"Огненный след" - читать интересную книгу автора (Воробьев Александр)

***

Отряд вышел из последнего прыжка с таким расчетом, дабы выброс энергии от закрывающегося виртуального тоннеля ушел вне плоскости системы. Каштура-1, пресловутая колония Франца Иосифа, сейчас плыла, скрытая светилом, по орбите на противоположной от них стороне системы. Точку выхода рассчитали заранее, разведывательная миссия эскадры подразумевала максимальную скрытность на первом этапе операции. Или до самого конца этой операции, если оправдаются худшие ожидания.

Три корабля, самых быстрых во Флоте Лиги, начали разгон, за несколько часов доведя свою скорость до четырех сотен километров в секунду. Модернизированные для дальних операций, «Мститель», «Бастион» и «Каледония», несли в полтора раза больше рабочего тела, чем другие корабли их класса. За это они, конечно, заплатили свою цену в виде более тонкой брони и тесных жилых помещений, но возможность действий в отдалении от баз снабжения того стоила.

Избегая углубляться в гравитационный колодец, по широчайшей дуге, крейсера направились к газовому гиганту Гренландия. Эта планета находилась почти у самой границы «красной зоны», а главное, на двух самых крупных спутниках Каштуры-2 имелись человеческие поселения: заправочная станция, перерабатывающие заводы и научная база.

Каштура, красный карлик, была в пять раз меньше Солнца, и радиус гравитационного колодца едва превышал две астрономические единицы. Сущие пустяки, по сравнению с «красной зоной» приличной звезды. Но все равно углубляться даже на те двести миллионов километров, что отделяли колонию Франц Иосиф от «зеленой зоны», было признано слишком рискованным. Когда не знаешь, кто тебе противостоит, лучше иметь возможность убежать, если что-то пойдет не так. Поэтому крейсера получили приказ в первую очередь обследовать спутники Гренландии. И если поселения в порядке, только тогда следовать к самой колонии.

Крейсера догоняли газовый гигант в режиме максимальной скрытности, лишь изредка плюясь корректирующими импульсами. Теперь, когда планета Франц Иосиф вышла из-за светила, противник мог засечь корабли по факелам двигателей, а потому их включали на очень короткие промежутки времени. В радиоэфире на частотах Лиги царила кладбищенская тишина. Или колония действительно пала, или на ней не осталось ни одного сколько-нибудь мощного радиопередатчика. Временами удавалось перехватить обрывки кодированных передач чужаков, но расшифровать их пока не получалось, поэтому все выловленное из эфира просто записывалось в бездонную память корабельной сети — на Земле разберутся.

Крейсер «Бастион», сошедший со стапелей восемь лет назад, нес в своем стальном чреве три с половиной сотни членов экипажа. Полкилометра длиной и двести метров в диаметре, больше всего он походил на раздувшийся, короткий и толстый огурец. Почти классическая форма тяжелых военных кораблей. Вращающийся жилой модуль и объемистые баки рабочего тела не способствовали изяществу очертаний.

Коммодор Хейз, капитан «Бастиона», с тщательно замаскированной тревогой изредка бросал взгляды на монотонный красный сигнал датчика гравитационной аномалии. Тот горел красным уже почти стандартные сутки — с того самого момента, как крейсера вошли в гравитационный колодец Каштуры. Теперь, с каждой секундой они углублялись в «красную зону» на четыреста километров. На четыреста километров дальше от безопасности.

На мостике «Бастиона» для непосвященного взгляда все протекало, как в агитационном видеоролике. Короткие команды, четкие, уверенные движения операторов, спокойное мерцание контрольных терминалов. Но Хейз видел, что нервное напряжение экипажа зашкаливает за все разумные мерки. Радиоперехват показывал, что чужаки все еще в системе, а следовательно, крейсера могут быть обнаружены в любой момент. Сам Хейз ни капельки не верил в мирный исход. Что бы не говорили политики, а уничтоженный исследовательский корабль, и нападение на колонию вряд ли были следствием ошибки.

— Четыре часа до орбиты Гренландии, капитан. Пора начинать маневр торможения.

Обычно, щадя экипаж, даже военные корабли ускорялись не быстрее одного грава, но сейчас, стараясь сохранить максимальную скрытность, крейсера тормозили с полной тягой. Хейз разделил скорость на ускорение и поморщился. Три с половиной часа трехкратной перегрузки, сомнительное удовольствие для космонавта с его стажем. Проклятый возраст все чаще давал о себе знать. Но вслух он лишь отрывисто скомандовал:

— Выполняйте!

— Есть!.. Экипажу приготовиться к остановке вращения! Трехминутная готовность к ускорению!

Сейчас по всему кораблю звучали колокола громкого боя, аккомпанируя быстрому падению тяготения. Полминуты невесомости, а потом бывшие стены станут полом, не так и много времени остается, дабы сориентироваться в пространстве. На пассажирских лайнерах такое предупреждение делается аж за час до срока, и то среди невнимательных пассажиров случаются синяки и ушибы. Военному же космонавту дается по нормативу всего три минуты.

Из дюз крейсеров ударили яркие потоки света, постепенно расширяясь и тускнея, они били на многие километры. Разогретый в реакторе водород превращался в ионизированную плазму, и ускоряемый мощным магнитным полем, выбрасывался назад, тем самым создавая реактивную тягу. Магнитно-плазменные двигатели — вершина технологии Лиги. Вот только на записях «Ихневмона» корабль чужаков ускорялся на пяти гравах!

Повернутые дюзами вперед, словно оседлав слепящие молнии, крейсеры замедлялись до орбитальной скорости. Гренландия, снежной-белый газовый гигант, уже был на экране втрое больше, чем видимая с Луны Земля. Имея массу чуть меньшую, чем Юпитер, Гренландия превосходила его по количеству спутников — сорок два, самый крупный из которых, серебристый Титановый Клык, совсем немного не дотягивал размерами до Марса. Это было на руку колонистам, в игрушечной по размерам системе Каштуры не имелось пояса астероидов, поэтому добычу руд пришлось вести на этих спутниках. И еще полгода назад на Титановом Клыке жили семь тысяч шахтеров и металлургов, поставлявших свою продукцию на орбитальные заводы колонии.

