"Урок супружества" - читать интересную книгу автора (Александер Виктория)

Глава 1

Весна 1819

— В конце концов, я маркиз, а не чертов гувернер. — Томас Эффингтон, маркиз Хелмсли и будущий герцог Роксборо, осушил бокал бренди и тут же наполнил его снова.

Рэндалл, виконт Бомон, изучающе посмотрел на него поверх собственного бокала.

— Ты уже говорил об этом сегодня. Между прочим, несколько раз.

— Это заслуживает повторения. — Томас опустился в кресло, как две капли воды похожее на то, которое чуть ранее оккупировал его друг. Рядом стоял массивный дубовый стол, верой и правдой прослуживший восьми поколениям герцогов Роксборо.

В какой–то момент Томасу пришла в голову мысль, — а не переместиться ли им на диван, расположенный у камина в дальнем конце большой гостиной Эффингтон–хауса? Хотя весна уже вступила в свои права, вечер был довольно прохладным, и тепло, шедшее от огня, манило. Но с другой стороны, кресла были ближе к кабинету, в котором его отец держал алкогольные напитки, и это обстоятельство пересилило соображения комфорта.

Томас с удовольствием сделал большой глоток. Чтобы хорошо согреться, подумал он, необязательно уходить отсюда.

— Я спрашиваю тебя, Рэнд, почему моя семья ждет, что я найду себе невесту, — это их идея, прошу заметить, не моя, — если вместе с тем я должен играть еще и роль няньки?

— Я бы не стал называть это ролью няни. Впрочем, я мог все неправильно понять. — Рэнд бросил взгляд на свой напиток. — Вполне возможно, что я упустил кое–какие нюансы твоей дилеммы.

— Все очень просто. — Томас сделал глубокий вдох, готовясь держать речь, которую он сегодня один раз уже произносил, хотя в данный момент он не был в этом до конца уверен. — В прошлом году моя сестра Джиллиан вышла замуж за Ричарда, графа Шелбрука. Ты же знаешь его, не так ли?

— Я знаю о нем.

— Он обещал своим трем младшим сестрам, — они воспитывались в деревне, — сезон в Лондоне, со всей этой чепухой, которая так нравится женщинам. Моя мать…

— Ах да, герцогиня Роксборо, — вставил Рэнд, — женщина, c которой шутки плохи, как гласит молва.

— Шутки плохи с любой женщиной Эффингтон. Все они, от моей бабушки до младшей кузины, решительны и упрямы. — Томас уставился в бокал. — Моя мать собралась взять сестер Ричарда лично под свое крыло, и даже зашла так далеко, что запланировала дать бал в честь первого выхода девушек в свет. Моя сестра стала для нее, в некотором роде, разочарованием, поскольку сочеталась браком со своим первым мужем всего лишь после одного сезона. Можешь представить, как моя мать потирала руки, предвкушая провести через тернии первого сезона не одну, а сразу трех молодых девушек? Ну, и финальным аккордом ее торжества стало то, что я согласился всерьез заняться поиском невесты. — Он сощурил глаза. — Одна эта мысль вознесла ее на седьмое небо от счастья.

Рэнд фыркнул с плохо скрываемым весельем.

Томас заерзал в своем кресле.

— К несчастью, мои родители в данный момент находятся за пределами Англии, и я вынужден временно исполнять роль главы семьи со всеми вытекающими отсюда обязанностями и проблемами.

— Мои соболезнования. И как ты справляешься?

— Когда речь идет о семейном бизнесе или моих собственных финансах, я совершенно спокоен. Мужчины Эффингтон могут проводить свои ночи в сомнительных развлечениях, но все мы чертовски компетентны в вопросах увеличения семейного состояния. Это у нас в крови. — Он усмехнулся и поднял свой бокал в приветственном жесте. — Даже те мои предки, что пользуются дурной славой, не растратили богатств, доставшихся им нечестным путем.

Рэнд рассмеялся и поднял бокал.

— Ну, тогда за предков Эффингтон? — Он сделал глоток. — Позор Бомонам — о них нельзя сказать то же самое. Так куда же уехали герцог и герцогиня?

— В Америку. — Томас скорчил гримасу. — Ричард и Джиллиан унаследовали большую долю собственности на этой Богом забытой земле, и, по какой–то абсурдной причине, захотели увидеть ее своими глазами. И у Ричарда хватило наглости втянуть в эту авантюру Джиллиан, хотя она уже была беременна.

— Чертовски безрассудно с его стороны.

— Я тоже так думаю. И он еще называет себя моим другом. — Томас сделал большой глоток и мысленным взором охватил события последнего года. Он был рад, когда его лучший друг влюбился в его сестру. А когда они унаследовали значительное состояние, радость его не знала границ. Тем не менее, теперь он склонялся к мысли, что время для путешествия было выбрано не совсем удачно.

