"В объятиях ветра" - читать интересную книгу автора (Смолл Бертрис)

7

Всю неделю они жили, как два горных льва, которые зализывают раны от предыдущей схватки, готовясь к новому нападению. Скай не произносила ни слова, а лишь отвечала на вопросы Мэтта. Она так и не вернула нож и револьвер. Он обыскивал пещеру каждый раз, когда она уходила, но в конце концов решил, что девушка спрятала оружие где-нибудь снаружи. Мэтту оставалось надеяться, что Скай ничего не сломала. Эти предметы ему непременно понадобятся, когда он уйдет отсюда, с ней ли, без нес ли. Но, судя по всему, наиболее вероятно последнее.

Скай спрятала блокнот между покрывалами, подумав, что Мэтт спит. Но он не спал. Мэтт жалел, что не успел прочитать всего, что там было написано, ведь таким образом он мог узнать, что у девушки на уме, и к тому же, возможно, там содержится какая-то информация об убийцах. Но Мэтту не хотелось больше рыться в вещах Скай. Надо было найти какой-то другой способ, чтобы получить ответ на свой вопрос.

Утром Скай встала рано, как всегда, и пошла проверить силки и поохотиться с луком и стрелами. Раньше Мэтт тоже вставал рано каждый день и обходил гору вокруг, чтобы разработать ногу. Но сегодня он спустился вниз по горной тропе, ведущей к озеру. Было бы вполне понятно, если бы девушка держала лошадь Мэтта около воды, возможно, и оружие она тоже там спрятала.

На берегу Мэтт увидел Скай, которая тщательно ощипывала дикую курицу. Его это удивляло, но почти каждый день она приносила куропатку, убитую метким ударом камня. Но сегодня у девушки, похоже, было две птицы. Наверное, Скай слышала, как он неуклюже спускался по тропинке, но помочь не предложила. Мэтт чувствовал, что девушка не помогла ему не потому, что не испытывала к нему никакого сострадания, а потому, что боялась оказаться слишком близко к нему. Казалось, Скай избегала любого соприкосновения с ним.

Когда Мэтт спустился с горы, его нога сильно заныла, несмотря на то что она уже достаточно зажила. Рана была все еще красной и болезненной, но Скай продолжала делать примочки и воспаление постепенно проходило.

Мэтт опустился на камень и наблюдал за девушкой. Она – не выносила, когда на нее смотрят. Но он все же сел поудобнее, надеясь надоесть ей таким образом и вынудить ее произнести хоть слово. Мэтт уже устал от того, что она отказывалась замечать его, разговаривать с ним.

Девушка положила одну птицу в чистый мешок, сделанный из желудка какого-то животного, крепко завязала кожаной бечевкой и обмотала вокруг наполненной песком кишкой очередной жертвы, сделанной, видимо, специально для этих целей. Песок будет удерживать мясо на дне под водой. Мэтт не смог удержаться и спросил ее, зачем она все это делает Кроме того, Скай не может игнорировать прямой вопрос, и ей придется признать, что он здесь.

– Я делаю так уже много лет, – ответила Девушка. – Это помогает сохранить мясо свежим Зимой оно замерзает, а когда оттаивает, то такое же вкусное, как и свежее После сильных снегопадов дичь здесь встречается крайне редко Большинство животных спускаются ниже, чтобы найти пищу А если я поступлю таким образом во время морозов, если заморожу дичь, то мне не приходится голодать.

Глядя на красивые ловкие руки девушки, Мэтт думал о той одинокой жизни, которую она вела здесь в горах. Но, казалось, Скай чувствовала себя здесь уютно и выглядела вполне счастливой, нельзя было сказать, что ей чего-то не хватало в жизни. Единственной ее целью было выживание, и Скай казалась вполне довольной этим. Но постоянное одиночество, несомненно, повлияло на нее. Или нет?

– Кто еще, кроме меня и Много Когтей, знает, что ты осталась жива? – спросил Мэтт – Кто-нибудь из племени шошонов приходил сюда навестить тебя?

– Лучше, чтобы все думали, что я умерла, – ответила Скай, не поднимая взгляда. – Никто не знает, что. я здесь, кроме тебя и Много Когтей.