Но когда крейсера, прикрываясь газовым гигантом, закончили торможение и подошли к тускло-серебристому шару Клыка, все стало предельно ясно. Даже с высокой орбиты было видно, что на месте куполов добывающего комплекса зияло несколько глубоких воронок. Высокий радиационный фон не оставлял сомнения: по заводу был нанесен ядерный удар.

Хейз, как командир эскадры, колебался недолго. Эфир хранил молчание, а с такого расстояния корабельные антенны уловили бы даже слабенький передатчик скафандра. Да и времени прошло преизрядно. На безатмосферном спутнике столько не выжить.

— Конференц-связь с «Мстителем» и «Каледонией».

— Капитан, «Мститель» и «Каледония» на связи!

На ближайшем к Хейзу экране появилось изображение мостиков двух других крейсерах. На «Каледонии» перед камерой сидел второй помощник, зато с «Мстителя» ответил сам капитан. Хейз щелкнул пальцами.

— Думаю, спасательную операцию проводить бессмысленно. Предлагаю облететь спутник, на другой стороне у него есть небольшая обсерватория, а потом обследовать нашу вторую цель. На Каштуре-2-2 построена станция заправки.

Первым ответил капитан «Мстителя» Финнеган, неимоверных для флота габаритов лысый бородач. Мельком глянув на полученное изображение, он повернулся к камере и совершенно спокойно подтвердил очевидное:

— Выживших здесь нет. Думаешь, на втором спутнике лучше?

— Проверить все равно нужно. Марк, я сам не в себе от нервов, но, черт возьми, у нас есть приказ!

Финнеган меланхолично склонил голову.

— Я в курсе, коммодор. Давайте начинать маневр.

Немного устыдившись всплеска эмоций, Хейз пробурчал:

— Где, черт возьми, Халиндэйл?

Вместо капитана «Каледонии», ответил его второй помощник:

— Капитан инспектирует двигательные установки.

— Причина?

Помощник машинально разгладил щеголеватые усики.

— Нештатное падение мощности магнитного поля на полтора процента.

Хейз скривился, как от зубной боли:

— Он нужен мне здесь! Полтора процента снижения тяги не требуют личного присутствия капитана. Немедленно вызовите его на мостик!

— Слушаюсь, сэр!

Хейз отключился и принялся разглядывать проносящуюся в каких-то двухстах километрах покрытую кратерами поверхность Титанового Клыка. Когда из-за горизонта появились очертания горного хребта, из-за формы которого спутник и получил свое имя, напряжение в рубке ощутимо возросло. Пока еще оставался шанс обнаружить выживших. Крейсера облетали спутник по крутой дуге, на скорости существенно большей, чем орбитальная, поэтому кратеры проносились так, словно высота была раз в пять меньше. На такой скорости им понадобилось совсем немного времени, чтобы еще раз убедиться во враждебных намерениях чужаков. Обсерватория, изучающая Гренландию, тоже оказалась разрушенной. Правда, на этот раз, в связи с незначительностью цели, пришельцы пожалели боеголовку, снеся купол или обычными ракетами, или каким-то энергетическим оружием. Как бы то ни было, радиоактивный фон был в пределах нормы. В телескоп на куполе заметили несколько огромных оплавленных прорех, в которых виднелись искореженные внутренние конструкции. И снова мертвая тишина в эфире. Выживших не было и здесь.

— Разгон ко второй цели! Как только выйдем из-за планеты, перейти на короткие импульсы двигателей. Попробуем как можно дольше оставаться незамеченными!

— Принято.

Заслоняющий половину неба шар Гренландии заметно двигался на экране, крейсеры снова изрядно разогнались. Хилок, второй по величине спутник и самое близкое к Гренландии небесное тело, еще не показался из-за края диска. Хейз почему-то припомнил, что Хилок находится на самой границе предела Роша, и в течение ближайших ста — ста пятидесяти тысяч лет, его разорвет приливными силами. Сейчас его изображение, дорисованное компьютером, только готовилось выползти из-за горизонта. Впрочем, никто из находящихся на мостике «Бастиона», иллюзий относительной судьбы заправочной станции не питал. Если аспайры уничтожили крошечную обсерваторию, то мимо заправки они не пролетели точно.

— Контакт!

Взволнованный голос оператора вырвал Хейза из затянувшегося раздумья. Между тем, молоденький офицер скороговоркой выдавал полученную с радара информацию:

— Три крупные цели, дистанция сто тридцать тысяч километров, орбитальная скорость…

Хейз, уже не слушая оператора, одним кликом вывел данные на свой терминал.

На низкой орбите Гренландии и правда обнаружились три чужих корабля. Два чуть повыше, а один, наиболее крупный, вообще, фактически плавал в верхних слоях атмосферы гиганта. «Заправщик», — машинально отметил Хейз по аналогии с человеческим флотом. Итак, если заметили они, то и противник наверняка засек факелы их кораблей. Хейз даже не обратил внимания, что называет чужих «противником». После увиденного на Титановом Клыке сомнений во враждебных намерениях пришельцев не осталось. Но приказ был однозначен. В случае обнаружения постараться вступить в контакт.

— Ксенопсихолога на мостик!

Ксенопсихолог, невысокая, рано располневшая женщина лет тридцати, прибыла довольно быстро. Тряхнув роскошной гривой каштановых волос, она сразу взяла быка за рога.

— Мы получили от них сигнал?

Хейз ткнул пальцем в экран.

— Как бы не так! Вы долго добирались, Ирина.

Та недоуменно уставилась на изображение: модель планеты, три зеленые точки, три красные, несколько разноцветных стрелок.

— Простите, коммодор?

— Ситуация изменилась! Мы послали ваш чертов набор картинок. И радиосигналом, и модулированным лазером. Вместо ответа два из них начали выходить на более высокую орбиту!

Психолог все еще непонимающе смотрела на Хейза. Тот, вспомнив, что имеет дело с гражданской, пояснил:

— С большой долей вероятности, они начали выход на траекторию погони.

— И вы, разумеется, считаете их намерения враждебными?

В ответ Хейз невозмутимо поинтересовался:

— Вы ознакомились с разведданными по Титановому Клыку?

— Да, но…

— Считать чужаков после такого миролюбивыми я не возьмусь. И другим не позволю! В общем, простите, что побеспокоил, прошу покинуть мостик, мы будем ускоряться.