— Когда моя мать узнала о положении Джиллиан, — это произошло не далее, как месяц назад, — она настояла на том, чтобы сопровождать ее. Первый внук, и все такое.

— И герцог ее поддержал?

Томас кивнул.

— Он никогда раньше не был в Америке и, несомненно, авантюрная жилка в нем куда сильнее, чем мне всегда казалось.

— Да, не повезло. Впрочем, поправь меня, если я ошибаюсь, но разве Англия не кишит Эффингтонами? Наверняка есть и другие родственники, желательно матроны, которые могли бы вывести этих девушек в свет?

— Это то, чего следовало ожидать, но, увы… Все они разбрелись по разным частям света. Одна ветвь семейства исследует где–то древние руины, — полагаю, в Греции. Старшая сестра Ричарда и ее муж сейчас в Париже, а все остальные родственники слишком заняты своими собственными делами и вряд ли способны предложить какую–либо помощь. Короче говоря, старина, я в ловушке. Связан по рукам и ногам обязательством запустить трех девиц в плавание по бурным водам светского моря. — Томас протяжно вздохнул. — И обещанием найти себе невесту в этом сезоне.

— И как это тебя только угораздило?

— О, причины банальны, — мрачно заявил Томас. — Мне тридцать три года. Мой отец, мать и даже сестра получают несказанное удовольствие, указывая мне на необходимость произвести на свет наследника.

— У тебя уже есть кто на примете?

— Не совсем, но я знаю, какая именно жена мне нужна. — Он откинул голову на спинку кресла и уставился в потолок. — Она должна быть тихой и послушной. Это должна быть женщина, для которой я буду луной и солнцем. Она будет исполнять все мои желания и не станет оспаривать мои решения.

Рэнд рассмеялся.

— В общем, тебе нужна полная противоположность женщинам Эффингтон.

— Разумеется.

— И как ты собираешься искать это совершенство?

— Пока не знаю, но не думаю, что это будет сложно. Женщины Эффингтон — это исключение, а не правило. И хотя мужчинам Эффингтон всегда удается держать их в руках, у меня нет желания потратить остаток своих дней на поединки воли и остроумия. Однако, — он допил свой бренди и поднялся на ноги, — будет чертовски трудно найти вообще кого–либо, если мне придется все время опекать сестер Ричарда. — Он зашел в кабинет, захватил графин с ликером и вернулся на свое место. — Откровенно говоря, у меня не выбора. На прошлой неделе я получил письмо от Ричарда, в котором он выражает уверенность, что я буду опекать его сестер не менее рьяно, чем он сам. Он пишет, что со спокойной душой вверяет их моим заботам. И благодарит меня за все усилия.

— Ты прав. Ты в ловушке. — Рэнд протянул свой бокал, и Томас любезно его наполнил. — Когда они приезжают?

— О, они здесь вот уже две недели. — Он наполнил собственный бокал, поставил графин на стол, между собой и другом, и сделал большой глоток.

— Действительно? — Рэнд удивленно приподнял бровь. — Но я же видел тебя почти каждую ночь в Уайтсе и в некоторых других заведениях. Складывается впечатление, что твоим планам никто не мешает.

— Я просто научился мастерски скрываться от них. В течение дня это не составляет труда. Они чрезвычайно заняты примерками, магазинами, уроками танцев и Бог знает, чем еще. Они здесь вместе с компаньонкой, этакой скрягой с железной волей. Совершенно неприятное драконоподобное создание, которое все время сверлит меня взглядом, словно я известный соблазнитель невинных девушек. — Он передернул плечами. — Одной этой причины достаточно, чтобы держаться от них подальше.

— Тем не менее, бал моей матушки должен состояться через три дня. Она даже обеспечила им приглашение в Олмакс.

Рэнд вздрогнул.

— Сочувствую. И все же, если ты собрался искать невесту, разве не стал бы посещать все это в любом случае?

— Без сомнения, но в этом случае меня ничто не связывало бы. Итак… — Томас изучающе посмотрел на Рэнда, пытаясь определить, достаточно ли тот выпил, чтобы согласиться на придуманный им план, или стоит добавить еще немного бренди в бокал. — У меня есть идея.

— О?

— Главная цель любого сезона — сделать хорошую партию. Ричард обеспечил своих сестер внушительным приданым, и найти им подходящего мужа не составит труда. Быстро и с минимальными усилиями.

— Возможно. — Рэнд сделал неторопливый глоток, смакуя вкус напитка. — Если, конечно, они не уродливы, как жабы.

— Нет, ни в коей мере, — быстро возразил Томас. — Я встречался с ними, недолго, но все же, и должен признать: все три — прехорошенькие. Старшая, — ее, по–моему, зовут Мерри, — в некотором роде «синий чулок», но весьма привлекательна, даже несмотря на то, что ей около двадцати двух лет. У нее непокорные светлые волосы, и я уверен, за стеклами очков скрываются синие глаза. Как я понял, она весьма умна.

