Часть первая
С НАДЕЖДОЙ НА ЧУДО Часть вторая

Елизавета Шумская

Зверь, шкатулка и немного колдовства

Записки маленькой ведьмы - 6

Часть вторая

Камо грядеши?

Г. Сенкевич

- Ну отдай мне их…- ныл один из собеседников.

- Не-а,- смеялся в ответ другой.

- Ты же знаешь, я имею на них право!

- Ничего ты не имеешь.- Ответ прозвучал категорично, но произносивший это явно забавлялся.

- Это нечестно!

- Тебе ли говорить о честности?

- Между прочим, я всегда играю честно! - И это была правда. Просто своеобразная.

- Вот именно - играешь,- На этот раз слова прозвучали веско.

- Хочешь сыграть? - Первый явно оживился. В полумраке глаза разве что не загорелись. Красным.

- Не могу удержаться…- Теперь же в голосе звенела деланая печаль.

- На каких условиях? - Спрашивающий почти дрожал от предвкушения и азарта.

- Как обычно,- Им не нужно было обсуждать что-то более подробно. Они играли уже столько веков, что слова являлись, скорее, прихотью обоих, чем необходимостью.

- Отлично. По рукам!

- По рукам…

Сумерки накрыли Стонхэрм покрывалом иллюзий и тайн. Этот город любил их.

Дэй изнутри открыла дверь их с Ивой домика и посмотрела на порог. На верхней ступеньке лежало несколько писем и посылка. Гаргулья хмыкнула, подхватила все это и, возвращаясь в комнату, хлопнула дверью, оставив за ней мягкое солнце начала лета, сладкий манящий воздух, зелень травы и деревьев, ясную чистоту синего неба с пасторальными белыми облаками.

- Кто знает, что за новая мода - писать письма по поводу и без повода? - спросила гаргулья, не обращаясь конкретно ни к кому. Кто-нибудь да ответит, тем более что вся честная компания была на своих местах: Грым лежал на диване, Калли сидел на столе, Златко - в кресле, Ива же как раз вносила чай, а Щапа бегал по балкам.

Синекрылый оторвался от книги и посмотрел на добычу гаргульи. Эта мода действительно появилась совсем недавно. Но если в самом начале они буквально выхватывали письма у почтальона, в роли которого выступали либо один из университетских привратников, либо магические существа, иногда создаваемые по его просьбам жалостливыми преподавателями (корреспонденцию-то стали получать все разом), то сейчас их терпения хватало лишь на то, чтобы дождаться, пока Дэй прочтет имя адресата и отдаст вожделенные конверты кому требуется.

- Я думаю, это все из-за того нового романа,- поделился он.- «Роковое письмо». В этом произведении все только тем и занимаются, что пишут друг другу письма. Да и главная загадка сюжета, равно как и отгадка, содержится именно в письме.

- Ты же говорил, что не читал его,- фыркнула Дэй. Новомодный роман считался любовным и очень популярным, что, как известно, является не лучшей рекламой.

- Я решил идти в ногу со временем и ознакомился с ним,- Златко гордо задрал подбородок, не давая себя смутить.- И знаешь, мне понравилось. Великолепно закрученная интрига, необычная композиция, отличный язык и мешанина времен и событий. В общем, есть за что зацепиться. Так вот, в этом романе действительно было очень много писем. Причем писали их и возлюбленные друг другу, и деловые партнеры, и просто друзья-приятели, сообщая, к примеру, о месте и времени встреч. Я все думал, какое же из них роковое? Кстати, там была очень забавная изюминка - на каждом конверте был свой рисунок, соответствующий основной теме письма…

- Спорим, любовные были в розовых конвертах и с сердечками,- не могла удержаться гаргулья.

- Или с голубями,- поддакнула Ива, протягивая чашки Златко и Дэй. Те кивками поблагодарили и вновь углубились в дискуссию.

Калли чему-то улыбался и молчал. Знахарка подошла к нему, передавая чашку. Улыбка стала благодарной. Какой же он невероятно обаятельный, когда хочет.

- Какие вы… язвительные,- хмыкнул Бэррин, сделав первый глоток.- Нет, любовные письма на конвертах имели изображения бобров как обязательный атрибут,- Синекрылый некоторое время любовался на недоумение на лицах собеседниц, как и остальных присутствующих,- Впрочем, бобры в описываемом мире означали примерно то же, что у нас голуби.

Ответом ему был дружный смех.

- Да-да. Интересно, почему бобры? - задал он риторический вопрос.

- Они живут всю жизнь постоянными парами,- был ответ хором. Даже Дэй это знала.

- А как обозначались письма между друзьями? - поинтересовалась Ива, усаживаясь на том клочке дивана, который не занимала туша тролля.

Златко как раз взял протянутое гаргульей письмо и показал его травнице. В верхнем правом уголке его красовался довольно небрежно выполненный рисунок с двумя щенками.

- Собаки - лучшие друзья. Правда, такое обычно говорят про отношения хозяина и пса,- задумчиво произнесла Ива.

Парень пожал плечами, мол, за что купил, за то и продаю.

- Похоже, эта мода захватила весь город,- хмыкнул Грым, принимая одновременно от Ивы чай, а от Дэй письмо. На его конверте были нарисованы две пивные кружки,- И народ уже принялся фантазировать,- засмеялся он,- Как вы думаете, если даже собутыльники начали слать письма, то что же будет дальше?

Все посмеялись, почти одновременно вскрывая свои конверты. Каждому из них пришло по письму. Надо сказать, новая традиция всем очень нравилась. Было в этом что-то невероятно приятное и интригующее, модное и традиционное одновременно.

- А у меня от клиента,- поделилась Ива, откладывая письмо и дуя на чай,- а у вас? О, Дэй, а ты, похоже, обзавелась тайным и очень настойчивым поклонником,- захохотала девушка,- У тебя на конверте бобры!

Гаргулья сообразила, что эта проклятая картинка видна всем заинтересованным.

- Нет, все-таки эта мода не так хороша, как кажется,- пробурчала она,- Раньше надо было следить только, чтобы содержание не стало достоянием гласности, а теперь все любопытствующие видят, о чем ты читаешь.

- Это тот же самый? - сочувственно спросил Златко.

В последнее время Дэй постоянно приходили эти письма. Кто-то неведомый рассыпался ей в комплиментах и намекал на свой безусловный интерес. Иногда с письмами приносили сладости и цветы. В общем, ухаживали по всем правилам. Если не считать того, что неизвестный поклонник не называл своего имени и не предлагал встречу. Сначала гаргулья жутко злилась. Она относилась очень агрессивно к тем, кто норовил посягнуть на ее сердце. Но текст коротких писем был вполне приличен и весьма приятен, а подарки удивительно подходили под ее вкус. Время шло, а неизвестный так и не открывался. Даже написать ему в ответ не было никакой возможности - обратного адреса он не указывал, да и проследить письмо не удавалось. Постепенно негодование Дэй сменилось вполне понятным любопытством. И если сначала девушка яростно отвергала саму возможность свидания с этим «кем-то», то сейчас склонялась в пользу того, чтобы согласиться на него, лишь бы увидеть сего таинственного воздыхателя. Ребята посмеивались, говорили, что кто-то нашел подход к каменному сердцу гаргульи, и сами тихо умирали от любопытства.

Вот и сейчас на вопрос Синекрылого Дэй кивнула, а остальная компания ощутила злостный приступ этого не самого легкого чувства. «Да кто ж он такой?!» - подумал каждый из них.

- Может, он просто такой уродливый, что боится тебе на глаза показаться? - предположил Грым.

- Ты же не боишься,- рыкнула чародейка,- а уродливей тебя еще поискать надо.

- О, она его уже защищает! - заржал тролль,- Точно! Кто-то нашел верный путь к сердцу нашей клыкастой!

- Да пошел бы! - отмахнулась смущенная и оттого разозлившаяся пуще прежнего гаргулья,- Тебе бы только позубоскалить!

- Мне кажется, это кто-то из знакомых,- предположила Ива,- Кто-то очень робкий.

Все удивленно посмотрели на травницу. Они давно уже привыкли, что среди магов робких не остается очень быстро, а в последнее время именно сокурсники составляли основную часть их круга общения.

- Или он просто увидел тебя… но не имеет возможности подойти познакомиться,- поправилась знахарка.- Вернее, стесняется.

- Быстрей бы уже решился,- пробурчала выведенмая из состояния покоя Дэй,- Кстати, где твой кровопийца? - спросила она, дабы перевести тему. Несмотря па то что не так давно Л о с их компанией сорвался в погоню за Ивой, они много пережили вместе, убедились в его надежности, отношение гаргульи - по крайней мере, внешнее - к вампиру не изменилось.- Давненько я его с тобой рядом не видела. Неужели ты поумнела и отшила его? - Судя по ее лицу, гаргулья сама не верила в такое, по ее мнению, счастье.- Или он все же тебя бросил?

- Не дождешься! - Ива показала подруге язык, нисколько не заботясь, как при этом выглядит.- У него, в смысле у вампиров, сейчас седмица… или две седмицы, я не поняла, каких-то празднеств. Или соревнований? Или празднеств по поводу соревнований… В общем, какая-то нерушимая вампирская традиция, и Ло обязан присутствовать там… ну где это все происходит. Он сейчас такой усталый приходит, что его хватает только на то, чтобы чмокнуть меня в щечку и не захрапеть прямо на лекции. Кстати, преподы явно что-то знают и не трогают его, хотя замечают, как он периодически спит у них на занятиях.

- Что нужно сделать, чтобы так вымотать вампира? - удивился Златко.

- По-моему, он тебе мозги пудрит,- стояла на своем Дэй,- Кувыркается с какими-нибудь шлюхами, а тебе лапшу на уши вешает. Дура ты, что слушаешь все это и до сих пор не послала его к гоблину.

- Я ему верю. Захотел бы гулять с другими - не стал бы скрывать. А по поводу вампирьих празднеств все правда. Я специально расспросила еще трех наших вампиров, ну тех, кто на старших курсах учатся, - Эта раса в Университете была мало представлена,- Так вот, они точно так же выглядят. Скажете, все по девкам гуляют? Можете мне поверить, просто… кувырканиями его так не вымотаешь.

- И все же интересно, что там с ним делают? - не унимался Бэррин.

- Если хочешь, я спрошу. Правда, он может и не ответить.

Ло частенько так делал, когда речь заходила о делах его общины.

Синекрылый, разумеется, согласился. Что ему еще оставалось, с его любопытством?

- Ладно, мы с Дэй сказали, от кого письма, а вы, парни, молчите,- с усмешкой перевела тему Ива,- А ну признавайтесь!

- Я уже сказал,- охотно поделился Грым.- От ребят из «Большого камня». У них какая-то грандиозная попойка. Зовут.

- Пойдешь? - поднял на него взгляд Златко.

Тролль пожал могучими плечами:

- Ближе к вечеру подумаю.

Первый курс приближался к концу. Они уже начали сдавать зачеты и экзамены, но в эти нежные дни самого начала лета выдалась достаточная передышка, чтобы немного отдохнуть. Да и проверка знаний у магов имела свои особенности. Все-таки практику они в основном уже отработали до автоматизма в течение года, а как правило, без понимания того, что делаешь, очень трудно колдовать, поэтому и теорию они представляли вполне отчетливо. Конечно, требовалось что-то повторить, что-то выучить заново, вызубрить то, что пониманию не поддавалось, но в целом все не выглядело таким уж ужасным. Больше нервов, чем действительных проблем. Уж этот вечерок, а возможно и два-три, они могли позволить себе погулять.

- Неужели не хочется? - подивилась гаргулья. Обычно уж что-что, а попойки и приравненные к ним празднества Грым не пропускал.

- Ты не поверишь, особого желания нет. Достал меня там кое-кто. Причем обидно так достал - ни морду набить, ни вышвырнуть.

- О! - подняла брови травница.- Это кто же такой уникальный нашелся?

Тролль поморщился:

- Да глупость какая-то! Баба одна!

- Гры-ы-ым! - захохотал Бэррин.- Ты теряешь хватку! Тебя умудрилась достать женщина!

- Хватит ржать,- без особой, однако, агрессии ответил тролль.- Ты бы видел эту бабу. Ростом выше меня, характером копия моя мама, а папочка у нее хозяин этого самого «Большого камня». Сами понимаете, с ним ссориться особо не хочется. Именно там концентрируются слухи, да и большинство заказов для нашей братии,- В кабаке с таким названием заседали в основном тролли из наемников, то есть представители публики что ни на есть близкой Грыму,- А она на меня глаз положила. Серьезно так положила. Не на ночку-другую, а… ну сами понимаете…- Их непробиваемый товарищ выглядел таким обескураженным, что хотелось одновременно смеяться и утешать его.

- Боги, не думала я, что когда-нибудь такое услышу! - все-таки захохотала гаргулья. Правда, быстро утихла под яростными взглядами Синекрылого и травницы,- Не, дамский угодник ты наш, не ходи ты пока туда. Рано тебе еще жениться.

- И правда, зачем рисковать,- покачал головой удивленный Златко,- Сейчас повод хороший есть там не появляться - сессия, а потом можно будет что-нибудь придумать, как ее от тебя отвадить.

- Спасибо,- искренне поблагодарил тролль,- Я сам уже замучился. Ну не знаю я, как в таких случаях поступать!

Компания еще немного пообсуждала сию животрепещущую тему, потом разговор вернулся к письмам.

- Уже два любовных послания. Похоже, весна не прошла бесследно,- не сумела не подтрунить над друзьями знахарка,- Златко, признавайся, у тебя тоже письмо с любовным подтекстом?

- Гоблина тебе в глотку, Ива,- аж передернулся Бэррин,- Боги упасите! Пока.

- А я, между прочим, давно заметила, как на тебя кое-кто с курса заглядывается,- поддела гаргулья.

- Да? И кто?

- А не скажу,- Мордочка у Дэй стала на редкость вредной.

- Ну и не надо,- не поддался Златко,- Вполне естественно, что на меня кто-то западает. Я красив, умен, талантлив, обаятелен и наделен прекрасным чувством юмора. Из потомков Короля Всех Людей и не беден,- Только сейчас стало понятно, что в его слова вкладывалась и ирония тоже, так что все ждали финала речи,- К тому же девушки всегда западают на золотые локоны,- И Бэррин манерно провел по волосам, приподнимая у шеи и заставляя падать обратно красивой сияющей волной.

В этот момент серьезные мины не смог сохранить уже никто.

- Но на самом деле это письмо от наших, с кем я занимаюсь магией Разума,- ловко ушел парень от темы.- Могу тебя уверить, Дэй,- язвительно опередил уже готовую что-то сказать гаргулью,- там никто в меня не влюблен. Ну что ж, все признались в содержании писем, остался только ты, Калли! - Златко улыбнулся эльфу, явно подозревая, что тот хотел промолчать на этот счет, и радуясь, что приятелю это не удастся сделать.

- Да-да, ушастый, колись, кто там к тебе клинья подбивает.

Калли поморщился, но ответил своим певучим голоском:

- Никто. Это письмо от моего соотечественника, он сообщает о своем скором приезде в Стонхэрм и просит о встрече. Ему что-то нужно мне передать. От родителей.

- Неужели и до эльфов добралась эта новая мода на письма? - удивилась Дэй.

- Нет,- пожал плечами представитель этой славной расы,- эльфы весьма медленно воспринимают все новое. Может, поэтому так и не любят покидать Светлые Леса.- Голос невольно смягчился и погрустнел, как бывало всегда при упоминании дома,- Просто мои соотечественники считают ниже своего достоинства приходить к кому-то, если он не король, и уже тем более не придут в Университет. Ждать в приемной - фи, нет, это не для моих Светлых родичей! - Было непонятно, иронизирует эльф или говорит серьезно,- Письмо же - другое дело. Да и сейчас мало кто, не принадлежащий к нашему роду, придет прямо ко мне.

- Мало кто придет к тебе? - медленно повторил Бэррин,- Почему?

Все ожидали что-нибудь вроде «А потому!», но вместо этого прозвучало:

- Я сейчас… не слишком популярен на родине. Собственно, то, что меня в столь юном для эльфа возрасте отправили учиться за пределы Леса,- это наказание.- Калли выглядел совершенно беспечно, но при этом никто не решился уточнять, что такого умудрился натворить их правильный во всех отношениях приятель, раз заслужил высылку из Светлого Леса, считавшуюся для эльфов действительно серьезным наказанием. Зато именно об этом думал сам Калли, и его совсем юное сердце сжималось от боли воспоминаний. Он до сих пор помнил эти ледяные глаза, помнил так явственно, будто она и сейчас сидела напротив него, такая прекрасная, невозможно совершенная, бесконечно желанная и абсолютно недоступная.

«Да,- думал эльф,- это действительно было наказание. Наказание… за, по сути, юношескую глупость. И одновременно очень хороший ход. Продуманный. Политически грамотный. Остается только склонить голову, отдавая дань уважения такому уму,- Калли разве что зубами не скрипнул,- Она прекрасно понимала, что другие эльфы не простят мне того, что я столько лет проведу не в нашем Светлом Лесу, что буду учиться магии не у наших мастеров. Мое окружение здесь уже изменило меня. И это только то, что вижу я, а что увидят остальные? Много больше, я уверен. Я навсегда стану для них чудаком, добрым гоблином [1] , чужим. Меня будут обходить стороной и никогда не примут в «свои». У нас все-таки очень закоснелое общество. Все, пропитанное «человеческим духом» слишком сильно, считается чуть ли не позорным. Да, мне уже никогда не стать своим, не стать полноценным, по их понятиям. К тому же все отлично понимают, что это наказание. Она отослала меня сюда, так как я совершил позорное деяние, с ее точки зрения, нарушил традиции, позволил себе дерзость. Такое не прощают. И юность - это не оправдание. Мне действительно уже никогда не приобрести достаточный вес в нашем Светлом Лесу, а эта существенный удар по всему моему роду, ведь тень от моего - простите, звезды! - преступления легла и на них. Они возлагали на меня столько надежд, а тут такое пятно на репутации. А если вспомнить, что мой род не раз и не два выступал в оппозиции Владычице…

Когда все это случилось… ведь мать ходила к ней. Нет, не умоляла, но просила. Моя гордая прекрасная мать! Нет ничего сильнее материнских чувств, если даже она склонила свою гордую голову. Всесильные звезды, отчего же так больно! Я как мальчишка… да я и есть мальчишка! Попал в водоворот интриг куда более запутанных, чем мог тогда понять… Только ничего уже не сделать. Даже года тут хватит для наших Светлых, чтобы чуждаться меня все оставшиеся века. А сейчас мою семью спешно отдаляют от власти… Да-а, этот ход придется отдать им. Раунд проигран.

Но игра еще не окончена, так говорят люди? Не окончена… А значит, придется искать выход. Искать ту выгоду, которую я, именно я, смогу извлечь из этой ситуации. А что это может быть? Давайте подумаем. Думай, Калли, думай… Значит, так… Если я не могу стать важной персоной в Светлом Лесу, значит… значит, надо стать таковой тут. Именно. Да-да, стать тем, к кому рано или поздно обратятся - нет, не с приказом, а с просьбой. Ведь как это ни прискорбно, люди и иже с ними сейчас набирают значительный политический вес. И так будет продолжаться еще очень долго, если, конечно, не случится чего-то непредвиденного. Хотим мы или не хотим, но нам придется с ними общаться, строить отношения и заключать договоры, возможно, даже союзы. Но большинство эльфов не умеют правильно разговаривать с людьми, и самое опасное - не считают это нужным. Да, деньги и военная сила - хорошее подспорье для переговоров, но требуется не только это. Нужны те дипломаты, те, скажем так, полезные люди, которые понимают, отчего происходит так, а не иначе, почему люди поступают так, как поступают. Скоро понадобятся те, кто разбирается в людском обществе, кто будет иметь достаточно связей, а также знать сильные и слабые места, особенности человеческого менталитета, чтобы добиваться своих целей не только деньгами или силой. Есть эльфы, которые это умеет. Но таких среди Светлых мало, очень мало. И они видны - ведь они, как правило, дипломаты. Однако всегда нужны те, кто вращается среди людей больше как свои. Такие люди, вернее, эльфы смогут куда больше. Да-да, надо сделать так, чтобы со мной стало целесообразно поддерживать хорошие отношения, дорожить моим расположением, стать тем, перед кем им придется заискивать и гнуть спину, образно говоря,- эльф молча улыбнулся,- а значит, нужны связи, власть, деньги…

Все правильно, неразлучная троица. Жизнь только начинается. А у меня уже есть верные друзья. Златко когда-нибудь, несомненно, будет весьма уважаемым магом. Встанет рядом с братом. Эрил достаточно честолюбив, чтобы добиться влияния при дворе, а может, и куда большего. Ива, как только осядет на одном месте, через пару десятилетий превратится в одну из самых уважаемых целительниц - маг и знахарь в одном лице. Дэй тоже добьется положения среди своих, все-таки профессиональных магов у них мало… если не сложит голову раньше. Хотя нет, эта не сложит, скорее, сложит головы врагов. Грым… Кто знает, что с ним жизнь сделает? Наемничать будет, наверное. Создаст свой отряд или даже армию. Или наймется к кому-нибудь. Может, к Бэрринам? Вряд ли, конечно, его что-то долго на одном месте удержит. В любом случае связи в тех сферах, которые он вряд ли покинет, тоже нужны. А ведь есть еще Ло. Да, Ло…- Эльф невольно скривился,- Что делать? Тоже не помешает. Эта парочка, даже если и расстанется, врагами не станет. Так что же, все складывается достаточно удачно? Если все пойдет как надо, связи у меня будут, ведь друзья не только для того, чтобы весело проводить время, но и чтобы дела делать, поддерживать друг друга. И в долгу не останусь. Маг я неплохой. Надо только найти ту единственно верную дорогу - и мы посмотрим, кто лучше сыграет… Ради чего все это? - Мысль Калли начала вертеться вокруг той, из-за которой он потерял так много,- Ради мести? Нет».

Юноша не врал себе. Просто в какой-то момент он обнаружил, что мести ему недостаточно, важно куда большее - удовлетворение. Собственное удовлетворение. Он отлично знал, что цель должна быть положительно ориентированной. Месть разрушительна, хотя отказываться от нее нельзя ни в коем случае, иначе никто не будет бояться причинить тебе вред, зная, что это останется безнаказанным. Да и просто необходимо карать врагов и обидчиков. Это правильно. Но Калли считал для себя слишком расточительным подчинять все в своей жизни такой цели. Нет, цель должна быть масштабней. И принести ему не только моральное удовлетворение, но и другие выгоды. Так что эльф ответил себе: «Ради того, чтобы не оказаться проигравшим дураком. Ради того, чтобы выиграть, стать значительным, стать тем, с кем придется считаться. Это очень неплохая цель. А я не могу, как Грым, просто наслаждаться жизнью или, как Ива, полностью, почти полностью погружаться в любимое дело, мне нужна цель. Сыграть с моей ледяной Владычицей на равных? Неплохо звучит. Совсем неплохо. И да, научиться жить в этом мире, мире за пределами Светлого Леса, оставаясь собой, но по его правилам. Научиться просто наслаждаться приятными моментами вроде еды или секса, как Грым, любить свое дело и окружающее, особенно природу, как Ива, жить страстями, как наша каменная Дэй, и так виртуозно сочетать увлеченность с разумностью, как Златко. Да, задач мне хватит на многие годы вперед. А дальше… посмотрим. Как там Ива говорит? Впереди целая жизнь, длинная, интересная, полная событий, впечатлений и приключений… Именно. Впереди целая жизнь. И может быть, я еще встречу ту, чей образ затмит… Но не будем об этом, не будем…»

- Ладно, с письмами мы разобрались.- Грым весьма необычно для него выступил в роли дипломата, переводящего тему, а может, ему просто надоело затянувшееся молчание,- А что в коробочке-то? Клыкастая, твой ухажер опять пожрать прислал?

Надо заметить, что сладкое от таинственного воздыхателя гаргульи почти всегда делилось на всю пятерку, так что тут Грым был лицом корыстно заинтересованным.

Дэй и сама уже разглядывала надпись на посылке.

- Хм, нет, Синекрылый, это тебя кто-то осчастливил.

- Что?! - в один голос воскликнули Златко и тролль. Последний выглядел разочарованным.

- Мне? - удивленно переспросил Бэррин.- Ты уверена?

- Тут так написано.

- Давай-давай уже, Синекрылый, вскрывай. Может, ты все-таки обзавелся какой-нибудь неучтенной поклонницей, и теперь она нас пирожками будет подкармливать.

- Пирожки и я могу испечь,- недовольно проворчала знахарка, невесть почему обидевшаяся.

- Ну, Ив, ты - это безусловно, а тут - интерес! И халява! - Грым ради такого дела даже слез с дивана и подошел поближе к Бэррину, рассматривавшему коробку шириной и высотой в пядь, длиной - в пару ладоней.

Травнице и самой было до жути интересно.

- И отправитель не значится,- пробормотал Бэррин, тряся посылку у уха. По звуку содержимое не определилось. Грым на всякий случай понюхал, но тоже ничего нового не узнал.

- Не томи уж,- буркнула Дэй.

- Только проверь сначала на опасность,- Голос эльфа охладил всех остальных. Они тут же вспомнили и о ловушках, и о проклятиях, что запросто накладывались на какие-нибудь вещи, и о боевых заклинаниях, которые при должном умении можно было вот так упаковать. Откроешь коробку - оно и вырвется. Бабах - и головы у любопытного уже нет.

- Сейчас…- Златко тут же начал колдовать,- Как раз и повторим перед следующим экзаменом.

Компания усмехнулась, но в памяти действительно всплыли все нужные знания по данному вопросу.

- Мне кажется, это просто Тони пошутил, как раз в его стиле. Да и вообще он мог забыть подписаться, с него станется,- проворчал Синекрылый, не обнаружив ничего опасного, по крайней мере, насколько хватало его знаний. Брат Златко - Энтони Бэррин - действительно мог и пошутить или же просто прислать посылку без подписи. Этот полусумасшедший менестрель вообще был существом презабавным. Талантливый, хороший, но как же его всегда было много! Казалось, он есть везде и всюду. И эта его бесконечная трескотня! А уж выдумки! - Если посылка от него, нужно ждать какой-нибудь гоблини вроде выскакивающего из коробки кулака или куколки, которую берешь, а она начинает кровью истекать. Краской, конечно, но эффект потрясающий. Он такую один раз маме прислал. Она его потом чуть не прибила.

- Добрый он у тебя,- заметила Ива.

- Не то слово,- был ответ,- Ему казалось, что это действительно забавно. Мама же была иного мнения. Представьте, что разразилось…

Все представили. Впечатлило.

- Так, ты будешь открывать или как?! - возмутился тролль, стараясь не думать о гневе матушки Бэррина.

Вся компания уже сгрудилась рядом с разглагольствующим Златко. Даже шуш заинтересованно соскочил с балки и наблюдал за происходящим с плеча Грыма.

- Да, сейчас-сейчас,…- Златко начал разрезать кинжалом тканевую упаковку. Под ней оказалась коробка из тех, которые обычно можно было купить на специальных почтовых станциях. Лезвие просунулось под крышку, и Бэррин поднажал на рукоять, чтобы из дерева вышли гвозди. Дэй тут же ухватилась за другой бок, придерживая посылку. Ива с Грымом топтались рядом в нетерпении. Калли с мягкой улыбкой наблюдал за происходящим. Щапа азартно попискивал, будто подбодрял действующих лиц.

Наконец крышка подалась.

- Не понял,- обиженно засопел Грым,- Еще одна коробка?

- Балда ты,- беззлобно ругнулся Синекрылый, аккуратно вытаскивая содержимое посылки,- это же шкатулка.

- Шкатулка? - Дэй еще больше подалась вперед,- Это кто тебе шкатулки шлет?

- Понятия не имею,- пробормотал Бэррин, поднимая на руках присланное и пытаясь разглядеть в таком положении,- На посылке-то не указано.

- Может, письмо вложено? - предположила Ива.

Калли заглянул в опустошенную упаковку.

- Тут нет. Разве что в шкатулке? Как интересно…

- И что, даже предположений нет? - тем временем не унималась гаргулья.

Златко наконец догадался поставить шкатулку на стол.

- Ни одного. Наверное, кто-то из семьи. Но почему тогда без письма и подписи?

- Может, письмо внутри? - подняла брови травница.- Открой и посмотри.

Парень кивнул, не в силах оторвать взгляда от подарка.

- Сейчас… Только налюбуюсь…- благоговейно прошептал он.- Вы только посмотрите на эту работу! Черное дерево, резные пластинки - это кость, наверное, слоновая. А вот эта чеканка! Это же сделано минимум века три назад! Тогда использовали такую технику! Видите, как вот тут закруглено, это характерно для мастеров того времени. Однако такой рисунок по кости говорит о более поздних веках… Странно. Или они появились раньше, или это подделка, или создано в переходный период. Похоже, она еще и с каким-то секретом, вот тут явно механизм запрятан,- Златко постучал по правому боку шкатулки,- Я не могу поверить, что кто-то просто прислал мне такую вещь! Во-первых, она очень дорогая. Во-вторых, ну разве так можно обращаться с таким сокровищем?! Она должна лежать в тайном месте, в лавочке антиквара, и показывать ее можно только проверенным ценителям. Или стоять в будуаре на туалетном столике у знатной дамы… прекрасной гордой аристократки. О боги, нет, тут еще и рисунок черным лаком! Просто на черном дереве, которое тоже обработано лаком, но другим, потому не сразу заметно. О, я сейчас…

- Вырубите его кто-нибудь,- простонала Дэй.- Если он начал нести этот культурологический бред, его же иначе не остановишь!

- Сейчас…- Грым напоказ занес руку над головой приятеля.

- Да ну вас,- обиделся Синекрылый. Поймал сочувственные взгляды остальных друзей и махнул рукой,- В общем, я хотел сказать, что это очень дорогая вещь, не понимаю, кто и откуда…

- Может, и правда открыть да посмотреть, наверняка письмо внутри,- перебила его нетерпеливая Дэй.

Во взгляде Синекрылого отразилась вся мировая скорбь. Не мог он вот так сразу отказаться от тайны, от наслаждения погадать, что же это, зачем и от кого, равно как и от возможности самому логически прийти к единственно верному выводу. Однако, имея таких нетерпеливых друзей, Златко рисковал тем, что у него вообще отберут предмет его уже вспыхнувшего обожания и откроют сами. А ведь без боя Бэррин подобного не позволит, завяжется драка, и шкатулка может пострадать. Нет, он не мог такого допустить. Значит, оставалось только пойти на поводу у нетерпеливого большинства. Златко еще раз душераздирающе вздохнул и осторожно приподнял крышку подарка.

Ничего не произошло. Ни магии, ни каких-нибудь неожиданностей… Внутри шкатулка была справа обшита красным бархатом, а слева, в углублении,- то же черное дерево и узоры черным же лаком. И никакого письма.

- Не понял…- удивился Грым.

- А где послание от отправителя? - даже обиделась Ива.

- И почему вот тут нет места для украшений? - возмутилась гаргулья.- Оно должно быть. Иначе зачем?

- Наверное, тут находится тот самый механизм, про который говорил Златко,- мягко напомнил Калли. Его синие глаза тоже заинтересованно посверкивали.

- Да-да, точно! - оживилась травница.- Интересно, что это за механизм? Его, наверное, гномы сделали, да? Они любят всякие механизмы. А люди три века назад уже делали механизмы? У нас в деревне никто их даже и не видел, я вовсе не уверена, что там не считают такие штучки магией, а то и злым колдовством, но наша глухомань - не показатель. Златко, а как узнать, что за механизм? Я читала, якобы в таких вот штучках может быть спрятана музыка… То есть, ну, они музыку издают.

- Ива, заткнись,- поморщилась разошедшаяся гаргулья.- Почему ты иногда становишься настолько девушкой?

- А почему ты всегда настолько не девушка? - тут же отреагировала уязвленная в лучших чувствах травница.

- Вы еще подеритесь,- буркнул тролль. Притом что он сам не любил глупышек, но, во-первых, Ива ею не являлась, а во-вторых, беззаботное девичье щебетание его слуху было куда приятней, чем постоянное недовольство Дэй. Остальные парни были солидарны с ним. Равно как и улыбку почитали во много раз предпочтительнее хмурой рожи,- Златко, а все же что за механизм?

- Да я вот ищу, как его запустить,- Синекрылый рассматривал шкатулку изнутри.- Должно быть что-то вроде рычажка.

Все пятеро молодых людей одновременно постарались заглянуть внутрь предмета обсуждения и неизбежно столкнулись головами, после чего начали тереть лбы и выяснять, кто виноват. Кроме Златко, у него было занятие поинтересней. Сейчас от шкатулки его могла оторвать только боевая магия.

Друзья препирались уже минут десять, когда наконец раздалось радостное:

- Вот он!

- Кто?

- Рычажок!

Споры мгновенно прекратились, и друзья вновь сгрудились возле шкатулки. Даже Щапа сунул свою мордочку.

Оказалось, что роль тайного рычага играет одна из кованых внешних деталей. Надо было чуть сдвинуть ее вниз, и в правой части открывалась еще одна крышка. Молодые маги затаили дыхание, ожидая, что сейчас произойдет. Сначала, как и положено настоящей тайне, ничего не изменилось. Потом зажужжало-защелкало, застрекотало, и перед глазами юных чародеев оказались искусно выполненные фигурки танцующей пары - юноши и девушки в старинных одеждах. Маленькие статуэтки выглядели настолько живыми, что сначала друзья даже опешили, только потом заметили легкие неровности краски, несколько почти незаметных царапин, некоторую условность в нижней части поделки.

Грым осторожно потыкал в фигурки указательным пальцем. У всех остальных перехватило дыхание, казалось, он сейчас просто сомнет эту красоту, но маленькой паре это не принесло никакого ущерба.

- Керамика,- заявил он.

- Фарфор! - возмутился Златко.

Тролль пожал плечами:

- Глина и огонь. Я это имел в виду.

Синекрылый фыркнул, однако внимание отвлек на

себя Калли. Он коснулся рычажка и надавил чуть сильнее, чем Бэррин.

- Нужно до конца,- пояснил он.

И в этот же миг зазвучала музыка. Как по заказу Ивы.

Простенькая незамысловатая мелодия. Однако, без сомнения, танцевальная. По крайней мере, счет на раз-два и раз-два-три-четыре отчетливо в нее укладывался. Вперед-назад, вперед-вбок-назад-вбок. Именно это и делала фарфоровая пара. Скрытый механизм передвигал фигурки по крошечному пятачку доски; чуть-чуть прищелкивая, лилась несложная, но не лишенная очарования мелодия, а воображение дорисовывало остальное. В воображении вспыхнули огни бального зала, мужчины и женщины встали напротив друг друга в ряд, вот галантные кавалеры при первых звуках знакомой музыки подают руки прекрасным дамам, те кладут ладони на локти партнеров, и получившиеся пары начинают двигаться в едином ритме. Вперед-назад. С пятки на носок. Вперед, вправо, назад, влево. Привставая и опускаясь, отмечая завершение одного движения, чтобы тут же перейти к другому. Раз-два, раз-два-три-четыре. И снова по кругу.

Картинка вспыхнула и мгновенно погасла в буйном воображении юных магов. И вот перед ними вновь была лишь шкатулка с простенькой мелодией и двумя фарфоровыми статуэтками. Сейчас делали куда более совершенные вещи. На ярмарке в Осенние праздники гномы демонстрировали такие чудеса, что не верилось, будто в таком деле обошлось без магии. Хотя и чародеи не остались равнодушными к возможности соединить механику и колдовство. Но в этой незамысловатой вещице было какое-то несравненное очарование. Чуть наивная простота и изящество, приправленные стариной и таинственностью.

Грым, правда, представил еще цену этой шкатулки, нашел ей место в доме какого-нибудь любителя бесценного старья, после чего прикинул план, как ее можно оттуда утащить. Потом, однако, вспомнил, что тащить ее никуда не надо - она и так у них, и очень этому удивился. Оттого с удвоенным подозрением уставился на странную посылку.

- Интересно, кто это у тебя, Златко, такой романтичный? - Судя по скептическому взору Дэй, она думала о том же.

- И богатый,- добавил Грым.

- Щедрый,- весомо то ли высказался, то ли поправил Калли.

- Влюбленный,- с мечтательным выражением лица произнесла Ива.

- А-э-у? - последним спросил Щапа. Но кажется, этот вопрос касался наличия или отсутствия в предмете всеобщего внимания вкусностей.

Бэррин послал зверьку ласковый взгляд и вновь переключился на шкатулку.

- Я. Не. Знаю,- досадливо и очень четко повторил он,- Отстаньте.

- Слушайте, а заткнуть их можно как-нибудь? - Дэй имела в виду музыку. Ее романтичности на большее количество времени не хватило.

Оказалось, надо просто сдвинуть рычажок в противоположную сторону - фигурки прятались обратно, и музыка прекращалась. Златко тем временем продолжил осмотр. Под основными отделениями оказались еще несколько маленьких ящичков, годных разве что под некрупные перстни или серьги. В одном из них лежала старинная монета. Синекрылый вытащил ее и, зажав в двух пальцах, поднял вверх, ближе к свету, дабы получше разглядеть.

- Медяшка,- презрительно высказался Грым.

- Никогда не видел такой чеканки,- удивился эльф. На одной стороне монеты был изображен профиль какого-то мужчины с залысинами и одновременно пышными волосами, прямыми до плеч и по моде давних времен подкрученными кончиками внутрь. А вот на другой - красовался замок.- Замок? Что-то я такого не помню, но я не силен в человеческой нумизматике. А это явно люди чеканили.

- Не уверен,- покачал головой Бэррин.- Не эльфы, конечно, но необязательно люди.

- Ворота или стены часто изображают на монетах отдельных городов,- робко заметила Ива,- если город хочет подчеркнуть свою независимость.

На нее посмотрели так, будто девушка вдруг превратилась в лисицу и замычала. Травница сделала вид, что ничего не заметила, лишь в уголках глаз затаилась усмешка.

- На ворота и стены это непохоже,- спустя некоторое время произнес Златко, вспомнив, кто именно в этой компании дипломат,- Тут четко виден замок. Хотя надо порыскать в книгах, может, и город так изобразили. Но сомнительно.

- А ты период хождения монеты не можешь определить? - Светлый явно заинтересовался.

Синекрылый обескураженно покачал головой. Он, конечно, любил историю, но всех тонкостей знать не мог, ибо это просто невозможно. Те, кто выглядят всезнайками, всего лишь умело ввертывают в речь примеры из тех нескольких областей, в которых они разбираются.

В остальных отделениях шкатулки не обнаружилось ровным счетом ничего. Лишь все тот же красный, чуть потертый бархат внутренней обивки. Сплошные загадки. Именно в таком духе и высказались все представители лучшей пятерки факультета Земли. А для их компании подобное было чревато последствиями.

Грым, Дэй, Калли и Ива подозрительно уставились на оставшегося члена их группы. В глазах у них читалось понимание и несомненное неодобрение всего того, что Синекрылый сейчас скажет

- Но ведь у нас есть пара дней…- начал тем не менее парень и тут же сжался, ожидая прогнозируемую реакцию друзей.

- Синекрылый! - прорычала гаргулья.

- Но ведь интересно…- отважно не сдавался потомок древнего рода.

- Злла-а-атко! - подключилась Ива. Она только-только начала привыкать к спокойной жизни. До этого два-три месяца они сидели как мыши под веником, ибо преподаватели после последней истории и их долгой отлучки смотрели на всю честную компанию очень подозрительно. Относились к ним тоже весьма пристрастно.

- А вдруг ее не просто так нам прислали! - не мог отступить маг Разума.

- Вот именно,- внес свою лепту Калли,- Не просто так. И мы не можем поддаться на эту уловку.

- А вдруг это не уловка, а…- Юноша отчаянно пытался придумать оправдание.

- Да? - выгнул бровь Светлый.

- А крик о помощи! - нашелся наконец Бэррин.

- Не смеши меня,- фыркнула гаргулья,- О помощи так не просят. Могли хотя бы записку приложить. Или письмо послать! Тем более теперь это модно,- съязвила она.- Намалевали бы на нем черепа, или труп с топором во лбу, или еще что и отправили бы.

- А вдруг этот «кто-то» не мог так просто попросить о помощи?

- Златко! - всплеснула руками травница, совсем не жаждущая влезать в очередную авантюру. Это в лучшем случае означало, что Синекрылый засадит их за книги, пытаясь выяснить историю шкатулки и монеты. О худшем варианте не хотелось даже думать.

- Ну Ива! - взмолился парень.

- Нет, Златко, нет,- замотала та головой,- Мы не будем влезать в это дело. Не будем.

- Кроме того,- очень четко и серьезно произнес Светлый,- мы не обязаны помогать каждому, кто так или иначе попросил об этом.

На мгновение установилась тишина.

Ребята отлично понимали, как эльф прав. Они не герои какие-нибудь спасать всех подряд. Каждый в отдельности даже не подумал бы совершать что-то подобное. Но звучало это все равно как-то страшно.

Сказать, что Златко был разочарован? Да, был. Но сказать, что оставил эту идею? О нет! Синекрылый не был бы собой, если бы так поступил. Кстати, поразмыслив ночь, его друзья пришли к тому же выводу: этот не отступится. Но они очень хорошо помнили о недавно произошедшем с Ивой, когда она решила сама справиться со своими делами. В ситуации с Бэррином… Да, бывают подобные запущенные случаи. Он просто не мог пройти мимо тайны. Это было настолько противоестественно его натуре, что просить его удержаться от очередного «расследования» равнозначно просьбе перестать быть собой.

«Когда- нибудь именно на этом мы и погорим»,-подумал каждый из них, будто подводя итог. А на самом деле это означало, что они просто сдаются и соглашаются на очередную авантюру.

Сам же герой этих размышлений тоже почти всю ночь не спал. Он лежал в темноте в своей комнате и гадал, кто послал ему эту шкатулку, зачем, что она означает. Были и более конкретные мысли. Например, когда ее изготовили и для кого. Юноша весь извелся, не находя ответов ни на один из этих вопросов. Еще он испытывал очень знакомое и весьма нелюбимое им чувство - будто что-то вполне очевидно, а он этого не замечает, не понимает.

Отгадка пришла мгновенно, да так резко, что парень едва не подскочил на кровати. Торопливо зажег свечу и пододвинул к себе шкатулку. Она смотрела на него черными узорами по темному дереву и тускло поблескивающими металлическими деталями. Очень хотелось поднять крышку и услышать ту простую бальную мелодию, но Златко опасался разбудить соседей, а колдовать боялся. Хотя подобные манипуляции еще более вероятно разбудят если не тролля, то эльфа уж точно.

Пальцы юноши жадно и одновременно бережно пробежали по кованым узорам, легли за замочек крышки, задрожали в предвкушении. Надо только найти… У каждой шкатулки должно быть потайное отделение.

Огонек свечи слегка колыхался. Даже магия неспособна заделать все дыры в рамах. Да и дыхание у Сине-крылого отчего-то стало неровным. Что он найдет?

Но сколько ни искал Златко, ему никак не удавалось понять, где находится потайной ящичек. А решение было так близко… Но для него требовалось совсем другое мышление.

Наконец Бэррин отступил. Эта тайна сегодня не хотела ему открываться. Юноша остался очень недоволен, а еще ему казалось, что, если бы рядом были друзья, они имеете непременно нашли отгадку. Это злило и расстра-11 вало одновременно. С одной стороны, он бесился, что без них ничего не может сделать,- и когда они только успели настолько проникнуть в его жизнь, его мышление?! С другой - снова и снова вставал вопрос: почему же они сейчас не рядом?

Так, в расстроенных чувствах, Златко и заснул. И сны ему снились дивные. В них было много серого и темного, манящего и щемящего, какой-то странной одинокой тоски, будто ветер внезапно подумал о зиме и мазнул по коже холодом. В этом сне плыл корабль, море штормило, вздымались водяные валы, потом на месте моря появлялась земля, на которой шла битва, гремели взрывы боевой магии, но не они были главными в этой какофонии красок, звуков и чувств. Все мысли занимала пара листьев, которая кружилась совсем рядом и почти закрывала собой обзор. Два кленовых еще совсем зеленых листа… Что им не сиделось на ветке? Подчиняясь невидимому властителю, повелителю туч и облаков, они вертелись в воздухе, близко-близко друг к другу, но почти не соприкасаясь. И звучала в этом сне все та же простая мелодия, словно направляя этот танец. Краски вокруг пары листьев сгущались все сильнее, появлялась странная щемящая боль в сердце, а на заднем фоне все громче взрывались огненные шары и раздавались крики боли и страха. Что-то происходило там, что-то очень важное. Но увидеть полную картину не представ-мялось возможным. Лишь по обрывкам звуков и краям изображения можно было составить картину. Но Златко никак не удавалось сосредоточиться. Тем более что он начал ощущать еще и чье-то присутствие, чем дальше, тем больше. Будто кто-то вошел в его сны и теперь наблюдал за ним, за его душой и чувствами. Он словно ждал. То ли его, Бэррина, реакции, то ли шанса поучаствовать более активно. Синекрылому стало безумно интересно понять, кто это такой, что за существо. Но гюче-му-то он останавливался. Некая преграда возникала в голове, более всего напоминая неосознанные предостерегающие ощущения, которые не столько удерживали, сколько не позволяли получать наслаждение.

В какой- то момент Златко уже решил отвергнуть их и потянуться к тому неизвестному, темной тенью присутствовавшему в его сне. Но потом что-то случилось, и краски вокруг закружились в какой-то безумной воронке, да и сам парень почувствовал, что его затягивает в образовавшийся вдруг под ним омут. Вот он уже куда-то летит. Даже, кажется, кричит, его кто-то зовет… ] Или все же это чудится?

- Златко! Златко, да проснись же!

- Синекрылый, хорош пугать! Просыпайся уже!

Голоса друзей наконец-то пробились к сознанию.

Бэррин подскочил как ужаленный. Пробуждение походило на всплытие из глубины. Там было темно и так странно, что привычный мир на миг показался чуждым и изменившимся. Парень некоторое время моргал, пытаясь прийти в себя. Не сразу понял, что Грым продолжает держать его за плечо, а Калли уже приготовился колдовать. С некоторых пор эльф слишком серьезно относился к снам. Они не раз приносили им дурное. А порой и снами вовсе не были. Светлый готов был стоять на страже, защищая мир и своих друзей от всего, что привычно называют Тьмой и Хаосом. Темными силами, которых до одури боится Ива и, похоже, заразила своим страхом их непоколебимого эльфа. Златко безошибочно узнал синевато-золотые искорки на руках друга, которые появлялись каждый раз, когда тот призывал магию своего направления. Синекрылый молча отвел ладони друга, взглядом убеждая, что с ним все в порядке и помощи не надо. Глаза Калли сверкали беспокойством.

- Что случилось? - хрипло со сна спросил Златко.

Друзья непонимающе уставились на него.

- А ты не слышал? В смысле не понял? - осторожно уточнил Светлый.

- Ну-у-у…- протянул Златко, подозревая, что сейчас запросто может ляпнуть какую-нибудь глупость,- что-то да понимаю. Но хочу услышать вашу версию.

Эльф и тролль переглянулись.

- Был звук,- начал пояснять Грым, сейчас слишком осторожный в словах, что было на него совсем не похоже,- жутковатый и явно не нормальный. Будто гул, эхо криков, словами не опишешь.

- А ты пел,- тихо добавил Калли.

- Что?! - Златко совсем неаристократически уставился на приятеля.

Тот предпочел понять вопрос буквально.

- Ты напевал эту мелодию. Из шкатулки. И она… она была открыта. А еще эта парочка - фигурки - танцевали…

- Только я что-то не помню, была ли музыка,- задумчиво заметил тролль.

Калли моргнул и произнес со слегка расширившимися глазами:

- И я… не помню… не могу сказать, была ли она…

Все трое, как по команде, перевели взгляд на коробку

из черного дерева. В свете последних событий выглядела она жутковато.

- Я не слышу никакого… гула,- заметил Бэррин, поняв, что, в чем бы ни была замешана эта шкатулка, сейчас никаких загадок она преподносить не собирается.

- Он прекратился, как только мы открыли дверь в твою комнату,- пояснил тролль.

- Мы одновременно выскочили из своих комнат, поняли, что это,- эльф голосом подчеркнул последнее слово,- слышится из твоей комнаты. Да и ты… напевал эту мелодию. И бросились сюда.

- А когда вошли, все прекратилось,- закончил за друга Грым. И выжидательно посмотрел на Златко: - Что скажешь?

Парень немного помолчал. Потом пожал плечами и произнес:

- Мне снился сон…- Он подробно пересказал его, но ответов это не дало, чего не скажешь о пище для размышлений,- А еще, перед тем как заснуть, я подумал, что у шкатулки должно быть потайное отделение. По закону жанра не может быть иначе! - Синекрылый искренне верил в эти слова.- Это явно не простая шкатулка! Значит, и потайное отделение должно быть!

Калли взял в руки предмет обсуждения и начал вертеть и щупать. Бэррин даже затаил дыхание, готовясь узреть чудо эльфийский мысли. Светлый и так и этак простукивал и нажимал на деревянные стенки и металлические узоры. Механизм, приводящий в движение танцующие фигурки и создающий музыку, периодически позвякивал, то ли недовольно, то ли насмешливо. Калли даже позволил себе неодобрительную морщинку между бровями, когда минут через десять не добился никакого результата. На личике Светлого отражалось убеждение, что если уж он не нашел ничего, значит, никаких потайных отделений не предусмотрено в принципе.

- Думаю,- хохотнул Грым,- тут нужны совсем другие действия,- И тролль выхватил у коллеги шкатулку. Та выглядела столь хрупкой в его лапах, что Златко и Калли невольно вскрикнули, представляя, что сейчас произойдет. Даже дернулись отнять бесценную вещь у известного своей любовью к простым решениям хама, но против ожиданий Грым не стал разбивать ларец. Большие и лишенные любого изящества, кроме того, что дает профессионализм настоящего бойца, пальцы коснулись бархатной обивки основного отделения, прощупали ее и вдруг ухватились за его угол… И рванули. Ткань затрещала и порвалась сразу в нескольких местах. Бэррин и Светлый вновь вскрикнули, пораженные тем, как варварски (Грым неисправим!) испортили такую прекрасную вещь. Но любопытство победило благоговение перед прекрасным.

Узрев то, что находилось под тканью, они дернулись еще раз. Переглянулись уже все трое. Златко протянул руку, а Калли шепнул:

- Осторожно.

Синекрылый понятливо кивнул и продолжил движение. Он чуть больше отвернул ткань, так, что все трое смогли увидеть кое-что еще.

- Так, зовите девочек. Нет, лучше сами к ним пойдем,- вынес вердикт Златко,- Похоже, это может быть опасно и понадобится вся наша сила, кроме того, они прибьют нас, если откроем без них. А хуже войны в доме не может быть ничего.

Какое- то время все молчали, потом одновременно понуро вздохнули и отправились переодеваться. Правда, когда парни легкой трусцой перебегали из домика в домик, Грыма обуяло сомнение.

- А если там вирши какого-нибудь влюбленного придурка? А мы девчонок ради них разбудим.

- Зачем тогда на них такие жуткие охранные символы рисовать? - не согласился Златко.

- Чтобы никто не увидел, какая там бездарность написана? - предположил эльф. Судя по хитринкам в синих глазах, сказанное являлось шуткой, а может, и под-начиванием.

- Ну, значит, получится, что мы девочкам отомстим. За что-нибудь. Что они последний раз нам плохое сделали?

- Э-э-э…- начал чесать маковку Грым. Дэй обвинять он мог до бесконечности. С Ивой было сложнее, слишком уж он привык ее защищать.

- Найдем за что,- усмехнулся уже в открытую Калли,- А если нет, то будет авансом.

Ребята засмеялись и продолжили движение. Разбудить девушек удалось только по тревоге. Ива и Дэй выскочили из комнат, сверкая боевой магией и злыми взглядами. Будь здесь враги, им бы точно не поздоровилось за то, что они подняли красавиц в столь неурочный час. Парням бы тоже досталось, но они успели очень быстро объяснить причину побудки. После этого ни травнице, ни гаргулье не хотелось уже прибить друзей на месте, злость на их лицах уступила место тревоге и опасению.

- Знаете, я теперь жутко боюсь всего, что так или иначе связано со снами,- передернув плечами, поделилась Ива,- У каждого есть право на какую-то суверенную территорию. Например, на сон. А когда и в него лезут… ты полностью беззащитен. Подло это как-то.

