"Медальон" - читать интересную книгу автора (Полякова Маргарита Сергеевна)

Глава 4

Шерман хмуро смотрел на представшее перед ним зрелище и ругался. Грязно, долго, витиевато и самыми мерзкими словами, которые он только знал. Как, скажите, ну как можно выполнить задание охранять повозку с актерами, если ты даже не знаешь, что этих повозок две? Ну и за какой из них он должен следить, скажите на милость? Где этот менестрель, гоблины бы его побрали с его лютней? И почему Яргел не сообщил ему о такой «мелкой» детали, как присутствие в труппе варша? Впрочем, король вообще вел себя непонятно. Даже не соизволил сказать пару слов своей собственной труппе. Конечно, тролли с гремлинами Яргела знают, и вряд ли вообще обратили на это внимание (тем более, что вечером перед поездкой король провел с ними инструктаж лично), а вот менестрель вполне мог решить, что Яргел — невоспитанный тип. Да еще и скупой до крайности. Даже благословения своего королевского не дал, не говоря уж об обычном для королевской труппы денежном содержании.

Шерман поудобнее устроился на своем наблюдательном пункте и расстегнул камзол. Было чертовски жарко. Настолько, что будь его воля, он вообще разоблачился бы до пояса. Однако навязанная норлоку роль королевского гонца таких вольностей не позволяла. А потому приходилось терпеть. И наблюдать. В принципе, конечно, можно было дождаться труппу и в замке Валдисов, все равно актеры попытаются там остановиться, чтобы дать представление, подзаработать, да и иметь возможность переночевать под крышей, но Шерман хотел разглядеть своих подопечных в неофициальной обстановке. Когда никто из них даже не подозревает о том, что за ними наблюдают. Норлок сосредоточился и постарался стать как можно незаметнее. Сделать это было проблематично. И тролли, и гремлины, были бывалыми воинами, и умели чувствовать опасность. Не говоря уж о том, что норлока мог учуять варш. Однако Шерман все-таки решил рискнуть. Тем более, что увлеченные репетицией, актеры несколько расслабились. Мимел метал ножи из разных позиций в дубовую колоду, гремлины пытались буквально вывернуться наизнанку, выполняя сложный трюк, а Манка что-то готовила. Понятно, актеры решили сделать перерыв на обед. Какая-то девчонка вылезла из повозки и подошла к варшу, с намерением его накормить. Похоже, это хозяйка хищника. А где же менестрель? Наконец, полог повозки откинулся, показалась известная лютня, а затем… еще одна девчонка. Менестрель женщина? Однако легкое удивление Шермана было недолгим. Очень. Потому что когда девица обернулась к нему, норлок испытал уже не удивление. Потрясение. Это была Брин!

Мысли Шермана заметались, как звери в клетке. Это невозможно! Как же так? Как эта девица умудрилась оказаться в его мире? Ответ на вопрос был только один. Скорее всего, Брин не стала спать, как собиралась, до обеда. Властители, ну какой же гоблин заставил ее выйти на улицу, когда портал еще не закрылся? И главное, зачем она взяла с собой монету?! Шерман щедро оставил большой королевский золотой в качестве платы за гостеприимство постороннего мира. (Хотя на такие деньги он мог не один месяц гулять в лучшем трактире, причем в хорошей компании). Но норлок же и подумать не мог, что Брин станет разгуливать по улице с такой суммой! Несомненно, монета стала проводником, и неуемная девица, сама того не желая, попала в его мир. Ну, что ж… следовало признать, устроилась она здесь неплохо. И даже сумела стать королевским менестрелем. Надо же…

Шерман окинул заинтересованным взглядом фигурку Брин и плотоядно ухмыльнулся. Одета менестрель, конечно, была намного приличнее, чем при их первой встрече. Дорогое дорожное платье, хорошая обувь… но Шерман помнил, как она выглядит в другом, более легкомысленном наряде. Даже слишком хорошо помнил. И понимал, что Брин в бродячей труппе было абсолютно не место. Трудно даже было представить себе существо, которое смотрелось бы среди троллей и гремлинов более неуместно. Брин была изящным, нежным, эфирным созданием, которое, казалось, даже не касалось ногами земли. Тоненькая и гибкая как тростинка, она отличалась удивительной легкостью и грацией движений. Нежная и хрупкая, она походила на изысканную фарфоровую статуэтку, сотворенную гениальным Мастером. Казалось, что одно грубое прикосновение — и ее не станет. Властители! Какой гоблин потянул Брин в менестрели? Она что, получше ничего не смогла придумать? Да стоило ей только появиться при дворе, и отбоя не было бы от желающих ее содержать! Он бы и сам с удовольствием предложил ей место своей любовницы. Если бы был свободен. Но Шерман не был свободен. Он принадлежал королевскому дому оборотней. Был их вещью. И позволить себе иметь привязанности просто не мог. Особенно зная, как ненавидит его Эльтель. И как она будет рада уязвить его, уничтожив то, что ему дорого. К гоблину! И все-таки… все-таки Шерман очень хотел бы познакомиться с Брин поближе.