Отвернувшись от возмущенно пискнувшей женщины, Хейз снова ткнул в иконку конференц-связи. На сей раз у своих терминалов оказались оба капитана.

— Какие будут соображения, господа?

Ответил запыхавшийся Халиндэйл:

— Крупный — скорее всего танкер, набирает водород в верхних слоях атмосферы. А двое помельче, его эскорт. Смелые, двое на троих не боятся.

Он отвернулся куда-то в сторону от камеры.

— Джипси, какова ориентировочная масса смельчаков?

Ответа никто, кроме него, не услышал, поэтому Халиндэйл продублировал несколько порастеряв гонор:

— Говорят, около полутора миллионов тонн каждый!

Финнеган отреагировал удивленным присвистом, а Хейз подытожил:

— Крупнее «Гордости Лиги». Получается, два сверхлинкора против трех разведывательных крейсеров?

— Мы еще не знаем возможностей их оружия, коммодор. Да и вообще, все еще есть надежда избежать столкновения!

— Давайте исходить из худшего варианта. И вообще, переговоры подобного рода, лучше всего вести из «зеленой зоны». А пока, господа, ограничимся трансляцией подготовленного ксенопсихологами сигнала.

Краем глаза, Хейз отмечал, что к их разговору прислушиваются все собравшиеся на мостике. Еще бы, сейчас решалась судьба каждого из них. В глазах подчиненных смешивались страх и азарт — слишком давно флот не сталкивался с достойным противником. Лет двести пятьдесят, со времен последней астероидной войны. Двенадцать поколений жили в условиях полнейшей гегемонии Лиги. Финнеган горько подумал, что азарт светится в глазах у тех, кто еще не осознал, что им скоро предстоит. Он сам-то сохранял внешнее спокойствие лишь за счет привычки держать лицо перед подчиненными. Сделав глубокий вдох, Хейз постарался придать голосу каменное спокойствие и уверенность.

— Эскадра, приготовиться к разгону! Навигаторам подготовить траекторию скорейшего выхода в «зеленую зону»! — Он помедлил и добавил уже тише: — Всем надеть скафандры. Быть готовыми к вакууму!

Сидящий в углублении позади командного терминала офицер связи заметно побледнел. Мимоходом коммодор дал понять, что нужно быть готовыми вступить в бой. А вокруг уже суетились, готовясь к разгону. Три грава — при них еще можно передвигаться и выполнять несложную работу, но надевать скафандр удобнее при нулевой гравитации.

— Внимание! Всем постам, приготовиться к ускорению!

Хейзу принесли скафандр, молодой офицер дернулся помочь капитану, но коммодор недовольным тоном отказался и влез в эластичный металлизированный костюм с внушающей уважение сноровкой. Прикрепив шлем, с пока открытым забралом, Хейз уселся обратно к терминалу и огляделся. На мостике персонал по одному отходил от пультов к стенным шкафам, где быстро, но без суеты облачался в вакуумные костюмы. Крейсерский флот не даром считался элитой военно-космических сил, уровнем подготовки с ними не мог сравниться ни один из Ударных. В итоге через неполных три минуты все двадцать пять офицеров на мостике «Бастиона» были готовы к откачке атмосферы.

По всему кораблю сейчас люди заканчивали натягивать усиленные противорадиационным покрытием скафандры, закрывали межотсечные люки, в последний раз проверяли крепления предметов и, убедившись в готовности, докладывали по команде. На большой схеме крейсера, что светилась над пультом старшего помощника, один за другим загорались успокаивающе зеленые огоньки. Выждав для гарантии еще минуту, старший помощник дал сигнал готовности.

Хейз мысленно торопил ребят. Чем быстрее эскадра начнет разгон, тем большую получит фору. Краем глаза он следил за маневрами двух чужих кораблей на трехмерной схеме. Те как раз выходили на высокую орбиту, набирая вторую космическую скорость. К счастью у столь крупной планеты эта цифра получалась внушительной. Пятьдесят шесть с четвертью километров в секунду, лишь чтобы вырваться из тяжких объятий гиганта.

Будь на то воля Хейза, он бы атаковал немедленно, пользуясь преимуществом в высоте орбиты. Зажатый между врагом и атмосферой корабль уязвим, ограничен в маневре. Легкая мишень. Но приказ не допускал вольных толкований, огонь можно было открывать только в ответ. Эти идиоты политики, видимо, до сих пор надеялись избежать войны! Когда принималось это решение, они не видели того, что произошло на Титановом клыке. О каком мире теперь может идти речь?!

Под эти нелегкие думы пришла тяжесть, увеличиваясь плавно, незаметно, от приятной до выматывающей душу трехкратной. И тут следовало сделать выбор, ведь новейший «Бастион» мог дать на три десятых грава больше, чем его устаревшие коллеги.

Хейзу предстояло принять решение: идти общим ордером или выжать из двигателей все до капли, оставив товарищей позади. Пока еще они огибали планету, используя ее гравитацию для изменения траектории. Поднимающиеся с низкой орбиты корабли, шли навстречу, пересекающимися курсами, что давало эскадре фору в несколько часов, пока те достигнут второй космической скорости и лягут на догоняющий курс.

Один из экранов транслировал картинку с телескопа. На фоне снежно-белой круговерти атмосферы, темнели два изящных трезубца, словно тянущие за собой огненные нити выхлопов. Рядом с каждым алело по два числа — быстрорастущие скорость и ускорение. 55,4265 м/с2 — пять с половиной гравов!

Его худшие ожидания, похоже, претворялись в жизнь. Пока, конечно, оставался шанс, что тяжелые корабли просто выходили на высокую орбиту и не собирались преследовать убегающие крейсера. Это был шанс, но шанс призрачный. И вообще, сумеют ли они догнать имеющих фору людей? Хейз открыл было рот, но готовую сорваться с губ команду рассчитать траектории, прервала трель терминала. Финнеган запрашивал конференц-связь.

— Коммодор, что будем делать?

— Разведка закончена, все что можно, мы уже увидели. Теперь бы выбраться.

— Я посмотрел расчеты. Их коридор траекторий захватывает и наши вектора ухода.