- Но действенно,- вздохнул Златко, по-прежнему не выпускающий шкатулку из рук.

- Возможно, поэтому и боюсь,- согласилась травница.- Ну что ж, не будем гадать, посмотрим, что там.

Синекрылый, а за ним и все остальные кивнули. Бэррин поставил шкатулку на стол и взглядом попросил всех приготовиться. У них были поводы переживать. Во-первых, они отлично знали, что в самую простую вещь можно заключить мощное заклинание. Во-вторых, символы, нарисованные на уголке сложенного бумажного листа, выглядывающего из-под разорванной обивки, принадлежали очень серьезной защитной магии. Ее уровень был необычайно высок и юным чародеям еще недоступен. Им только пару раз на картинках показывали, как она может выглядеть. Такие значки использовались достаточно давно, вернее, в древнем волшебстве, сложном и малоизученном. Ныне его считали слишком опасным и малоэффективным ввиду большой затраты энергии при получении весьма нестабильного и необязательного результата, способного с легкостью уничтожить и мага, и полгорода в придачу. Впрочем, как уверяли, некоторые малоизвестные и немногочисленные школы колдовства продолжали практиковать и изучать это направление до сих пор. Хотя бы потому, что, как большинство слишком опасных и капризных явлений, подобное волшебство в случае удачи даровало возможности куда большие, чем те, что могла предложить магия более простая и доступная.

Сейчас, протягивая пальцы к пожелтевшей бумаге (бумаге ли?), Бэррин сильно рисковал. Она запросто могла вспыхнуть огнем, опалив заодно и его руку. Колдовское же пламя погасить не всегда возможно. Своеобразной защитой могло быть и проклятие. Однако Златко решил рискнуть, иное поведение было бы противно его натуре, на чем он еще не раз будет попадаться.

На миг прикрыв глаза и вновь открыв их, дабы видеть, что подкинет ему судьба, тот из Бэрринов, кто носил прозвище Синекрылый, коснулся старого-престарого листа бумаги и осторожно потащил его из бархатного узилища. Теперь стали видны все символы, вычерченные на нем. Сомнений не осталось, это древние магические изображения. Охранные? Или все-таки что-то другое? Круг, несколько линий в нем, какие-то буквы из неизвестного алфавита, кажется, что-то восточное… или южное, еще непонятные каракули и закорючки. Но все прорисовано очень четко, совершенно невозможно заподозрить случайность или чье-то баловство. Перо скользило по листу, точно выверяя расстояние и идеальные пропорции. Работа мастера. Или человека, который бесконечно серьезно подошел к задаче.

Юноша, как и его приятели, это оценили. И потому с еще большим благоговением и опасением ждали, когда наконец увидят содержание бумаги. Златко, помедлив лишь мгновение, развернул лист.

Он был исписан почти до конца. Тонким, хоть и неровным, будто автор слишком спешил или был взволнован настолько, чтобы не обращать внимания на изящество каллиграфии, почерком. Язык оказался известным.

«Месяц листопад, число восемнадцатое.

Сегодня хмуро и моросит мелкий унылый дождь. Под ним даже яркие краски этой роскошной осени кажутся не такими праздничными. Да и немудрено, листья уже начали опадать, и мне кажется, вместе с ними что-то теряет моя душа. Слишком долго нет известий… В природе так заведено - каждую осень все в ней будто умирает, чтобы весной выбраться из этой слишком похожей на смерть спячки и расцвести вновь. Храмовники говорят - это символы того, что жизнь вечна. Только сдается мне, это очередная иллюзия, обманка для наивных душ. Сейчас, в этот хмурый осенний день, я абсолютно точно знаю: как только упадет последний лист моей души, меня больше не будет. Совсем. Я понимаю это так четко, что впору ужаснуться. Но страха больше нет. Это что-то такое человеческое, такое яркое и сильное. Кажется, оно уже недоступно моей душе. Я могла бы сказать, что измучилась, но это слово не в силах описать всей той боли, которая заменила мое существование. Мне видится, что это она, не я, уже живет в этом теле. А листья все падают и падают, и этот дождь… А еще ветер. Он то появляется, то пропадает, но возникает вновь и рвет, рвет все, попадающееся на его пути: ветки, листья, шляпы с людей, черепицу с крыш. И мою душу. Нет больше сил ждать. Но я обещала. Обещала, обещала, обещала… Есть клятвы, которые не нарушить. И которые теперь исполнить невозможно.

Говорят, можно забыть и жить дальше. Не понимают. Не все могут забыть, не все. Я не могу. И поэтому эта осень будет последней. Я живу, пока на деревьях еще держатся листья. Такие яркие. Желтые, рыжие, багряные… Будто расплавленное золото, драгоценности под этим серым, нелепым в своей бессмысленности небом. Они упадут, но дерево будет жить. Люди умирают, но человечество не исчезает. Только я не безвольный лист.

Я никому и ничему не позволю сломить себя. Он обещал. Он, он, он обещал! И, клянусь, обещание будет выполнено. И ничто - ни смерть, ни воля богов, ни законы природы - не помешает этому…»

Некоторое время в комнате стояла тишина.

- Что мог пообещать мужчина женщине? - задумчиво произнесла Ива.

- Жениться,- высказался Грым.

- Тебе-то уж не знать, небось не раз обещал, чтобы залезть под юбку,- мигом съязвила Дэй.

- Ни разу! - гордо провозгласил тролль.

- Что-то не…- Но гаргулью прервали.

- Какие печальные слова,- тихо произнес Синекрылый.

- А мне кажется, наоборот,- мигом переключилась Дэй,- Пусть она думает, что умрет, но не боится и не собирается уступать миру ни в чем. За это можно только уважать.

«Воин»,- подумала травница и вздохнула.

- И все же сколько отчаяния,- были ее слова.

- Боли и упрямства,- потер лоб Калли,- А упрямство - одно из лучших и одновременно худших качеств личности.

Они переглянулись, каждый думал, что находит подтверждение этого и в друзьях, и в себе.

- Не хотелось бы мне когда-нибудь что-то подобное испытать,- мотнула головой знахарка. Почему-то вспомнилось ее бытие в родной деревушке. Тогда она была моложе и, как ни странно, злее. Она не всегда понимала, сколько тихого отчаяния было в тех, кто приходил к ее тетушке за советом. Хотя, если подумать, не сама ли она чувствовала то же - клетку боли и безысходности. Только для нее прутья были вполне реальные - границы деревни, ей было тесно там, и стоило сделать первый шаг прочь, как оковы на душе начали ослабляться, пока, хотелось бы верить, не пали. А что загнало в клетку эту женщину? И кто этот «он»? Только возлюбленный. Не так ли?

- Все-таки есть в этом какая-то нелогичность,- покачал головой явно пытающийся все разложить по полочкам Златко.- Не кажется мне эта женщина упертой настолько, что у нее есть только одна в жизни цель - выйти замуж. Может, тут все же что-то другое?

- Почему бы нам не попытаться выяснить? - с неожиданной улыбкой произнесла гаргулья.

Все удивленно посмотрели на каменную. Та улыбнулась еще шире, показывая полный набор внушительных зубов и клыков.

- Ты ведь именно это и хотел сказать, не так ли, Синекрылый?

Бэррин покаянно усмехнулся.

Раннее летнее солнце уже поднималось из-за черты горизонта. Начинался новый день.

Чем хороши дни подготовки к экзаменам? Тем, что если у вас их достаточно, то можно заняться и другими вещами. Как водится, потом придется гнать, обещая себе следующий раз непременно учить все заранее, но… разве хоть кто-то выполняет подобные клятвы? Студенты на то и студенты, чтобы выучивать все в последний день. В магических университетах свои особенности, конечно, но в целом молодые чародеи мало чем отличаются от любых других учащихся.

До следующего экзамена великолепной пятерки факультета Земли было еще достаточно времени, Златко же - а именно он обычно заставлял всех учиться, чему сам несказанно удивлялся (а остальные очень радовались, ведь иначе пришлось бы самому себя принуждать к этому, а отвратительную обязанность можно было переложить на надежные плечи друга),- объявил начало очередной авантюры, так что учебники были, к несказанной радости каждого из студентов отложены, а вся компания, довольно галдя, выбралась в город.

Стонхэрм встретил их шумом летнего дня, зеленью, пусть и не такой частой в каменном городе, но неизменно радующей не приевшейся еще свежестью, а также игривым ветром с моря. Сейчас он был совсем не злой, как несколько месяцев назад, бодрил и отчего-то веселил. Солнце, пока мягкое и ласковое, внушало надежду, каждым своим лучиком говоря, что все будет хорошо, все еще впереди, а проблемы легко решаемы. И молодые души ему охотно верили.

- И куда мы идем? - нетерпеливо спросила гаргулья, подставляя солнцу лицо. Сейчас она выглядела девушкой, черноволосой, с броской, эффектной красотой. Ива не понимала, почему подруга так редко щеголяет в этом облике. Но Дэй неизменно при любой возможности возвращалась в каменную ипостась.

- Я думаю, для начала нужно узнать, как эта посылка попала к нам. На ткане, которой была обита коробка со шкатулкой, есть печать почтовой станции. Слабая надежда, конечно, но вдруг там запомнили того, кто нам ее отправил,- ответил Бэррин. Его золотые волосы сияли сотней искорок под этим утренним солнцем. Однако блеск карих глаз почти затмевал их. Да, Синекрылый очень любил загадки и расследования. Гоблин его побери!

- Я бы еще лавки всяких антикваров и, может, даже ювелиров обошел,- кивнул, скорее, своим мыслям Грым.

- А есть ли в этом городе нумизматы? - так же задумчиво добавила Дэй.

Ива и Калли переглянулись: похоже, друзья сегодня пребывали в удивительно благодушном настроении, даже странно для периода сессии. Хотя… ведь они нашли повод не учить, так почему бы не любить весь мир? Или хотя бы некоторую его часть.

- Кто? - через пару мгновений одновременно переспросили травница и Грым.

- Те, кто разбираются в монетах,- пояснил Златко,- в смысле, каких стран, эпох и прочее. Думаю, есть. Надо узнать.

- Все-таки странная посылка,- пробормотал Калли.- Подарок? От кого? Почему? Или в это послание вложен какой-то другой смысл?

- Все узнаем,- почему-то нахмурил брови Бэррин,- Рано или поздно. Так или иначе,- и поднял руку, прерывая на полуслове высказывания вроде «Вот этого «иначе» я и опасаюсь».

Здание почтовой станции выглядело весьма обманчиво. Снаружи оно казалось маленьким и довольно невзрачным заведением. Однако стоило зайти внутрь, и сразу становилось ясно, что без карты или проводника тут не разобраться. Начиналось все с большого, с мраморными колоннами зала, в котором собиралось большинство посетителей. За несколькими окошками не всегда понятного назначения сидели сотрудники почтовой службы самых разных рас и производили впечатление жутчайшей занятости. Они то и дело вскакивали со своих мест и скрывались за неизвестными дверями, открывающими проходы в недра здания. После того как друзья долго-долго выясняли, где они могут найти того человека, который может что-то разъяснить по их вопросу, их направили именно в эту святая святых. Однако первоначальная победа оказалась весьма подлым ударом под дых. Найти что-то среди переплетений бесконечных коридоров и скопища комнат и комнаток оказалось невозможно даже для столь искушенной в поисках команды, какой была лучшая пятерка факультета Земли Стонхэрмского Магического Университета. Если удавалось кого-то тут встретить, он скорым шагом пробегал мимо, отделываясь от вопросов бурчанием или таким путаным объяснением, что положение только усложнялось.

- Так, по-моему, именно эта ситуация называется…

- Грым! - рявкнули Златко, Дэй и Калли.

- …найти неприятности, где не ждали,- невозмутимо закончил тролль, жутко довольный тем, что поймал друзей на нецензурных мыслях.

Ива нахмурилась и уперла кулачки в бедра.

- Так, мне это надоело. Златко, ты у нас мозг, в смысле Разум, сделай что-нибудь.

Синекрылый, не ожидавший такого поворота, крепко задумался. В этот момент, на свою беду, из какой-то очередной комнатушки выскочил невысокий тщедушный клерк и с самым занятым видом устремился мимо компании куда-то, судя по всему в зал для посетителей.

- Грым,- мигом сориентировался Бэррин.

Тролль медлить не стал. Его могучая рука подхватила человечка и приподняла над полом на пару ладоней.

- Приятель,- душевно пробасил Грым, улыбаясь во псе клыки, Дэй далее завистливо вздохнула,- а не подскажешь ли нам, как пройти…

- Вернее, мы бы хотели, чтобы вы любезно проводили нас,- поправил Златко и изложил их просьбу.

Субъект, болтая ногами в воздухе, счел за благо удовлетворить ее, сдавленно улыбнулся и предложил следовать за ним. Привел он их в маленькую кухоньку, которую организовали сотрудники почтовой станции, чтобы наскоро перекусить или выпить чашечку чаю. Этим как раз и занимался тот, кто был им нужен. Человек, принимавший посылку в день ее отправления, был невероятно похож на гнома и при этом им не являлся ни в коей мере. Маленький, весь какой-то круглый, с очками на широком носу и с пышной бородой, он производил весьма располагающее впечатление. Казалось, такой непременно должен все знать и обязательно дать какой-нибудь дельный совет. Однако, когда друзья задали свои вопросы, он только руками развел:

- Да вы что, ребятки, знаете, сколько таких посылок каждую смену проходит через мои руки? Как можно запомнить, какая кому. Нет-нет, даже не просите. Я так понял, что это была самая обычная посылка? Никаких особых признаков? Нет? Деревянная коробка и обивка? Вот видите, как я мог ее запомнить?

Молодые маги приуныли, но не сдались, а продолжили расспрашивать работника почты. За всем этим они не заметили, как в кухню вошло еще двое. Ничего особенного в этом не было, но один из них остановился, прислушиваясь к разговору. Это был выше среднего роста мужчина в форме охранника, со слишком примечательным лицом и весьма живыми для такой скучной службы глазами. Подобные внешние данные могли бы принадлежать кому-то из тех всезнающих субъектов, которые непременно обнаруживаются в любых крупных домах или учреждениях. Иногда это распорядители, иногда - консьержи, иногда - дворецкие, иногда… да кто угодно, но всегда находятся те, кто за звонкую монетку готовы рассказать, где отыскать именно то, что вы желаете, как обойти какие-либо препоны по пути к цели и многое из того, что существенно затрудняет жизнь простым смертным.

Однако юные волшебники еще не достигли того уровня мастерства и опыта, когда с одного взгляда определяешь вот таких незаменимых людей. Но это не беда, ибо подобные субъекты умеют находиться сами. Вот и сейчас он неслышно подошел, дабы лучше разобрать разговор, и скоро прервал его, чтобы произнести сакраментальное:

- Думаю, я смогу вам помочь.

Друзья мгновенно сориентировались и быстренько отвели этого нужного человечка в сторонку, заманчиво блеснув серебряной монетой.

- Приметил я эту посылочку,- усмехнулся мужчина, пряча деньги в один из многочисленных карманов форменного кителя,- Уж очень осторожно ее несли. Я даже заподозрил, что она может быть боевыми заклинаниями нашпигована. Однако присмотрелся к отправителю и понял, что ошибся.

- Почему? - удивилась Дэй.

- Потому что, госпожа волшебница, я его узнал.

На лицах всей пятерки появилось такое нетерпение,

что охранник даже не стал выдерживать драматическую паузу:

- Это владелец антикварной лавочки, расположенной в конце этой улицы. Не помню его имени… И как лавочка называется. Но не ошибетесь. Тут только один такой магазинчик. Да и в нем я других работников не видел, только хозяина. Он такой высокий, светловолосый, в очках. Всегда взлохмаченный или, скорее, просто неровно подстриженный. Но вполне вежливый и безопасный. Он редко к нам захаживает, а я часто по пути на работу вижу его через витрину. Милое такое заведение этот его магазинчик. Да вы сами убедитесь. Значит, так… Сейчас выйдете из здания и налево повернете. По этой же стороне та лавчонка и будет. Я потому и глянул, куда он посылку отправляет, что не такой уж он у нас частый гость, обычно его письма почтальон забирает, а тут сам пришел, и с посылкой. Оказалось, что в Университет. И имя запомнил. «Златко Синекрылый»… Как такое не запомнить? - Мужчина посмотрел на Бэррина, задержав взгляд на его золотых волосах и легко домыслил остальное: - Так это вы, не так ли? А что, что-то не так с этой посылочкой?

- Я,- с нарочитым равнодушием ответил Златко.- А с посылочкой… просто имя отправителя забыли указать, решил выяснить. Ну благодарствую, господин. Ваша помощь была неоценима.

Тем не менее еще одна монетка перекочевала из рук Бэррина к охраннику. За зоркие глаза и умение появляться в нужном месте в нужное время, видеть и подмечать самое важное. Очень полезное и не так уж часто встречаемое качество.

- Удачно,- произнес Грым, когда компания, которую охранник еще и вывел из этого казенного лабиринта, оказалась на улице.

- Не то слово,- поддакнул Синекрылый.

- А ты знаешь этого антиквара, Златко? - с интересом посмотрел на приятеля Калли.

Бэррин замотал головой:

- Если это не кто-то из переехавших сюда знакомых или же тот, с кем я мог пересекаться, но не знать, что он обосновался тут, то нет. Даже не представляю, с чего бы этому антиквару мне что-то отсылать.

- Все может быть очень просто,- пожала плечами Дэй,- Он мог сделать это по просьбе клиента. Такие услуги часто оказывают в маленьких лавочках.

- Гоблин! - Бэррин аж ругнулся,- А ведь именно так и скажет.

- А то! - Гаргулья выглядела довольной, за что отхватила целых три осуждающих взгляда и один одобрительный.

- Но он должен был запомнить того, кто сделал такой заказ. Я уверен в этом!

- Да что мы гадаем? - Грым не любил долго топтаться на одном месте, когда можно действовать,- Пойдемте спросим.

Антикварный магазинчик снаружи выглядел именно так, как просто обязано выглядеть заведение подобного рода. Неровно выцветшая вывеска со стилизованными под старину буквами названия. Большая витрина из заговоренного стекла. В ней выставлены всевозможные статуэтки, часы - настенные и напольные, маленький резной столик и стул с изогнутыми ножками и слегка облупившейся краской. Над дверью мелодичный колокольчик, а само помещение наполнено приглушенным светом.

Оказавшись внутри, Златко подумал, что попал в свой самый счастливый сон. Его взор загорелся любовью ко всему миру, а конкретно вот к этому стеллажу с восхитительно древними книгами, вот к той полке с раритетным оружием и… даже глаза разбегаются. Если бы не друзья, Синекрылый долго бы еще оставался недоступным для общения и любой требующей его реакции деятельности. Он просто прилип бы к витринам со всем и этими непередаваемо прекрасными старинными вещами. Однако Калли и Грым быстро поняли по нездоровому блеску в глазах Бэррина, чем это грозит, и мягко, но твердо подхватили того под локотки, не давая свернуть с намеченного пути. Оказавшись лицом к лицу с хозяином лавочки, Синекрылому пришлось собраться. При этом молодые люди упустили из внимания девушек, от которых никто ничего подлого не ожидал. Этих нескольких секунд красавицам хватило, чтобы найти то, на что положить глаз и намертво прилипнуть к заинтересовавшим вещам.

- Доброе утро, молодые господа. Могу я вам чем-то помочь? Может, вы ищете что-то конкретное?

Он был именно таким, каким его описал охранник. Только тот забыл добавить, что серые глаза, частенько посматривающие на посетителей поверх больших круглых очков в слишком легкой на вид оправе, были полны того веселого интереса к жизни, что легко мог сойти за искры смеха или даже задора. Антиквар казался слишком молодым для своей профессии, хоть юношей уже не был. При внешней нескладности он двигался гибко и ловко, что, впрочем, проявилось не сразу, а когда он разговорился и мимика с жестикуляцией перестали быть скованными. Но сначала произошел такой диалог.

- Утро доброе,- ответил Златко на приветствие. Несколько минут помолчал, то ли нагнетая обстановку, то ли присматриваясь, то ли подбирая слова.- Я - Златко Бэррин по прозвищу Синекрылый. Вы на днях отправляли мне посылку.

«О как! - подумала Ива, ради такого даже повернувшая голову, чтобы видеть реакцию владельца магазина,- С каких это пор Златко стал сплеча рубить? Наверное, какая-нибудь очередная хитрая тактика из уроков дипломатии».

Продавец несколько секунд непонимающе изучал глядящего на него в упор юношу, потом на его лице отразилось озарение, и он облегченно выдохнул:

- О да, точно, вспомнил! Шкатулка из черного дерева с коваными украшениями и узорами, нанесенными черным лаком. Конечно, отправлял.- Мужчина поправил очки и с легкой тревогой глянул на молодых людей: - Что-то случилось? Не дошла или повредилась?

- Нет,- мотнул головой Бэррин, не ожидавший такой невинной реакции. Вернее, надеявшийся на другую.- Все в целости и сохранности.

- Отлично,- разулыбался антиквар и вновь поправил очки. И замолчал.

- Но почему? - Не дождавшийся развития темы, Синекрылый даже мотнул головой.- Почему вы мне ее послали?

На этот раз пауза удивления была дольше. Наконец антиквар, тоже уже начавший нервничать, в основном из-за непонимания того, чего от него хотят эти странные люди, уточнил:

- В смысле - почему? Вы же сами заказали.

- Я заказал?! - Златко разве что не закричал,- Я не заказывал!

- Не может такого быть! - В этот раз головой мотнул продавец,- Ваш заказ мне передал человек из книжного магазина, который рядом с площадью, где стоят Анко и Мерена,- Имелась в виду довольно известная в городе площадь с памятником двум волшебникам, которые прославились совсем еще молодыми людьми во время осады города полчищами орков. В Стон-хэрме в то время практически не осталось боеспособных солдат, а войска Короля Всех Людей находились совсем в другом месте. Тогда отсрочка в два часа, которые выиграли маги-первокурсники, спасла город и все население. За столь короткий срок удалось перебросить часть армии и на эту территорию. Подвиг Анко и Мерены, как и тех, кто стоял на защите стен вместе с ними, пошел в легенды и учебники, а спустя энное количество времени им поставили один из самых привлекательных памятников на одной из площадей Стонхэрма. К слову говоря, у нее было какое-то официальное название, что-то вроде площади Мужества или Вечной Памяти, но никто в городе так ее не называл, предпочитая куда более уютное «у Анко и Мерены», «рядом с Анко и Мереной» или подобные этим варианты.

- Но я даже не был в вашем магазине,- недоумевал Златко.

- Да, не были. Я бы запомнил. Наверняка…- Рука нервно прошлась по коротким пепельным волосам,- У меня хорошая память на лица. Даже тех, кто зашел ко мне полюбопытствовать, я помню очень долго. Но шкатулка продолжительное время находилась в витрине,- он указал куда-то в сторону улицы,- любой мог ее видеть, заинтересоваться и купить. Тот человек из магазина, я его запомнил, потому что его магазинчик просто прелесть! Так вот, он принес мне мой заказ. Я просил его найти одну редкую книгу, впрочем, это к делу не относится. В общем, он принес мой заказ и поинтересовался, осталась ли у меня эта шкатулка. Я как раз убрал ее с витрины, заменив на… впрочем, это тоже к делу не относится. Я ответил, что да. Она давно у меня уже. Тогда он и передал вашу просьбу. Я сделал все, как он велел. Запаковал как можно тщательнее и отправил на имя Златко Бэррина по прозвищу Синекрылый, в Магический Университет. Я еще подумал, какое необычное прозвище,- Хозяин лавки с подначивающим интересом посмотрел на собеседника, однако сейчас за спиной молодого мага никаких крыльев не наблюдалось. Не дождавшись объяснений, антиквар закончил свой рассказ словами: - Да-да, именно так и было.

И мужчина выжидательно уставился на юношу. Златко в это время пытался собраться с мыслями.

- Синекрылый,- подала голос Дэй, наконец присоединившаяся к тройке парней,- мы же были в этой книжной лавочке. Покупали пособие по символике, которое нам Фей посоветовал. Помнишь, долго еще искали, нигде в городе не было, только там и нашли. Ты еще украдкой купил три детективных романа и какую-то странную книжечку…

- Помню! - горячо - еще бы, щеки и даже уши юноши так и запылали (все окружающие невольно задумались, что же это была за книжечка, что Бэррин так явно не желает обсуждать ее вслух) - прервал ее Синекры-лый.- Я все помню. Только я купил там книги и более ничего не заказывал! - Видя, что вредная гаргулья уже открывает рот, чтобы сказать, без сомнения, какую-нибудь гадость, добавил, угрожающе сощурив глаза: - И не смей говорить, что у меня ранний склероз! Я отлично все помню. Да и вы были рядом, если уж ты заметила, как я… в общем, вы не могли это не услышать, ведь мне пришлось бы долго объяснять продавцу. Да и зачем мне подобная вещица? Если бы мне понадобилась эта шкатулка, я пришел бы сюда и купил ее.

- Я подумал, что у вас банальная нехватка времени,- вставил с превеликим интересом наблюдающий за представлением хозяин магазина,- Ведь, если не ошибаюсь, у студентов сейчас горячая пора экзаменов.

- Не ошибаетесь,- Златко еле удержался, чтобы не сказать это резко,- но пару часов я смог бы выкроить. Или уж подождать с этим приобретением. Вряд ли ее купили бы за те несколько дней, которые у нас были самыми напряженными. Вы же сами сказали, что эта вещь давно у вас лежала.

- Да, но вы могли этого не знать,- не сдавался продавец.

- В любом случае я не делал подобного заказа,- нахмурился Бэррин,- И я не имею привычки как делать такие покупки, так и перепоручать это малоизвестным третьим лицам и уж точно не купил бы антикварной вещи, не узнав в достаточной мере ее историю. Мне кажется, подобные вещи и приобретаются в половине случаев именно из-за нее. Но есть и чисто практический момент - вещь может быть проклята, запятнана в чем-то нехорошем и нести на себе эту темную ауру. Да, с предметами, имеющими богатую историю, стоит быть особенно осторожным.

Друзья Златко мысленно усмехнулись. Рассуждал их приятель весьма разумно, но у него же первого и сносило мозги при появлении рядом хоть какой-нибудь загадки, необъяснимой тайны. И это дело тому отличное доказательство. Однако речь молодого мага произвела впечатление на антиквара. Сейчас он смотрел на Синекрылого с куда большим уважением. Даже покивал:

- Я вас отлично понимаю. Очень верные и правильные слова, господин Бэррин. Я по роду своей деятельности часто сталкивался с подобными проблемами. Увы. Да. Правда, у меня своя специфика. Ведь по сути я не покупаю все эти вещи, хоть и плачу за них деньги. Я ими не пользуюсь, скажем так, что почти всегда является непременным условием отрицательного влияния проклятой вещи на нового хозяина. Ну и кое-что еще, не будем углубляться в подробности, а…

- Кстати о плате! - на полуслове прервал его Грым, которого одновременно раздражало и веселило сложившееся положение,- Вы же не могли просто послать эту шкатулку Синекрылому. Ведь никто не гарантировал оплату. Вы ведь даже с ним не были знакомы.

- Да-да, все верно…- Продавец вновь поправил очки. В такие моменты он казался чуть моложе, как часто случается с немного несуразными личностями - подобная встрепанность и некоторая небрежность больше характерны для юных созданий.- Только оплата была произведена. Человек, передавший мне просьбу, расплатился полностью и довольно щедро, учитывая и мои услуги.

Если до этого у компании еще была слабая надежда, что эта шутка - какое-то недоразумение, то сейчас уже слабо верилось в такую возможность. Все же люди очень серьезно относятся к деньгам, вряд ли кто-то мог ошибиться на такую сумму, а в том, что шкатулка стоила дорого, сомнений не возникало.

- Что-то мне все больше и больше хочется поговорить с этим книготорговцем,- протянул Грым,- Как, говорите, его зовут?

Антиквар ничего такого не говорил, но послушно принялся вспоминать. Думал он долго, так что даже Ива заинтересовалась, что же это за имя такое, раз требуется столько времени, чтобы выудить его из памяти. «Одно из двух - или очень простое, или очень сложное»,- мелькнула мысль. Вдруг торговец даже встрепенулся:

- Точно! Как же я мог забыть! Михэль. Именно! Ми-хэль! - по слогам и четко выговаривая каждую букву, произнес он,- Не помню, называл он фамилию или нет, но все звали его именно по этому имени,- Мужчина выглядел очень довольным.

- А вас? - ввернул Калли.

- Меня? - Брови приподнялись над очками.

- Да,- вежливо и равнодушно ответил эльф,- Как вас зовут?

- Простите, я забыл представиться,- на самом деле просто не было возможности,- меня зовут Арчибальд. Арчибальд Веем. Лучше просто по имени.- Он обаятельно и чуть смущенно улыбнулся.- Так привычнее.

Фраза отчего-то вызвала легкое замешательство у друзей, но потом они все же справились с этим внезапно и непонятно откуда взявшимся чувством и уточнили еще и про прежнего владельца шкатулки.

- Да-да, конечно. Эта замечательная вещица принадлежала одной даме. Орге Бернцы. Да-да, именно так ее звали. Она уже достаточно давно продала мне ее. Не помню уже почему. Вернее, пусть она лучше сама вам расскажет. Она живет…- Хозяин магазинчика подробно рассказал, как найти женщину,- Если, конечно, не переехала, но, думаю, там вам в любом случае скажут, где ее искать… Интереснейшая история была с этой шкатулкой,- вдруг мечтательно улыбнулся мужчина,- да-да, очень. Но лучше вам будет услышать ее от той, кто имеет куда больше прав, равно как и сведений. Я же могу что-то и напутать.

Парни попытались выспросить все же эту историю, но антиквар держался, загадочной улыбкой лишь разжигая интерес молодых людей. Скоро разговор застопорился, и стало ясно, что пришло время прощаться, тем более уже очень хотелось двигаться дальше.

- Кстати, еще одно…- Златко уже почти прошел половину пути до двери, но обернулся и пристально посмотрел на владельца лавочки. Выглядеть это могло I [робирающе, но Бэррину явно пока не хватало резкости в чертах лица и жесткости во взгляде для подобного эффекта,- В шкатулке лежала монета. Это вы ее туда положили или она прилагалась к шкатулке?

- Монета? - удивился мужчина.- Нет,- мотнул он головой,- я тут ни при чем. Очевидно, Михэль положил ее туда, я ее не осматривал, кроме как внешне, после того как он заплатил деньги. А что за монета?

Но Синекрылый пробурчал что-то невнятное, попрощался и наконец вышел из магазинчика. Его друзья последовали за ним.

На улице было свежо и тепло одновременно. Солнце еще не поднялось достаточно высоко и не жарило, а грело. Невыразимо приятное ощущение. Простое, понятное, привычное и от этого еще более замечательное. Вся компания невольно подняла лица, подставляя их солнечным лучам.

- Куда сначала? - поинтересовался тролль,- К книготорговцу или к этой тетке?

- Даме, Грым, даме,- поправил Бэррин,- Сначала, думаю, надо наведаться в книжный магазин. Ума не приложу, зачем этому Михэлю посылать мне такой подарок.

- Может, его попросила какая-то твоя поклонница? - невинно - очень-очень невинно - спросила Дэй.

- Какая еще поклонница? - возмутился Златко.

- Та-а-ай-ная! - в один голос провозгласили Ива и гаргулья. И засмеялись. Нет, самым что ни на есть гнусным образом заржали.

Бэррин скрипнул зубами, понимая, что девушкам было за что мстить.

- Зато какая оригинальная поклонница,- пришел на выручку другу Грым.- Такие подарки дарит… Видать, немало знает о нашем Синекрылом. Ха! Синекрылый, ты ее еще не видел, а уже бегаешь за ней,- И он тоже засмеялся.- Но ради девушки с таким воображением и хитростью стоит и напрячься, а?

Златко скривился еще больше. С надеждой посмотрел на Калли. То же сделали и все остальные. А эльф будто не замечал всеобщего внимания.

- А ты что скажешь, ушастый? - Грым толкнул Светлого в бок. Тот вздрогнул и удивленно посмотрел на тролля,- Что скажешь, говорю? - повторил тот.

- Какие у него необычные волосы,- честно сказал Калли.

Гром с этого чистого синего неба не поразил бы друзей так, как это высказывание.

- У кого? - попытался вникнуть в хитросплетения эльфийской мысли Грым,- Ушастый, ты вообще о чем?

Светлый немного похлопал ресницами, в свою очередь не понимая, что от него требуется.

- Я про этого Арчибальда,- Он старательно выговорил все звуки имени,- Волосы… совершенно потрясающие.

- Обычные волосы,- пожал грозными плечами тролль,- Пепельные.

- Да,- кивнул Златко, довольный переключением на другую тему,- Не самые часто встречающиеся, но все равно вполне естественные.

- О нет,- почти по-женски махнул рукой Светлый и даже скривил личико,- Я же эльф. Мы видим куда больше оттенков и нюансов цвета. Они не пепельные. Они… почти серебряные… Никогда бы не подумал, что в природе может существовать такой цвет.

- Но есть же те же эльфы, или феи… или еще какие тварюшки, в смысле существа,- вкрадчиво произнес Грым, жутко довольный злым взглядом, который получил от Калли,- Может, в нем какая-то необычная кровь есть.

- Может,- сквозь зубы проговорил эльф. И отвернулся.- Если мы собираемся до вечера еще куда-нибудь успеть, то предлагаю сдвинуться наконец-то с места.

То, что он как раз всех и тормозил своей задумчивостью, Светлым, разумеется, не учитывалось.

Девушка была очень хороша. Пухленькая, черненькая, кудрявая, она улыбалась невероятно мило, обнажая жемчужные зубки и играя кокетливо-веселым взглядом. Одетая в простое и очень симпатичное платье, она, несомненно, являлась одной из причин небывалой популярности магазинчика. Другой причиной было то, что тут можно было найти многие редкие книги, которые в иных местах города не встречались. Кроме того, эта лавка была необычайно уютной. За исключением собственно книг в ней продавались и выставлялись всевозможные маленькие вещицы, вроде тонкого рисунка подставок или прессов. Были тут и куклы, и игрушечные экипажи, и корабли. На одной стене, вернее, на полках, которые подле нее стояли, была представлена целая коллекция масок: от простых, закрывающих только верхнюю часть лица, до настоящих произведений искусства - на все лицо, расписанных под различных персонажей. Некоторые образцы больше напоминали ритуальные принадлежности, чем что-то созданное для забавы. В самых неожиданных местах магазина висели чучела голов зверей, рога, кое-где были даже оружие и флаги. Совершенно разные, эти вещи создавали единую атмосферу чего-то уютного и занимательного. Сюда хотелось зайти, здесь хотелось осмотреться, а когда взгляд касался книг, то уйти без одной из них казалось совершенно невозможным. Хотя все же первое, что привлекало внимание, была искроглазая девушка за прилавком.

- Какие… щечки! - выдал Грым, покосившись на подруг. Вид у обеих был недовольный. Правда, потом Ива повернулась к нему и шепнула:

- Аппетитная, да? И грудь, и попка, и щечки. Ишь как глазками стреляет! И как цвет платья подобран! Нравятся мне вот такие: и красавица, и сразу характер виден, то, что он веселый! - Травница прошла дальше, а тролль посмотрел ей вслед с невольным восхищением. Знахарка это отлично почувствовала и удовлетворенно улыбнулась, благо сейчас ее приятели не видели этого. Но Златко с Калли все равно ухмыльнулись.

Однако потом сразу переключились на объект обсуждения. С трех сторон подвалили к ней и начали расспрашивать про Михэля. Все оказалось до банального просто. Михэль был хозяином этого магазина и работодателем девушки. Правда, сейчас он отсутствовал. Вроде как поехал за новыми книгами.

- У нас же маленький магазин. Хозяин, я да Таплир, он у нас вроде грузчика-продавца и боги знают кого еще. Но всеми закупками, как и большинством организационных дел, занимается Михэль. Я вот с покупателями в основном общаюсь. Покупки заворачиваю, продаю, собственно. Но когда хозяин на месте, он обычно это делает, а я на подхвате. Ну и…- Девушка мило улыбнулась и не стала пояснять очевидное - рекламные цели.- Сами понимаете. Но вот сегодня его нет. А у вас к нему дело? Может, я могу чем-то помочь?

Признаваться симпатичной продавщице парни не стали, так что, побродив немного по магазину и выбрав еще пару книг, удалились, напоследок спросив, когда хозяин планирует появиться.

Как ни хотелось мужской половине их компании еще немного покрутиться возле красотки, но пришлось уйти из лавки и направиться на другой конец города. Туда, где жила дама, несколько лет назад продавшая шкатулку в магазин Арчибальда.

Район, где они обитали, производил на редкость благостное впечатление. Все чистое, светлое и какое-то достойное. Удивляло только то, что жители этих нескольких улиц были почти сплошь пожилого возраста. Это резко бросалось в глаза и немного угнетало, хотя не совсем понятно почему. Наверное, потому, что старость, которую они видели, не всегда была похожа на этот добропорядочный и ухоженный район. Однако в большинстве своем люди здесь походили на свои дома - опрятные и крепкие, несмотря ни на что.

- Хорошее место для пожилой дамы, да? - задумчиво проговорил Златко.

- Наверное,- Дэй поежилась,- но я бы не хотела оказаться тут под конец жизни. Мне, конечно, вряд ли это грозит. Просто я… с ужасом всегда смотрю на то, во что старость превращает вас, людей. Не хотела бы я, чтобы со мной случилось подобное.

- А ты думаешь, у нас есть выбор? - буркнул Сине-крылый,- Знаешь, как говорят, старость - штука противная, но как иначе жить долго? У нас, у волшебников, больше шансов…

- …не дожить до старости! - заржал Грым. Его-то как раз меньше всего волновал этот вопрос. Старость у троллей проходила несколько иначе, чем у представителей человеческой расы.

Ива тоже усмехнулась, но уголки губ чуть опустились.

- Я думаю, требуется некоторое искусство и огромная сила воли или, может, жизнелюбие, чтобы, теряя былые силы, не впасть в отчаяние, а продолжать наслаждаться тем, что мир предлагает тебе, по-прежнему интересоваться им.

- Глупости ты говоришь, Ива,- оборвала травницу гаргулья.- Тут не столько мужество и воля нужны, сколько характер нормальный. Есть такие, которые и в двадцать лет уже старики. И все-то у них болит, и жизнь к ним несправедлива, и все им не везет, и люди не такие, и мир не такой, и вообще все не так…

- Клыкастая, это ты сейчас себя описываешь? - заржал тролль.

То, как эта парочка гонялась друг за другом с яростными, с одной стороны, и развеселыми - с другой, воплями, никак не могло быть одобрено местными жителями, хотя, безусловно, вызвало живой интерес.

Нужную им даму друзья нашли далеко не сразу, но, немного поплутав по узким и на редкость изогнутым улочкам, они наконец оказались у ее дома. На недавно покрашенной, даже с виду удобной лавочке сидела немолодая женщина с задумчивым лицом и тростью в руках. Причем последняя привлекала внимания больше, чем сама хозяйка. Слишком роскошным и претенциозным казался этот посох. Не простая гладкая палка, а дорогая, черного дерева трость, покрытая тонкими серебряными узорами-вязью, и с набалдашником в виде ощеренной головы то ли чудовища, то ли уродливого кричащего человека. Было невероятно удивительно, почему эта с виду вполне благопристойная и даже обычная женщина выбрала такую помощницу для ходьбы. Заставляло невольно насторожиться. Хотя сама дама казалась простой и безобидной только при поверхностном взгляде. Она была немолода, года коснулись лица, и до этого не блиставшего красотой, но и не уродливого. У нее был своеобразный разрез глаз - внешние уголки ниже внутренних. Радужка серого цвета эффектно сочеталась с темно-русыми с проседью волосами. Но более всего впечатляла осанка - будто годы ее вообще не коснулись. Гордая и прямая, женщина внушала уважение одним своим видом.

На переговоры отправили Иву. Она, как правило, вызывала доверие у людей старшего возраста.

- День добрый, госпожа. Простите, пожалуйста…- Травница мило и чуть смущенно улыбнулась. В последнее время она и сама заметила, что начала использовать;» ту мину как способ добиться желаемого. И это ее беспокоило. С одной стороны. А с другой… работало же! - Вы не подскажете, как мне найти Оргу Бернцы? - Девушка старательно выговорила все буквы. Преподаватели в Университете усердно бились над тем, чтобы речь студентов отличалась четкостью, а голос был поставлен и для заклинаний, и для публичных речей. «Бормочут себе под нос только деревенские ведьмы»,- говорили учителя. Иве каждый раз хотелось обидеться. 11отом она вспоминала тетушку. Вот уж у кого голос так голос. С ее не сравнить, тут преподаватели не в бровь, а в глаз попали: ни дикции, ни громкости. Несколько раз травница порывалась возразить, что именно деревенские ведьмы этими недостатками обделены, но, как часто случается, моменты бывали безнадежно упущены.

- День добрый,- кивнула пожилая дама, внимательно, не упустив ни одной детали, оглядывая как девушку, гак и ее спутников, стоявших неподалеку,- А что вам от нее требуется?

- Я хотела бы с ней переговорить,- Знахарка допроса почему-то не ожидала. Обычно ей оного не устраивали.

- По какому вопросу? - не дала себя сбить с толку женщина.

- По поводу ранее принадлежавшего ей имущества,- нашлась совсем опешившая чародейка.

- Какого именно? - Строгое лицо дамы ничуть не изменилось. Она все так же пристально разглядывала молодых людей.

Я просто хочу с ней поговорить,- через силу вновь улыбнулась травница,- Мне кажется, будет не очень правильно разглашать дела, касающиеся только этой почтенной дамы и нас.

Мягкая отповедь нисколько не подействовала на незнакомку.

- А вам не кажется, что будет не очень правильно разглашать местонахождение пожилой женщины таким подозрительным типам, как вы? - Она чуть опус-, тила голову, но по-прежнему смотрела на молодых людей, получилось даже жутко. Будто не старушка, а стражник в маскировке. Ива пожалела, что они не уточ-; нили у Арчибальда, кто такая эта Орга Бернцы, кроме того что бывшая владелица шкатулки.

Девушка беспомощно оглянулась на товарищей в поисках поддержки и вновь посмотрела на даму.

- Так что же нам делать? - произнесла она.- Мне действительно надо ее уви…

Договорить ей не дал подошедший Калли. «Послали на помощь тяжелую кавалерию»,- мысленно хмыкнула знахарка. Юноша вежливо поклонился женщине и певуче произнес:

- Прошу прощения. Вы Орга Бернцы?

Чародейка отчего-то не ожидала, что так обернется.

Удивленно посмотрела на приятеля, потом на собеседницу. Та же в свою очередь рассматривала эльфа. Светлых было не принято подозревать в каких-либо недобрых намерениях, на деле же им не так уж доверяли. Но в основном это касалось дел более высоких, чем те, которыми занималась эта женщина. Поэтому она нехотя кивнула и строго спросила:

- Так что у вас за дело, молодые люди?

Остальная компания тоже подтянулась. Златко

улыбнулся и пояснил:

- Нас к вам направил Арчибальд Веем. Из антикварной лавки. Знаете такого?

Дама тонко, холодно улыбнулась и кивнула. Она явно ждала продолжения.

- Мне подарили шкатулку из черного дерева. Музыкальную, с фигурками, танцующими под мелодию. Красивую такую. Мне захотелось узнать историю этой чудесной вещицы. И Арчибальд посоветовал обратиться к нам.

Создавалось впечатление, что Орга заметила некоторые угловатости рассказа, но, обдумав, она решила оставить за неожиданными визитерами право на свои секреты.

- Значит, Арчи все-таки продал эту шкатулку,- медленно проговорила женщина,- Она долго у него стояла. Другие вещи вмиг разлетелись, а вот она почему-то задержалась. Странно все-таки. Вроде такая красивая вещица…

- Тогда почему же вы ее продали? - недоуменно спросила Дэй.

Госпожа Бернцы окинула гаргулью строгим взглядом:

- Некорректный вопрос, девушка.

Однако такое Дэй смутить не могло.

- Отчего же? Мы же должны знать, что не так с этой шкатулкой. А вдруг на ней проклятие или имеется какой-то иной дефект. Если уж вы решили продавать старинную вещь и позволили продавцу отсылать к вам любопытствующих, будьте готовы к подобным вопросам.

На лице Ивы отразился ужас. Ей казалось, что с этой женщиной такой тон, мягко говоря, неверен. Однако против ожидания та только усмехнулась:

- Откровенно. Вы всегда так прямолинейны?

- Я сейчас стараюсь сдерживаться,- сощурила глаза гаргулья. Парни, не удержавшись, хмыкнули,- Так почему вы продали эту красивую,- последнее слово явно было подражанием,- вещицу?

- Прошлое должно оставаться в прошлом,- не веря самой себе, что отвечает на вопросы этой нахалки, произнесла дама,- В какой-то момент я просто решила расстаться со своим прошлым. Большей его частью. Тогда и продала почти все, что напоминало мне о нем. Шкатулка с танцующей парой попала в сей список.

- Эта довольно старинная вещь,- мягко вклинился в разговор Златко,- наверняка у нее есть своя история.

- Есть,- сухо ответила дама.

- Именно за ней мы и пришли,- подтолкнул ее Синекрылый.

- Я уже поняла,- вздохнула женщина и поднялась. Сразу стало ясно, что трость ей не для красоты нужна. Орга заметно прихрамывала. Да и, судя по всему, была куда старше, чем казалось, когда она сидела,- Что ж, идемте в дом. Это долгий разговор. Напою вас чаем. Да и ро… лица соседок в окнах мне уже примелькались. Вывалятся еще от любопытства и надежд услышать хоть что-нибудь. Не то чтобы жалко, но ведь придется к новым соседям привыкать.

Молодые люди ожидаемо обвели взглядами окна близстоящих домов. Госпожа Бернцы оказалась права: не раз и не два они встретились глазами с наблюдающими.

Дэй только усмехнулась, незаметно для любопытствующих, подняла вверх большой палец, показывая свою оценку как замечания Орги, так и то, что им все-таки, похоже, удастся узнать историю у этой совсем не болтливой старушки. Хотя именно так никто бы никогда не назвал госпожу Бернцы.

- Бернцы - это моя девичья фамилия, сейчас я предпочитаю использовать именно ее,- начала рассказывать пожилая дама, когда молодые маги были усажены вокруг большого круглого и невероятно крепкого, даже с виду, стола, а чай разлит по чашкам. Незваные гости были допущены в дом, и женщина не то чтобы смягчилась, но будто слегка изменила свое к ним отношение.- Мой род куда более известен, чем тот, чье имя я приняла, выйдя замуж. Нет, упаси боги, я не из какого-нибудь аристократического клана, но тем не менее. У нас давние традиции, дворянские корни и богатая история. В ней многое бывало. И печаль, и горе, и приключения, и счастливые события, даже чудеса. Мои родственники всегда обладали одним весьма важным качеством - они могли сильно чувствовать. По вам я нижу, что вы сходны в этом с нами. И вам кажется, что весь мир такой. А на самом деле нет. Большинство людей прячут свои эмоции за семью замками, ленятся лишний раз сопереживать, рисковать, открываться. Выбирают тот путь, на котором не нужно прилагать каких-либо особых усилий. Как правило, это ведет к тому, что и никаких особых результатов такие люди не добиваются, а жизнь их не протекает ярко, но ведь каждому свое, не так ли? Я не осуждаю, не подумайте. Просто поясняю. Так вот, я продала многие свои вещи не из-за нужды или дурных воспоминаний. А просто поняла, что оковы могут быть даже такими - из любимых предметов или сладких грез о былом. Вы еще совсем молоды, вряд ли сможете это понять, но мне потребовалось… иное. Впрочем, я отвлеклась. Да, эта шкатулка из того моего прошлого, которое я однажды отодвинула. Она долго хранилась и передавалась по наследству в моем роду. Первой ее владелицей в нашей семье считается Анастасия Вицлавская. Удивительная женщина была. Наверное. Мы мало о ней знаем, но есть в ее истории нечто невероятно странное.

Не единственная, но самая любимая дочь человека, снимавшего довольно высокий пост. Красивая, но не слащавой, а, скорее, оригинальной красотой. Даже чуть суровая. Это вообще было в ее характере. Она не сгибалась под ударами судьбы. Впрочем, на ее долю не выпало тех препятствий, которые преподносит бедность или жестокость родных. До определенного момента она жила спокойно и без каких-либо потрясений, кроме тех, что обычны для периода юности и начала взросления. Когда пришло время, она появилась в свете. И довольно быстро встретила того, с кем захотела связать дальнейшую судьбу. Сдается мне, что все же связала…- И женщина замолчала.

- То есть вы не знаете? - удивленно спросил почти завороженный Бэррин.

Орга встряхнулась, отпила из чашки и продолжила голосом, в котором немного поутихли эмоции:

- Да, не знаю. И вряд ли кто из людей знает. Хотя… может, и знает. Темная история. С чего бы начать? - Она еще немного помолчала,- Ее жених - Александр Ренж - был молодым, подающим надежды военным. Он происходил из благородного рода. Приятная внешность, аристократичные манеры - он составлял ей отличную пару. Они вообще удивительно гармонично смотрелись рядом. Быстро прониклись симпатией друг к другу. Любовь? Сильное слово, его часто употребляют к месту и не к месту, но, думаю, тут оно наиболее точно. И это не была юношеская влюбленность. Несмотря на молодость, они очень здраво и решительно смотрели на мир. Так вот, эту шкатулку именно жених Анастасии подарил ей. Александр, по сути, не собирался всю свою жизнь посвящать армии. В самое ближайшее время он должен был получить очень неплохой пост, который позволил бы ему и молодой жене (а в том, что они сыграют свадьбу, сомнений не возникало ни у кого) жить в достаточной мере независимо. Для него было важно состояться и в карьерном плане, и Анастасия всячески его в этом поддерживала. Талантливый офицер и неплохой мечник, он не собирался всю жизнь воевать. Но случилось иное. Война с соседями. И на суше, и на море. Их полк отправили на передовую. В таких случаях говорят, что он обещал вернуться. Не знаю, может, и обещал. Но разумеется, была надежда вновь увидеть его целым и невредимым, хотя бы живым. Анастасия пережила бы все - и его увечья, и раны, лишь бы пришел. Но… он не пришел.

Казалось бы, вполне обычная история. Погоревала бы и забыла. Или печалилась бы всю жизнь, втайне надеясь, что он все же вернется. Тем более что официально он числился пропавшим без вести. Только закончилась эта история нетривиально. Дело в том, что Анастасия тоже пропала. Не покончила с собой или сгинула, как часто бывает, в какой-нибудь грязной подворотне от ножа грабителя. Нет, она просто пропала. Она сидела в своей комнате на втором этаже отчего дома. Ее многие видели живой и здоровой вечером. А наутро комната оказалась пустой. В семейных, и не только, хрониках сохранились подробные записи об этом. Ее отец был достаточно высокопоставленный чиновник, поэтому поиски и расследование начали очень быстро и вели со всей тщательностью. Выяснили только то, что самостоятельно или с чьей-то помощью девушка не могла спуститься из окна или подняться на крышу. Через обычные др.ери она из дома не выходила. Тому было несколько свидетелей. По лестнице она не сходила, равно как и из дома не выходила. Там было несколько свидетелей. Ни маги, ни собаки след не взяли. Проверили все, что можно. В том числе и те самые грязные подворотни, но Анастасия будто растворилась в воздухе. Никто ее не видел, никто не слышал. Заказ на похищение или убийство не поступал и не принимался. Маги только разводили руками. В общем, исчезновение Анастасии так и осталось загадкой. И породило множество самых неприятных слухов о нашей семье. Якобы Анастасия сама свела Александра в могилу. Или что она занималась ведьмовской магией, вот и пришла расплата. Поговаривали даже, будто девушка связалась с демоном, чтобы вернуть жениха. А демон обманул ее - забрал и тело, и душу, а Александра не вернул. Вот так-то вот.

- А Александр все-таки не вернулся? - тихо спросила Ива.

- Нет. Тела его не нашли. Но там шли такие бои, что это и немудрено. Если бы он был жив, даже если бы оказался в плену, рано или поздно, но что-то о нем стало бы известно. А так - нет…- Женщина откинулась на спинку стула. Сделала еще один глоток чая, посмаковала его, обвела взглядом гостей и добавила, будто ставя точку: - Полагаю, это именно та история, ради которой Арчи отправил вас ко мне. Больше мне нечего добавить.