Да что ж это за наваждение-то такое! Шерман помотал головой. Может, неизвестный вид магии, который действует даже на норлоков? Чушь! Шерман сразу бы это почувствовал. Ну и потом… как Брин может колдовать, если даже не знает о его присутствии? Впрочем, рисковать все-таки не стоило. И показываться ей на глаза сейчас было бы глупо. Идеально было бы, если б вплоть до эльфийской границы никто из актеров вообще не заподозрил бы, что за ними наблюдает норлок, но это было мало реально. Если на землях Высших рас тролли с гремлинами вели себя относительно беспечно, то как только повозка пересечет границу с землями людей, все изменится. Бывалые воины удесятерят собственную осторожность, и норлоку уже не удастся незаметно к ним приблизиться. Шерман вздохнул. Зная троллей и гремлинов, он мог бы поклясться, что охранять их так, чтобы они ничего не заметили, у него не получиться.

Я грелась на солнышке и перебирала струны лютни. Неплохо было бы подобрать мелодию прямо под трюки моих собратьев по профессии. А то что это за номера без музыкальной аранжировки? Гремлины хоть постоянно трюки меняют (видимо, ищут позицию, в которую они все-таки не смогут вывернуться), а вот выступления троллей отличались редкостным разнообразием. Метание ножей, разгибание подков, поднятие тяжестей. Надеюсь, представление с их участием хоть немного оживят зрители. Если, конечно, хоть какой-нибудь идиот решит померяться силами с троллем. Правда, Мимел утверждал, что такое случается периодически. Дерутся-то они без оружия. Так что шанс завалить тролля есть у любого профессионального бойца. Такие состязания и толпу хорошую собирают. Народ начинает делать ставки, входит в азарт.

— Послушай, Мимел, а почему ты только ножи метаешь? — поинтересовалась я. — Почему не топоры, например?

— Городская стража не любит, когда боевым оружием размахивают. Даже на потеху толпе. А нож он и есть нож. Он всегда при тебе. С ним ты всегда отпор дать можешь. Даже там, где мечи обнажать нельзя.

Хм… с одной стороны, вроде бы, понятно. Защищаться с оружием, конечно, проще, чем без него. А что делать, если в нужный момент никакого оружия при себе не окажется? Конфискуют, например, вместе с мечами. В ответ на сей вопрос тролль вытаращил на меня глаза, как на полную идиотку. Помолчал с минуту, а затем со смешком объяснил, что идея запретить носить при себе ножи пока еще не пришла в голову даже такому придурку, как Богарт Благословенный. И не могла прийти, ибо это просто немыслимо. Быть вооруженным для любого мужчины также естественно, как носить штаны. И выйти на улицу без ножа, это все равно, что выйти с голой задницей. Тролль всегда должен быть при оружии. И его противники это знают. Поэтому и сами без ножа на улицу не выходят.

Все ясно… идеи гуманизма, пацифизма и непротивления может, и гуляли в этих краях, но земли троллей точно обошли стороной. Если уж какой-то бродячий актер так агрессивно воспитан, страшно представить, как воспринимают мир их воины.

— Идите обедать! — прервала мои размышления Манка.

Я отмахнулась от грустных мыслей и поспешила к котлу. Во-первых, потому, что готовила Манка так, что пальчики оближешь, а во-вторых, когда ты находишься в компании вечно голодных мужиков, лучше не мешкая забрать свою порцию. А об особенностях поведения троллей я и потом успею подумать. Тем более, впереди еще долгий путь и я смогу к ним как следует присмотреться. Хотя чего там смотреть? Шкафы волосатые. Высокие (под два метра ростом), широкоплечие (несмотря на то, что ростом Манка была чуть меньше Мимела, за ее спиной вполне мог спрятаться небольшой медведь) и покрытые от макушки до пяток густой светло-коричневой шерстью. Огромные оттопыренные уши, пара небольших желтоватых клыков, высовывающихся из-под верхней губы, мелкие черные глазки… да еще и друг от друга они практически не отличались. Поскольку несмотря на свои далеко не мелкие объемы, Манка была плоская как доска. (Или это я в физиологии троллей ничего не понимаю?). Единственным, что отличало ее от Мимела, были густые желтые волосы (которые она постоянно скручивала в узел и прятала под косынку), да ярко накрашенные (черного цвета!) когти. (Ногтями это назвать у меня язык не поворачивается).