Девушка закончила ощипывать вторую дикую курицу, а потом аккуратно собрала все свидетельства своего пребывания здесь. Мэтта поразило, что Скай старалась не оставлять никаких следов, будто се второй натурой было стараться ступать туда, где ее нога не могла оставить ни малейшего следа. Ее жилище очень хорошо подходило для этого: со всех сторон оно было окружено камнями, и всякий раз, когда Скай шла домой, она старалась ступать именно по ним.

Помыв руки, девушка встала.

– Это я приготовлю на завтрак. Девушка стала подниматься на гору, но Мэтт за ней не последовал. Он оставался на месте, стараясь запечатлеть в своей памяти то чувственное движение, которое совершали при ходьбе ее стройные бедра, и то, как черные косы опускались на се юную полную грудь. Скай остановилась и оглянулась на него.

– А ты не идешь?

– Я побуду здесь еще немного, – сказал Мэтт, оправдываясь. – Посижу на солнышке и отдохну, перед тем как забраться наверх. Схожу проведаю свою лошадь, если ты скажешь, куда се спрятала.

Мэтт понял, что девушка обдумывает возможные последствия своего ответа на его вопрос.

– Ты уедешь прямо сейчас и снова примешься за работу?

Сразу по се лицу трудно было определить, хотела ли она, чтобы Мэтт уехал сейчас, или ей не хотелось его отпускать. Но все-таки ему пришлось признать, что она с нетерпением ждала его отъезда.

– Я думаю, что еще не совсем готов к этому, Скай. Расстояние не слишком велико для человека с двумя здоровыми ногами, но для меня оно покажется немаленьким.

И снова Скай всем своим видом недвусмысленно показала, что думает по этому поводу. Но в конце концов девушка произнесла:

– Твоя лошадь находится примерно в ста ярдах отсюда, в густой сосновой роще, в тридцати ярдах к югу от озера. Я уже водила ее на водопой этим утром, так что ты можешь пока этого не делать.

Она больше ничего не сказала и начала подниматься к пещере. Как только Скай исчезла из виду, Мэтт взял костыль и отправился на поиски Солджера, немного обеспокоенный тем, что Скай не предложила ему составить компанию. Он волновался, что не сможет найти лошадь без более точных указаний на се местонахождение. А может быть, Мэтта просто раздражало, что девушке было неприятно находиться рядом с ним. Возможно, нечто большее, чем страх, заставило ее держаться от него на расстоянии.

Идя против сильного ветра, Мэтт ничего не слышал, кроме собственных мыслей и шума кустов, через которые он неуклюже пробирался. Но вдруг Скай появилась перед ним снова и, схватив его за руку, потащила за собой в лес. Ее широко раскрытые и испуганные, как у загнанного оленя, глаза с ужасом смотрели туда, куда Мэтт так решительно направлялся.

– Они едут сюда, – сказала она шепотом. – Люди на лошадях. Я видела их с утеса. Мы должны спрятаться, иначе они убьют тебя.

Скай толкнула Мэтта в кусты, а сама встала на четвереньки и начала пробираться под густой спутанной листвой.

– Давай же, – махнула она рукой, и Мэтт пополз за ней, как мог, волоча за собой костыль. Девушка отползала все дальше и дальше. Ему это причиняло огромную боль, и все, что он мог сейчас сделать, – это пытаться сохранить молчание. Мэтт чувствовал теплую влагу под повязкой и понял, что рана снова начала кровоточить.

В конце концов Скай остановилась и легла на живот под густым кустарником, который служил надежным прикрытием. Отсюда невозможно было увидеть, что происходит снаружи и они лежали бок о бок, в полном молчании, прислушиваясь к тому, как всадники приближались к ним. Прошло несколько минут, и Мэтт услышал щелчок хлыста и цокот копыт по камням.

Всадники Направлялись к озеру. Оставалось только надеяться, что они не увидят Солджера, спрятанного среди сосен, и что Солджер не учует их запах, не заржет, выдавая Мэтта

Горы со всех сторон окружали пещеру, находящуюся на утесе, и почти полностью скрывали се Озеро постоянно пополнялось водой горных потоков и ледников, находящихся чуть выше, и поэтому было достаточно глубоким. Перейти этот участок пути здесь было довольно сложно, но и пересечь горы в этом месте было не легче.

Мэтт и Скай прождали в своем укрытии по меньшей мере час. Всадники направлялись к подъему на гору и к утесу. Но вскоре вернулись, не найдя там, по всей видимости, ничего интересного. Мэтт был разочарован тем, что, находясь на таком маленьком расстоянии от них, он не мог ни разглядеть их, ни услышать, о чем они говорили.