— С ней не должно быть проблем. «Синие чулки» в возрасте и в очках пользуются неплохим спросом на брачном рынке, — язвительно бросил Рэнд.

Томас проигнорировал это замечание.

— Следующая, — не помню ее имени, — лучшая из всей троицы, ее наверняка станут называть бриллиантом чистой воды. Младшая тоже хороша. Превосходная наездница, как я слышал. Обожает лошадей и сельскую местность. И, Рэнд, — он добавил нотку энтузиазма в свой голос, — у нее есть собака. Замечательное пушистое животное, о котором можно только мечтать. Она взяла ее с собой.

— Рад за нее. — Рэнд подозрительно прищурился. — А зачем ты мне об этом рассказываешь?

— Я подумал, поскольку они еще не были представлены в обществе, — Томас наклонился вперед, — это хорошая возможность для тебя, выбрать любую из них.

— Мне выбрать? — медленно переспросил Рэнд.

— Да, ты можешь выбрать.

— Ты сошел с ума? На что мне сдалась любая из них?

— Ну же, Рэнд, — успокаивающим тоном сказал Томас, — разве не пришло время тебе обзавестись женой? Мы с тобой одного возраста, и ты, как и я, тоже должен позаботиться о наследнике.

— Благодарю покорно, но мне не нужна жена прямо сейчас, — в голосе Рэнда сквозило легкое веселье.

— Конечно, никто из нас не хочет жениться прямо сейчас. — Томас протянул руку, чтобы снова наполнить бокал Рэнда, но друг остановил его порыв. Жаль. Мужчина определенно должен пить больше. — Но пришло время нам подумать о своих обязанностях.

— Для тебя, возможно, но не для меня. — Рэнд допил свой бокал, отставил его к графину и поднялся на ноги. — Однако мне пора откланяться.

Томас встал.

— Ты меня разочаровываешь, Рэнд. Я думал, мы друзья.

— Но не до такой степени. — Рэнд направился к двери.

— Если бы ты очутился в подобной ситуации, я с удовольствием женился бы на одной из них, чтобы оказать тебе помощь, — уверенным голосом произнес Томас, и двинулся вслед другу, все еще держа в руке свой бокал.

Рэнд рассмеялся.

— Ты сам не веришь в это.

— Я знал, что не смогу уговорить тебя. Но решил, что все равно стоит попытаться. — Томас вздохнул, признавая поражение. — Самое меньшее, что ты можешь для меня сделать, — помочь найти им подходящую партию.

— Как бы я не хотел оказать тебе поддержку, или, как минимум, посмотреть, что из всего этого выйдет, все же я вынужден отказаться. — Рэнд достиг двери и открыл ее. — Боюсь, мне придется покинуть Лондон на какое–то время. Возможно, я даже пропущу весь сезон. Ты, старина, сам справишься.

* * *

— И все–таки, ты совершенно уверен, что не хочешь с ними познакомиться? — полный надежды голос маркиза эхом разнесся по комнате.

Марианна Шелтон уставилась на его причудливо искаженное отражение в медной каминной подставке для дров и подавила очередной, рвущийся на язык язвительный комментарий. За последние несколько минут ей не менее дюжины раз хотелось вмешаться и осадить маркиза.

Хелмсли и его друг, — она так и не смогла толком рассмотреть его, — покинули комнату и закрыли за собой дверь.

Она испустила долгий облегченный вздох и потянулась. Когда девушка только пришла в библиотеку, чтобы полистать книгу, ее положение на софе изначально было удобным. Она забрела сюда в столь поздний час для того, чтобы найти что–нибудь интересное для чтения. Она не собиралась задерживаться, но задремала, и проснулась только тогда, когда Хелмсли и его друг вошли в комнату. Когда она поняла, что они даже не подозревают о ее присутствии, то затаилась, как мышка, боясь пошелохнуться.

Она выпрямилась, поправила на носу очки и помассировала затекшую шею.

До чего же несносное существо этот маркиз! Он говорил о ней и ее сестрах таким тоном, словно они не более чем досадная помеха, от которой необходимо избавиться как можно скорее. Это ведь была не их идея — навязать ему свое общество. Фактически, винить в этом стоило его мать.

Первоначально планировалось, что Марианна, Джослин, Бекки и тетя Луэлла остановятся у Ричарда и Джиллиан. Но когда стало понятно, что супруги не смогут вернуться к сезону, и тетя Луэлла даже пригрозила отменить поездку, герцогиня прислала письмо, в котором настойчиво убеждала их остановиться в Эффингтон–хаусе. Ее светлость даже предвосхитила возражения тети Луэллы, что негоже молодым незамужним девушкам проживать под одной крышей с холостяком. Герцогиня сообщила, что эта крыша достаточно велика, а в доме полно слуг, которые восполнят недостаток компаньонок. В заключение она заметила, что теперь все они в какой–то мере одна семья, а что может быть естественнее, чем остановиться у родни?

