"Сложности любви" - читать интересную книгу автора (Картленд Барбара)Барбара Картленд Сложности любвиГлава 1– Нет! – произнес маркиз Осминтон. Имоджин Харлоу топнула ножкой. Ножка была просто чудной, но лицо леди Харлоу, обычно такое прелестное, было сейчас искажено от злости, и потому она выглядела не слишком привлекательно. – Как можно быть таким жестоким… таким эгоистом?! – Да, такой вот я человек, – усмехнулся маркиз, – и нисколько не стыжусь этого. – И напрасно! – с негодованием воскликнула она. – Неужели можно не думать ни о чем и ни о ком, кроме себя?! – Давным-давно я понял одну вещь: жизнь становится трудной и невыносимой как раз тогда, когда я думаю о других. А если я занят своей собственной персоной, все идет тихо и гладко, – как ни в чем не бывало парировал маркиз. – Ну сейчас-то, положим, все не так уж и спокойно, – съязвила леди Харлоу, – и я не понимаю, почему вы не можете попросить принца пригласить меня на ужин хотя бы один раз. В конце концов, вы бываете там чуть не каждый вечер. – Принц проводит это время в небольшом кругу своих близких друзей, – объяснил маркиз. – А почему я не могу стать одной из них? – спросила леди Харлоу. – Или вы ревнуете? Если это так, Хилтон, то я почти готова простить вас. – Я вовсе не ревную по той простой причине, которая вам так же хорошо известна, как и мне. Его королевское высочество предпочитает более зрелых женщин. А вы еще слишком молоды, Имоджин, и мне кажется, что это объяснение будет для вас наилучшим. Вот лет эдак через десять вы, может быть, покажетесь регенту весьма соблазнительной особой. – Я и через десять лет не стану старухой! – с вызовом заявила Имоджин Харлоу. На лице маркиза мелькнуло подобие улыбки. Так и есть, она попалась на приманку и сразу же забыла про главную цель разговора. А главным для нее было получить приглашение на ужин в Карл-тон-Хаус, где принц Уэльский, недавно назначенный регентом, проводил время с теми мужчинами, которых считал своими близкими, преданными друзьями, и в окружении женщин, казавшихся ему наиболее привлекательными. В то время его фавориткой была леди Хартфорд. Этой женщине было уже за пятьдесят, но она смогла вытеснить из сердца принца его предыдущую любовь – миссис Фитцгерберт. Маркиз же, хотя никогда и не сказал бы об этом вслух, вовсе не думал о каких-то там чувствах принца или леди Харлоу, когда решил никоим образом не способствовать их неофициальному знакомству. Несомненно, Имоджин Харлоу была весьма привлекательной и соблазнительной особой. По крайней мере он так считал в данный момент своей жизни. Но Хилтон прекрасно знал: как и все другие любовные интрижки, этот роман не будет долгим. Когда-то эта женщина решила заполучить маркиза и сделать его своим любовником. И без особого труда добилась своего. Муж ей нисколько не мешал, потому как терпеть не мог светское общество и лондонские развлечения. Все время он проводил в своем поместье в Глостершире, где с упоением занимался разведением коров и быков. И, надо сказать, достиг на этом поприще замечательных результатов: его питомцы всегда выходили победителями на различных смотрах и конкурсах. Имоджин Харлоу была хороша собой и знала это; деньги к ее мужу текли просто рекой, так что утвердиться в лондонском высшем обществе ей было нетрудно. Ей рады были и в Девоншир-Хаусе, ее приглашали на самые изысканные приемы и в Бедфорд-Хаус и в Ричмонд-Хаус. Только двери Карлтон-Хауса до сих пор были закрыты для нее. Леди Харлоу отчаянно хотелось прорваться туда, и потому она решила немного сменить тактику. – А я-то думала, что вы любите меня, Хилтон, – жалобно произнесла она, словно маленькая девочка. От такого тихого, нежного голоска у большинства мужчин дрогнуло бы сердце. Но маркиз ничего не ответил, и, подождав немного, она продолжала: – Знаю, вы мне этого никогда не говорили, по крайней мере таких слов. Но ведь вы не станете отрицать, что я вас привлекаю и возбуждаю и что нам всегда так хорошо вместе! Имоджин произнесла последние слова почти искренне, и ее пылкость не укрылась от маркиза. Но он лишь с еще большим равнодушием и холодностью посмотрел на нее. Этот человек давным-давно привык к тому, что всем женщинам надо платить за то наслаждение, которое они доставляют. Если не деньгами, то драгоценностями – словом, всем, что взбредет им в голову. И сегодняшняя сцена – лишнее тому подтверждение. А не уступал маркиз по одной простой причине: ни к чему давать лишний повод для толков и пересудов, а не то, глядишь, все обиженные мужья бросятся в Лондон в надежде отомстить. Его и так беспокоило, что лондонские сплетники могут догадаться об их связи. Так