Прошло достаточно много времени, прежде чем всадники ушли, Мэтт и Скай больше не слышали скрипа седел и шепота голосов Они оба облегченно вздохнули.

Скай перевернулась на спину – теперь стало заметно, что она все это время находилась в крайнем напряжении – и с облегчением вздохнула.

– Они ничего не нашли и уехали Они больше не вернутся.

– Я бы не спешил утверждать об этом так уверенно.

– Им незачем возвращаться, – настаивала девушка, упрямо глядя на него – Каждая миля здесь стоит огромных усилий, и они не поедут дважды в одно и то же место, если не нашли ничего интересного сразу.

– Возможно, но никогда нельзя сказать ничего определенного о таких людях, как эти. – Мэтт все еще лежал на животе, немного приподнявшись на локтях. Его взгляд скользил по лицу девушки, такому же прекрасному как цветок первоцвета весной, находящийся всего в нескольких дюймах от него. Казалось, ее совсем не беспокоила их близость.

– Ты сказала, что на этот раз они меня точно убьют, – продолжал Мэтт. – Но на самом деле они ищут тебя, Скай. Я всего лишь препятствие, ненужный свидетель, от которого им надо избавиться. Да и откуда нам знать, что именно они стреляли в меня? Я сам в этом не уверен. Этих было пятеро, а когда в меня стреляли, то пуля летела только с одной стороны, из одного оружия. Эти люди скорее всего искали дикого жеребца, который увел лошадей с ранчо.

Скай внимательно выслушала его слова, но ничего не ответила.

Мэтт скользнул взглядом по ее нежным, но в то же время суровым чертам лица, по мягкому бархату ее губ и опустил глаза чуть ниже, взглянув на ее грудь, вздымающуюся под кожаной курткой и готовую вот-вот показаться оттуда. Он ощутил настолько сильное желание, что даже если бы и попытался сейчас переключить внимание на что-нибудь другое, то не смог бы.

Они пролежали бок о бок, касаясь друг друга бедрами под прикрытием густого кустарника почти целый час, а Скай, казалось, совсем не замечала этого. Может, она уже перестала бояться Мэтта за эти дни, проведенные вместе.

Но вдруг, будто прочитав его мысли и усмотрев в них какую-то опасность, девушка отодвинулась подальше от него. Но в ту же секунду Мэтт решил остановить ее, он схватил Скай за плечи и снова прижал к холодной и влажной земле. Ее сердце забилось, как сердце пойманной в клетку птицы, а грудь поднималась и опускалась в такт бьющемуся пульсу, прикасаясь к его телу. Девушка начала было сопротивляться, но Мэтт припал губами к ее губам.

Он ощутил сладость, сравнимую лишь со сладостью нектара, который так любят колибри. Мэтт так долго жаждал прикосновения к ней, желал почувствовать, что она реальна, но это трепетное прикосновение ее губ длилось всего какую-то секунду. Скай больно ударила ногой по его ране. Мэтт откатился в сторону, крича от боли, и она со скоростью молнии подскочила к нему, приставив нож к горлу. Она смотрела на него испуганным, но угрожающим взглядом загнанного зверька, готового драться за свою жизнь до конца.

– Черт побери! Брось эти штучки, Скай! – Мэтт корчился от боли, держась за ногу и стараясь остановить боль, заставившую его глухо стонать.

Теперь кровь уже вовсю текла из раны, просачиваясь через ткань брюк.

– Я просто хотел поцеловать тебя, Господи! Но, наверное, мне следовало догадаться, что поцеловать горную львицу – не съесть ложку меда.

Но Скай не слышала его слов.

– Если ты еще хоть раз прикоснешься ко мне, ты… свинья! Я убью тебя!

– Перестань бросаться индейскими словечками, Скай! Помни, я кое-что понимаю! Если я свинья, то ты ребенок.

Глаза девушки сузились от злости. На минутку Мэтту даже показалось, что Скай разозлилась до такой степени, что могла бы перерезать ему глотку, но Мэтт все-таки продолжил:

– Еще тебе не мешало бы понять, что убить человека-совсем не то, что убить животное.

Ненависть и презрение сменились на ее лице иронической усмешкой.