Хейз оглянулся на обзорный экран. Они уже обогнули Гренландию, но ее гравитация все еще искривляла, выгибала траекторию крейсеров, направляя их к границам системы. Два чужака, все еще карабкающиеся с низкой орбиты, уже скрылись за краем планетарного диска. Теперь об их траектории можно было только догадываться, но Хейз предельно ясно понимал, что погоня неизбежна. Под вопросом оставалось лишь одно, через какое время чужаки выйдут на нужную орбиту и покажутся на экране телескопа. От этого «сколько» зависело, успеют ли крейсеры выйти из «красной зоны», или им придется «вступать в контакт» без надежды убежать.

От орбиты Гренландии до границы «зеленой зоны», где гравитация светила ослабевала достаточно для открытия виртуального тоннеля, лежало чуть более сорока двух с половиной миллионов километров. Слишком много. И Хейз принял решение.

— Увеличить тягу до полной!

Вышколенный пилот беспрекословно выполнил приказ, и лишь спина его, обтянутая металлизированной тканью скафандра, чуть напряглась. На мостике ненадолго, на какой-то миг замерли все, кто расслышал команду. Только что коммодор Хейз бросил на произвол судьбы их товарищей на двух других крейсерах. И «Мститель», и «Каледония» имели максимальную тягу на три десятых грава меньше, чем новейший «Бастион».

Это было почти незаметно. Когда ты весишь втрое больше обычного, увеличение веса еще на десятую долю можно заметить только обладая чутьем профессионального космонавта. И картинка на экране радара осталась почти такой же. При столь мизерном увеличении тяги требовались минуты, чтобы разница скоростей стала ощутима. Вот только теперь «Бастион» достигнет «зеленой зоны» почти на сорок минут быстрее других. Через десять часов изнуряющего полета на полной тяге.

Хейз обернулся к экрану со все еще включенной конференц-связью. Два капитана его маленькой эскадры молча смотрели на своего командира. Хейз, не зная, куда девать глаза, с легким надрывом пробормотал:

— Хотя бы один корабль должен достичь метрополии. Понимаете?

Финнеган молчал, не сводя с коммодора глаз, а вот Халиндэйл изрядно удивил успокаивающим тоном голоса.

— Вы приняли правильное решение, коммодор. Нас отправили в разведывательную миссию, и командование нуждается в этой информации. Мы — военные космонавты, мы давали присягу. Об этом нужно помнить!

Упоминание о присяге заставило выпрямиться Финнегана.

— Не называй меня трусом, Марк. Если нужно, мы прикроем «Бастион»! Но еще есть шанс на мирный исход дела!

Халиндэйл с улыбкой прервал его:

— Ты все еще рассчитываешь на мир, Марк? После того как они уничтожили нашу колонию? Майкл, ты знаешь, что месяц назад должна была родиться моя внучка, и я очень хочу ее увидеть. Но в любом случае, хотя бы один крейсер должен уйти и передать нашим всю информацию, которую сумеет записать. Это война, и мы должны знать, с кем нам пришлось столкнуться!

— Да с чего вы взяли, что они преследуют? Да, они крупнее, да, быстрее, но это могут быть вообще не военные корабли! Может, это они убегают от нас!

Хэйз, уже немного справившийся с приступом совести, слегка повысил голос, привлекая к себе внимание.

— Господа, если так, нам же лучше! Давайте надеяться на лучшее. Если за нами не будет погони, то выйдем в «зеленую зону» и попробуем вступить в контакт еще раз. А пока, максимальная тяга, господа!

Он отключил связь и откинулся в кресле, изрядно утомленный перегрузкой и неприятным разговором. Теперь он понимал, что чувствовали капитаны древних морских кораблей, которые в бою вывешивали сигнал «следую своим курсом» и проходили мимо тонущих товарищей, поскольку не могли остановиться и спасти. А потом, если выживали сами, наверняка надирались до чертиков по возвращении на базу. А как еще справиться с собственной совестью?

Они разгонялись не жалея рабочего тела. Перед началом маневра у Гренландии его на крейсерах оставалось на тринадцать часов максимальной тяги. По выходу из «красной зоны» останется чуть больше, чем на два часа — впритык для промежуточных корректировок между прыжками. А значит, им придется зависнуть в точке финиша и орать на всех частотах, вызывая помощь. Впрочем, учитывая, почему они сожгли все рабочее тело, предметом для шуточек инцидент не станет. Любому шутнику, вздумавшему пройтись по вопящему о помощи крейсеру, чудом удравшему от враждебных сил, начистят морду его же слушатели.

Хейз полулежал в кресле, стараясь принять позу, в которой перегрузка будет хоть немного менее мучительной. Пятьдесят девять лет — многовато для Крейсерского флота. Внешне это еще почти незаметно, но выносливость уже не та, что была каких-то десять лет назад.

Гренландия, превратившаяся в маленький шарик, притягивала взгляды. Где-то там сейчас летели два чужих корабля. Они все еще не появились в зоне действия радара, а значит, Финнеган, возможно, был прав. Может, двойка чужих кораблей рванула наутек? Он задавал себе этот вопрос уже больше двух часов. Что если пронесет? Хейз страстно, изо всех сил молил безразличные звезды о снисхождении.

Не снизошли. Зуммер поискового радара, и сразу же вскрик его оператора:

— Две отметки! Расстояние — два миллиона триста семьдесят тысяч километров!

Оператор замолчал, принимая новую порцию информации, затем зачастил снова:

— Они легли курсом на перехват. Ожидаемое время перехвата «Мстителя» и «Каледонии» два часа двадцать пять минут.

Дальше Хейз не слушал, предпочтя вывести данные на свой терминал. Дела были — хреновее не придумать. Двойка чужих «линкоров» гарантированно догоняла отставших «Мстителя» и «Каледонию». Да и судьба ушедшего вперед «Бастиона» висела на волоске. Если «линкоры» не изменят ускорение, то догонят «Бастион» практически на выходе в «зеленую зону».

Мигнул значок конференц-связи. Хейз автоматически ткнул пальцем в экран, принимая вызов. Финнеган и Халиндэйл, судя по лицам, уже просчитали траектории и поняли, что для них бой становиться неизбежностью. Халиндэйл, чье лицо в открытом гермошлеме выражало ледяное спокойствие, заговорил первым:

— Нам не уйти. Какие-то, пусть и призрачные шансы есть только у тебя, Хейз. А мы примем бой и, если повезет, хотя бы задержим их.