что он не горел желанием дать им почву для этих подозрений. И следовательно, как бы ни устраивала его эта женщина в интимной обстановке, на людях маркиз всегда бывал крайне осторожен и довольно редко показывался с ней в обществе. Леди Харлоу так и не дождалась ответа. Она отошла от окна и приблизилась к маркизу. Тот с неподражаемой элегантностью откинулся на спинку бархатного кресла. Маркиз Осминтон был одним их тех редких людей, способных вызывать восхищение всех окружающих. И не только потому, что он был необычайно красив, статен, прекрасно сложен и одевался с необыкновенным изяществом и вкусом. Ему завидовали все молодые щеголи и франты и называли его истинно светским человеком. Ни один из приближенных принца не мог более ловко и аккуратно править экипажем, укрощать самых горячих скакунов или точно стрелять из пистолета, чем он. – Не только женщины восхищаются вами, Хилтон, – как-то промолвил принц, – но, черт побери, и мужчины признают ваши достоинства, хотя и страшно завидуют вам. – И маркиз понял, что за этими словами скрыты досада, ревность и задетое самолюбие. Принц сам жаждал восхищения, правда, вел себя вовсе не безупречно и наделал немало долгов, потому его чаще осуждали, чем радостно и одобрительно приветствовали. Тем не менее у него были и друзья, правда, немногочисленные, и маркиз в их числе, которые прекрасно знали и высоко ценили исключительные достоинства принца. Вот потому-то однажды миссис Фитцгерберт, которая всегда поддерживала Осминтона, со вздохом заметила: – Вы так хорошо влияете на принца. Жаль, что я не могу сказать того же обо всех остальных его друзьях. Однако, хотя окружающие и восхищались маркизом, далеко не все любили его. Он был известен как человек со сложным характером, зачастую жестокий и безжалостный и, как сказала леди Харлоу, чрезвычайно эгоистичный. Но это было неудивительно, если учесть то обстоятельство, что, будучи еще совсем молодым, он унаследовал не только древнее и всеми почитаемое имя, но и огромное состояние. Его многочисленные владения были гордостью Англии, достойными образцами ее величия и роскоши. И потому, вполне понятно, маркиз был полон сознания собственной важности и исключительности. – Ну пожалуйста, Хилтон, – опять повторила леди Имоджин, становясь напротив него. Молодая женщина прекрасно знала, что делает: ведь теперь он не может не заметить соблазнительных изгибов ее прекрасного тела под прозрачной тканью воздушного платья. Сейчас она была просто обворожительной, в глазах светилась мягкая покорность, пухлые алые губки манили и будили желание… Однако темные, всепонимающие глаза маркиза смотрели, казалось, сквозь леди Харлоу, и он довольно жестко произнес: – Этот разговор уже начинает мне надоедать, Имоджин. Если я говорю нет, это означает – нет! На глазах леди Харлоу выступили слезы (причем ей пришлось изрядно постараться). – О, Хилтон, – совершенно несчастным голосом проговорила она и горестно скривила губки. Маркиз рассмеялся, но смех его был совсем не добрым. – На меня не действуют слезы, – заметил он, – они не только не трогают меня, а скорее раздражают. – Обхватив одной рукой леди Харлоу за талию, он другой приподнял ее подбородок и проговорил: – Если вы прекратите изводить меня и донимать глупыми просьбами, я подарю вам браслет. Тот самый, которым вы так восхищались вчера на Бонд-стрит… Некоторое время леди Имоджин боролась с искушением сказать, что ей вовсе не нужен этот несчастный браслет. Но врожденная жадность, а так же практичность и расчетливость одержали верх. Она поняла, что все дальнейшие уговоры принесут только вред, и тогда уж ей точно не добиться желаемого. – Благодарю вас, – едва слышно прошептала она, и любой другой мужчина понял бы, что он есть отвратительное и грубое животное. Леди Харлоу взглянула на маркиза из-под полуопущенных ресниц и по его недоброй улыбке, искривившей губы, поняла, что он разгадал все ее маневры и каждую сцену этого спектакля. Не было никакого сомнения, что это всего лишь повтор представления, единственным зрителем которого он уже много раз бывал. У леди Харлоу, однако, не было желания ссориться с мужчиной, которого она считала не просто неотразимым, но и самым значительным и ценным своим приобретением. Потому она обвила его шею руками и притянула к себе. – Ну почему мы все время спорим и ссоримся? – почти искренне недоумевая, спросила Имоджин. – Ведь есть множество приятных тем для разговора. Маркиз поцеловал ее, впрочем, довольно равнодушно. Пока длился этот бессмысленный и ненужный разговор, он вдруг ощутил себя абсолютно свободным. – Вам пора идти, Имоджин, – сказал маркиз, – через