"Леонардо да Винчи и Братство Сиона" - читать интересную книгу автора (Пикнетт Линн, Принс Клайв)

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ЖЕНЩИНА, КОТОРУЮ ЦЕЛОВАЛ ИИСУС

Женщина, известная под именем Мария Магдалина, несомненно, имеет огромное, хотя поначалу и загадочное значение для древнего «еретического» подполья Европы. Ее связь с культом Черной Мадонны, со средневековыми трубадурами и готическими кафедральными соборами, с тайной, окружающей аббата Соньера из Ренн-ле-Шато, и с Братством Сиона, — позволяет предположить, что было нечто, всегда считавшееся Церковью как потенциально опасное.

Мы показали, что вокруг имени этой загадочной и влиятельной женщины появилось множество легенд. Кто же она и в чем ее тайна?

В Евангелиях Нового Завета есть всего несколько точных упоминаний Марии Магдалины. Но из того, как она упоминается, становится понятно, что она была наиболее значительной фигурой из женщин — последовательниц Иисуса, остальных Церковь почти полностью игнорирует. Если на них и обращается внимание, то обычно это связано с тем, что молчаливо подразумевается: слово «последователь» более весомо, когда употребляется по отношению к мужчинам. Фактически роль женщин-последовательниц была сведена к абсолютному минимуму комментаторами, которые пришли сразу вослед авторов Евангелий. Но если иудеи I века были связаны присущей их культуре социальной и религиозной практикой при рассмотрении концепции женщины, играющей существенную роль в событиях, то более поздние критики такого извинения не имеют. Однако дискуссия в англиканской Церкви о возможности посвящения в сан священника женщин — и это только один пример — показала, насколько мало изменились эти взгляды за 2000 лет. Повсеместно прихожане автоматически воспринимают слово «последователи» как определение только заметных персонажей мужчин: Петр, Иаков, Лука и так далее, но не Мария Магдалина, Иоанна, Саломия… несмотря на тот факт, что эти три женщины упоминаются даже авторами Евангелий.

Во время нескончаемых споров о женщинах-священниках (даже женщины, заинтересованные в исходе этой дискуссии, были достаточно осмотрительны, чтобы никогда не употреблять языческий термин «жрица») экстраординарно неправильное представление о составе последователей Иисуса выставляли в качестве «доказательства», что женщины не созданы для роли священнослужителя. Например, говорили, что Иисус набирал своих учеников только среди мужчин, несмотря на тот факт, что женщины указаны по имени как часть странствующей группы, а также вопреки тому, что по сложившейся иудейской традиции того времени авторы Евангелий, имея возможность полностью проигнорировать присутствие женщин, непременно сделали бы это. То, что женщины поименованы, показывает, что они были настолько важной частью группы, что избежать упоминания о них было просто невозможно — следующее поколение христиан этим фактом руководствовалось. Джорджио Отранто, итальянский профессор, специализирующийся на истории Церкви, доказал, что в течение нескольких сотен лет женщины были не только частью конгрегации, но и выступали в роли священний, и среди них были даже епископы.

Специалист по участию женщин в мессианской деятельности в первые века христианства Карен Торисен пишет в своей книге «Когда женщины были священниками» (1993 г.):

Священники оказались в логическом тупике, пытаясь объяснить такое наглядное изображение женщины, имеющей духовный сан. Некоторые даже пытались утверждать, что здесь изображена мать епископа, но факты говорят сами за себя. Женщины были не просто полезны в I веке в роли прислуги, они официально проводили причастие и направляли молитвы паствы. В те первые времена никто не осмеливался утверждать, что в менструальный период женщина-священник осквернит символические вино и хлеб, как это говорят в наше время.[38]

Только в ноябре 1992 года англиканская Церковь большинством всего в два голоса утвердила разрешение возводить женщин в сан. Хотя мы не собираемся здесь вмешиваться в спор о возможности женщины быть духовным наставником, но мы не можем не выразить своей симпатии тем многим женщинам, которые пытались почти без шансов на успех объяснить своим господам мужчинам, что они ратуют всего лишь за возвращение того, что было в самом начале, а вовсе не пытаются что-то истолковать по-новому в духе XX века. Требуя разрешения на возведение в сан, они просили восстановить права, которые имели много веков назад. (Поразительно, но реальный статус женщины в ранней Церкви был известен еще в XVI веке. В трактате Агриппы о превосходстве женщин, о котором мы говорили в главе седьмой, были следующие слова: «(нам известны) так много святых аббатис и монахинь среди нас, кого в древности не гнушались именовать священницами».[39])

Были весьма серьезные причины столь высокого положения женщин в культе Иисуса, что, к сожалению, привело к действиям мужчин определенного типа по умалению их роли. Хотя этот вопрос мы рассмотрим далее, сейчас достаточно сказать: несомненно, в ранней христианской Церкви женщины выступали в роли священников и по меньшей мере в этом были равны мужчинам.