Травница в очередной раз почувствовала, что ей вежливо - или не очень - указывают на дверь. Однако ее друзья были не столь чувствительны. Даже дворянское воспитание Златко и врожденная деликатность Калли не помешали им сделать вид, будто они ничего не заметили. Хотя, возможно, их просто в очередной раз проверяли таким образом на упорство. Во всяком случае, Си-некрылый обаятельно и так невинно улыбнулся, что впору было заподозрить его в каких-то гнусных замыслах.

- Благодарю вас за столь интересный, полный и откровенный рассказ, госпожа Бернцы,- церемонно произнес Бэррин, вложив в эти слова все свое достоинство.- Позвольте уточнить еще несколько моментов,- и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Анастасия и правда была связана с демонами или иными силами Хаоса?

Знахарка аж вжалась в стул. Однако против ее ожиданий Орга не вспылила, не вылила на нахала ушат презрения и негодования. Наоборот, в ее странных, совсем не старческих глазах отразилось что-то похожее на одобрение, но Ива не поручилась бы за верность этого впечатления.

- В хрониках моего рода сведений, подтверждающих это, не осталось. Достоверных,- Ее усмешка была преисполнена такого холода, что невольно захотелось поежиться.

- А недостоверных? - встал в охотничью стойку Бэррин.

Женщина вновь усмехнулась, на этот раз теплее.

- Вы прямо как Михэль. Так же все выпытываете.

- Михэль? - разом выпалили молодые маги.

- Я имею в виду одного книготорговца,- прищурилась пожилая дама.- Вижу, вам уже знакомо это имя. Мы говорим об одном человеке?

Златко медленно кивнул:

- Кажется, да. А вы его откуда знаете?

- Что-то на этом Михэле все сходится,- ворчал Синекрылый. Они вышли из дома госпожи Бернцы и вновь направились в книжный магазин,- И тут засветился, и там.

- Пока это ничего не доказывает,- покачала головой Дэй,- И запросто может быть элементарным совпадением. Вполне естественно, что, покупая старинные книги у госпожи Бернцы, он интересовался историями, которые с ними связаны.

- Но почему он отправил мне - мне! - шкатулку?

- Наверняка этому найдется разумное объяснение,- произнес Калли.- По крайней мере, придумать подобное не составит труда. Задача в том, чтобы увидеть истинный мотив. Ухватиться за кончик нити этого клубка. Мы уже не раз говорили о том, что просто так мало что случается. Не думаю, будто это элементарная ошибка. Меня еще волнует вопрос о безопасности.

- Ты о демонах? - Златко, как всегда, понимал эльфа лучше всех.

- Именно. Не знаю, насколько верны те слухи, о которых нам поведала госпожа Бернцы, все-таки людская молва любит все непонятное объяснять происками существ Хаоса и темных сил, но даже в наговорах может оказаться крупица истины. Именно такая вероятность меня и беспокоит.

- Мне кажется, пока преждевременно говорить об опасности,- покачал головой Синекрылый,- У нас почти нет никаких сведений.

- Это у нас их нет,- нахмурился Светлый.- В случае с демонами это всегда игра в одни ворота.

- И что ты предлагаешь? - Златко тоже сдвинул брови и, чуть повернувшись, посмотрел в синие глаза эльфа.

Тот вздохнул и пожал плечами:

- Ты же не откажешься от этой затеи…- И тут же сам поднял руку, останавливая уже готовые сорваться с губ друга слова.- Я все знаю. Мне не нужны дополнительные аргументы. Я и сам знаю, что на полпути настоящие маги не останавливаются. Да и как предотвратить беду, если мы действительно имеем дело с демонами, я пока не знаю. Просто указываю на необходимость соблюдать максимальные меры предосторожности. И особенно обращать внимание на темные силы. Выверять любой шаг, если он может привести к столкновению с демонами.

Ива невольно потерла рукой лоб. Странно, но после ситуации с Кошкой знахарка стала спокойнее реагировать на упоминание о силах Хаоса. Но приятного в этом было все равно мало, страх оставался, и пока его было слишком много. Все еще много. Ей ужасно не нравились все разговоры на эту тему, даже любые упоминания о силах Хаоса. Однако это был не повод закрывать глаза на них. Ведь именно при таком подходе вероятнее всего с ними и столкнешься. И все же это не отменяло вполне естественного желания Ивы никогда-никогда не касаться этой темы.

- Ушастый, какой же ты зануда,- рыкнул Грым,- Ладно-ладно, ты прав. Трудно с этими демонами. Попробуй их завали.

На какое- то время все замолчали, просто шли рядом по улице, и каждый был погружен в свои мысли. По большей части они не отличались веселостью. Поэтому, когда гаргулья вдруг засмеялась, вздрогнул даже тролль.

- Ты чего, клыкастая? - тут же разозлился он.

- Знаешь, что я подумала? - Дэй даже не стала реагировать на явную грубость,- Златко, ты со своей способностью и, я бы сказала, страстью влезать куда не просят, ввязываться во всевозможные расследования уже настолько известен, что, может быть, поэтому к тебе и обратились. А? - От избытка чувств она даже хлопнула приятеля по плечу. Надо заметить, гаргулья почти всегда избегала физического контакта. Насколько это возможно при таком тесном общении,- А таким способом - в смысле, что шкатулку послали - можно тебя сразу на крючок подсадить.

- Но зачем? Что я должен расследовать?

- Может, именно это исчезновение девушки?

- Это же так давно было.

- Значит, у того, кто послал тебе эту шкатулку, имеются причины считать, что даже сейчас еще можно докопаться до истины.

- Ой, не могу вас слушать,- скривился Грым.- Такие идиотские предположения еще нужно было придумать! Клыкастая, у тебя просто талант ко всякого рода глупостям!

Гаргулья, не раздумывая, запустила в тролля каменным кулаком. И это было не заклинание. Она просто чуть изогнулась, чтобы достать, и ударила. Затевавшуюся драку уже привычно и почти машинально прервали Златко и Калли. Ива не удержалась и зевнула. На нее тут же недобро уставились Дэй и Грым, одновременно и очень похожими взглядами. Травница невинно улыбнулась. Ей давно хотелось проверить теорию о том, что для большинства ссор тролля и гаргульи жизненно необходимы… зрители. Они в принципе все подозревали это достаточно давно, но вот так явно использовать… Эльф и Бэррин с новым интересом посмотрели на травницу, она же сделала непонимающее, но очень милое лицо и уточнила:

- Так мы сейчас опять идем в книжный магазин? Или домой?

Двое сидели в изящной гостиной, наполненной как старинными, так и относительно современными предметами обстановки и декора. Вещи казались, да и были из разных эпох, выполнены в совершенно противоположных стилях, однако, поставленные рядом и именно в подходящих местах, они составляли единую и весьма изящную композицию. Но собеседники мало обращали внимания на обстановку. Они были поглощены новым совместным делом и распитием напитка. Судя по запаху, это был чай с какими-то - как, несомненно, отметила бы Ива, будь она здесь,- малоизвестными в этой части континента травами. Удовольствие отражалось в глазах обоих, заставляя их сверкать ярче обычного. Хотя и тот и другой пытались это скрыть. Все же это был торг, а стало быть игра, поэтому нельзя отходить от роли.

- Ну что? Как они тебе? - спросил тот, кто сидел ближе к окну и довольно щурился, ловя последние закатные лучи.

- Разве так можно говорить? - Второй сделал глоток и некоторое время молчал, оценивая вкус, впрочем, комментировать его не стал. Лишь сделал для себя пометку - изменить кое-что в рецепте,- Нужно в деле смотреть.

Первый и не ожидал другого ответа, но все равно недовольно скривился. Правда, мина не особо удалась из-за подначивающе-лукавого взгляда. Глаза у него были темные и будто подсвеченные изнутри.

- Так давай тогда устроим что-нибудь этакое.

- Испытания? - Мужчина задумчиво провел пальцем по краю чашки.

Второй захохотал.

- Мы же не боги, мой дорогой, испытания-то устраивать. Поменьше пафоса, мой друг, поменьше пафоса.

Теперь скривился второй.

- Никакого пафоса,- с нарочитым равнодушием произнес он,- И я тебе не друг! - А вот это уже резко и эмоционально. Оба эти существа слишком любили поддаваться своим страстям и желаниям, чтобы долго выдерживать мину безразличия. Перед теми, для кого не было в этом насущной необходимости.

Ответом ему был смех. Веселый и чистый. Будто второго собеседника никогда и ничто не тревожило в этой жизни.

И одновременно будто отданы были неслышные приказы: от слов этих существ закрутилась рулетка ситуаций, которые так часто принято считать судьбой.

В эту ночь шкатулку решили оставить в гостиной домика парней, а не брать в чью-либо спальню. Ее влияние на сны или общее состояние, конечно, не доказано, но очень уж подозрительны происходящие вокруг нее события. Решение было правильным, но, как часто случается с правильными решениями, не сработало. Теперь странные и жуткие сны посетили каждого из юных волшебников, спящих в этом доме. Сюжеты разнились, но в них было много общего. Кто-то кричал, полыхала боевая магия, сотрясая все вокруг, и кони, кто с всадниками, кто уже без, неслись по изборожденной взрывами равнине. Командиры громко выкрикивали приказы, и они отчего-то отдавались болью в груди. Холодная обреченность сковывала разум. Мысли по-прежнему были четкими, однако то, что они выдавали, совсем не способствовало выполнению этих громких, вывертывающих душу команд: по сути, это был просто счет шансов на выживание. И каждый из юношей понимал, что тот человек, мысли которого на эти несколько минут им удалось поймать, выполнил приказ. Офицер и воин, он не мог иначе. Только что стало платой за выполнение этого долга? Им всем думалось, будто они знают. И это знание казалось еще более страшным, чем предчувствие беды, что стало заполнять их разум совсем недавно.

Златко, Калли и Грым каждый в свое время проснулись, казалось, вынырнули из-под воды - словно на несколько ростов под нее ушли, а сейчас наконец-то удалось выбраться. Подскочили на кровати, жадно глотая воздух и пытаясь осознать, на каком они свете. Дрожь сотрясала даже толстокожего тролля. И суеверный, пробирающий до костей страх полз где-то внутри, заставляя обхватывать себя ладонями и пытаться согреться.

Синекрылый сдался первым. Тихо выполз на кухню, стараясь сообразить, где находится хотя бы чайник. Они так редко что-то ели или пили не у девочек, что задача была непростая. Именно на этот шум выбрались из своих комнат и остальные. Столкнулись взглядами друг с другом и все поняли. Невольно посмотрели в сторону гостиной, и в этот же момент тихо, но оглушительно в той нервной атмосфере, что повисла в доме, раздалась знакомая мелодия. Легкая, танцевальная, которая была так популярна пару веков назад.

- Грым! Не надо!!! - Только прыгнувший на него Златко и подставивший подножку эльф смогли остановить тролля от того, чтобы тот не разбил шкатулку об стену.

Дареный предмет искусства удалось спасти, однако душевного равновесия это никому не прибавило. Еще более жутко стало, когда шкатулка сама закрылась и замолчала. Некоторое время парни довольно глупо на нее пялились, стараясь осознать и осмыслить случившееся.

- Что это было? - наконец пришел в себя Грым и тут же рявкнул. Он не умел по-другому нервничать, только злился.

- Сеанс черной магии? - ехидно предположил Калли.

- Ну так проверь, мать твою эльфийскую! Маг Жизни нашелся! Только язвить и подножки ставить! Больше никакого толку от вашего ушастого племени!

Против ожидаемого, Светлый не обиделся, наоборот, даже приободрился, здраво рассудив, что, если Грым уже ругается, значит, жизнь мало-помалу входит в привычное русло.

- Я еще иногда готовлю,- пожал он плечами,- Не все же Иве…- Прочие достоинства он описывать не стал, то ли посчитав их настолько очевидными, что глупо говорить о само собой разумеющемся, то ли решив, что Грыму нужно называть самые важные для его тролльей натуры аргументы. Вместо слов он просто описал руками полукруг, перебирая тонкими пальцами по воздуху, будто пианист-виртуоз по клавишам рояля. Хотя это было сделано в основном для очистки совести: эльф был уверен, что почувствовал бы темную магию и так. Волшебство такого уровня обязательно должно ощущаться. Не другими, но им уж точно, ведь, как верно, хоть и оскорбительно заметил Грым, он маг Жизни, причем направленный именно на борьбу с Тьмой и Хаосом. Однако проверить не мешает, ведь чаще всего гибнут именно в тот момент, когда становятся слишком самоуверенными, считая, будто всему уже научились, стали профессионалами. Впрочем, как Светлый и ожидал, никакой темной магии не выявилось. Честно говоря, вообще никакого волшебства его чутье чародея не ощущало. Однако глаза видели, уши слышали, да и эти сны… К тому же не у него одного. О том, что магия бывает такого высокого порядка, что даже он может ее не почувствовать, в тот момент Калли не подумал.

Друзья обступили шкатулку, сели вокруг и, гипнотизируя ее взглядами, начали размышлять. Получалось плохо.

- Как вы считаете, будет очень подло отнести ее к девочкам и посмотреть, что им приснится? - Златко выглядел весьма смущенным, но он был из той породы экспериментаторов, которым просто необходимо проверить теорию на практике.

У Грыма даже поначалу отвисла челюсть, но потом он хлопнул приятеля по плечу и захохотал. Синекрылый посчитал это за согласие с планом и посмотрел на эльфа. Калли почесал кончик носа и сморщился.

- Это очень подло,- сказал он и поднялся,- Придумай, что скажешь им в оправдание.

- А ты мне не поможешь разве?

- Я тоже подумаю.

Как и большинство магов, Ива и Дэй слишком доверяли охранным заклинаниям в ущерб обычным проверенным средствам вроде засова или ведра, поставленного так, чтобы оно падало на любого несанкционированного гостя. Тот замок, который все же стоял, был ненадежным даже на вид. Да и ключ от него у ребят имелся. Парни часто вваливались к девушкам рано или в такие моменты, когда те были слишком заняты, чтобы идти к двери открывать. Помучившись так несколько раз, юные волшебницы мудро решили, что отдать им третий экземпляр будет дешевле, чем просыпаться от грохота, то бишь стука в исполнении тролля, разливать сложные зелья из-за него же или прерывать медитацию. Да и заклинания под друзей перестроили. Все равно они уходили из домика разве что спать. К слову говоря, ключа от дома юношей у девушек не было. Просто потому, что чародейки там никогда не появлялись.

- Что вы тут делаете?!! - Рык гаргульи разбудил троих заснувших вокруг шкатулки юношей и заставил подскочить знахарку. Тоже, кстати, неспавшую. А ведь солнце еще не встало. Это в период учебы можно было бы найти причину для бодрствования в подобное время, а между экзаменами ребята спали чуть ли не до обеда. Даже Ива, будучи травницей, все меньше сама отправлялась за город для сбора необходимых компонентов для ее же зелий или чествования природы. Она и раньше любила поспать подольше, а сейчас подвела под это и достойные обоснования.

Но именно этим утром или, скорее, в эту предутреннюю пору знахарка не спала. Как и ее подруга, гоже отличающаяся редкой любовью к рассветам. Как ни странно, обе девушки проснулись и испытали страстное желание согреться. Самостоятельно это не удалось, заклинания творить не хотелось, а в постелях не оказалось никого теплого для этих целей, поэтому пришлось спускаться на кухню за чайником. Старались они это сделать как можно тише, чтобы не разбудить друг друга. И так преуспели в этом занятии, что, когда Дэй разглядела парней и рявкнула на них, Ива находилась от нее в паре шагов, о чем ни одна, ни другая не подозревали.

Парни в гостиной были делом вполне обычным, но ведь вечером они их точно выпроваживали, даже дверь за ними запирали!

Мужская часть группы подскочила как ужаленная. Когда юноши успели заснуть, они и сами понять не могли. Даже Калли, который, если требовалось, мог несколько суток стоять в карауле. Правда, сейчас он задачи себе такой не ставил, но и засыпать не собирался.

От рыка Дэй Ива подпрыгнула и чуть не полетела с лестницы, удержавшись только чудом. Травница с гаргульей некоторое время оторопело смотрели друг на друга, потом перевели взгляды на смущенных юношей. Именно они и показались им виновными во всех бедах.

- Что вы, гоблин вас подери, тут делаете?! - повторила Дэй, уже не заботясь о тишине.

- Э-э-э…- попытался сформулировать мысль Златко,- Спим…- По лицу гаргульи он понял, что мысль родилась неудачная. Прежде громоподобный в ярости голос подруги выразил ее частное мнение о поведении дорогих соратников. Бэррин подскочил и начал быстро-быстро говорить. Когда он понял, что несет, было уже поздно: - Мы просто! Мы вот решили проверить, действует ли на вас шкатулка так же, как на нас. В смысле вызывает ли кошмары… кошма…- Вот тут пришло осознание: - В смысле не кошмары, конечно, а необычные сны. Это очень необычный феномен. Уверен, вреда от него никакого, но, наверное, посредством этих снов до нас пытаются донести какое-то знание. Мы вот с парнями не поняли какое. Но вы! Вы же умнее…- На лице Синекрылого большими буквами отразилась мысль: «Ой, что сейчас будет!», но остановиться уже было невозможно,- И более тонко чувствуете, чем мы, и мы… мы решили…

- Отправить в эти кошмары нас? - не дала ему закончить Дэй, упирая руки в бедра, что, верно, предвещало бурю.

- Значит, подействовало? - безразлично спросил Калли.

- Да, но это еще не значит…

- Подействовало! - возликовал Златко, мигом забыв о ярости гаргульи,- Расскажи! Дэй, миленькая, хорошая моя, расскажи же скорее, что ты видела!

- Ага, щас, размечтался! Да я…

Тролль в это время добрался до Ивы, усадил на диван и так ненавязчиво обнял.

- Ивушка, давай ты лучше. Ты чувства и ощущения куда вернее передаешь, чем клыкастая,- произнес он непередаваемым заискивающе-угрожающим голосом. И приятно, и страшно одновременно.

- Ива, не смей! - крикнула гаргулья,- Не смей поддаваться на их грязные уловки!

- Я мыл руки, между прочим! - Грым даже показал травнице всю ладонь. Как раз той руки, которой обнимал ее за плечи. Повернув голову и увидев рядом с лицом эту здоровенную лапу с когтями, знахарка невольно сглотнула, хотя, если бы задумалась, поняла бы, что Грым по своей воле никогда не причинит ей вреда. Но и спорить с ним не хотелось. В отношениях с троллями это частенько случается. Хотя почему-то данное правило не распространяется на Черных гаргулий.

- Вот сейчас поддашься,- не дала себя отвлечь - в кои-то веки! - Дэй,- они и дальше продолжат такие фортеля выкидывать! Подлянки нам такие же подсовывать!

- Разумное, между прочим, замечание,- задумчиво кивнула травница.

- Да Ивушка, мы никогда больше, ты что? - тут же начал зал икаться Грым, кидая взгляд на приятелей, чтобы подпели. Те мгновенно сориентировались.

- Девочки,- проникновенно начал Златко,- мы вам клянемся! Никогда больше! Сейчас у нас не было другого выбора, а так - никогда!

- Могли бы хоть предупредить! Получить наше согласие,- Ива нахмурила брови, отлично видя, что в этот раз богиня победы не будет солидарна со своим полом.

- Тогда не было бы чистоты эксперимента! - пылко возразил Синекрылый,- Если бы вы знали, что вам могут присниться такие сны, не было бы уверенности, из-за шкатулки это или нет. Ну Ив, ну расскажи! Ну пожалуйста!!!

Еще немного поломавшись и выжав из парней обещание, что после разговора кто-то из них сбегает за булочками, пока остальные будут готовить завтрак, девушки наконец поведали о своих снах. Ночные грезы травницы и гаргульи тоже были похожи между собой, но отличались от того, что увидели юноши.

Ожидание. Неизвестность. Беспомощность.

Каждый день. Столько дней… и, кажется, дальше будет только хуже.

Она до сих пор помнит, как он улыбался, прощаясь с ней. Тогда он приподнял пальцами ее подбородок и глянул прямо в глаза. И улыбнулся: «Обещай мне…» Она пообещала. А он дал слово обязательно вернуться, чтобы получить обещанное.

Такие, как он, не обманывают. Не предают. Не нарушают клятв. Честь - вот их главное качество. И в любим, и на войне, и в жизни, и в смерти. Последнее пугало ее все больше и больше. Он не был беспечен, он был осторожен и умен. Вот только эта честь… Он сделает гак, как она ему велит. А что для воина важнее всего? Не трусить, не бежать, выполнять приказы командира. Любой ценой.

От него уже девять дней нет писем. Говорили, проблемы с доставкой. Она не верила. Она никогда не была истеричной или нервной. Но это ожидание, эта неизвестность и эта беспомощность сводили с ума. Лишали рассудка. От них мир становился темнее, а небо заволакивало тучами. Тяжелыми, как и ее думы. Она не понимала, как можно обсуждать шансы на победу, спорить по поводу исхода какой-либо битвы, посмеиваться над генералами. Почему они все ведут себя как обычно? Готовят еду и жрут, распивают чаи и распускают слухи, флиртуют и думают, будто никто ничего не замечает. Она же это видит, но с каждым днем все кажется противней и противней. Каждое утро - пытка за завтраком, когда отец шумно, не прожевав до конца, читает вслух то, что пишут в газетах «о нынешней военной кампании». Каждый день - тихая ненависть, когда вокруг собираются эти безмозглые балаболки, способные только вышивать и обсуждать мундиры офицеров, что так часто появляются теперь в городе. Каждый вечер - ярость от фальшивых утешений и подбадриваний: «Не волнуйся, все будет хорошо. Он обязательно вернется. Да еще и с медалями! Пойдешь за героя войны!» Глупые, глупые, глупые! Каждая ночь - безграничное отчаяние и тоска, агония мыслей и чувств. Их не передашь, не выплачешь, их не победишь. Может, другие и в состоянии пережить подобное… Она - нет.

Спокойная, даже властная, уверенная и сильная, она уже не сможет без него. Без его карих глаз и каштановых волос, его улыбки, что почему-то гостит или на губах, или в глазах, но никогда одновременно и там, и там. Без разговоров с ним долгими вечерами. Почему только эти вечера пролетают так быстро? Без ощущения его рук на ее талии, губ на ее губах. Но самое главное - без уверенности, что этому человеку она нужна. Не как то существо, что было рождено от него, не как та, на которую можно опереться, не как спутница в развлечениях, а как… некое необходимое условие для жизни. Для существования его самого.

Когда они успели так сблизиться? Как это произошло? Иногда ей казалось, что для этого хватило нескольких вечеров, а иногда - целой вечности. И теперь его… Его нет!

Он там, где сотни и сотни вооруженных до зубов мужчин несутся друг на друга с одной лишь целью - убивать, где полыхает боевая магия и вокруг разрываются призванные уничтожать заклинания. Где кони, люди и колдовство сходят с ума от ненависти, агрессии и страха. Он там, откуда не все возвращаются. Откуда он не вернется.

Но он обещал! Обещал! Обещал! И она получит обещанное! И выполнит обещание!

Недавно что-то изменилось. Ночами в дом приходит кто-то еще. Что-то темное и невидимое. Почему только она его ощущает? И почему ее это не пугает? Может, так чувствуется Смерть?

В романах часто пишут, как возлюбленная спускается в бездну небытия, получая известие о смерти любимого. Бред. Так поступают только глупышки. И слабаки. Она не из таких. И она дала обещание. Даже если он умрет, это ничего не изменит. То обещание…

И ей начинает казаться, что ничего больше ей уже не надо. Лишь выполнить его. Их обещания взаимосвязаны, одно без другого невозможно. Только счастья она уже не ждет. С какой-то отчетливостью вдруг становится понятно, что счастье - это не для них. Но и смерть не для них. Впрочем, и жизнь тоже.

Как же невыносима эта боль!…

Грым, Златко, Калли, Ива и Дэй сидели в гостиной и отчаянно боролись с желанием обхватить себя за плечи. Ощущение на душе было такое мерзкое, словно на нее положили какую-то плиту весом куда больше, чем можно вынести. Отвратительно было, но правде говоря. Все, даже тролль и гаргулья, чувствовали гнетущую тоску. Сейчас, когда Ива и Дэй подсказывая друг другу и перехватывая нить повествования, описали свои сны, парням казалось, что они и сами все это испытали. Они тоже поделились своими видениями, и стало совсем плохо. Вот и сидела великолепная пятерка факультета Земли в маленькой гостиной будто придавленная.

- Вот поэтому я всегда говорю, что драться должны только те, которые хотят драться,- в сердцах рыкнул Грым.- Как тролли! Потому что когда в бой идут те, кто не хочет его, не живет им, получается вот такая гоблиня!

Ива подняла голову и вздохнула:

- Я бы никогда не хотела идти в бой. И что? Я регулярно там оказываюсь.

- Ты - другое дело,- махнул лапой тролль, но пояснять не стал.

- А я вот всегда боюсь таких поворотных моментов,- грустно заметила Дэй,- Как только человек твердо решил что-то в своей жизни изменить, так обязательно какая-нибудь гадость случится. Вот воевал-воевал какой-нибудь бравый вояка всю жизнь, ни царапины не было, в смысле не до смерти, а как только решил на покой выйти, тут его и убили! - Она немного помолчала, кусая губы,- Не всегда, конечно, но сколько таких историй! Вот очень боюсь поворотных моментов…

Все согласно кивнули. Тонкий ручеек из основного потока мыслей потек в сторону заданной темы, ища примеры в подтверждение высказанной идеи.

Златко тряхнул копной волос и обвел взглядом друзей. То, что он увидел, ему не понравилось.

- Все-таки вляпались,- покаянно произнес он,- Что же делать? Я осознаю, что сам втянул вас в это. Может, хоть раз поступить как должно и отдать шкатулку преподавателям или каким-то иным знающим людям? Пусть они с ней разбираются.

Его друзья скептически посмотрели на Бэррина.

- И что, Синекрылый,- фыркнула гаргулья,- ты отдашь? Откажешься от поисков правды и все забудешь?

- И даже сяду за учебники,- проворчал он. Под его взглядом Дэй поперхнулась ехидным: «Ни за что не поверю!»

- Но сделаешь это скрепя сердце,- улыбнулся Калли.

В этот раз не удержались все: улыбнулись даже Златко и вредная гаргулья.

- Пока вроде никакой реальной угрозы жизни эта шкатулка не несет,- медленно, явно подбирая слова, произнесла Ива,- Да и время у нас еще есть. Немного, но есть же… Мне самой уже интересно! - Последнее было произнесено как признание или будто само вырвалось, что вызвало легкие смешки и согласные кивки,- По если станет опасно…

Она не договорила, но все и так было понятно. Более того, с девушкой тут же все начали соглашаться, ведь она просто озвучила мысли, что бродили в голове у каждого.

- И с чего же начнем? - задал кто-то вопрос.

- Книготорговец,- веско произнес Златко. И согласились уже с ним.

- А если он тоже на кого-нибудь укажет? Типа клиент, знать его не знаю, но заплатил? - поинтересовалась гаргулья.

- Как обычно,- пожал он плечами,- книги. Надо посмотреть, что известно вообще об этих шкатулке и монете. Также следует проверить символику обоих предметов. Пройтись по нумизматам и ювелирам, или как называются те мастера, которые такие шкатулки изготавливает?

- Уж точно не ювелиры,- покачала головой Дэй.

- Неважно. Вот по ним. Что еще? Можно о семье бывших владельцев узнать что-нибудь. Об этом молодом военном - Александре Ренже. Даже поднять дело об исчезновении Анастасии Вицлавской…

- А ты это сможешь? - поразилась Ива,- Они же у стражи должны быть. Если не выкинули.

- Такие вещи долго хранятся,- покачал головой Синекрылый,- К тому же они должны быть не у стражи, а в Военном архиве,- И почему-то покраснел,- Если Анастасия была невестой офицера, которого к тому же собирались повысить в звании, то ее исчезновение не могло не заинтересовать соответствующие службы. Так что информация по этому делу, разумеется, была приложена к делу Александра Ренжа, а по истечении какого-то времени плавно перекочевала в Военный архив.

- И что? - Вопрос Грыма относился, скорее, к смущению друга, чем к его словам,- Нам что там, что сям.

- Не совсем,- еще больше покраснел Златко,- Дело в том, что я… э-э-э… несколько раз там уже бывал.

- И?…- выжидательно протянул тролль,- Натворил там что-нибудь? Так можно ушастого заслать. У него вид, внушающий доверие. Поулыбается кому надо, и - опа! - все бумажки у нас на руках.

- Нет необходимости,- покачал головой Бэррин, невольно бросив взгляд на эльфа. Тот выглядел возмущенным и смущенным одновременно.- Я… там, в общем, меня там знают. И… в общем, трудностей не предвидится,- скомканно закончил он.

Некоторое время все недоуменно смотрели на приятеля, потом, не сговариваясь, дружно рассмеялись.

- Златко, ты хочешь сказать, что так достал работников архива, что они теперь уже без вопросов выдают тебе то, что попросишь? - хихикая, уточнила Ива.

- Вроде того,- уже и сам не мог не смеяться Бэррин.

Хохот стоял такой, что разбудил даже шуша. О чем

тот сообщил, выскочив из комнаты травницы и громогласно прорычав что-то ругательное. Но виноватым себя не почувствовал никто. Редко кто может признать право другого на сон, когда сам он уже поднялся.

- Тогда, может, туда сразу и отправимся? А? - Кал-ли задумчиво подергал себя за прядь светлых волос,- Зайдем, так сказать, с двух сторон. Михэля послушаем и официальные документы почитаем.

- Я предпочла бы не разделяться,- тут же выпалила Ива.

- Почему? - удивилась гаргулья.

- Плохое предчувствие? - заинтересовался.Златко,

- Да нет,- растерянно произнесла травница,- Просто… вот такое мнение. Дело на редкость таинственное. От таких никогда не знаешь, чего ожидать. Хорошо, если ничего страшного, а если есть?

- Мы же боевые маги и воины,- возразила Дэй.- В смысле практически все мы воины. Сколько мы сможем впятером ходить? Рано или поздно придется разделиться.

- Ну… это только после учебы,- От слов подруги сердце знахарки неприятно заныло,- В любом случае надо пользоваться тем, что мы вместе, пока есть такая возможность.

- Да тебе-то что? - хмыкнула тем временем гаргулья.- Ты же у нас теперь сильна до невозможности. Силы из магов только так можешь тянуть.

Чародейка нахмурилась. Она до сих пор не могла привыкнуть к этой новой способности. Да, силы других нолшебников ей иногда удавалось, скажем так, взять взаймы. По первости это вызывало почти эйфорию, сродни опьянению, однако девушка очень быстро поняла, сколько сложностей и ограничений сопровождают:» ту способность. Самая главная трудность была весьма иеприятной в своей неизменности: силу-то она получила, а вот что с ней делать? Увы, вопрос, хоть и казался смешным, порой становился неразрешимым. Ивиного ума и реакции иногда банально не хватало. Простые заклинания и инстинкты - это, бесспорно, хорошо, но мало и зачастую неэффективно. Хотя бы потому, что первые легко сломать, какой бы силы они ни были, а вторые могут не всегда подсказывать правильную реакцию, особенно если задача окажется слишком сложной для того, чтобы опираться только на них. В некоторых ситуациях жизненно необходимы знания и опыт, а пока же у травницы этого не хватало.

Вторая проблема заключалась в том, что не всегда рядом оказывались те, из кого можно потянуть силу. Или же чародеи находились в такой ситуации, когда подобные действия могли стоить жизни невольным «донорам». Иве очень не хотелось брать на себя такой груз, как чужая смерть или увечье. Сейчас они с друзьями отрабатывали приемы, которые позволяли им получать пользу из новоприобретенной способности, но продвигались тренировки с трудом. Пока лучшим достижением было то, что травница с легкостью перекидывала управление объединенной силой кому-то из друзей, замыкая на себе лишь удержание магии в одном пучке. Кроме того, Ива научилась брать лишь часть сил.

Были и еще трудности. Например, то, что эта способность не была стабильна. Действовала по принципу Синих крыльев Златко - появлялась, когда сама считала нужной, да и уровень ее колебался по каким-то неизвестным причинам. Еще одна сложность заключалась в том, что девушка не могла управлять всей мощью, которую концентрировала в своих руках, сплетать тонкие заклинания высокого уровня - просто не обучена была Ива оперировать стольким количеством энергии. Да и после использования нового дара в течение длительного времени на знахарку нападала непозволительная слабость, так что колдовать потом еще долго было просто невозможно - слишком больно.

Друзья подшучивали, что и здесь Кошка подгадила. Правда, если удавалось недолго и разумно использовать этот дар, то в его полезности сомнений не возникало. Златко ободрял травницу тем, что со временем, когда они научатся использовать эту способность во благо, их команда станет поистине непобедимой. Ведь можно будет мгновенно перекидывать силу пятерых одному из них, например, тому, кто нападает или принимает удар, а потом так же быстро отдавать ее другому, третьему и так далее. Только для такого маневра команда должна быть невероятно скоординирована, иметь четкий план атаки-защиты и быстро реагировать в тех ситуациях, когда что-то пошло не как задумано. И если последнее и предпоследнее Бэррин брал на себя, то Иве нужно было научиться - помимо всего прочего - мгновенно выполнять его команды. Златко всерьез задумывался об освоении телепатии: так он будет отдавать приказы травнице, если они окажутся в гуще боя или по каким-то иным причинам его не смогут слышать и понимать. Пока его практические навыки в этой области оставляли желать лучшего, но, в конце концов, именно его направление специализировалось в подобной магии, так что шанс был. Но сколько же сил нужно было положить, чтобы этот дар использовать по крайней мере эффективно!

Вот и сейчас высказывание Дэй прозвучало как особо изощренное издевательство. Травница бросила на гаргулью взгляд, не предвещавший ничего хорошего. Златко попытался сгладить ситуацию, переведя разговор на другую тему:

- В принципе нет никакой нужды разделяться. Та милая девушка из книжного магазина сказала, что вряд ли хозяин появится с утра, так что можно и правда сначала в Военный архив заглянуть. Если подойдем прямо к открытию - все равно уже ложиться спать не имеет смысла - и быстро найдем нужные бумаги, то, глядишь, до обеда управимся. Не думаю, что придется много читать. Тем более если нас пятеро.

Все мысленно попросили каждый своих богов, чтобы прогноз Синекрылого оказался верным. Никому из них, не считая самого Бэррина, не хотелось болтаться весь день, а то и несколько, среди пыльных стеллажей и не менее негигиеничных бумажек. Место скучнее архива надо еще придумать. Увы (или все же к счастью?), их Златко придерживался другого мнения и любил такие заведения почти с той же пылкой страстью, с какой относился к детективным романам и древним героическим легендам.

На том и порешили. После короткого завтрака, щедро сдобренного зевками, компания молодых магов вышла с территории Стонхэрмского Магического Университета. Сторож удивленно проводил их сонным взглядом. «Вот неугомонные»,- только и смог он подумать. Всегда, в каждом новом потоке, а зачастую и на каждом факультете, находилась такая вот активная компания, которая жить не давала ни себе ни людям. Впрочем, почти все юные чародеи отличались некоторой способностью то и дело оказываться в самых различных ситуациях, которые было бы правильней назвать авантюрами. По умению выходить из них живыми и по количеству потерь определялась удачливость волшебников. В их деле без этой капризной госпожи нельзя было никак.

По мере продвижения по зданию Военного архива на лицах Грыма, Калли, Дэй и Ивы усиливалось лишь одно выражение - удивления. Златко здесь не просто знали - гоблин побери! - его тут знали все. От старенькой полуслепой бабушки в гардеробе до самых высоких чинов. С ним все здоровались, его все о чем-то спрашивали, каждый с ним перемолвился приветливым словечком или послал улыбку; перед ним открывались все двери, и его просьбы выполнялись вне очереди и с проворностью, которую трудно было ожидать от столь основательной публики, которая служила в этом заведении.

- Когда успел только? - покачал Грым лобастой головой.

От каких- либо рассказов Бэррин коварно уклонялся, распаляя любопытство друзей пуще прежнего. Однако вскоре они добрались до нужного отдела. Внешне он отличался от десятков предыдущих только надписью на дверной табличке. Златко запустили вперед, и через пару минут его щебетания и минут семь ожидания у них на руках оказалась внушительная папка с делом Александра Ренжа. Синекрылый отвел приятелей в уютную комнатку, заполненную одинаковыми и при этом довольно изящными столами. На каждом из них стояли лампы с зеленым абажуром и подставки под перья и чернильницы. Больше тут не было никого, и друзья имели возможность расположиться как им удобно.

Бумаги Златко осторожно разделил на несколько неодинаковых стопок, забрал себе самую большую, а прочие раздал друзьям, поразив их тем, как быстро разобрался, что к чему, в этих с виду запутанных записях. Сам Бэррин мгновенно погрузился в чтение, а его друзья еще некоторое время устраивались, недовольно ворчали по тысяче и одному поводу и пытались как-то привлечь к себе внимание. Почему-то, оказавшись один на один со стопкой бумаг или книг, которые надо прочесть, всегда жутко тянет поговорить с соседями, или поправить одежду, или поесть, или записать неожиданно пришедшую умную мысль, или еще что-нибудь, но лишь бы не заниматься именно тем, ради чего сюда пришел. Так приятели непременно и сделали бы. Долго пытались бы погрузиться в работу вышеописанным способом и только через час-полтора, вздыхая каждую минуту, постанывая и кляня судьбу-негодяйку, начали бы наконец разбираться в том, что им всучили. Однако в этот раз все удовольствие испортил вид сосредоточенного Златко, уверенно переворачивающего уже далеко не первую страницу.

Волей- неволей пришлось браться за работу и разбирать не особо разборчивые почерки кадровых военных п сотрудников дознавательских служб.

Разумеется, самый интересный момент биографии офицера Ренжа - встреча с будущей невестой и отправка на войну - оказался у Синекрылого. В деле сохранились результаты проверки девушки. Она казалась идеальной кандидатурой для того, кого собирались назначить на столь высокий пост. Никаких подозрений не вызвала ни у кого. Дальше последовали документы об отправлении его части в зону боевых действий.

- Он не умер,- вдруг произнес Златко. Остальные представители его группы подняли головы, отрываясь от бумаг, и некоторое время удивленно смотрели на Бэррина.- Он пропал без вести.

Последовала минута молчания. Потом Грым покачал головой:

- Это еще Орга, не помню, как ее по фамилии, говорила. Она также предположила, будто это просто означает, что опознавать было нечего. Ты сам прекрасно знаешь, что делает с телами боевая магия или… та же бронированная конница, если кто-то попал ей под копыта. И никакие жестянки с именем или фамильные кольца, по которым можно опознать тело, не помогают. «Пропал без вести» - это стандартная формулировка штабных перестраховщиков.

- Однако такая формулировка дает возможность задуматься,- заметил эльф,- Мы не можем с абсолютной точностью утверждать, что он погиб на той войне.

- И что? - почти зло посмотрела на него гаргулья.- Нам-то что? Все равно же помер уже. Без вариантов.

Все задумались. Почему-то в голову лезли только всякие глупости о том, что его могли сделать вампиром, или как-нибудь усыпить и каким-то непостижимым образом сохранить тело, или что он на самом деле эльф. Но ни одна из этих теорий не выдерживала даже элементарной критики, так что признаваться в столь фантастических и нелепых предположениях никто не стал.

- Не мог же он дезертировать, да? - посмотрела на друзей карими глазами Ива, как раз читавшая характеристику офицера. Рыцарь без страха и упрека. Только практичный и разумный.

- Тут сказано, что их полк оказался в самом эпицентре битвы, к тому же им не повезло остаться без защиты под боевой магией, почти все погибли, а его видели идущим в бой,- продолжил Златко, тяжко вздохнув. - Поэтому, несмотря на формулировку «пропал без вести», никто не сомневался, что Александр полег в той битве.

- Лучше б дезертировал,- потер лоб Грым. При всей своей любви к дракам он был наемником, а они даже за хорошие деньги не ввязывались в безнадежные предприятия.

Травница печально посмотрела на буковки перед собой. Они складывались в весьма положительную характеристику. «Он был благородным»,- хотела сказать девушка. Но тут же в голове зазвучал напрашивающийся простой ответ: «И поэтому умер». Знахарке очень не хотелось его услышать. Не желала она верить, что благородство обречено на такую судьбу. И почему-то невольно захотелось посмотреть на Синекрылого. Девушка не сделала и не сказала ничего, но ощущение, что ее мысли дошли до всех, осталось.

- Ты лучше читай, что там с девушкой,- то ли поменяла тему, то ли поторопила Златко гаргулья. Ей самой читать про уверенную, но порядком скучную карьеру Александра откровенно надоело.

- Сейчас,- буркнул Бэррин, и на какое-то время в комнате воцарилось молчание, прерываемое разве что сопением и шелестом страниц. Прочитав написанное, Златко захотелось сделать это еще раз. Хотя бы потому, что ничего толком эти записи не проясняли. Хотя он не мог не восхититься тем, какая колоссальная работа была проделана сыщиками. Последние дни Анастасии расписаны разве что не по минутам: каждый магазин, куда она заходила, каждая книга, которой касался ее взгляд, даже бытовые разговоры, насколько их можно было восстановить из рассказов ее собеседников. Но что в результате? Девушка пропала бесследно. Из закрытой комнаты, без денег и дорожной одежды. Лишь куда-то делось бальное платье, но ведь в нем не сбежишь, да и не было ей резона его надевать - балов в ближайшее время не предвиделось. Не осталось ни следов борьбы, ни магического воздействия или крови. Даже предсмертной записки, или какой еще, не нашли. Такое впечатление, что Анастасия, поднявшись в свою комнату после вечернего чая, просто растворилась в воздухе. Конечно, оставалась вероятность, что в деле замешан какой-то могущественный маг… Или еще какой влиятельный человек. Первый мог провернуть все это, используя тонкое колдовство, которое было не под силу засечь магам-дознавателям. Второй же - надавить на сыщиков и стражу. Но последнее казалось весьма сомнительным. Все-таки семья девушки была достаточно знатной, чтобы удалось замять подобное дело, и они страстно желали найти родственницу. Да и сама Анастасия никому особо не мешала. Она не отбивала жениха, не была слишком богатой наследницей. Ее смерть, вернее, исчезновение не принесло ничего, кроме боли. И уж точно никакой выгоды для родственников. Так что же все-таки случилось с Анастасией Вицлавской?

Синекрылый пересказал друзьям то, что вычитал в бумагах. Все приуныли еще больше. Каждый из них вспомнил свой сегодняшний сон, навеянный шкатулкой. Совсем не хотелось увидеть что-то подобное еще раз. А отказаться от расследования и просто отнести куда-нибудь эту необычную вещицу не позволяла гордость.

- Смотрите, что странно,- вдруг произнес Калли. Его тонкие пальцы аккуратно держали несколько листков, цветом и фактурой отличающихся от тех, на которых были написаны официальные документы.- Это несколько страниц из дневника Анастасии. Она вела его именно на такой бумаге. Так их и поместили в это дело.

- И что? - как всегда, не выдержал Грым предисловий эльфа.

- А то, что вот этот кусочек текста мы уже явно читали.

- Что? - не поняли Грым, Дэй и Ива.

- Та бумажка, которую мы нашли в шкатулке! - одновременно с ними воскликнул Златко.

Калли кивнул Бэррину:

- Именно. Под обивкой. Я отлично помню тот текст.

Всем тут же захотелось заглянуть в бумаги.

- Ты уверен? - Дэй начала просматривать другие странички.- Тут почти то же написано и на остальных. Она явно не могла думать ни о чем другом. Может, просто схожие тексты?

- Нет,- покачал головой Светлый,- Эту аллегорию про деревья я еще не скоро забуду. Я потом раза три прочел тот текст. Ошибки быть не может.

Бэррин завертел головой, потом остановил свой взгляд на гаргулье:

- Дэй, не в службу, а в дружбу, слетай за той бумагой, а?

Чародейка даже ломаться не стана. Уточнила, где та лежит, и отправилась в полет. Грым и Ива неприкрыто ей позавидовали. Они бы тоже с удовольствием поменяли это маленькое, порядком запыленное помещение на свободу утреннего неба. Загвоздка заключалась в том, что крыльев у них не имелось. А левитация - почти непозволительная роскошь для их нынешнего уровня.

Дэй потребовалось около получаса, чтобы обернуться туда-обратно. В это время Златко и Калли сосредоточенно продолжали изучать документы, Грым же с Ивой никак не могли себя заставить заняться тем же. Они лишь откровенно скучали, изредка опуская взгляды на бумаги. Однако от одного вида этих маленьких буковок хотелось скривиться и застонать, как от зубной боли. Ощущения были очень сходны. А ведь впереди еще экзамены… Будет возможность намучиться…

Наконец гаргулья появилась. Она принесла заветную бумагу и, немного помявшись, спросила у Бэррина:

- Златко, а ты куда монету из шкатулки дел?

Парень удивился такому вопросу, но послушно ответил, похлопав себя по поясу, то бишь по потайному карману:

- С собой взял. Вдруг надо будет ее показать. Как я буду объяснять, какая она? Лучше, когда наглядно.

- А-а,- тут же успокоилась девушка.- Я просто обратила внимание, что ее нет в шкатулке, и заволновалась.

Пока они решали этот вопрос, Калли, поминутно отмахиваясь от любопытных мордочек знахарки и тролля, сравнивал бумаги. К нему присоединился Златко, а Дэй, по примеру травницы и Грыма, нависла над приятелями с самым нетерпеливым видом. Синекрылого и Светлого это, похоже, нимало не смущало. Они разве что не носами лазили по обоим документам, потом долго совещались и наконец вынесли вердикт:

- Эти две записи абсолютно одинаковые. Разве что «наша» согнута, а архивная хранилась нормально. А так - почерк, сама бумага, чернила, даже переносы строк и исправления - все абсолютно идентично. Никогда не думал, что возможна такая точная копия.

- И главное - зачем? - потерла затылок Дэй, тоже не отрывая взгляда от бумаг и подмечая все то, что обозначили друзья,- Зачем делать две абсолютно одинаковые записи с такой достойной лучшего применения скрупулезностью?

- Только на «нашей» есть вот эти символы, а на дневнике из архива,- отметила очевидное Ива,- их нет.

- Кстати, надо еще разобраться, что это за каракули,- пробасил тролль, лишь бы не молчать.

- Без сомнения,- сдержанно кивнул Бэррин.

- Нет, я все-таки не понимаю, зачем кому-то такая точная копия,- покачала головой гаргулья.- Допустим, в настоящей версии появились вот эти символы. Были нарисованы рукой Анастасии, но ее родственники побоялись, что это бросит тень на их семью, и уже после ее исчезновения сделали копию этого листа, а оригинал спрятали в шкатулку. К примеру, если не было иной возможности избавиться от доказательства связи родственницы с… демоном. А что? Ходили же такие слухи. Не бывает дыма без огня.

- Если речь не идет о ведьмах,- упрямо мотнула головой Ива. Для нее связь с темными силами всегда была больной темой.- Или об им подобном.

- Да, молва очень быстро связывает все необычное с силами Хаоса,- медленно кивнул Златко.- Но версия мне нравится.

- Но это все равно не объясняет необходимости в такой точности,- сама же покачала головой гаргулья.- Зачем? Даже если они опасались дознавателей или… кто там у нас занимается такими вещами, достаточно было просто скопировать почерк. Взять бумагу такую же и переписать, если уж кто-то мог так хорошо имитировать руку Анастасии.

Калли еще раз просмотрел бумаги.

- К тому же можно было спокойно изъять этот лист. Тут нет переносов с других страниц или нумерации - того, что могло бы указать на отсутствие этого листа, да и смысл не теряется, если его нет. Это было бы куда безопасней, чем городить подделку. Если бы возникло хоть одно подозрение… насколько я знаю, есть какие-то магические способы, чтобы определить, тот человек писал это или нет.

- А мы можем ими воспользоваться? - загорелся Синекрылый. Он тоже что-то такое слышал.

Эльф покачал головой:

- Не думаю. Столько лет прошло. Разве что сравне-иие почерка. Но…- На этом Светлый вдруг замолчал, подошел к окну с обеими бумагами, наложил одну на другую и посмотрел на свет,- Звезды!…- тихо сорвалось с его губ.

Остальные тут же оказались рядом, сгрудившись за его спиной, пытаясь разобрать, что так удивило Калли.

- Они идентичны до последней черточки, до положения строк, до мельчайшего движения пера!…- Эльфу можно было верить. Его острые глаза видели намного больше, чем у его друзей. Он переложил бумагу, чтобы верхняя оказалась под нижней, и вновь пристально принялся изучать их на свет. И вновь покачал головой: - Невероятно. Я не верю, что такое можно было сделать обычными средствами. Только если какая-то магия. Но я даже не слышал про такую.

- А не могла это сделать сама Анастасия? - поинтересовалась Ива, также приковавшая взгляд к листам бумаги в руках Светлого.

- Даже она,- мотнул головой тот.- Почерки копируют часто, неважно, кто это сделал - кто-то посторонний или сам автор. Все остальное - положение и длина строк, исправления, расстояния между словами и строчками, высота букв, завершающие штрихи слова и прочее - вот это удивительно. Не может человек написать даже одинаковый текст абсолютно точно. Нет, нет и нет. Даже и не спорьте, сомнений быть не может.

- Тогда какой вывод? - потребовал разъяснений Грым.

Калли уже открыл рот, чтобы ответить, но из него не вырвалось ни звука. Спустя мгновение его губы все же сомкнулись, и Светлый пожал плечами.

- Я не знаю, как это объяснить, не иначе как некой неизвестной мне магией,- неохотно признался он.

- Синекрылый? - Взор тролля обратился на Бэррина.

Тот чуть смущенно взъерошил волосы и помотал головой. Тут даже его фантазия давала сбой.

- Все удивительнее и удивительнее,- пробормотала Ива. И с ней не могли не согласиться.

- Как вы думаете, о чем может повествовать книга с названием «Тысяча и три способа использования грибов»?

Когда компания молодых магов пришла в книжную лавку, ее хозяина, как почему-то и ожидалось, еще на месте не было. Вернее, он уже успел прийти и вновь куда-то отравиться. Однако знакомая девушка с очаровательными щечками, но в большей степени книги скрасили ожидание. Златко потерял способность адекватно реагировать на окружающее, завидев стеллаж с книгами по военно-политической истории, но, как подозревали друзья, недалеко от него располагалась и полка с модными нынче детективными романами. Калли занялся магическими свитками. Тролль без дела слонялся меж шкафов, разглядывая, что стояло на них помимо основного товара, а также те многочисленные маски, картины, оружие и прочее из висевшего на стенах. Ива направилась на поиски книг по травам и зельям, Дэй увязалась за ней, в результате чего и наткнулась на толстенный том с озвученным названием. Услышав вопрос, отвлеклись все. Даже, казалось бы, недоступный для этого мира Златко. Первым, разумеется, отреагировал Грым. И конечно же в своем духе, заржав от собственных предположений:

- У меня только один вариант.

- Кто бы сомневался,- фыркнула гаргулья,- Откуда в твоей голове больше чем одна мысль?

- В твоей и одной не бывает,- не остался в долгу тролль.

Они бы с удовольствием продолжили, но их прервал Синекрылый задумчивым:

- Интересно, это книга по кулинарии или зельям?

- Или, может, это детектив? - коварно поинтересовалась Ива.

- А почему тысяча и три? - По голосу эльфа можно было сделать вывод, что такое число просто выбило его из колеи.

- Да это что! Вот у меня…- Восторженные интонации Грыма вызвали новую волну интереса. Неужели это он о книге? Книге! Не о мече, еде или ба… девушке!

- И что же?! - раздалось с четырех сторон.

В ответ раздался еще более громкий хохот тролля.

- Грым!!!

- Я отвечу, если вы признаетесь, что вовсе не такие ханжи, каких вечно из себя изображаете!

- Сборник похабных анекдотов,- немедленно отреагировала Дэй.

- Словарь нецензурной лексики на восемнадцати языках? - выдала свое предположение травница.

- «Алые лепестки и гранатовый ключ»,- немного подумав, произнес Бэррин, назвав одну из самых известных книг об эротических позах.

- «Лучи солнца при луне»,- Калли назвал куда более откровенное и извращенное произведение на эту же тему. С картинками.

- Ну вы даете! - Ржач тролля стал совсем неприличным,- Я просто нашел сборник карт Стонхэрма времен, когда жили Анастасия и Александр.- По голосу Грыма стало ясно, что он неимоверно доволен собственной шуткой.