полчаса у меня назначена встреча, а прежде я еще должен подписать несколько писем. – Я увижу вас сегодня вечером? – Я ужинаю у принца, – ответил маркиз, – но если мое общество понадобится его высочеству не слишком долго, я заеду к вам по дороге домой. – Я буду ждать. Вы ведь знаете, как мне дороги наши встречи. Маркиз почти не слушал ее болтовню – других слов он и не ожидал и потому повернулся и направился к двери, так что и леди Харлоу не оставалось ничего другого, как последовать за ним. Он провел даму через великолепный мраморный холл, стены которого были увешаны великолепными картинами работы Джорджа Стаббса (когда-то отец Хилтона Осминтона заказал изобразить на них любимых скакунов). Затем маркиз с галантным поклоном поцеловал своей спутнице руку. В это время лакей, один из многих дюжих молодцев в ливреях, бросился открывать дверцу экипажа, ожидавшего на улице под портиком. Маркиз славился своими прекрасными манерами, поэтому он дождался, пока карета тронется с места. Потом вернулся в дом, миновал холл, но направился не в гостиную, где был с леди Харлоу, а в свой кабинет. Это была, пожалуй, самая интересная комната во всем доме. Вдоль стен высились роскошные шкафы с книгами, а между ними висели прекрасные картины в золоченых рамах, тоже с лошадьми, – предмет зависти принца. Маркиз прошел к большому письменному столу, стоявшему у окна, и сел за него. Тут его ожидала стопка бумаг. Он взял одну из них, раскрыл и позвонил в колокольчик, что был под рукой. Дверь тотчас же распахнулась, и в комнате появился его управляющий и личный секретарь мистер Дадждейл. Это был мужчина среднего возраста с умным лицом и солдатской выправкой. Впрочем, он действительно был военным до того, как поступил на службу к маркизу. Не отрывая взгляда от письма, которое он читал, маркиз произнес: – Отправьте букет цветов леди Харлоу и передайте, что, к сожалению, я не смогу заехать к ней сегодня вечером. Мистер Дадждейл принялся старательно записывать все указания в блокнот, который держал в руках. – И пошлите кого-нибудь купить бриллиантовый браслет, который я рассматривал вчера в магазине Ханта и Роскелла на Бонд-стрит, – продолжал маркиз, – они знают какой. – Хорошо, милорд. Мистер Дадждейл больше ничего не сказал, но маркиз слишком хорошо его знал: он без лишних слов понял, что неловкая, напряженная поза секретаря означает крайнее неодобрение. Управляющий Дадждейл был не просто служащим, он скорее был другом Осминтона, и маркизу было отлично известно о той неприязни, которую секретарь питал к каждой из его многочисленных женщин. Вряд ли он сделал исключение для леди Харлоу. – А я знаю, что вы думаете по этому поводу, Дадждейл, – весело начал маркиз, – и, хотя считаю, что с вашей стороны это неслыханная дерзость, все же прихожу к выводу, что вы, пожалуй, правы. Мистер Дадждейл тихо вздохнул. Ясно было, что это – вздох облегчения и он рад слышать эти слова. – Но ведь я ничего не сказал, милорд, – заметил он после небольшой паузы. – Значит, вы слишком громко думаете, черт побери, я же просто слышу, какие мысли проносятся в вашей голове! – Он откинулся на спинку стула и развернул его так, чтобы было удобнее смотреть на собеседника. – Объясните мне, Дадждейл, что за странные существа эти женщины? Почему они так похожи друг на друга? Они что, сделаны все из одного и того же теста? – Может быть, милорд, – отозвался Дадждейл, тщательно подбирая слова, – все дело в том, что те, о ком вы говорите, воспитывались в одном и том же духе, а потому живут и мыслят по одинаковым законам. Маркиз, словно обдумав это высказывание, через некоторое время согласился со своим управляющим: – Это, конечно, весьма правдоподобное объяснение. Ведь в самом деле все их поступки абсолютно предсказуемы, что вызывает жуткое раздражение. И сказать они ничего нового не могут, кроме удручающих своей ничтожной мелочностью и избитостью заготовок. – Могу лишь согласиться с вами, милорд, – кивнул Дадждейл, – в отношении тех особ, о которых, насколько я понимаю, вы говорите. Маркиз рассмеялся, а потом спросил: – Вы и в самом деле считаете, что мне стоит поискать подругу где-нибудь подальше и на другом уровне? – Почему бы и нет? – с готовностью отозвался Дадждейл. – Ведь мир так велик и разнообразен, а мы старательно ограничиваем себя и цепляемся за хорошо знакомый крошечный кусочек бесконечности. – Вы, наверное, правы, – задумчиво произнес маркиз и добавил: – Как только эта проклятая война закончится, мы отправимся путешествовать. А пока мы отрезаны от всего света на этом острове, и с этим ничего не поделаешь. – Верно, верно, милорд, – закивал