"Охота за Красной Шапочкой" - читать интересную книгу автора (Роньшин Валерий)Глава XX ЦДТРВ то время, как Суперопер выводил на чистую воду преступников, заодно открывая им друг на друга глаза, Паук открывал наручники у себя на запястьях. Делал он это с помощью пилки для ногтей, которую обнаружил в косметичке Ромкиной матери. Освободив руки, Кровопущенко схватил автомат и выбежал в прихожую. — А ну гаси базар! — заорал он. — Лицом к стене! Быстро! Кто шевельнется — стреляю!.. Все встали лицом к стене. И Суперопер, и Чайников, и преступники, и мальчишки. — А тебе особое приглашение требуется? — Бандит ткнул автоматом своего напарника. — Ты что, Паук, вольтанулся? — обалдел Костоломов. — Мы же дружбаны. — Давай, давай. А то пристрелю. — Ну, братан, не ожидал я от тебя такой подлянки. — Скелет тоже встал лицом к стене. Кровопущенко довольно оскалился. — Пультик-то в комнате на столе лежит. И код я знаю. И какого числа бабки в банк переведут, мне тоже известно. Спасибо за информацию. — Он передернул затвор. — Добро пожаловать на кладбище, фраера. Палец бандита лег на курок. Еще секунда и… БАХ!.. — прозвучал одиночный выстрел. Автомат с громким стуком упал на пол. Паук со стоном схватился за плечо. А Саша Чайников опустил пистолет. Это он стрелял в Кровопущенко. — Молоток, Шура, — похвалил практиканта Суперопер. — Прекрасный выстрел. Как тебе удалось так молниеносно среагировать? — Сами же говорили, Григорий Евграфыч: «Сначала стреляй, потом думай», — застенчиво улыбнулся Чайников. — Ну что ж, студент, поздравляю. Ты успешно выдержал экзамен по «следственной практике». — Экзамен? — с изумлением повторил Чайников. — А ты думал, для чего я киллеров в комнате без присмотра оставил? Да еще автоматы на видное место положил. — Так ты вытащил патроны из «рожков», — догадался Димка. — Да, пап? — Естественно. Это старый милицейский трюк. — Класс! — воскликнул Димка. — Супер! — воскликнул Ромка. — Давай зачетку, Шура, — сказал Григорий Молодцов. — Я тебе «пятак» влеплю. Счастливый Чайников протянул зачетную книжку, и Суперопер размашисто написал в графе «Следственная практика»: «отлично». И подписался: «Григорий Молодцов!» …А на следующий день наших героев пригласил к себе начальник Уголовного розыска Санкт-Петербурга генерал Громов. — Молоток, Гриша. — Генерал крепко пожал полковнику руку. — Ты как всегда блестяще справился с заданием… Да еще на день раньше срока. — Это потому что мне ребята помогали. Ну и Шура, конечно. Громов пожал руки и мальчишкам: — Спасибо, орлы. Достойная смена растет. Теперь можно и помирать спокойно. Верно, Гриша? — Точно, Геша, — подтвердил Суперопер. — А помнишь, как мы в их возрасте фальшивомонетчиков в Череповце взяли? — Еще бы. А как ловко воровскую малину в Тамбове накрыли? — Да, да, да, — оживился генерал. — Такая жарища в то лето была, прямо как сейчас. А мы с тобой в валенках, в ватных тулупах… — А почему в тулупах, Геннадий Егорыч? — поинтересовался Чайников. Громов не успел ответить. Зазвонил телефон. Начальник угрозыска взял трубку. — Генерал Громов на проводе… Здравствуйте, господин губернатор… Ну что вы, не за что. У нас работа такая — преступников ловить… До свидания, господин губернатор. — Генерал положил трубку и вздохнул: — Заколебал. Через каждые пять минут трезвонит. — А сейчас-то что ему надо? — удивился Суперопер. — Благодарит. Ведь если б не вы, ребята, у губернатора могли быть крупные неприятности. А так он послал в штаб-квартиру Международного валютного фонда факс, в котором сообщил, что питерский угрозыск своевременно раскрыл компьютерное преступление в банке «Северная Пальмира». Все преступники арестованы. Можно спокойно переводить деньги. Григорий Молодцов достал портсигар. — Ну а валютный фонд чего? — закуривая, спросил он. — Обрадовался, конечно. И на радостях перевел в «Северную Пальмиру» свои доллары. Да не двести миллионов, а триста. — Круто! — сказал Димка. — Клево! — сказал Ромка. Генерал