В Апостольских Посланиях и Деяниях Апостолов самым терпимым и покровительственным утверждением можно назвать предположение о том, что женщины просто исполняли долг гостеприимства по отношению к мужчинам апостолам, когда они странствовали, распространяя учение и осуществляя таинство крещения. Выражается благодарность женщинам по имени Лукулла и Филлиппа за их покровительство, но совершенно ясно, что эти женщины были богаты и, по всей вероятности, на удивление независимы для своего времени и культуры. Хотя мы оспариваем утверждение, что это было их единственной функцией, из того, как пишут о Марии Магдалине, понятно, что она была одной из первых женщин, патронировавших группу.

Она и другие женщины «снабжали их (Иисуса и его группу) всем необходимым», и это показывает, что они поддерживали Иисуса финансовыми средствами. Везде о женщинах пишут, что они «следовали за ним», и фразы в оригинале показывают, что они принимали полноправное участие в апостольских деяниях.

Как мы видели, Мария Магдалина была единственной женщиной из поименованных в Евангелиях, в отношении которой не указана связь с мужчиной: она не обозначена как сестра, мать, дочь или жена. Она просто названа по имени. Хотя это может быть связано с тем, что авторы не знали, кто она, скорее всего, она была столь широко известна в те дни, что было трудно представить христианина, не знающего ее.

Хотя ее отношения с остальными остаются вопросом спорным, одно вырисовывается из текста Евангелий совершенно отчетливо: Мария Магдалина была женщиной независимой. А это, как указывает Сюзан Хаскинс, прямо говорит о наличии у нее «своих средств».[40]

Знаменательно, что очень немногие персонажи Евангелий имеют такие же имена, как Мария (Магдалина), и первое, что бросается в глаза, таких имен всего два: Иисус Назарянин и Иоанн Креститель.

Что означает ее имя? Кажется, что слово «Магдалина» должно означать «из Магдалы», и часто утверждают, что это название рыбацкого города эль Мейдель в Галилее. Но доказательств, что этот город именно так назывался во времена Иисуса, нет. (На самом деле эль Мейдель был назван Иосифом Таричиа.) Но существует город Магдолум на северо-востоке Египта около границы с Иудеей: вероятно, это Мигдол, упомянутый Иезекиилем.[41]

Значение слова Магдала можно толковать по-разному, например, как «место голубя», «место башни» или «храмовая башня».[42]

Не исключено, что имя Марии может быть одновременно и обозначением места и титульным эпитетом, поскольку в Ветхом Завете есть пророчество (Михей 4:8):

Как отмечает Маргарет Старберд в своем исследовании культа Магдалины «Женщина с алебастровым кувшином» (1993 г.), слова, переведенные как «башня стада», в оригинале пишутся Магдал-эдер. Она добавляет:

Была ли известна связь имени Магдалина с башнями или, что еще более значимо, с восстановлением Сиона? Обращает на себя внимание и то, что Магдала-эдер означает «башня стада», что можно истолковать как сторожевая башня или охрана «братьев наших меньших» — может быть, даже как «пастух».

Мария Магдалина в наше время уже вызвала ажиотаж, когда в книге «Святая Кровь и Святой Грааль» было сказано, что она жена Иисуса. Хотя это предположение и не было совсем новым, но широкая публика узнала о нем впервые, что не могло не вызвать сенсации. Чувство вины, связанное с сексом, столь глубоко укоренилось в нашей культуре, что любое предположение о том, что Иисус имел сексуального партнера — даже в рамках моногамной, основанной на любви семьи, — многими воспринимается как святотатственное и отвратительное. Концепция женатого Иисуса по-прежнему считается в лучшем случае маловероятной, а в худшем — происками дьявола. Вместе с тем есть достаточно много причин для того, чтобы поверить в его близкую связь, по всей вероятности, с Марией Магдалиной.