Гремлины (в своих человеческих ипостасях) на вид были гораздо симпатичнее троллей. И, кстати, не такими одинаковыми, как убеждал меня Мимел. Нет, может, в своей истинной ипостаси их действительно мама не отличит, но вот в человеческих… вполне различить можно. Оба, конечно, длинные, худощавые, вертлявые и рыжие, но Тор явно посолиднее, а Тур вообще на одном месте стоять не может. Да и цвет глаз у них отличался. У Тура глаза были круглые, серого цвета, а вот у Тора слегка раскосые и отдавали в желтизну. Вообще-то все, что я знала о гремлинах, укладывалось в пару фильмов ужасов голливудского производства. А потому лично мне рыжие братья казались вполне милыми (в силу своей абсолютной непохожести на своих киношных собратьев) и довольно общительными. Особенно Тур. У этого любопытство вообще раньше него самого родилось. И еще, по-моему, ему понравилась Мирлин. Во всяком случае, он стеснительно краснел всякий раз, когда смотрел в ее сторону. И даже на ее варша.

— Мимел, ты говорил, что сегодня вечером мы мимо чьего-то замка проезжать будем? — поинтересовалась Мирлин. Тролль молча кивнул. — А мы сможем там выступить?

— Мы спросим. Может быть, нас пригласят, — неохотно процедил в ответ Мимел.

А я в очередной раз порадовалась, что мне так повезло с попутчиками. Для меня путешествие вообще не в напряг было! Уход за лошадьми гремлины на себя взяли, если повозка застрянет где, так ее Мимел одним плечом вытолкнет, готовить тоже не надо — Манка есть. Даже о направлении пути думать не нужно. Мимел, с первых же минут ставший нашим негласным командиром, прекрасно со своей ролью справлялся. Не жизнь, а малина!

— Брин, а почему ты украшения в волосах не носишь? — нахмурившись, поинтересовалась Манка. — У Мирлин и то есть, хоть она мала еще.

— Мне 14 весен уже исполнилось! — тут же возмутилась Мирлин.

— Я и говорю, что мала еще для сватов, — отмахнулась Манка. — А вот Брин в самый раз. Так почто ж она без украшения до сих пор? Или просватана уже за кого-нибудь?

— Какое украшение? — недоуменно спросила я.

— Ой, Манка, да Брин же издалека приехала, — рассмеялась Мирлин. — Она наших обычаев не знает.

— И что это за обычай такой? — тут же полюбопытствовала я.

— Незамужняя девушка должна носить в волосах какое-нибудь украшение. Ленту, шнурок, цепочку или еще что-нибудь в том же духе.

— Зачем?

— Это знак, что она не замужем. И не помолвлена ни с кем, — охотно пояснила Мирлин. — Если у девушки в волосах есть украшение, это значит, что мужчина может предложить ей руку и сердце. Если девушка согласна связать с ним свою судьбу, она отдаёт ему свое украшение. Мужчина носит это украшение на камзоле. Иногда на шее. Но это редко бывает. О таком только менестрели поют.

— Почему? — удивилась я.

— Потому что надеть на шею такое украшение, это значит, признать себя рабом женщины. На такое не каждый способен. Больно уж мужчины самолюбивые, — вздохнув, поддержала нашу беседу Манка. — Трудно им свою гордыню перебороть.

— Ну, — улыбнулась я, — от великой любви еще не то сделаешь.

— Так вот именно, что от великой, — грустно улыбнулась Манка. — Редко такую встретишь.

— Да цеплять себе ошейник на шею — это ж позор один! — не выдержав, вмешался в наш разговор Мимел. — Свои же ребята засмеют. Скажут, баба уж и веревки из тебя вить стала.

— А-а-а. Ну, тогда понятно. Мужская гордость — это дело тонкое, — фыркнула я.

— Но украшение на волосы ты все же одень, — посоветовала Манка.

— Да зачем оно мне? Я ж за принца водянок просватана.

— Так ты же не хочешь за него замуж выходить? — ехидно напомнила Мирлин. — И мужа себе во время путешествия найти разве не ты хотела? А как мужчина узнает, что за тобой ухаживать можно, если ты ему знак не подашь?

— Уговорили, — улыбнулась я.