- Вот и хорошо,- зловеще прошипел Златко.- Помнишь, куда ходила Анастасия в дни перед исчезновением? - Он отлично знал ответ, ведь сам заставил их всех вызубрить это. Зачем - пока не понимал, но ему казалось, что это может быть важно, а Синекрылый привык верить своему чутью,- Теперь проверь этот маршрут по картам и запомни так, чтобы, если тебя ночью подняли, смог рассказать! Все входы и выходы! Так, что, окажись там с завязанными глазами, от погони уйти смог!

- Зачем?! - в ужасе возопил Грым.

С трех сторон раздались одобрительные, хоть и сдавленные смешки.

- Считай, что это необходимо.

«В воспитательных целях»,- подумал, но не произнес Бэррин.

Грым, чувствуя, что его явно, скажем так, обманывают, тем не менее покорно открыл книгу с картами. Кстати, это была его маленькая особенность: для представителя своей расы он очень хорошо разбирался в человеческих картах и куда больше любил путешествовать с ними, чем полагаясь на извечное и типичное для троллей «чутье направления». Оное безошибочно и гарантированно приводило только к одному - к неприятностям.

На некоторое время между друзьями, а значит, и в пока что пустом зале повисла тишина, нарушаемая только шелестом страниц, сопением и теми мелкими звуками, какие невольно возникают, когда в относительно небольшом помещении находятся несколько посетителей, которым нет необходимости друг от друга таиться.

- И-и-ва-а-а! - вдруг протянула гаргулья.

Травница, пребывавшая в уверенности, что ее никто

не видит, подскочила на месте, чуть не свернув с полки какие-то выступающие над ней альбомы. Этим и воспользовалась Дэй - выхватила из ее рук книгу и быстро нашла фразу, которая привлекла ее внимание. И тут же громко продекламировала:

- «Эдмунд взял ее за руку. Тонкая бледная длань ее дрожала от холода и его прикосновений.

- Эдмунд! - вымолвила Катарина, почти лишаясь чувств от его близости. Сейчас она видела только его голубые глаза и невероятную нежность в них,- Эдмунд! - Ей хотелось прижаться к его груди, почувствовать его руки на себе и, возможно, да-да, возможно, даже ощутить вкус его губ! Катарина сама не верила, что эти запретные желания посещают ее прелестную головку, по ничего поделать не могла. Сердце плавилось под его взглядом,- Эдмунд!»

На последнем слове гаргулья не смогла больше сдерживаться и даже не захохотала - зарыдала в голос. Парни не остались в стороне и присоединись к веселью. Ива, пунцовая от смущения, вырвала книжку из рук гаргульи и, не глядя, сунула на полку.

- Я думала, это про… зависимость роста трав от лунного цикла! - попыталась оправдаться она.

- Конечно, книга же называется «Чары луны»,- продолжила издеваться Дэй.

Знахарка буркнула что-то невразумительно-грубое и спряталась от зловредной подруги за другим шкафом.

- Ив, да не переживай ты,- попытался ее утешить Златко.- Девушкам твоего возраста положено увлекаться подобными романами. Просто не все они бывают хорошими.

- И умными! - Гаргулья не могла успокоиться.

- Общественное мнение их однозначно осудило, потому что у людей считается хорошим тоном быть циничными и высокомерными. Они полагают, что только их пристрастия должны восприниматься как эталон хорошего вкуса. Хотя они даже не раскрывали обложку книги, которую осуждают.

- Синекрылый! - взвыла Ива.- Да не увлекаюсь я любовными романами! В смысле…- сникла она,- почитала несколько когда-то. Но… но немного… В смысле недолго! В общем, я просто случайно ее взяла. И я не испытываю стыда за это. Отстаньте! Грым, если ты еще раз заржешь, клянусь, я перестану готовить!

Калли разумно молчал, а на Дэй шикнул Бэррин. Замолчать она замолчала, но долго еще давилась смехом, выстанывая что-то очень похожее на «Эдмунд!» К красной как вареный рак Иве тем временем один за другим, по очереди, подошли все трое парней, причем так, чтобы это не заметили остальные, и каждый тихонько сунул ей в руку по книжке, причем в такой обложке, что догадаться о содержании было невозможно. Осторожно раскрывая их, травница почувствовала, что краснеет еще больше, хотя, казалось, куда дальше. Что ж, названия первых двух уже прозвучали, и это были никак не рецепты настоек из грибов и не карты, хотя про луну тут тоже было.

Внезапно это вывело Иву из себя.

- Идиоты! - рыкнула она.- Если бы я решила почитать такой роман - про любовь, то это значит, что мне бы захотелось почитать про чувства! Чувства! А не позы!

- Правда? - Златко и Калли устыдились, а вот в интонации, с которой задал этот вопрос Грым, больше было иронии и недоверия, правда, без зла, скорее, это походило на подначивание.

- Правда! - подтвердила вдруг покрасневшая знахарка,- Девушкам намного больше порой нужны чувства и слова, а…

- А что, Ива,- прервала ее Дэй,- твой упырек тебе песенки, в смысле комплименты, недостаточно поет? Надоело ему уже? Раньше соловьем заливался!

- Да пошла ты! - зарычала доведенная травница,- У него рот на эту тему не закрывается, чтоб ты знала! И он очень, очень, очень хорош! Во всем - и в бою, и в жизни, и в постели, и в ухаживаниях, и в чувствах! И ты меня достала!

- О как взъелась,- тирада не произвела на гаргулью должного впечатления,- видать, задела за живое. Или в точку попала, а, Ив?

- К гоблину! - махнула рукой знахарка и демонстративно уткнулась в наконец-то найденный томик по травам и зельям.

Какое- то время никто не решался прервать молчание. Потом Калли как ни в чем не бывало хмыкнул и произнес:

- Может, обсудим вот это? - И поднял зажатую в руке книгу.

Ответом ему был сдавленный одновременный стон: в пальцах эльф держал учебник к следующему экзамену.

- Мне сказали, что вы меня искали?

Голос возник словно из ниоткуда. Среди этих стеллажей и книжных шкафов звуки как-то странно экранировали, терялись и появлялись из пустоты. Друзья мигом завертели головами, никого не увидели, кроме своих, поэтому быстро вышли на более открытое пространство. Перед ними стоял молодой мужчина с темными волосами, собранными сзади в низкий, перевязанный тонкой черной лентой хвост. Довольно модный фиолетовый сюртук выглядел на незнакомце донельзя строго. Строгость - было первым словом, которое возникало в голове при виде незнакомца. Именно она светилась в его взгляде, именно ею была пронизана каждая деталь в его облике - от идеально начищенных сапог до высокого воротника-стойки и белоснежных манжет. При такой внешности имя Михэль казалось особо изощренной насмешкой, поэтому немудрено, что Златко решил очень осторожно уточнить:

- Михэль?

Мужчина еще более строго посмотрел на юношу и то ли поправил, то ли представился:

- Михэль Тарм. К вашим услугам.

Отчего- то захотелось стать поровнее и поправить одежду.

- Очень приятно,- забормотали ему в ответ, отчаянно борясь с внезапно нахлынувшей неуверенностью.

- Так чем могу быть полезным?

Даже эта фраза, вроде бы услужливая и вежливая, прозвучала так, что мигом вспоминались самые строгие преподаватели из Университета. Златко почему-то подумал о гувернере, который обучал его и братьев иностранным языкам,- ох и боялись они его. Хотя профессионал был великолепный, да и учитель от богов, но как же суров… Синекрылый частенько замечал, что люди, похожие внешне, обычно незнакомые друг с другом, обладают сходными характерами. Интересно, в этом случае правило сработает? Бэррин невольно оглядел магазин. Даже не верилось, что его мог оформлять такой тип, слишком уж творчески смело тут все выглядело. Но порядок был налицо.

Тут Златко почувствовал, как его кто-то толкнул в бок, друзья явно считали, что объяснять причину их визита должен именно он. Синекрылый и сам это признавал, а потому попытался взять себя в руки. Давненько его никто не выводил из равновесия одним лишь своим видом. Мысленно помянув нехорошим словом того самого оставившего столь неизгладимый след в нежной детской душе гувернера, Бэррин расправил плечи и начал излагать свой вопрос.

Михэль слушал очень внимательно. Однако прочитать что-либо на его строгом лице было совершенно невозможно.

- Зачем вы послали мне эту шкатулку? Да еще с монетой? - в лоб спросил Синекрылый. В своем рассказе он ограничился только фактами, оставив сны и домыслы при себе.

Книготорговец внимательно осмотрел собеседника, потом всю их компанию.

- Какая интересная история,- протянул он. Еще один взгляд на Златко,- Так что же вы от меня хотите?

Бэррин аж опешил.

- Ответа,- сдвинув брови, произнес он,- Зачем вы отправили эту шкатулку мне?

- Вы это сделали? - Долго молчать у гаргульи не всегда получалось. Тоже хотелось поучаствовать, особенно учитывая, что она чуяла скорую грозу, а Дэй привыкла - и безумно любила - принимать все удары, отвечая на них со всей силой и яростью своего существа.

Вдруг Михэль улыбнулся. Несмотря на то что улыбка была вполне симпатичная, вызвала она совсем неоднозначную реакцию. Слишком уж странно она смотрелась на его лице. До этого казалось, что при мимике этого человека такое в принципе невозможно.

- Не могу сказать, что это так, молодые люди.

- То есть это не вы? Или вас кто-то попросил? - продолжил недоумевать Златко.

Наблюдая за этой сценой, Ива поймала себя на каком-то беспокойном чувстве. Знакомом и неприятном. Но оно было несильным, скорее напоминало ей о чем-то. И одновременно она не могла предположить, будто что-то повторяется. Нет, если и было что-то подобное раньше, то сейчас у него был явно другой оттенок. Запутавшись в собственных эмоциях, травница украдкой глянула на лица друзей. Грым, Бэррин и Дэй выглядели как обычно. Калли же казался озадаченным. Этого почти не было заметно, но знахарка успела его неплохо изучить, насколько это вообще возможно в случае со Светлыми, и вот сейчас чувство, которое отражалось в его синих глазах, иначе чем замешательством назвать не получалось. И почему-то захотелось улыбнуться. Молодая чародейка отлично знала, что еще какое-то время Калли будет пребывать в этом состоянии. И если не поймет, в чем дело, то, когда они выйдут из магазина, на это его состояние обязательно кто-нибудь обратит внимание, задаст соответствующий вопрос, а эльф выдаст какую-нибудь полупророческую и очень непонятную фразу, которую потом можно будет интерпретировать как предупреждение или предчувствие Светлого. Причем сам Калли никогда не претендовал на особую мудрость и предусмотрительность, просто у него иначе не получается. Наверное, это и есть пресловутые отличительные черты расы.

- Разве я это сказал? - Улыбка достигла глаз Михэ-ля.- Просто не все вещи можно разглашать.

- И что это значит? - рыкнула гаргулья. Ей редко нравились словесные извращения.

- То и значит, госпожа.- У присутствующих сложилось впечатление, что мужчина вспомнил о своей профессии торговца книгами и нарочно добавил в речь немного внешнего почтения.- Вы как маги, несомненно, знаете, что есть вещи, требующие конфиденциальности.

Впрочем,- взгляд хозяина магазинчика скользнул куда-то к верхним полкам, бесцельно пошарил там и вновь вернулся к молодым людям,- я готов ответить на ваши - другие - вопросы. Надеюсь, они будут правильными.

Это был тот случай, когда даже Ива сообразила, что им предлагают своеобразную игру, где выигрышем станет определенная информация. Очевидно, владелец лавочки не мог разглашать, к примеру, имя заказчика или причину, но, не называя оных, тоже о многом можно поведать. Проблема заключалась только в том, что для травницы подобная задача была не по силам. Но в этой компании такими делами занималась не она, а признанные (по крайней мере, в их команде) дипломаты Бэррин и Калли. Вот пусть и отдуваются.

Синекрылый и Светлый по взглядам друзей быстро поняли, что им вручили почетную миссию переговорщиков. Они и не отказывались и даже сами брались за эту задачу. Сложность, однако, состояла в том, что и тем, у кого есть определенные навыки в этом деле, нужно хотя бы минимальное количество фактов, чтобы задать именно те вопросы, ответы на которые действительно дадут нужную информацию.

Парни это отлично поняли и крепко призадумались. Неправильные вопросы могут только все испортить. К тому же на любой вопрос, кроме самых-самых конкретных, можно ответить так, что и ложью это не будет, но и ясности не добавит. Златко, пораскинув мозгами, пришел к выводу, что с Михэля взяли обещание не называть имя того, кто заказал отослать Бэррину столь необычную посылку. Зачем же была такая сложность?

- Вы знаете, зачем была послана эта шкатулка? - осторожно спросил Синекрылый.

- Да.- Голос был очень насыщен. В этом «да» прозвучало так много.

- Это имеет своей целью причинить вред мне или моим друзьям?

- Некорректный вопрос, господин Бэррин.- Это были слова строгого учителя, вновь захотелось вытянуться в струнку. Молодые люди с трудом удержали этот порыв.

- Почему? - мягко и немного неожиданно для остальных спросил Калли. Его синие нечеловеческие глаза смотрели слишком серьезно, чтобы заподозрить эльфа в непонимании или агрессивности.

Поэтому Михэль решил ответить:

- Будущее всегда неоднозначно, мало кто решится пророчить, где и кого поджидает то, что вы называете злом. Да и зло - понятие настолько своеобразное, что судить о нем просто невозможно.

- В данном случае,- мигом сообразил Синекрылый,- под злом мы подразумеваем вполне обычные понятия - угрозу для нашей жизни и здоровья, физического, психического и магического, а также потерю свободы.

- Как интересно вы рассуждаете,- покачал головой книготорговец.- Я мог бы поспорить с вами по поводу душевного здравия. Моя матушка всегда говорила, что весь мир настолько безумен, что даже не осознает этого. Но не буду. Допустим, вы имеете в виду под психическим здоровьем и всем прочим состояние, в котором пребываете сейчас,- Ива и Грым почувствовали себя лишними на этом празднике жизни, тогда как их друзья слушали с величайшим вниманием, а Калли и Златко еще и с пониманием,- В таком случае могу ответить, что вряд ли тот, кто отправлял вам этот подарок, задумывался о том, как он изменит вашу жизнь и ваши… состояния. Думаю, тут все будет зависеть от ваших действий и развития ситуации в будущем. А если отвечать более педантично на ваш вопрос, то - нет, этот дар не имел целью причинение вам вреда,- Он немного помолчал,- Подозреваю, что дарителя, назовем его так, ваша безопасность мало волновала.

- То есть вы, лично вы,- уточнил Синекрылый,- допускаете, что этот дар может быть опасен.

- Такая возможность есть всегда. Даже в случае самых обычных подарков. Книга может углом упасть с полки и угодить вам в висок, тем самым убить на месте. Подушку может применить убийца, с ее помощью лишить вас доступа воздуха. Может оказаться, что ваш организм не переносит каких-либо фруктов, добавленных в крем торта, а за красивую брошь или серьги вас могут убить в темной подворотне.

Лица приятелей поскучнели.

- Вам известна история этой шкатулки? - решил зайти с другого бока Златко.

- Что-то да известно…- На лице мужчины появилось выражение утомленности.

- А про Анастасию Вицлавскую известно? - очень спокойно и безэмоционально произнес Синекрылый.

Что- то похожее на удовлетворение сверкнуло в глазах книготорговца.

- Да, я слышал эту историю.

- И откуда?

- От прошлой владелицы шкатулки.

В этот момент Ива не иначе как женской интуицией поняла: происходит нечто куда более важное, чем кажется с первого взгляда. Но сообразить, что это, не получалось. Ее брови на миг сошлись, но никто этого не заметил, а самой ей не хватило ума и догадливости разобраться в обеспокоившем ее.

- А знаете ли вы что-то сверх того, что она рассказывала? - продолжал допрос Златко.

Улыбка мужчины вышла какой-то на редкость неприятной. От нее веяло холодом и возникло ощущение ловушки, в которую их заманивают.

- Разумеется, господин Бэррин,- с некоторым высокомерием ответил Михэль Тарм,- Я продаю книги, а они отличные рассказчики. Куда лучше людей.

- И что вам поведали… книги? - Синекрылый явно что-то чуял. Как собака след.

- Разное, господин Бэррин, разное. Книги - это великий источник знаний. Иногда он правдив, как горный ручей, иногда лжив, как надежда…- Мужчина двинулся к одному из шкафов с книгами. Бледные пальцы прошлись по корешкам некоторых из них. Хозяин магазина явно что-то искал. От движения головы хвост темных волос то и дело елозил по спине в фиолетовом сюртуке.- Порой они больше повествуют о нравах автора и его страхах, фантазиях или идеях, чем об истине. Порой же они объективны настолько, что это просто неприлично. Некоторые из них надо читать только по диагонали, иначе ворох слов скроет истинный смысл, другие же требуют вчитывания в каждую букву. Иногда авторы говорят прямо о своих идеях и мнениях, а порой маскируют их. Каждая книга - это целый мир, даже не один. В одном живут герои или персонажи, о которых они повествуют. Другой принадлежит тому или тем, кто создавал это произведение. Третий - это тот, что рождается, когда взор читателя касается стройных строчек. Есть еще и другие миры, но они не так значительны. Книга - это всегда приключение. Если они могли бы говорить, то поведали бы обо всех, кто их держал в руках, об их мечтах и фантазиях, о тех местах, в которых побывали. Ведь кто-то читает выбранные произведения в строгих кабинетах, кто-то - на подушках в маленьких комнатах под самой крышей, кто-то - на пуфике в надушенных будуарах. Каких-то книг касаются руки ученого, указка учителя, каких-то - тонкие наманикюренные пальчики романтичных барышень, какие-то носят с собой молодые люди, влюбленные в мечты, что им дарят романы из печатных букв. Некоторые же книги пылятся годами на полке, умоляя лишь о едином прикосновении, о страстной и желанной судьбе быть затертыми и даже чуть рваными от частого использования. На какие-то тома рычат юные студиозы, а о каких-то никто и не помнит. Но любая книга желает лишь одного: чтобы ее открыли и коснулись строчек неравнодушным взглядом.

Все это Михэль говорил, скользя пальцами, будто лаская, по корешкам книг, чуть удаляясь от небольшой группы молодых магов. И они невольно придвигались ближе. Правда, в узкий коридор, образованный двумя стеллажами, не входили.

- Обожаю книги. Они почти так же вкусны, как…- Он не договорил,- Да где же она?! Ага, вот! Иди сюда, моя чаровница! - Наконец поиски владельца лавочки увенчались успехом. Пальцы потянули на себя корешок, и толстая, явно не раз побывавшая в руках книга с охотой выскользнула из своего убежища. Ладонь мужчины почти любовно погладила внушительную, украшенную многочисленными и замысловатыми узорами обложку. Кажется, на ней нашлось место и для магических символов, но поручиться за это никто из юных магов не мог,- Да, это она,- чуть замедленно произнес Михэль, глядя на книгу, как на женщину, которую когда-то любил и чувства к которой еще не пропали,- с сожалением, томлением и скрытой болью. В этом взгляде была и невольная надежда, почти жажда, и страх, словно и в этот раз его поджидает разочарование, и предвкушение. Мало кто способен не потерять интерес и уважение к уже познанному. Тарм поднял глаза на компанию юных чародеев, смущенных его странным поведением и предшествующей ему речью,- Эта книга не раз рассказывала мне такие истории, которые возможны только в реальной жизни, с людьми, обладающими настоящей душой и истинной смелостью. Тем особым мужеством, что позволяет им по-настоящему жить, находить эту реальность удивительной и достойной внимания. Они не путают доброту с неумением отказывать, а здравомыслие со страхом. Да-да, эта книга видела многое и о том поведала мне. Впрочем, не только мне. Я хотел бы спросить у вас, так ли вы хотите узнать, что она может вам предложить?

- Но это же просто книга,- не вынесла странностей поведения торговца Дэй,- Просто книга. О чем таком она может нам рассказать? Максимум, на что способны книги,- это разрушить или изменить наши идеалы. Но вряд ли есть что-то такое, во что наша вера так сильна, чтобы крушение каких-либо идей нас слишком уж потрясло,- «Особенно после того, как мы узнали о причинах проклятия Синекрылого»,- мелькнула мысль. Девушка сама не знала, почему произнесла именно то, что сейчас сотрясло воздух. Под взглядом хозяина этой лавочки слова будто сами вырывались из ее нутра. Но она не могла сказать, что они ей не принадлежали, просто… она обычно не заводила подобных разговоров. Дэй упрямо мотнула головой,- Нет ничего глупее праздных слов! - Чародейка подумала немного и добавила: - Если они тормозят дело.

Иве внезапно захотелось усмехнуться: даже их непробиваемая каменная любила потрепаться ни о чем.

- О да, я вижу, именно так вы и считаете,- кивнул, скорее, своим мыслям Михэль.- Умение идти вперед, невзирая на любые препятствия, решимость и неприятие любой сентиментальности. Чудесные качества. Для воина и мага. Каковым вы, несомненно, и являетесь…- Голос мужчины был таким глубоким и задумчивым, что он невольно зачаровывал. Причем не только в фигуральном смысле. Под его воздействием мысли словно уплывали вдаль, следовали за словами Михэля, не желая их осмысливать или подвергать сомнению,- Такие, как вы, привыкли к сильным чувствам. Это прекрасно. Просто восхитительно и достойно преклонения. Мне хотелось бы увидеть, как ваша жизнь наполнится и другими ощущениями, отличными от названных, и как выбудете наслаждаться ими. Да,- он оглядел молодых людей перед собой,- очень бы хотелось. Наверняка это будет весьма занимательное зрелище.

На лицо Дэй стоило посмотреть и сейчас. Более всего ее поражало то, что этот странный торговец посмел говорить такие вещи ей, во-первых, незнакомке, во-вторых, магу и воину, как он сам верно подметил.

- Такие высказывания обычно прощаются брюзжащим старикам,- оскалилась гаргулья.- Вы осознаете, что подобное залезание грязными пальцами в чужую душу попросту неприлично. Не говоря уже о том, что опасно.

- Не все обладают достаточным благоразумием и желанием выказывать хорошее воспитание,- невозмутимо ответил мужчина,- Всегда есть и будут те, которые не побоятся и которым трудно будет возразить. Тем более если вы сами напрашиваетесь на некоторую бестактность.

- Чт…

Но ее прервали.

- В любом случае,- правая бровь Михэля чуть дернулась, и почему-то расхотелось с ним пререкаться,- решение будет за тем человеком, за которым оно бывает обычно.- И хозяин магазина улыбнулся, отчего-то вновь напомнив змею.

Все посмотрели на Златко. Тот же глядел на протягивающего ему книгу Михэля. И только спустя минуту молчания Ива, как, впрочем, и все остальные, сообразила, что Тарм не мог знать, кто у них лидер. «Каким же нужно обладать опытом, вниманием, знанием человеческой натуры, чтобы на раз это определить?! - мысленно восхитилась травница.- Вернее, два раза, ведь мы уже тут были». А вот Дэй все это казалось крайне подозрительным. Но гаргулья отчетливо понимала, что сейчас ее слушать не станут.

Синекрылый же молча смотрел на хозяина лавки и на книгу. Фарс или предупреждение? Насмешка или проверка? Попытка взять на «слабо» или ритуальные слова? И он должен решить. Он всегда решает. И несет ответственность за тех, кто ему доверяется. Принимая и до последней особенности понимая это бремя, не боясь его и не имея возможности поступить не по совести. «Да, гоблин возьми, что за мысли!» - рассердился Златко и протянул руки за книгой.

В глазах Михэля отразилось удовлетворение. Во взорах всех прочих - облегчение.

- Четыреста пятьдесят восьмая страница,- промурлыкал Михэль.

«Хорошо, что это не учебник»,- подумала Ива, глядя, как Бэррин открывает том меньше чем на половине его толщины.

- Но… здесь же ничего нельзя понять! - возмутился тем временем Синекрылый,- Что это вообще за язык?

- О да! Вы же не знаете…- В выражение покаяния, появившееся на лице книготорговца, совершенно не верилось,- Позвольте я вам помогу…

Он сделал пару шагов навстречу.

- Вот смотрите… Хэррэ маэр вицар ла…

Дрогнули тени по углам, дыхание сбилось, и Калли

дернулся вперед:

- Златко, нет!!!

Сердце Ивы знакомо и отчаянно сжалось. Темные силы!

Глаза Михэля нехорошо полыхнули красным.

Ощущение было, как от залпом выпитого вина. Голова кружилась, а в теле чувствовалась некоторая неуверенность. А еще было полное непонимание, с чего вдруг такое состояние. Травница попыталась прийти в себя. Для начала открыть глаза и… подняться. Да, подняться. Почему она лежит? Что вообще произошло?

Девушка тряхнула головой и попробовала разлепить веки. Отчего-то сделать это оказалось невероятно трудно. Спиной чародейка чувствовала, что лежит на чем-то очень жестком. Наконец знахарка смогла открыть глаза и мутным взором оглядеться. Обстановка была незнакомой, но чувства опасности не вызывала. Больше всего она напоминала интерьер обычной жилой комнаты, спальни к примеру.

«Гоблин, голова-то как болит! Как же это я так…»

Девушка, постанывая и ругаясь сквозь зубы, села. Сделать это оказалось трудно еще и из-за длинного, слишком зауженного, на вкус Ивы, платья. «Так, стоп, я такие не ношу. И цвет еще какой ужасный». Цвет был сизо-синий. Такие категорически не шли светловолосой и кареглазой знахарке. Слишком тусклый. Да и… столь далекий от любимых ею восточнолесских мотивов. Платье вообще не предоставляло особой свободы движений. Узкое, начинающее более-менее расширяться только чуть выше колена, с заниженной талией, квадратным вырезом. А также, несмотря на внешнюю простоту фасона, оно было из дорогой гладкой и матово-блестящей ткани. Более всего поразили Иву рукава. Слишком широкие и длинные, они явно не соответствовали статусу студентки Магического Университета и травницы. Учитывая род ее деятельности, они не только перепачкаются в зельях и порошках, но и подпалятся от любой, даже тренировочной, магии.

«Какого гоблина я так обрядилась? - запаниковала знахарка, нутром чуя неладное. Мысли, а самое главное, воспоминания никак не удавалось привести в порядок,- Маскарад, что ли? А где были мои глаза, когда я выбирала этот цвет?! И как Калли позволил мне его надеть?!»

Покачиваясь и подбирая жутко неудобное платье, Ива поднялась и огляделась еще раз, продолжая размышлять.

«А вот девушке он вполне идет»,- мысли относились к молодой женщине, что стояла напротив знахарки. Ее платье, судя по всему, было полной копией наряда юной чародейки. Только сидело оно на ней будто вторая кожа. Подчеркивало стройную фигуру с покатыми бедрами и небольшой грудью. Серые глаза, бледноватая кожа и темно-русые волосы от матово-сизо-синего казались подсвеченными изнутри, придавая облику девушки оттенок отчужденности и благородства, что так любят воспевать менестрели. Серебро украшений довершало образ, изящный и, как ни странно, властный. Именно властность проглядывала и в странного разреза глазах. Их внешние уголки были будто опущены вниз, а веки над ними казались слишком тяжелыми. Короткие, не особо темные, но пушистые ресницы дополняли это впечатление. Ива была уверена, что уже видела такой тип внешности. И эти губы - верхняя не меньше чем нижняя и чуть выступает - тоже, безусловно, видела. Но где?

Однако молчание неприлично затягивалось. Травница взялась пальцами за платье и немного неуверенно сделала реверанс. За год при Университете, да еще при друзьях, в данном случае Калли и Златко, которые периодически пытались привить деревенской знахарке манеры, более подобающие молодой магичке, ей волей-неволей удалось приобрести некоторые знания об этикете и подобающем в приличном обществе поведении. «Может, мы на каком мероприятии, где положено носить такие наряды?»

Женщина напротив повторила движение. И именно это заставило чародейку почувствовать подвох. Незнакомка выглядела так, что ее реверанс должен бы быть отточен до совершенства. У нее же он вышел неуклюжим и неуверенным, как у самой Ивы.

И в этот момент травница в ужасе поняла, что смотрит в зеркало. Эта сероглазая шатенка в сине-сизом платье была ею. Это просто не поддавалось осознанию. Травница начала отчаянно щупать себя за лицо, волосы, плечи, бедра и даже грудь, пытаясь понять, действительно ли ее глаза видят то, что есть на самом деле. Женщина в зеркале проделывала то же. И на лице у нее отразился священный ужас. Знахарке отчаянно захотелось вновь упасть в обморок. Может, тогда все вернется на свои места? Мысли метались из стороны в сторону, не выдавая никакой разумной идеи, хоть как-то объясняющей произошедшую смену облика. И хуже всего, знахарка не представляла, как выбраться из этой ситуации. От того, чтобы сесть на пол и заплакать, Иву удерживало только неверие в то, что это все-таки происходит на самом деле.

- Анастасия…- В комнату без стука вошла другая девушка. Внешне неуловимо похожая на ту, в которую сейчас обратилась травница. Хотя почему неуловимо? Те же темно-русые волосы, этот необычный разрез глаз. Только миловидней и губки пухленькие,- Ты чего до сих пор тут? Обед уже накрыли. Отец уже во… сердится. Есть, наверное, очень хочет. Так что поторопись… ладно?

При внешней бодрости, даже некоторой грубоватости что-то в ее голосе настораживало. Это чувство подтвердилось, когда девушка, закончив говорить, бросила на Иву невольный сочувственный взгляд. Замаскированный, но вполне читаемый. Похоже, незнакомка отчаянно пыталась сделать вид и вести себя так, будто все в порядке. Обычно такое происходит, когда что-то все-таки произошло. Что-то очень и очень страшное. Горе. Как правило, именно так.

Невольно отметив все это, Ива тем не менее запаниковала еще больше. Что ей делать? Как себя вести? Но гут ее тело само повернулось в сторону заглянувшей к ней в комнату девушки.

- Уже спускаюсь, Марина,- произнес четкий, хорошо поставленный женский голос. Таким строго-вежли-ио-благожелательным тоном надо отдавать указания слугам на правах хозяйки,- Передай батюшке, что я уже спускаюсь.

- Не-э-э, давай вместе пойдем,- заныла вторая.

Ответом ей было молчание. Ива не могла видеть, но

ей казалось, что она вполне представляет, какое выражение сейчас у той, в чьем теле травница сейчас находилась. Оно было такое… с ним не поспоришь. Вот и младшая - разница в возрасте вполне ощущалась, правда, не по отношению к Иве, а к Анастасии - повздыхала, бросила на сестру (это же сестра, не так ли?) несколько скорбных взглядов, но в конце концов сдалась и вышла из комнаты.

- Ты только… побыстрей, а? А то ж отец меня вместо обеда съест.

Анастасия слегка наклонила голову, чуть дрогнули в улыбке уголки губ.

И как только дверь закрылась, Ива ощутила, что вновь может управлять телом. «Да что же это творится?! Я что же это, теперь Анастасия?! Анастасия Виц-лавская?! Хм… мода как раз того времени, насколько я могу судить… О боги! О боги!… Но… как же так?! И я не просто вселилась в это тело. Тут явно и ее сознание. Нет, не сознание, но она делает все так, будто меня тут и нет. Но я же есть…- Ива подняла руку и пошевелила пальцами.- Вот, я же сама это делаю, да? Гоблин, а где же тогда мое тело?! Ой!»

Без какого-то участия сознания знахарки русоволосая девушка подошла к зеркалу, провела расческой по гладко уложенным волосам, возвращая на место выбившуюся прядь, и направилась к двери. По пути ее рука легким прикосновением скользнула по небольшому портрету в коричневой деревянной рамочке. Насколько Ива смогла разглядеть, на нем был изображен молодой шатен в офицерской форме.

Последующие события все больше озадачивали девушку.

Анастасия вышла из комнаты, прошла по коридору и начала спускаться по лестнице. Ива же при этом чувствовала себя, как будто ее везут в карете, то есть непосредственно от нее движение никак не зависит. И одновременно знахарка ощущала, что это именно она шагает по полу, касается перил, подбирает пальцами платье, дабы не споткнуться. От этих двойственных впечатлений кружилась голова и жутко путались мысли. Самым неприятным, безусловно, было полное непонимание произошедшего. Травница пыталась вспомнить предшествующие такой разительной перемене события, однако это отчего-то не удавалось. Все, что произошло после посещения их компанией Военного архива, смазывалось в какую-то невразумительную вереницу цвет-пых пятен и образов.

- А, дочка, мы уж заждались! Присаживайся быстрее. Негоже так долго отца голодом морить!

Тело само знало, куда идти, и сейчас привело знахарку в комнату, судя по всему выполняющую функцию столовой. Мужчина, который назвался отцом Анастасии, выглядел так, будто сошел со старинных дворянских портретов. Именно таким, по мнению Ивы, должен быть военный в отставке, бравый офицер, ветеран, годы которого клонятся к закату, а также почтенный отец семейства: пышные усы, переходящие в бакенбарды, копна седых волос, отменная выправка, лучики морщин у глаз и громоподобный голос.

Легкая улыбка, не коснувшаяся глаз… Ива ощущала, что именно так и сделала Анастасия. Хотя сама она не прилагала к этому никаких усилий.

И те же сочувственные взгляды. Немолодая женщина, явно мать. Двое младших сестер, в том числе и та, что забегала в комнату,- как ее? - Марина, кажется. Мальчик, брат, наверное. Только в его глазах не прячется это разряжающее и горькое сочувствие. Он слишком занят собакой, рыже-коричневым охотничьим псом. Все благообразно и чинно. Даже этот мальчуган в белой рубашке с широкими рукавами и в чуть мешковатых штанах, заправленных в гладкой кожи сапоги. Все очень прилично и благородно. Только отчего такая тяжесть? Будто все чего-то ждут и боятся. И ничего не могут поделать, и это гнетет всех еще больше. Многое можно пережить, но как же убивает бессилие, когда не в силах помочь самым дорогим. Ива даже чужими мыслями подумала, что это, наверное, очень страшно, когда твое оберегаемое и лелеемое дитя вырастает, влюбляется и начинает страдать, а ты, привыкший спасать от всех бед, можешь только наблюдать и сопереживать, но при этом чувствовать эту самую ненавистную боль - оттого, что плохо твоему ребенку.

Хотелось их подбодрить, сказать, что с ней все хорошо. Но все было не так, и она знала, что ей не поверят. Пиковая ситуация. Оставалось только хоть внешне вести себя так, будто все в порядке и никакой беды нет.

Девушка села на отодвинутый слугой стул и положила на колени салфетку.

- Тогда приступим? На вид все невероятно аппетитно.

В столовой раздались невнятные согласные возгласы. Но из них искренна была только собака.

«Боги, что же происходит?! Неужели я действительно попала в эту девушку, в ее тело?! Поселилась рядом с ее душой? Но… так же не бывает!!! И что… что же делать? Как быть дальше? Почему они все такие смурные? Неужели это из-за того… гоблин, ведь она же так страдает по своему Александру! Наверняка они все знают об этом. Да, что-то там было по поводу того, что брак был одобрен обеими семьями. И вот жених уходит на фронт и… Теперь все ощущают то, что и эта девушка. Страх, что он не вернется… Боги, но я-то тут при чем?! И что теперь будет? Анастасия исчезла, а я? И вообще, где я? В прошлом? А в своем времени… я умерла? Но почему вот так - в это тело… Даже не заменила душу девушки, я будто… по соседству поселилась! Не бывает так! Боги, как же страшно».

Ива отчаянно пыталась привести мысли в порядок, а события тем временем шли своим чередом. За столом велся неспешный разговор ни о чем, и Анастасия в нем тоже участвовала. Отец семейства говорил о каких-то давних делах, в которых травница ровным счетом ничего не понимала. Мать по большей части молчала, вставляя свое слово, когда муж, по ее мнению, слишком увлекался разговором и начинал под влиянием эмоций повышать голос. Сестры без конца пререкались с младшим братом, а тот украдкой кормил пса лакомыми кусочками из своей тарелки. Все в достаточной мере спокойно и чинно. Неторопливая обыденность трапезы была прервала лишь раз, когда в комнату вошел слуга столь чопорный и со столь величавой осанкой, что невольно казалось, будто именно он тут главный. Впрочем, возможно, так и было. Ива всегда терялась рядом с такими. Деревянным голосом он сообщил, что прибыл посыльный из магазина якобы с заказом для госпожи Анастасии. Сразу стало заметно, что такое не часто случается в этом доме, потому что старший мужчина уже открыл рот, чтобы сказать: «Гони этого мерзавца в шею», когда названная дама совершенно спокойно поднялась и так же произнесла: «Все правильно, я попросила господина Тарма найти для меня одну книгу. Верно, это ее доставили». Провожаемая недоуменными взглядами, она прошла в холл, где пообщалась с пареньком-посыльным, забрала у него увесистый сверток, расплатилась, попросила слугу отнести упакованную в бумагу книгу к ней в комнату и вернулась за общий стол. Отмахнулась от вопросов и, объяснив свою покупку какой-то чепухой, перевела разговор. А Ива ощутила какое-то - не свое - волнение. Очевидно, для госпожи Вицлавской этот заказ значил куда больше, чем она хотела показать. А еще травнице показалось что-то очень знакомым. Будто она уже слышала или видела нечто подобное. Или не подобное, но уже известное? Вспомнить, однако, не удавалось.

После обеда девушка (или, вернее будет сказать, девушки? Две девушки в одном теле) поднялась к себе в комнату и, убедившись, что никто за ней не наблюдает, заперла дверь и буквально рванулась к тщательно упакованному свертку.

«Ее зовут Анастасия! - думала Дэй, спускаясь к обеду после того, как зашла в комнату «сестры»,- Куда я попала?! Как это произошло?! Гоблин все подери, ничего не помню!!!»

Однако за трапезой гаргулья немного пришла в себя и решила, что, во-первых, во всем виноват Златко - он их втравил в эту историю, вот пусть и придумывает, как выбраться теперь, во-вторых, самого Златко тут нет, значит, придется самостоятельно выбираться, а как? Синекрылый точно бы сказал, что нужно найти разгадку, и это приведет к выходу из ситуации. Дэй скептически относилась к подобным заявлениям, но как-то выбора обычно не оказывалось, и приходилось действовать по сему сомнительному плану. «Интересно, это только меня так? Или другим тоже досталось? Гоблин, ну почему я угодила в эту хорошенькую дуру! Ненавижу этих малолетних болтушек! Что она лебезит перед сестрой?! Если она сейчас начнет рассуждать про тряпье и замужество, я совершу самоубийство! Интересно, это будет убийство или самоубийство?»

Но обошлось, девушка просто начала ругаться с братом. Занятие привычное и знакомое. Они каждый день так с Грымом пререкались. «Серые небеса! Только не говорите, что это Грым! - Гаргулья с ужасом посмотрела на невысокого мальчика в свободной, белой, очень тонкой и изящной рубашке,- А ведь… ведь я никак не мог}' проявить себя. Может… Может, и остальных так же закинуло. Сидят тут и ничего не могут сделать, разве что ни о чем языком трепать?! - В этот момент парнишка поднял на нее серые, очень умные глаза и сказал какую-то гадость. На что Марина не замедлила взвиться и устроить ему головомойку, даже матери пришлось вмешиваться, чтобы их успокоить.- Убиться! По логике вещей ею должен оказаться Златко. Он же всегда нас разнимает. Гы-гы, баба! А Грым - малолетний сопляк! Щас умру со смеху!»

Потом Дэй перевела взор на Анастасию и почувствовала, как чужое беспокойство заполняет ее душу. Какой бы легкомысленной Марина ни казалась, она всем сердцем переживала за сестру. Полыхнула в девушке и какая-то иная боль. Средняя из сестер Вицлавских была молода, но ненамного моложе чародейки, и в ней было так много чувств. И они были иными, чем те, к которым привыкла гаргулья. Сожаление, печаль, сострадание и отчаянная надежда. На многое. Например, на то, что Александр все же вернется. И одновременно горечь, ведь вернется он к ее сестре. Не к ней.

«Гоблин побери, она любит этого парня! - сообразила и одновременно не одобрила Дэй.- Вот дура-то!»

А еще эта девочка надеялась, будто однажды сможет избавиться от этого чувства, оно перестанет ноющей занозой сидеть в сердце, прекратит изводить ее болью, завистью и обидой. Исчезнет эта сладкая подлая мысль, что, может быть, однажды… Она слишком хорошо понимала: такое не случится, ведь эти двое - ее сестра и этот мужчина - принадлежат друг другу. Это даже больше, чем любовь, они как две части, идеально подходящие друг другу всеми выбоинками и углами. Их чувства были предопределены чуть ли не с первого момента их встречи. Марина видела его. И все поняла еще тогда. Больно было наблюдать за развитием их отношений с сестрой, понимая, что счастье не обратится к ней, не улыбнется любящими карими глазами. Девушке отчаянно хотелось чего-то подобного, но еще хуже становилось при мысли, что она своим вмешательством омрачит чувства этих двоих. Вряд ли она сможет разбить эту пару, но сильно подпортить им жизнь вполне. Возможно, при определенной хитрости и подлости удастся даже женить Александра на себе. Но любить-то он но-прежнему будет Анастасию. И что тогда? Опостылевшая нелюбимая жена, жадные тайные взгляды на бывшую невесту и навеки испорченная жизнь? Марина не верила, что стерпится-слюбится, о нет. И даже понимание того, как это было бы подло по отношению к сестре, ее бы не остановило. Тут дело в другом. Александр не нужен ей без любви. Любви к ней, Марине. И никакие приворотные зелья тут не помогут. Ей нужна была только его искренняя любовь. И особенно сейчас, когда она увидела, какими глазами он смотрит на Анастасию. На меньшее Марина была не согласна.

«Молодец, девочка! - внутренне восхитилась Дэй.- Так держать, никогда не соглашайся на половину. Даже если не сможешь получить всего, не потеряешь самоуважения».

В этом была вся гаргулья. Поговорка про синицу в руке была явно не про нее.

«А оказывается, что и маленькие девочки бывают не такими уж и пустышками,- невольно и немного недовольно подумала чародейка.- По крайней мере, не все. И не во всем».

Тело человеческого мужчины казалось жутко неудобным. Оно двигалось совершенно не так, как делал это эльф. Оно было какое-то неуклюжее (по сравнению со Светлыми, конечно) и непозволительно большое. Калли не понимал, как можно нормально биться с такими данными. «Бедные люди,- с неожиданным сочувствием подумал он.- Как же Златко и Иве удается хоть что-то при таких скудных исходных данных?… Как же неудобно!»

Вокруг кипел бой, и в руках Светлого сверкал меч. С удивительной ловкостью, которую Калли никак не ожидал от этого тела, мужчина махал своим клинком, и враги один за другим исчезали из списка насущных опасностей. Эльф быстро сообразил, что сделать ничего не может. Все его навыки оказались бесполезными, тело ему не подчинялось, да и он вряд ли смог бы лучше человека понять, как тому действовать. И все же было невыносимо видеть, как вокруг поднимаются и опускаются клинки, как плещется боевая магия, пачками уничтожая тех, кто остался без защиты чародеев, как сверху летят стрелы - обычные, человеческие, не эльфийские, но после случая с Ивой Светлый как-то растерял скептицизм на этот счет, убивали человеческие грубые поделки не хуже. И самое ужасное, когда ты не в силах что-либо предпринять. Совсем ничего. Даже предупредить. Особенно в тот момент, который оказался роковым.

- Алекс! Сзади! - закричал кто-то.

Мужчина, в чьем теле находилось сознание эльфа, узнал этот голос. За секунду - долгую, мучительную, такую важную в бою секунду - до этого крика Калли увидел приближающийся наконечник копья. Коварное оружие! Копейщика достать так сложно, а вот его оружие, если оно находится в опытных руках, может свалить того, кого мечи не берут. И Светлый отчаянно пытался докричаться до сознания соседа по телу, отчасти из желания помочь, отчасти из-за панической и одновременно очень разумной мысли, что, если умрет мужчина, умрет и сам эльф. Но криков Эк'каллизиэнела воин не слышал.

А вот голос со стороны услышал. Услышал и успел обернуться. Попытался отклонить древко, увернуться… Поздно. Темнота навалилась мгновенно, и сознание померкло.

«Гоблин, ладно, я угодил в этого пацана, но где остальные-то?! Не может быть так, чтобы я один так попал! Наверняка остальных тоже разбросало!»

- Патрик, отнеси этот пакет на Олешневую улицу, дом восьмой. Да смотри ничего не перепутай! - Голос выдернул Златко из задумчивости. Как он уже успел понять, мужчина, главный над персоналом книжного магазина в отсутствие хозяина, терпением не отличался, поэтому поспешил вытянуться в струнку и сделать очень понимающие глаза,- Запомни, госпожа Анастасия Вицлавская! Запомнил? Да, трудно, но что поделаешь. Вечно у этой знати имена навыверт. Повтори, Анастасия Вицлавская!

Синекрылый послушно повторил.

- Молодец,- даже удивился тот. Очевидно, парнишка, в тело которого попало сознание Бэррина, сообразительностью не отличался,- И говори с именем. А то их там несколько баб. Мать и три сестры, и все госпожи Вицлавские. Так, что ушами хлопаешь? Взял сверток - и вперед. И кланяйся, дубина, кланяйся! И на чай, может, дадут, и мне за тебя не так стыдно будет!

Златко, не слушая, уже вылетал из магазина. Он помнил! Анастасия Вицлавская! Конечно же! Шкатулка, мелодия, танцующая пара фигурок, Военный архив, документы по Александу Ренжу!

«Они там, я знаю! Они должны быть где-то вокруг этой девушки! Гоблин, мои ребята… Как же я волнуюсь!… И как же интересно, почему так произошло. Это действительно прошлое? Неужели реальны путешествия сквозь время? Это невероятно! Но какие возможности! Ведь так можно попасть в любое время, в гущу самых важных событий… пообщаться с великими людьми. А сколько белых пятен в истории можно заполнить!»

Потом парень спохватился, ведь теория ничем не подтверждена, и хуже всего то, что он не знает ничего о механизме произошедшего. Да и… рано или поздно, но хотелось бы вернуться в свое время и свое тело. Ну и найти друзей. Их более всего не хватало. Будто холоднее было без них. О ком же заботиться?

«Кого втравливать в истории?» - будто наяву услышал он чей-то ехидный голос, но тут же забыл о нем, занятый размышлениями о произошедшем и поиском способов выбраться из этой передряги.

Из мыслей его выдернуло осознание того, что он идет куда угодно, но только не туда, куда требуется. Только потом Златко сообразил, что город за эти века изменился. Улочки стали по-другому изгибаться, на них стояли иные дома, а некоторые еще не обросли достройками, к каким он привык. Поэтому и путь показался иным. Что-то это так ему напомнило. Будто эти изменения он уже где-то видел. Только вот где? Ведь не жил же он в эту эпоху, а в его времени все иное.

«А все- таки неприятно подчиняться и терпеть поношения,-перескочили мысли юноши,- В обычной ситуации этот хмырь спину бы передо мной гнул и улыбался подобострастно. Правы, ох правы были друзья, когда говорили, что надо учиться разбираться в людях, кто ниже меня по положению. Никогда не знаешь, что у них на уме. Вроде улыбается, а сам нож за спиной прячет. А вот такие прохвосты, как этот,- вообще часто встречающийся тип. И что с ними делать? Их и обижать нельзя, но и потакать - еще хуже. Да-а, задачка. Но как же неудобно, что нельзя гаркнуть погромче и магией припугнуть. Надеюсь, что это не навсегда. Ума не приложу, как смогу без магии».

Вокруг Грыма лежали, казалось, сотни и сотни раненых. Они стонали и выглядели просто ужасно. Нельзя сказать, что тролль не был привычен к такому, но одно дело - поле боя, а другое - походный госпиталь. Чародей пару раз попадал в такие, но обычно все же его лечили друзья, а уж как он поступил в Университет, то и вовсе все в этой сфере наладилось. Лекари в учебном заведении были хороши, а также Ива не раз выручала. Поэтому воспоминания об этих палатках боли поистерлись из памяти. Молодости в принципе свойственно быстро забывать плохое. И вот он тут. Но не как пациент, а как лекарь. С одной стороны, и на том спасибо, не любил (а кто любит?) Грым получать ранения, а потом лечиться. А с другой… Да-а, не думал он, что это настолько удручающее зрелище.

Сперва тролль, как и остальные члены его команды, пусть он и не знал об этом, пытался сориентироваться в произошедшем, а его тело тем временем самостоятельно выполняло все, что требовалось от целителя, но потом… отвратительная реальность предстала во всем своем уродстве. Ничего особо нового, но когда подобные масштабы… Такое даже легко все переносящую натуру тролля тронуло. Впечатлило. И вызвало самые неприятные чувства. А пока он размышлял, лекарь, в чьем геле Грым оказался, занимался своим делом: все врачевал и врачевал. Очищал раны, штопал их, накладывал повязки и шины - спасал и констатировал смерть. В душе человека - уже не молодого, но и совсем еще не старого, просто какого-то равнодушно усталого - не осталось сильных эмоций. Он словно гномья машина двигался, производил необходимые манипуляции и говорил нужные слова. Но стоны, чужие страдания и тем паче смерть все же прорывались сквозь щит вынужденного равнодушия, пробирались прямо в сердце и отзывались чуть ли не с каждым движением горькой ноющей болью, рождая одно, но очень сильное чувство - ненависть. Ненависть ко всем, кто это все затеял, кто позволил, ко всем этим бестолковым мужикам, которые с такой радостью идут за наградами, а потом скулят перед ним на койках. Он ненавидел всех, кто заставлял его делать то, чем он должен был заниматься. Всех, из-за кого эта усталость и боль, что не вытравишь теперь ничем, все глубже всаживала свои когти в его сердце.

В висках у мужчины билась самая обычная головная боль, раздражая его все больше, но тролль чувствовал еще и другое: ему казалось, что от души неизвестного ему и вряд ли прославившегося в веках лекаря мелкими брызгами отлетают осколки его, целителя, личности, превращая ее во что-то новое. И то, что получалось, Грыму совсем не нравилось. Не должны такими быть души. Пусть сострадание тому виной, но то, что рождалось сейчас внутри этого человека, было столь уродливым и пугающим. Тролль вспомнил то, что так долго пытались объяснить им на уроках преподаватели: войны травмируют не только тела, но и души. Зная это, как можно желать битв?

Эта мысль была для Грыма очень непривычной. Но он быстро проникся ею. Да, он воин. Да, его направление - Бой. Но… его дело - одиночные или в небольшой компании авантюры. Ведь таких, как он, не так уж много. Не все хотят воевать. Многие вот так мучаются и ломают себе душу.

«Держись, приятель,- шепнул Грым соседу по телу,- Рано или поздно это кончится. И будет… мир. Тихий дом и другая работа. И не придется штопать все эти раны, максимум будешь лечить мигрень и подагру, и все. Думай об этом».

И в какой-то момент ему показалось, что лекарю стало чуть легче.

- Хочу домой. И к ней,- проходя мимо выхода из палатки, услышал он чей-то голос. Обрывок разговора. И тоже пронизанный болью.

Ситуация была абсурдной. Неправильной, нелогичной и нелепой. Такого просто не могло быть. Все это было… иллюзией. А вот боль была настоящей. Боль этого мужчины была настоящей. И Калли тоже ее чувствовал. Скрипя зубами и давя в себе ругательства, он понял, что ненавидит получать ранения.

- Повезло, что задело лишь вскользь,- Другой офицер подошел к нему, неся в двух кружках некий горячий напиток. Одну передал Калли, вернее, тому, в чьем теле сейчас находилось его сознание, присел рядом, опершись о те же ящики, что и приятель, тяжело выдохнул. Посмотрел куда-то, где продолжали копошиться лекари, недавно латавшие эльфа,- Правда, упал ты нехорошо. Голова сильно болит?

- Болит - не болит,- сморщился его собеседник,- Кружится, и сосредоточиться не получается.

- М-да, это не то, что я хотел услышать,- с невеселой иронией заметил мужчина,- Хотя… если честно, лучше бы тебя ранили серьезно, Алекс.

Тот, кого так назвали, не стал переспрашивать и возмущаться. Лишь угрюмо посмотрел в свою кружку. Отпил из нее. «Что-то из трав, плохого чая и алкоголя, но согревает отменно»,- тут же различил эльф, пытаясь разобраться в ситуации.

Молчание затягивалось.

- Как думаешь, тебе дадут возможность отлежаться хоть день? - вновь спросил предупредивший Александра воин.

- Не думаю, Николас. Эта война выкосила почти всех офицеров.

