"В СТОРОНЕ ОТ БОЛЬШОГО СВЕТА" - читать интересную книгу автора (Жадовская Юлия Валериановна)VIНочь. Луна бросает косвенные лучи в окна нашей спальни. - Что ты вздыхаешь, Лиза? - спрашиваю я мою подругу.- Да ты сидишь на постели! Что с тобой? - Так, Генечка, ничего, грустно, - отвечает она. - Как ничего, милая моя! ты никогда так не вздыхаешь. - Ах Генечка! меня очень тревожит одно обстоятельство. - Что такое? - Это может погубить меня. - Ради Бога, скажи, нельзя ли помочь? - Вот, видишь ли, я не знаю, право, что со мной сделалось: точно он колдун какой! Право, уж я думаю, это недаром, ведь есть приворотные травы… видишь ли, я дала ему записку, он выпросил ее на память моего почерка; не могла ему отказать, точно с ума сошла!.. - Ну, так что же? где же тут беда? - Ах, какая ты! как где? Да кто его знает? он может показать записку, будет хвастаться… - Что ты, Лиза! как можно! - Да разве мало так случается? Когда я гостила у Татьяны Петровны, так был ужасный случай с одною ее знакомой: она также дала записку еще в девушках, потом вышла замуж за другого… Что ж? Прежний-то и прислал мужу ее записку, а тот чуть не застрелил ее. Так и разъехались. Я содрогнулась. - Вот, Генечка, какие вещи бывают на белом свете! А я в театре видела, как один муж за платок задушил жену, а после узнал что понапрасну, да и сам убил себя. Я чуть не заплакала. Как она пела: "Ива, ива зеленая…". - Надо непременно достать записку, - сказала я решительно, испуганная. - Хочешь, я завтра выпрошу ее у него? - Он не отдаст, да и обидится. Нет, нельзя. Вот что: он положил ее в карман жилета, и я видела, как Федосья Петровна раскладывала его платье в зале, подле его комнаты. При ней искать мне было нельзя. Прокрадемся тихонько… - Ну а если он не спит? - спросила я с ужасом. - Верно спит. Ведь пробило два часа… Как не спать! Мы сперва у двери послушаем. Ты только проводи меня. - Милая! как мы пойдем? - Так и пойдем, ты только проводи меня. Я встала. Мы скоро оделись и как можно тише добрались до залы. Лиза,приложила ухо к замочной скважине и отворила дверь; когда уверилась, что все было тихо, она осторожным, но бестрепетным шагом вошла в комнату, отыскала на стуле черный шелковый жилет и, протянув вперед руку с запиской, на цыпочках возвращалась к двери, у которой я стояла на часах. Она, в своем беленьком капотике, показалась мне легким ночным видением. С тихим скрипом притворяемой нами двери раздался скрип другой двери и шум шагов, но мы находились уже в темном коридоре, следовательно, вне опасности быть замеченными. Мы пришли в свою комнату торжествующими. - Рада ты, Лиза? - спросила я. - Еще, бы не рада! - отвечала она, разрывая на мелкие кусочки записку. - Ну, Генечка, спасибо! сослужила службу!.. - Да что же я сделала? - Как что! да другая ни за что бы не пошла… Я этого не забуду. И она поцеловала меня. Эта ласка пробудила всю мою прежнюю нежность к ней. - Ах, Лиза! - сказала я, обнимая ее, - ты меня уж не так любишь! А я все та же Генечка. - Чего ты не выдумаешь, Генечка! Я все так же люблю тебя… Ну, слава Богу! достали записку. Веришь ли, как это меня мучило! - Не напрасно ли ты мучилась? Если он любит тебя, так записки не показал бы никому. - А кто его знает, любит он или нет! - Он разве не говорил тебе? Зачем ему лгать? - Нельзя верить, Генечка, всему, что говорят… особливо мужчины; они часто обманывают нашу сестру. Мы долго не могли заснуть, и когда нас разбудили к утреннему чаю, на дворе уже побрякивали колокольчики на паре рыженьких лошадок, заложенных в крашеную тележку и готовых умчать от нас поручика, который казался грустным и часто вздыхал, глядя на Лизу. К великому моему удивлению, Лиза била почти равнодушна и ко вздохам, и к отъезду его; по временам на лице ее проглядывало даже легкое удовольствие… После завтрака он уехал. Когда колокольчик затих, Лиза, стоявшая задумчиво у окна, сказала, обращаясь ко мне: - Ну и Бог с ним! - Ты грустишь, Лиза? тебе жаль его? - Все это пустяки, Генечка. Погрущу да и перестану, - отвечала она со вздохом. И точно, она не вспомнила более о поручике, который вскоре уехал в полк. |
||
|