секретарь, – а еще я был бы вам крайне признателен, если бы вы поставили вашу подпись на письмах. В некоторых из них речь идет о замке, и посыльный уже готов отвезти их мистеру Сандерсу. (Мистер Сандерс был управляющим в огромном поместье маркиза в Кенте.) Маркиз придвинулся поближе к столу. Он не слишком внимательно просматривал бумаги, потому что знал, что может полностью положиться на Дадждейла, а сразу же принялся их подписывать одну за другой. Когда он закончил, перед ним высилась целая кипа документов. Маркиз взглянул на часы. – Полдень уже миновал, но я полагаю… – начал было он, но замолчал, потому что дворецкий открыл дверь. – В чем дело, Адаме? – Вас спрашивает молодая леди, милорд. Она говорит, что не договаривалась с вами о встрече, но если ваша светлость сможет уделить ей несколько минут, то она будет вам крайне признательна. – Что за молодая леди? – переспросил маркиз. – Ее зовут, милорд, мисс Алексия Минтон. Брови маркиза взлетели вверх, он в недоумении посмотрел на Дадждейла. – Минтон? – повторил он. – Она, верно, из моих родственников, только вот ума не приложу, кто такая. А вы не знаете? Мистер Дадждейл задумался. – Нет, никак не припомню, милорд. – Так пойдите и узнайте, что это за особа! – распорядился маркиз. Секретарь Дадждейл повернулся и направился к двери, но маркиз вдруг передумал: – Нет, постойте, пусть она войдет. Если вы мне понадобитесь, я позвоню в колокольчик. Обычно мои родственнички надоедают мне уже через пять минут. Мистер Дадждейл кивком головы отправил дворецкого выполнять распоряжение и, когда тот вышел из комнаты, прикрыв за собою дверь, предложил: – Пока вы будете знакомиться с этой леди, милорд, я попробую отыскать ее в генеалогическом древе. Она скорее всего из каких-нибудь дальних родственников, если только не сменила имя. – Хорошо, Дадждейл, – согласился маркиз, – откровенно говоря, я никогда особенно не интересовался своими родными, да и они, слава Богу, не надоедали мне своим присутствием без особой необходимости. Когда мистер Дадждейл вышел из комнаты, маркиз окончательно пришел к выводу, что Минтоны его абсолютно не интересуют. Он, конечно, был главой рода, но не имел никакого желания вести себя со всеми словно отец родной и быть для многочисленной родни рогом изобилия и источником всех благ. Маркиз поднялся из-за стола и едва успел дойти до конца комнаты и остановиться перед прекрасным камином с роскошной мраморной доской, изготовленной Адамом, как дверь отворилась и дворецкий доложил: – Мисс Алексия Минтон, милорд! В комнату медленно вошла девушка. Она двигалась довольно неуверенно, и маркиз понял, что она волнуется и немного побаивается. На ней была надета скромная, но весьма симпатичная шляпка, украшенная простой синей лентой. А когда девушка подняла голову, маркиз увидел овальное личико, на котором, казалось, были только огромные серые глаза. В нескольких футах от маркиза посетительница остановилась, сделала реверанс и посмотрела на него так, что он понял: сейчас начнутся просьбы… – Вы… маркиз… Осминтон? – раздался тихий нежный голосок. – Да, это я, – отозвался маркиз, – а вы, как я понял, услышав ваше имя, приходитесь мне родственницей? – Правда, очень дальней… Мой дедушка был троюродным братом вашему. Возникла неловкая пауза, и маркиз вновь спросил: – И это послужило причиной вашего визита ко мне? – Нет, не совсем, – ответила Алексия Минтон, – но я подумала, что вы сумеете… помочь мне, и я надеялась, что вы не… сочтете меня назойливой. – Я ничем не смогу помочь, пока вы не расскажете подробно, в чем же дело, – промолвил маркиз. – Присядьте, пожалуйста. – И он жестом указал ей на стул. Алексия опустилась на самый краешек сиденья, держа спину прямо, а руки положив на колени, словно примерная ученица перед учителем. Ее одежда была скромной и чуточку старомодной, как заметил маркиз опытным взглядом, но ей очень шла. Синий цвет прекрасно оттенял благородную белизну кожи девушки; волосы у нее были светлые, но не золотые, а приятного редкого цвета недозрелой пшеницы. Выразительные глаза Алексии смотрели прямо на маркиза, и он заметил, что она до сих пор сильно волнуется. – Итак, – начал он, усаживаясь напротив нее, – чем я могу помочь? Он старался говорить как можно мягче, более ласковым тоном, чем обычно разговаривал с незнакомыми людьми, потому что сидевшая перед ним девушка казалась такой неопытной и совершенно неуверенной в себе. – Мой отец – полковник Артур Минтон, – начала Алексия. – Он умер в прошлом году после долгой болезни… Теперь я осталась самой старшей в семье, потому что наша матушка умерла пять лет назад… Поэтому я сочла