Так… и что бы мне такое нацепить на волосы? Ленту что ли? Да ну. Тогда точно ни один мужик у меня ее не попросит. Надо что-нибудь такое в волосы вплести, чтоб мужику на камзоле носить не зазорно было. Может, шнурок? Я оглядела платье, вытащила шнурки, перехватывавшие рукава у запястий, связала их и вплела в волосы. Ну, вот. И я традицию соблюла, и мужику не зазорно будет этот черный шнурок с серебристым проблеском на одежду повесить.

— А почему именно шнурок, цепочка или лента? — дошло до меня. — А заколку нельзя?

— Нельзя, — огорчила меня Манка. — Вплетать в волосы украшение — это древняя традиция. Раньше так делали и мужчины, и женщины. И когда они решали соединить свои судьбы, менялись украшениями и одевали их именно на шею. Это было символом богини любви. Ведь тогда в мире еще не было Властителя.

— А Властитель это кто? Бог? — заинтересовалась я.

— Брин, послушай, откуда же ты взялась, если даже этого не знаешь? — удивился обычно немногословный Тор.

— Издалека, — в очередной раз отмахнулась я от неудобного вопроса. — Так кто же такой Властитель?

— Великий маг, достигший бессмертия и абсолютной власти, — ответил Мимел. — Для Бога он слишком… как бы это сказать? Человечен что ли? Слишком много у него амбиций, суетности, самолюбования. Как будто, он никак не может насладиться достигнутым величием. Боги более спокойны. И уравновешенны.

— А кому вы сейчас поклоняетесь? Богам или Властителю? — не могла угомониться я.

— Поклоняться можно только Богам, — объяснил Мимел. — А Властителя мы почитаем. Ну, скажем… как королей. Да, это самое близкое понятие. Мы относимся к Властителю, как королю всей нашей земли.

— Ну, будем считать, что я хоть что-нибудь поняла, — дернула я бровью. — Буду, значит, как вы, почитать Властителя и поклоняться богам. Кстати, а почему у вашей богини любви такие странные символы?

— Почему странные? — пожала плечиком Мирлин. — Лента, цепочка, шнурок, нитка… все, что похоже на змею.

— А причем тут змея?

— Так богиня любви предстает пред смертными именно в облике змеи, — пояснила Манка, искренне удивленная моим незнанием элементарных вещей.

— Змеи?! — поразилась я до глубины души.

— Конечно. Любовь жалит, словно змея, и яд любовный бывает смертельным, — донесла до меня прописную (по ее мнению) истину Мирлин. — Брин, а кто у вас бог любви?

Я задумалась. Вообще-то, по своему вероисповеданию я была христианкой. Не бог весть какой ревностной, конечно, но тем не менее. Однако пересказывать троллям и гремлинам Библию с Евангелием я не имела никакого желания. Поэтому вспомнила про Амура. И «перевела» его на понятный язык.

— У нас бог любви — стрелок. Стрела тоже пробивает сердце неожиданно, и оно начинает кровоточить. К тому же, частенько, кончики стрел тоже смазывают ядом.

Народ покивал головами, соглашаясь, что такая версия любви тоже имеет право на существование, и разошелся по делам. Нам пора было отправляться в дорогу. А мне… мне нужно было сесть и переделать несколько любовных песен, заменив в них «стрелу любви» на «укус змеи». Романтично… хотя… большую часть песен все равно пришлось переделывать. Частично потому, что некоторые слова я просто не помнила, а частично — для того, чтобы они стали понятны местным жителям. Надо сказать, что процесс вспоминания различных песен вообще оказался не таким уж простым. Музыку я постоянно слушаю, «багаж» с музыкальной школы у меня тоже приличный остался, но вот так сходу вспомнить как можно больше подходящих к ситуации песен и повествований… да еще и подобрать для них мелодию на лютне… не так-то просто. Поэтому всё, что я вспоминала, я тут же старалась для себя записать, благо ручка и блокнот у меня всегда были с собой. Кстати, неплохо было бы, пока есть время, подготовится и к предстоящему визиту.

— Мимел, а чей замок нам предстоит посетить? Если нас, конечно, туда пустят… — решила поинтересоваться я, чтобы подобрать подходящий для исполнения репертуар.

— Замок Валдисов. Это древняя герцогская фамилия, — просветил меня Мимел. — Вообще-то вампиры не очень любят бродячих актеров, но Валдисы слишком долго живут на границе. Они приняли многие традиции своих соседей, и со временем стали мало походить на своих собратьев. Недаром королевский дом вампиров именно Валдисам доверяет переговоры с другими расами.

— Мы едем к вампирам? — пришла в ужас я, и мое богатое воображение тут же воскресило в памяти соответствующие картинки, подсмотренные на экране телевизора. Вот только Дракулы для полного счастья мне не хватало! (Не к ночи будь помянут).