В разговор вступил Финнеган, еще более багровый, чем обычно. Но, несмотря на учащенное дыхание, свое волнение капитан «Мстителя» больше ничем не проявлял. Более того, казалось, тоном своим он успокаивал развесивших уши космонавтов на мостиках трех крейсеров.

— Да может, мы их в пыль развеем! Что нам вообще известно, кроме наличия у них хороших двигателей? — Финнеган прокашлялся и продолжил: — В любом случае, коммодор, пишите всю телеметрию. Думаю, записи пригодятся.

— Господа, единственное: приказываю не открывать огонь первыми. Это распоряжение правительства.

Халиндэйл сохранил безразличие, а вот Финнегана конкретно перекосило:

— Коммодор, мы выполним этот приказ. Но в случае чего, прошу передать правительству пару ласковых персонально от меня!

— Марк, ты сам им все скажешь!

— Надеюсь. — Финнеган коротко кивнул. — Прошу извинить, коммодор, мне нужно подготовить корабль и команду к бою. Честь имею!

Он отключился, а хранящий молчание Халиндэйл улыбнулся одними уголками губ и последовал его примеру. Хейз мотнул головой, разгоняя застоявшуюся кровь, и обнаружил, что все в рубке смотрят на него. Стараясь не выдавать бушующие в душе эмоции, коммодор склонился к терминалу. И лишь когда экраны скрыли его лицо от любопытных взглядов, позволил расслабиться сжатым челюстям. Прежде всего, ему было нестерпимо стыдно.

Следующие два часа изматывающего напряжения, он наблюдал, как красные отметки нагоняли отстающих «Мстителя» и «Каледонию». Каждый «линкор» был вдвое крупнее полукилометровой «Каледонии». А размер в бою имеет значение. Даже прямое попадание десятимегатонного боеприпаса не уничтожит километровый объект. Повредит — да, но возможно, даже после такого попадания корабль сохранит частичную боеспособность. Мощь ядерного взрыва в космосе гораздо меньше, чем в атмосфере. А ведь в корабль еще нужно попасть, не говоря о том, чтобы просто преодолеть его систему противоракетной обороны и поставленные помехи. Да и хаотичное противоторпедное маневрирование никак не повышает процент попаданий.

Кроме восьми пусковых установок противокорабельных торпед, крейсеры несли по две спаренных орудийных башни лазеров главного калибра, каждый мощностью почти в одну сотую килотонны за секунду. «Каледония» к тому же могла стрелять чуть быстрее, чем престарелый «Мститель» — целых пять импульсов в минуту против четырех у «Мстителя». Лазеры, эффективные на дистанциях до двадцати тысяч километров, составляли основную ударную силу крейсеров. Торпеды, запускаемые с пятидесяти тысяч, обычно уже заканчивались к моменту вхождения в радиус действия лазерного оружия. Даже крейсер не мог взять много этих пятидесятитонных сигар, храня их максимум на десять залпов. Ведь никто раньше не мог предположить необходимости ведения длительного боя. Крейсер — это корабль присутствия в системе, символ того, что Лига бдит. Он может долго летать, может даже самостоятельно пополнять запас рабочего тела в атмосфере газовых гигантов. Но никто и никогда не проектировал крейсеры для сражения с превосходящими силами.

Когда расстояние между улепетывающими крейсерами и противником снизилось до ста тысяч километров, Хейз снова вызвал на связь капитанов. Они отстали уже почти на миллион километров, и на таком расстоянии задержка сигнала составляла три секунды.

На обоих крейсерах готовясь к бою: уже выпустили атмосферу, и капитаны сидели пристегнутые к креслам, с лицами скрытыми забралами шлемов. Хейз почему-то почувствовал себя неловко оттого, что не видит сейчас их лиц. И потому несколько скованно пожелал:

— Держитесь парни!

Долгие шесть секунд, пока модулированный лазерный луч дошел до отставших и вернулся обратно. Наконец капитан «Мстителя» на экране кивнул. Голоса его звучал в маленьком объеме гермошлема неестественно четко.

— Куда мы денемся, коммодор? — хмыкнул Финнеган. — Нам сейчас самая лафа будет. Мы уже через две минуты прекращаем разгон и поворачиваемся к милашкам носом. Не дело задницей перед врагом светить, не по-мужски это.

Хейз только крякнул, приняв соленую шутку на свой счет. Больше всего ему сейчас хотелось оказаться там, вместе со своей эскадрой, и принять бой. Но долг требовал пойти против чести.

— Запускайте передачу телеметрии. Шлите максимальное количество данных, все, на что хватит ширины канала.

— Понял! Я отдам распоряжение.

Минуты через две картинка потеряла в качестве, видимо системный инженер «Мстителя» дословно воспринял слова насчет максимального количества данных. И начал экономить на всем второстепенном. Сейчас крейсеры закачивали на «Бастион» огромное количество информации. Все, включая изображения со внутренних камер безопасности. Последнее тоже было нелишним. Если будут попадания, и броню пробьет, то записи камер помогут определить мощность и воздействие зарядов на корабли.

Внезапно Финнеган дернулся в кресле, а секунду спустя раздался его взволнованный голос:

— Кажется, по нам уже стреляют!

Хейз удивленно приподнял бровь. Судя по данным радара, между крейсерами и преследователями было чуть меньше восьмидесяти тысяч километров. Расстояние за пределами дальности ракетного оружия людей. Неужели торпеды чужих настолько эффективнее? Он запросил тактический анализ, но Финнеган сообразил быстрее. И, несмотря на лихорадочный блеск глаз, голос его оставался спокойным до монотонности.

— Множественные энергетические всплески. Скорость порядка семисот километров в секунду.

— Кинетическое?

— Комп оценивает массу объекта порядка килограмма. Что?.. Нет, не похоже. Слишком низкая плотность, чуть плотнее атмосферы на уровне моря. Высокий уровень ионизации. Мне говорят, что это похоже на плазму!

— Плазму?!