своим долгом привезти свою сестру в Лондон. – Маркиз внимательно слушал и не прерывал девушку. – Она такая красавица, – продолжала Алексия, – и было бы непростительно оставить ее в глуши, в Бедфордшире, где мы практически оторваны от общества, и не дать ей возможности… посмотреть на мир. Она слегка запнулась, прежде чем произнесла последние слова, а маркиз довольно откровенно заявил: – То, что вы мне сейчас рассказали, означает одно: вы хотите дать ей возможность удачно выйти замуж. В его словах было столько неприкрытого сарказма, что бледное личико Алексии залил алый румянец. – Мне кажется, про это еще… рано говорить, милорд. Просто мне думается, что, если бы наша матушка была жива, она непременно сделала бы то же самое. – Ну хорошо. Тогда объясните, пожалуйста, чем я могу вам помочь? – Я навела справки и узнала, что у вас в Лондоне есть несколько домов, а один из ваших служащих, агент по недвижимости, подал мне такую мысль: может, вы позволите мне арендовать один из них на сезон? Только вот, боюсь, я не смогу много платить… Маркиз не мог скрыть удивления: он, конечно, был осведомлен о том, что является владельцем многочисленных апартаментов в самых престижных районах города, но лично никогда не занимался их сдачей в аренду. Эти дела были полностью в руках его агентов. И он без раздумий поверил, что не желание втереться к нему в доверие, а простое незнание всех этих тонкостей привело Алексию прямо к нему. – И вы полагаете, что молодым девушкам можно жить в доме одним, без присмотра, без компаньонки? – после небольшой паузы поинтересовался он. – Я подумала… – проговорила Алексия, – ведь я на много лет… старше Летти и потому вполне смогу сама выполнять эту роль. Ведь нашей гувернантке придется остаться дома: она сейчас занимается воспитанием моего младшего брата. – Значит, вас трое! – воскликнул маркиз. – Так вот, поверьте мне, мисс Минтон… А может, вы позволите называть вас просто Алексия, ведь мы все-таки родственники? В том обществе, в которое, очевидно, вы так стремитесь попасть, вас никогда не сочтут подходящей компаньонкой для девушки, впервые выходящей в свет. – Правда? Вы точно это знаете? – встревожилась Алексия. – Уж поверьте. А сколько же вам лет? Почему вы представляете себя именно в этом качестве? – поинтересовался маркиз. Алексия помолчала некоторое время, и по выражению ее глаз маркиз понял, что она почти готова солгать. Но природная честность все-таки одержала верх, и девушка сказала правду. – Мне уже почти двадцать один год, – тихо проговорила она, – но я решила… говорить всем, будто мне уже двадцать четыре или двадцать пять. Ведь никто не станет проверять… Маркиз улыбнулся: – Пожалуй, вряд ли кто поверит, что вы уже достигли столь почтенного возраста. А кроме того, вы ведь не замужем? Алексия вздохнула. – Я и сама боялась, что это может помешать, – уныло проговорила она. Но внезапно в ее глазах засияли огоньки, и с надеждой в голосе она начала: – А как вы считаете, если я… Маркиз покачал головой, не дав ей договорить: – Не подумайте, пожалуйста, что я хочу обидеть вас или чем-либо помешать исполнению ваших планов, Алексия, только кольцо на вашей руке не сделает вас похожей на замужнюю женщину. По лицу девушки было видно, что она не согласна с этим утверждением. Но от взгляда мало-мальски опытного человека не могли укрыться юная невинность и неискушенность Алексии, и лишь присутствие настоящего мужа могло бы убедить окружающих. В комнате повисло молчание. Потом заговорила Алексия: – Ну а если… я найду компаньонку, сколько это будет мне стоить? Не слишком дорого? – Из ваших слов можно сделать вывод, что вы несколько ограничены в средствах, – отметил маркиз. – Я готовилась и копила деньги последние два года, с того самого времени, когда поняла, какой красавицей будет Летти. Мы с папой всегда знали, что она хорошенькая, но сейчас она просто расцвела. И я подумала, как только ее увидят… – Тут голосок Алексии прервался, и она беспомощно посмотрела на маркиза. – Я даже не предполагала, что все будет так сложно. Мне казалось, что первое время мы могли бы остановиться в отеле. Но они все такие дорогие… И прошлым вечером мужчины так странно смотрели на Летти, мне это совсем… не понравилось. – Конечно, гостиница не слишком подходящее место для молодых девушек, – категоричным тоном заявил Осминтон. – То есть вы думаете… что сможете предоставить нам домик, небольшой, в котором мы могли бы жить… пару месяцев? – спросила Алексия. – А как же компаньонка? – допытывался маркиз. Алексия беспомощно развела руками и сказала: т– Может… вы кого-нибудь знаете… среди ваших многочисленных