— А чем тебе не нравятся вампиры? — практически хором удивились гремлины.

— Э-э-э… а может, мы еще где-нибудь переночуем? — жалобно попросила я, так и не сумев оформить свои страхи в более менее внятное предложение.

— Скорее всего, — отмахнулся Мимел. — Валдисы редко бывают гостеприимны.

Я честно молилась, чтобы у вампиров был не приемный день, и напряженно оглядывалась по сторонам. Чем дальше мы ехали, тем сумрачнее становилась вокруг гористая местность. Наконец, мы въехали на холм, и перед нами предстал замок. Огромный, черный и мрачный. До безобразия. Да, на сей раз создатели голливудских триллеров меня не обманули. Я больше скажу — они даже не добрали слегка. Замок производил настолько гнетущее впечатление, что хотелось взять руки в ноги и сбежать от него подальше. Удерживало меня одно — все остальные мои попутчики никак на окружающую мрачную обстановку не реагировали, и не обнаруживали ни страха, ни беспокойства. Даже варш. Я постаралась взять себя в руки. Может, все не так страшно? Не стал бы тролль тащить нас в замок на верную смерть!

Я слегка приободрилась и высунула нос из повозки. Не надо было этого делать! Поскольку липкий страх снова атаковал меня целым табуном мурашек. Обстановка вокруг замка была мрачной до безобразия. Во-первых, потому, что вокруг царил сумрак, а во-вторых, судя по собачьему холоду, этот сумрак был вечным. Мертвый темный лес зловеще поскрипывал ветками деревьев, а высеченный из черного камня огромный замок пронзал серые тучи своими острыми шпилями. Я передернула плечами и понадеялась, что вблизи мрачное впечатление рассеется. Напрасно. После первого же взгляда на замок в непосредственной близости, мне захотелось забиться в самый дальний угол повозки и никогда оттуда не высовываться. У ворот замка сидели волки. Здоровые, серые и молчаливые. Их было что-то около дюжины. На створках ворот расположились огромные черные вороны, а как только наши повозки остановились, из-под карниза выпорхнула целая стая упитанных летучих мышей. Довольно странный набор домашних животных, если не сказать больше. Однако Мимел, не обращая внимания ни на волков, ни на кажущуюся абсолютную безлюдность, спрыгнул с повозки и вошел в ворота. Я затаила дыхание. Надо же… ни один волчара даже морды не повернул в его сторону. Надеюсь, в самом замке троллю ничего не грозит? Отсутствовал он долгих десять минут, но, появившись, тут же развеял все мои опасения. Почти. Поскольку сделал знак проезжать внутрь. Тьфу! Видимо, не дошли мои горячие молитвы до местных богов, и вампиры все-таки решили проявить гостеприимство. Повозки тронулись, проехали внутрь, и я изо всех сил постаралась не обратить внимания на то, с каким противным скрипом за нами захлопнулись ворота.

Как ни странно, сразу же, как только я переступила порог замка, все мои страхи моментально рассеялись. Внутри было светло, тепло и потрясающе уютно. А встречавшее нас в холле семейство Валдисов было похоже на кого угодно, только не на вампиров. Низенькие, кругленькие, кривоногие и необычайно добродушные хозяева пригласили нас в зал. Я даже подошла ближе, чтобы разглядеть этих представителей кошмарной (по мнению писателей) расы. Ну, глазки красные, уши заостренные и клычки больше положенного. Ну и что? В своих одеждах из мягкой, теплой ткани серого цвета Валдисы походили, скорее, на мелких лавочников, чем на ночной кошмар. Абсолютно ничего страшного. А уж когда мы вошли в зал, я в этом только убедилась.

В зале шел пир горой. Не знаю, что уж там праздновали щедрые хозяева, но гостей они назвали — вампиров сто. Причем гости уже как раз дошли до такой кондиции, что душа требовала зрелищ. Вот и хорошо! Нам это было на руку. Мы поклонились и приступили к своим непосредственным обязанностям. Шоу начали гремлины. Они выделывали такие фердебобли, что некоторые впечатлительные вампиры хватались за сердце. Я улыбалась, сидя в сторонке, и тихонько подыгрывала им, перебирая струны лютни. После того, как Тор прошел по проволоке (чуть ли не вверх ногами), а Тур проделал трюк с глотанием огня, их буквально усыпали мелкими монетами. Настала очередь Мимела и Манки. На сей раз, чтобы поразить гостей, тролли метали не только ножи, но и заточенные железные звездочки и даже иголки. Бороться с троллями, правда, никто не решился, но меткую стрельбу из арбалета и завязанную бантиком кочергу зрители оценили еще одним потоком мелких монет. Теперь была очередь Мирлин.