- Какая-то подлая магия,- покачал головой тот,- Столько смертей… Никакого благородства! Помнишь, нас учили встречать врага с мечом наголо, уважая противника и себя. Лицом к лицу и не отводя глаз. А теперь мы даже его не видим. Офицеры всегда шли вместе с первыми рядами своих воинов. От этой распроклятой новой магии первые ряды будто выкашивает. Почему наши маги не могут никак придумать защиту?

Александр запустил свободную руку в волосы. Они были жесткие и явно давно не мытые. Но Калли даже не пискнул внутри. Он понял, о каком периоде истории идет речь. Им рассказывали в Университете. «Да! Гоблин побери, хорошо, что тебя ранили, тебе нельзя туда! Это же… это же… О звезды! Он же умрет! У них тогда не было шансов, не было!…»

- Я думаю, они пытаются. Даже стало что-то получаться. Иначе давно бы капитуляцию подписали. Уже куда меньше народу гибнет, чем в первые дни…

- Куда меньше!…- с горечью вскричал Николас,- Раньше целые войны не уносили столько жизней, как сейчас за день! Мне даже подумать страшно об общих потерях. Мы же офицеры, Алекс! Мы же должны что-то сделать! Мы обязаны защищать своих солдат! Долго мы еще будем служить мясом для магов?

Калли ощутил горечь и злость мужчины. Он был старше друга и умнее. Его эмоции не вырывались наружу словами и яростными взглядами. Но это не означало, что их не было, просто у Александра не осталось ни сил, ни желания оповещать о них мир.

- Ник… что мы можем? Что мы реально можем сделать, скажи мне? - Его голос был тих, но большие промежутки между сцеживаемыми словами свидетельствовали о подавляемом гневе.- Тебе уже выдали распоряжения о том, что мы можем. Более… более нечего. По крайней мере, сейчас… Я пытаюсь что-то придумать… но гоблин все подери…

Друг хотел возмутиться и разразиться гневной тирадой, но заметил состояние раненого и промолчал. Молчал долго, но потом вновь заговорил. Тема не понравилась Александру еще больше предыдущей:

- Ты ранен. Это хороший повод не идти в бой. Подожди, я знаю, что ты можешь возразить, но… подумай о ней!!!

- Я не собирался возражать, Николас,- устало покачал головой офицер.- Мое благородство,- словно усмехнулся он,- слегка поистрепалось в связи с последними событиями. И сейчас… сейчас, мой добрый друг, ничего более я так не желаю, как оказаться за версты отсюда… Мне гоблински надоело тратить на это время… Хочу домой. И к ней.

Он вновь замолчал, откинул голову, чтобы не держать ее на весу, что казалось сейчас непосильным трудом, и забылся, сжимая в лежащей на колене руке пустую кружку. А Калли задумался. Признаться, он не понимал, как можно любить неэльфиек. «Как, как можно любить, влюбляться в человеческих или каких-либо иных неэльфийских женщин? Нет, они не плохие. Не все, по крайней мере. Есть очень даже. Вот, например, Ива или Дэй. Хорошие девочки… Хм, Дэй хорошая девочка?… Брр… Во всяком случае, она точно достойна уважения, у нее множество отличных качеств. Как и у Ивы. Совершенно иных, но они есть, и их много. Но… но любовь… Нет, женщина, которую любишь, возлюбленная, должна быть иной. Она… Она должна быть как звезда, сияющая, таинственная, исполненная неземного достоинства, умная, красивая и… недоступная. Прекрасная… Чтобы хотелось глядеть на нее и не отрываться. Эту женщину надо будет завоевывать, совершать ради нее поступки, становиться лучше… Как-то так. Как можно полюбить, полюбить как свою единственную женщину что-то милое, щебечущее или… привычное? Ту, которую знаешь как облупленную. Вполне земные и часто отвратительные привычки которой у тебя постоянно перед глазами? Нет, с ними, с теми, кто рядом, кто прост и понятен, можно дружить, их можно уважать. Они отличные товарищи, просто хорошие люди, но… никому из них никогда не стать возлюбленной. По крайней мере, для меня. Нет».

Что же касается Анастасии…

И тут Калли почувствовал, как в нем поднимаются чувства другого мужчины. Того, в чьем теле находилось сознание эльфа. Они полыхнули с такой силой, что почти опалили привыкшую к холоду и покою душу Светлого. Он никогда даже не подозревал, что люди могут чувствовать с такой силой. И ведь ни за что не догадаешься, что за этим спокойным лицом, в этом сдержанном офицере столько страсти. Нет, не страсти - такой глубины чувств. А еще они были необычными. Для Калли. Эльф не мог их полностью понять и принять, но они хлестали сквозь него как волны, набегающие на прибрежный песок. И подобно ему Светлый впитывал их в себя, пропуская через призму своих идей и ощущений. Впитывал и захлебывался.

Душу же Александра сейчас заполняло только одно чувство - любовь. Любовь и желание, жажда быть рядом со своей возлюбленной. Только она была не такая, какой видел идеальную даму сердца эльф. Прежде всего, она была… очень земной. Не в смысле приземленной или обычной. Она была понятной. Родной. Александр не мечтал добиваться ее или совершать подвиги в ее честь. Он хотел жить с ней. Каждый день видеть. Завести общий дом, совместно его обустраивать, создавать уют, вместе решать, какой будет, например, гостиная, слушать ее идеи, видеть вдохновение в ее глазах, делать все вместе. Будут и дети, и карьера, в которой она станет ему помогать, поддерживая. Он хотел… чувствовать ее рядом… ее тепло, ее руки, ее дыхание. Слышать ее запах, шуршание юбок, смех. Хотел этого как можно чаще. Постоянно. Уж каждый день точно. Он все время вспоминал их совместные прогулки, вечера, поцелуи и ласки - короткие и жадные, ведь порядочной девушке не пристало до свадьбы позволять мужчине такое. Глупости! За это, за этот жар чувств, что дарила она ему, он любил эту женщину еще больше. Грезил, мечтал о ней еще сильнее. Тело, душа, сердце - все рвалось к ней. К ней одной.

С улыбкой он вспоминал ее ум и практичность. Анастасия умела строить реальные планы на будущее, считать деньги и продумывать все на несколько ходов вперед. Ему невероятно льстило, что столь рассудительная женщина отдала ему свое сердце. Почему все любят глупышек? Разве может быть что-то желаннее любви сильной женщины?

Часто Александру вспоминались ее милые привычки. Например, то, как она пальцами одной руки держала мизинец другой, когда волновалась. Или редкостное неумение ориентироваться в городе: стоило девушке свернуть со знакомых улиц, как она начинала путаться и постоянно порывалась направиться в противоположную от нужной сторону. А вот стоило ей взять карту, как сгоревшая было уверенность мгновенно возрождалась из пепла. Правда, это не всегда означало, что нужное направление будет найдено. По какой-то непонятной Рен-жу причине его возлюбленная стеснялась спрашивать дорогу у прохожих. Его женщина вообще не была идеальной. Она была настоящей. С множеством странностей, недостатков, предвзятостей и непонятных, а то и неприемлемых для него взглядов.

И она была нужна ему со всем этим. Александр подозревал, что в будущем все это, как и его качества, в которых наверняка есть многое, не нравящееся ей, станет не один и не два раза причиной ссор, но какое это, право, имело значение? Истина состояла в том, что он просто не мог без нее. Без ее рук, губ, улыбки, запаха ее волос, тела, присутствия рядом; без ее довольно редкого смеха, без ощущения ее ладони на его локте во время прогулок; без надежды, что в брачную ночь он отнесет ее в свою спальню и будет любить, пока есть силы; без веры в то, что они проживут долгую, счастливую, спокойную жизнь, в которой будет все… все как должно - семья, работа, дом, но самое главное, в этом сейчас таком зыбком будущем будет она. Его возлюбленная. Его Анастасия. Настасья. Настенька…

Ему раньше всегда были непонятны, да и просто раздражали все эти разговоры о двух половинках, о браках, благословленных волей богов, и «той единственной». Все это казалось таким надуманным, лишенным связи с реальностью, совершенно оторванным от жизни. А вот сейчас он думал о том, что, когда это чувство приходит, все именно так и бывает. Только никакого пафоса или неестественности в этом нет. Есть насущная необходимость, потребность, чтобы вот этот человек был рядом. Принадлежал ему. Только ему, и никому другому. И если это желание взаимно, словно оказываешься в водовороте, когда чувства несут тебя с такой скоростью и силой, что остановиться или сменить направление уже невозможно. Более того - это самое желанное из существующего в мире. Пусть иногда и жутко до гоблинов. Но даже мысль отказаться от этого вызывает такую боль, что хочется немедленно гнать ее от себя. И при этом не видишь ничего вокруг. Пока безжалостная реальность не вмешивается, камнем не становится на пути. Как эта война. Как эта проклятая богами война. Разодрать в клочья тех, кто ее затеял!

Нет, он обязательно выживет, выстоит, выдержит и вернется к ней. Он ей обещал. Он хочет этого. Нет, это больше, чем желание. Это какая-то страстная, насущная, просто непреодолимая потребность. Он не сможет иначе. Что бы ни случилось, что бы ни стало у него на пути, он вернется и выполнит обещанное.

«Нет, этого не может быть!!! - мысленно Ива буквально кричала. Однако Анастасия не слышала этого отчаяния. Пальцы, дрожа, касались старинного переплета, гладили желто-бурые страницы, испещренные тонко выведенными буквами и символами. Даже не разобрав и половины из них, знахарка не сомневалась - Вицлав-ская решила связаться с темными силами,- Не надо! Не делай этого! Это обман! Мишура, иллюзия, катастрофа! Сделаешь, а потом миллион раз пожалеешь… Темные силы никогда не играют честно. Все равно заберут самое дорогое, а дадут вовсе не то, на что ты надеешься… Не смей!!! Не смей, не смей, не смей!…»

По виду и ощущениям Анастасии было ясно, как тяжело все это ей дается. Девушка отлично понимала, что творит. Знала, во что ввязывается, представляла последствия. И все еще сомневалась. Ива никогда не встречала столь разумную девушку, которая бы осознанно шла на такое. Хотя… ведь тетушка тоже не глупа. Но… но темные силы… Одна мысль о них приводила травницу в состояние панического ужаса. Ничто и никогда не вызывало у нее такого всеобъемлющего, убивающего всякий разум и любые иные чувства страха.

Анастасия смотрела на книгу, на эти изящные и одновременно ужасающие символы, часто, даже хрипло дышала и никак не могла успокоиться. Книгу она положила на стол, а сама тяжело опустилась на стоящий рядом стул.

«Что я творю? - мелькнула мысль.- Гоблины меня I гоберите, что же я творю…» Все ее существо, разум и инстинкт самосохранения протестовали против выполнения того, что прихотливым почерком было выведено на страницах давно запрещенной книги. Сердце в бешеном ритме билось о клетку ребер. Девушка прикрыла глаза.

Потом вскочила и подошла к окну. Лбом прижалась к стеклу и посмотрела на улицу. Знакомый с детства пейзаж. В меру унылый, в меру успокаивающий, но привычный. Нормальный. За долгие годы детально изученный, даже порой казалось, что он принадлежит ей одной. Этот ракурс, эти мелкие детали вроде косого водостока или двух отломанных под одинаковым углом черепиц на крыше соседского дома - все это только ее. Никто во всем огромном мире не видит это так, как она.

Анастасия всегда любила свой город. Странный и удивительный. Пугающий и оригинальный. И при этом знакомый, родной. Порой ей даже казалось, что живой. «Ха, знала бы ты…» - не могла удержаться от воспоминаний об одном знакомом ей существе с сине-фиолетовыми волосами почти до колен Ива. Вицлавская же думала о том, что Стонхэрм порой словно помогал ей. Вот и в тот раз, когда, придавленная своим неожиданным горем, Анастасия шла по одной из улиц, напрочь потеряв представление, где находится, и не обращая на это никакого внимания, она и наткнулась на тот магазин. В его витринах были выставлены книги, карты, маски какие-то, что-то еще. Взгляд ее тогда зацепился за одну из них. У маски был перекошенный красный рот, какие порой встречаются у шутов или клоунов в бродячих цирках. Они всегда наводили на Анастасию безотчетный ужас. Она была девушкой разумной, поэтому всегда смеялась над своими страхами и мужественно выдерживала все представление, если рядом был кто-то из знакомых. Негоже девице ее положения показывать такие чувства, недостойно это ее. И потом… надо же бороться с собой. Нет ничего, с чем бы она не смогла справиться. А тут что? Обычный грим на обычных людях. Только вот глаза… Глаза, со всех сторон обведенные краской, казались ей какими-то излишне живыми и существовавшими словно отдельно от всего остального.

Они никогда не были веселыми. Анастасия, по крайней мере, такого никогда не видела. Они всегда казались ей невероятно печальными или очень злыми. А еще этот рот… Будто в крови. Человеческой. Она всегда отгоняла эти мысли. Слишком уж Вицлавская любила встречать все опасности лицом к лицу и уж точно, глядя в глаза, но за этой маской - обычной или сотворенной при помощи грима - будто пряталось совсем иное существо, не человек, а то, чего мы так боимся ночами, в своих кошмарах. То, против чего разум и железо бессильны. То, что заставляет подниматься из глубин нашей души самое трусливое и самое беззащитное, то, чему даже сильный человек не может противопоставить ничего. То, благодаря чему появилась минимум половина религий и треть магических истин. То, с чем мы оказываемся наедине, проснувшись в неурочный ночной час. И в тот момент Анастасия замерла возле маски, и это жуткое ощущение пронизывало ее душу. «Он не вернется»,- шепнул ей чей-то голос, и она знала, что он прав. От боли стало трудно дышать, а маска смотрела на нее черными провалами, оказавшимися неожиданно еще страшнее, чем живые глаза клоунов, какими они обычно бывают. И рот ее был в крови.

Он не вернется…

Болью сдавило виски, а сердце сжали острейшие клещи из самой крепкой стали, терзая и уничтожая его. «Любимый мой…» Рот приоткрылся в беззвучном крике, ноги подкосились. Девушка была вынуждена опереться о косяк двери магазина.

«Зайди…» - прошелестело в мозгу.

Маска продолжала на нее смотреть полночной темнотой, кривя этот ужасный красный рот.

«Он не вернется»,- речитативом билась в висках боль.

«Я предложу тебе решение. Зайди»,- мягко шепнуло в ее сознании.

Не понимая зачем, девушка протянула руку и толкнула деревянную, слишком легко поддавшуюся дверь. Беззаботный колокольчик оповестил о ее визите. Девушка у прилавка равнодушно подняла на нее глаза и кивнула так, будто ее загипнотизировали на это движение. Анастасии было все равно. Так даже лучше. Она долго бродила меж стеллажей, смотря, но не различая ни одной буквы на корешках книг. «Зачем тут столько масок? Они так уродливы»,- вот единственная мысль, что более-менее оформилась в ее смятенном болью сознании.

- Могу я вам чем-то помочь? - остановил ее блуждания мужской голос.

Девушка подняла глаза и с трудом заставила себя сфокусировать взгляд.

- Вы хозяин… этого магазина? - зачем-то спросила она.

- Да, госпожа,- Он поклонился и назвал имя, которого она, разумеется, не запомнила, хотя потом оно всплыло в памяти само. Лишь продолжила вглядываться в мужчину. Странный, абсолютно непохожий на торговца, он тоже внимательно всматривался в ее полные лишь одного чувства глаза, пока наконец не покачал головой, тихо произнеся:

- Нет ничего, чего нельзя было бы изменить или обойти, госпожа,- Помедлил еще немного и добавил: - В этом мире.

Анастасия хотела промолчать, но слова вырвались сами:

- Разве нет обстоятельств, которых нельзя победить?…- Все внутри выло от осознания того смысла, который она вкладывала в эту фразу. Никогда, никогда она не склонялась перед трудностями жизни, считая всех, покорно принимающих удары судьбы, безвольными слабаками. Трусость и слабость - вот то, что она ненавидела в людях более всего. Ее Александр был не таким. Он был гордым, сильным и благородным. А еще он был умным. И она любила его. Любила так, что одна мысль о том, что более никогда не увидит его, превращала ее из волевой холодной женщины в мечущуюся от боли тварь. И она ненавидела за это себя, судьбу и мир. В этот миг ей более всего хотелось уничтожить все, мешавшее ей вновь быть с любимым. Даже если это были такие вряд ли поддающиеся уничтожению вещи, как расстояния, воля власть имущих и война.

Мужчина еще пристальнее всмотрелся в ее глаза и вновь покачал головой.

- Сильное желание, решимость и достойная плата - и даже мир можно перевернуть…- Его взгляд блеснул, будто он уже не раз это делал, будто речь шла о чем-то ему бесконечно приятном. Последовала небольшая пауза, заставившая Анастасию замереть в предчувствии невероятно важного. Не всякий обладает даже чем-то одним для того, чтобы совершить подобное. Никому не нужны дары тех, кто им неинтересен. И каждый дар должен быть достоин. Хватит ли у вас, госпожа, воли, смелости и силы, чтобы получить желаемое? Ведь цена будет соответственная. Очень высокая.

Тогда Анастасия долго всматривалась в глаза этого странного книготорговца, но даже их цвета не запомнила. Голова кружилась от отчаяния. Весь тот день было хмуро, а в воздухе висел отвратительный, мутящий сознание и портящий настроение туман. Именно так она себя и чувствовала - от смятения и боли в голове все смешалось, к глазам подступали слезы бессилия, и даже просто замечать окружающий мир казалось неосуществимой задачей. Что уж тут говорить о каких-то связных мыслях или здравых рассуждениях. Все происходящее казалось дурным сном, бредом измученного сознания, однако при этом почему-то не возникало ни малейшего сомнения в том, что эти кошмары вещие. Именно так все и случится: он не вернется, а перед ней стоит тот, кто может предложить ей нечто, способное обмануть эту гнусную негодяйку-судьбу, обыграть ее на последних ходах.

Серый взгляд прекратил метаться, когда девушка вспомнила о возлюбленном. У нее было только одно желание и только одна цель. Но и это было гораздо больше, чем имелось у большинства. Ведь настолько сильное и такое определенное желание не имеет ни единого шанса не сбыться.

- Я не могу без него…- прошептали ее губы,- Он мне обещал…

Строгий мужчина с собранными в низкий хвост темными волосами очень серьезно кивнул, сильно наклонив голову:

- Будет исполнено.

И вот сейчас на столике Анастасии лежала тяжелая старинная книга, которая просто и подробно рассказывала, как получить желаемое. И цена действительно была высока.

Девушка закрыла глаза, не в силах видеть все тот же привычный пейзаж за окном. Казалось бы, мир должен перевернуться, взорваться, разрушиться, по крайней мере, на ураган или шторм уж точно можно было рассчитывать, но на улице по-прежнему стояла хмурая сухая погода со светло-стальным небом без какого-либо разнообразия в цвете. Серые камни мостовых и домов все так же ничего особенного собою не выражали, а соседская вредная кошка еще и имела наглость с самым безмятежным видом вылизываться в непотребных местах. Раздражало это неимоверно. Чужое горе редко трогает кого-либо кроме самых близких. И даже если твой мир разрушился, окружающим на это наплевать. Не потому, что они черствы или равнодушны, а просто, без какой-либо причины,- ведь это не их горе. Но ты уже не можешь существовать, как раньше. Так часто случается - люди, самые обычные, каких не раз встречаешь в толпе, что живут по соседству или ходят в те же магазины, совершают безумства, кончают с собой, убивают кого-то, разбивают крепкие с виду семьи, бросают все и исчезают в неизвестном направлении, а мы лишь удивленно качаем головой, чтобы уже завтра вспомнить о них разве что в досужих сплетнях, поскольку так порой бывает приятно рассказать приятелям что-нибудь столь пикантное.

Когда же это безумие жизни настигает непосредственно тебя, равнодушие мира поражает больше, чем штормы и ураганы. Неправда, что убитый горем человек не видит ничего вокруг, просто, как правило, он замечает совсем не то, что стоило бы. И урывками. Все остальное время мысли не могут переключиться на что-то иное, кроме того, что причиняет такую боль.

«Как я скучаю по тебе…» - Анастасия могла думать только об этом.

Лишь одна мысль, воспоминание о том, ради чего она все это устроила, утраченная былая решимость,- все это вновь крепло в душе молодой женщины. Она вновь выпрямилась, возвращая своей спине привычную идеальную осанку, подняла подбородок, глаза опять смотрели открыто и пристально. Ничто и никогда не сломит ее. Тот мужчина сказал, что даже мир можно перевернуть. Если потребуется, она это сделает.

Женщина вернулась к столу. Пальцы вновь уверенно легли на желто-бурые страницы, и она с характерной для нее педантичностью начала изучать список необходимых действий…

Измучившаяся и почти неживая от ужаса Ива не успела уловить, когда он появился, хотя ждала этого каждый миг. Обычно пришествие темных сил знахарка ощущала каждой стрункой своей души… Сейчас же он просто выступил из тени, словно все это время стоял где-то в комнате. Правда, вокруг стало значительно темнее, но более никаких ощущений или эффектов - ни всполохов, ни боли, ни огня, ни грома, ничего подобного, что должно, судя по рассказам и книгам, сопровождать появление потусторонних существ. Высокий темнокожий демон с двумя нетопыриными крылами за спиной. А морда… более всего, как ни странно, была похожа на гаргулью. Уж травница имела возможность насмотреться на подобные физиономии. В демоне не было ничего слишком страшного или уродливого, напрягало само понимание, кто перед тобой. Если, конечно, ты привык к тому, что тебя постоянно окружают необычные существа, ну а в славном городе Стонхэрме и невозможно иначе.

Внешности демона не испугалась ни Ива, ни Анастасия. Последняя лишь невольно прижала руку к груди, но это, скорее, из-за того решения, что ей вскоре предстояло озвучить. Не каждый день приходится продавать душу.

Глаза у демона были темные и будто знакомые. Он неторопливо оглядел девушку, не спеша что-либо говорить, пугать или обольщать. Потом чуть повернул голову, и его очи полыхнули огнем. Ива тут же почувствовала, как ее сознания, самой ее сути коснулся его взгляд. В этот момент она не сомневалась, что демон видит ее. Причем насквозь. Если бы знахарка могла, она сжалась бы в комок, задрожала или убежала куда глаза глядят. Только сейчас у нее не было никакой возможности сделать это. Хотя сие не означало, что она не пыталась.

А вот Анастасия, наоборот, лишь выпрямилась еще больше, если такое возможно при подобной идеальной осанке. Ни одна мышца на ее лице не дрогнула, даже веки не задержались ни на миг, поднимаясь и опускаясь.

- Демон темных глубин и во…- медленно, чеканя слова начала она, но тот взмахом руки прервал ее:

- Не надо… эти слова давно устарели.- В голосе этого существа послышалось что-то, смутно напоминающее иронию,- Не надо слов…

Он и так все видел и понимал, обе девушки чувствовали это всей своей сутью. Иве еще отчаянней захотелось сбежать куда угодно, но лишь бы подальше.

«Так и будешь всю жизнь бегать от таких, как я?» -

прозвучало в сознании травницы. Знахарка могла поклясться, что эти слова не были произнесены вслух, но она их услышала так явственно, даже интонацию и тембр смогла разобрать. Голос у демона, кстати, был красивый. Даже чародейка при всем том состоянии, в котором находилась, признала это. Сразу почувствовала. Он действительно пробирал, трогал струнки души. Такие голоса должны быть у соблазнителей, вампиров и менестрелей. Как ни страшно было Иве, она мгновенно представила себе троих в одном - вампира-менестреля, соблазняющего какую-нибудь девицу. Сама она себя на месте оной почему-то не видела. Хотя почему?… У нее уже был свой вампир.

«Ты мне льстишь»,- шепнул все тот же чародейский голос где-то в самой душе.

«Зараза,- беспомощно подумала юная волшебница, явственно ощутив веселье демона. Несомненно, это он так баловался с ее сознанием,- Но как же красив».

Она более внимательно посмотрела на самого демона. Он и до этого не казался слишком страшным, а сейчас уж тем более. Ну крылья, ну морда, как у гаргульи, хвост - право, какие мелочи… Ей почему-то казалось, что этот облик не то чтобы ненастоящий, но, по крайней мере, не единственный. Своего рода дань традициям и людским представлениям. Что демону самому привычней другой, а этот - что-то вроде парадного мундира, который надевают только на торжественные мероприятия. Вот сейчас он растворится, и из-под него проступит другой, куда более привлекательный. Может, даже красивый. Под стать голосу. И в этот же миг травница спохватилась, упрекнув себя в том, с какой легкостью поддается на уловки темных сил. «А всего-то красивый голос,- ругала она себя.- Станешь легкой добычей! Даже неинтересно ему будет. Позор!»

«Да, ты права: разным душам - разные цены. Скажу даже больше: разным душам - разные демоны».

Ива бы вздрогнула, если б смогла. Но, увы, сейчас

это было невозможно. Анастасия же не собиралась как-то демонстрировать свои слабости. Да и сбить ее с толку такими мелочами, как демонический облик или пробирающий голос, было невозможно. Сейчас в ее голове был только один образ, и, хотя она видела все остальное, только он имел значение. И тот, кто пришел из вечной тьмы, это отлично видел.

- Я не могу выполнить твое желание,- покачал головой демон,- Смерть нельзя победить. Даже мне…- Он помолчал,- Но ее можно обмануть. Подумай. И загадай желание - то, что нужно.

Она думала недолго. Иве даже показалось, будто Анастасия заранее знала, что просить. Эта мысль рефреном повторялась в ее мыслях, в ее дневнике.

Несколько слов… Несколько слов, полоснувших по сердцу и рассекших две судьбы.

В глазах демона алым пламенем сверкнуло удовлетворение. Он наклонил голову, но произнес не то, что они обе ожидали:

- Мне нужен символ. Символ платы. Отправляйся на…

Совершенно обычными словами демон объяснил, как Анастасии дойти до одного магазинчика, чтобы купить там старинную монету, которую она и отдаст потом ему. Дескать, ей не стоит беспокоиться, что она получит другую монету. Тут уж не ошибешься.

Все это время Ива пыталась достучаться до сознания Анастасии. Та явно не понимала, на какую глупость идет. Нельзя, нельзя, ни при каких условиях, связываться с темными силами. С демонами! Как только в голову такое пришло! Демон никогда не будет честен с человеком, он обманом вовлечет его в договор, и если и выполнит его, то так, что и придраться будет не к чему, но самое желанное заключивший сделку так и не получит. В этом-то и загвоздка. Ты не только потеряешь все, но и не получишь того, чего так отчаянно хочешь.

«Ты неправа,- вновь прозвучал этот голос в сознании травницы.- Так поступает только всякая шушера из низших. Но они и лезут к тем, кто поглупее. Такие души, как у Анастасии и Александра,- это изысканное яство, на него у всякой мелочи духу не хватит. Они знают, что, если попытаются, их сотрут в порошок подобные мне. Такие души нельзя оскорблять неуважением».

Могла бы - Ива непременно открыла бы рот от удивления. Вот те на…

«Какие это такие души?» - попыталась разобраться она.

«Гордые, сильные, настоящие… те, обладанием которыми можно гордиться, как вы, люди, гордитесь… породистой лошадью или приобретенным произведением искусства, красавицей-дочерью. Тем превосходным, на что имеешь права, хотя в достоинствах оного твоей заслуги мало… Только здесь намного сложнее. Людям это трудно объяснить. Слишком тонкий оттенок… Скажем так, эти души вкуснее».

«Боги, неужели ты их… ешь?»

«При чем тут боги? Ем? Хм… скажем так, поглощаю».

«Ты ими питаешься?! Уничтожаешь?!»

«Да, питаюсь в том числе и ими. Получаю от них силу. Но кто сказал, что уничтожаю?»

«Разрушаешь души, и им никогда не попасть в то место, куда уходят все души после смерти?»

«Какой смысл ловить душу, если она перестала обладать индивидуальностью? Это как купить роскошную кобылу и пустить ее на колбасу. Или сжечь бесценную картину. Глупо, затратно и преступно… А значение жизни после смерти сильно преувеличено».

Мысленно травница нахмурилась. Он говорил такие чудовищные вещи. Говорил их спокойно, не насмехаясь. Будто все это являлось правдой. И совершенно обычной для него. И еще… она не совсем понимала всего этого. Догадывалась, что под каждым словом лежит мощное обоснование, но демон не пояснял, а ей самой не хватало ума домыслить услышанное. Осознавая, что упускает что-то невероятно важное, знахарка не хотела, отчаянно боялась попытаться вникнуть в его слова. Ей казалось, задумайся она над ними, так непременно поддастся и усомнится, позволит себя запутать, и кончится все печально - темные силы ворвутся в ее душу и заберут себе.

«Я слышала, что такие, как ты, могут кого угодно заговорить,- не найдя ответов, взбеленилась Ива.- Наговоришь мне сейчас кучу псевдомудростей, сама не замечу, как в твоих сетях окажусь! Тебе же надо чем-то питаться, не так ли?» Травница пришла к выводу, что правильнее всего будет просто не верить ничему из того, о чем говорит демон. Он по определению не может сказать правды, а если бы и сказал, то так бы ее извратил, что похуже лжи вышло. Но Ива не Златко и не Калли, чтобы в такой запутанной игре отделить зерна от плевел.

«Не беспокойся, за твоей душой если я и приду, то еще не скоро. Чтобы из тебя вышло… изысканное блюдо, потребуется еще немало времени, да и должны произойти кое-какие события. И то я не уверен».

«Это что это ты имеешь в виду? - Ива отчетливо почувствовала себя оскорбленной,- Что я не гордая, не сильная и не настоящая? Хам!»

«Сколько экспрессии. Порой мне жаль, что пылкость юности и ее недальновидность, в смысле наивность и чистота, никогда не были мне интересны. Хотя у нас есть любители и таких душ».

«Рассказывай! - съязвила травница, донельзя обиженная словами демона,- Однако стоит мне только проявить слабость, так почему-то темные силы тут как тут. Скажешь, это те любители «и таких душ»?»

«Не скажу. Я говорил про тех своих сородичей, что стоят на одном со мной или чуть ниже моего уровне. Тех, кому интересны сами души, а не… жратва. Те, которых ты привыкла видеть,- это так, мелкие твари, жуткие, но мерзкие, грязные и неумные. Они по сути - хаос и есть. Но не очищающий или первозданный, а темный и бессмысленный. Они, однако, уже обладают разумом, но таким ничтожным, что не сильно отличаются от первозданной материи. Фактически их можно было бы сравнить с упырями. Так тебе будет понятней. Только их создала Смерть, а нас Хаос. Так вот эти твари как упыри. У упырей тоже разум есть, но разве это ум? Зато сколько напора, агрессии и силы! И как среди нежити есть более высокие твари, так и мы. Вижу, ты уже встречалась с тем, кто повыше уровнем. Тот, из…- демон будто пригляделся,- из заброшенного храма, которого поглотил круг его же жертв. Хотя это так… средненький вариант».

Ива не могла не заинтересоваться. Кроме всего прочего, в Университете их приучили к систематизации и классификации. Хлебом не корми, дай какую-нибудь градацию в голове нарисовать, схемы и связи представить.

«Везде так. В твоей разлюбезной Природе тоже. Она создает каких-нибудь слизняков с дождевыми червями, но и гордых птиц, прекрасные облака или таких, как ты. Разные уровни, так сказать».

Теперь Ива чувствовала себя польщенной. Однако постаралась этого не показать, хотя и подозревала, что демон читает в ее душе, как она вывески с большими буквами на человеческом языке. Походя и без единого затруднения.

«Я не совсем ее создание. Ну только если посчитать, что абсолютно все создано ею, но ведь я из рода ведьм. Темные силы тоже имеют на меня часть прав. Они не раз спасали моих предков, да и меня. Только я вас все равно к себе в душу не пущу».

«Да, у тебя есть предрасположенность к темным силам. Именно этим всякая мелочь и пользуется. Ей трудно прорваться в этот мир, еще сложнее получить душу, а жрать хочется. Вот и лезут, не разбирая, где полегче и лишь бы захапать».

«А ты- то чем лучше? Какая разница, что ты выбираешь души? Результат-то один. Не особо много разницы, кто тебя сожрет -упырь или грифон».

«А есть разница - будет ли это упырь или вампир? - В «голосе» демона послышалась подначивающая ухмылка,- Впрочем, не буду играть с тобой в эти игры. Рано еще. И ты не повзрослеешь, пока не научишься смотреть страху в лицо. Не только всяким упырям, коль уж о них зашла речь, монстрам, бандитам или чему-то еще подобному. Куда важнее уметь бороться с собой, когда страх опирается не на что-то понятное и объективное. Ты боишься темных сил, но не хочешь разобраться в этом страхе. И не знаешь, от чего защищаться. Ты ставишь мощнейшие «щиты», стараешься избегать ситуаций, когда с силами Хаоса придется столкнуться. Однако всего не избежать. И чем больше ты будешь бояться, тем чаще придется встречаться именно с этим. Потому что проблема не решится, если закрыть на нее глаза, отложить поиск ответа, если не найти в себе силы и не разобраться, чего же такого ты боишься, и не продумать способы борьбы, а потом четко не представлять себе последствия поражения. Не тупо бояться, а честно и стойко видеть проблему».

«Зачем ты мне это говоришь? Ведь ты же учишь меня противостоять таким, как ты».

«Затем, что я не люблю легких побед. Затем, что не люблю слабые души. Затем, что хочу, чтобы мне было интересно».

Иве ужасно не терпелось замотать головой. Это просто немыслимо - говорить с таким существом, да еще столь спокойно, о подобных вещах.

«Ты только что воспользовался горем этой несчастной девушки. И рассуждаешь о том, что не любишь легких побед. А это что?»

«Я не побеждал ее. Мы заключили сделку. И оба получим то, что желаем».

«Ты получишь все. А что дашь ей? Пару минут счастья?»

«Разве я не говорил, что не оскорблю такую душу неуважением?»

«Разве у демонов есть честь?»

«При чем тут честь? Я просто уважаю себя».

«То есть…»

Но он не дал ей договорить. Подошел к концу и его разговор с Анастасией. Дай… Ива поняла, что все то, что он хотел ей сказать, он уже сказал, а демоны не склонны терять время.

Он исчез, и в комнате вновь посветлело. Анастасия тяжело оперлась на стол, удерживая мгновенно ослабевшее тело. Не упала, не опустилась на колени, не всхлипнула. Лишь минуту постояла в неподвижности. Потом гордо вскинула голову и через миг направилась к лестнице. Спустилась, приняла от слуги плащ и, сказав, что пройдется по магазинам, вышла из дома. Уютного, но сейчас застывшего в предчувствии беды.

«Что- то здесь не так»,-подумал Калли.

Он шел по одной из многочисленных узких изворотливых улочек Стонхэрма. Вид был прелестный, но кое-что невероятно смущало эльфа. Тому было несколько причин.

Во- первых, все-таки шел по городу не он, не сам Калли. А тело, в котором каким-то совершенно невозможным способом умещались сейчас два сознания. В том числе и его, эльфийское. Но с этим он уже смирился, хотя так и не понял, как это произошло и как это вообще возможно. Но если даже не думать ни о чем, то возникала вторая проблема. А что он, собственно, делает в Стонхэрме? Ведь он, ладно, Александр, должен быть за десятки верст отсюда? На войне, вести в бой своих солдат. Но это можно было бы объяснить, как ни парадок-

сально, третьим вопросом. Дело в том, что тело, которое шло по славному городу Стонхэрму, было не тем телом, в котором находилось сознание Калли еще секунду назад. Проще говоря, его душа не соседствовала ныне с душой Александра. И было еще «в-четвертых», и именно оно смущало юного эльфа более всего. Как бы это сказать потактичнее… это тело было мало того что не прежнее и не его, Калли, собственное, в довершение всех бед оно было женским.

Светлый находился на людях, так что не мог его пощупать, чтобы удостовериться, что его зоркие эльфий-ские глаза не лгут, но… он же видел. Однако как поверить в это! Принять как данность. Право, это испытание было одним из страшнейших для юноши. Он даже поймал себя на неких панических и совсем недостойных Светлого эльфа мыслях, и, хотя тут же попытался от них избавиться, неприятный осадок явно оставался. «Я никому про это не расскажу,- пообещал он, очень ярко представляя, как будут ржать - именно ржать, даже не хохотать и уж точно не просто смеяться - Грым и Дэй. Тут ему подумалось, что друзья могли попасть в ту же ситуацию, что и он. Даже Грым…- Звезды, нет!…- мысленно простонал Калли, на этот раз представив, что это непотребное существо может сотворить, дай ему волю.- Ладно,- попытался Светлый успокоиться,- не будем об этом… пока. В конце концов, может, и обойдется. А что касается откровенности, мы послушаем, о чем будут петь остальные».

Кое- как справившись с собственной паникой, эльф столкнулся еще с одной проблемой. Очень, просто до невозможности, хотелось посмотреть, как. же он теперь выглядит. Конечно, кое-что он и так видел, но полный образ не удавалось представить. В таких случаях могло помочь зеркало или хотя бы стекло. Калли был согласен даже на лужу, но девушка явно не собиралась останавливаться ни около зеркал или луж, ни где бы то ни было. «Хоть бы это была не старуха! Этого я не переживу!»

Вид нежной, совсем не морщинистой кожи на руках и в вырезе платья (плащ периодически его приоткрывал) немного успокаивал эльфа. Но… она же могла ко всем бедам оказаться уродиной! Светлый уже готов был взвыть от досады и любопытства, когда наконец всесильные звезды сжалились над ним.

В какой- то момент спешащая девушка остановилась около одной из витрин со стеклами в рост тролля, и Калли сумел рассмотреть свое новое обличье.

«Не красавица, конечно, но зато одеваться умеет»,- с облегчением подумал он в то время, как девушка в сизо-синем платье и фиолетовом плаще разглядывала что-то за стеклом. Лавочник, вероятно хозяин магазинчика, обратил на это внимание. Взглядом спросил, что она желает. Однако возможная покупательница лишь мотнула головой и устремилась дальше, оставив у него легкое чувство разочарования и беспокойства. В тот же момент эльф понял, насколько хозяйке этого тела сейчас плохо. Если не сказать больше. Ее почти трясло от какого-то внутреннего напряжения, а душу терзала потаенная боль. Сердце то и дело сжималось до рези под ребрами. Дыхание было неровным, а руки дрожали. Однако на лице, отражение которого Калли иногда ловил в окнах или витринах, это почти никак не отражалось. Оно казалось спокойным - даже излишне спокойным, если задуматься,- немного надменным и совсем чуточку напряженным. По всему было видно, что эта женщина привыкла к подчинению окружающих и уважению. Однако сейчас ее раздирали столь сильные и болезненные эмоции, что эльф с трудом мог поверить, будто обычная человеческая девушка может их испытывать.

«Так, а кто я теперь? В смысле кто она?!» - Светлый только сейчас сообразил, что даже не представляет, в чье тело попал.

Однако как только вопрос появился, так тут же на него нашелся ответ. Этот образ Калли помнил. Только он лично его не видел: эта женщина царила в мыслях

того, кем недавно был эльф. Анастасия. Именно воспоминание о ее темно-русых волосах и серых глазах заставляло израненное сердце Александра биться быстрее, именно улыбка этих уст давала ему силы и заставляла справляться с тем, что почти убивало его. Калли поразился тому, как любовь изменяет восприятие. То, какой ее видел Ренж, отличалось от того, что разглядел в отражении стекла эльф. В мыслях Александра эта женщина была во многие разы прекраснее, чем казалось чужому глазу. Любовь красит, говорят люди, и это правило действенно в обе стороны. А еще те же люди замечали, что любовь слепа, но, после того как Светлый ощутил силу, с какой билось это чувство в этих мужчине и женщине, он никогда уже не сможет поверить в подобное высказывание.

«Куда она идет?» - спустя какое-то время стал недоумевать Калли. Анастасия явно кружила по городу. «Заблудилась, что ли?» Он тут же вспомнил, как Александра умиляло это свойство возлюбленной. Однако Светлого оно не устраивало. Стонхэрм, конечно, прекрасен, но уже холодает, да и сколько можно терять время? «Это, безусловно, человеческое влияние,- лениво подумал Калли,- Стремление в самые короткие сроки выполнить задание. Мы живем иначе. У нас все идет в том темпе, в котором нужно, а не в бешеном, в каком живут люди и прочие. Так, а девушка опять задумалась. Может, удастся перехватить управление? Простите, звезды, за эти выражения».

Анастасия до этого старательно искала лавку, на которую ей указал демон, но, как часто с ней случалось, задумалась и мгновенно потерялась. Попыталась найти дорогу, но в результате запуталась еще больше. Вновь ее внимание отвлеклось на что-то, и именно в этот момент Калли, осторожно выяснив, куда она направляется, и припомнив маршрут, указанный в документах, что они с друзьями смотрели в Военном архиве, а также те карты, которые нашел проныра Грым, осторожно попытался изменить движение их общего тела. Как ни странно, это удалось. Понемногу, помаленьку, но эльф уже полностью направлял девушку.

«А правильно ли я делаю? Может, это приведет ее к гибели? Физической или… иной?» Калли немного удивляло, Что он мог читать ее сознание, но не полностью. Часть мыслей молодой женщины, равно как и воспоминаний, ускользала от него. Непонятен был сам принцип этой избирательности. Сначала эльфу показалось, что ему открывалось только то, о чем в данный момент думала Анастасия, однако он быстро понял, что это не совсем верно. Калли чувствовал: совсем недавно с девушкой произошло что-то невероятно важное, но что, понять не получалось. Это нервировало и беспокоило эльфа. Как и состояние молодой женщины. Благодаря воспоминаниям Александра чародей знал, что ей свойственно спокойствие. Светлый и сам привык к нему, в его душе эмоции не часто поднимались штормовыми волнами. Поэтому ему казалось, что он хорошо поймет эту женщину. Однако сейчас она почти тонула в своих чувствах, захлебывалась в них, как совсем недавно ее возлюбленный.

«Что ты задумала, девочка?» - подумал Калли, с истинно эльфийской проницательностью предчувствуя беду. Беду, причиной которой стала не столько объективная реальность, сколько действия, решения самого человека.

Ведомая эльфийской способностью ориентироваться на местности, Анастасия наконец пришла туда, куда и собиралась. И застыла перед витриной. Вместе с ней замерло и сознание Калли.

«Будь все проклято! Я же знаю это место…» - Он уже определенно видел эту выцветшую вывеску и витрину со старинными безделушками. Окончательно убедился Калли в своей догадке, когда Анастасия, набравшись храбрости, толкнула дверь и раздался звон мелодичного колокольчика. Спутать этот звук с любым другим эльф просто не мог. Нет, он тут уже был. Не так давно…

- Доброе утро, госпожа. Могу я вам чем-то помочь? Может, вы ищете что-то конкретное?

И этот голос… Калли уже знал его. Слышал. И эта фраза… Точь-в-точь такая же, с той же интонацией, тем же тембром. Ему казался знакомым даже звук шагов и легкое, почти неслышное шуршание ткани.

Вицлавская подняла глаза и вместе с эльфом увидела высокого, пепельноволосого, слишком молодого для антиквара мужчину в круглых очках, за которыми прятались серые, полные самого искреннего интереса к жизни и происходящему глаза. «Не может быть,- мысленно простонал Калли.- Эти почти серебряные волосы… Я видел, видел их уже!» - Но ему никак не удавалось вспомнить, где и когда это произошло.

Хозяин лавочки невероятно характерным жестом поправил очки и чуть смущенно улыбнулся:

- Госпоже необходимо осмотреться? Прошу вас, не стесняйтесь.

Анастасия чуть нервозно кивнула, невидящим взглядом осматривая полки вокруг. Эльф же, напротив, все замечал. Только его куда больше занимал антиквар, чем выставленный товар, при виде которого Златко пришел бы в экстатический восторг. Девушка повернулась так, что видеть мужчину могла только краем глаза, Калли же старался воспользоваться хотя бы этим.

Нет, он не мог ошибиться. И в этот момент странный хозяин лавки, вновь поправляя очки, сверкнул такой улыбкой, что не осталось никаких сомнений. И не только потому, что веселые искорки в глазах невозможно забыть. Но из-за взгляда - Калли мог поклясться, что улыбка эта предназначалась именно ему, не девушке. А значит, антиквар видел его. «Да что же это за создание такое?!»

В этом мире было много существ, которые могли жить-слишком долго по человеческим меркам, в принципе это не должно было удивлять эльфа. Но обычно иная раса чувствовалась Светлыми. Здесь же казалось, что это обычный человек. Но таковой не может выглядеть так молодо несколько веков. Даже эльфы меняются. Годы не оставляют на их лицах морщин, но возраст все равно виден. Особенно в глазах. Не бывает у столь древних существ таких глаз, такого взгляда. В них слишком много легкости жизни. Как бывает только у молодых. Или… или он, Калли, просто чего-то не знает.

Вот и сейчас во взоре антиквара скользило понимание. Он будто читал метущиеся мысли эльфа, и они невероятно веселили мужчину. Он тряхнул неровно подстриженными, не слишком длинными волосами и вновь поправил круглые очки.

- Беги, Александр.- Взволнованный голос шептал прямо в ухо. Златко показалось, что он будто очнулся. «Что произошло?» Улочки Стонхэрма исчезли, и вокруг парня непонятно как, буквально за миг выросли палатки и расположились люди, в основном раненые. Совсем близко сидел молодой мужчина с открытым, располагающим лицом и слишком длинной челкой. Было такое впечатление, что он просто не успел подстричь волосы перед отправкой сюда, а здесь уже было не до этого. Златко быстро понял, куда попал - это военный лагерь после битвы. Может, не сразу после, но оная, безусловно, имела место совсем недавно. Вот и он, вернее, тот, в чем теле находилось сознание Синекры-лого, ранен. Бэррин отчетливо чувствовал боль.

- Что ты такое говоришь, Николас? - как-то обес-силенно произнес раненый.

Но упрек не охладил пыла того, кого назвали Николасом. Он явно был на дружеской ноге со своим собеседником.

- Александр, подумай,- горячим шепотом продолжил офицер (форма не оставляла сомнений в карьерной принадлежности говорившего). «Александр! О боги!…

Значит, теперь я Александр. Как звучит-то… Еще немного - и я усомнюсь в своем рассудке. Интересно, если я тут, то где мое тело? Сколько оно может существовать без души? И почему меня сюда занесло? - Мысли повторялись, но понять юношу можно: не каждый день с ним подобное происходит.- А остальные… их тоже? Или это мне так везет? Как же плохо, когда не знаешь, что с ребятами. Еще хуже, что сделать толком ничего нельзя. Гоблин, а ведь Александра убили на той войне… Вернее, он пропал без вести… Так, подождите, а если его действительно убили, то что будет со мной? Гоблин, вот же гоблин, надо срочно выбираться из этой передряги! Почему я здесь? Может, я могу его спасти? Его… и его любовь. Я же чувствую, как горит его сердце от любви к той девушке, которой я доставлял книгу. Что же за книга? Интересно, лучше быть мальчиком на побегушках или благородным офицером, которого скоро убьют? Нет, что-то умирать не хочется. Из мальчика-посыльного можно вырасти в уважаемого человека, пусть происхождение не купишь, но титул можно заслужить. Да и просто стать достойным человеком, чем плохо?

Живет же как-то Ива и не переживает по поводу своего, мягко говоря, невысокого происхождения. Или переживает? Да ну, я бы заметил. Вот то, что отца, по сути, нет, это да, это ее иногда ранит. Правда, как она говорит, сейчас уже нет, но до недавнего времени… О чем я вообще думаю? Вот же попал. Так, надо тебя спасать, приятель. Тебя там любимая ждет… А она не из тех девушек, что поплачут и забудут. Увы… Она тебя любит так, что сила ее любви посмотри чего сотворила. Вот и друг твой согласен»,- Эта война уже проиграна. Мы ничего не можем противопоставить такой магии. Пока наши волшебники разберутся да что-нибудь придумают. А нам каждый день идти в бой! Впереди своих отрядов. Сколько офицеров, цвет нашей страны, уже выкосило? И чего ради? Я боюсь даже думать, как много наших знакомых мы недосчитаемся, если все же вернемся с этой войны. А ты! Ты же должен был в скором времени демобилизоваться из армии… И жениться! У вас ведь уже все готово было к свадьбе. Подумай, что сейчас происходит с твоей девочкой? Ты же обещал Анастасии, что вернешься.

Мужчина вздохнул. Да, он обещал.

- Да, я обещал,- повторил Александр, будто эхо собственных мыслей,- Никогда не думал, что сама жизнь может поставить в такие условия, что нельзя будет выполнить обещанное, не нарушив другую клятву… Николас, мы же присягали. Королю и стране. Ты помнишь, какие клятвы мы давали, когда стояли перед гордым стягом его величества и наш государь смотрел на нас? Мы клялись защищать его и выполнять его волю, как это делали наши отцы и деды. И все наши привилегии, они нам дарованы только оттого, что однажды наш король поверил нам. Пришло время отдать этот долг. Как я могу бросить все сейчас и сбежать как последний трус? Кто я буду без чести? Подумай, как жить с этим? Знать, что покинул своих солдат и предал своего короля, испугавшись вражеской магии? Николас, неужели ты не понимаешь? Есть вещи, которые невозможно отбросить, оставшись при этом собой. Я не буду тебе повторять, но я всегда гордился тем, что верой и правдой служу его величеству, и считаю - наше происхождение накладывает определенные обязательства, в первую очередь поступать так, чтобы потом не стыдиться того, что собственные идеалы не выдержали настоящей проверки. Нет, я тебе этого не скажу. Как и не скажу того, что, если сбегу, я стану изгоем и никогда не смогу вернуться на родину и жениться на Анастасии, в противном случае мне придется ее обречь на жизнь в скитаниях и нищете, ибо иного брак с предателем, лишившимся положения, дохода и связей, не сулит. Что за жизнь нас ждет? Я не столь могучий воин, чтобы хорошо зарабатывать наемником. И будет ли это означать, что рисковать мне придется меньше, чем сейчас? А что я еще умею? Мое образование хорошо для бесед в салонах, но не для жизни за пределами этого круга. Да, я не буду тебе ничего такого говорить, потому что это мы бы, возможно, пережили. Скажу другое. Есть долг. И его надо выполнять. Не по какой-либо причине, а просто потому, что нельзя иначе. Я мужчина и офицер, я давал клятву, и мне доверяют. Не только те, кто стоит выше, но и мои солдаты. Как я их брошу здесь?

- И что ты предлагаешь? Коллективно здесь умереть? Уведи их с собой, если ты такой щепетильный!

- Николас, Николас, я не могу их увести отсюда, потому что тогда под двойной удар попадут те полки, что стоят за нами и рядом. Впрочем, речь сейчас не о них, а о долге. Долге и чести. Предать первое - лишиться второго. А это немыслимо. И дело даже не в моем происхождении, хотя и оно обязывает меня защищать моих людей, а в том, что бросить сейчас все - это подло. И так нельзя.

Златко почти физически ощущал, как трудно дается Александру каждое слово. Но Николас был его другом, и он имел право на объяснение, но как же тяжело выражать все это. Долг, благородство и честь - это не те качества, о которых истинно обладающий ими может цветисто разглагольствовать, их нельзя объяснить словами. Истина заключается в том, что ты просто идешь и делаешь то, что должен. И не можешь иначе. Но как это объяснить?

«Разве я смог бы бросить наш замок и его защитников, даже если ситуация была бы совсем безнадежная? Смог ли уйти тайными ходами, зная, что мое бегство спасет мою жизнь, а их лишь ослабит? Немыслимо. Вместе с ними я стоял бы на стене, до последнего надеясь на чудо и придумывая, что еще можно сделать. Смог бы я бросить ребят, если бы казалось, что слишком опасно?» Конечно, тут примешивались дружеские и родственные чувства, но гоблин побери, если бы это был бы другой замок, который Златко должен был бы защищать, или иная компания, которая доверилась ему, тогда что? Бросил бы он их? Ответ был однозначный. Когда-нибудь он тоже принесет присягу, и появится долг, как у Александра. И что тогда? Тоже будет в каждой битве рассуждать, сбежать или не сбежать? Нет, нет и нет. Благородство? И оно, но более - порядочность.