с улыбкой посмотрел на друзей. — А меня губернатор просил наградить оперативников, принимавших участие в этой операции. И даже выделил на эти цели приличную сумму. Так что, орлы, просите все что хотите. — Фу-у, — отдуваясь, произнес Димка (в кабинете было очень жарко). — Мороженого бы сейчас. Эскимо. — На палочке? — уточнил генерал. — Можно без палочки. — А мне пломбир, — сказал Ромка. — В шоколаде? — снова уточнил генерал. — Нет. Крем-брюле. Громов нажал кнопку селектора. — Леночка, принеси-ка нам… — Раков и пива, Геннадий Егорыч?.. — спросила расторопная Леночка. — Нет, нет. Эскимо и крем-брюле. Генерал Громов посмотрел на своего старого друга: — А ты, Гриша, что желаешь? — Да ничего, Геша, — ответил Суперопер, покуривая папироску. — Так тоже, Гриня, нельзя, — мягко пожурил его генерал. — Губернатор может обидеться… Я слышал, ты свой «Мустанг» разбил? — Это точно. Вдребезги. — Хочешь вместо него «Линкольн»? — На фиг мне твой «Линкольн»? Ты мне лучше новые покрышки на «уазик» дай. — Прости, старик, но покрышек дать не могу. Сам знаешь, у нас с покрышками в угрозыске напряженка. — Генерал повернулся к Чайникову: — А тебе, сынок, чего хочется? Практикант вытянулся по стойке смирно и четко доложил: — Товарищ генерал! Прошу зачислить меня в знаменитую «Ударную группу по борьбе с бандитизмом»! Под командование полковника Молодцова!.. — Ну это ты к Грише обращайся. Чайников с робкой надеждой посмотрел на Суперопера: — Можно, Григорий Евграфыч? — Можно, можно, — посмеиваясь, ответил Суперопер. … А еще через два дня Григорий Молодцов и Димка улетели в Америку. Помогать штатовским операм ловить серийного убийцу. А Ромка Орешкин снова сидел у окна и смотрел на улицу. Точно так же, как неделю назад, когда пришла старуха Дорожкина. В дверь позвонили. Орешкин прошел в прихожую и посмотрел в дверной «глазок». На лестничной площадке опять стояла Антонина Карповна. И опять держала в руке письмо. Ромка открыл дверь. — Здравствуй, милок, — поздоровалась старушка. — Здрасте, Антонина Карповна. — А мама дома? — Нет. Она на дачу уехала. — Ах ты, господи, — запричитала Дорожкина, — жалко-то как… — А что вы хотели? — Да вот письмо от внучка получила. А очки опять куда-то запропастились, будь они неладны. Орешкин слегка обалдел. Повторялся разговор недельной давности. Причем слово в слово. — Так давайте я почитаю. — Ой, почитай, милок, почитай… Они прошли в комнату. Антонина Карловна начала усаживаться кресло. «Сейчас вспомнит, что плиту не выключила», — подумал Ромка. — Батюшки, я же плиту не выключила, — вспомнила Дорожкина. Кряхтя и охая, бабка начала вставать… — Да я схожу, выключу, — предложил Орешкин. — Нет, нет, милок. — Я уж лучше сама… «А вдруг у меня крыша поехала?» — пронеслось в голове у Ромки. Он быстро распечатал конверт и немного успокоился. В конверте лежало не письмо — как тогда, а открытка. В ней было всего три строчки: Ромка посмотрел на конверт. Открытка была адресована лично ему, Орешкину. Обратного адреса не было. В прихожей раздались шаркающие шаги. Старуха Дорожкина вошла в комнату и снова начала усаживаться в кресло. — Ну чего там мой внучек пишет? — усевшись, спросила она. — Антонина Карловна, это не вам письмо. — Ась? — приставила Дорожкина ладонь к уху. — Я говорю: не вам письмо! — прокричал Ромка. Старушка растерянно заморгала: — А кому же? — Мне. — Тебе, милок? Орешкин кивнул. — Ах-ах-ах, — заахала Дорожкина. — Видать, мой ключик и к вашему ящичку подходит. И я сослепу в него залезла. — Выходит, так, — рассеянно ответил Ромка, думая об открытке — что еще за ЦДТР ее прислал?.. Снова начинала раскручиваться непонятная история. Когда старуха Дорожкина ушла, Ромка вновь перечитал странную открытку. С чем, интересно, его поздравляют?.. День рождения у него прошел. Именины тоже… И кто же такой — ЦДТР?.. «Эх, Димыча бы сюда», — подумал Орешкин, как думал он обычно, когда сталкивался с чем-то необычным. Снова затрезвонил звонок. На