Многие комментаторы отмечали, что полное молчание Нового Завета по поводу брачного статуса Иисуса не может не показаться странным. Хроникеры того времени, как правило, писали о людях, отмечая то, что их отличает от других людей, — а для мужчины старше тридцати лет отсутствие жены должно было обратить на себя внимание.

Следует помнить, что мы полагаемся на тот образ Иисуса, который дан в Евангелиях и тех источниках, которыми пользовались их авторы: по своим воззрениям это были иудеи. Иудеи считали безбрачие состоянием предосудительным, поскольку оно предполагало нежелание стать отцом следующего поколения Богом избранного народа. Безбрачие осуждалось почтенными старцами в синагоге. Некоторые раввины II века, по словам Гезы Вермеса, «сравнивали намеренное воздержание от воспроизводства с убийством».[44] Подробнейшие генеалогии в Библии доказывают, что иудеи были гордым династическим народом, и, конечно, они до сих пор придают огромное значение семейным связям. Брак всегда был центральным элементом еврейского образа жизни — особенно в периоды, когда нации что-то угрожало, как это было при римском владычестве. Для харизматического и знаменитого проповедника не быть мужем и отцом было делом почти скандальным, и вряд ли его группа продержалась бы столь долго, особенно после смерти ее основателя.

Согласно Новому Завету, Иисус и его последователи имели много врагов. Однако до нас не дошло обвинений в том, что они представляют собой группу гомосексуалистов, которые непременно последовали бы, если бы группа состояла из целибатов: разразись такой скандал, он непременно дошел бы до Рима, и мы знали бы об этом сегодня. Скандалы такого сорта не являются прерогативой только современной желтой прессы — Пилат и его офицеры были цивилизованными римлянами, — иудеи тоже знали о гомосексуализме, хотя бы для того, чтобы проклинать его. Если бы Иисус и его последователи были целибатами и пропагандировали безбрачие, только это взволновало бы власти.

Ученые обычно избегают вопросов, связанных с безбрачием, принимая на веру утверждение Церкви, что Иисус был не женат. Но когда этот вопрос все же обсуждается, возникают затруднения, связанные с отсутствием доказательств его брачного статуса. Например — как мы уже видели, — Геза Вермес в попытке создать образ Иисуса как исторической личности пришел к заключению, что он лучше всего соответствует образу хасида, наследника пророков Ветхого Завета. Выдвинув это предположение, он попытался — иногда успешно, иногда не очень — обосновать действия Иисуса и его учение в терминах этой роли, сравнивая его с известными хасидами тех времен. Однако как только заходит разговор безбрачии Иисуса (с которым он согласился), он оказался в затруднительном положении.

Вермес был вынужден признать, что большинство хасидов, которых он привлек для сравнения, были женаты и воспитывали детей. Он нашел фактически только единственного святого человека этой культуры, который придерживался безбрачия, — Пинхаса бен Эйра, который жил через полный век после Иисуса и, кстати, не был хасидом![45] Как ни поразительно, но этого примера ему оказалось достаточно, чтобы прийти к выводу о подобном образе жизни Иисуса, но другие оказались не столь легковерными. На самом деле, безбрачие Пинхаса было явлением столь необычным, что он стал известен только из-за этого обстоятельства. Но в отношении образа жизни Иисуса или его учения нет ни одного намека на безбрачие, если бы такой встретился, то мы непременно бы об этом знали.

Действительно, были иудейские секты, такие, например, как ессеи, которые придерживались безбрачия, хотя, подчеркнем снова, мы знаем об этом только потому, что это было необычным и привлекало внимание. Некоторые на основании этого считают, что Иисус был ессем. Однако эта секта ни разу не упоминается в Новом Завете, что вряд ли бы случилось, будь он самым знаменитым членом секты.

То, что Иисус мог быть и женат, отмечали несколько современных комментаторов, но молчание Нового Завета в этом отношении может быть истолковано и по-другому. Он мог иметь любовницу, которая не была женой или была женой, но в такой форме, которая иудеями не признавалась.

Положительным аргументом, говорящим о том, что Иисус был женат, считается свадьба в Кане, на которой он превратил воду в вино: считается, что это была его собственная свадьба.[46] По изложению этого эпизода его положение выглядит как положение жениха. Все приглашенные предполагают по причинам, которые иначе объяснить нельзя, что он обеспечит вином свадебный пир. И снова интересен тот факт, что этот ключевой эпизод, в котором Иисус творит свое первое чудо на людях, появляется только в Евангелии от Иоанна и не упомянуто в трех других. Однако существует и другое толкование этого события, которое мы обсудим позднее.