знакомых есть… женщина, которая согласилась бы… – Она снова замолчала, и маркиз догадался, что девушка подсчитывает, сколько можно потратить, – …на двадцать пять фунтов. Ну, может быть, тридцать, – закончила она. Маркиз усомнился: вряд ли найдется женщина, которая сочтет такую плату вполне достаточной за оказываемые услуги. И еще у него промелькнула мысль, что лондонские дамы, случается, выводят в общество юных девушек, но обычно это их собственные дочери. А о том, чтобы молодых особ представляли свету за плату, никто и никогда не сказал бы вслух. Так что если подобное и случалось, то навсегда оставалось тайной. Маркиз снова и снова убеждал себя в том, что эта затея с самого начала безнадежна и, конечно, закончится ничем. Единственное, что он мог бы сделать, это сообщить Алексии, что ничем не сможет помочь, и предоставить ей самой разбираться со своими проблемами. Затем он подумал, что можно, пожалуй, оказать ей довольно щедрую услугу: попросить Дадждейла свести ее с маклером. Он уже готов был сообщить про это решение вслух, как Алексия сказала: – Хотите познакомиться с Летти? Мы пришли с ней вдвоем. Но я попросила вашего дворецкого проводить ее в другую комнату, пока я буду беседовать с вами. – А почему? – поинтересовался маркиз. Алексия посмотрела на него пристально, а потом ответила: – Я боялась, вдруг вы подумаете… решите, что с моей стороны слишком дерзко вот так являться к вам, мы ведь очень далекие родственники. И если вас это рассердит, то лучше будет не расстраивать Летти… – Значит, сами вы легко перенесли бы мое недовольство? – сухо поинтересовался маркиз. – Просто я должна думать о семье, – ответила Алексия, – ведь больше некому, я же вам говорила. – Но ведь, кроме меня, у вас есть и другие родственники. – Все верно, но если они и есть, то мы практически никого из них никогда не видели и не знаем. Помню, раньше к нам на Рождество приезжали две тетушки, мама всегда относилась к ним с сочувствием, даже жалела. Но сейчас они очень старые или, может, даже умерли. А кроме того, Бедфордшир – это не то место, которое может привлечь богатых и щедрых людей. – Почему же вы там живете? – спросил маркиз. – Один человек, с которым наш отец служил в Индии, завещал ему свой дом: когда-то папа спас ему жизнь. Тот мужчина никогда не был женат, и детей у него не было, потому он и оставил после смерти свой дом и все деньги нашему папе. Правда, их было совсем немного. – А у вашего отца были свои средства? – Только пенсия, да и той не стало после его смерти. И у мамы было небольшое приданое. Но мне кажется, что мы почти все растратили… Алексия подняла на маркиза умоляющие глаза, словно просила не считать ее нелепой сумасбродкой. – Значит, вы надеетесь, что все ваши траты на сестру в этом сезоне дадут результат и вы выполните задуманное? – немного помолчав, спросил маркиз. Похоже, Алексия ожидала подобного вопроса. Она просияла: – Можно, я схожу за Летти, милорд? И тогда вы сами убедитесь, какие веские у меня основания действовать именно так, и поймете, что я все верно рассчитала. Она вскочила на ноги, даже не дожидаясь ответа. У маркиза не было никаких причин для отказа от знакомства с девушкой, потому он и не стал ничего говорить вслед Алексии, которая быстрыми шагами пересекла комнату и распахнула дверь. Ей, наверное, даже не пришло в голову послать за сестрой кого-нибудь из слуг. Маркиз остался в комнате один, и на его лице опять появилось привычное выражение – смесь скуки, недоверия и презрения. Он нисколько не сомневался, что Летти наверняка довольно славная, симпатичная девушка, но не настолько, чтобы заинтересовать много повидавшего, пресыщенного светского льва. И вообще вся эта затея с приездом в Лондон – полнейшая глупость: денег нет, компаньонки нет, да и жить негде! Такая мысль могла прийти в голову или слабоумному, или же совершенно наивному человеку. Но все же почему-то (и он никак не мог понять, почему) трудно было разрушить все надежды и мечты Алексии и отослать ее назад в Бедфордшир. Хотя скорее всего это было бы самым благоразумным. Однако маркиз недолго размышлял подобным образом. За дверью послышался стук каблучков, и в комнату вошла Алексия, держа за руку сестру. Маркизу сразу бросилось в глаза, что младшая сестра одета гораздо лучше, в красивый, довольно модный и явно дорогой наряд. Ее шляпка была украшена цветами, а белое муслиновое платье отделано нежно-розовыми лентами, как раз в тон розам. Алексия быстро, чуть не бегом провела сестру через всю комнату прямо к маркизу. Он медленно поднялся со стула, на котором сидел; Летти сделала реверанс, и маркиз Осминтон вдруг осознал, что