый, а я брюнет! У него шрам под правой лопаткой, а у меня нет. Хотите покажу?

— Тьфу, господи, совсем из ума выжил, — сплюнула птичница и снова толкнула меня к дверям.

Сопротивляться смысла не было. Прохор и Глафира были настроены серьезно, они тащили меня, будто упрямого мула, и причитали. Птичница жаловалась на мою глупость, а Прохор умолял не губить и пойти к гостям.

— Хорошо! — я рванулся и высвободился из их рук. — Я пойду. Но потом не жалуйся! Высекут тебя за ошибку, или того гляди головы лишат.

— Лишат! — неизвестно чему обрадовался Прохор. — Пусть лишат! Только вы ступайте к гостям! Глаша, проводим его высочество.

Птичница кивнула, и мне ничего не оставалось, как войти во дворец.

Как и предполагалось, задний вход вел в кухонные и кладовые помещения. Мы прошли по темному коридору, освещенному факелами, мимо нескольких довольно просторных комнат без дверей. Я полюбопытствовал и быстренько заглянул в две из них. В одной хранились припасы: вдоль стен выстроились пузатые бочки с вином, лежали мешки с мукой, на полках стояли бутыли с желтой жидкостью, наверное, с маслом. Во второй комнате повара в белых колпаках свежевали корову.

Провожатые вели меня к винтовой лестнице.

— Поднимайтесь, ваше высочество.

Каменные ступени оказались довольно скользкими, я дважды чуть не упал, зацепившись каблуками за камни, и обрадовался, когда мучительное путешествие закончилось. Прохор повел меня по коридору и остановился у дубовой двери, в которую без труда мог проехать грузовик. Птичница, наконец, вспомнила, что я принц, поклонилась и направилась обратно к лестнице. Мне ужасно захотелось пойти за ней. За дверью слышались голоса, изредка прерываемые громким смехом, и заунывная музыка флейты.

Мне стало не по себе.

— Там много народа?

— Немного, — ответил Прохор. — Человек пятьсот, может, пятьсот пятьдесят.

Тоже мне успокоил. Я представил что будет, когда я войду. Пятьсот с лишним пар глаз посмотрят на меня, король потребует объяснений, мой провожатый падет ниц и будет просить пощады… пожалуй, мне тоже придется пасть ниц и попытаться объяснить необъяснимое: каким образом я попал во дворец и, главное, зачем.

Прохор тем временем взялся за большую резную ручку и потянул дверь на себя.

Это был самый большой зал, какой я когда-либо видел, величиной он легко мог посоперничать с футбольным полем. В узкие окна проникало мало света, зато под потолком висели пять или шесть огромных люстр, к каждой из которых были прикреплены толстые восковые свечи. Они отбрасывали на застеленный синими ковровыми дорожками пол кривые тени собравшихся. Часть гостей сидела за длинными столами, уставленными пустыми тарелками, часть бродила по помещению, негромко переговариваясь, часть собралась в дальнем конце зала, ожесточенно о чем-то споря. Все гости, несомненно, были влиятельными и обеспеченными людьми, я догадался об этом не только потому, что их пригласили во дворец, но и по богатой одежде, надменности и важности.

Во главе центрального стола сидела миловидная девушка в белом подвенечном платье с венком лилий на голове. Она с тоской смотрела на стоящий перед ней бокал вина, и на открывшуюся дверь внимания не обратила. Место жениха пустовало. В моем сердце шевельнулись нехорошие предчувствия.

— Что это? — спросил я Прохора.

— Свадьба.

— Моя?

Я беспомощно обернулся на провожатого, но тот молча толкнул меня вперед.