Эти аргументы ведут к постановке следующих вопросов: если Иисус был женат, то почему в Евангелиях нигде не упоминается его жена или семья? Если он был женат, то кто была его жена? Почему его последователи хотели изъять все упоминания о ней? Может быть, они избегали ее из-за того, что ее связь с Иисусом оскорбляла их и рассматривалась как дискредитирующая их миссию. Если они не были женаты, но состояли в интимных отношениях и были близки духовно, то, может быть, ученики предпочли забыть об этом.

В точности такая ситуация живо описана в апокрифических Евангелиях, в которых указана и возлюбленная Иисуса. Мария Магдалина была его любовницей, и ученики-мужчины были недовольны ее влиянием на своего вождя.

Что же касается причины, по которой связь Иисуса с Магдалиной следовало скрывать, то обстоятельства, кажущиеся очевидными сегодня, могли не быть таковыми в I веке. Мы можем подумать, что это замалчивалось потому, что христианская Церковь всегда ставила женщин в подчиненное положение и считала акт продолжения рода неизбежным злом. Но есть доказательства того, что такая позиция против брака является результатом замалчивания, а не причиной. На самом деле, как мы уже доказали, ранняя Церковь до того, как она стала иерархическим институтом, относилась к женщинам непредвзято.

Представляется совершенно очевидным, что имело место намеренное замалчивание Магдалины и ее связи с Иисусом, но простым женоненавистничеством этого не объяснить. Должен существовать еще какой-то фактор, вызвавший кампанию против Магдалины. Предположительно этот фактор связан с ее характером или особенностями личности и/или характером ее связи с Иисусом. Другими словами, главным был не факт наличия брачных отношений Иисуса, но то, на ком он был женат.

Снова и снова во время исследования мы наталкивались на намеки, что Мария Магдалина по какой-то причине была обречена на неприглядную роль. Теперь мы должны были найти, что в ней создавало эту ауру опасности, какие факторы помимо женоненавистничества определяют вековой страх перед столь сильной подругой Иисуса.

Идентификация Марии Магдалины, Марии из Вифании (сестры Лазаря) и «непоименованной грешницы», которая омыла Иисусу ноги в эпизоде Евангелия от Луки, является предметом жарких споров. Католическая Церковь в начале своего существования приняла решение, что эти три персонажа являются одним и тем же лицом, хотя пересмотрела свою позицию в 1969 году. Православная Церковь всегда относилась к Марии Магдалине и Марии из Вифании как к двум разным женщинам.

Несомненно, расхождения и противоречия затуманивают дело, но это обстоятельство само по себе имеет значение, поскольку Евангелия, как человек, в чем-то виновный, становятся уклончивыми, пытаясь что-то скрыть. Тот факт, что такая уклончивость свойственна каждому описанию Вифании, семьи, которая там жила — Лазаря, Марии и Марфы, — и событий, с ними связанных, делает всю эту тему благодатным полем для предположений.

Как мы видели, находка Мортона Смита доказывает, что удаление истории воскрешения Лазаря из Евангелия от Марка было осознанным актом цензуры. Но в единственном сохранившемся каноническом варианте — в Евангелии от Иоанна — этот момент является одним из главных во всей истории. Так почему ранние христиане затратили усилия на удаление этого эпизода по меньшей мере из одного из Евангелий, чем он досадил им? Не связано ли это с тем, что в эпизоде участвовала Мария? Или само место, Вифания, чем-то отравлено?

В Евангелии от Луки (10:38) приведен эпизод, когда Иисус посещает дом двух сестер, Марии и Марфы, но упоминания о брате нет, к тому же — что знаменательно — не названо и место, где это происходит. Просто говорится о том, что это деревня, причем настолько невзначай, что сразу возникают определенные подозрения. В конечном итоге вряд ли название деревни было неизвестно хроникеру, и Лазарь тоже намеренно опущен в Евангелии от Луки. Что же такого особенного было в деревне и семье, которая в ней жила? (Может быть, ключ к разгадке заключается в том, что Иоанн Креститель начал свою проповедь в местечке под названием Вифания.)

В Евангелии от Луки (7:36–50) дается наиболее туманное описание омовения ног Иисуса. Только там этот эпизод дается как случившийся в Капернауме в самом начале миссии Иисуса и не указывается имени женщины, которая явно прервала застолье, начав умащивать его голову и ноги драгоценным благовонием нардом, высушив затем их собственными волосами.