Изменение планов встревожило Марианну не менее, чем Хелмсли, особенно после всего, что она сегодня услышала в его исполнении. Однако в одном она вынуждена была с ним согласиться: Ричард выбрал совершенно неудачное время для путешествия.

Она поднялась на ноги и вытянула руки над головой. Что ж, Хелмсли не придется заботиться о ней. Она не собиралась искать себе мужа в этом сезоне или в любом другом. Брак ее родителей нельзя было назвать ярким примером супружеского счастья.

Их мать умерла, когда Марианне было шесть лет, она запомнилась дочери как добрая и любящая, но слабая телом и духом женщина. И хотя Марианне сказали, что ее отец женился на матери по любви, девочка никогда не видела явных тому доказательств. По крайней мере, не с его стороны.

После смерти жены их отец почти не общался с ними. Он провел остаток жизни за азартными играми, выпивкой и растрачиванием семейного состояния. В итоге, Ричарду пришлось восполнять бюджет и восстанавливать доброе имя семьи. Даже теперь им все еще было не просто привыкнуть, что после стольких лет экономии на всем и вся они снова стали состоятельным семейством.

Марианна протянула руки к огню, ее задумчивый взгляд остановился на тлеющих угольках. Нет, то немногое, что она знала о браке, ни в коей мере не могло ее соблазнить. Мир предлагал слишком много приключений, чтобы просто так смириться с однообразием скучной супружеской жизни. С тех самых пор как она стала достаточно взрослой, чтобы самостоятельно переворачивать страницы, она прочла множество книг; и все эти книги — от пьес Шекспира до романов мисс Остин — были полны необычными приключениями, храбрыми героинями и благородными героями. Она собиралась стать героиней, ни больше, ни меньше.

А что касается героев, — она пожала плечами, — они нереальны и могут существовать только в книжках и мечтах. Так же как, за редким исключением, и любовь.

Марианна взяла книгу и направилась к двери. О, она собиралась сполна насладиться всем, что так щедро предлагали сезон и Лондон, но ее планы не ограничивались только этим. В конце концов, если ей не нужно искать мужа, она может искать что–то другое. Что–то, что позволит ей стать независимой для поиска приключений. Что–то стоящее.

У нее было вполне определенное представление, чем это что–то может быть. Марианна не знала, сможет ли с этим справиться, но чем больше она об этом думала, тем привлекательнее казалась идея.

Дверь распахнулась и она замерла.

Лорд Хелмсли вошел в комнату развязной походкой, которая могла говорить как о количестве выпитого им сегодня, так и о его характере. Он направился к столу и уселся в кресло, так ни разу и не взглянув в ее сторону, затем взял листок бумаги, обмакнул ручку в чернила и начал строчить, как одержимый.

Марианна воспользовалась возможностью как следует его рассмотреть. Его внешность не была отталкивающей, если вам нравятся высокие, широкоплечие мужчины с темными волосами и правильными чертами лица. За те две недели, что они жили в его доме, она видела его только мельком, и задавалась вопросом, а не избегал ли он их намеренно. Сегодня она впервые услышала от него нечто большее, чем слова приветствия, пусть даже эти слова не были предназначены для ее ушей.

Он прервал свое занятие и вскинул голову, задумчиво хмуря брови. Его взгляд был устремлен прямо на нее, но казалось, что он ее не видит. О чем он думает и о чем пишет? Или он был слишком пьян и не мог сосредоточиться? Конечно, длинная библиотека была хорошо освещена только по краям, а она стояла прямо в затемненной середине комнаты. Какой бы не была причина, она стояла, не шевелясь, боясь даже вздохнуть.

Спустя, казалось, целую вечность, он вернулся к прерванному занятию. Что ж, она не собиралась торчать здесь и дальше, изображая статую. Она сделала глубокий вздох и направилась к двери.

— Ей–богу, вы реальны! — Хелмсли поднялся на ноги.

Марианна застыла на полушаге. Конечно, было наивно надеяться, что ей удастся незаметно скрыться. Она внутренне собралась и повернулась к нему.

— Конечно, я реальна. А вы что думали?

— Я думал, я вас выдумал. — Он потряс головой, словно пытаясь избавиться от наваждения.

— Выдумали? — Человек придумывает себе людей? Как… Бог? Великий Боже, может, он сумасшедший? Она слышала, что некоторых членов семьи Эффингтон считали немного эксцентричными. В этом свете, легкий налет безумия — не такая уж невозможная вещь. Она начала медленно двигаться по направлению к двери. — И часто вы видите воображаемых людей?

— Нет, не очень. — Он обошел стол и приблизился к девушке. — Вообще–то, до сего момента — никогда. Кто же вы?