- Алекс!!! - в отчаянии взвыл Николас, борясь с собой. Слова друга задели его, но он жадно, до дрожи в теле жаждал спасти этого невозможного человека, защитить… хоть как-то,- Но ситуация такова, что ты почти ничего не в силах сделать. Подумай о Насте. Ты представляешь, что она сейчас чувствует? Ты думаешь, она не знает, что тут происходит? Уверен, она в курсе всех событий. Да и просто - сердце не обманешь. Ты можешь представить, что сейчас с ней творится? Неужели она недостаточно страдала? А подумай о том, что с ней будет, если тебя убьют? Это же твоя девочка, твоя возлюбленная, та, которую ты обещал назвать своей женой, та, которая отдала тебе свое сердце. Эта проклятая война убьет вас обоих. Только тебя быстро, а она будет умирать долгие годы, каждый день, каждую минуту этих бесконечных лет! Если ты не думаешь о матери, то подумай об Анастасии. Она самое любимое, бесценное для тебя существо, и ты сделаешь это с ней?

Николас продолжал что-то говорить, но ни Синекрылый, ни Александр его уже не слышали. Потому что их общее сейчас тело просто разрывала изнутри боль. Отлично об этом зная, Николас затронул самое дорогое. При мысли, что он, Ренж, больше никогда не увидит свою любимую, становилось почти невозможно дышать от боли. Он держался только надеждой вновь оказаться рядом с ней, с его девочкой. А если и правда? Если и в самом деле он больше никогда… никогда не увидит ее лица, не услышит ее голоса, не коснется ее тела? Ведь;» то… более чем реально. Все его мечты, все его желания, все его устремления были связаны только с ней, с их со-иместной жизнью, с их будущим. Без нее для него ничто уже не имело значения. А для нее? В этот момент Александру безумно захотелось, чтобы она думала иначе, смогла бы все пережить, пусть это будет ударом по нему, а она, может быть… Но нет, он точно знал, в этом они слишком похожи. Без него Анастасия никогда уже не будет счастлива? Горький смешок. О нет, без него она уже никогда не будет живой. Александр знал, как это происходит - тело живо, а душа умерла. Или превратилась в нечто такое, что… Нет, иной раз смерть - действительно избавление. Матери, лишившиеся единственного ребенка, жены, слишком любившие своих мужей, люди, потерявшие что-то слишком дорогое для себя и не сумевшие найти новый смысл в жизни,- он видел такое не раз, оно заставляло его отзывчивое сердце сжиматься от сострадания. Неужели теперь он обречет на это свою девочку? Говорят, жизнь важнее всего, и если ты жив, остальное можно как-то исправить. У него еще есть шанс…

И Златко почувствовал, как мужчину раздирают два противоречивых чувства. Его любовь к Анастасии была столь велика, что сотрясала саму суть его личности. В какой-то момент показались неважными все эти понятия - долг, честь, клятва, даже люди вокруг, ведь где-то там была она…

«А что бы выбрал я,- заметались мысли юноши,- если бы так любил?…»

Чувства Александра врывались в сознание Сине-крылого, мешая думать. Он ощущал его отчаянное желание быть рядом с любимой, горечь оттого, что буквально на глазах разбиваются все его мечты о тихом счастье. Разве он многого хотел? Ни славы, ни богатства, ни чего-то подобного - просто быть с этой женщиной. Если бы не проклятая война… Какое право имеют все они лишать его этого? Почему он обязан жертвовать своим счастьем, своей и ее жизнью? А если правда - бросить все, по-тихому уйти из лагеря, кто его скоро хватится? Пусть даже хватится, но до Стонхэрма это дойдет не сразу. Можно домчаться до города, уговорить Анастасию бежать с ним… Она согласится, она его любит. Неужто он не сможет заработать им на жизнь? В конце концов, мозги и руки есть. Пусть не будет положения, того достатка, к которому они оба привыкли, друзей детства и родственников, зато они оба будут живы, в рассудке и главное - рядом. Разве так уж мало, чтобы пересмотреть свои взгляды? Кому нужна эта война? Не собственные же границы защищают! Так, может быть?…

«И правда… почему он должен?…» - Синекрылый не успел додумать эту мысль, как буквально каждой частицей своего сознания почувствовал ехидно-довольный смешок одного небезызвестного шамана… Шаман Эз-гио - проклятие рода Бэрринов. Когда-то первый из них - Родрик Бэррин, один из ближайших соратников Короля Всех Людей, по приказу своего владыки отправился на переговоры с шаманом, стоявшим во главе племени лефов, удерживавшего горные долины, так необходимые людям, которые были под рукой благороднейшего из человеческих правителей. Силы людей были велики, и Эзгио пришлось пойти на сделку с ними. Подозрительный, гордый, мстительный шаман тогда поверил предку Златко. И это было его ошибкой. Родрик Бэррин, действуя согласно указаниям своего господина, предал шамана и лефов, совершив одно из самых страшных преступлений, он нарушил те благородные принципы, что провозглашали люди, сражаясь в ожесточенной борьбе за свое выживание. И хотя выбора у первого Бэррина тогда, по сути, не было, он не смог простить ни себя, ни своего Короля. Как не смог - и не пожелал - их простить Эзгио, прокляв весь род предателя. Причем сделал это через награду, которую получил Родрик от господина всех людей,- синие крылья. Они давали огромную силу и вместе с тем несли погибель каждому Бэррину, обладавшему ими, стоило ему лишь на полшага ступить за невидимую, но тем не менее существующую границу порядочности. И это унесло немало жизней мужчин рода. Когда-то Златко смог придумать, как избавить от проклятия свою семью, но не себя. Увы, сам он так и остался под этой угрозой.

И вот сейчас Синекрылый чувствовал, что очень близко подошел к опасной черте. Как Эзгио тогда сказал? «Они все закончили одинаково. У каждого из них было и воспитание, и идеалы - хорошие, добрые, честные. О да, у каждого. Только человек растет, взрослеет, знакомится с людьми, учится, болеет, влюбляется и… задумывается. А так ли все, чему его учили в детстве? Так ли нужны эти честь и благородство? Ответы могут быть разными, но однажды появляется какая-то мечта или желание. Да, желание, будет точнее. И вот тогда все эти эфемерные принципы начинают казаться глупыми детскими сказками, такими далекими от реальности, что просто смешно. И человек всего лишь протягивает руку… Один маленький шажок. Одна подлость, одна ложь, один удар в спину или… чужая расстроенная судьба. Иногда мелочь, иногда трагедия. Но не суть. Просто вот в такой момент вы предаете себя, опускаете планку, навсегда теряете чистоту, а ведь когда-то ваш Король именно за обещание, что такого не повторится, и выторговал у судьбы право на существование всего человечества. Ведь так? Именно честь и добро когда-то сплотили людей, вырвали из полуживотного состояния и дали новый шанс. А коли вы вновь нарушаете этот негласный договор с судьбой, то и она забирает свой дар - вашу жизнь. В том числе и словами моего проклятия».

«Все ошибаются, и ты ошибешься». Златко не знал, чей это голос, но услышал его столь явственно, будто эту фразу и правда произнесли вслух, хоть это было и не так. И стало жутко. Синекрылый понял, насколько близко он оказался к тому, чтобы проклятие Эзгио сбылось. Конечно, то была не его жизнь, но кто знает, может, и этого было бы достаточно? Где должен быть сделан «маленький шажок», о котором говорил шаман, в сознании или действиях?

И тут же стало жутко от иной мысли: «Неужели так всю жизнь только страх перед этим проклятием и будет удерживать меня от бесчестных поступков?»

Ответ опять же пришел неизвестно откуда - от шамана, от того, кто отправил их в это путешествие во времени, или от самого сознания Бэррина: «А так - со страхом перед наказанием - и живет большинство людей, мало тех счастливчиков, кто не испытывает сомнений».

«Ой- ой-ой! Где я? Что я? Тьфу, кто я?! Э-э-э… что опять произошло? Демон постарался?!» -заметалось сознание Ивы в панике.

- Анастасия! - Рука, которая легким стуком коснулась двери в комнату, выглядела слишком морщинистой для того, чтобы принадлежать телу, в котором травница недавно находилась, и куда более изящной, чем была у самой Ивы. Да и голос явно принадлежал не кому-то из них.- Можно я войду?

Ответом было молчание.

«Странно»,- возникли мысли неизвестной женщины. Она волновалась. Не могла не видеть, что в последнее время творится с Анастасией, и это ее сводило с ума.

«Она ушла»,- зная, что та ее не услышит, пояснила знахарка.

- Настя? - Ручка легко поддалась под напором руки незнакомки, и она оказалась перед открытой дверью в спальню девушки.

«Это неприлично. И просто непорядочно,- подумала женщина. Но все же медленно вошла внутрь. Аккуратно и беззвучно прикрыла за собой дверь.- Все-таки я ее мать. Я должна знать…» - Чувствуя, что это не то объяснение, которое успокоило бы ее совесть, дама все-таки не смогла удержаться. Слишком велика была ее тревога. Она отлично знала свою дочь и поняла, что та что-то замыслила, причем настолько серьезное, что сама была не уверена, правильно ли она поступает.

«Мать! Это мать Анастасии!» - Иве стало страшно при мысли, что должна сейчас чувствовать эта женщина.

Она прошла вперед. Зеркало отразило довольно немолодую даму с идеальной осанкой, с высокомерным выражением породистого лица.

«Не хочу стареть,- подумала Ива.- Но если все же придется, то хочу выглядеть примерно вот так. По крайней мере, достойно. А то порой старость бывает так омерзительна, что становится жутко при мысли о наличии шанса до нее дожить».

Пока травница предавалась лирическим размышлениям, госпожа Вицлавская заметила лежащую на столе книгу. Явно не из семейной библиотеки. Анастасия не позаботилась ее убрать, зная, что никто без ее разрешения в комнату не зайдет. Ее матери вновь стало стыдно за собственные действия. Но это чувство владело ею недолго, поскольку пары взглядов хватило для того, чтобы понять, что перед ней. Она знала, что это за книга. Сама она ее никогда не видела, но много раз слышала о ней. В их семье ходили байки про некоего демона, что забрал несколько душ женщин из их рода. Мало кто способен решиться на подобное, но если уж рискнул, то… такую тварь потом отвадить почти невозможно. И еще госпожа Вицлавская слышала, что демона вызывали с помощью книги. Потом она то ли исчезала, то ли от нее избавлялись, но спустя время она вновь появлялась, чтобы украсть еще одну душу.

Руки немолодой женщины задрожали. Она прекрасно понимала, что побудило ее дочь к подобному поступку, что заставило ее обратиться к демону. Госпожа Вицлавская видела, какой любовью расцвела ее девочка, когда рядом с ней появился Александр. Анастасия всегда была упрямая и здравомыслящая, ее мать даже боялась, что это помешает найти того, кого она полюбит, ведь любовь частенько предполагает некоторую жертвенность, по крайней мере, более мягкое поведение. Однако все сложилось самым наилучшим образом. Александр не только принял ее дочь со всеми ее особенностями, но и восхищался ими, любовался, что действовало на Настю, как лучи солнца на цветок - заставляло ее раскрываться и расцветать. Как же ее мать радовалась, глядя на них! Эта любовь действительно делала их счастливыми, но при этом они отчаянно стремились к еще большему счастью, жаждали добиться лучшего для них обоих. Подобное не часто встретишь среди тех, кому взор заслоняет взаимное чувство. Если б только не эта война…

Что же ей делать?

Женщина потрясенно стояла посреди комнаты. Она теряет дочь. Вряд ли на свете есть что-то страшнее потери собственного ребенка. Разве что потерять его вот так…

Она сама не заметила, как прижала ладонь к губам. В зеркале отражалось ее перекошенное лицо, куда идеальная осанка девалась, сгорбились плечи, ноги так подогнулись, что ей пришлось опереться на стол. Она долго стояла, согнувшись и еле дыша. Голова кружилась, а сердце отказывалось принимать то, о чем говорил разум.

«Накажу! Выпорю! Запру и не выпущу! Она у меня получит!…»

Но ничего этого она, разумеется, не сделает, и женщина отлично это понимала. И горе вновь черным туманом наполняло ее сознание.

Медленно, очень медленно госпожа Вицлавская направилась к двери, дрожащая ладонь еле смогла повернуть ручку. Даме пришлось опереться о косяк, чтобы не упасть. А когда она вышла, долго не могла сообразить, куда ей идти, хотя проходила по этому коридору каждый день по нескольку раз.

- Дорогая, так что Настенька? Идет? - позвал муж и отец.

Губы женщины дернулись, но голос не дрогнул:

- Она прилегла отдохнуть.

Выпрямилась и подошла к лестнице, оттуда сверху вниз посмотрела на господина Вицлавского.

- Давай дадим ей побыть одной.

Мужчина недовольно поморщился, но жене перечить не стал.

- Да пусть делает что хочет. Ее право! - И, отвернувшись, направился в гостиную.

- Я тоже полежу. Займись собакой, дорогой, а то пес совсем разбаловался.- Женщина строго глянула на слугу, тот явно не понимал, зачем хозяйке врать, но авторитет в доме у нее был такой, что он тут же закрыл рот и беззвучно исчез с ее глаз. А госпожа Вицлавская с той же гордой спиной и высоко поднятой головой прошла к себе в спальню, села на кровать и горько беззвучно заплакала.

Златко пытался прийти в себя. Ему казалось, что он еще чувствует могильный холод и противный смешок в своем сознании.

Александр же в это время как раз качал головой, отвечая на слова друга.

- Нет, Николас. Нет. Я так не могу. Я уже объяснил почему.

- Но, Алекс!!! Разве это что-то изменит, если ты останешься тут?!

- Может, что-то и изменит. Тем более что я не собираюсь сидеть сложа руки. У меня есть несколько идей. Возможно, они и не спасут всех, но дадут нам больше шансов продержаться, пока маги что-нибудь придумают. Надо пойти обсудить их с Ллойдом, он не чародей, но в волшебстве кое-что смыслит. Пока мы не теряем голову в панике, еще есть шанс. Кто знает, может, мои идеи спасут хоть одну жизнь. А вдруг больше? Так что не надо такой скорби на лице, мой дорогой друг, лучше помоги мне подняться. - Он протянул руку приятелю и начал вставать.

Николас бросился на помощь, в его глазах читалось полное несогласие с тем, что творит его друг, но возражать он более не стал. Лишь вздохнул:

- Алекс…

Тот строго на него глянул, и молодой мужчина подобрался, заставил себя хотя бы изобразить активность, уже не говоря про оптимизм:

- А что за идеи?

«Опаньки!- Если бы мог - почесал в затылке Грым.- А где госпиталь? Я же только что…- Молодой тролль огляделся, насколько позволяла поза человека, в теле которого оказалось сейчас сознание чародея.- Хм, это явно не то место, где я только что был. Это магазин. Опять, что ли, древности какие-то, Златко на них нету? Гоблин!!! - Если бы Грым мог сейчас говорить вслух, то последнее криком разнеслось бы на несколько кварталов: - Я - баба!!!»

Первое желание, которое возникло у тролля,- это полезть в штаны и проверить наличие весьма важных для мужчины органов. Хотя грудь и платье недвусмысленно намекали на то бедственное состояние, в котором те сейчас оказались. Осознание этого некоторое время заняло все мысли и эмоции парня. «По-моему, шутка затянулась»,- зло подумал Грым, немного приходя в себя. Пребывал он сейчас в ярости, с какой боялся сталкиваться даже извечный миротворец Златко. Однако потом в шальной голове, вернее, если уж быть совсем точным, в сознании мелькнула одна хитрая и пошловатая мыслишка, и юному нахалу захотелось проверить уже совсем иное. В конце концов, когда еще выдастся возможность понять, что ощущают женщины… чисто физиологически, так сказать. От поругания девичьей чести, а в некотором смысле это можно было так назвать, прелестницу спасло то, что она находилась сейчас не в одиночестве.

И, несмотря на то что девушка сейчас не смотрела на это пепельноволосое, с неровной стрижкой существо, тролль смог краем глаза его разглядеть. Кроме того, что он узнал мужчину, его поразило и другое. Он видел у антиквара будто две пары глаз, и имелись в виду совсем не очки. Обычные, кажется, серые глаза смотрели на Анастасию с терпеливым вниманием, вежливо и немного сочувственно. А вот за ними словно угадывались багровые всполохи в истинных очах. И сейчас они веселились до невозможности. Грым не сомневался, что на его счет. Этот странный, угадываемый троллем взгляд был направлен именно на него. В самое его сознание. Можно было бы даже сказать, что прямо в душу, но Грым не был склонен к рассуждениям о столь высоких материях. Но как же его бесил этот взгляд! Тролль не переносил, когда над ним смеялись. Тем более те, кто, судя по всему, и были виновниками его бед. Мог бы - уже б морду набил, и плевать, что, похоже, этот антиквар не так прост, как кажется, а значит, и противником может оказаться куда более серьезным, чем на вид. Но такие шуточки не должны сходить с рук! Мысленно Грым уже в трех-че-тырехэтажных оборотах обложил гада. Судя по увеличившемуся веселью в глазах, тот его отлично услышал. Молодой чародей уже начал рассказывать нахалу все то, что с ним сделает, как доберется, когда услышал:

- Какая холодная нынче осень,- Задумчивый голос Анастасии мгновенно переключил внимание обоих мужчин на себя. Пальцы девушки в тонких, плотно облегающих руку перчатках скользили по выточенной из почти прозрачного камня статуэтке молодой эльфийки. Жест был столь медленный и одновременно сосредоточенный, что становилось ясно: мысли госпожи Вицлав-ской витают совсем не здесь.

Грым наконец отвлекся от рассматривания демона и уловил отражение женщины в стекле одного из шкафов, заполненных всякими бесценными и просто дорогими безделушками, вроде той, которой сейчас касались ее руки. Всего тролль не рассмотрел, но прекрасно понял, что такие ему не нравятся. Он любил совсем других - чтобы и грудь была побольше, и сами попышнее да поаппетитнее. Чтобы и румянец во все щеки, и огонек в глазах - искорка такая, из-за которой так и хочется за зад ущипнуть. Но чтобы нечто подобное сделать в отношении той, которую он видел сейчас в отражении, нужно быть сумасшедшим. Такой хочется поклониться и… оказаться от нее подальше. Но почему-то сейчас она показалась Грыму невероятно красивой. Прекрасной. Хотя таковой объективно не была.

Продавец же смотрел на нее со странной смесью понимания и сожаления.

- Истинно так, госпожа,- с поклоном произнес он,- Слишком холодно для этой поры.

Пальцы молодой женщины продолжили скольжение по статуэтке.

- Дождь, ветер,- голос у нее был приятный, но сквозило в нем нечто не соответствующее этим словам,- и этот холод. Почему же так холодно? - Она зябко повела плечами. В каждом ее движении, во взгляде, в выражении лица читалось только одно чувство - боль, бесконечная боль. И именно это ощущал сейчас Грым. Женщине, сознание которой сейчас было перед ним как на ладони, было очень и очень плохо. И одновременно она не собиралась сдаваться. Это просто было сожаление. Грусть. Осознание здравомыслящего человека того, что он теряет целый мир, но не собирается отказываться от принятого решения.

- Так часто случается,- будто капли в непотревоженную воду упали слова антиквара.

- Я никогда не думала, что все закончится вот гак - не начавшись…- Она совсем не меняла тему. Ни ту, о которой говорила, ни ту, которую имела в виду.

Мужчина немного помолчал, потом тихо произнес:

- А может, наоборот, все только начинается?

Она покачала головой, но покладисто ответила:

- Может, и так. Только это начинание мне не по душе…- Сдавленный смешок вырвался на волю на последнем слове.

- Так тоже случается,- На лице хозяина лавки появилась мягкая и чуть грустная улыбка.

Анастасия наконец-то посмотрела прямо на него. Однако увидела его, словно сквозь толстое стекло. От ее взгляда стало бы жутко любому живому существу. Но антиквару не стало.

- И этот туман…- слова, казалось, сами сорвались с ее губ,- он так мешает думать…

- Я слышал, завтра он сойдет,- Голос звучал очень проникновенно. Совсем не так стоит говорить о погоде,- Будет холодно, но воздух будет чист.

- Это хорошо, - наклонила голову Анастасия,- В морозные утра решения даются легче. Яснее думается.

- Надеюсь, вы примете правильное решение,- сказал он очень вежливо и почтительно.

Эта перемена будто отрезвила, вырвала женщину из омута ее чувств. Взгляд прояснился и прошелся по антиквару уже осмысленно. Тот вновь поклонился:

- Так что же госпожа ищет?

- Да, сейчас,- Она на миг задумалась, потом повторила, что ей говорил демон.

Хозяин лавки не удивился.

- У вас есть это?

- Разумеется, госпожа.- На несколько секунд он исчез за какой-то дверью и появился вновь, неся в руках небольшую коробочку. Когда ее крышка поднялась, Грым увидел очень знакомую монету,- У госпожи очень необычный, я бы сказал, оригинальный вкус. И госпожа явно не боится рисковать…- Он с мгновение помолчал,- Вы знаете, что это за монета? Не древняя, как вы видите, да и драгоценных металлов в ней нет, но у нее замечательная история. Есть на востоке небольшая горная страна, известная своими монастырями и храмами. Собственно, кроме них там разве что несколько городов и деревень и есть. Но никто никогда на это государство не покушался. Вернее, теперь уже этого не делают, потому что с монахами этой страны связываться никому не хочется. Говорят, они обладают страшным даром похищать чужие души. По крайней мере, незваные гости из их гор не возвращаются. Зато потом их родственникам присылают по медной монете с портретами их пропавших близких.

- Так это?…- Девушка с ужасом уставилась на изображенные мужчины с высокими залысинами и волосами до плеч.

- Нет-нет, не пугайтесь, госпожа. Хотя, кто знает, может, и стоит быть настороже. Но не в отношении этого изображения. Это их правитель. Я видел несколько подобных монет. Вряд ли у человека может быть несколько душ, как считаете? - В этот момент Грыму отчетливо захотелось сглотнуть, а улыбка антиквара показалась на редкость мерзкой,- Но продолжу. Куда больше опасности, если верить слухам, представляет этот замок. Насколько мне известно, такого замка нет в природе. И в той стране тоже, но это изображение всегда присутствует на их монетах. Поговаривают, что так выглядит жилище демона, которому поклоняются монахи тех земель и кто на самом деле отнимает души у незваных гостей, нагрянувших с захватническими целями. Ходят слухи, что если долго смотреть на этот замок или держать монету в руках, то демон сможет пробраться к душе любопытного и неосторожного. Мол, это дверь, лазейка для этой потусторонней сущности, и каждый рискует, если будет слишком уж вглядываться в нее.- Голос рассказчика на миг замер, затих, а потом вновь зазвучал, окрасившись привычными, немного ироничными и подначивающими интонациями: - Вы уверены, госпожа, что все еще хотите купить эту монету? - Теперь к ним прибавилась двусмысленность.

Уловив ее, Анастасия задержалась с ответом.

- Завтра будет отличное морозное утро,- вновь заговорил антиквар. Очень спокойно и доброжелательно. Что-что, а голосом играть он умел,- Госпожа права, в такие утра куда легче принимать правильные решения. Особенно если они касаются сложных и важных вещей. Подумайте хорошенько. Решения, принятые в спешке или под влиянием момента, сиюминутной эмоции, никому не нужны. Они оскорбляют обоих - и того, кто принимает таковые, и того, к кому вы с этим решением обращаетесь. Подумайте очень серьезно. И если передумаете - в течение некоторого времени мы принимаем купленные вещи назад,- Он лукаво улыбнулся. Девушка недоверчиво посмотрела на продавца. Вновь ей послышался двойной смысл.

- Какая необычная услуга…- протянула она подозрительным тоном.

- Удобства наших дорогих клиентов для нас невероятно важны,- поклонился антиквар.

Анастасия отлично поняла: того, что она хочет услышать, ей не скажут. Поэтому девушка лишь покачала головой, расплатилась и ответила:

- Буду иметь в виду.

И на этом покинула странную лавку.

Молодая женщина шла по городу, направляясь к своему дому. Сначала ее мысли крутились вокруг антиквара и недавнего разговора, однако потом быстро перескочили на то, что она видела вокруг. Почему-то это вдруг стало так важно… Она не раз слышала, что, избегнув неминуемой смерти, люди с жадностью начинали смотреть на мир, с упоением вкушая все то, что до этого воспринималось как должное. У нее ситуация была другая, однако ощущения оказались схожи. Просто в какой-то момент этот странный, но ей вполне привычный город из просто фона превратился во что-то куда более важное, живое - спутника, свидетеля, разумное и понимающее существо. И очень красивое. Она так часто видела эти дома, но сейчас окружающее воспринималось так, будто до сего момента она смотрела на город сквозь толщу воды или грязное, непроницаемое для звуков стекло. Почему она никогда не замечала, как глубок и насыщен этот серый цвет стен? Или какие причудливые чудища-статуи украшают вон ту башню? Или как хороша витая ковка фонарей? И какой воздух вокруг! Море совсем рядом, от него веет холодом и тем особым, ни с чем не сравнимым запахом осенних штормов. Этот воздух будто проникает в душу, сливается с ней, поселяя там вечную неуспокоенность. Пока она живет в человеке или каком-либо ином разумном существе, ему хочется к чему-то стремиться, творить, но главное - не увязать в болоте собственных мелких неурядиц и страхов, не застывать в равнодушии и лени. Совершенно особенный воздух… Почему со временем даже к нему привыкаешь? Или он уже настолько проник в кровь? Как бы там ни было, сейчас Анастасия глубоко вдыхала его и не могла надышаться, насладиться в полной мере. «Милый мой, родной, как жаль, что ты не дышишь им сейчас…» Она боялась и одновременно понимала, что Александру уже не придется вдыхать этот самый родной на свете воздух. «Мне говорили, что смерть в чужих землях - это ужасно, но я никогда не думала… что это действительно так… так сильно, так страдаешь… Любимый мой…» Любовь, жажда быть рядом с ним вновь захватили девушку. И на фоне этого чувства город словно стал еще ярче, еще реальней.

- Скоро мы будем вместе,- шепнула она сухими губами. Ее рука сама коснулась шершавого камня одного из домов, будто погладила.- И кто знает, может, этот город будет рядом. А даже если нет, он же навсегда останется как часть наших душ…

Потом она подумала о том, что, вполне возможно, муки, которые их ждут, выжгут любые чувства, самые яркие воспоминания, сломают и сотрут в порошок их личности. «Стоит ли мое желание такой жертвы? Любимый…»

Ее мысли - мятущиеся и тяжелые - постепенно успокаивались, будто стирались из головы. Город или, может, сам ее организм понимал, что этому измученному сознанию нужна передышка. И дарил несколько желанных минут покоя. Девушка просто шла по изогнутым улочкам, любовалась видами - домами, площадями, морем, небом и бегущими по нему облаками,- и более никаких образов не было в ее мыслях, разве что тянулась через все сознание постоянная ниточка боли - воспоминания о возлюбленном.

А Грым все это ощущал. И ему не удавалось цинизмом или пошлостью отгородиться от этих чувств. Чуждых ему, но сейчас таких понятных. Он понимал, что уже никогда не сможет с такой же легкостью смеяться над тем, что раньше считал слабостью, дурью и фантазиями легковерных дурочек и экзальтированных глупцов. Даже эта презираемая им сентиментальность теперь не вызывала у него отвращения. Приходилось признавать, что чувства, которые он раньше мог лишь высмеивать, не только существуют, но и терзают так, как дано не всякому зверю. Порой они не столько мучают, сколько просто захватывают, заставляют тоньше чувствовать, замечать то, что до этого не видел,- и с этим невозможно бороться. По крайней мере сейчас, когда его положение столь странно. Но Грым пообещал себе хорошенько подумать обо всем этом, когда (или если) все же вернется в свое тело.

Тролль был так занят этими размышлениями и переживаниями, что даже забыл свой первоначальный план - ощупать себя и узнать, что чувствуют женщины чисто физиологически при подобных действиях.

- Они решились на утреннюю, вернее, предрассветную атаку.- Николас вновь подлез к другу, отлеживающемуся в своей палатке.- Считают, что в этот час бдительность у наших противников ослабнет, магам тоже надо отдыхать, и есть шанс, что мы сможем прорваться, пока они не успеют то проклятое волшебство создать.

Александр поморщился:

- Этот трюк всем известен. Даже у нас в лагере в час перед рассветом удваивают охрану. И она сама очень бдительна. Сколько существует страшных баек и реальных случаев, как противник пользовался именно этим временем, чтобы просто втихую вырезать весь лагерь. Не спорю, возможно, такая уловка удалась бы в случае с небольшой группой опытнейших диверсантов, но не с армией…

- Мне тоже показалось это скорее жестом отчаяния, чем стратегической задумкой.- Николас уселся рядом, поерзал, с каким-то несчастным, просящим выражением лица глянул на друга, но по его виду понял, что любые его уговоры бесполезны, и промолчал.

- Давай лучше подумаем, что сделаем, когда,- Александр намеренно выделил это слово,- вернемся домой. Ну я - ясно, а ты? Что будешь делать ты?

Его друг явно был ошарашен такой переменой темы разговора. И хотя испытывал жгучее желание заорать о том, что Алекс сошел с ума, сумел себя заставить не делать этого. Мысли с трудом разворачивались в сторону мирной жизни и планов на будущее.

- Первое, что я сделаю,- это уйду из армии,- начал он наконец,- Воинская слава - это, конечно, хорошо, но, как оказалось, для нее, для войны, нужен другой характер. Все как-то сложнее, чем думал я, когда поступал на высшие военные курсы. Приходится признать, что это была ошибка. Хотя если бы не она, я не понял бы очень многого, да и с многими замечательными людьми не встретился. Тебя я тоже имею в виду. Так вот. Уйду из армии,- Николас уже и сам увлекся, чего, по правде говоря, Александр и добивался,- пойду, наверное, правозащитником куда-нибудь. Ведь помимо офицерского звания нам дали еще и неплохое юридическое образование. Чем плохо? Достойная профессия. Если будет получаться, то еще и денежная, пусть людям нашего сословия и не пристало слишком много думать о деньгах.

- Не пристало, конечно, но думать надо,- усмехнулся Ренж, вспомнив рачительность своей суженой.

- Именно. Встану на ноги. И тут же начну себе невесту искать. Хочу семью. В смысле чтобы у меня была любимая, да-да, на вас насмотрелся, но я этого действительно хочу. А там, глядишь, и маленькие появятся. Не представляю, что это и как это, но, наверное, здорово.

- Если няньки есть,- не смог удержаться Александр.

- Это разумеется. Это я и сейчас… Так, хватит, меня подначивать! Сам начал!

- Молчу-молчу. Все ты правильно говоришь, друг мой.- Ренж даже похлопал его по плечу.- Только невесту можно искать уже сразу, как вернешься. В конце концов, самое главное - найти хорошую девушку, ту, которую полюбишь, остальное приложится. По крайней мере, хочется в это верить.

- Да-а,- задумчиво протянул Николас, в мечтах уже занимаясь поисками,- Как думаешь, какая она будет?

- Это тебе лучше знать,- усмехнулся Алекс,- Я надеюсь, в первую очередь умная. Хочу, чтобы она ценила тебя не только за смазливую мордашку, хорошую фигуру, деньги и положение. Но знаешь, какая разница, какая она будет? Главное, чтобы вы любили друг друга.

«Я тоже,- подумал Златко,- я тоже хочу, чтобы у меня была девушка. Постоянная. И чтобы она меня любила. Мы. Мы любили друг друга. И да, она будет умная…- подумал немного и мысленно добавил: - Ну и красивая, конечно».

- Так, друзья мои,- Ренж обращался сейчас к солдатам и офицерам, которые находились под его командованием,- как вы знаете, через несколько часов назначено наступление, так что давайте попытаемся подготовиться,- Александр сейчас как никогда олицетворял собой опытного, знающего, уверенного в том, что делает, офицера. То, что доктор прописал для испуганных, подавленных солдат.

- Да что можно сделать против подобной ма…- начал кто-то, но Ренж его быстро оборвал:

- Разговорчики! - Он хмуро всех оглядел,- Что-то да можно. Нет ничего хуже, чем опустить руки и сказать, что все пропало. Все пропадет, только если вы и дальше будете считать себя овечками на закланье богу войны. Давайте попробуем подумать. Прежде всего снимите эту гоблинскую форму. У всех есть какая-нибудь неброская одежда? Лучше всего бурого, коричневого, зеленого, на худой конец темного цвета? Наденьте ее поверх кольчуг и доспехов. У кого есть лишнее, поделитесь с теми, у кого нет. Спасете не только чужую, но и свою жизнь. Мы в этой красно-синей форме как мишени на тренировочной площадке.

Раздался одобрительный шепот. Кто-то уже вслух перечислял, что у него есть из одежды подобных цветов.

- А как же командование? Оно же не одобрит! - Один из младших офицеров явно был в смятении. Даже массовые потери последних дней не смогли еще побороть его идеализм, с одной стороны, и трусость перед вышестоящими - с другой.- Да и не подобает…

- Оставь выяснение отношений с командованием мне,- поморщился Александр,- Продолжим. Если нападение этой гоблинской магии все же произошло, и явно в нашу сторону, падайте на землю. Хоть в грязь, хоть в навоз, хоть куда. Главное, чтобы низко. Лучше всего в какой-нибудь овражек. Эта магия разбивает даже камень толщиной в косую сажень, как мы уже выяснили, а больших скал тут нет. Так что здешние валуны нам не помогут. Но эта же магия спокойно пролетает над головой, если у нее нет препятствий.

- Или у нее, как у стрелы, пущенной параллельно земле, не кончилась сила,- буркнул кто-то.

- Даже если и так, будем верить в лучшее. К тому же, когда у нее кончается сила, все равно есть шанс, если прямо под нее не попасть, уцелеть. Про то, что надо падать на землю, поняли?

- А как мы вперед продвинемся, если будем постоянно падать? - возразил уже другой молоденький офицер,- Ползком?

- Если понадобится, и ползком. Я понимаю, что вы, господин Феледски, заботитесь о своей дворянской чести, но поверьте, грязь на вашей рубахе лучше крови. Выполнить задачу, уничтожить противника и вернуться живым - вот в чем состоит честь воина. Все, что этому мешает, должно остаться за пределами поля боя. И да, если увижу вас перед наступлением в этой рубахе, лично изваляю в грязи. Каждый, кто будет выделяться, привлечет ненужное внимание ко всему отряду, а значит, будет виновен в смерти товарищей. Хуже бесчестья и придумать нельзя. Продолжаем.

Александр чеканил слова, отдавая приказы и осаживая тех, кто говорил глупости, и Златко понимал, что этот мужчина, этот умный офицер, если чего-то совсем уж непредвиденного не случится, спасет не одну жизнь. И он восхищался и гордился. Так, как будто бы сам приложил усилия к догадкам Александра. По правде говоря, Синекрылый честно пытался, но, судя по всему, это не удалось, потому как некоторые слова Ренжа не несли действительно ценной информации, а ведь Бэррин знал, отлично знал, как защититься от магии подобного рода. Правда, больше информации в этой области у него было как у чародея, но тем не менее. Впрочем, иногда Златко казалось, что ему все же удалось что-то передать в мысли Александра. И юноша чувствовал себя много лучше. «Надо еще попытаться это во сне сделать. Когда он спать будет, я имею в виду. Вдруг лучше получится. Контроль над сознанием ослаблен и все такое. Интересно, а я смогу не спать, если он будет? Кстати, будет ли он? А я в его теле. И если он устанет… В общем, надо попробовать, а получится или нет, посмотрим».

И еще Синекрылого безумно радовало, что он увидел то, что в принципе было невозможно. Он увидел историю! Пусть даже так… с этой совсем неприглядной ее стороны.

Понимал это и Грым, сознание которого в очередной раз перенеслось в другое тело. А еще, слушая этого мужчину, он думал о том, что даже от людей есть польза. Вот, например, Златко и этот офицер тому примеры. Нет, он не думал прежде, что люди совсем бесполезны или плохи. Но у него было к ним несколько странное отношение… Как к слабакам, что ли? Их мятущееся сознание, вечное нытье, какие-то непонятные проблемы и горести невыразимо раздражали тролля. Проще надо быть, проще, думал он. Правда, кто безусловно нравился ему в человеческой расе, так это женщины. С высокородными и слишком уж избалованными судьба его редко сводила, в основном попадались дамочки попроще. Ива та же, всякие подавальщицы в трактирах, помощницы в лавках и мастерских, подруги-воины, да, были и такие. Вот они ему очень нравились. За часто видимой слабостью скрывалась потрясающая стойкость и терпимость. А порой, наоборот, при внешней жесткости даже в самых неприветливых из них находилось тепло и участие, чего в женщинах иных рас не так часто встретишь. А как они готовили! Мм… За одно это можно простить им даже… их мужчин! И хоть троллям не пристало показывать уважение к человеческим бабам, Грым именно это чувство и испытывал к ним. Часто.

А вот сейчас как-то особенно явственно виделось то, что и в человеческих мужчинах есть толк, значит, и они не просто так природой созданы. Больше всего тролль не переносил бездельников. Под этим определением он подразумевал тех, кто в нужный момент сопли жует, а не делом занимается. Жить надо просто - делом заниматься, будь то война или какая другая работа, жрать, спать, баб любить и прочее удовольствие получать. Главное, чтобы ты пожил в свое удовольствие и потом не оказалось, что просто так воздух на земле портил. В конце концов, значение имеет только то, что ты сделал и как жизнь прожил. Никакие тревоги, сомнения и прочие отговорки в счет не вписываются.

Ни Златко, ни Грым никогда раньше не видели столь страшной войны. Они жили в непростое время, где стычки с отрядами, нежитью и монстрами были привычным делом, но никогда им еще не было столь страшно. Оба парня являлись магами и привыкли, что от атакующих заклинаний могут защититься. Хотя бы не оставаться перед ними беспомощными. Или, по крайней мере, они смели надеяться, что их прикроют более опытные чародеи. Тела, в которых вселились их сознания сейчас, оказались полностью открыты для чужого колдовства. Нет, разумеется, здешние маги пытались что-то противопоставить вражеским, да и у каждого бойца были припасены амулеты, но этого катастрофически не хватало. То, что было придумано их противниками в ту пору, во много-много раз превосходило все возможности обороны той стороны, на которой оказались Синекрылый и Грым.

Однако люди упорно двигались вперед. Где бегом, где ползком, когда пережидая по ямам и подсчитывая потери, когда стремительно, рассредоточившись, они нападали неожиданно, подобно нечисти или вампирам.

Александр оказался прав - их уловку быстро раскусили, и вражеская магия устремилась на нападающих с той же легкостью, с какой это происходило днем. Однако последние дни пусть самым страшным способом, но кое-чему научили и эту армию. Пусть ценой многочисленных жертв, но она продвигалась вперед. Ренж мог бы гордиться и собой и своим отрядом - его слова действительно спасли не одну жизнь. Его часть, в числе еще нескольких, оказалась одной из тех, кто первым пересек линию обороны противника, понеся при этом наименьшие потери.

Однако этого было мало. Они мгновенно ввязались в ближний бой, что обезопасило их от магии, рассчитанной на дальнее поражение, но им достались все прелести, которые можно только получить при лобовом столкновении. У них было лишь одно преимущество - отступать им было некуда. Каждый из бойцов отлично знал, что если они не смогут выбить вражеских магов, то живыми из этой переделки им не выбраться. Никому из них, тех, кто бьется на этой стороне, не выбраться. И это придавало сил. Правда, с оттенком горечи и злого отчаяния. Но так тоже побеждают.

Люди Ренжа вместе с еще двумя частями завязли на правом фланге, задержав мчащиеся на помощь своим магам отряды легкой пехоты противника. Это дало возможность нескольким смельчакам из другого полка пробиться к чародеям. Тем пришлось защищаться, поэтому они потеряли возможность колдовать на большие расстояния, чем, разумеется, воспользовались их противники. Разумеется, подобные маги были собраны не в одном месте, но прорыв уже произошел, и армия, на стороне которой воевали Александр и Николас, смяла весь правый фланг и теперь напирала на центр.

Правда, цена, заплаченная за подобный успех, была грандиозна.

Цену подобных сражений (не скажем побед, потому что в той битве ее присудить одной из сторон однозначно было невозможно и каждый из противников приписал ее себе) принято определять в цифрах. Иногда ее же выражают пафосными словами на всевозможных торжественных собраниях. А на самом деле ее не измерить подобными вещами. Эта цена - слезы каждого, кто потерял в подобных сражениях близкого: сына, жениха, отца, друга. Она измеряется и муками всех тех, кто остался после войны калекой или нищим. Кошмарами и страданиями выживших на поле брани. Невидимыми, но тем не менее существующими потерями цена эта преумножается и в будущем, ведь каждый, кто ушел, мог совершить что-то на благо себя и общества - завести семью, организовать свое дело, просто создавать что-то прекрасное, пусть даже стать толковым военачальником, чиновником или кем-то еще. Каждый нерожденный ребенок, утраченный ум и талант - все это цена, уплаченная за победу или поражение. И конечно, самая очевидная плата - это бесконечные поля братских и одиноких могил. С именами и без. Слишком рано прервавшимися жизнями.

Частенько принято говорить, что война забирает самых лучших. Частично это верно - смелые, инициативные и благородные идут в первых рядах и попадают под самый страшный удар. И тем не менее в битвах гибнут не только такие. Погибают разные - трусливые и отважные, умные и глупые, отчаянные и осторожные, подлые и честные. Любые.

Можно было бы сказать, что разница состоит в том, как они гибнут, и это было бы правдой. Но, в конце концов, их всех объединяет только одно: им просто не повезло. Кому-то оказаться под дурным руководством, кому-то получить неверные данные, кому-то попасть под шальную стрелу или столкнуться с более умелым противником. Итог один - они составляют те безликие цифры статистики, что фигурируют в исторических хрониках и официальных докладах. И им больше не жить, не любить, не работать, не радоваться, не грустить и не чувствовать. Их больше нет.

В ту предутреннюю пору Александру казалось, что он попал в свой самый страшный кошмар. И тот не собирался кончаться, в нем, словно по кругу, повторялось одно и то же - бесконечные противники с мечами, кинжалами, топорами и прочим всевозможным оружием. При этом кошмар не являлся просто хаосом, в нем нужно было не только биться, но и соображать, оценивать обстановку, отдавать приказы и по мере сил прикрывать своих, а еще - продвигаться вперед и вперед. В какой-то момент они завязли фактически на одном месте. Противников оказалось слишком много. Они были неплохо подготовлены, не ослаблены предыдущими схватками, и их командование не зря ело свой хлеб.

Александр понял, что это надолго. Его солдаты держались. Дрались отчаянно и при этом разве что не по-деловому - экономя силы, совершая только те движения, которые действительно были необходимы. Любой из них понимал, что подмога если и придет, то не скоро, и нужно рассчитывать только на себя. Количество воинов изрядно уменьшилось. Александр уже не мог сказать, куда делась добрая половина его отряда, хотя пытался отслеживать потери. Возможно, отстали. Хотелось в это верить. Однако пока было не до размышлений и надежд. Рядом - и враги, и соратники, в руках меч, а в голове только одна мысль: «Это нужно просто перетерпеть. Делать все возможное, выжить и просто перетерпеть. Рано или поздно все это закончится». Страха как такового не было. Были разумные опасения, но не паника, не ужас. На эмоции просто не хватало времени. Было важно иное - каждый удар, каждый блок, каждый шаг, каждый враг.

Казалось, последние должны были уже давно слиться в одну нескончаемую череду, но нет. Александру казалось, что он сможет вспомнить каждого. Ведь всегда нужно было сперва оценить навыки и умения. Не особо много воевавший до этого офицер сейчас с полувзгляда понимал, кто что из себя представляет.

И нового противника сразу оценил как серьезного. Средних лет мужчина, по которому было видно, что он оценивает все происходящее с четкостью и равнодушием гномьей машины. И действует соответственно - безжалостно и эффективно. Они сошлись в поединке, потому что у них не было иного выбора, хотя оба предпочли бы этого не делать. Слишком велика была опасность проиграть. А в данной ситуации последствия этого были однозначны и весьма нерадостны.

У них были почти одинаковой длины и качества мечи, фактически одинаковый рост, разве что противник Александра был покрепче и посильнее. Сходные навыки в фехтовании выдавали в обоих противниках дворян. При таких условиях победа, как правило, зависит от случая и удачи. Хотя опыт и хитрость все же на первом месте.

Поле боя, до этого больше похожего на всеобщую свалку, стало немного посвободнее, будто специально противникам было предоставлено место для маневра. И они не преминули этим воспользоваться. Закружили, прощупывая оборону, надеясь подметить слабые места, ловко парируя и уходя от ударов.

Александр быстро нашел самое уязвимое место врага - тот слегка подтягивал левую ногу. То ли сегодня по ней попали достаточно сильно, чтобы это стесняло движения, то ли это было последствием давней травмы, неизвестно, но оно явно играло на руку Ренжу. Однако определить и слабые места Александра для его противника тоже оказалось несложно: он слишком устал. И хотя сам офицер этого почти не чувствовал, бесконечный бой начал сказываться на скорости его движений, реакций, технике, внимании, силе и банальной выносливости. Каждая секунда, каждый шаг, каждый взмах мечом все больше ослабляли его.

Его противник отлично это понял и теперь кружил, нанося множество ударов, заставляющих Ренжа вертеться ужом, отбивая их и тем самым растрачивая бесценные силы еще быстрее. Приходилось и наклоняться, и подпрыгивать, и отскакивать, и много чего еще. Удары сыпались со всех сторон - сверху, снизу, с боков, обманкой они пытались достать его в живот и плечо, то и дело угрожали разрубить пополам, если он не успеет отшатнуться или выдержать нажим меча, сталкивающегося с его клинком с такой яростью, что казалось, вот-вот полетят искры. А ведь был еще и остальной мир, в котором по-прежнему бушевала битва. Рядом то и дело оказывались другие воины, связанные своими поединками, но были и те, кто или недавно освободился, или пришел на подмогу. Пока Александру удавалось уклоняться от ударов, рассчитанных только на неожиданность, или новых врагов принимали на себя его союзники, но так не могло длиться слишком долго.

В какой- то момент показалось, что вздрогнула земля. И каждый из воинов, причем с обеих сторон, с некоторой злой обреченностью решил, что это опять что-то учудили маги. Как бы там ни было, но грохот почти оглушил. Следом раздались крики. Так кричат только от ужаса и боли. Даже бывалым бойцам стало жутко в тот момент. По большей части от неизвестности. А потом раздались совсем иные крики. С такими идут в атаку.

«Кто?» - читалось в глазах каждого из завязанных в битве… И сразу стало ясно.

Александру захотелось смеяться от облегчения. В нарастающих воплях он услышал боевой клич, с каким шли в бой их союзники. В тот миг показалось, что силы вернулись, и Ренж разве что не со злорадным восклицанием сам бросился на противника. Не ожидавший такого от почти замученного им врага мужчина не успел отскочить - подвела поврежденная нога. Однако опыт был на его стороне. В последний миг он смог отклониться, тут же разворачивая меч, и нацелился в бок своего врага, но и Александр был не лыком шит. Его тело остановилось на расстоянии относительной безопасности, а клинок, обходя неуклюжую в этой позиции защиту, уже несся в живот противника. Тот вскрикнул и отпрыгнул назад, наткнувшись на кружащую в своем танце пару воинов. Тот, на кого налетели сзади, вскрикнул, метнувшись в сторону, и соперник Александра чуть не наткнулся на меч своего же соратника. Он же, на несколько мгновений оставшись без дела, бросился на Ренжа. Это помешало Александру добить противника, однако тут ему на помощь пришел тот самый солдат, на которого налетели. Он вновь увел одного из врагов, и Александр опять оказался напротив своего врага. Они в очередной раз сцепились клинками, нанося удары один за другим. Причем оба пытались использовать один и тот же прием - вымотать соперника. Выдержка уже отказывала и тому и другому. Спокойные с другими врагами, столкнувшись с себе равным, они оба не смогли оставаться равнодушными и вкладывали в бой появившийся азарт на пару с раздражением.

Александр сделал обманный удар, будто бы целя в живот, но в последний момент изменил движение, направляя клинок уже в плечо. Его уловку легко разгадали и успели на нее среагировать. Мечи звонко столкнулись. Искры не побежали, зато глаза полыхнули яростью. В следующий миг солдат вражеской армии ударил снизу, Ренж легко уклонился и направил клинок в горло соперника. Настала его очередь отскакивать в сторону. Еще один удар - и столь же легкий блок.

Шум же за спиной Ренжа все нарастал. И не было никакой возможности оглянуться. Только когда они развернулись в ходе боя, жених Анастасии наконец смог увидеть, что запоздавшие полки его армии пробиваются к ним. Радость и благодарность богам всколыхнулись в душе воина.

«Еще немного»,- мысленно произнес он. И прозвучало это как молитва.

Очередной поворот - и радость сменилась ужасом. Он был замешен на обиде и разочаровании. Откуда-то сбоку и к его противникам тоже спешила подмога. Заметили это и те, кто шел в наступление. По звукам стало ясно, что атака ускорилась. Солдаты спешили, сметая нестройные ряды врагов или, скорее, то, что от них осталось, лавинообразно увлекая и своих, тех, кто бился тут уже давно.

Уголки губ противника Александра дернулись наподобие ухмылки. Оба воина понимали, что сейчас окажутся именно в том месте, где схлестнутся две армии. Обе несущиеся со всей возможной скоростью лавины. Ренж аж зарычал от ярости, злости на несправедливость судьбы и с этим рыком бросился на противника.

Златко внутри замер, если такое слово можно применить к его нынешнему состоянию, от ужаса. Никогда, никогда еще он не чувствовал себя так близко к бездне, за которой начинается путь к предкам. Ему даже подумалось: «Пусть уж лучше это будет демон… чем так». Он не знал почему, но умирать сейчас было так страшно.

Грым, пребывая своим сознанием в теле Николаса, совсем не боялся. Парень оказался на редкость хорош как воин. Ему не хватало силы тролля, но кто идеален? Для человека и это неплохо. Зато он был легче, меньше любого из троллей и из-за этого более юрок. С удивлением Грым увидел несколько весьма эффективных приемов, которых до этого не наблюдал, правда, вряд ли они окажутся пригодными для его собственного тела, хотя попробовать все же можно. И тем не менее тролль осознавал, в каком тяжелейшем положении оказался сильно поредевший отряд Александра. Наступающие с двух сторон армии нисколько не радовали. Тролль слишком хорошо знал, что опаснее первых рядов атаки мало что можно придумать, а когда кто-то оказывался между ними… Необычным еще было и то, что в общей свалке Николас постоянно держался рядом с Ренжем. Насколько это возможно, конечно. Не прикрывал ему спину, как делают работающие в паре, но просто был рядом. В этой ситуации Грыму не нравилось, что причиной такого поведения были чувства - Николас очень боялся за друга. В бою эмоции подобного рода - отвратительные помощники. Тролль неплохо знал людей и прекрасно был осведомлен об их нездоровой тяге к самопожертвованию. Взять хотя бы того же Златко. Уж насколько жизнелюбивый парень, но ведь случись ему выбрать между семьей и своей жизнью… Что он выберет, было ясно. Грыма это, вероятно, раздражало. Жертвовать надо врагами, как говорят умные существа. Готовность к самопожертвованию вела, по мнению тролля, только к одному: именно так и придется поступить.

Армии, вернее, те их части, что решили схлестнуться именно в этом месте, все сближались. Шум - крики, грохот, топот сотен ног, лязг оружия и еще множество сопутствующих звуков - все нарастал, и напряжение увеличивалось во много раз. Воины бились все яростней, пытаясь уловить хоть несколько мгновений, чтобы как-то подготовиться к предстоящему. Однако этого никому не удавалось. А ведь ошибок обе стороны совершили столько, что в обычном состоянии противник ими непременно бы воспользовался. Тут же, как назло, привычные навыки подводили. Грым мысленно уже рычал от злости.

Момент, когда первая волна нападающих оказалась совсем близко, тролль скорее почувствовал, чем увидел. Николас оказался спиной к позиции своих врагов, в танце поединка сделав круг. Возможно, именно Грым помог ему среагировать правильно, а может, это была интуиция, которая в последние дни работала на всю свою мощь, или же подстегнула радость в глазах соперника, которую тот не смог скрыть,- не так уж важно, что подсказало молодому человеку совершить этот безумный поступок - просто прыгнуть в сторону, почти за спину своему противнику, рискуя нарваться на его клинок, открываясь и спереди, и сбоку, однако именно этот сумасшедший маневр спас ему жизнь. Помощь, пришедшая врагам, в этот момент сыграла против его соперника в том поединке. Соратники последнего слишком спешили. Несколько из них уже целились в спину Николаса. Именно их клинки и поразили того, против кого он сражался. Рев разочарования от понимания ошибки вплелся в общий грохот битвы. А парень лишь зло хохотнул и, улучив момент, подскочил к тем, кто секунду назад уже предвкушал его смерть. Первого из них полоснул по животу, второго, разворачиваясь, ударил рукоятью меча в висок. Третий получил удар в спину. И тут же Николас стал своего рода волнорезом в шторм. Враги, как морские валы, накатывались на него, и единственным спасением было то, что, если он отбил первые удары, противников тут же уносил этот бесконечный поток дальше. Насколько хватит его мастерства и удачи?