Однако в Евангелии от Иоанна (12:1–8) точно описан этот эпизод. Ритуал происходил в доме Лазаря, Марии и Марфы в Вифании, причем занималась этим Мария. В описании воскрешения Лазаря в Евангелии от Иоанна тоже подчеркивается (11:2), что сестра покойного Мария была той женщиной, которая потом исполняла омовение Иисуса. Ни у Марка (14:3–9), ни у Матфея (26:6-13) не упоминается имени женщины, о которой идет речь, но все согласны, что произошло это в Вифании за два (в отличие от шести у Иоанна) дня до последнего ужина. Но при этом они указывают, что омовение состоялось в доме Симона прокаженного. Все выглядит так, будто что-то, связанное с Вифанией и этой семьей, причиняло большое беспокойство авторам канонических Евангелий до такой степени, что они корректировали рассказ о событии, которое не могли не включить в текст. Их беспокоила история в Вифании — может быть, по тем же самым причинам, по которым она стала столь важной для еретического подполья.

Вифания имела большое значение и потому, что именно отсюда началось роковое путешествие Иисуса в Иерусалим — на последний ужин, к аресту и Распятию. Хотя ученики, по всей видимости, не подозревали о грядущей трагедии, есть предположения, что семью из Вифании она не застала врасплох и, как уже говорилось, они приняли некоторые организационные меры, например, подготовили осла, на котором Иисус въехал в столицу.

Мария из Вифании и неназванная женщина, совершившая омовение ног Иисуса, — это явно одно и то же лицо — но была ли она также Марией Магдалиной? Большинство современных ученых полагают, что Мария из Вифании и Мария Магдалина — это две разные женщины. Но остается нерешенным вопрос, почему авторы Евангелий стремятся подкорректировать события?

Некоторые ученые, несомненно, придерживаются мнения, что Магдалина и Мария из Вифании — одно лицо. Например, Вильям Е. Филипс полагает очень странным тот факт, что Мария из Вифании — явно очень близкий друг Иисуса — не упоминается среди присутствовавших при Распятии, а Мария Магдалина внезапно появляется у креста при отсутствии каких-либо упоминаний о ней раньше.[47] Филипс указывает также на возможность употребления двух разных эпитетов «из Вифании» и «Магдалина» применительно к одному лицу в зависимости от контекста. Еще более вероятным такое становится в случае, когда авторы намеренно пытаются сделать текст непонятным в некоторых отношениях.

Однако в целом ученые даже не рассматривают возможность цензуры со стороны авторов Евангелий или намеренного искажения некоторых аспектов истории, которую они решили рассказать. (Некоторые, в частности Хью Шонфилд, признают, что существует нечто, о чем сознательно умалчивают авторы, или нечто о группе из Вифании, о чем они просто не знали, или чего не понимали.) Если признать наличие такой корректировки, то становится возможным, что Мария из Вифании и Мария Магдалина — одно и то же лицо.

Это исследование началось с анализа подпольных учений на примере Леонардо да Винчи и его предполагаемого Братства Сиона. Впервые большинство англоговорящих читателей узнали о Братстве из книги «Святая Кровь и Святой Грааль», а в этой книге недвусмысленно утверждается, что Мария Магдалина и Мария из Вифании есть одно и то же лицо. В 1996 году вышло новое, пересмотренное издание этой книги с новыми материалами, в том числе с «документом Монтгомери», который усиливает аргументацию, на которой основана книга. В частности, в этом документе говорится, что Иисус был женат на «Мириам из Вифании», которая впоследствии уехала во Францию и родила дочь. Совершенно ясно, что здесь подразумевается Мария Магдалина — хотя важным в данном случае является то, что члены Братства верят в это. Следует также помнить, что во всех источниках, утверждающих, что Мария Магдалина отправилась во Францию, — таких, как «Золотая Легенда», — предполагается, что она же есть и Мария из Вифании. Но существуют ли доказательства в пользу этого предположения?

Есть один намек у Луки, который, дав описание омовения Иисуса «неназванной грешницей», сразу же в первый раз выводит на сцену Марию Магдалину (8:1–3). По всей видимости, по меньшей мере подсознательно, у Луки возникли слишком сильные ассоциации, и он не смог их игнорировать.