— Кто я? — медленно переспросила она. Если бы она не была озабочена состоянием его здоровья, ее глубоко оскорбил бы тот факт, что он даже не помнил их встречу. Вместо этого она постаралась припомнить советы, приведенные в одной из книг, как следует обращаться с теми, у кого помутился рассудок. Разговаривать с такими людьми нужно спокойно, терпеливо, как с маленьким ребенком. — Как вы думаете, кто я?

— Я думал, вы плод моего воображения. Или ангел, который спустился ко мне с небес. Или, возможно, муза, которая сжалилась над моими мучениями. — Он усмехнулся, и она поняла, что черты его лица не просто правильные. Он действительно весьма красив. Для сумасшедшего.

— Смею уверить вас, я не ангел и не муза. — Она подавила порыв метнуться к двери. Лучше его не пугать. Однако она задумалась, а бодрствует ли кто–то еще в доме, чтобы прийти ей на помощь, если возникнет такая необходимость.

— Но вы и впрямь видение. — Его пристальный взгляд дерзко и интимно скользил по ее фигуре, и она пожалела, что не успела накинуть что–нибудь более существенное, чем ночная рубашка и халат. — Даже если теперь я вижу, что вы совершенно точно из плоти и крови.

В его безумии можно было сомневаться, но вот в дерзости — нет. Так же как в блеске его глаз. Она никогда раньше не видела откровенного желания, но, несомненно, это было именно оно. Внезапно она осознала, что он вовсе не был безумен.

— А вы, милорд, совершенно точно пьяны.

— Пьян? — Он приподнял подбородок в раздражающе надменной манере и вызывающе посмотрел на нее. — Разумеется, я не пьян. Я никогда не напиваюсь. Я могу выпить немного больше, чем следовало бы, стремясь жить полной…

— Полной кружкой, без сомнения.

— Ха. Я знаю таких, как вы. — Он осуждающе ткнул в нее пальцем. — Вы одна из тех женщин, которые полагают, что мужчина обязан быть респектабельным и ответственным, и ему не позволительна даже толика хорошей забавы.

— Нет. — Она рассмеялась сама над собой. — Я все время была права. Вы сумасшедший. Хуже того, вы пьяный сумасшедший.

— Я не сошел с ума и не пьян, ничего подобного. Правда, я немного выпил в этот вечер, но не более чем обычно.

— Я бы на вашем месте этим не хвасталась.

— Я — не вы, и я не хвастаюсь. Я просто констатирую факт. Я не навеселе и вполне способен сделать все, что требуется. Или все, что мне захочется сделать, коли на то пошло.

— Действительно? Сомневаюсь. Еще минуту назад вы не были уверены, кто я — реальное существо или творение из воздуха и теней. Так что же вы желаете сделать?

— В данный момент — ничего особенного. — Он пристально посмотрел на нее, и она заметила, как в его глазах снова появился тот самый блеск. — Но может быть, мне захочется удостовериться, что видение, вторгшееся в мое одиночество, действительно реально, что оно не плод моего нетрезвого воображения.

— И как вы собираетесь в этом удостовериться?

— Поцелуй послужит достаточным доказательством, — он шагнул к ней, — что вы действительно из плоти и крови.

— Могу уверить вас…

Прежде чем она успела произнести еще хоть слово, он приблизился к ней вплотную и схватил в объятия.

Книга выпала у нее из рук, и Марианна во все глаза уставилась на маркиза. Эта сцена была так похожа на то, что она читала в романах! Мужественный герой держит храбрую героиню в объятиях и целует ее до потери сознания. Возможно, ей следовало бы испугаться, но сейчас она чувствовала себя достаточно храброй, а он был более чем мужественен. Она почувствовала, как по позвоночнику пробежала дрожь волнительного предвкушения. Ее никогда раньше не целовали до потери сознания. Да, в общем, просто никогда не целовали. Марианна пристально посмотрела в его глаза и улыбнулась.

— Очень хорошо.

— Очень хорошо? — Он вскинул на нее удивленный взгляд, и его недоумение сменилось ужасом. — Проклятье. — Он резко, без предупреждения, отпустил ее и сделал шаг назад. — Вы — Мерри.

— Ну, в данный момент мне отнюдь не весело, впрочем, я начинаю испытывать что–то вроде эйфории. — Она вскинула голову и усмехнулась. — Разве вы не собирались меня поцеловать?

— Нет! Ни в коем случае! Никогда! — Его глаза расширились, и он отскочил от нее, словно она прокаженная.

— Никогда? — Она сдвинула брови, и уперлась кулачками в бедра. — Как это невежливо с вашей стороны. Почему же нет, ради всего святого?

— Потому что вы — Мерри[1]… Мерри…

— Я уже объяснила вам, что мне не до веселья, скорее я чувствую досаду.

— Нет, черт возьми, я не это имел в виду. — Из его груди вырвался сдавленный вздох. — Ваше имя — какая–то Мерри. Как вас на самом деле зовут, в конце–то концов?