видит перед собой одно из самых совершенных и прекрасных лиц. Да, сказал он про себя, Алексия вовсе не преувеличивала. Действительно, Летти – настоящая английская красавица, таких воспевают в стихах и прозе со времени сотворения мира. Чудесная кожа, безупречный цвет лица, золотые локоны и голубые, как незабудки, глаза… У нее был маленький прямой носик и остренький подбородок. От опытного взгляда маркиза не укрылось, что фигурка у нее, словно у молодой богини. Он смотрел на девушку широко открытыми от изумления глазами и понимал, что Алексия все это видит и не скрывает своего удовлетворения. А что уж говорить о Летти! Она не сводила с маркиза восхищенных глаз. – Знаете, таким я и представляла себе настоящего маркиза! – наконец воскликнула она. – А Алексия все твердила мне не придумывать лишнего, чтобы потом не расстраиваться. – Рад, что не разочаровал вас, – любезно ответил маркиз, – присядьте, пожалуйста. Летти устроилась на стуле, где раньше сидела ее сестра, Алексия – рядом с ней. Они расположились лицом к окну, и в ярком дневном свете еще явственнее стала видна безукоризненная красота Летти. – Ваша сестра рассказала, что желает представить вас обществу. А вам самой этого хочется? Думаете, вам понравится такая жизнь? – Мне кажется, что ездить по балам и праздникам так приятно. Я ужасно люблю танцевать! – А в Бедфордшире не слишком много таких возможностей, – вставила Алексия. Маркиз же подумал, что и в самом Лондоне не так просто попасть в круг избранных, если только тебя не представит кто-нибудь из завсегдатаев. Внутренний голос все твердил ему: да, вне всякого сомнения, эта юная особа восхитительна, ну и что? Это же ничего не значит. Не стоит ему впутываться в это дело. Можно поручить Дадждейлу свести их с маклером, а потом спокойно выбросить эти заботы из головы, забыть об этих бедных родственницах. В то же время он понимал: Алексия нисколько не преувеличивала достоинств своей младшей сестры, и, значит, будет непростительным преступлением оставить в безвестности этот чудесный цветок. В маркизе всегда был силен инстинкт самосохранения, и потому вот уже много лет ему удавалось счастливо избегать неловких ситуаций и не впутываться в сомнительные истории. Вот и сейчас он старался не слишком забивать себе голову чужими проблемами. – Я приглашу моего управляющего, мистера Дадждейла. Он поможет вам найти подходящее жилье. Думаю, это будет несложно. Но вот компаньонка – это совсем другое дело, тут придется подумать. – Может, он знает кого-нибудь подходящего? – с надеждой спросила Алексия. – Компаньонка? – В голосе Летти слышалось недоумение. – А зачем? За мной всегда присматривала Алексия… – Дорогая, я была уверена, что смогу и дальше это делать сама, – принялась объяснять Алексия, – но его светлость говорит, что я недостаточно взрослая и к тому же не замужем. А нужна непременно замужняя женщина и желательно почтенного возраста. Летти казалась озадаченной: – Но ведь мы никого не знаем в Лондоне! – В том-то все и дело, – вмешался маркиз в их разговор, – но давайте-ка спросим у мистера Дадждейла, что он обо всем этом думает. Он поднялся со стула, подошел к столу и позвонил. На пороге комнаты тут же появился управляющий. Похоже, он ждал этого звонка. – У нас здесь возникли некоторые затруднения, Дадждейл, – сказал маркиз, – и нам нужна ваша помощь. Но прежде я представлю вас. – Он повернулся к Алексии: – Вот мой управляющий, я о нем рассказывал. Он будет вам помогать. Алексия сделала реверанс. – Постараюсь сделать все возможное, чтобы быть вам полезным, – вежливо сказал мистер Дадждейл. – А это младшая сестра мисс Алексии, – продолжал маркиз, – мисс Летти Минтон. Он внимательно следил за своим секретарем и с удовлетворением отметил, что тот так же поразился красоте девушки, как и он сам недавно. Летти изящно поклонилась Дадждейлу, а потом порывисто воскликнула: – Пожалуйста, я очень вас прошу, если вы будете искать для нас компаньонку, пусть это будет какая-нибудь не слишком старая и не очень раздражительная особа! Чтобы она не придиралась ко мне по всякому поводу и не бранилась по пустякам, как те бедфордширские дамы, которые почему-то всегда смотрели на меня свысока и с таким неодобрением! Маркиз подумал, что причина тут ясна как божий день. А вот Дадждейл явно не понял ничего, он даже растерялся немного от этой пылкой тирады и потому переспросил: – Компаньонку? – Да, это как раз то, что необходимо моим кузинам, Дадждейл, – пояснил маркиз. – Во-первых, дом для проживания, причем он не должен быть дорогим, а во-вторых, некая особа, которая могла бы представить их обеих в лондонском свете. И