"Ошибка «2012». Игра нипочём" - читать интересную книгу автора (Разумовский Феликс, Семенова Мария...)

Америка. Под подолом Свободы

С Атлантики дул ветер, разводил волну, белые гребешки шуршали о камни острова Свободы. Серое небо хмурилось, похоже, собирался дождь. Будь факел в руке богини настоящим, тучи давно бы его затушили.

Однако холодный ветер и сырость отнюдь не отпугнули туристов, прибывших к причалу на экскурсионном пароме. После событий 11 сентября особо выбирать не приходится, – пустили полюбопытствовать, на том и спасибо. К Свободе теперь можно только по пропускам. Думаете, зря в каждом боевике финальное сражение разворачивается непременно у исторической статуи? Дыма ведь без огня не бывает…

Народу на пароме было не так уж и много. Первым на берег сошёл путешественник, представившийся Краеву как Федот Панафидин. Только на этот раз никаких кейсов, сказочных прикидов и подавно бриллиантов. Джинсики, курточка, вязаная шапочка и кроссовки. В общем, Федот был совершенно не тот. Рядом с ним переваливался с ноги на ногу тучный азиат, то ли из-за фигуры, то ли из-за сморщенного лица очень напоминавший печёное яблоко. Причём яблоко, судя по глазам, оценивающим и злым, – червивое, изъеденное изнутри. Шли они неспешно, поглядывали по сторонам и секретности ради беседовали на диалекте полинезийского племени, вымершего из-за ядерных испытаний на Муруроа.

– Чёртова погода, чёртов ветер, чёртовы шпионские игры, – мрачно говорил Панафидин, ёжась и сплёвывая сквозь зубы. – Что, другого места было не найти? А, многоуважаемый партнёр? И ещё чёртов насморк…

– Дорогой партнёр, это не ко мне, – чинно отвечал Азиат и каждый раз кланялся, отчего временами становился похож на китайского болванчика. – Я всего лишь маяк, связующее звено. Курьер новый, в лицо вас не знает, а вся эта игра в пароли так ненадежна…

– О-хо-хо-хо-хо-хо, – посмотрел Панафидин на статую, на могучий постамент, вздохнул. – Вот ведь куда ни кинь взгляд – они. Они. Всюду еврейский след. Я поднимаю факел у золотых ворот… Тьфу![75]

– О, что-то вы сегодня в пессимизме, дорогой партнёр, – улыбнулся Азиат. Вытащил из кармана карамельку, сунул в рот. – Не нравится статуя, посмотрите на Манхэттен. Вспомните, как хорошо было там без этих дурацких небоскрёбов. Травка, олени, цветочки, резвые индейские девушки. Без всякого там нижнего белья… и глупых предрассудков…

– Давайте-ка, дорогой коллега, сменим тему, не до баб, – окончательно помрачнел Панафидин.

Чёрный парень-экскурсовод – афроамериканец, как нынче велено говорить, – уже сыпал цифрами:

– Богиня свободы держит в правой руке факел, а в левой – табличку с надписью: «4 июля 1776 года» – это дата подписания Декларации независимости. Одна нога богини стоит на разбитых оковах, вторая просто так, для равновесия. В короне расположено 25 окон, которые символизируют земные драгоценные камни и небесные лучи, освещающие мир. Семь лучей в короне статуи символизируют семь морей и семь, как это принято в западной географической традиции, континентов. Общий вес меди, использованной для отлива статуи, – 32 тонны, общий вес стальной конструкции – 125 тонн. Общий вес цементного основания – 27 миллионов килограммов. Толщина медного покрытия статуи – 3,32 дюйма. Высота от земли до кончика факела – 93 метра, включая основание и пьедестал. Высота самой статуи от верха пьедестала до факела – 46 метров…

Любят в Америке цифры. И чем цифры внушительнее, тем больше их любят. Хорошо ещё, не начал рассказывать, сколько олимпийских бассейнов можно было бы заполнить водой того же объёма, что статуя… Которую, оказывается, сделали во Франции и привезли в Америку на французском же корабле, натурщицей была вдова фабриканта Зингера – ага, того самого, который швейные машинки, – а связи конструкции проектировал сам Эйфель. Которого башня. Причём медь, покрывающая статую, имеет русское происхождение…

– От этих русских тоже нигде проходу нет, – мрачно заметил Панафидин, засопел. – Ну и где ваш чёртов курьер? Где? Меня от этой долбаной статуи уже мутит…

А неугомонный экскурсовод приглашал туристов по ступеням наверх. Счастье ещё, что не только в корону, но и в саму статую, где положено драться героям боевиков, посторонних не допускали. Из соображений безопасности. Можно было подняться лишь на самый верх пьедестала, на смотровую площадку, отсчитав собственными ногами – ох! – сто девяносто две ступени. Наконец дошли, встали, глянули сквозь прозрачный потолок вверх…

Свобода была внутри пустой. Экскурсовод, отрабатывая зарплату, вещал про изюминки конструкции: в массивную каменную кладку пьедестала встроены, оказывается, две квадратные перемычки из железных брусьев. Их соединяют анкерные железные балки, уходящие вверх, чтобы там стать частью эйфелевского каркаса. Таким образом, статуя и пьедестал являются единым целым. По сути это…

– Дождётесь, будет с вашей статуей как с Торговым центром! Уж я постараюсь! – люто пообещал Панафидин и покосился на Азиата.

В это время раздались голоса и застучали ноги по ступеням – наверх подтягивалась новая группа. Первой на площадку поднялась дама в котиковом манто и сетчатых колготках. С избытком наштукатуренная, она была, кажется, ещё и подшофе.

– Мужчина, угостите папиросой, – на скверном французском обратилась она к Азиату, заметила едва уловимый жест и переключилась на Панафидина. – Мужчина, не хотите развлечься? Мужчина, я очень развратна…

Самым вульгарным образом прижалась к нему, уцепилась за шею, шепнула сосредоточенно, одними губами в ухо:

– Вам привет от шефа. Правила игры меняются – теперь все средства хороши. Повторяю, цель оправдывает средства. Действуйте со всей возможной решительностью, но не без осторожности. Так, чтобы комар носа не подточил. – Резко отстранилась, фыркнула, тронула рукой подол. – У меня здесь поинтересней будет, чем у этой медной истуканши. Не под тот подол заглядываешь, ты, нехороший. Не под тот.

Сделала кокетливую гримаску, вроде шутливо погрозила пальчиком и исчезла, смешалась с толпой. Этакой дешевой провинциальной актрисой в скверном, тем не менее тщательно срежиссированном фарсе…

– Ну, не зря ноги топтали, – выдохнул с облегчением Азиат. – Это дело, дорогой партнёр, надо бы отметить. Предлагаю пообедать в Чайна-тауне, в «Голубом драконе». Там такие морские гребешки в кляре, с овощами и грибами. По-шанхайски. А какие там устрицы…

– Бог в помощь, партнёр, приятного аппетита, – неожиданно подобрел Панафидин. – Смотрите только, устрицами не отравитесь. А я, пожалуй, пообедаю в самолёте. Если правила игры изменились, то ответный ход… – лицо его сделалось мечтательным, – мой. И, естественно, с козырей…