сей раз телефонный. Ромка схватил трубку, ни на секунду не, сомневаясь, что звонит Молодцов. — Димыч, — закричал он, — ты? — Я, — раздался в ответ удивленный голос, — а откуда ты узнал? — От верблюда, — засмеялся Ромка. — Небось из «Боинга» звонишь?.. — Да из какого там «Боинга», — тоже засмеялся Молодцов. — Мы с отцом опять никуда не полетели. — Почему? — Папаше поручили срочно расследовать одно дело. Сегодня из Кунсткамеры мамонта сперли. — Мамонта? — Ну то есть чучело мамонта. Подогнали ночью к музею фуру, погрузили мамонта и увезли в неизвестном направлении. — А кому могло понадобиться чучело? Я еще понимаю, если б мамонт живой был… — В этом и загадка. Странная кража получается. Папаша с Чайниковым уже погнали в музей. Давай, Орех, и мы туда сгоняем. — Давай. — Тогда заскакивай ко мне. Пока. Ромкин взгляд упал на открытку. — Димыч, Димыч!.. — закричал он в трубку. — Лучше ты ко мне заходи. Тут опять непонятное письмо пришло. — Стебаешься, что ли?.. — Нет, правда. Даже не письмо, а открытка. — И кому на этот раз? — Мне. — Тебе? — Да. И не ясно, от кого. Сейчас я тебе прочту. — Орешкин прочел. — А-а, — разочарованно протянул Димка, — я-то думал, действительно что-то необычное. Это тебе Соломатина из Гусь-Франковска прислала. — Лика? — Ну да. Она тебя поздравила с успешным окончанием нашего расследования. — А откуда она узнала? — Так я звонил в Гусь-Франковск. Катьке. И все ей рассказал. Мы с ней три часа трепались. Представляю мамашино лицо, когда телефонный счет придет. Но Орешкину было не до лица Димкиной матери. — Димыч, — с замиранием сердца спросил он, — а ты с Ликой не разговаривал? — Разговаривал. — Обо мне? — Ну а о ком же еще? — Она на меня еще сердится? — Нет, не сердится. Я ей рассказал, как все на самом деле было. Что это Акулова первой полезла целоваться. И тебе поневоле пришлось отвечать на поцелуй, чтоб не оскорбить ее женские чувства… Ведь так же, Орех? — Да, — согласился Ромка, — именно так. — Соломатина во все это врубилась и сразу же тебя простила. Позвони ей, она ждет твоего звонка. — Ой, нет, — испугался Орешкин. — Я боюсь. Вдруг она меня снова отошьет. — Ромыч, не веди себя как описавшийся от страха первоклашка, — сурово сказал Димка. — Давай звони прямо сейчас. А после заскакивай ко мне. Пойдем мамонта искать. Молодцов бросил трубку. Ромка дрожащей рукой набрал код Гусь-Франковска, а затем номер своей бабушки Светы. — Алло, — сказала Лика. Сердце у Орешкина оборвалось. Во рту пересохло. — Лика, — чуть слышно произнес он, — это я. — Алло, говорите громче. — Лика, это я, — громче сказал Ромка. — Рома, это ты? — Да, я. Наступило молчание. — Ну как у тебя дела? — наконец спросила Лика. — В порядке, — ответил Ромка. — А у тебя? — И у меня в порядке… Снова помолчали. Орешкин вдруг решился. — Лика, — выпалил он, — прости меня. — Я уже тебя простила, Рома. Мне Дима Молодцов все рассказал. Ты вел себя как настоящий мужчина. — Правда?! — обрадовался Ромка. — И ты на меня больше не сердишься? — Не сержусь. Приезжай сюда. Я тебя жду. — Мы тебя ждем! — неожиданно возник в трубке голос Катьки. — Ты получил мою открытку? — спросила Лика. — Да, получил. — Орешкин немного помолчал. — Лика… — Да? У Ромки опять во рту пересохло: — Ты… ты меня любишь?.. — Мой ответ на семнадцатой странице, — засмеялась Лика. — В общем, приезжай. — Приеду, — пообещал Ромка. — Как только найдем с Димычем мамонта, так сразу и приему. — Какого еще мамонта? — Я тебе при встрече расскажу. — Хорошо. Пока, Ром. — Подожди, подожди… — вдруг вспомнил Орешкин. — А что такое — ЦДТР? Лика вновь засмеялась: — Эх ты, не мог догадаться! А еще великий сыщик. ЦДТР означает — целую десять тысяч раз. ПИ-ПИ-ПИ-ПИ… — пошли короткие гудки. Ромка был на седьмом небе от счастья. Еще бы. Ведь его любит самая классная девчонка во всей школе. Да что там в школе — во всем мире!.. А впереди его ждет — целое лето. Да что там лето, впереди его ждет — целая жизнь! КОНЕЦ |
||
|