Попытки создать кинетическое оружие предпринимались в прошлом неоднократно. Но огромные расстояния космических боев делали попадание в цель весьма затруднительным. Что толку разгонять металлическую болванку до ста километров в секунду, если жалкую тысячу километров, такой снаряд будет преодолевать целых десять секунд. А ускорять быстрее, натыкаешься на другую сторону медали. Такой снаряд пробьет навылет даже самый крупный корабль. Сам он, конечно, превратиться в плазму, но итог будет один, сквозной тоннель в корабле, диаметром едва превышающий калибр снаряда. А если разгонять плазму с самого начала? Но плазма рассеется и остынет через одну-две секунды.

— Как?

Последний вопрос Финнеган проигнорировал, зато Халиндэйл с соседнего экрана попытался пошутить:

— Сейчас в нас попадет, и узнаем. Недолго осталось.

Хейз вывел на свободную часть консоли карту боя. Крейсеры, перестав разгоняться, разворачивались наиболее бронированной частью корпуса, лбом, к подлетающим снарядам. Хейз представил, как массивные, вытянутые туши кораблей, выстреливая сиреневыми импульсами маневровых двигателей, неторопливо, словно спросонья поворачиваются вокруг оси. Как заранее хватаются за скобы, распластываются на переборках члены аварийных команд. Как вцепляются с подлокотники остальные, пристегнутые к своим креслам. Как же страшно готовиться к удару, зная до секунды, когда он последует. А главное, не имея возможности ответить. Еще долгие минуты не имея такой возможности!

— Плотно, плотно идут!

— Марк! Два на тебя, маневр!

— Заградительный огонь!

На каждом крейсере было размещено по двадцать семь оборонительных турелей. Оборудованные многоствольными импульсными лазерами высокой скорострельности, они вполне могли прожечь корпус торпеды с расстояния до двух тысяч километров. И сейчас те турели, в чьем секторе обстрела находились подлетающие объекты, открыли ураганный, но, увы, совершенно бесполезный огонь. Наводимые радаром, по целям, которые не маневрировали, турели наверняка добились множества попаданий. Но, видимо, и правда к крейсерам подлетали не более чем плазменные сгустки. Ни одна из отметок не исчезла с радара. Зато три секунды спустя, одна влепилась в носовую часть маневрирующей «Каледонии».

Изображение, на отведенной для Халиндэйла части экрана, вдруг расплылось, и на секунду погасло — видимо, камера не выдержала динамического удара. Мощь удара оказалась такова, что для ее погашения не хватило даже двухсот тысяч тонн массы «Каледонии». Когда изображение сфокусировалось вновь, Халиндэйл дезориентированный встряской, беззвучно разевал рот. Изнутри, по стеклу шлема расплывалось кровавое пятно, видимо кровоточили лопнувшие в носу сосуды.

Судя по телеметрии, объект пробил лобовую броню и, расширяясь, углубился в корпус почти на сорок метров! Два ближайших к месту попадания отсека, оказались полностью разрушены, в них не выжило ни единого космонавта. На камерах системы безопасности, достаточно удаленных от оси пробоя, это выглядело как волна сияния, что на миг затопляла отсек и исчезала, оставив после себя искореженные и оплавленные металлические конструкции. Кинетическая энергия удара рвала переборки, как рисовую бумагу, буквально превращала в пар хрупкие человеческие фигурки и неудержимо рвалась дальше. В единый миг «Каледония» оказалась пронзенной на десятую часть своей длины.

Каждый член экипажа носил датчик жизнеобеспечения, и теперь число 410, горящее возле схемы крейсера, сменилось другим: 379. Эскадра понесла первые потери, лишившись аварийной партии левого борта и расчетов сразу двух пусковых установок «Демиургов».

Хейз, как зачарованный, глядел на новые, приближающиеся к отставшим крейсерам отметки. Они летели партиями, по нескольку сот штук в каждой. И поражали цели, слишком часто для простого кинетического оружия. Еще одно чиркающее попадание в «Каледонию», почти не нанесшее повреждений, лишь снявшее полосу брони, да заставившее вновь потемнеть картинки с камер. И полновесная плюха, угодившая в одну из трех башен главного калибра. Растеряв энергию на уничтожение внутренностей башни, заряд с трудом пробил корпус и, оплавив прилегающий к башне отсек, увял. «Мститель» содрогнулся, как человек, получивший болезненный, но еще не смертельный удар.

Финнеган оказался покрепче капитана «Каледонии». Когда в них попали, он лишь на секунду «поплыл», но почти сразу взял себя в руки.

— Коммодор, я выпускаю торпеды!

От волнения позабыв о временном лаге, Хейз машинально постарался отменить приказ Финнегана, но тот, как оказалось, лишь информировал. Едва закончив фразу, он отдал команду оператору вооружения.

— Пуск!

Именно в этот момент до него и донесся крик Хейза:

— Отставить! Они не долетят!

— Я в курсе! А вот они — вряд ли! Хейз, нас расстреливают, а я должен…

Что он должен, Финнеган сказать не успел, в «Мститель» попали еще раз, и капитана бросило шлемом на консоль. Но он мог бы и не продолжать, Хейз все отлично понял. Сейчас между крейсерами и догонявшими «линкорами» было семьдесят три тысячи километров. Оружия, способного работать на таких дистанциях, у людей не существовало. Ходили, конечно, слухи об экспериментальном, пучковом оружии, что било вдвое дальше лазеров, но, кажется, оно еще не вышло из стадии полигонных испытаний. И вот теперь их убивали, не дав ни единого шанса выстрелить в ответ!

Финнеган взревел, словно раненный медведь.

— Полная тяга! Курс на сближение! Хали, следуй за мной! Выпускай торпеды сейчас, есть шанс, что на них отвлекутся!

Уже пришедший в себя Халиндэйл продублировал команду. Два раненных крейсера рванули навстречу прекратившему разгон врагу. Сблизиться хотя бы до пятидесяти тысяч километров и запустить торпеды. Попасть хотя бы раз, тогда и умирать не так обидно!

Но такой возможности им не дали. Проигнорировав рванувшие на пятидесяти гравах торпеды, весь свой огонь два вражеских корабля сконцентрировали на крейсерах.

Еще одно попадание в «Каледонию»: кинетический удар вырвал из кольца жилого модуля здоровенный кусок, моментально сместив центр масс крейсера. И пока корабельный компьютер, перекачивая между баками оставшееся рабочее тело, не выровнял центрирование, ускорение пришлось прекратить. За эти минуты «Мститель» ушел вперед на несколько тысяч километров, и «линкоры» весь огонь перенесли на него.