Она закатила глаза к потолку. Очевидно, не следовало ждать от человека, который забыл ее лицо, что он будет помнить ее имя.

— Меня зовут Марианна.

— Вы — сестра Ричарда, — простонал Хелмсли. — Великий Боже, я чуть было не соблазнил сестру Ричарда.

— Вы собирались меня соблазнить? — Ее пронзила волна удовольствия. — Как восхитительно. Меня никогда раньше не соблазняли.

— И вы не будете соблазнены и сейчас. — Томас круто повернулся, и направился к столу с графином бренди. Он огляделся вокруг, явно разочарованный.

— Если вы ищете свой бокал, то, по–моему, вы взяли его с собой, когда пошли провожать вашего друга.

— Тогда я возьму другой. — Он направился к кабинету, но она опередила его и преградила ему путь.

— Вам не кажется, что уже хватит?

— Моя дорогая юная леди, позвольте с вами не согласиться.

Она пожала плечами.

— Как хотите. — Она выбрала бокал и передала Хелмсли, затем взяла еще один и проследовала к столу.

Он наполнил свой бокал, она протянула ему свой. Он бросил на нее взгляд и неодобрительно нахмурил брови.

— Не думаю, что…

— Ради Бога, милорд. Я не ребенок. — Она выхватила графин из его рук и плеснула немного бренди в бокал. — Мне не привыкать к алкогольным напиткам.

Конечно же, это была ложь. У нее было не больше опыта в употреблении бренди, чем в поцелуях. С уверенной улыбкой на лице она поднесла бокал к губам и сделала большой глоток.

Крепкий, насыщенный вкус ошеломил ее, бренди обжег горло, и на какое–то ужасное мгновение она подумала, что умрет мучительной смертью прямо тут, перед ним. Усилием воли она подавила желание открыть рот и глотнуть воздуха, но не смогла сдержать выступившие из глаз слезы.

— Ну и как? — невинно поинтересовался он, но в его глазах плескался смех.

— Замечательно, — солгала она.

— Я так и подумал. — Он взболтнул бренди в бокале, пряча усмешку. — Я люблю выпить бокальчик бренди перед сном.

— Или два–три, не сомневаюсь, — дополнила она и присела в кресло. Она сделала еще один маленький глоточек, и поправила сползшие на нос очки. Как ни странно, но это было даже неплохо. Приятное тепло распространилось по телу. Она улыбнулась ему и махнула рукой на противоположное кресло. — Не могли бы вы присесть?

— Думаю, я лучше останусь здесь. — Он присел на краешек стола и внимательно посмотрел на нее. — Итак, вы — Марианна.

— Думаю, мы это установили. — Она сделала еще глоток. Нет, это было совсем неплохо. Она поставила бокал на место и подняла на него глаза. — Я умная старая дева и синий чулок.

Он вздрогнул.

— Вы слышали?

— У меня не было выбора. Я сидела здесь, на диване. — Она кивнула головой в дальний конец комнаты. Девушка не собиралась признаваться, что подслушала его беседу, но сейчас она не могла противиться желанию бросить ему вызов. — Вы довольно грубы, знаете ли.

— Я бы не произнес ни звука, если бы знал…

— Чепуха, — отмела она его возражения. — Что бы вы сейчас ни говорили, это было именно то, что вы думаете. Однако, — она выпила еще глоток, — вы правы.

— Я? — осторожно переспросил он.

— Хм… — Она кивнула. — Я умная старая дева и синий чулок. И мне это нравится.

— Разве, миледи Марианна?

— Разумеется, милорд Хелмсли.

— Почему?

— На поведение дам такого типа обычно смотрят сквозь пальцы. Неожиданные поступки, нарушение принятых в обществе правил в этом случае уже не так сильно шокируют людей.

Он поднял бровь.

— А вы нарушили много правил?

— Еще нет, но я твердо намерена сделать это. — Она протянула ему свой бокал. — И я начну с того, что буду звать вас Томас. По–моему, это логично. В конце концов, вы почти соблазнили меня.

— Не напоминайте. Я не имел представления, кто вы такая. Это следствие бурного воображения, плохого освещения и алкоголя. Хотя, — он сузил глаза, — я не пьян. И все же, я бы никогда не стал обращаться столь бесцеремонно с сестрой моего лучшего друга.

— Почему нет? Он позволил себе такую же бесцеремонность с вашей сестрой.

— Это не одно и то же. Когда они встретились, моя сестра уже была вдовой. Вы же — невинная молодая леди, только что приехавшая из деревни и находящаяся под моей опекой. Целовать вас — совершенно недопустимо.

— Какая жалость, — прошептала она. — А знаете, Томас, в чем еще вы оказались правы?

— Не уверен, — сказал он осторожно.

Она наклонилась к нему, ее очки снова сползли на нос.

— Я весьма привлекательна.

Он рассмеялся.