– Ты совершенно прав, Светловолосый. Людей просто убивают. Их не надо ни потрошить, ни снимать с них шкуру, ни тащить их домой! Их просто оставляют в лесу на съедение диким животным. Их не надо…

Она внезапно замолчала, и Мэтт заметил, как дрожала у нес нижняя губа, пока девушка усилием воли не остановила дрожь.

– Убери нож, Скай, – сказал он, стараясь говорить как можно ласковее, чтобы помочь ей избавиться от того цинизма и той горечи, которые звучали в ее голосе и которыми была пронизана се речь, больше похожая на жалостную мольбу о понимании. Только сейчас он понял, как тяжело девушке было убивать ради спасения собственной жизни.

– Тебе совершенно незачем бояться меня, – продолжал Мэтт, гладя ее дрожащую руку, крепко сжимающую нож. Даже если она и почувствовала его прикосновение, то не подала виду. – Скажи мне, у тебя был возлюбленный до того, как ты оказалась здесь? Может, тот молодой ковбой, который изображен в твоем блокноте и которому ты посвятила стихотворение? Он когда-нибудь целовал тебя? Или я первый?

Ее пальцы сжимали и разжимали рукоятку ножа, Скай не хотела сдаваться без боя.

– Не слишком зазнавайся. Светловолосый. Меня целовали и до тебя.

– Тебе это нравилось?

– Не твое дело! – она разозлилась снова.

– Да, наверное, не мое. Я просто пытаюсь завершить начатый разговор.

– Надоели мне твои разговоры. Мэтт хотел спросить ее о том, что произошло семь лет назад. Посягал ли кто-нибудь на ее невинность, причинил ли ей боль?

Но Мэтт не мог задавать ей таких вопросов. Он не был уверен, хочет ли услышать се ответ, и знал, как больно говорить об этом. Иногда, когда с человеком случается что-нибудь нехорошее, ему кажется, что он сам виноват в этом. И если рассказать кому-нибудь о случившемся, то это событие предстает еще более ужасным, омерзительным и уродливым. Мэтт знал это по клейму на своей спине. Когда люди видели клеймо, они начинали избегать или жалеть его, но, с другой стороны, их отношение к нему становилось подозрительным, потому что где-то в глубине души они думали, что он чем-то заслужил это.

А ему не нужна была ничья жалость. Мэтт бы предпочел, чтобы его избегали. И хотел он одного: чтобы оставили в покос его прошлое. Мэтт чувствовал, что Скап Мак-Келлан тоже хотела этого. И она заслуживала это.

– Помоги мне встать, – сказал Мэтт. – Наверное, мы можем вернуться назад в полной безопасности.

Скай не знала, что и думать о Мэттс Риордане, и понятия не имела о том, как вести себя с ним. Ее губы все еще чувствовали его прикосновение, которое волновало се, но она твердо решила для себя, что это воспоминание ей крайне неприятно. Скай помнила поцелуи Монти и Серого Медведя; они были приятными и забавными, но немного робкими и неуверенными. А в теплоте уверенных губ Риордана ощущалась твердость и убедительность, эта уверенность чувствовалась и в самом Мэтте Даже несмотря на то, что он чуть было не ступил по Тропе Духов и все еще был слаб, от него исходила какая-то сила.

Скай никогда не испытывала такого страстного желания к Монти и Серому Медведю, этого желания отдаться невиданным доселе объятиям, которые сулили нежное успокоение ее раненому сердцу. Но она совсем не была уверена в том, что Риордан хотел лишь обнять ее и вернуть к жизни се одинокое сердце этим нежным и любящим объятием. Мэтт казался девушке опасным человеком, мысли которого заходили гораздо дальше простого дружеского утешения. Скай чувствовала, что ему нужно от нее гораздо большее, и это пугало ее. Единственное, в чем она была уверена, так это в том, что ей не нравится, когда ее называют ребенком!

Лежа на спине, Мэтт ждал, пока Скай решит, помогать ему или нет, наблюдая за ней своими проницательными синими глазами, как будто знал, какие мысли крутились у нее в голове.

Девушка старалась не смотреть на мускулистое тело Мэтта, но боковым зрением видела его стройную фигуру, и в ее памяти всплывали долгие часы, когда она растирала его тело ледяной водой. Его шляпа лежала где-то под кустом, там, куда она укатилась, когда он перевернулся на спину, а на лоб упала прядь золотых волос. Скай столько раз отбрасывала назад этот золотой завиток, что с трудом смогла удержаться от этого и сейчас.