Финнеган, мертвой хваткой вцепившийся в подлокотники, казалось вообще не обращал внимания на зубодробительные сотрясения при попаданиях. Он дышал так глубоко и часто, что Хейз с удивлением задал себе вопрос, как у его скафандра выдерживает система жизнеобеспечения. Финнеган отвлекся лишь однажды, прохрипев, обращаясь к нему:

— Хейз, нам конец! Не перебивай, у меня есть идея.

«Мститель» содрогнулся еще раз, и Финнеган запнулся, прикусив язык. Когда он продолжил, то голос его слегка клокотал от заполняющей рот крови. За его спиной, медленно вращаясь, проплывал потерявший сознание офицер связи.

— Хали, выпускаем торпеды в режиме ожидания. Уловил?

— Понял тебя, Марк, держись!

— Пока держусь, — очередной толчок превратил окончание фразы в стон.

Избиваемый почти непрерывными попаданиями, «Мститель» успел отстрелить в космос всего семь торпед. Остальные пусковые установки к тому времени были уже уничтожены. Изуродованный нос крейсера зиял глубокими провалами, в самый маленький из которых вполне мог въехать вагон подземки. Края многих дыр еще вишнево светились, один из вскрытых отсеков фонтанировал испаряющейся и тут же замерзающей в вакууме водой. Носовая часть «Мстителя» фактически превратилась в металлолом, когда сразу два сгустка ударили с небольшим интервалом в одно и тоже место, где уже и так был сорван броневой слой.

Мостик на этой серии крейсеров отстоял от носа на две сотни метров. Надежно укрытый за слоями брони и несколькими десятками отсеков, боевая рубка по праву считалась максимально защищенным местом на корабле. Но перед двумя плазменными сгустками, ударившими в уже ослабленное место, не устоял и она.

Для Хейза это выглядело как будто вспучившаяся переборка раздалась, выпуская огненный шторм, и камеры в рубке «Мстителя» прекратили работу. Крейсер не потерял управления, его перехватила резервная боевая рубка в корме, но толку в этом было немного. «Мститель», практически полностью лишившийся своих антенн, потерял боеспособность. Даже окажись враг в зоне действенного огня, две уцелевшие башни главного калибра, лишенные наведения, вряд ли смогли бы попасть в цель. Но, тем не менее, избиваемый, полумертвый корабль, рвался вперед, практически не снижая ускорения.

Хейз со всхлипом втянул воздух: там, в трех световых секундах, гибли сейчас его друзья.

— Марк!

Голос Халиндэйла, все такой же спокойный, отрезвил его.

— Мы купили тебе немного времени. Враг сейчас прекратил ускорение, для тебя это шанс прыгнуть! Удачи, коммодор!

«Каледония», закончив выравнивать центровку, снова засияла факелом двигателя. Лишившись части жилого модуля, корабль слегка рыскал на курсе, пытаясь погасить эти колебания импульсами маневровых двигателей. Потеря массы оказалась слишком значительной, чтобы полностью компенсировать дисбаланс перекачкой водорода в баках.

Хейз с печалью вглядывался в отрешенное лицо Халиндэйла, тот уже простился с надеждой выжить, и похоже, даже не особо надеялся добраться живым до рубежа открытия огня. Представлялось маловероятным, чтобы «Каледония» продержалась те двенадцать минут, что для этого требовались.

Израненный «Мститель» не дожил до рубежа атаки совсем чуть-чуть. В него пришлось очень много попаданий по касательной, почти промахов. Но они, не повреждая внутренностей корабля, помимо брони, сдирали еще вспомогательные, маневровые дюзы. А лишенный маневренности корабль становился легкой мишенью. И теперь, в него попадало три-четыре снаряда в минуту. Выбрасывая из пробитых баков клубы испаряющегося водорода «Мститель», прекратил ускорение, летя дальше по инерции. Видеосвязи с ним уже не было, хотя кое-какая телеметрия все еще поступала. И судя по ней, выжившие оставались только в кормовых отсеках крейсера, куда еще не добрались огненные волны вражеских снарядов.

На мостике «Бастиона» царила мертвенная тишина. Все, даже операторы управления, не отрываясь, смотрели на кадры гибели старого крейсера. Потом подсчитали, что в него угодило двадцать девять энергетических зарядов. Но смертельным стало предпоследнее, двадцать восьмое.

Двадцать седьмое вспороло кормовой топливный бак, и реактивная тяга от ударившего фонтана водорода, развернула корабль боковой проекцией к противнику. Поэтому следующий заряд угодил в уже опустошенный бак, прошил его насквозь, и врезался в магнитную обмотку основного термоядерного реактора. Зона синтеза, более не удерживаемая магнитным коконом, моментально испарила стенки реактора и рванулась, затопляя реакторный отсек раскаленным до звездных температур огнем. Он остыл очень быстро, наблюдатель снаружи корабля, увидел бы лишь, как засветилась багровым чуть-чуть распертая давлением изнутри корма, и на этом все кончилось. Пропала и телеметрия. Сожженная автоматика, последним усилием поставила финальную точку в трагедии, послав код «Омега» — сигнал гибели корабля. Последнее попадание ударило уже в молчаливый труп, живых на «Мстителе» не осталось.

«Каледония» продержалась ненамного дольше. Вражеские корабли остановили обстрел «Мстителя», едва тот прекратил ускорение, и перенесли огонь на второй, еще живой крейсер, накрыв его с третьего залпа. Халиндэйл мучительно скривился, когда корабль дернулся от очередного попадания.

— Жаль, я так и не выстрелил по этим уродам!