Александр оказался в иной ситуации. Непонятно как, но его противник сумел увлечь его к нескольким невесть как уцелевшим здесь деревьям. Их приходилось огибать не только им, но и несущимся солдатам. Это существенно замедляло их движение и давало этим двоим возможность продолжать поединок, лишь немного отвлекаясь на случайные удары со стороны. Рен-жу казалось, что мимо несется ураган, поднимающий тяжелые камни и что-то еще, столь же нелегкое, и будто все это летит с тем же грохотом и риском для любого, кто был столь неосторожен, что оказался в его эпицентре. Самому же Александру удалось укрыться. И пусть его укрытие хлипко и ненадежно, пусть опасно тем, что рядом с ним тот, кто так хорош в мастерстве убивать, но зато весь этот ураган не смел, не растоптал, не раздавил его собою. Может, стоило позволить ему увлечь себя, тем более что подоспела подмога, однако получилось вот так. И приходилось бороться и выживать в создавшихся условиях. И он снова и снова поднимал меч, нанося удары и ставя блоки, уходя от атак и нападая, увертываясь и отбивая клинок противника и даже атаки тех, кто, вынырнув из урагана, пытался вклиниться в противостояние этих двоих.

Все закончилось неожиданно. В бой снова вступили маги. Не те, которые управляли страшным колдовством, что существенно прореживало армию противника на расстоянии, а обычные чародеи, которые тем не менее тоже были невероятно опасны. Применять масштабные по своей разрушительной силе заклинания, когда битва уже вновь распалась на множество поединков, невозможно. Вернее, это делают, лишь когда где-то есть большая группа врагов. Александр не знал, чем руководствовался маг, который швырнул свое заклинание в их сторону, все-таки он видел далеко не все, но его действие оказалось потрясающим. Что-то полыхнуло. Те несколько деревьев, между которых они «плясали», заскрипели и начали заваливаться куда-то вбок, заставив противников отпрыгнуть друг от друга. Однако на этом действие магии не закончилось. Только сначала показалось, будто бы она не задела людей. Раздался странный звук, словно что-то очень громко лопалось, и Александр почувствовал, что разом лишился всех своих сил. Ноги начали подкашиваться, а сам он заваливаться набок. Руки резко ослабели, и меч не выпал из них только благодаря тому, что уткнулся в землю, и падающее тело Ренжа утянуло его за собой. Пальцы еще лежали на рукояти, но уже не сжимали ее. Глаза офицера были раскрыты, но он видел все словно через какую-то мутную пелену и отстраненно, как со стороны.

Мог бы - Златко закричал, но даже на это не было сил ни у него, ни у Александра. Они могли только одно - наблюдать, как их противник (надо признать, достойный, но от этого не менее обидно) вскакивает на ствол поваленного дерева и спрыгивает вниз, чтобы оказаться совсем близко от упавшего Ренжа и занести свой меч для последнего удара. Для Александра последнего.

Грым понял, что им с Николасом пришел конец, когда его сосед по телу увидел сверкающий в зареве огненной магии клинок над телом поверженного Александра и закричал. Мужчина только освободился от своего поединка, благо волны как нападающих, так и союзников наконец схлынули, так и не разбив упрямый «волнорез», когда заметил, как его соратники, из тех, что стояли по левую руку, один за другим падают на землю. Его самого не задело совсем чуть-чуть. Магия оглушила и нескольких его врагов, что предоставило Николасу возможность проскочить к другу - ведь он только-только чуть отдалился от него! - не отвлекаясь на поединок еще и с ними.

Противник Александра уже оказался совсем рядом и занес меч, чтобы добить Ренжа. Николас сам не замечал, что все это время кричал. Не успевал, как же гоблински он не успевал. В душе Грыма мгновенно вспыхнуло воспоминание, как они с друзьями не успевали спасти Иву и весь этот ужас, что он чувствовал тогда. Всего несколько саженей, всего чуть-чуть… Но демоны всех миров, неужели и в этот раз?… Решение пришло мгновенно. И тролль не знал, кому оно принадлежит, ему или Николасу, но последний поднял меч и метнул его в того, кто как раз отвел руку для удара. Стальной клинок мелькнул в воздухе, тяжелый и совсем для этого не предназначенный, но свою задачу он выполнил: противник Александра, с которым тот так долго не мог справиться, упал рядом с обездвиженным Ренжем.

Николас подскочил к другу и склонился над ним, оттолкнув тело его умирающего врага и вытаскивая свой меч из него. Александр кричал. Только звука не было. Рот открывался, но не более того. Николас понял, в чем дело, слишком поздно. Резко повернулся, рванул свой меч вверх, но не успел: до них добрался кто-то из солдат противника, возможно, один из новой волны нападающих. Именно его клинок мчался сейчас к груди Николоса, слишком увлекшегося спасением друга и не заметившего опасности.

Грым почувствовал, как сталь входит в тело. Боль пронзила его так, будто металл был еще и раскален. И этот бой для него, для них обоих, был закончен. Единственное, что он успел увидеть,- тот, кто только что поразил его, заносит меч над Александром. Самым жутким, перед тем как Николаса поглотила темнота, была мысль, что все напрасно. Все. Даже его смерть.

В этот момент Златко показалось, что он на огромной скорости летит к черной бездне. Жуткой и неумолимой. У нее были глаза умирающего друга и клинок, мчащийся в сердце. В тот миг он был уверен, что умер дважды. И больно было каждый раз одинаково.

Над полем битвы поднимался рассвет.

Анастасия вздрогнула. Утро было такое раннее, что в доме не проснулись даже слуги. Солнце еще не встало. Лишь немного посветлело на востоке, совсем чуть-чуть, но заря приближалась, девушка чувствовала это всей кожей. Антиквар не обманул: было холодно, и воздух был абсолютно прозрачен. Никакого тумана или дождя. И в голове словно тоже прояснилось.

Молодая женщина обхватила себя за плечи, от холода не спасала даже толстая шаль, подарок тети. Темно-русые волосы были забраны наверх, открывая шею и плечи. Под шалью на Анастасии было надето бальное платье. Если умирать, то красиво. Сегодня она встретится с возлюбленным, и она будет самой прекрасной и самой желанной женщиной в мире. И не только потому, что он ее любит.

Озноб покалывающими иголочками прошелся по плечам и изящным запястьям, что держали шаль на груди. И тут же словно полыхнуло жаром.

Тени в комнате сгустились на несколько мгновений, и из них выступил демон. У него вновь были крылья и алые глаза. Девушка медленно, спокойным и полным невероятного достоинства движением повернула к нему голову.

- Мне больше нравится другой облик, - произнесла она.

- Как пожелаете,- демон поклонился, приложив руку к груди, и начал меняться,- госпожа.

Через мгновение перед ней стоял темноволосый книготорговец и поправлял слишком изящный для лавочника костюм.

- Да, так лучше,- почти шепнула она. Его голос снова завораживал, и это «госпожа» кольнуло иллюзорным всемогуществом и надеждой, легкой иронией и чем-то тайным, почти запретным.

- Мне тоже так кажется, - наклонил голову он. В это раннее утро он казался более привлекательным, чем при прошлых встречах,- Так давно уже стало… удобней.

Гаргулья, сознанием находившаяся в теле Анастасии, мысленно ругнулась. Но ее чувства имели мало значения, сейчас твердая как камень решимость Виц-лавской была куда более важна.

- Солнце уже поднимается, у нас остались лишь мгновения,- вновь заговорил демон.- Сделка будет заключена?

Молчание. Внутренний крик. Ярость гаргульи. И четкий, ровный голос Анастасии:

- Будет.

И она протянула монету. С замком, который скоро украдет ее душу.

Глаза демона полыхнули алым.

«Ты не пожалеешь».

Стало еще холоднее. Шаль начала сползать с плеч. Демону понравилось то, что он увидел. Он не был эстетом, как его сородич, но он любил получать все лучшее. Серые глаза Анастасии заблестели еще сильнее. Только вот становилось еще холоднее. Сознание куда-то уплывало…

- Желание…- отчаянно вскинулась она,- Александр…

Демон молчал и улыбался.

Небо на востоке все больше светлело.

Демоны не спасают жизни, не воскрешают из мертвых. Демоны в обмен на желания похищают души. Александру Ренжу было суждено умереть в то утро, на той войне, в той битве. И он умер.

Бой громыхал еще много времени, но для него все закончилось, когда заря только начала разгораться, и даже сделка, заключенная его невестой с демоном, не могла этого изменить. Но у молодого офицера все же появилась возможность выполнить обещанное.

- Я сам не справлюсь, Арчибальд.- Михэль внимательно посмотрел в пепельные глаза извечного врага-друга. Сколько уже лет они на этой земле, в этом городе?

- Незачем было заключать такую сделку, условия которой не можешь выполнить,- фыркнул тот.

- Ты же видел ее. Как можно не хотеть такую душу?

- Ты гурман.

- А ты эстет,- В этом невозможном, но оставляющем собеседника совершенно равнодушным голосе послышались вкрадчивые интонации, будто песня простенькой флейты в духовом оркестре,- Так почему бы нам не объединить наши усилия?

Второй демон задумался. Искушение было велико. И правда великолепные души. Он испытующе глянул на собеседника.

- Но в таком случае ты же не получишь эти души. Полностью, по крайней мере.

- Когда-нибудь получу.

- Михэль, Михэль,- покачал головой Веем,- Ты снова играешь с законами, которые этого не любят. Да еще и меня в это втягиваешь.

- Арчи, мы же демоны, не мы ли должны презирать все ограничения? - иронично усмехнулся Тарм.- Может, ты так долго жил среди людей, что заразился их вечными страхами?

На него хмуро глянули.

- В отличие от людских законы бытия нарушить невозможно. И ты это отлично знаешь.

- Как и то, что даже их можно обойти. И пока я жив, а срок этому вечность, я буду это делать. Это позволяет…- он посмаковал то, что хотел произнести,- вкусно питаться.

- Ты просто из тех, кто извечно пытается проскользнуть между жерновами судьбы.

- И нам это иногда удается. Урвать свой кусочек счастья, каких-то иных благ, выбраться живыми оттуда, откуда по всем законам не возвращаются…

- Да. Я даже думаю, что в том, что такие, как ты, существуют, есть какой-то глобальный смысл. Ведь пока кому-то удается сделать то, что делаете вы, у людей и всех прочих разумных существ есть надежда… Этот мир так редко верит в справедливость! Хотя бы потому, что сам искренне считает, что с его грехами лучше уж без нее.

- Вот видишь, ты и сам на моей стороне.

- Не на твоей,- почти оскорбленно фыркнул пепе-льноволосый демон.- Я - художник и нахожу эти объекты достойными моего вдохновения. К тому же искусство и любовь всегда идут рука об руку,- с легкой патетикой закончил он.- И не надо на меня так смотреть. Создание большинства шедевров искусства было вдохновлено любовью!

- Как скажешь,- улыбнулся собеседник, словно нервному ребенку.- Так мы договорились?

- Как только я начинаю интересную тему, ты ее сворачиваешь… Ладно-ладно, договорились. Но ты всегда был больше торговцем, чем художником!

- Я никогда не был художником,- пожал плечами Михэль.

- Именно об этом я и говорю.

Логичность не была основным достоинством Арчибальда. Поэтому Михэль предпочел перевести тему, тем более что давно было пора:

- Солнце уже встает. Что тебе нужно для работы?

- Вдохновение! - На этот раз иронизировал уже Веем.

- У тебя его будет даже слишком много,- пробурчал Тарм. Он многое терял от того, что пришлось звать на помощь второго демона. Но иначе он не получил бы ничего.

Как и многие из тех, кто умирал неожиданно, Александр в тот - последний - миг подумал только одно: «Как же так?»

То же думал и Златко, сейчас чувствовавший всю боль умирающего тела.

Но она продлилась недолго. Синекрылый потом не мог описать ощущений, что наступили после, сказать, что он куда-то падал, было бы слишком банально и не совсем верно. Просто что-то изменилось. Так бывает в краткий миг между бодрствованием и сном - какая-то прострация и ускользающее сознание.

Молодой офицер еще переживал свой промах, эту неудачно сложившуюся ситуацию и, по сути, не успел осознать, что произошло. Осознать до конца. И если б не решение Анастасии, то, возможно, и не понял бы… Но ему довелось. И когда это произошло, вовсе не вся жизнь ему вспомнилась, ему вообще ничего не вспомнилось. Все его существо заполнило только одно чувство - сожаление, что он не рядом с ней, с любимой, с той, с которой должен быть всегда. В этом страстном желании не было ничего доброго, понимающего и жертвенного. В этот момент он не думал о том, как она будет жить после его смерти, не желал ей обрести счастье или хотя бы покой, впрочем, и иного тоже не желал. В его душе не было каких-либо благородных порывов, а только жадная, отчаянная жажда находиться рядом с ней. Видеть ее глаза, ощущать тепло ее тела, просто быть с ней. Это было ему необходимо так же, как дыхание.

И как только это желание достигло пика, Александр почувствовал, что его тянут куда-то. Будто выдирают из воды. Он вскрикнул, хотя вряд ли это кто-то услышал. И ухватился за неведомого спасителя. Потянулся к нему всем своим существом, бросая все силы на то, чтобы нежданная помощь не пропала зря.

И тут он понял, что оная спасением не была.

Но не пожалел.

Она стояла перед ним в бальном платье, вцепившись пальцами в шаль. Второй край накидки уже упал на пол, но девушка этого не замечала. Взгляд ее серых глаз не мог оторваться от мужчины, что появился перед ней. Ее Александра.

Такого живого. Такого… настоящего.

Анастасия знала, что он умирает где-то там, где еще гремит страшная битва. А то, что она видит,- это его душа. Он не казался призрачной иллюзией, но правду не скроешь.

Однако какое это имело значение? Ведь это был он.

Дэй никогда не подумала бы, что может стать вновь так больно. Когда-то она испытала предательство того, кого любила, или думала, что любила, и ей было плохо так, что не спасал даже вой ночами на городских крышах. Но эта боль ни в какой степени не могла сравниться с тем, что девушка с упрямым подбородком и умными глазами испытывала сейчас. И одновременно ее душу заполняла нежность, которую невозможно выразить словами. Любовь и боль слишком часто идут рядом, как верно замечают поэты всех эпох.

Только в их чувствах не было никакой патетики или лирики. Просто два измученных сердца рвались навстречу друг другу, и все остальное не имело значения.

Каким- то невероятным образом вся великолепная пятерка факультета Земли видела и чувствовала то же самое. Их сознание более не находилось в телах других людей, но и свое они пока не обрели. Несмотря на это, молодые маги могли наблюдать за происходящими чувствовать этих двоих -Анастасию и Александра. А также видеть двух демонов - одного вполне зримого, второго - бесплотного в данный момент, хотя некоторые из них догадывались и даже были уверены, что им он представлялся в образе антиквара с пепельными волосами.

Казалось, в эти первые утренние минуты все смешалось: прошлое и настоящее, живые и мертвые, реальность и иллюзии, существа этого мира и порождения Хаоса, тени ночи и нежность пока еще робких лучей солнца. Все это существовало одновременно и в одном месте, и никто уже не мог сказать, что действительно есть, а что только фантазия.

Девушка протянула руки, шаль окончательно упала к ее ногам. Комната будто раздвинулась и осветилась сотнями свечей, невероятно похожих на солнечные лучики, наполнилась блеском роскоши и великолепием светского бала. Зазвучала музыка. Та самая мелодия, которую они уже слышали, которая так тревожила их с самого первого момента. Только сейчас ее исполнял не заурядный механизм шкатулки, а целый оркестр музыкантов-виртуозов.

Как мастерица плетет свои кружева, так и он выводил эту мелодию - и странная горечь вливалась в душу.

Александр все понял. Ему не надо было ничего объяснять. Достаточно было лишь посмотреть в эти глаза.

Офицер шагнул вперед, видя перед собой только свою женщину. Тихий вздох. Чей? Может, обоих. Глаза в глаза. Рванулись друг к другу и замерли на расстоянии, приличном для танца. Ближе нельзя. Не получается, невозможно. Мука исказила лица обоих. Но эти роли нужно играть до конца.

Облаченный в великолепный парадный мундир, Александр Ренж поклонился даме своего сердца, приглашая ее на танец, о котором просил перед тем, как отправиться на войну, и она ответила согласием. Не отрывая взгляда от глаз возлюбленного, его невеста, придерживая пальцами пышные юбки, присела в реверансе. Глубоком и отточенном до совершенства. И, все так же не отводя глаз, выпрямилась. Мужчина завел руку за спину, а вторую положил на талию возлюбленной. Миг, полный тонкой боли. Ее рука легла на его плечо. Мышцы на лице Александра дрогнули, а вздох Анастасии был больше похож на всхлип или крик.

Еще немного ближе друг к другу.

А музыка зовет вперед.

Пальцы второй руки девушки придерживают платье. И, подчиняясь сладкой горечи звуков, она делает шаг за возлюбленным, сквозь ткань чувствуя такое живое тепло его руки. Хочется сжать пальцы на плече, но их подушечки лишь слегка касаются его мундира. Отчаянное желание быть еще ближе. Но они и так украли этот миг у судьбы и смерти, на большее рассчитывать не приходится, и в этом главное. Разговор душ, ведомый взглядами, прикосновения, пусть даже такие, едва ощутимые, но в этом мгновении есть самое важное - они рядом. Рядом! Вместе… Они теперь вместе.

Его согласие демоны прочитали без труда. Даже ритуального «да» не требовалось.

Впереди мужчину и женщину ждала страшная, неизвестная и печальная участь, но пока… пока играла музыка и длился самый важный в их судьбах танец.

И все, что вокруг, было лишь декорацией для их любви, их нежности, их страсти, их горя и их счастья.

«Любимая»…

«Любимый»…

На это было жутко и как-то болезненно сладко смотреть. Юные сердца чародеев не могли еще в полной мере прочувствовать того, что творилось в душах Анастасии и Александра, но даже этого было достаточно, чтобы произвести на молодых магов неизгладимое впечатление. А стоявшие рядом демоны лишь усиливали потрясение.

Танец все длился и длился, прекрасный и чарующий, и каждый из великолепной пятерки факультета Земли спрашивал себя, стоило ли это той цены, что будет уплачена. И, глядя на пару и тем паче чувствуя происходящее в их душах, чародеи с некоторым ужасом понимали, что ответ на этот вопрос будет положительным.

Анастасия и Александр смотрели друг на друга, ни на миг не отводя взглядов. И что-то менялось в этих двоих. Пропадала боль, горечь, становилось легче дышать, светлели лица, даже движения будто стали совершеннее, словно не люди вовсе это танцевали, а эльфы… или призраки.

Менялось и то, что было вокруг: исчезала бальная зала, люди в ней, уже не слышался звон бокалов и веселый смех - все, что служило фоном к музыке. Краски бледнели, и хотя пространство вокруг не превратилось обратно в комнату Анастасии, но существенно уменьшилось. Зато молодые маги и два демона стали отчетливо видны, вот только танцующей паре было не до них. Они по-прежнему видели только друг друга, слышали только музыку.

Михэль повернулся к Арчибальду и кивнул. Тот понятливо склонил голову, и его пальцы начали перебирать по воздуху, будто он ткал невидимое кружево.

- Нет! - закричал Златко и дернулся к пепельново-лосому демону. Но ничто не изменилось - тело его не сдвинулось с места, хоть и прилагал он к этому немало усилий, а крик не потревожил ни Веема, ни танцующую пару.

И оставалось только смотреть, как некое могущественное колдовство срывается с пальцев Арчибальда и устремляется к Александру и Анастасии, как взмахивает рукой Михэль, добавляя что-то к заклятию, и как постепенно изменяется кружащаяся пара. Как платье девушки больше не развевается, раз и навсегда замерев в одном положении, как и ее до этого подрагивающие на плече мужчины пальцы, как застывает в легкой улыбке его лицо и перестает срываться дыхание с ее превратившихся в обожженную глину губ. Музыка становится проще, пока не превращается в ту незамысловатую мелодию, что молодые маги слышали, открывая шкатулку и нажимая заветный рычажок. Раз-два и раз-два-три-четыре. Вперед-назад, вперед-вбок-назад-вбок. С пятки на носок. И снова, и по кругу.

Пара именно так и танцевала. Только в ее движениях уже не было того совершенства, ведь для танца нужны живые существа. А Анастасия и Александр уже таковыми не были. Две фарфоровые статуэтки, совсем маленькие по сравнению с телами людей, танцевали на поверхности шкатулки под простенькую, но завораживающую мелодию.

Превращение настолько поразило юных чародеев, что они долго еще не могли хоть что-то предпринять. Да что там - даже мыслить связно не получалось. А демоны тем временем подошли к зависшей в воздухе шкатулке. Арчибальд взял ее в руки, а Михэль осторожно дотронулся до фигурок.

- Что и говорить,- покачал он головой,- красивая вещь получилась. Отличная работа, Арчи!

Серебристоволосый демон удовлетворенно улыбнулся, принимая похвалу. Чуть помедлил и поставил шкатулку на туалетный столик во вновь появившейся комнате Вицлавской.

Молодые маги тем временем почти пришли в себя, правда, сделать все равно ничего не удавалось - их тела были не более чем прозрачными тенями, пусть и отчетливо видимыми в утреннем свете. Демоны, не сговариваясь, посмотрели на пятерку чародеев, переглянулись и кивнули друг другу. Михэль достал из кармана медную монету с изображением замка и положил ее в один из ящичков ларца. Только отчего-то стало ясно, что это уже происходит совсем в другом времени. Хотя бы потому, что комната вновь изменилась, став похожей на зал в антикварной лавке Арчибальда.

Все завертелось перед глазами пяти молодых магов, затем померкло, а голова закружилась. Хотелось кричать, но, как уже не раз происходило за последнее время, этого не удавалось. Златко отчаянно пытался разобраться, что происходит, как-то спастись, но ни магии, ни физических сил не осталось. Он даже не был уверен, есть ли у него сейчас тело или нет. Лишь ощущал, что друзья рядом. А потом они все словно начали куда-то падать. Через пелену беззвучия прорвался крик Ивы, и сердце молодого аристократа рванулось на помощь подруге. Одновременно он почувствовал, как пробуждается сила, а рядом вспыхивает светлое волшебство эльфа. Но, гоблин подери, как же трудно, когда ничего не видишь! И будто в ответ на его мысли пространство вокруг начало светлеть, обретать очертания. Они действительно куда-то летели или падали, что, впрочем, не мешало Калли держать в руках его любимый Светоч, заклинание, отпугивающее нежить и одновременно дающее немало света. Да, у них всех вновь появились тела, свои и вполне видимые, даже, кажется, ощутимые.

Но отчего же кричит Ива? По виду с девушкой не происходило ничего ужасного, если, конечно, считать их падение чем-то нормальным. Она так испугалась? Травница же вроде умеет удерживаться в воздухе при помощи магии, пусть недолго, но сохранить себя от травм при падении может вполне… Однако на лице знахарки отражался такой ужас, что Златко без промедления рванулся на помощь. По крайней мере, попытался это сделать. Он видел, что Светлому удается колдовать, значит, и он сможет. Бэррин постарался что-то сделать, но единственное, что получилось,- за спиной распахнулись синие крылья. Именно они-то и понесли Златко к подруге. Он схватил ее, пытаясь привести в себя, девушка же начала отбиваться как сумасшедшая. В глазах ее стояли ужас и какая-то темная пелена, явно мешавшая ей видеть.

- Ива! Ива! - начал ее звать парень, бессильно оглядываясь по сторонам. Его крылья позволяли перемещаться горизонтально, но совершенно не помогали хоть чуть-чуть задержать падение.

Гаргулья, когтями вцепившись в Грыма, тоже пыталась хотя бы удержаться на месте, не падать. Тролль, судя по всему, усердно применял свои навыки в магии воздуха. Увы, бесполезно. Единственным, кто не делал ничего, кроме того что держал Светоч, был Калли. Вид у него был не то чтобы спокойный, но и не взволнованный. Взглядом Златко спросил у него, что с Ивой. Губы эльфа шевельнулись, Синекрылый скорее прочитал по ним, чем услышал: «Темные силы».

Тем временем Дэй надоело слушать крики Ивы. Оставив Грыма в покое, все равно его огромная туша падала наравне с ними, не обращая ни малейшего внимания на ее усилия. Правда, куртку и кожу она ему расцарапала - и то хлеб. Теперь надо было заняться Ивой. Гаргулья подлетела к девушке и без каких-либо колебаний влепила ей увесистую пощечину.

Знахарка замолчала, и этим воспользовался Златко, шепнув ей на ухо:

- Они тебя не тронут.

Девушка непонимающе посмотрела на него. Похоже, зрение все-таки вернулось к травнице, чего не скажешь о ясности ума. Взгляд ее скользнул дальше. Поймав его, эльф авторитетно кивнул. Что касается сил Хаоса, то в этом вопросе Ива доверяла только ему. Юная магичка всхлипнула и уткнулась Златко в плечо. Несмотря на ее слезы, Синекрылый облегченно вздохнул: с этим они справятся, пусть плачет, легче станет.

В следующий момент падение начало убыстряться, их словно затягивало в какой-то колодец, омут. Гаргулья совсем не характерно для себя взвизгнула и отчаянно заработала крыльями, Златко повторил ее маневр, правда, без звукового сопровождения. Погас Светоч Калли, и стало во много раз страшнее.

А потом пришел покой. Странный сон, когда понимаешь, что спишь, но ощущение чего-то ужасного не отпускает. И не удается ни проснуться, ни забыться.

- Эк ее напугали-то,- обескураженно произнес темноволосый демон.

Арчибальд, стоя рядом и тоже наблюдая за молодыми магами, которые сейчас находились в их сетях, что ничуть не мешало ему видеть коллегу, рассмеялся:

- Твои уроки еще не скоро дойдут до ее сознания.

Михэль покачал головой:

- Никогда не умел работать с молодежью.

Темнота и страх постепенно отступали. Тьма казалась уже чем-то знакомым. Вскоре друзья сообразили, что это просто закрытые глаза. Тяжелые и словно раздраженные веки все-таки удалось поднять и кое-как понять, что опасности в непосредственной близости нет. Спустя какое-то время они даже смогли опознать место, где оказались. Это была любимая комната-гостиная в университетском домике девушек. Более того, каждый из них сидел на своем привычном месте. Складывалось впечатление, что их всех внезапно обуял какой-то невероятно крепкий и тяжелый сон. Однако друзья не любили обманываться, так что версия с кошмаром была отброшена как несостоятельная. Тем более что Щапа вел себя на редкость странно. Бегал меж ними как сумасшедший, заглядывал в глаза и явно очень-очень переживал. Весь дрожал, как после сильного потрясения. Что-то его очень напугало. Ива прижала к себе зверушку и сама затихла, слушая его тихие подвывания и всхлипы, будто он жаловался ей, рассказывал, как страшно ему было. Травница гладила его по спинке и сама успокаивалась от этого. Остальные же пришли в себя сами.

Молодые маги еще долго молчали, пытаясь осмыслить произошедшее с ними, а также то, что сейчас никакой опасности нет. Казалось таким странным вновь оказаться тут, в своей достаточно беззаботной жизни. Каждый из них совсем недавно испытал столько самых разных и таких невероятно сильных эмоций, что привычный покой и отсутствие проблем сложнее экзамена выглядело просто неправдоподобным. Этому можно было бы порадоваться, но почему-то не получалось.

Потом они все заговорили разом, будто больше не было сил молчать. Сообразив, что делают, тут же притихли и через минуту тишины заговорили вновь. И опять одновременно. Потом, также не сговариваясь, замолкли и отчаянно посмотрели на Златко. Все, исключая его самого, но включая Щапу. Синекрылый вздохнул и начал свой рассказ. Постепенно с очередностью разобрались, и чем дольше продолжался разговор, тем яснее и одновременно ужасней становилась картина.

Ива по- прежнему прижимала к себе тихо попискивающего Щапу, он все никак не мог успокоиться, видя состояние хозяев. Девушку слегка потряхивало, и хотелось плакать. Она смотрела на друзей и уже почти не понимала, что они говорят. Травница вспоминала, как они летели, а может, падали в той страшной пустоте, где только магия Калли освещала пространство. Знахарка точно знала, что все вокруг, даже то, чем они дышали, было чистейшими, если можно употребить такое выражение в данном случае, темными силами, энергией, что создавала порождения Хаоса и давала им мощь, способности. То, чего травница боялась более всего. Однако имелась одна неувязочка -Златко был прав: никто не протягивал к ней свои мерзкие руки-щупальца, не трогал ее и не пытался утянуть к себе. А еще Ива понимала, что ее страх открывал им для этого отличную возможность. Раз за разом девушка вспоминала слова демона, искала подвох и не могла найти. Но одно основательно укрепилось в ее хорошенькой головке - врага надо знать, неизвестное и тайное пугает куда больше, чем то, что уже известно. «А ведь Златко не раз говорил - надо ко всему подходить с точки зрения разума. Осмысливать. А потом уже бояться. Как правило, рассмотрев опасность со всех сторон, разум не впадает в панику, а начинает искать способы выхода из ситуации. За дословность не поручусь, но как-то так. Гоблин, кажется, я начинаю понимать - действительно понимать,- что он имел в виду». И хотя девушку по-прежнему потряхивало, но стало чуточку легче.

Дэй думала о другом. Она, прирожденный воин и маг, сейчас вспоминала глаза Александра, когда он увидел свою невесту. Гаргулья помнила ее чувства, но куда более ее поразило то, как Ренж на нее смотрел. «Проклятье,- едва удержалась чародейка, чтобы не стукнуть кулаком по подлокотнику кресла, которое в кои-то веки предпочла любимой балке,- я, кажется, ее понимаю. Понимаю эту гоблинскую человеческую женщину, которая отдала душу демону за тот танец. Они до сих пор танцуют, навсегда застыв в последнем движении - ее рука на его плече, его - на ее талии. Проклятье, проклятье, проклятье! Он даже не обнимает ее! Как бесконечно мало! И как бесконечно много… его любовь…» Почти ненавидя себя за это, Дэй приходилось признать, что подобные чувства - это то, чего она более всего желает. Чтобы так же заходилось сердце внутри, чтобы видеть то же в глазах мужчины, который дороже всех. Пусть будет горечь, боль, разлука, да что угодно, лишь бы… знать, что так любима, любима тем… при виде которого такое вот происходит в душе. Глаза гаргульи невольно обратились к столу, где еще лежал конверт от недавнего письма ее тайного поклонника.

Калли тоже думал о любви. О том, что чувствовал этот мужчина по отношению к своей возлюбленной. Это были совсем другие эмоции, иные мечты. Ведь он, Эк'каллизиэнел, тоже любил… Но так разнились эти два чувства. Разве такое возможно? Ему хотелось отмахнуться, списать все на то, что люди и любят-то по-другому. Но отчего-то не получалось. И в голове все чаще появлялся старательно отгоняемый вопрос. Он страшил его и мучил одновременно. Звучал он так: а действительно ли он, Калли, любил?

А Грым вспоминал лекаря и того парня, что так хотел спасти друга. Странно, но эти двое стали ему такими родными… «Интересно, они выжили в той бойне? Николас… Даже и не знаю, был ли у него шанс? - Тролль потер, казалось, все еще ноющую грудь, ближе к плечу, словно по-прежнему ощущал в ней вражеский клинок. Если бы парня быстро вытащили с поля боя, то у него еще мог появиться шанс. Если бы лекарь попался хороший… или маг. Почти нереально. Грым отлично знал, как редко с такими ранениями выживают без немедленной медицинской помощи. Мысль о врачевании навела его на воспоминания о том безымянном целителе:

«Интересно, а что с ним? Скорее всего, выжил, надо быть совсем уж зверями, чтобы лекарей резать. Но вот остался ли он… с целой душой? - Грым сам не знал, как иначе обозначить то, что он чувствовал, когда его сознание находилось в теле врача,- Ушел ли потом от военных дел? Занялся ли практикой в каком-нибудь городке? Никогда мне так не хотелось молить богов, чтобы они воздали по справедливости. Пусть у него будет… был бы какой-нибудь маленький домик в глуши, небольшая практика, только знакомые пациенты и все чин чинарем. Тихо, медленно и благопристойно. Как же я не хочу, чтобы ему вновь пришлось видеть то, что я видел тогда его глазами. Не хочу…»

Златко же, кажется, думал обо всем сразу. Его мысли метались от до сих пор слышимого смешка Эзгио за спиной: «Да, воображение-то пошаливает, будь оно неладно» - до ощущения близости смерти. Вспоминал он и мальчишку-разносчика, и глаза демона, когда он забирал души Анастасии и Александра. Но более всего он думал о том…

- Так что же теперь делать? - Мысль сама вырвалась на волю. Синекрылый поймал на себе несколько обескураженные взгляды друзей и зачем-то повел плечами.- Надо же что-то делать.

Воцарившееся молчание красноречиво говорило о том, что никаких идей у его соратников нет.

- Да что тут поделаешь? - пожала плечами гаргулья. Она редко сдавалась без боя, но и трезвый подход был ей известен.- Ведь они заключили сделку, и ее условия были выполнены. Правильно я понимаю?

- Правильно,- тихо произнес эльф.

- Я не понимаю…- прошептала Ива.- Неужели только ради одного танца?…

Дэй с некоторой презрительной жалостью посмотрела на подругу.

- Вот за что люблю наша Ивушку,- хохотнул тролль,- так это за ее неисправимую практичность.

Травница почувствовала, что от нее явно что-то ускользнуло, но разобраться сама не могла. Или просто боялась поверить.

- Танец - это была аллегория, Ива,- почти строго произнес Синекрылый. И так же глянул на веселящегося Грыма. Тот, еще пару раз хмыкнув, замолчал.

Девушка уже где-то слышала это мудреное слово. Обычно оно касалось литературы или рассказов Златко. Но здесь…

- Я не понимаю,- пролепетала травница, злясь и чувствуя себя на редкость глупо,- Не понимаю!

Бэррин примиряюще поднял руки:

- Они хотели быть друг с другом вечность. Они ее получили.

- В виде статуэток?! - с ужасом воскликнула знахарка,- Скажи, что это не так!

- Это… не так. Частично. Я точно не знаю, но мне кажется, тот момент для них навсегда остановился. Не спрашивай меня, как это возможно, такое не у меня надо спрашивать.

- Я все равно не понимаю… Неужели возможно вот так… всегда, в таком состоянии?

- Не думаю, что оно их беспокоит. Да и вообще что-то беспокоит. Ведь они уже не живы. Не мертвы полностью, но все, что волнует живых, их уже не касается.

- Кроме любви,- добавил Калли.

Гаргулья совсем не к месту как-то очень нежно и мечтательно улыбнулась.

- И все же?…- Знахарка никак не могла успокоиться.

- Ива,- Златко слегка нахмурился,- ты поймешь. Просто тебе надо это осмыслить.

Девушка уже открыла рот, чтобы что-то еще сказать, но по виду Бэррина поняла - лучше действительно попытаться до всего дойти самой.

Синекрылый перевел взгляд на остальных друзей.

- И все же что же будем делать?

- А ты думаешь, что-то можно сделать? - задумчиво' произнес Калли,- Это просто надежда и твоя упертость или у тебя есть какие-то догадки?

Бэррин помолчал, вдруг став куда серьезней, чем был до этого.

- Частично и то и другое,- наконец ответил он,- И главный мой аргумент такой - ведь зачем-то эти демоны нас отправили в путешествие. Я так думаю: это же они нас перекидывали из сознания в сознание. И их рук дело - шкатулка, монета и путешествие. Зачем? Чтобы нас чему-то научить? Они же не преподаватели из Университета и не какие-нибудь мудрые старцы. Нет, им нужно было что-то конкретное. Так что же?

- Наши души? - предположила скорая на суждения Дэй.

- И как ты себе это представляешь? - пожал плечами Синекрылый,- Лично я после этой истории буду куда осторожнее в подобных делах. Я и раньше-то весьма опасался темных сил, не в последнюю очередь благодаря нашей Иве, а уж теперь-то… Мне и Эзгио достаточно. А вы что, прониклись к демонам какой-то особой симпатией?

Друзья начали вразнобой качать головами. Правда, потом честный Грым заметил:

- Но нам показали возможность. Мол, и так можно решить проблему. Так что однажды, если припрет, кто-то сможет воспользоваться этой иллюзией лазейки.

Молчание было ему ответом. Молодым магам хотелось с горячностью опровергнуть слова друга, однако честность… честность мешала. Как они поняли, в немалой степени благодаря этой истории, ситуации действительно бывают разные, и за свое поведение в них очень трудно поручиться.

- Ладно, даже если так,- нехотя продолжил гнуть свою линию Златко,- но не кажется ли вам, что слишком много усилий ради подготовки почвы, задела на будущее? К тому же наша реакция непредсказуема. Вполне возможно, мы бы только утвердились в мысли, как это ужасно. Я имею в виду, связаться с демоном - это ужасно. Согласитесь, судьба Александра и Анастасии… не каждый подобное примет как неплохой вариант.

- Да,- поразмыслив, кивнула Дэй.- Я не могу сказать, что согласна со всеми твоими рассуждениями, но допустим…

Ива против воли хмыкнула: половина их приключений начиналась с этих слов. Потом они уже обсуждали дальнейшие действия, не возвращаясь к вопросу: а надо ли и можно ли? Ее друзья посмотрели на девушку с некоторым подозрением. Травница сделала вид, что не заметила. Шуш на руках начал наконец успокаиваться.

- Так вот,- переведя взгляд с подруги, продолжила Дэй,- допустим, что можно что-то сделать, но что именно?

- Похоже, это главный вопрос дня,- все-таки не удержалась и фыркнула знахарка.

- Кто научил Иву язвительности? - усмехнулся тролль.

- Плохому быстро учатся,- показала ему язык травница и со вздохом поднялась: - Похоже, нам необходимо что-нибудь, дабы согреться. Я приготовлю.

- И покрепче,- бросил ей вслед Грым,- И я не имею в виду чай.

Жизнь явно начала налаживаться. Златко поудобнее устроился в своем кресле. Калли переполз на стол и, покачивая ножкой, принялся наблюдать, как Дэй с тоской смотрит на любимую балку. Похоже, сил у гаргульи сейчас не было. Да и настроение - явно не для подобного занятия. Однако на лице приятельницы эльф наблюдал почти мучение из-за столь непривычного нежелания повисеть вниз головой.

- Я думаю, если мы ответим на вопрос, зачем это понадобилось демонам, то мы поймем, что нам делать,- важно произнес Синекрылый.- Однако предлагаю пока оставить его, ибо с наскока на него ответ не найти. Давайте просто подумаем, как можно исправить…- Он махнул рукой в воздухе и, не подобрав точных слов, добавил: - Все это.

- Начнем с того, что именно мы собрались исправлять? - подхватила эстафету гаргулья.- Как уже было сказано, Анастасия и Александр умерли, а их души - в руках демонов. Что тут исправлять?

- Да, их не воскресишь,- кивнул Бэррин.- Но как думаете, возможно ли вырвать их души из лап демона?

Калли покачал головой.

- Не думаю,- произнес он мелодично,- Сделка с демоном не может быть разорвана, если в ней не оговорен срок. Тем более сделка на душу.

- Что-то должно быть! - ревностно воскликнул Златко,- Не верю, что все это просто так!

- Нет, в это я тоже не верю,- покачал головой эльф,- Давайте… подумаем, что не так в этой ситуации,- он сделал невольную паузу, подбирая слова,- по сравнению с описанными в литературе случаями. Должно же быть что-то, что отличает эту историю от подобных. Иначе во всех бы присутствовали свидетели, которые, как мы, наблюдали бы за происходящим и что-то потом делали.

- Я никогда не слышала, чтобы люди превращались в статуэтки,- первой включилась в игру гаргулья,- Как правило, их тела… умирают обычным образом, или… их сжирают темные твари. Да.

- Это мы знаем, что они превратились в статуэтки,- возразила ей вернувшаяся с кухни Ива, раздавая друзьям дымящиеся кружки с чем-то напоминавшим глинтвейн, но им не являвшимся. Никто не счел нужным поинтересоваться, что это. Наученные уже горьким опытом,- Для всех остальных Анастасия и Александр просто пропали.

- И тем не менее,- кивнул Златко,- шкатулка и статуэтки - это необычно. Если бы это было в норме вещей, кто-нибудь да написал бы о подобном случае. Наверное. Думаем дальше.

- Сама ситуация с нами и тем, что тебе прислали шкатулку,- пожала плечами травница.- Но это мы уже обсуждали.

- Я вот что подумал,- хмыкнул Грым,- а может, эти хмыри просто решили поразвлечься? Наверняка наблюдать нашу реакцию на происходящее было очень забавно. Не говоря уже о том, как выглядели наши тела, когда мы там, в прошлом, бултыхались,- И тут же без перехода добавил: - Кстати, а почему два демона?

- В смысле? - не поняла Ива,- Было же два демона

и…

- Вот именно, два. Но почему? Обычно одного более чем достаточно.

- И верно,- почти потрясенно выдохнул Златко,- Зачем второй-то?

- Он продал Анастасии ту монету,- неуверенно напомнила травница.

- Это мог сделать любой лавочник,- быстро произнес Синекрылый.- Пусть даже это сделал демон, то зачем он присутствовал, когда Александр и Анастасия превращались в статуэтки? Да и вообще его присутствие. И думаю, он колдовал что-то… По-моему, он по уши в этой истории. Вот и с посылкой…

- Да, он явно во всем этом участвует,- кивнула гаргулья,- Может, просто от скуки, но мне кажется, причина не в этом. Должно быть что-то еще. Ни за что не поверю, будто демон что-то сделал просто так.

Все задумались.

- Может, они вообще в паре работают? - предположил Грым.

- Никогда о подобном не слышал,- покачал головой Светлый.

- Мы не так уж много знаем про демонов,- сказала скорее себе, чем друзьям, Ива.

- Нутром чую, тут что-то иное, какой-то подвох,- сощурился Златко,- Они же могущественные демоны. Это ясно как день. Тогда почему в паре?

- Может, потому что душ тоже две? - предположила Дэй.

- Думаешь, один мог не справиться? Ни за что не поверю. Если верить всему тому, что написано про демонов в литературе, то должен был справиться и один. В обычной ситуации.

- Значит, было нечто, отличавшее эту ситуацию от обычной,- резонно констатировала умело подведенная к этой мысли Ива.

- Что же?

Мысли в головах пятерки чародеев творили, что хотели, только не желали находить более-менее приемлемую версию. Наконец Златко вздохнул и, смиряясь с тем, что и этот вопрос придется отложить, произнес:

- Давайте с самого начала. Как звучало желание Анастасии? Дэй?

- Она хотела, чтобы Александр выполнил свое обещание, данное ей перед его уходом на войну,- отрапортовала гаргулья.

- А что он ей пообещал? - Синекрылый задумался сам и вопросительно глянул на Калли: - Точно не помнишь?

- Я так понимаю, это произошло, когда он ее утешал, уверял, что вернется. Говорил что-то вроде, будто им предстоит танцевать их самый главный танец…

- Обещаешь? - В серых глазах плескалось волнующееся море, и он тонул в нем.

- Обещаю,- погладил он ее по щеке,- Обязательно станцуем.

- Скорее всего,- невозмутимо продолжал Калли,- Александр имел в виду танец жениха и невесты на свадьбе. И так же, как и Анастасия, подразумевал жизнь вместе, «вечность вдвоем».

- А эти демоны, похоже, придерживаются не буквы слова, но смысла,- хмыкнул Грым,- Как сказал! - сам же полунасмешливо восхитился он.

- Да вообще,- фыркнула Дэй,- еще пару раз такое выдашь, и можно будет в философы записывать. Отложишь свой полуторник подальше и будешь вести мудреные беседы и кропотливо свои мысли записывать. Мелким почерком.

- Ужас-то какой,- аж передернуло тролля.

- Да-да, так и будет,- продолжила издеваться чародейка,- А что думаешь? Ступил на этот путь, и возврата нет. Так что судьба твоя - каморка, заваленная книгами и свитками, скрипящее перо и корочка хлеба.

- Щас я тебе покажу «корочку хлеба»! - взревел Грым и бросился на гаргулью.

Ива привычно сжалась на диване, пропуская мимо себя метнувшуюся к подруге тушу. Дэй захохотала и взлетела на свою балку, кривя троллю рожи, достойные ее «сородичей» с часовой башни, что стоит на главной площади города. Щапа радостно запищал и попрыгал к гаргулье, искренне считая, что весь этот балаган устроен, дабы развеселить его, любимого.

Златко со вздохом бессильного отчаяния прижал руку к глазам, дабы не видеть происходящего. Все равно эту и последующие сцены он мог представить в самых подробных деталях. Калли хрустнул печеньем.

- Может, мы все-таки продолжим? - понуро попытался призвать друзей к порядку Синекрылый.

Дэй, по- прежнему корча рожи пытающемуся до нее допрыгнуть Грыму, хмыкнула и бросила:

- А я, кажется, знаю, зачем нужен второй демон.

- И зачем же? - недоверчиво вопросил Бэррин.

- Александр был уже мертв, когда танцевал с Анастасией, а она жива. Но при этом он не был нежитью или чем-то подобным. И призраком тоже не был. А по моему глубокому убеждению, танцевать может только живой с живым или мертвый с мертвым. Наверняка кто-то из этих демонов больше общается с живыми, а другой с мертвыми, и они совместно каким-то образом… воздействовали на это несоответствие, создав нечто общее… нечто среднее. Не знаю, как это назвать и как это возможно, но мысль вы уловили. Уловили же?

- Ну насчет того, что танцевать может только живой с живым, а мертвой с мертвым, я бы поспорила,- начала Ива. Одновременно с ней заговорил Синекрылый.

- А в этом что-то есть,- задумчиво произнес он,- И хотя да, Ива, ты в чем-то права, но для каждого правила есть исключения, да и правила в разных случаях действуют разные. Возможно, тут так и было. Есть какие-нибудь иные версии?

- Они догадаются когда-нибудь или нет? - капризно поинтересовался Арчибальд, рассматривая картинку, которая отражала происходящее в гостиной Ивы и Дэй.

- Какой ты нетерпеливый,- вздохнул Михэль,- Видишь, детки думают.

- Я же демон, то есть по сути - хаос и огонь,- фыркнул его пепельноволосый собеседник,- Терпение - это вообще удел смертных.

- Да? Не обобщай. Нашу добычу мы можем ждать веками. Если добыча хороша.

- Ну-у это да. Но все равно! Почему они до сих пор не догадались?

- Подожди немного. Это нам кажется, что просто. Потому что мы знаем. И у нас в целом знаний больше. А у них нет такого преимущества.

- Но мы же дали столько подсказок.

- Это… о! Подожди, вот! Кажется, догадались!

Демоны выслушали идею Дэй.

- Нет, не догадались,- вздохнул Арчибальд.

- Но близко. Сойдет и так,- кивнул больше своим мыслям Тарм. Он так давно использовал эти имя и фамилию, что их вполне можно было считать действительно принадлежащими ему.

- Я уже боюсь, а вдруг не догадаются, что делать дальше?! И ведь не подскажешь! Мы и так нарушили все писаные и неписаные законы.

- Не паникуй. Они умные. Догадаются.

- Ты уверен?

- Конечно.

- Я все-таки что-то сомневаюсь.

- Дорогой, когда я ошибался?

- Так, значит, мы решили, что эти два демона, как бы это выразиться,- Златко махнул рукой, чуть не опрокинув уже отставленную кружку,- выполняли части одной работы. Как звучит-то! Ужас!

- Интересно, как они души делили? - хохотнул

Грым, наконец отстав от гаргульи и вернувшись на диван.

- А делили ли? - поднял глаза Калли. Говорил он, как всегда, тихо, и, как всегда, его все слышали.

- Что ты имеешь в виду? - чувствуя, что сейчас произойдет что-то важное, осторожно спросил Синекрылый.

- Я думаю, что демоны не получили обещанные души. Они заковали их в статуэтки, но так и не получили. Для этого мы им и нужны.

- И что будем делать? - произнесла Ива, видя, что никто не собирается озвучивать эту мысль.

- Может, ничего? - подняла брови Дэй. Из-за того, что она висела вверх ногами, получилось, что, наоборот, опустила,- Не будем же мы помогать демонам?

- А ты хотела бы на веки вечные быть запертой в шкатулке? - спросил Светлый, даже не поворачивая голову.

- Так мы же решили, что они этого не осознают, что застыли в том, последнем мгновении,- дернулась как от удара гаргулья.

- А если нет? Я не знаю точно, но слышал, будто душе без тела на этой стороне мира очень плохо.

- Вспомним Эзгио,- не удержался от очередного повода для веселья Грым.

- Не надо,- разом побледнел Златко.

- Не надо, конечно, не надо, но ему-то точно не особо плохо в этом мире, не гляди, что помер.

- Я все равно считаю, что ему мало нравится то, как он сейчас… существует,- упрямо мотнул головой Синекрылый.

- Я бы с этим поспорил,- не сдавался совершенно лишенный всякой деликатности тролль.

- Друзья,- голос Калли был на редкость проникновенен,- Эзгио - другое дело. Александр и Анастасия, они же совершенно обычные люди. Не надо их равнять с шаманом, у которого в предках явно затесался кто-то из темных сил. Мне претит мысль о том, что мы помогаем демонам, однако мы не можем эти две души оставить томиться в шкатулке. Это наш долг.

- Да-а? - Грым сегодня был в ударе.- Не помню я за собой таких долгов.

Эльф гневно глянул на того, кто посмел ему возразить.

- Ты, может, и не помнишь, но для меня это ясно как небо в погожий день.

- А ты не хочешь им помочь? - несколько преувеличив удивление и наивность в голосе, спросила Ива. Златко захотелось зааплодировать. Грым же почти смутился.

- Да не то чтобы не хочу,- пробурчал он,- Но я не люблю, когда меня к чему-то обязывают. Буду делать только то, что хочу.

- Но ты же хочешь…

- А это не повод мне указывать, что делать.

- А-а,- глубокомысленно закивала травница и погладила тролля по руке, выражая то ли сочувствие, то ли согласие, то ли еще что-то. Тролль предпочел думать, что второе.

- Калли, у тебя есть какие-то предложения? - вновь направил разговор в нужное русло разговора Бэррин.

- Увы, единственное, что приходит мне в голову,- это повернуть ритуал вспять.

- Поясни.

- Весь ритуал был основан на символах. Монета, статуэтки из музыкальной шкатулки, сам танец и прочее. А что, если отыграть назад?

- Вы не забывайте, что необходимо не просто вырвать души из шкатулки,- заметила сверху Дэй,- но и не отдать их демонам.

- Я не уверен, что это удастся,- прошептал Калли. Потом уже громче добавил: - Ты думаешь, это возможно? Да и… это же была воля Анастасии и Александра. Их решение.

- Вряд ли они знали, во что их превратят,- резонно заметил тролль.

- Более чем уверен в этом,- согласно кивнул эльф.

- Так ты думаешь, что, если, как ты говоришь, повернуть ритуал вспять, что-то изменится? - уточнил Синекрылый.

Светлый молчал в ответ, явно обдумывая последствия.

- А если просто разбить эту гоблинскую шкатулку? - внес предложение Грым.

- Не знаю, освободит ли это души,- хмыкнул Златко,- но если да, то они тут же прямиком отправятся к демонам. И это я не ругаюсь, а констатирую факт.

- Это слишком серьезный вопрос, чтобы рисковать,- нахмурившись, произнесла Ива,- Как мы можем быть уверены, что наши действия не погубят их?

- Они уже погублены, Ива,- заметила Дэй со свойственной ей жесткостью,- Кроме того, я считаю, что этот путь и мы, и они должны пройти до конца.

- Что ты имеешь в виду? - нахмурилась травница.

- Я думаю, что все имеет свое начало, свой ход и свой конец. И сейчас наша задача - закончить эту историю.

- Какая ты категоричная,- еще более нахмурилась знахарка,- Всегда этому так поражалась. Откуда только берется в тебе стальная уверенность, что твое мнение всегда истинно? Что ты имеешь право судить? Вот так, когда доказательством твоей правоты является только твое утверждение: «Должно быть так».

- А ты хочешь, чтобы я всегда сомневалась, как ты?

Травница вскинула подбородок.