— Разумеется, вы привлекательны.

— Но кое в чем вы ошиблись. — Она поднялась на ноги, подошла к нему поближе, и сняла очки. — Мои глаза карие. Не темно–карие, заметьте, а довольно приятного оттенка обычного карего цвета. Как вы думаете? — Она взмахнула ресницами. — Мои глаза — приятного цвета?

— Весьма приятного. — Уголок его губ дрогнул в улыбке. У него самого были темно–синие глаза — тоже вполне симпатичные.

— Я так и думаю. — Она усмехнулась и вернула очки на место, затем повернулась, взяла графин и наполнила свой бокал. — И цвет моих глаз — не единственная вещь, которую вы не знаете.

— Вам не кажется, что уже достаточно? — мягко спросил он.

— О нет, милорд, а вот вам действительно хватит. — Она помахала графином перед ним. — Вы пьяны. — Она поставила графин на место и потрясла головой. — Или же безумны. Я еще не решила окончательно. — Она сделала большой глоток, и задумалась, почему она раньше не распробовала бренди.

Марианна огляделась вокруг.

— Это действительно замечательная комната. Я могла бы счастливо прожить жизнь в подобном месте. — Боковые стены библиотеки были заставлены стеллажами с книгами, полки тянулись от самого пола до потолка. Она пересекла комнату и медленно прошлась вдоль рядов, просматривая заголовки. — Целые миры скрыты здесь и только ждут, чтобы их открыли. Вы уже прочли что–то из этого?

— Несколько книг. Признаюсь, я не большой знаток, но и не полный болван. — Он помедлил. — Вы сказали, что есть еще вещи, помимо цвета ваших глаз, о которых я не знаю.

— Уверена, есть множество вещей, которых вы не знаете, — надменным тоном произнесла она.

— Вероятно, но мне кажется, это имеет отношение к вам.

— Ну… — Она задумчиво отпила глоток. — Начнем с того, что ваш план не сработает.

— Мой план?

— Вы решили выдать нас замуж как можно скорее. — Она прислонилась спиной к стеллажу и усмехнулась.

— Укрылось ли хоть что–нибудь из того, что я сказал сегодня вечером, от ваших ушей? — поинтересовался он, скорчив гримасу.

— Не думаю. Я слышала вашу оценку моих сестер и меня самой. И тети Луэллы, конечно. — Она засмеялась. — Довольно точно, надо признать. О, а затем последовало предложение, которое вы сделали своему другу, — что он может выбрать любую из нас. Очень великодушно с вашей стороны.

— Проклятье. — Томасу хватило совести выглядеть огорченным. — Приношу свои извинения.

—И правильно сделаете. — Она пожала плечами. — Это очень большая комната, но голоса здесь хорошо разносятся.

— Приму к сведению на будущее. И запомню, что нужно обязательно проверять диван на наличие тайных видений. — Он нахмурил брови. — Почему мой план не сработает?

— Потому что, Томас, я не заинтересована в браке, — заявила она, неторопливо потягивая бренди. — В браке нет ничего захватывающего и интригующего, и у меня нет желания связывать себя вечными узами.

Он фыркнул:

— Чушь. Каждая женщина мечтает выйти замуж.

— Но не я. — Она отошла от стеллажа и махнула рукой в направлении длинных рядов с книгами. — Только посмотрите на это, Томас. Они полны приключений и опасностей. Я хочу, чтобы что–то подобное произошло и со мной. Я хочу жить полной жизнью. Есть столько всего, что я могу сделать уже сейчас. Я хочу познакомиться с интересными людьми, пуститься в приключения, и посетить такие места, как Венеция и Каир. Пережить все то, о чем я до этого только читала в книгах. Но я не смогу ничего сделать, если позволю заковать себя в брачные кандалы.

— Ну ладно, Марианна, — снисходительно произнес он. — Не думаете же вы, в самом деле…

— Ха! Я знаю таких, как вы. — Ее рука с бокалом была нацелена на него. — Вы — один из тех мужчин, которые полагают, что женщина обязана быть скучной и правильной, и ей не позволительна даже толика хорошей забавы.

— Вовсе нет. — Его усмешка была определенно грешной. — Не имею ничего против женщин, наслаждающихся жизнью. Женщин определенного сорта. Однако, — его тон стал решительным и твердым, — я не считаю, что подобной свободой должны обладать молодые девушки, находящиеся на моем попечении.

— Вам стоит пересмотреть свою позицию. — Она допила свой бокал бренди и направилась к графину. — Поскольку я не желаю и не нуждаюсь в вашем попечении.

— Тем не менее, благодаря вашему брату и моей матушке, сейчас я несу за вас ответственность и не собираюсь уклоняться от своих обязательств. — Он выпрямился и перехватил графин, отодвинув его подальше от нее. — И в данный момент, должен заявить: для одной ночи вам уже достаточно бренди.