Хейз уже почти было открыл рот, стремясь успокоить, подбодрить товарища, и замер, поняв, что едва не сболтнул глупость. Глупо убеждать погибающего, что тот еще повоюет. Даже самому тупому гардемарину было бы понятно, что минуты «Каледонии» сочтены. Поэтому Хейз промолчал. Дальше молчал и Халиндэйл, молчал до самого последнего момента, когда на экране вспыхнула мигающая багровая надпись «Сигнал потерян». По данным радара было видно, что «Каледония» продолжает ускорение и даже маневрирует, но с нее больше не поступило ни единого бита данных. Скорее всего, одним из попаданий были уничтожены антенны дальней связи. «Каледония» почти достигла рубежа открытия огня, последней ее маневр был зафиксирован, когда между ней и «линкорами» оставалось каких-то пятьдесят две тысячи километров. Несколько секунд до рубежа, при пуске с которого у «Демиургов» оставалось бы еще топливо для маневров у цели. А по последним пришедшим данным, на «Каледонии» оставалось еще две неповрежденных пусковых установки. Но старта торпед сенсоры не зафиксировали, скорее всего, просто не осталось никого, кто дал бы команду на запуск.

Хейз обессилено уронил лицо на руки. Только что погибли два старых друга. Погибли, прикрывая его отход, посчитав свои жизни и жизни восьми сотен человек достойной платой за доставленные командованию разведывательные данные. Точнее, за шанс эти данные доставить. Ведь погоня все еще продолжалась, и до границы, где гравитация светила ослабеет достаточно для открытия виртуального тоннеля, оставалось еще более тридцати миллионов километров. «Бастион» покрывал в секунду пятьсот шестьдесят километров, но «линкоры» выдавали уже почти тысячу и ускорялись куда как быстрее.

Задумка с запущенными в режиме ожидания торпедами ожиданий не оправдала, подлетающие «линкоры» расстреляли их походя. Для себя Хейз решил, если они разделят судьбу погибших, то он отдаст команду на запуск торпед лишь после прекращения разгона. Пусть компьютеры чужаков попробуют выделить отметки торпед среди обломков разбитого корпуса! Если разделят…

— Навигатор!

Тот даже не стал ждать вопроса, прочитав его в глазах коммодора.

— К моменту выхода в «зеленую зону», они будут отставать от нас на восемьдесят одну тысячу километров.

Офицер запнулся и продолжил, понурив голову:

— Если бы они не прекратили разгон на время стрельбы по нашим, то догнали бы, когда мы еще были в «красной зоне».

Постаравшись придать голосу подобающую твердость, Хейз кивнул.

— Наши товарищи с честью выполнили свой долг. И мы сделаем все, чтобы их жертва не пропала зря!

Голос его не знал сомнений, вселял уверенность в экипаж, но сам Хейз вовсе не был так уверен в успехе миссии. Больше всего его беспокоила дистанция, на которую сумеют подобраться «линкоры» врага. Она балансировала на грани досягаемости их оружия, а расчет границы «зеленой зоны» был усреднением математической теории. В реальности граница всегда «плавала», то приближаясь, то удаляясь от светила. Ненамного, но сейчас, когда все решали минуты, даже это могло сыграть свою роковую роль.

К концу погони Хейз изнемог от усталости. Почти десять часов трехкратной перегрузки вымотали уже немолодой организм практически до предела. Немногим лучше выглядели и остальные находящиеся на мостике офицеры. Редко когда кораблям приходилось разгоняться десять часов кряду. Исключением являлись разве что межзвездные курьеры, но пилотов для них специально тренировали и списывали на более медленные корабли, едва тем переваливало за тридцать лет. Постоянные перегрузки — не самое полезное испытание для человеческого организма.

Последние минут сорок Хейз прилагал ощутимые усилия, чтобы дыхание его оставалось по-прежнему неслышным, а в движениях не проглядывало предательской дрожи. Плевать на данные медицинских сенсоров — в молчании начальника медчасти, единственного имеющего к ним доступ, Хейз был уверен. Главное не выказать слабость перед экипажем! Хотя какая тут слабость — он прекрасно видел, что люди вокруг него тоже держаться из последних сил. Как же выдерживают пять с половиной гравов догоняющие их чужаки?

Хейз покосился на компьютерную модель. Отметка «Бастиона» почти достигла границы гравитационной сферы, но и преследователи уже практически вышли на дистанцию открытия огня. Теперь все решали минуты. Менее ста тысяч километров, и расстояние это сокращалось слишком быстро, почти на глазах. Хейз вывел индикатор гравитометра рядом с картинкой радара и теперь постоянно косился на горящую зловещим красным светом надпись «Вирт-привод заблокирован». По расчетам, гравитация Каштуры уже была достаточно ослаблена, чтобы вот-вот стало возможным открытие виртуального тоннеля. Скорее бы! Программа прыжка давно ожидала разрешения на запуск.

— Энергетические всплески со стороны противника! Время до контакта две минуты.

Хейз стиснул подлокотники кресла. Началось!

— Приготовить торпеды в режиме ожидания. Инициировать старт при максимальном приближении к противнику! Выполнять!

Прислушавшись к вибрации от работающих двигателей, он улыбнулся и подал давно ожидаемую всеми команду:

— Вакуум!

Его тут же продублировали. Но Хейз ждать не стал, захлопнув забрало, едва произнес последний звук.

— Внимание всем постам! Вакуум через десять секунд!

Где-то сверху загудели вентиляционные насосы, закачивая атмосферу обратно в цистерны. Хейз почувствовал, как начал раздуваться скафандр, и стали исчезать наружные звуки. Все, корабль был готов к бою!

В скафандре не бывает тишины, стучит утомленное перегрузкой сердце, гудит система жизнеобеспечения, тягучими шумами отдаются вибрации корабельного корпуса. И почти спокойные, деловитые голоса на командном канале связи.

— Тридцать секунд до удара. Рекомендую хаотическое маневрирование. Сэр?

Хейз чуток прибавил уровень кислорода в скафандре и, вдохнув обогащенную смесь, подтвердил:

— Хаотическое маневрирование!

— Выполняем!

Хейза тут же вжало правым бедром в боковину кресла. Три десятых грава тяги маневровых двигателей пытались вывести «Бастион» из-под конуса приближающихся зарядов. Практически бессмысленное занятие — ни «Мстителю», ни «Каледонии» подобные маневры пользы не принесли.

— Двадцать секунд до удара! Приготовиться к столкновению!

Краем глаза, Хейз заметил, как мигнула и погасла багровая надпись, сменившись прелестно зеленой, дружелюбной «Вирт-двигатель разблокирован».

— Есть! Прыжок!

По носу крейсера на миг распахнулось полотнище тьмы и, обняв, окутав корабль, растворилось столь же мгновенно, как и возникло. «Бастион» покинул захваченную систему.