что самое главное, они не могут позволить себе много платить за первое и практически ничего – за второе. Он сказал все это и увидел, как укоризненно посмотрела на него Алексия: двадцать пять или тридцать фунтов явно не казались ей «практически ничем». А мистер Дадждейл все никак не мог оправиться от изумления – настолько необычным было сегодняшнее поручение маркиза. – Ну, дом с мебелью подыскать не так трудно, – медленно произнес он после некоторой паузы, – а вот компаньонка… Я даже не могу придумать, милорд, где ее искать! – Вы меня разочаровываете, Дадждейл. Вот уж никогда бы не подумал, что вы не сможете справиться с моим поручением. Вы ведь всегда гордились тем, что не теряетесь ни при каких обстоятельствах и находите верное решение, – поддразнил его маркиз, – что ж, вот вам задание. Посмотрим, как вы с ним справитесь. Мистер Дадждейл недоуменно пожал плечами и растерянно улыбнулся. Но в глазах его мелькнула догадка: неспроста маркиз привлек его к решению этой проблемы. Он посмотрел на Алексию. – Как скоро вам все это нужно, мисс Минтон? – спросил он. – Прямо сейчас, немедленно! Я ведь уже говорила его светлости, мне совсем не понравилась гостиница, в которой мы вчера остановились. К тому же она слишком дорогая, я на такие суммы не рассчитывала. – Полагаю, что вы там не одни? С вами есть еще кто-нибудь? – поинтересовался Дадждейл. Алексия улыбнулась: – Его светлость тоже решил, что я не слишком умна. Но до таких простых вещей даже я додумалась. Конечно, мы с сестрой там не одни, с нами наша гувернантка и брат. – Сколько ему лет? – с некоторым облегчением спросил мистер Дадждейл. – Питеру уже семь лет, – ответила Алексия. Мистер Дадждейл опять растерянно посмотрел на маркиза. Тот улыбался. – Мне кажется, милорд, что сейчас ничего… Осминтон перебил его. – А что вы думаете о той моей родственнице, что пишет письма по любому поводу? – спросил он. – Наверняка она рада будет оказать услугу в надежде на дальнейшее мое покровительство. Маркиз говорил эти слова весьма язвительным и насмешливым тоном, так что Алексия насторожилась и вскинула на него тревожный взор. Лицо же мистера Дадждейла, прежде хмурое и озабоченное, просветлело. – Вы говорите о почтенной миссис Фитерстоун? Несомненно, это был бы выход. И думаю, что эта особа, столь многоречивая, если судить по ее посланиям, умеет не только сочинять письма, но и многое другое. – Вам надо связаться с ней, Дадждейл. А уж подыскать подходящее жилище для этих юных леди на два месяца будет и вовсе не сложно. – Надеюсь, вы окажетесь правы, милорд. – Просто я отлично знаю про ваши редкие способности, – улыбнулся маркиз. Мужчины обменялись многозначительными взглядами. Когда же мистер Дадждейл полностью уяснил свою задачу, он произнес: – Полагаю, милорд, что мне с этими юными леди следует пройти в мой кабинет и там подробно обсудить все детали. Ведь у вашей светлости сейчас назначена встреча. – Благодарю вас, Дадждейл, – отозвался маркиз. Он протянул руку Летти. – Положитесь на мистера Дадждейла, он сделает все необходимое. Надеюсь, вам понравится Лондон. И нет никакого сомнения, вы станете украшением всех балов и званых вечеров в этом сезоне и завоюете благосклонное внимание общества. – Я так волнуюсь, милорд, – ответила Летти, – хотя Алексия все время говорит мне, что не следует ожидать слишком многого. – Что ж, весьма благоразумная мысль, – заметил маркиз, – но, по-моему, в данном случае это излишняя предосторожность. Он повернулся к Алексии и протянул ей руку. Девушка одарила его взором, исполненным благодарности, и маркиз вдруг почувствовал себя рыцарем в доспехах, с мечом в руках, спасшим даму от неминуемой беды. – Спасибо… Спасибо вам! – от души сказала Алексия. – Я вам так признательна… за ваши доброту и участие. – Надеюсь, что у вас все получится и сложится так, как вам того хочется, – вежливо ответил маркиз. – Я уверен, ваша сестра завоюет этот город. – А ведь вы сначала решили, что я все сильно приукрашиваю, – улыбнулась Алексия, – хотя я ни капельки не выдумала. Верно? – Все так, – отозвался маркиз, – впрочем, я считаю, что семья может по праву гордиться обеими сестрами Минтон. Румянец смущения залил щеки Алексии, а глаза просияли от неожиданного комплимента. Потом с милой улыбкой она произнесла: – Спасибо, что и меня не забыли… Но главное, чтобы Летти… Она сделала реверанс и направилась следом за мистером Дадждейлом и сестрой, которые были уже у двери. Алексия догнала их и обернулась. Словно солнечные зайчики засверкали в ее глазах, когда она еще раз повторила: – Спасибо вам… большое, огромное!.. И дверь закрылась за ними. |
||
|