Надо сказать, что данный номер был одним из самых легких. Можно было даже не изощряться и не придумывать никаких эффектов. Дрессированный варш и так, сам по себе, производил на зрителей неизгладимое впечатление. Однако я решила, что филонить нечего. И заставила Мирлин разучить с варшем пару стандартных цирковых трюков (прыжки через обруч, хождение на задних лапах и смертельный номер — Мирлин совала свою голову прямо в пасть саблезубому тигру). Надо ли говорить в каком восторге были зрители? И это несмотря на то, что вампиры, как одна из Высших рас, прекрасно понимали, что варш разумный. Впрочем… глядя на саблезубого тигра, лично я ни за что не отважилась бы сунуть голову ему в пасть. Какой бы разумный он не был. Я переждала, пока стихнут аплодисменты, и вышла в центр зала. Мимел тут же подставил мне стул, я села и тронула струны лютни. О чем нужно петь местным вампирам — я понятия не имела. Равнять их с выдумками писателей типа Стивена Кинга было неразумно. Поэтому, вспомнив рассказ Мимела о том, что Валдисы слишком давно живут у границы, вдали от родных мест, я спела песню о тоске по Родине. Судя по увлажнившимся глазкам — старалась я не зря. Потом (естественно!) спела о любви и о войне (темы на все времена), а затем, под легкий аккомпанемент струн, рассказала грустную сказку о любви, безбожно переврав Стокера.

Удобно устроившись на подоконнике, Шерман слушал, как поет Брин, и чувствовал, как по телу ползут мурашки. Властители, какой у нее голос! И откуда она знает эти песни? В них звучит тоска, сожаление, желание, надежда… Норлок никогда не слышал ничего подобного. Казалось, ее песни жили, дышали и заставляли дышать окружающих. А уж рассказанная история о влюбленном вампире сразила его окончательно. Брин, конечно, сказала, что этого не было на самом деле, что все это выдумка… но повествование выглядело настолько реальным… Откуда, ну откуда обыкновенная человеческая девушка может знать о грузе бессмертия? О вечной тоске? Об одиночестве? Прозвенел последний аккорд, раздались аплодисменты, и Шерман встряхнулся. Да, не зря он убедил Валдиса принять актеров в замке. Занудный вампир упирался как мог, и «сломался» только на обещании сдать ему один из контрабандных ходов, по которому тролли беспошлинно провозят выпивку с территории оборотней. Шерман невольно ухмыльнулся. Да уж… после того, как королевская бродячая труппа показала себя во всей красе, впору было брать свое обещание обратно, да еще и с Валдиса вознаграждение требовать за доставленное удовольствие. Например, в виде хорошего ужина и ночлега. Шерман вздохнул. Он не сомневался, что Валдис не откажет ему в такой мелочи. Однако ни тролли, ни гремлины, ни, тем более, Брин, видеть его пока были не должны. А потому, как это было ни грустно сознавать, эту ночь, как и ближайшие следующие, норлоку придется провести в лесу.

Шерман бесшумно слез с подоконника, нырнул в лес и с тоской оглянулся на освещенные окна замка Валдисов. Мысль о том, что ему еще долго придется отказывать себе в комфорте и удовольствиях, была неприятной. Норлок развел костер, устроил себе постель, натаскав лапника, представил, какое лицо будет у Брин, когда они, наконец, встретятся, и… подскочил на месте. Гоблины зеленые, какой же он идиот! Ведь тогда, при первой встрече, норлок рассказал Брин о себе все, что мог! Шерман схватился за голову. Конечно, попав в другой мир, норлок и предположить не мог, что им с Брин суждено встретиться. Он и пустился в откровения именно потому, что был уверен, что никогда больше Брин не увидит. Чего же он наговорил ей тогда? Шерман напряг память. Вроде бы, ничего особенного. Ничего такого, чем можно было бы воспользоваться в своих целях. История о норлоке, доставшемся королевскому дому оборотней в качестве выкупа, известна многим. А вот тот факт, что королева Эльтель его терпеть не может… Властители! Только бы Брин не вздумала кому-нибудь об этом ляпнуть! Если слух об этом дойдет до Эльтель, мало Шерману не покажется. Злобная стерва наверняка найдет возможность ему отомстить. Как же! Она из кожи вон лезет, чтобы поддержать свой имидж милой, доброй, нежной и влюбленной в Яргела королевы, а тут такой компромат! Да еще и из уст менестреля! Шермана передернуло. Похоже, придется встретиться с Брин гораздо раньше, чем он это планировал. И предупредить ее, чтобы она держала рот на замке. Иначе за жизнь Брин Шерман не даст даже мелкой медной монеты.