Знаменателен тот факт, что Иисус сам связал не только акт омовения, но и ту, что совершила его, с предстоящими похоронами, как, например, сказано у Марка (14:8): «Она сделала, что могла: предварила помазать тело Мое к погребению». Это устанавливает прямую связь между этой женщиной из Вифании и Марией Магдалиной, поскольку именно Магдалина через несколько дней пришла к гробнице, чтобы помазать тело Иисуса для погребения. И помазание живого Иисуса и предполагаемое помазание тела покойного представляют собой особо важные ритуальные акты, и они связывают имена двух женщин вместе, даже если бы не было других аналогичных обстоятельств. В любом случае, исключительное значение имеет тот факт, что лицо, помазавшее Иисуса — то есть отметившее его истинную судьбу, — женщина.

Хотя не исключено, что это была одна и та же женщина, лучше оставить этот вопрос открытым, и мы пойдем дальше, анализируя библейские данные о характерах и ролях Магдалины и Марии из Вифании.

Весьма знаменательно то, что укоренившееся представление о Марии Магдалине как о проститутке возникло из традиционной ассоциации (или путаницы) ее с Марией из Вифании, которая названа «грешницей». Разумеется, если Мария из Вифании была проституткой и если она и есть Мария Магдалина, то исключительная осторожность — и умолчания — авторов Евангелий объяснимы. Нам надо проанализировать характер Марии из Вифании и посмотреть, в каком свете предстанет дело в целом.

В канонических Евангелиях женщина, помазавшая Иисуса, не названа, хотя есть оговорка, что она грешница, но в Евангелии от Иоанна она прямо названа Марией из Вифании и ее общественный статус не указан. Это само по себе может показаться подозрительным.

У апостола Луки женщина, помазавшая Иисуса, охарактеризована как «женщина из города, которая была грешницей». В греческом оригинале употреблено слово har-martolos, что означает человека, преступившего закон и поставившего себя вне закона, что необязательно подразумевает проституцию, но вместе с тем упоминаются распущенные волосы — для порядочной женщины вещь невозможная, — из чего следует наличие какого-то сексуального греха, по меньшей мере, в глазах авторов Евангелия.[48]

В еврейской культуре того времени с Марией из Вифании было связано что-то предосудительное, что не обязательно предполагает проституцию в виде торговли собой на улице. (Благовоние нард, получаемое из очень редкого и ценного индийского растения, имело столь запредельную цену, что было абсолютно недоступно для уличной проститутки. По данным Вильяма Е. Филипса, нард обошелся ей в сумму, равную годовому заработку человека, занимающегося сельским хозяйством.[49]) Если бы Мария была состоятельной женщиной соответствующего заведения, то вряд ли бы она жила вместе со своим братом Лазарем и сестрой Марфой, репутация которых выглядит безупречной, причем они были близкими друзьями Иисуса и он останавливался у них. Так в чем же заключается ее «грех»?

Термин harmartolos в первоначальном значении относится к стрельбе из лука и означает «промах по мишени»: в нашем контексте он применен по отношению к человеку, который не соблюдал еврейские законы или не принимал участия в обязательных ритуалах — или в силу того, что не мог этого сделать, либо потому, что не был евреем вообще.[50] Если эта женщина не была еврейкой, то это вполне объясняет отношение авторов Евангелий к ней. Однако упоминание о распущенных волосах — и отношение к ней учеников — все же говорит о том, что содеянное ею нечто предосудительное имело сексуальный характер.

Эта общая атмосфера неприятия, намеренно или нет, отвлекает всех от истинного знания помазания Иисуса. Этот акт символизирует собой главное деяние, на которое мало обращают внимания, а от него зависит вся концепция христианства. Хорошо известно, что термин «Христос» греческий, что в переводе на еврейский язык означает «Мессия». Но, несмотря на всеобщее убеждение в обратном, этот термин не предполагает наличия божественности: Христос — это всего лишь «помазанник». (В таком толковании любой помазанник — от Понтия Пилата до английской королевы может быть назван Христос.) Представление о божественности Христа было позднейшим толкованием христиан: еврейский Мессия представляет собой просто великого политического или военного вождя, хотя и избранного Богом. В те времена титул «Мессия» применительно к Иисусу просто означал «помазанник».

Разумеется, в Евангелиях упоминается только об одном помазании Иисуса. Некоторые утверждают, что его помазанием было крещение Иоанном, но в таком случае каждый из толпы, принявших крещение в Иордане, имел бы право именоваться Христом. Всплывает неприятный факт, что лицом, давшим Иисусу имя Христа, была женщина.