— Не понимаю, почему. Оно действительно превосходно. — Она посмотрела на дно своего бокала. — Ну, разве не забавно, что чем больше я пью, тем менее пьяным вы кажетесь?

— Оно всегда так действует. — Он взял из ее рук бокал и поставил его на стол. — Вы, моя дорогая леди, опьянели.

Она вскинула ресницы и бросила на него негодующий взгляд.

— Разумеется, нет. — Ну, может быть, чуточку навеселе, — хихикнула она.

— Я вижу. Что ж, навеселе или нет, — он взял ее за плечи и повернул лицом к двери, — пришла пора вам вернуться в свою комнату.

Он слегка подтолкнул ее, и она начала двигаться к выходу, но неожиданно обернулась, и снова подошла к нему.

— Скажу вам еще кое–что, чего вы не знаете. Я никогда раньше не пробовала бренди.

— Нет? — его глаза расширились в притворном изумлении. — Но вы так ловко справились с ним.

— Именно так, не правда ли? — самодовольно заявила она.

— Доброй ночи, Марианна. — Его тон был твердым, но глаза мерцали.

— Доброй ночи, Томас. — Она направилась к двери, но вновь возвратилась.

Он тяжело вздохнул.

— Что на этот раз?

— А еще меня никогда раньше не целовали. — Она выжидающе посмотрела на него.

— И сейчас вас никто не собирается целовать.

Она махнула рукой в сторону книжных полок.

— А их, без сомнения, целовали.

— Кого? — он посмотрел на нее так, словно сомневался, в здравом ли она уме. — Книги?

— Не будьте смешным. Героинь. В книгах. — Она решительно кивнула головой. — Многих из них целовали. И не один раз.

— Возможно. Но это не роман, и я не собираюсь вас целовать.

— Как хотите. — Она театрально вздохнула. — Раз вы отказываетесь, мне не остается ничего другого, как отправиться на поиски первого встречного, кто сжалится над умной старой девой и синим чулком. И, учитывая ваше отношение к чувству долга, мне кажется, будет совершенно безответственно…

— Ну, хорошо! — Он сжал ее плечи, притянул ближе к себе и запечатлел целомудренный поцелуй на лбу. Затем он так резко отпустил девушку, что ей с трудом удалось сохранить равновесие. — Вот.

— Вот? — Она сверкнула на него глазами. — Это не совсем то, что я имела в виду.

— А должны были, — сказал он надменным тоном.

— Уверена, другие сделали бы это лучше.

— Сомневаюсь.

— А я нет. В любом случае, вы не оставляете мне выбора, кроме как самой удостовериться в этом при первой возможности. — Она усмехнулась. — Вообще–то, мне даже нравится идея сдаться на милость одного–двух джентльменов, — не думаю, что придется долго искать, так как вы сами согласились, что я привлекательна… очень привлекательна. И когда, наконец, какая–то добрая душа захочет …

— Черт возьми, вы настоящая маленькая плутовка, — раздраженно воскликнул он. Он снова схватил ее, прижал теснее, и накрыл ее губы твердым и жестким поцелуем.

На какое–то мгновение шок от его прикосновения заставил ее замереть. Его губы были теплыми и удивительно мягкими, и восхитительно пахли бренди. Она откинула голову, и давление его рта ослабло.

Он опустил руку с ее плеч на спину и теснее прижал девушку к своему телу. Марианна уперлась ладонями в его грудь. Они слились в поцелуе, и ей вдруг захотелось, чтобы этот миг длился вечно. Их дыхание смешалось, и она поразилась, каким интимным может быть то, что она всегда считала простым и совершенно обыкновенным.

Он оторвался и бросил на нее настороженный взгляд.

— О мой… — у нее вырвался глубокий вздох. — Это было… это было…

Он отступил на шаг назад и откашлялся. — Что ж… надеюсь, вы удовлетворены.

— Вполне. — Приятное тепло разлилось по ее телу. — Более чем. — Хотя… чтобы не осталось никаких сомнений, вы понимаете, — думаю, вам следует это повторить.

Он озадаченно посмотрел на нее, словно никак не мог взять в толк, чего же она хочет.

— Думаю, вы снова должны поцеловать меня, — произнесла она, делая ударение на каждом слове. В конце концов, может быть, он и правда, сумасшедший. Или слабоумный. Или, возможно, просто не хочет целовать ее снова.

Он медленно потряс головой.

— Я так не думаю.

— Почему?

— Потому что вы слишком много выпили, потому что я слишком много выпил. Вы — сестра Ричарда. Вы находитесь под моей опекой. — Он провел рукой по волосам и сердито спросил. — Какие еще причины вам нужны?

— Этого достаточно. — Она усмехнулась. — На данный момент.

— Навсегда.

— Посмотрим, милорд, — чопорно сказала она и направилась к выходу, сопротивляясь искушению бросить на него взгляд через плечо. — Посмотрим.