Если выступление остальной труппы сопровождалось аплодисментами, то мое вызвало бурю оваций. Так что почему нас не вынесли из зала на руках — я не знаю. Мне кажется, у части вампиров такое желание было. Видимо, гордыня остановила. Мы ведь всего-навсего актеры. К счастью, ничто не помешало хозяину замка пообещать нам ужин и попросить прислугу проводить нас в отведенные нам покои. Я потерла ручки в предвкушении всего вышеперечисленного, шагнула за дверь и… замерла, пришитая к полу острой иглой безумного ужаса. За дверью, куда нас любезно препроводила прислуга, оказалось ни что иное, как кладбище. С покосившимися надгробиями, растущей в произвольном порядке высокой травой и узким месяцем, освещавшим сверху все это безобразие. Причем при свете этого самого месяца кладбище выглядело особенно недружелюбно. Бр-р-р! Будем надеяться лишь на то, что местные покойнички народ тихий, не отличающийся особой активностью… или хотя бы на то, что у них бывают выходные. Например, сегодня.

Слуга, не оглядываясь на застывшую меня, подошел к старому склепу, открыл ворота и сделал знак следовать за собой внутрь. Да застрелите меня сразу! Однако тролли бесцеремонно меня подпихнули, и вскоре вся наша компания стояла внутри широкого кирпичного коридора со множеством дверей.

— Это ваша спальня, — поклонился слуга троллям, открывая одну из дверей, — это ваша, — пригласил он внутрь гремлинов, — а это ваша, — открыл он дверь передо мной и Мирлин. — Варш остался ночевать снаружи. Ему там удобнее.

— Эх, ты! — восторженно заверещала Мирлин, войдя внутрь. Я пересилила все еще сковывавший меня ужас, и тоже вошла. Как бы то ни было, стоять на пороге и дальше было просто неприлично.

— Послушай, Мирлин, ты не боишься?! — поразилась я.

— А чего я должна бояться? И чего так боишься ты? — удивилась в ответ Мирлин. — Глядя на тебя, можно подумать, что мы не в гостях у вампиров находимся, а в драконьем логове. Ну что ты к дверям жмешься? Проходи, Брин! Посмотри, какую комнату нам выделили! Тут и ванная своя есть, и две постели отдельных!

Постели?! Это называется постели?! Да они что тут, совсем все охренели? Или издеваются дружно надо мной? Прямо посреди комнаты, украшенные рюшечками и пологом из красно-белого шифона, располагались… гробы. Угу. Два таких милых, симпатичных открытых гробика с подушкой и одеялом внутри. И я должна лечь туда спать?! Да ни за что на свете!

— Жаль, что мы сюда не в полнолуние попали, — посетовала из ванной Мирлин.

— Почему? — озадачилась я.

— У вампиров на этом кладбище каждое полнолуние вурдалаки показываются.

— Что?! — выпала в осадок я.

— А что такого? Они ж не дикие, и вылезают под присмотром, совсем чуть-чуть, — «утешила» меня Мирлин. — Мне наши ребята из деревни рассказывали, они как-то здесь на празднике были, продукты привозили. Им из-за ограды на вурдалаков посмотреть разрешили. А я заболела как раз тогда, — огорченно вздохнула Мирлин, — не видела.

— И как же эти вурдалаки показываются? — осторожно полюбопытствовала я, решив для себя, что больше меня в гости к вампирам даже метлой никто не загонит, вне зависимости от фазы луны.

— Обыкновенно, — пожала плечами Мирлин. — Часы на башне бьют полночь, и вурдалаки начинают вылезать из земли, как будто их кто-то выталкивает. Появляются они очень медленно, мало-помалу. В одном месте из могилы начинает, например, выставляться рука, из другой могилы — нога. Некоторые вурдалаки до половины тела показываются, но чтобы вурдалак вылез весь целиком — такое редко случается. Да и в любом случае это не надолго, всего на полчаса. Как только часы пробьют, вурдалаки начинают вновь с той же медлительностью погружаться назад в землю и мало-помалу вновь под ней скрываются[2].

— Ужас! Стивен Кинг нервно курит в сторонке.

— Кстати, Брин, не хочешь среди вампиров себе жениха поискать? — ехидно поинтересовалась Мирлин — Водянки вполне могут отступиться, если ты сумеешь очаровать кого-нибудь из Валдисов.