Девушка привыкла прикасаться к Мэтту, пока он болел, но никак не могла привыкнуть к его собственным прикосновениям. Когда он начинал решительно действовать, это пугало ее. Скай очень хотела бы доверять ему. Быть может, даже желала снова испытать его поцелуй. Но больше смерти она боялась лжи и Предательства. Риордан находился на службе закона и выполнял свою работу. Если бы он узнал, что Скай совершила, он бы отбросил все романтические чувства, которые питал к ней, увез бы се отсюда и посадил в тюрьму. И тогда оказалось бы, что все эти семь лет, которые она отчаянно боролась за свою жизнь, прошли напрасно.

– Мы можем возвращаться назад, – сказала Скай – Иди вперед.

Мэтт взглянул на нож в ее руке. По крайней мере, она не приставила сейчас его к горлу.

– Ты случайно не хочешь проткнуть этой штукой мне спину только за то, что я поцеловал тебя?

– Нет, пока ты снова не попытаешься. По его лицу пробежала волна раздражения. Скай терпеливо ждала, пока Мэтт встанет на четвереньки, прекрасно понимая, что должна помочь ему, но чувствуя, что сейчас ей лучше к нему не прикасаться.

– Знаешь, Скай, – сказал он, рассматривая кровь на своих брюках, – мы могли бы попытаться доверять друг другу. Это бы немного упростило дело.

– Много лет назад я узнала, что слова обычно лживы, Светловолосый. И не старайся переложить всю вину на меня. Ты сам не очень доверчив. Это видно по твоим глазам, по твоим поступкам. Если бы ты доверял людям, ты не пришел бы сюда, вооруженный до зубов, как целый батальон американской армии.

– Это часть моей работы, доверять можно только очень немногим, Скай, – согласился Мэтт, – и я прекрасно знаю, что в трудную минуту на помощь придет совсем немного друзей. Но почему бы нам не попробовать доверять друг другу?

Губы девушки превратились в тонкую линию.

– У нас с тобой. Светловолосый, уже может не остаться для этого времени.

Этой ночью Скай ушла из пещеры. Через несколько минут она вернулась и, решительно выдвинув при этом челюсть, протянула весь арсенал Мэтту.

– Это понадобится тебе, когда эти люди вернутся, – сказала девушка, избегая проницательного взгляда синих глаз Мэтта. – И к тому же они тебе понадобятся, когда ты уедешь отсюда.

Скай направилась к своей постели так торжественно и гордо, как будто отправлялась на битву с полной готовностью умереть, если потребуется. Волк отошел от огня и устроился рядом с хозяйкой. Девушка отвернулась к стене и оказалась спиной к Мэтту. Он подумал, что она испытывала его, проверяя, говорил ли он искренне о своих добрых намерениях по отношению к ней. После того что она сказала сегодня днем, Мэтт бы никогда не подумал, что она так быстро переменит свое отношение к нему.

– Спасибо, Скай. – Тон Мэтта выдал все его удивление такой резкой к нему перемене.

Девушка не повернулась к нему и ничего не ответила. Мэтт долго смотрел на нее. Скай притворялась спящей, но даже под одеялом было видно, как напряжено ее тело, а дыхание было слишком частым для спящего человека.

Мерцающее пламя костра освещало се мягкие формы и черные слегка спутанные волосы.

Но ее касался не только свет костра, взгляд Мэтта медленно гулял по ее телу, лаская ее так нежно, как только солнце может согревать землю, не трогая ее.

Все внутри подталкивало Мэтта встать со своей постели, забраться к ней под одеяло, крепко сжать в своих объятиях это хрупкое создание, защитить ее и дать понять, что никогда в жизни он не сделает ей ничего плохого. Мэтт страстно желал ее! Господи, как он желал ее. Наверное, с той самой минуты, когда он увидел ее неземную красоту в лунном свете. Скай была загадкой, призраком, восхитительным плодом воображения. А так как она была не совсем реальной, он мог представить ее такой, какой ему хотелось. Много раз он мечтал о том, как будет сжимать ее в своих объятиях. Таковы глупые фантазии одинокого мужчины!

Но теперь Мэтту пришлось столкнуться с реальностью, и если он все еще хочет завоевать ее доверие, ему придется действовать очень осторожно. А если Мэтт будет торопить события, то это только отбросит его дальше от намеченной цели. И тогда он может потерять ее. Потерять навсегда.

