"Прекрасная пленница" - читать интересную книгу автора (Стивенс Этель)ГЛАВА Х– Риккардо! – раздался голос позади них. Риккардо быстро обернулся и увидел Сан-Калогеро. – Джованни! Вы – здесь! Молодые люди пожали друг другу руки. – Я заглянул в казино, думая, что, пожалуй, встречу вас, если и вы, по примеру всех тунисцев, считаете своим долгом томиться здесь по вечерам. Риккардо познакомил Сан-Калогеро и Сальваторе. – Не хотите ли абсенту или кружку пива? – Нет, благодарю – не здесь. Я хотел вам предложить пойти в какое-нибудь кафе на свежем воздухе. Атмосферу вроде здешней я долго выдержать не в состоянии. – Очень охотно. – Риккардо быстро поднялся. – А вы, синьор Скарфи? – Я остаюсь… поджидаю друзей. Как нельзя более довольный, Риккардо вместе с Сан-Калогеро вышел из казино. – Ах! Какие мы все, в сущности, варвары! – воскликнул Джованни. – Поскобли нас немного – и покажется настоящий тихоокеанский островитянин: та же страсть к мишуре и побрякушкам. Я пришел к заключению, что только в мягкости и эстетизме выражается культурность. – С этой точки зрения, арабы много культурнее нас. – Их мягкость – мягкость детей пока. – Месье Конраден, с которым мне пришлось обедать на днях, полагает, что перед арабами открыто большое будущее – При этих словах Риккардо пристально посмотрел кузену в лицо, чтобы проверить, говорит ли ему что-нибудь это имя. – Конраден? Не знаю такого. Возможно, что он прав, хотя сомнительно. Запад играет для араба роль рока, и я не уверен, что араб сумеет справиться с этим роком. – Разве нельзя вытравить из него покорность судьбе? – Главное препятствие этому – его религия. Я недавно говорил на эту тему с Си-Измаилом. Слыхали вы о нем? Настоящий кладезь сведений и знаний по вопросам Востока. У него библиотека… – Си-Измаил? – оживленно перебил его Риккардо. – Вы знакомы с ним? – Года два уже. Даровитый человек и прирожденный археолог. У него есть ценнейшая коллекция арабских и персидских книг. Настолько ценная, что национальные музеи, при всем желании, не в состоянии приобрести ее. Но Риккардо уже не слушал: с Си-Измаила мысли его перешли на Мабруку. – Где бы выпить кофе? – сказал он. – Не найти ли нам в туземную кофейню? – Отчего же? На площади Заифауни есть несколько кофеен, и все с такими забавными названиями! – Я знаю кофейню, где танцуют, – быстро вставил Риккардо. – О, от этого увольте! Мужества не хватает. Вечный «танец живота»! Один вид этих гиппопотамов отбивает у меня аппетит. Риккардо замялся, не хотелось показывать, насколько он заинтересован. Впрочем, Мабрука, может быть, и не танцует сегодня. Его раздражение против нее немного улеглось, но зато усилилось желание найти объяснение ее поведению. – Бросьте, старина, успеете в другой раз налюбоваться. Риккардо уступил. Не прошли они и нескольких шагов, как Джованни остановился с недовольным восклицанием: – Дождь! Уже барабанили по плитам тротуара крупные капли, надвигался один из тех ливней, которые ветер наносит с предгорий. Через минуту дождь лил ровным потоком. Прохожие-арабы глубже натягивали на лица капюшоны своих бурнусов и начинали походить на громадных рогатых бабочек, которые то появлялись, то исчезали в освещенном электричеством пространстве. Молодые люди укрылись под сводом одной двери. Грустное зрелище представляла собою улица. С грохотом неслись трамваи, ярко освещенные и полные пассажирами всех наций, но улица опустела как по мановению волшебной палочки. – Вернемся немного назад и зайдем к нам, – предложил Риккардо. – Я рад случаю познакомить вас с моими кузинами. – Мне скоро надо быть в одном месте, да и поздно уже. – Всего половина десятого. Зайдем ненадолго, это недалеко, а промокнуть мы все равно промокнем. – Что ж, попытаемся, – согласился Джованни. – Скажите, ваши кузины так же хороши, как была хороша их мать? Я слыхал, что она считалась красавицей. – Слыхал и я. Они недурны. Младшая, Аннунциата, пожалуй, красивей. Джоконда – серьезнее, но в своем роде тоже хороша. – И сердце ваше не пострадало? – Ничуть. «Действительно ли Сан-Калогеро такой холодный человек, каким кажется? – подумал про себя Риккардо. – В Сицилии считают аксиомой, что женщина – какая бы то ни была – необходимая принадлежность существования мужчины. Должно быть, у Сан-Калогеро имеется возлюбленная», – решил Риккардо. Тем временем они подошли к дому на улице Медресе эс-Слимания, и дверь открыл Ахмед. Сбросив мокрые пальто, они поднялись во второй этаж. Сицио Скарфи и его дочери сидели в гостиной, куда Риккардо ввел гостя. Когда дверь открылась, Сицио вдруг, с тем же подозрительным выражением, какое уже замечал у него Риккардо, вскинул глаза на вошедшего человека. Но лишь только Риккардо назвал Джованни, Сицио дружелюбнее взглянул на него. Риккардо исполнился гордости, глядя на Джоконду, которая держала себя просто и непринужденно и высказывала определенный интерес к археологии, задавая по поводу недавно сделанных в Карфагене раскопок такие дельные вопросы, что молодые люди были поражены. Аннунциата слушала лениво, не скрывая своего полного невежества в этой области. Вскоре Джованни поднялся, ссылаясь на срочное дело. – Но вы не собираетесь возвращаться сегодня в Карфаген? – Нет, я уеду завтра утром на автомобиле. Пока взял номер в «Отель де Пари». – Очень жаль. В другой раз имейте в виду, что для вас здесь всегда найдется комната. Джоконда любезно поддержала приглашение отца. – Я поймаю вас на слове, – ответил Джованни, краснея и пожимая руки девушкам. После его ухода девушки начали болтать, Сицио Скарфи зевать, а Риккардо задумался. Прошлой ночью он был с Мабрукой, и безумное желание видеть ее снова овладело им сейчас. Он вспоминал, как целовал ей руки в карете по дороге в Карфаген – мягкие, ароматные руки – как слушал ее речи, ее низкое контральто с легкой картавостью. Она, конечно, совсем не то, что другие танцовщицы. Но в таком случае – почему? Она была нежна с ним, он не ошибся, не такой он новичок, что бы можно было разыграть с ним комедию. И деньги она не взяла. Зачем она опоила его? Почему исчезла? А может быть, тут вина Сайда? Риккардо вдруг выведен был из задумчивости – Аннунциата протягивала ему подсвечник. Он прошел к себе в комнату. Сирокко, как заблудшая душа, завывал в patio. Риккардо быстро подошел к письменному столу и написал по-французски: Он положил записку в конверт, запечатал и надписал: Положив конверт на столик возле кровати, он разделся, потушил свечу, улегся и уснул с мыслью о Мабруке. |
||
|