Кстати, сам Иисус замечает при помазании (Марк 14:9):

Любопытно, что Церковь, которая традиционно верит в то, что помазавшая его женщина была Святой Марией Магдалиной, эту фразу игнорирует.

Зная, как покровительственно и снисходительно вещают о Марии Магдалине с церковных кафедр во всем мире, становится ясно, что слова самого Иисуса, подобно всему остальному в Новом Завете, используются выборочно. А в этом случае слова Иисуса игнорируются полностью. Но даже в тех редких случаях, когда ей воздают должное в связи с этим эпизодом, значение следствий ее участия в этом ритуале обходят молчанием.

Только два человека в Новом Завете упоминаются в качестве исполнителей главных ритуалов в жизни Иисуса: Иоанн, который крестил его в начале его миссии, и Мария из Вифании, которая помазала его в конце пути. Но оба эти персонажа, как мы видели, авторами Евангелия отодвигаются на второй план — складывается общее впечатление, что они были упомянуты в тексте только потому, что о них нельзя не сказать из-за важности их деяний. Но есть тому главная причина: крещение и помазание предполагают наличие прав у тех, кто проводит ритуал. Креститель и помазывающий даруют власть — точно так же, как архиепископ Кентерберийский освятил помазанием королевский статус Елизаветы II в 1953 году, но сами помазывающие должны иметь право сделать это.

С вопросом о праве Иоанна мы будем иметь дело позднее, но примите во внимание любопытный факт, что история с помазанием была включена в текст. Если помазание Иисуса было жестом, не имеющим последствий, о нем не стали бы упоминать. А нам рассказывают, что ученики, особенно Иуда, негодовали на Марию за то, что она использовала редкое и дорогое благовоние нард для помазания Иисуса, хотя его можно было продать, а на вырученные деньги помочь бедным. Иисус отвечает, что бедные будут всегда, а он не всегда будет здесь (чтобы принять почести). Эта отповедь — помимо того что выступает контраргументом утверждениям, что Иисус был протомарксистом, — является не только оправданием деяния Марии, но и позволят предположить, что только он и она полностью понимали смысл совершенного. Ученики-мужчины — как обычно, — кажется, не смогли оценить тонкостей этого исключительно важного ритуала и были настроены крайне враждебно по отношению к свершенному Марией, хотя Иисус сам выступил в ее защиту. Это событие знаменует и другой поворот событий: им отмечен тот момент, когда Иуда становится предателем — сразу после этого он продаст Иисуса священникам.

Мария из Вифании помазала Иисуса — сделала его Христом (Помазанником) — нардом, благовонием, которое она, по всей вероятности, держала для особых случаев, а это благовоние ассоциируется с погребальными ритуалами. Иисус сам заметил при помазании (Марк 14:8): «…Она сделала, что могла: предварила помазать тело Мое к погребению». То есть, по его мнению, это помазание было ритуалом.

Несомненно, что помазание имеет глубочайшее значение — но какова его точная цель? И почему в обществе того времени ритуал проводила женщина? Учитывая пол и репутацию (какой бы незаслуженной она ни была) производящей помазание, вряд ли церемонию можно назвать типичной для иудейской практики. Возможно, ключ к разгадке истинного смысла помазания таится в «документе Монтгомери».

Как было сказано, в нем говорится о браке Иисуса с Мириам из Вифании, которая охарактеризована как «жрица культа женщины» — учения, связанного с поклонением богине. Если это правда, то становится понятным отчуждение других учеников, хотя это и не снимает вопроса, почему Иисус благосклонно относится к этому ритуалу. Кроме того, если она была языческой жрицей, то это объясняет, почему ученики считали ее мораль и характер сомнительными.

Если Мария из Вифании действительно была языческой жрицей, то почему она помазала Иисуса? Более того, почему он позволил себя помазать? Известно ли что-нибудь о подобных языческих ритуалах того времени? Действительно, имеется один языческий ритуал, поразительно схожий: помазание священного царя. В основу ритуала положено представление о том, что истинный царь или высший священник может получить божественную власть через благословение высшей жрицы. Традиционно это происходит в форме hieros gamos или священного брака: царь-жрец соединяется с царицей-жрицей. Через сексуальный союз с ней он становится признанным царем. Без нее он ничто.