***

Много Когтей не вернулся, пока не появилась новая луна. Мэтт, сидя у реки среди густых сосен, видел, как старый индеец шел по звериной тропе, пролегающей вдоль течения. Мэтт тут же взялся за только что заточенный нож, висящий у него на поясе, достал ружье и прислонился к скале. Как можно тише он проверил заряд. Индеец не подал виду, что услышал его, но направился прямо к тому месту, где он спрятался среди теней. Мэтта не удивило, что старый шаман определил его местонахождение.

– Даже в темноте твое ружье и нож сверкают, как вспышка молнии в ночном небе, Риордан, – насмешливо произнес старик. – Тебе надо быть осторожнее и следить, чтобы тебя не достали пальцы Отца-Солнца.

– Я видел, что ты идешь, и не пытался спрятаться.

– Я очень огорчен тем, что вижу тебя здесь. Это не хорошо для Алого Неба,

– Почему же. Много Когтей?

– Потому что ты взвалил на ее хрупкие плечи слишком неподъемный груз. Она просто-напросто недоедает, потому что ей приходится кормить еще один рот.

– Мне кажется, она довольно хорошо справляется с этой задачей. Почти каждый день она приносит домой свежую дичь.

– Которой ты набиваешь свой желудок. Мэтт не дал ни осуждающему взгляду, ни обидным словам вывести его из себя, но почувствовал вину за то, что не мог выйти на охоту вместе со Скай. Он все еще не мог передвигаться без костыля и слишком шумно пробирался через лес. Мэтт был бы лишь помехой девушке и ничем бы не помог.

– Это долго не продлится. Много Когтей. Скоро я уеду отсюда.

– Ну теперь ты доволен тем, что Скай ничего не знает о людях, убивших всю се семью?

– Нет, я этим совсем не доволен.

– Но все-таки тебе придется с этим смириться. Скай не может тебе ничего рассказать, потому что ничего не помнит. Иногда, когда с человеком случается что-нибудь страшное, он просто выбрасывает это событие из своей памяти. Часто это единственный способ продолжить жить. Скай не позволяет себе вспоминать о том, что произошло тогда.

Мэтт сразу вспомнил ужасы, случившиеся с ним в прошлом, он вспомнил Бейли Лоринга, его сына Рыжего и наемников. Как они окружили его и громко смеялись, наслаждаясь своей жестокой игрой. Мэтт мог вспомнить даже лица наемников, но допускал, что если бы не встречался с ними до этого происшествия, то, возможно, и не запомнил бы их. Мэтт спрятал воспоминания об этом в самые отдаленные уголки сознания, как и Скай, но он ничего не забыл. Нет, ничего. И особенно хорошо помнил то наслаждение и удовольствие, которое получали его мучители от его страданий. Это унижение, беззащитность, боль от которых была гораздо сильнее той физической боли, которую ему причинило клеймо. Вес это и научило его ненавидеть.

– Возможно, ты и прав, – уклончиво сказал Мэтт, скрывая волнение, которое у него вызвали нахлынувшие воспоминания.

– Ты не веришь, что человек может выбросить из своей памяти то, о чем не хочет вспоминать? – хриплый голос Много Когтей стал повышаться, и стало ясно, что старик хочет поспорить.

– Да нет, я верю, но я также уверен в том, что пришло самое время Алому Небу вспомнить все, что тогда произошло. Я думаю, она смогла бы мне что-нибудь рассказать, если бы захотела, но она отказывается говорить об этом. Впрочем, так же, как и ты.

– Я ничего не могу тебе рассказать, потому что мне Скай тоже ничего не поведала.

– Ты мне как-то сказал, что не знаешь, где Скай, но я вскоре понял, что ты врешь. Глаза Много Когтей засветились гневом.

– Я защищал ее.

Он выдвинул вперед челюсть, даже несмотря на то, что ему пришлось признать правоту слов Мэтта.

– Да, я знаю и не могу сказать, что в чем-то тебя обвиняю. Это напоминает мне… – Мэтт полез двумя пальцами в карман куртки и через некоторое время извлек оттуда то, что искал, – Вот, посмотри, у меня тут есть кое-что для тебя»

Много Когтей секунду колебался, затем взял маленький металлический предмет, подозритсльно глядя на протянутую ему ладонь. Шаман пристально разглядывал эту вещицу.