— С ума сошла? — ужаснулась я. — Всю оставшуюся жизнь спать в гробу на кладбище? А по полнолуниям наблюдать шоу «восставший из мертвых»? Лучше уж я русалкой стану.

— Как скажешь, — фыркнула Мирлин и, забравшись в гроб, укуталась в одеяло и мирно засопела. Да… ночка мне предстояла не из приятных.

Шерман проснулся посреди ночи и невольно напрягся. Нет, ему не послышалось. Нежный женский голосок выводил соблазнительную мелодию и, судя по звуку, до обладательницы этого самого голоска было рукой подать. Шерман поднялся и прислушался. Нет, опасности он не ощущал. А вот желание познакомиться поближе с невидимой певицей хотел определенно. Шерман мягко, стараясь быть неслышимым, двинулся на голос и вышел к небольшой запруде. Ну, так он, собственно, и думал. Русалка. Надо же… и как это ее тритоны поплавать одну отпустили. Или сама сбежала? Чего-чего, а своей ветреностью и любовью к постельным приключениям с первым встречным русалки всем известны. Норлок поощрительно улыбнулся незнакомке. Русалка заулыбалась в ответ и высунулась из воды по пояс. Ничего себе! Шерман тут же понял, что ему просто необходимо познакомиться с ней еще ближе. Густые, длинные волосы, шикарная упругая грудь… в ночных сумерках даже зеленоватый оттенок кожи и волос не так бросался в глаза.

— Как тебя можно звать? — перешла в наступление русалка.

— Какая разница? — отмахнулся Шерман, стаскивая сапоги и ступая в воду.

— Действительно, — улыбнулась русалка, помогая ему избавиться от камзола и рубахи.

Шерман кинул одежду на берег и притянул русалку к себе ближе. Кожа ее была мокрой, глаза холодными, но Шермана уже понесло. Когда там он последний раз укладывал в свою постель женщину? Недели две назад? Точно, потом его Яргел замотал со своими приготовлениями к посольству. Похоже, две недели для Шермана — это был слишком большой перерыв. Потому что влечение к русалке было необычайно сильным. И острым. Русалка царапнула зубками его плечо и тут же сплюнула.

— Высшая раса… — разочарованно зашипела она.

Естественно! А она на что надеялась? Что он человек? Да какой человек в здравом уме подойдет к русалке, когда она поет? А то неизвестно, чем это закончится. Плавающим трупиком обескровленным.

— Я норлок, — решил расставить все точки над «и» Шерман. Русалка раздраженно зашипела и уступила. Вот… так-то лучше…

— Ты пойдешь на запад, через земли троллей? — хитро улыбнулась русалка, когда они оба немного отдышались.

— А что?

— Тролли поставили новую магическую защиту на границе. Как раз на норлоков.

— Давно? — напрягся Шерман.

— В прошлое полнолуние. Приглашали мага из столицы.

— Почему ты решила меня предупредить? — насторожился норлок.

— Может, ты мне понравился? — призывно улыбнулась русалка.

— Может, — хмыкнул Шерман, не принимая на веру это легкомысленное объяснение.

Известие о появившейся магической защите у троллей его абсолютно не порадовало. Только этого не хватало. Неужели ему придется выпустить повозку из своего поля зрения? Похоже, так. Шерман невольно выругался. Если магическая защита у троллей сильная, ему нельзя даже приближаться к их границе. Яргел велел ему не светиться рядом с повозкой, а это значило, что Шерман должен появиться где-то в другом месте, чтобы отвлечь на себя излишнее внимание чересчур любопытных личностей. Что ж… предупреждение получено своевременно. Пришлось отблагодарить русалку за это поцелуем, ибо девушки, как дрессированные варши, нуждаются в поощрении, закрепляющем отработанный навык.

— Я могу сказать, где у троллей засада, — тут же поведала облагодетельствованная русалка.

— Где? — оживился Шерман, боясь поверить в свою удачу.

— На юго-востоке, на Большой поляне, у тракта.

— Какая ты наблюдательная! — польстил русалке Шерман, награждая ее еще одним поцелуем.

— Если захочешь меня видеть, кинь в воду бусину, — прошелестела русалка, и скрылась в воде.

Вот еще! Яргел, конечно, дал ему волю романы крутить, но не с русалками же! Хотя… если Шерману придется еще несколько ночей торчать в лесу… почему бы и нет. Тем более, что и попросила-то русалка всего-навсего бусину. Что ему, жалко? Это же не серенады петь под чужими балконами! Впрочем… вряд ли норлок вообще был способен на подобные романтические подвиги. Унижать собственное достоинство, совершая всякие глупости, ему совершенно не хотелось. Тем более ради женщины.