- Я хочу услышать что-то более аргументированное,- процедила она.

- А тебе что-то непонятно? - в раздражении фыркнула гаргулья.

- Как же меня это бесит! - внезапно сорвалась Ива.- Вот эта вот надменная самоуверенность, эта привычка преподносить свои мысли как высшую истину. Придет что-то в голову, и выдаешь этот постулат за результат долгих размышлений! Ты же не терпишь, когда кто-то с тобой не соглашается. Сразу в ярость впадаешь! Зачем тебе вообще друзья? Тебе нужен хор дрессированных собачек, который будет тявкать по твоей команде! В заданной тональности!

- Ой, да ладно! Вот Грым не стесняется спорить. А ты никогда этого фактически и не делала!

- А потому что ты этой своей железной самоуверенностью и яростью просто залавливаешь! Любое слово поперек встречается таким ураганом, что проще промолчать. Только знаешь,- Ива прижала руку к груди,- раздражение-то вот тут копится. Копится, копится и рано или поздно дойдет до предела. Это Грыма подобное забавляет, да и не думает он об этом вообще. А тех, кто склонен переживать все, пропускать через себя…- Девушке в какой-то момент перестало хватать воздуха. Она жадно его глотала, но ощущение не проходило. Премерзкое, надо сказать, состояние.- Таких… они или сторонятся, стараясь не ввязываться в твои дела, или сталкиваются с тобой в ссорах, спорах - во всем, но рано или поздно вы расстаетесь. Тебе льстит, что в друзьях умные люди ходят, но так ли они тебе нужны? Хор собачек-то удобнее.

- Да что ты из меня монстра делаешь! Нет у меня никакого собачьего хора. Я вообще ненавижу, когда вокруг слишком много душ. Я - одиночка!

- Высокомерная, презрительная, не признающая за другими право на свое мнение, более того - ты не желаешь, не хочешь… хоть немного понимать тех, кто тебя окружает!

- Слушай, когда ты стала такой истеричкой? Раньше рта не раскрывала, а сейчас, посмотрите на нее, какая горластая нашлась! Думаешь, что если рядом парни сидят, то можно так со мной разговаривать?

- Да потому что молчать надоело! С тобой же иначе нельзя общаться. Попытаешься тебе что-то говорить, пытаешься объяснить, что не согласна или еще что-то, ты тут же впадаешь в ярость. И начинаешь давить, разве что не садишься сверху. Грыму хорошо, ему ты сразу в морду тычешь, а тех, кто с тобой не лезет в драку, ты пытаешься своим гневом, жесткими отточенными фразами загнать в угол, заставить оправдываться.

- А ты молчишь, как корова!

- Может, и корова. Но все же человек. Я, может, не могу сразу тебе все свои резоны привести, да и нет у меня сил с тобой бороться, не мое это. Но я же тоже имею свое мнение, и оттого, что мне не хочется с тобой ругаться и что ты своим напором внесла сумятицу в мозги, оно не изменилось. Это тебе подраться-поругаться что чаю глотнуть, а другие после твоего ора разве что не больные. Я не могу постоянно вести войну… а чтобы отстаивать свое мнение, приходится. Но, Дэй, в какой-то момент становится просто все равно. Ты говоришь, а я отдаляюсь. Или просто не делаю ничего, на что якобы согласилась, просто иду дальше и делаю, что считаю нужным. Но как же тошно каждый раз!

- Не понимаю, что тебе не нравится. Жизнь - это каждодневный бой. За себя, за правоту, за друзей, да мало ли за что! А ты хочешь, чтобы все было благостно и все друг другу улыбались!

- Не хочу! Вернее, хорошо бы… Мне не надо фальши или чтобы только мое мнение стояло на первом месте. Я просто не понимаю, зачем вести войну с самыми близкими? Зачем заставлять их смиряться или защищаться?

- Если не умеешь свою точку зрения отстаивать, то сиди и молчи.

- А почему я должна ее тебе доказывать? Ладно еще, в обычном разговоре, но твой тон в подобных случаях… тебе ничего не хочется доказывать, а хочется ссориться и обижать.

- Уж что-что, а ты умеешь какую-нибудь гадость исподтишка сказать.

- Только я их иногда говорю, а от тебя постоянно… что-то подобное слышится. И ты тоже умеешь бить без промаха. Особенно когда человек раскрылся тебе, все уязвимые места стали видны, чем ты всегда - всегда!- пользуешься!

- Сама подставляешься. Я…

- Девочки, девочки, не ссорьтесь,- замахал руками Златко, привыкший, что именно ему приходится разрешать все споры и ссоры. Однако в этот раз противостояние девушек зашло слишком далеко. Ива действительно редко говорила что-то подобное, предпочитая отмалчиваться, как-то иначе доносить свое неодобрение. Скандалы она устраивала очень редко. Правда, нельзя сказать, что ее молчаливая хмурость была лучшим выбором. Приходилось долго выпытывать, что не так и как это исправить. Потом надо было исправлять и еще долго вымаливать прощение, чувствуя себя виноватым. Но и вечные скандалы с Дэй доставляли мало удовольствия. Зато заканчивались, как правило, быстро. По крайней мере, именно Ива реже обижалась и легче шла на компромисс, В общем, девушки на самом деле стоили друг друга. В любом случае ссоры никому не были приятны. Особенно невольным зрителям. Вот Синекрылый и попытался сгладить ситуацию. Однако в этот раз обаяние юного дворянина не помогло. Как и его авторитет. На него зло посмотрели с обеих сторон. Причем так, что он еле нашел в себе силы продолжить: - Кстати, Дэй, я бы тоже с удовольствием послушал твои аргументы.

- О чем? - недовольно буркнула Дэй, жутко обиженная, разозленная и недоумевающая.

- О том, что души Александра и Анастасии погублены и именно мы должны завершить эту историю,- педантично пояснил Бэррин.

- А что непонятно? Они заключили сделку с демонами. Значит, все, их души не спасти. Это непреложный факт. Такое не нарушается, не изменяется. А обмануть… Насколько я знаю по литературе, даже если обманешь демона, он потом так отомстит, что мало не покажется. Разве они мало страдали, чтобы еще такое на них навешивать? В том, что мы должны поставить точку в этой истории, сомнений быть не может. Иначе не прислали бы на твое имя шкатулку, не было бы этого приключения. Вот так-то вот. И если кто-то чего-то не понял, пусть включит мозги, а не горланит, что я слишком категорична.

Ива вздернула подбородок. Ей было что сказать, но, как и обычно, она не находила в себе сил все это озвучить. Возможно, даже не считала нужным. Есть вещи, которых не изменить. Увы, к ним же относится большинство людей, то бишь живых существ, наделенных по логике вещей разумом.

Приятели долго судили да рядили, но так и не смогли прийти к какому-то определенному выводу. Однако бездействовать они не умели. И в конце концов было решено следующее.

- Надо отдать монету тому антиквару,- предложил Златко,- В смысле демону-антиквару. Ну и звучит! В общем, ему. Помните, он сказал Анастасии… Грым, помнишь, ты говорил, что он предлагал ей вернуть монету?

- Да, было,- почесал макушку тролль,- Я еще тогда подумал, что он намекает на то, что она еще может не лезть в это дерьмо.

- Грым!

- Ива, ну сейчас-то что не так? В общем, я подумал, что именно об этом речь, она может передумать отдавать свою душу демону. Вот так. А ты считаешь иначе?

- Почему нет? Может, и это, а может, то был намек на что-то иное. Например, как все повернуть вспять.

- Златко, хочу обратить твое внимание,- несколько занудно произнес Калли,- что монета эта непростая, именно ее Анастасия отдала как символ того, что душа ее принадлежит демону, как и эта монета…

- Вот именно! - возликовал Бэррин,- Именно! Мы воспользуемся его же словами. Грым, не помнишь дословно?

- Э-э-э… что-то о том, что они принимают купленные вещи назад.

- Время было указано? - нетерпеливо уточнил Синекрылый.

- Кажется, нет. Сейчас, подожди… Так… Да нет, точно нет! - От усердия тролль наморщил лоб и задвигал бровями, что незнакомым человеком могло быть воспринято как угроза,- Он сказал: «В течение некоторого времени»!…- жутко довольный собой, провозгласил Грым.

- Вот! Вот! - просто-таки торжествовал Златко.- Вот она, лазейка! Мы вернем монету!

- Хочу заметить,- Ива еще выглядела недовольной,- получится, что ты отдаешь монету демону. В точности как Анастасия. Твою душу тоже заберут? Хочешь пожертвовать собой ради этих двоих? Неужели твое рыцарство зайдет так далеко?

- Нет,- нахмурился Бэррин,- Я не собираюсь отдавать свою душу. У самопожертвования тоже должны быть разумные пределы. Но замечание ценное.

- Меня еще тревожит другое, ведь ту монету ты тоже фактически получил от демона,- неодобрительно покачал головой Калли.- Значит, это их план. Не означает ли он, что мы сейчас играем по их правилам, которые нам неизвестны? В этой игре могут оказаться слишком высокие ставки.

- И что ты предлагаешь? - Златко выглядел обескураженным.

- Я…- начал эльф.

- А зачем нам самим отдавать эту монету? - вдруг произнес тролль,- В конце концов, кто мы такие для этой парочки, гоблин бы их побрал? Впрочем, их и так… побрали. Правда, не гоблины, но не суть. Так вот о чем я баю. Давай будем откровенными - они для нас никто и ничто. И единственное, способное заставить нас что-то сделать,- это сочувствие. Согласитесь, человеколюбие в данной ситуации чревато, скажем так. И для меня это не аргумент рисковать своей головой, в смысле душой, ради людей, которые давно уже померли, а когда жили, сами эту кашу и заварили. Так вот, мы это не будем делать, пусть кто-то другой старается. А кто будет ради них стараться? Их родственники! Мы же знаем одну такую.

- А это не лишено разумности,- задумчиво протянул эльф.

- Ты предлагаешь рассказать Орге Бернцы? На нее это свалить?

- А почему нет? - пожали плечами Калли и Грым.

- С какой стати мы должны рисковать своими шеями, если у них есть родственники? - продолжил разглагольствовать тролль,- Тем более что эта Орга не кажется мне трусихой. Но если и ей не надо, то, как мне кажется, мы можем на этом успокоиться.

- И оставить все как есть? - начал злиться Златко.

- Не кипятись, Синекрылый,- ухмыльнулся непочтительный Грым.- Давай сначала узнаем у дамочки, хочет ли она помочь своим предкам, или ее благородство настолько не распространяется. Кстати, если она откажется, я ее вполне пойму. Затея-то рискованная. Почему она должна отдавать свою душу за тех, кто когда-то сам сделал такой выбор? Неуважение прямо-таки какое-то получается!

- Это все демагогия, чтобы оправдать…- не мог никак успокоиться Бэррин.

- К тому же, возможно, тут и нужны не мы,- подхватил мысль эльф,- а тот, кто связан с этой парой по крови. Не зря же нас к ней послали. Монету покупала Анастасия, и вернуть должен тот, кто получил ее, ну,

10 Зверь, шкатулка и немного колдовства 289

скажем так, в наследство. В ком есть та же кровь, кто связан с Анастасией той незримой нитью, какая соединяет нас всех с предками. У кого-то это фамильный замок, у кого-то родовая магия, у кого-то лишь детские воспоминания, неважно. Эта связь есть всегда. Так поступить будет куда вернее. И опять же очень символично. Если же госпожа Бернцы не согласится, вот тогда и будем думать.

- Вы просто знаете, что согласится, вот и…

- Златко, но это лучший выход,- проникновенно произнес Калли,- Сам подумай…

Пока они шли по уже знакомому маршруту, Ива думала, что их история покажется пожилой даме детской выдумкой или розыгрышем. Однако, к ее удивлению, женщина восприняла все предельно серьезно. Слушала внимательно, задавала уточняющие вопросы, вглядывалась в лица. Рассказывали, как обычно, Златко и Калли. Грым с Дэй, разумеется, не могли удержаться от комментариев. Получилось довольно живо, однако травница все равно не могла понять, как кто-то в здравом уме может поверить в подобное.

- Я поняла вас, молодые люди,- наконец удовлетворенно кивнула госпожа Бернцы,- Что ж, очень логично…

Она хотела еще что-то сказать, но на этом ее прервала невыдержавшая Ива:

- Неужели вы нам верите? - Ее голос даже дрожал. Почему-то это казалось очень важным.

Женщина внимательно посмотрела на знахарку, будто пытаясь понять, что творится у той в душе, и пожала плечами:

- Почему нет? В этом городе и не такое случается…

- И все-таки…- Златко уцепился за новую идею.- Вы слишком легко поверили в правдивость этого невероятного рассказа.

- Рассказ, кстати, был так себе,- не преминула отметить Орга. Опираясь на трость, она наклонилась, чтобы поправить какую-то рамочку на камине.- Но не раз я слышала про демона, что «привязался к нашей семье». Да, полно было таких разговоров. Кстати, знаете, какая фамилия была у Николаса, про которого вы говорили?

Златко и Калли подумали, что их уводят от темы разговора, однако остальные представители их группы уже бурно выражали свое желание услышать ответ на этот вопрос, совершенно справедливо чувствуя, что это важно и интересно. Орга улыбнулась. Сухо. Похоже, она иначе не умела.

- Бернцы. Его звали Николас Бернцы. И он не погиб в той битве. С тяжелейшими ранениями, но его вынесли с поле боя и вылечили. Он вернулся в Стонхэрм. О судьбе Александра Ренжа он, правда, ничего не знал. Рассказывал примерно до того момента, до какого и вы. Потом ранение не позволило ему что-то еще видеть…- Она помолчала,- По крайней мере, так он сказал, и не было причин ему не верить. Тела Александра так и не нашли. Хотя в том хаосе это и немудрено. А сам же Николас ушел с военной службы. Занялся юриспруденцией и… женился на сестре Анастасии Марине, моей прапра… сколько-то там прапрапрабабушке.

Дэй невольно дернулась, вспоминая ту девушку, Марину, в тело которой ее сознание попало в первую очередь. Грым тоже невольно улыбнулся. Й остальные не остались равнодушными. И как-то светлее, что ли, стало. Так хотелось надеяться, что эти двое нашли свое счастье.

- Однако, как мне кажется,- вновь ухватила поводья беседы Орга,- вы пришли сюда не для того, чтобы поведать мне эту, несомненно, занимательную и поучительную историю. Так для чего же?

Они вновь замялись, но в конце концов изложили женщине свою идею. И опять же вопреки ожиданиям никаких возражений или сомнений от госпожи Бернцы не последовало. На ее спокойном, отражавшем внутреннюю силу лице не изменилось ровным счетом ничего, и это невероятно смутило молодых магов. Хотелось понять, что творится у нее в душе, какой отклик находят в ней их слова, но, увы, женщина не предоставила им такой возможности.

Друзья не стали ничего утаивать, честно рассказали обо всех возможных опасностях, как и о том, что затея может быть абсолютно бесполезна.

Когда в комнате повисла тишина, никто из юных чародеев не решился ее нарушить. Орга думала. Только о чем, так и осталось для них тайной. Хотя почему-то возникло ощущение, что сейчас произойдет нечто очень важное. Вот только молодые кудесники ошибочно полагали, будто это касается только истории Анастасии и Александра.

Наконец женщина тряхнула головой и решительно произнесла:

- Я сделаю то, что вы хотите. Кто знает, может, это и вовсе ничего не будет значить. А может, ценой станет моя душа. Но рискнуть стоит. В конце концов, когда узнаешь о героических деяниях предков, хочется не уронить себя в их глазах. Смелость - великая добродетель, и она присуща и им, и мне. Идемте, молодые люди, я не хочу затягивать. Ибо время, проведенное в ожидании, невольно тратится на размышления, а для дерзких поступков сие не есть хорошее подспорье. Только подождите меня пару минут на улице, я приведу себя в порядок.

Они застали госпожу Бернцы в домашнем платье и с самой обычной прической. Когда же она вновь появилась перед магами, ее было не узнать. Дама казалась воплощением благородства и элегантности. Ее изящное прогулочное платье казалось даже неуместным в этом мещанском квартале, равно как и ее удивительная трость, шляпка, взгляд, полный гордости, великолепная осанка, больше подходящая аристократке, чем женщине, живущей в подобном месте. Вообще было непонятно, почему Орга выбрала местом своего обитания именно этот район, но спросить об этом никто так и не решился.

- Я готова, молодые люди,- отчеканила она командным голосом.

Златко и Калли, а за ними и все остальные поклонились. Дэй почти с гордостью - не совсем понятной Иве - и пониманием склонила голову в знак одобрения.

Они немного прошлись по улице, потом Синекрылый поймал экипаж, который вмиг домчал их до заветного антикварного магазина, принадлежащего Арчибальду Вееру.

Всю дорогу Орга рассматривала шкатулку, будто в первый раз ее видела.

На первый взгляд через витрины магазинчик казался совершенно пустым, но ощущение, что их ждали, было столь явственным, даже чудилось, будто еще немного - и его можно будет пощупать. Их разросшаяся компания вошла в лавку и застыла на пороге.

Помещение было не узнать. Еще мгновение назад, пока маги и Орга заглядывали в него через стекло, там было все как прежде, а теперь же… Оно казалось выше и просторнее. Прежде захламленный, зал для посетителей сейчас был практически пустым, лишь несколько вещей все еще находились здесь: какая-то картина, чей-то мраморный бюст на подставке, скрипка, синего бархата платье, лежащее прямо на полу, еще что-то - то ли барахло, то ли произведения искусства.

И еще тут было весьма темно. Обычное дело в случае с помещениями первого этажа. Только вот летние дни долги, и сумерки только-только начали выползать из переулков, да и комната смотрит на запад. Самый свет - ан нет! Она была наполнена странной, будто густой темнотой, и та клубилась, как туман или, скорее, дым. Этот мрак неравномерно сочился из стен, проступая где больше, где меньше, оставлял свободным и относительно светлым пространство в центре комнаты.

«Сцена,- подумала Ива,- подмостки для представления».

По сути она была права.

- Как я выгляжу? - Арчибальд вертелся перед зеркалом. Серебреное стекло ничтоже сумняшеся отражало молодое лицо, белый с серебром костюм, совсем не приставший мелкому лавочнику, и пепельные волосы с оттенком уже названного драгоценного металла. Веем поправил круглые очки на носу и требовательно-вопросительно посмотрел на собеседника.

- Восхитительно.- За долгие года знакомства Михэль научился говорить такие фразы автоматически.

- Ты даже не посмотрел,- совсем по-женски выдал его друг-враг.

- Ты же знаешь, мне не нужны глаза, чтобы видеть. Лучше поторопись, друг мой, тебя уже ждут. Декорации готовы, и публика замерла в предвкушении.

Арчибальд отставил свою любимую шутовскую манеру и вышел «на сцену».

- Могу я вам чем-то помочь? - с такими словами сереброволосый демон появился на «подмостках».

Молодые маги, равно как и Орга, застыли в молчании, взирая на произошедшие изменения. Златко поймал себя на мысли, что ему жутко хочется съязвить: «Как вы изменились, почтенный лавочник!», однако он подозревал, что в ответ получит: «А есть ли смысл таиться?» или что-то вроде: «Ну если вы иначе не можете отличить демона от обычного… лавочника», и счел за лучшее промолчать. В голове тут же чей-то язвительный голос «похвалил»: «Хороший мальчик. У-у-умне-нький!» Синекрылый еле сдержался, чтобы не скривиться как от зубной боли.

- Думаю, да,- Орга наконец справилась с собой.

Сделала пару шагов вперед. Темный туман зашевелился, будто потревоженный ее движением,- Я хотела бы вернуть купленную когда-то моей родственницей у вас вещь,- Затянутая в тонкую перчатку кисть женщины приняла у Златко монету с изображением замка и незнакомого мужского профиля.

Арчибальд внимательно посмотрел сначала на женщину, потом на монету:

- Вы уверены? - Голос отчего-то казался похожим на падающие в воду капли - звонким и четким. И будто холодком повеяло. Но не злым, а скорее приятным, как свежим ветром в жаркий день.

- Не очень,- покачала головой женщина, глядя в серо-серебряные глаза.

Арчибальд усмехнулся:

- Как это похоже на людей. Вы никогда не знаете, чего хотите и что вам на самом деле нужно. Эти милые молодые кудесники ведь рассказали вам, что сделка была совершена и желание выполнено. Вспять ничего не повернуть, и их душам никогда не попасть туда, куда отправляется большинство душ после смерти.

- Но ведь вы зачем-то отдали нам эту монету! - начала горячиться Дэй. У нее это быстро происходило. Она терпеть не могла, когда ее пытались путать.

- Да, барышня,- чуть приспустив по носу очки и оглядев гаргулью с ног до головы, ответил антиквар,- Но сделали мы это не для того, о чем вы не так давно рассуждали в той очаровательно уютной гостиной.

То, что демоны с легкостью читают мысли, ребята уже приняли, но что они знают все, стало для них новостью и заставило их многозначительно переглянуться. Впрочем, это ничего не меняло.

- Тогда зачем? - ровно, с непередаваемым достоинством поинтересовался Бэррин.

- Потому что пришел срок Александру и Анастасии покинуть эти дивные статуэтки и расплатиться.

- А разве?…- В голосе Ивы слышалось потрясение.

- О нет, моя прелестная жрица трав, это,- его рука изящно куртуазным жестом указала на шкатулку в руках Грыма,- способ выполнения желания. Видите ли, как вы,- серебряный взгляд вновь остановился на гар-гулье, та гордо вскинула подбородок,- верно заметили, Анастасия и Александр пребывали в разных состояниях, проще говоря, она была жива, он же мертв. А мы не убийцы, чтобы поднимать руку на женщину. Как, впрочем, и заставлять ее совершать то, что противно природе человека - самостоятельно прерывать свою жизнь. Но и вернуть к жизни нам не под силу. Тогда-то мой… соратник Михэль и обратился ко мне за помощью. И я создал эти чудесные фигурки: моя сила и искусство сплелись с их душами и этой глиной. Мое деяние смогло их соединить, и мир узрел сей шедевр.- Не страдающий скромностью демон забрал шкатулку из лап тролля, осторожно, если не сказать трепетно, поставил ее на мгновенно появившийся рядом с ним узкий высокий столик. Открыл ларец, нажал на заветный рычаг. Статуэтки не замедлили появиться. Мелодия в этом полупустом зале звучала особенно отчетливо. Грустно и торжественно одновременно. Пара из обожженной глины, заключившей в свою плоть человеческие души, неторопливо кружилась под эту музыку. Перед глазами же всех присутствующих стояли лица Анастасии и Александра в те последние мгновения перед превращением.- Разве они не прекрасны? - Демон любовно коснулся своего творения.- Я - художник, дамы и господа. И чтобы жить, мне необходимо ловить образы тех, кто достоин стать моим вдохновением. Я смотрю на них, на их души, именно души, мне нужно видеть их до самого дна, и это дарит мне жизнь - мое вдохновение. Так и появляется что-то подобное.- Он по-прежнему гладил подушечками пальцев статуэтки,- Впрочем, как и все другое, что вы видите в этой комнате. Все это создавалось благодаря тем, чьи души жили, страдали, радовались, в общем, проявлялись насколько это возможно полнее, а я смотрел и старался передать то, что видел. Так о чем я?…- Арчибальд отвлекся от созерцания и любования и, с трудом оторвав взгляд от своего творения, перевел его на присутствующих,- Михэль, к чему я это вел?

Темноволосый демон в черном, почти строгом камзоле соткался из теней в одном из пустых углов комнаты. Он медленно подошел к замершим чародеям и Орге, а тьма, словно танцующий туман, клубилась вокруг и льнула к нему, как кошка.

- Ты говорил о том, что мне пришлось обратиться к тебе, ибо сам я не мог сочетать живое и мертвое.- Этот голос был по-прежнему хорош. Даже еще лучше, чем в памяти магов.

- Ах да! - Сереброволосый демон словно обрадовался чему-то.- И хотя я получил свою плату… частично,- поправился он,- Михэль все еще ждет ее.

- То есть… вы,- Орга даже отшатнулась,- хотите их… поглотить?

Михэль посмотрел ей прямо в глаза. Почему-то показалось, что он увидел там больше, чем мог углядеть даже самый проницательный человек. Кто знает, может, он смотрел прямо в душу, в самом буквальном значении.

- Можно сказать и так. Но мы с вами по-разному понимаем это слово. Не могу вам описать, что с ними произойдет потом, но уверяю,- он говорил так, что невольно верилось,- плохо им не будет.

- Не будет? - прошептала пожилая дама.

- Не будет,- как клятву произнес демон.- Я хочу получить плату, но есть и иная причина. Даже в таком состоянии, в каком они находятся благодаря искусству моего друга, души не могут существовать слишком долго. Ведь они даже не призраки. Время уничтожит их. А я не знаю ничего хуже этой участи. Я заберу их с собой.

- И… что с ними станет? - Ива была кровно заинтересована в ответе.

Демон лишь покачал головой:

- Этого я не могу сказать живым. Но я уже ответил - плохо им не будет. Больно… не будет.- Его темные глаза блеснули,- Время пришло. Решайте!

И каждому из них показалось, что демон смотрит в глаза именно ему. Орга же стояла, словно зачарованная. И в зрачках ее танцевало пламя, мысли кружили, будто в хороводе, но решение она уже приняла.

- Вы же не можете это сделать без нас, не так ли? - усмехнулась она.

Михэль наклонил гордую голову.

- Символ. Нам нужен символ.

«Ты уже это говорил, не так ли?» - пронеслось в ее мыслях.

«Да». - Да.

Губы Орги дрогнули в усмешке. И она протянула монету Арчибальду. Но глаз не сводила с Михэля. Веем осторожно взял эту бесценную драгоценность из самой обычной меди. Осмотрел со всех сторон, будто ища повреждения.

- Я соскучился по тебе,- улыбнулся он медяшке. И бросил Тарму: - Они твои.

Ноздри демона чуть раздулись, никак иначе он не выдал своего торжества. Но его ощутил каждый.

В следующий миг демон повернулся и ушел, растворившись в тенях прямо посреди комнаты.

- Разве они не прекрасны,- не обращая ни на кого внимания, любовался статуэтками Арчибальд.

- Э-э-э…- Ива ничего не поняла и страстно желала получить разъяснение.- Он их забрал? Господин Веем, он их забрал? Господин Веем!

Сереброволосый демон с трудом оторвался от своего занятия и раздраженно посмотрел на девушку, однако все же ответил на вопрос. Когда вспомнил его.

- Да. Забрал. Теперь это сокровище мое,- Его внимание вновь переключилось на шкатулку.

Друзья попытались еще что-то выспросить, однако демон не собирался больше отрываться от созерцания. Волей-неволей пришлось уходить. Лишь когда они были на пороге, Арчибальд все же соизволил посмотреть на них.

- Я скоро возьмусь за новую работу,- произнес он.

- В смысле? - поднял брови Златко, оборачиваясь.

Демон улыбнулся:

- Вы мне понравились. К тому же вы - то, чем расплатился со мной за эту авантюру с вами и вашим путешествием, скажем так, в прошлое Михэль.

- То есть?…- Догадка заставила Синекрылого вздрогнуть.

- Именно,- пожал его собеседник плечами.- Почему нет, собственно? Да не бойтесь,- рассмеялся антиквар,- вам это ничем не грозит. Мне нужны только образы. А я достаточно наблюдал за вами. Да, вы достойны моего вдохновения.

Ответом ему был вздох облегчения. И некоторое раздраженное смущение на лицах.

- Скажите,- на лице Бэррина читалась вся мера любопытства, которая сейчас его обуревала,- а это все,- он повел рукой, обозначая все предметы, находившиеся в комнате,- это тоже создано благодаря образам… реальных людей?

- О да,- промурлыкал демон, лучась от удовольствия. Как самый обычный художник в широком значении этого слова при разговоре о его творениях,- Хотите рассмотреть поближе?

- Да. И послушать.

Арчибальд просиял.

- Тогда приходите,- и тон его голоса был таким, каким опытные кавалеры соблазняют прекрасных дам,- я вам все-все подробно расскажу.

Спустя некоторое время лучшая пятерка факультета Земли Стонхэрмского Магического Университета сидела на привычных местах в «той очаровательно уютной гостиной» и обсуждали произошедшее.

- Надеюсь,- вздыхала Ива,- он действительно не причинит им вреда.

- Я вот начинаю сомневаться,- скривилась Дэй.- Все-таки демоны. Им соврать - что нам чаю попить. Кстати, Ив, подлей мне еще.

Травница, не задумываясь, выполнила просьбу.

- Тут уж или живой и денежный, или мертвый и бедный,- поморщился тролль,- В любом случае не мы, так кто-нибудь бы еще это сделал.

- Может, мы могли что-то изменить? - непонятно кого, словно само небо, спросила гаргулья.

- Кто знает… Мне почему-то кажется, что все будет хорошо,- не совсем уверенно произнес Златко,- Как думаешь, Калли?

- Я надеюсь,- шепнул тот.

Прошло еще немного времени. Девушки отправились спать, Грым задремал на диване в обнимку с шугнем. Златко искал что-то в какой-то очередной неподъемной книге. Вроде бы он надеялся найти там историю монеты с изображением замка или что-то про демонов. Эльф же задумчиво смотрел в окно, причем вряд ли он видел пейзаж за ним. Ночь уже добралась до Стонхэр-ма, звезды лукаво поблескивали с по-летнему синего неба. В комнате было тепло и уютно. В чашках остывал чай. Присутствие друзей ощущалось рядом так, как будто никто никуда не уходил из гостиной.

Калли как-то особо печально вздохнул, отвлекая Си-некрылого от книги, и задумчиво произнес:

- Все-таки Эзгио вам роскошно подгадил.

- Да, это проклятие…- начал было Златко, несколько обескураженый выбранной темой.

- Да-да, проклятие,- не стал его дослушивать эльф, хоть обычно за ним подобного не водилось,- Иногда мне невыносимо жаль, что ты им скован, но не потому, что это постоянный риск для тебя. Вернее, не только поэтому. А еще и потому, что, скорее всего, это проклятие лишит тебя, как бы это лучше выразиться, части того, через что проходит большинство живых существ, я бы даже сказал, части взросления. И я не имею в виду, что взросление непременно означает изменение в худшую сторону. Просто, думается мне, с годами многие представления меняются, преобразовываются… не в сторону зла или тьмы, если говорить пафосно, а, скажем так, становятся более практичными, реальность видится уже такой, какая она есть, а не через призму моральных принципов и юношеских идеалов. Скованный этим проклятием, даже, скорее, опасениями в отношении него, ты подвергаешься опасности в какой-то момент… не позволить себе принять что-то новое.

Синекрылый долго думал над словами Светлого.

- Да, безусловно, такая опасность существует. Мне вот что еще вдруг подумалось: а кто устанавливает эти моральные принципы, которые выступают, как бы это сказать, в качестве рамок моего проклятия? Нет, что-то, безусловно, понятно - что-то очевидное, вроде убийства ради прихоти или в гневе. Но ведь есть и другое. Не такое однозначное. Так кто устанавливает, что вот это подлость, а это нет?

Теперь задумался эльф:

- Может, ты сам? То, что ты считаешь подлостью, ею и является? То, для чего тебе пришлось для самого себя искать оправдания. Оправдания не столь безусловные, как самозащита перед реальной угрозой, а какие-то… более демагогичные?

- Хм, интересная мысль. Но тогда можно продолжить размышления… Идеалы и взгляды на жизнь, поступки людей, как ты верно заметил, с годами меняются. Допустим, понятно, когда человек совершает какой-то неблаговидный поступок, но придумывает себе оправдание. Пару лет назад он с негодованием отверг бы такую возможность в принципе, а сейчас, скажем так, слегка понизил планку. И вот тут понятно - проклятие может сработать. Ведь человек на самом деле отлично понимает, что поступает отвратительно, но предпочитает этого не замечать, не думать ни о чем. А если годы просто проходят и что-то, что раньше казалось одним, теперь предстает в другом свете, то есть человек действительно теперь думает иначе, ведь может быть такое?

- Вполне.

- И что тогда? Изменились взгляды - изменилась и мораль… И моральные принципы, не отдельного человека., э. в более глобальном плане… тоже изменились? То есть, по сути, никакой отдельно существующей от человека морали, нравственности нет, а есть лишь людские представления об этом?

Калли с минуту помолчал.

- Страшная мысль. Никогда не высказывай ее при тех, кому не можешь доверять.

Арчибальд лежал на животе в одной из комнат за главным залом своей лавочки. Пол был застелен богатым толстенным ковром и завален подушками. Перед демоном стояла шкатулка с танцующими фигурками. Но антиквар уже вдоволь налюбовался на нее и теперь был в состоянии говорить о чем-то еще.

- Эх, знаешь, за что я люблю нашу работу?

Михэль попивал что-то из высокого округлого

бокала, придерживая его за донышко. На нем, кстати, стояло клеймо мастерской Каи. Демону очень нравился этот сосуд. Как и картина, которую он наблюдал - не так часто можно увидеть настолько довольного Арчибальда.

- Догадываюсь,- улыбнулся Тарм,- но поведай мне свою версию.

- Ты, нахал, опять про меня какие-нибудь гадости думаешь? - Веем капризно надул губы. Но демона распирало, и надолго его показной обиды не хватило.- Люблю я ее за то, что благодаря ей мы встречаем столько интересных людей. Сильных, отважных, любящих… столько прекрасных чувств мы видим, а, друг?

- Ты же говорил, что мы не друзья.- Михэль не мог не подначить,- А разве не алчность, глупость и ненависть мы видим чаще?

- А? Да, и их тоже,- махнул рукой Арчибальд,- но ведь они, эти честные, страстные и способные на невероятные поступки ради любви и жизни, разве они запоминаются не больше?

И второй не мог не согласиться.

- Кстати,- прислушавшись, произнес антиквар, где-то совсем рядом тренькнул дверной колокольчик,- кажется, у нас новый клиент.

Через пару мгновений вежливый, скромный антиквар с пепельными волосами и в круглых очках вошел в зал для покупателей, в котором вновь находились все те же восхитительные товары, которые столь привлекательны для любителей старины.

- Добрый вечер, почтенная госпожа, могу я вам чем-то помочь?

Орга Бернцы вздернула упрямый подбородок и отчеканила:

- Я бы хотела купить у вас одну древнюю монету.

эпилог

Мы встретимся, обязательно встретимся!

Кинофильм «Д'Артаньян и три мушкетера»

- Я просто не верю,- Ива лежала на спине и смотрела на небо. Небо было голубое, с веселыми белыми пушистыми облаками, шустро бегущими вдаль. Светило солнце, мягко и тепло. И легкий ветерок ласкал лица девушки и ее друзей,- Неужели мы все сдали?

- Ха! Мы не только сдали все эти гоблинские экзамены,- хохотнула Дэй, лежавшая в той же позе,- но и окончили целый учебный год!

Вся лучшая пятерка факультета Земли Стонхэрм-ского Магического Университета вместе с примкнувшим к ним Ло валялась на травке за городом и наслаждалась теперь уже заслуженным отдыхом.

- Действительно не верится,- покачал головой эльф, единственный из всей компании сидевший, прислонившись спиной к дереву. На лице Светлого было написано удовлетворение и покой. Не его обычная задумчивость, а именно чувство абсолютной гармонии с собой и миром. Даже для эльфов это очень многое значит.

- Целый год! - поддакнул Грым,- Я никогда столько на одном месте не сидел! Особенно если учесть, что практически все это время именно сидел! Гоблин побери!

- Тебе пошло это на пользу,- утешил его Златко.

- Думаешь? По-моему, я уже разучился меч держать.

- Не говори глупостей. Даже если предположить, что твои друзья или враги все это время провели в боях, оттачивая свое воинское мастерство, ты приобрел магические навыки, причем не просто их, но и умение совмещать магию и меч, так что можешь мне поверить, ты действительно стал сильнее и опаснее.

Грым выглядел невероятно довольным.

- И умнее,- фыркнула гаргулья.

- Что ты имеешь в виду? - Тролль насторожился, он не привык получать от Дэй комплименты и справедливо полагал, что это начало какой-либо гадости.

И не ошибся. Почти.

- Раньше чуть что, сразу с кулаками лез,- «любезно» пояснила чародейка,- а сейчас - через раз. Понял наконец-то, что у тебя против меня нет шансов.

- Да пошла ты!…- против ожиданий отмахнулся Грым. День был слишком хорош, да и настроение - лень ввязываться в очередную драку. Тем более тут открытое небо: что стоит этой паршивке в случае намечающегося проигрыша просто улететь? Устраивай потом прицельную стрельбу по ней. Да ну ее к гоблину…

- Действительно поумнел,- тихо, что услышали лишь лежавшие рядом Златко Ива, ну и Ло (что от вампиров утаишь?), прокомментировал Калли.

Улыбку еле удалось скрыть. Гаргулья надулась - не повелся, зараза.

- Кстати, Дэй, а что там с твоим тайным поклонником? - решила перевести разговор на другую тему травница.

- Теперь уже не тайным,- внезапно улыбнулась та. И вся мгновенно преобразилась. Не сменила ипостась, нет, но, как оказалось, и камень может лучиться счастьем и какой-то необыкновенно светлой радостью.

- О-о-о!!! - разом возопили все, кроме Калли и Ло.

- Значит, назвался?! - Ива даже села и разве что не стала трясти подругу.

Та хотела выдержать на лице таинственную мину, помучить их любопытством, но не смогла. Улыбка неудержимо расползалась по каменному лицу.

- Да,- вдруг пропавшим голосом прошептала она.

- И кто?!! Говори же!!! - закричали вокруг.

Чародейка достала из сумки очередной конверт с

изображением бобров, прижала его к себе, потом вытащила само письмо и, чуть помедлив, повернула к друзья подписью. Там была нарисована довольно схематичная лапа с когтями и стояла подпись.

- «Серый»,- задыхаясь от охвативших чувств, озвучила ее Дэй.

- Серый!!!

Ее друзья еще долго не могли успокоиться.

- Ну ты, подружка, даешь! - покачала головой Ива,- Это ж надо! Вот даже… подумать не могла!

- А я мог, да только…,- развел руками Златко,- все равно неожиданно. Но это отлично! Я так рад.

- Поздравляю,- скупо улыбнулся Л о. И прижал к себе Иву покрепче. Она и сама прильнула к нему. В такой момент гаргулья была даже готова простить им это публичное проявление чувств.

- Обалдеть! Гаргулья и оборотень,- хмыкнул Грым.

Ло знал, что Серый оборотень. Оказалось, вампиры

чувствуют такие вещи, а Эрил с друзьями тоже как-то раз приезжали и нарвались на него в гостях у Ивы,- Интересно, если он тебя все-таки покусает, ты начнешь превращаться в каменного волка?

- Да пошел ты…- беззлобно отмахнулась Дэй.

И как- то сразу стало ясно, что, во-первых, это серьезно, а во-вторых, и она повзрослела. Немного.

- Я думаю, как раз именно у Дэй иммунитет на такие дела,- подумав, поделился мыслью Синекрылый,- Как-то я не представляю, чтобы оборотничество одного рода подействовало на оборотничество другого. Калли, а ты что думаешь?

Эльф пожал плечами.

- Посмотрим,- меланхолично заметил он.

- Ты что думаешь, светлая ты скотина,- напустилась на него гаргулья,- что Серый себя держать в руках не сможет?!

Калли только усмехнулся. В синих глазах сверкнуло еле сдерживаемое веселье.

- Каменный волк - это так забавно,- обронил он.

Дэй уставилась в эти несравненные очи.

- Ты что, шутишь? - недоверчиво спросила она.

Светлый пожал плечами:

- У меня тоже есть чувство юмора.

- Обалдеть!…- второй раз за последнюю пару минут выдал Грым,- Кто-нибудь еще будет удивлять? Нет? Тогда скажи мне, дорогая подруга,- с явной иронией протянул тролль,- вы так и будете заниматься любовью по переписке? - Ничто не могло удержать его от подобного тона, несмотря на то что он был рад, действительно искренне рад за подругу и Серого. Однако, несомненно, было невероятно интересно, как эта сумасшедшая парочка представляет свои отношения.

- Пока да,- поморщившись, кивнула гаргулья.- А осенью их с твоим, Златко, братцем переводят сюда. На несколько месяцев минимум, а там видно будет.

- Да?! - завопил Синекрылый,- А Эрил мне ничего не говорил!

- Может, скоро скажет? - постаралась его успокоить Ива.

- Я так поняла, это до недавнего момента было неизвестно,- поддержала ее Дэй.

- Так это же здорово!!! - Бэррин разве что в пляс не пустился от радости, что скоро обожаемый братец с друзьями будут совсем рядом.

- Основательный парень,- покачал головой тролль.- Загодя начал обработку.

Дэй и Ива кинули на него негодующие взгляды, но более бурно реагировать сочли ненужным.

Некоторое время все обсуждали новости, потом вновь успокоились, вернувшись к прежнему меланхолично-светлому настроению.

- Все-таки не верится, что целый год прошел,- обронила Ива,- Кажется, что все так быстро… и будто целая жизнь прошла. У меня-то оно понятно. У меня за всю мою жизнь столько событий не было, как за этот год. А если учесть, что я полтора года как из дома ушла… А как я шла, вы помните.

Ее друзья помнили. Теперь у них имелась полная версия событий, произошедших с травницей за время долгого пути.

Знахарка зачем-то Погладила сомлевшего металлического дракончика на своем пальце и вздохнула.

- Я бы хотела увидеть их всех… Торна, Тхэнна, прочих…

- Т'ьелха? - Даже собственное счастье не могло удержать гаргулью от подначиваний в адрес вампира.

Тот клыкасто усмехнулся и демонстративно придвинулся к Иве.

Травница проигнорировала вопрос, ласково пожав руку нынешнего возлюбленного, и перевела тему:

- Вы только подумайте, мы дружим всего около, мм… сколько? Девяти? Около десяти месяцев?

- Около того,- кивнул Златко. Сейчас цифры с трудом складывались в его голове.

Остальные вразнобой закивали.

- Да, немного по времени…- вздохнув, продолжила травница,- а ведь вы мне как родные стали.

По взглядам и невразумительным репликам было понятно, что подобное испытывают все присутствующие.

- Еще бы, мы же столько пережили вместе! - со свойственной ему порой патетикой воскликнул Златко.

- Ага, например, твое проклятие,- фыркнула гаргулья.

- Да ладно,- смутился Синекрылый,- Ива со своими Кошками тоже хороша.

Теперь возмущенно посмотрела на него знахарка.

- Ну, знаешь ли! Мы все не раз рисковали жизнью. Кстати, Дэй, ты тоже! Вспомни своего ветреного красавчика!

Гаргулья с удивлением обнаружила, что, несмотря на то что вспоминать тот эпизод ей по-прежнему неприятно, былой боли в душе уже нет. Она хотела что-то сказать, но ее опередил тролль.

- Она ради любви! - пародируя патетику Златко, провозгласил он. И гут же отклонился от летящего в него водяного шара.- Мазила!!!

- По такой туше - и промазала,- хохотнула травница. От внепланового купания ее спасла только реакция Ло, рванувшего ее на себя, от чего они оба покатились по земле, сопровождаемые глумливым «О-о-о!».

- Отставить разврат до ночи! - шутливо приказал Златко, за что был вознагражден подзатыльником от вскочившей и выплевывавшей какую-то травинку Ивы и хохотом от всех остальных.

- Знаете, мне даже обидно,- все еще смеясь, фыркнул тролль.- Я вас ни разу ни в какую смертельную передрягу не втянул. Даже вот ушастый и тот отличился! Это же по его инициативе мы избегали полгорода в поисках этой его неуловимой фамильной реликвии!

- Но ведь нашли! - оскорбленный в лучших чувствах, вставил Калли.

- Кстати, вы, поганцы, так и не сказали, что получили с этого дела!

- И не скажем!!! - хором заявили эльф и тролль. Переглянулись и засмеялись уже от этого.

- Да ладно вам!

- Скажите!

Но парни не поддавались на уговоры. Ни на какие.

Причем, судя по всему, делали это чисто из вредности и желания помучить дорогих друзей. Минут через пятнадцать уговоров, плавно переходящих в угрозы, Златко провозгласил, что лучшей стратегией будет игнорирование. Никто не понял почему, но все почли за лучшее согласиться. Больше всего этому радовались Калли и Грым, которым откровенно надоело отбиваться.

- А вообще знаешь, Грым, тебе стыдно жаловаться,- вернулась к прошлой теме знахарка,- По твоей милости мы влезаем в бесконечное множество пусть не приключений, но историй уж точно! Кто месяц назад избил главаря местной банды из-за какой-то ерунды?

- Не надо! - возмутился тролль,- Карточный долг - это святое! А он, гнида, зажилил! Ну уж нет! Такого я не мог спустить!

- И во что это вылилось? - коварно спросила травница.

- Ну подумаешь, подрались да побегали друг от друга с недельку, зато ведь потом замирились!

- Это да,- не отставала Ива.- Только таких случаев на неделе, на каждой неделе, по пальцам не пересчитать! Так что ты берешь, может, не масштабностью и необычностью, прости боги, приключений, а количеством!

- Если говорить о приключениях по твоей милости, Грым, то вспомни,- не смогла не подначить приятеля и вечного противника гаргулья,- что если бы ты свернул куда надо тогда, осенью, когда мы нарвались на заброшенный храм с тем демоном, гы-гы, категории два, то мы избежали бы еще одного приключения!

- Это ушастый не сказал про развилку! - азартно возмутился тролль,- И вообще, нам просто везет на демонов.

- Вот уж точно! - выпалило сразу несколько глоток.

И все, кроме Ло, конечно, невольно вспомнили свое

последнее приключение. Возникла некоторая пауза, которую очень хотелось чем-то заполнить. Слишком свежи и болезненны были воспоминания.

- Да уж, вот ведь точно - не год, а целая жизнь.

Ива засмеялась, радуясь перемене темы.

- У меня даже две. Если учесть дорогу в Университет.

- Эх… да-а, у тебя действительно была очень длинная дорога. Кстати, друзья мои,- ухватился за пришедшую мысль Златко,- у нас ведь каникулы!

- И это надо отметить! - радостно провозгласил Грым.- Клыкастая, доставай!

Гаргулья даже не скривилась на прозвище. Вместо этого жестом фокусника вынула из одной из корзин со всякой снедью, взятой для пикника, бутылку темного стекла.

- Лучшее вино из погребка Манно! - провозгласил тролль.- Синекрылый, ушастый, зацените, специально для вас старались!

Вино в эту лавочку и правда завозили лучшее в городе, поэтому бутылка была встречена бурными овациями.

- Но как? Откуда?! - Бэррин выхватил стеклянное средоточие наслаждения и принялся разглядывать, подняв повыше.

- Связи, мой дорогой, связи! - таинственно хмыкнул тролль,- Кровопийца, доставай кружки. Они к тебе ближе всего.

Ло тоже не стая обращать внимания на грубость и принялся покорно извлекать из корзины кружки, в которые тут же щедро полилось драгоценное вино.

- За нас! - провозгласил Златко, поднимая свой «бокал»,- За нашу встречу! За то, что мы здесь и у нас каникулы! За универ! За этот год!

- И за то, чтоб не последний! - заржав, подхватил тролль.

И все его поддержали. Кружки поднялись в воздух и дружно ударились друг о дружку глиняными боками. Ровно с той силой, чтобы и не разбиться, и чтобы звук получился смачный.

Вино полилось в глотки, вызвав вполне заслуженные возгласы восхищения.

- И правда хорошо,- покачал головой Грым, отрываясь от своей емкости.

- Ты что, все уже выдул? - поразился Златко.- Кто же так пьет благородные напитки?

- Ниче, у нас еще пиво есть.

- После вина?

- Не страдай, Синекрылый, я его один оприходую, так что твоя золотая головушка болеть наутро не будет.

Бэррин хотел возмутиться, но за него это сделала гаргулья. И их спор можно было остановить только следующей репликой Златко:

- Да, это все хорошо, но я вот что подумал. Впереди у нас несколько свободных от занятий месяцев…

- А ты видел, сколько нам на лето задали?! - Это был явно крик души гаргульи.

- Да-да, это ужасно,- поспешил поддакнуть Синекрылый,- Но все же… что вы будете летом делать?

- А ты? - переспросил Грым, задумываясь.

- Домой поеду, конечно,- мгновенно отреагировал Златко,- Мама уже три письма прислала за последние дней десять, где в мягкой, но угрожающей форме было высказано пожелание видеть меня дома.

Его друзья вспомнили госпожу Бэррин и очень живо представили эту «мягкую, но угрожающую форму».

- Да, конечно,- закивали они.- Несомненно, надо ехать.

- А вы как? Может, со мной? - не особо надеясь на согласие, спросил Синекрылый,- Мама будет только рада. Да и остальные тоже. Эрил опять же хоть на меся-цочек, но приедет. Тони… да и Тони,- вырвался слаженный стон,- как без него? Но этот как приедет, так и уедет. Он больше пары недель на одном месте не может усидеть. Если только зимой, когда дороги занесет, и то сомнительно. Ну так что? Приедете?

- Я бы рада, вот честно,- очень серьезно произнесла

Дэй,- но мне тоже надо к своим. Они скучают. И я… я тоже скучаю,- Слова явно дались ей с трудом,- Теперь хватит времени, чтобы и у них погостить, и на дорогу. Хочу домой. Полетать над нашими скалами…- замечталась она.

- Я думаю, такая ситуация у нас всех. Я имею в виду необходимость ехать в родные пенаты,- кивнул Калли.- Мне тоже нужно в Светлый Лес.- Он помолчал, вспоминая, что его там ждет. Что ж, теперь он готов принять вызов. По крайней мере, так ему казалось. Да и родные, мама…- Да, нужно.

- Я тоже своих хочу найти, - кивнул Грым.- И еще…- он хмыкнул,- делишки кое-какие надо переделать.

- А ты, Ива? - Златко повернулся к травнице,- Тебе же далеко до твоих Восточных Лесов. Сколько ты в прошлый раз шла? Полгода?

- Больше,- покачала головой знахарка.- Только я все равно отправлюсь домой. Как я тогда шла…- усмехнулась девушка,- просто наглядный пример того, как незнание удлиняет путь. Теперь я быстрее доберусь. Знаю, как будет короче, да и телепорты освоила. Лорен-цо к тому же есть. Я ведь вначале на своих двоих шла. Так что должна за месяц, ну полтора, добраться.

- Думаешь? - с сомнением протянул Синекрылый.- Все же Восточные Леса.

- Да, у нас почти край света,- засмеялась девушка,- но как же я хочу домой!

- Я поеду с тобой,- безапелляционно заявил давно молчавший вампир.

- Что?! - раздалось сразу с нескольких сторон.

Ло кивнул больше в такт своим мыслям, чем чему-то еще.

- Именно. Моя семья вся тут. Я их могу хоть каждый день видеть. А тебя в такую опасную дорогу одну не пущу. Я помню твои рассказы о том, как ты сюда добиралась! Я от волнения с ума сойду раньше, чем ты туда доедешь! А ведь еще надо и обратно! Нет, нет и нет. Поедем вместе. И веселей, и безопасней, и…

- И от греха подальше, да? - захохотала Дэй,- Боишься, упырек, что Ивушка по дороге себе какого-нибудь еще Т'ьелха найдет?

- И не надейся,- осклабился Ло.- Быстрей бы ты со своим оборотнем сошлась, может, успокоишься наконец-то.

«И мне будет над чем пошутить».

Гаргулья нехорошо усмехнулась и передразнила его:

- И не надейся!

- А мне нравится эта идея,- кивнул Златко, поразмыслив над словами вампира,- С тобой всяко Иве безопасней. Да, просто отличная идея. И нам будет спокойней.

Грым и Калли кивнули. Вдруг тролль захохотал, сегодня с ним такое часто случалось.

- А что, Ива, хорошее будет возвращение! Вся такая изменившаяся, в дорогом шмотье, при коне благородном, магическими побрякушками обвешанная, сама колдануть можешь. Зверушка диковинная с тобой, да еще такой красавчик рядом! Просто триумфальный въезд короля-победителя в столицу! Все твои кумушки-сплетницы на селе удавятся от зависти!

- Ива, это пошло,- шутливо сморщился Синекрылый,- Ты же не опустишься до такого?

- Опущусь…- На лице Ивы большими буквами было написано, какое несравненное удовольствие доставляет ей нарисованная картинка,- Обязательно опущусь…- протянула она.

Друзья захохотали и вновь подняли «бокалы».

- Вот и выпьем за это! - провозгласил кто-то.

- И за следующий год!

- И следующую встречу!

[1] Аналог выражения «белая ворона».