– Что это такое, Риордан?

– Разве ты не узнаешь. Много Когтей? Это пуля, которую Скай вытащила из моей ноги. Я подумал, что надо тебе ее вернуть… Ведь она твоя.

Много Когтей повертел в своих длинных пальцах пулю и, прищурившись, снова взглянул на Мэтта.

– Откуда ты это знаешь, Риордан?

– Я не был уверен.. до последней минуты. Поняв, как легко дал себя провести. Много Когтей почернел от злости, еще крепче стиснул зубы, но ничего не сказал.

– У меня возникло подозрение, и я устроил для тебя ловушку, – продолжал Мэтт. – Что же я мог сделать, если ты шел туда прямиком? Я не думаю, что в этих местах слишком много таких старых ружей Спенсера, как те, что есть у тебя. Такое оружие выпуска времен войны предназначалось для 56-го калибра. Но чаще всего используют патроны 52-го калибра. У большинства теперешних ковбоев винчестеры и кольты, то есть 44-й, 40-й калибр. Их предпочитают и владельцы ранчо. Кроме того, в меня стрелял только один человек. Если бы за меня взялись те ковбои, то я был бы уже мертв. Я начал вычислять, кто же пытался убить меня. Я думал об Алом Небе, но у нее нет оружия. И, конечно, я засомневался, что она может так резко изменить свое отношение ко мне: сначала стрелять, а потом спасти мне жизнь. И потом я подумал о тебе. Но на один вопрос у меня пока нет ответа.

– На какой, Риордан? – спросил раздраженно Много Когтей, все еще вертя пулю в обветренных пальцах.

– Почему ты помог Алому Небу спасти мне жизнь, если хотел, чтобы я умер?

И снова шаман уверенно поднял голову и гордо расправил плечи.

– Потому что она попросила меня об этом, и я не смог ей отказать.

– А зачем ей понадобилось спасать меня? Много Когтей пожал плечами:

– Кто может понять, что у женщины на уме?

Шаман стрелял в него, но Мэтт не боялся его. Он почувствовал, что тот не попытается еще раз убить его, пока Мэтт сам не спровоцирует его.

– Скай дорога тебе, так ведь. Много Когтей?

– Она мне как дочь.

Внезапно между деревьев, окружающих луг, появилось какое-то светлое пятно, и это сразу привлекло внимание мужчин. Эсуп радостно выпрыгнул из зарослей, тут же подбежал к Много Когтей и застыл, в ожидании дружеского шлепка, а затем принялся обнюхивать мешок с провизией.

Через некоторое время мужчины увидели, как по направлению к ним грациозно шла Скай, как прелестная мифологическая богиня. Сердце Мэтта учащенно забилось, и он снова почувствовал себя полным сил, как это случалось всегда, когда она находилась рядом. Когда Скай подошла к ним, Мэтт уже успели забыть, о чем они только что разговаривали с Много Когтей. Девушка так посмотрела на Мэтта, что его сердце готово было выскочить из груди. Но она направилась прямо к Много Когтей и нежно обняла его в знак приветствия.

– Пойдем в пещеру, – предложила Скай. – Я приготовлю что-нибудь поесть, и мы сможем спокойно поговорить.

Она двинулась вверх по горе, в которой находилась пещера. Мэтт с трудом поднялся на ноги, оперся на костыль, разочарованный тем, что девушка лишь едва взглянула на него. Много Когтей посмотрел ей вслед, поднял мешок и перекинул его через плечо. Он нахмурился и стал похожим на старушку-землю, на которой за миллионы лет оставили неизгладимый след ветры, вода и солнце.

– Тебе не о чем беспокоиться. Много Когтей, – сказал Мэтт. Я не скажу ей, что ты стрелял в меня.

Много Когтей скользнул по Риордану взглядом своих черных глаз, в которых светилась подозрительность и даже презрение:

– Это очень благородно с твоей стороны, Риордан. Но знай… Если ты хоть чем-нибудь обидишь ее, я точно убью тебя. И в следующий раз не уйду, пока канюк не выклюет тебе глаза.

– Я в этом не сомневаюсь. Если бы я смог обидеть Скай, ты имел бы полное право убить меня.

Это ласковый шепот дождя,

От прикосновения которого

распускаются первоцветы.