В современной западной жизни нет ничего, даже отдаленно напоминающего эту концепцию или практику, поэтому сегодня человеку трудно понять в целом понятие hieros gamos. Вне интимного мира отдельных пар они не имеют представления о концепции священной сексуальности. И это не просто секс или эротика, безотносительно к тому, насколько возвышенно их воспринимают: в священном браке мужчина и женщина действительно становятся богами. Сама высшая жрица становится богиней, которая затем дарует высшее благословение на возрождение — как в алхимии — мужчине, который становится воплощением Бога. Их союз вливает в них самих и в мир вокруг них бальзам возрождения, что является эхом созидательного импульса рождения планеты.[51]

Ритуал hieros gamos представляет собой высшее выражение того, что получило название «храмовая проституция», когда мужчина посещал жрицу для того, чтобы обрести gnosis — знание — лично испытать божественное через акт любви. Знаменательно, что раньше такую жрицу называли hierodule, что означает «священная служанка»,[52] слово «проститутка» со всеми негативными последствиями его употребления является изобретением викторианской эпохи. Более того, эта храмовая служанка в отличие от проститутки полностью контролирует ситуацию и мужчину, который посещает ее, и оба они получают благо в виде физического, духовного и магического познания.

Тело жрицы становится и буквально и метафорически вратами, ведущими к Богу, что почти невозможно вообразить себе современным западным любовникам.

Конечно, нет ничего более далекого от сложившегося отношения современной Церкви к женщине и половому акту, поскольку так называемая храмовая проституция несла в себе не только духовное просветление — процесс, известный как horasis, — но без плотского «познания» hierodule человек оставался духовно неполным. Сам он имел мало надежд на экстатический контакт с Богом или богами, но женщина в такой церемонии не нуждалась: женщины-язычники по природе своей находились в контакте с Божественным.

Возможно, что «помазание» Иисуса было символом сексуального акта проникновения. Хотя и нет необходимости рассматривать торжественность ритуала в таких терминах, но неизбежно возникают ассоциации с древними ритуалами, в которых жрицу специально физически подготавливали к «приему» мужчины, который должен был символизировать священного царя или бога-спасителя. Все школы таинств Осириса, Таммуза, Диониса, Аттиса и так далее имели ритуал, в котором принимал участие человек — их воплощение, — в котором Бога помазывала жрица перед его действительной или символической смертью, что должно было сделать землю плодородной еще раз. Традиционно спустя три дня благодаря магическому вмешательству жрицы/богини он возрождался снова, и народ испускал вздох облегчения и мог быть спокоен до следующего года. (В мистериях богиня говорит: «Они удалили моего господина, и я не знаю, где найти его» — почти точное повторение этой фразы в саду приписывают Марии Магдалине.)

Ключ к пониманию действительного значения помазания Иисуса можно найти в книге Песни Песней Ветхого Завета (1:11–12), где «Возлюбленная» говорит: «Доколе царь был за столом своим, нард мой издавал благовоние свое». Следует помнить, что сам Иисус ассоциировал свое помазание с погребением, но следующие слова придают помазанию совсем иное значение: «Мирровый пучок — возлюбленный мой у меня, у грудей моих пребывает».

Это отчетливая связь между помазанием Иисуса и книгой Песни Песней. Многие специалисты полагают, что Песня Песней была ритуальной во время церемонии священного брака, указывая на ее подобие многим ритуальным текстам Египта и других средиземноморских стран.[53]

Имеется еще один поразительный резонанс, как утверждает Маргарет Старберд:

Богиня-жрица соединяется с богом-жрецом в священном браке по многим причинам. В первую очередь это ритуал плодородия, обеспечение личной и общенародной плодовитости, забота о будущем народа и его земли. Но, помимо этого, через экстаз и интимность сексуального ритуала богиня-жрица даровала своему партнеру мудрость. Нэнси Куэллс-Корбет, которая придерживается взглядов Юнга, в своей книге «Священная блудница» (1988 г.) особо подчеркивает связь между священной шлюхой и концепцией Женского Начала, которая символизируется Софией (мудростью).[55] Как вы видите, Софья постоянно появляется в нашем расследовании — ей особо поклонялись тамплиеры, — и она ассоциируется как с Магдалиной, так и с Исидой.

Помазание Иисуса было языческим ритуалом: женщина, которая его исполнила, — Мария из Вифании — была жрицей. При таком сценарии более чем вероятно, что она была сексуальным инициатором в узком кругу приближенных к Иисусу. Но вспомним, что как еретики, так и католическая Церковь долго верили, что Мария Магдалина и Мария из Вифании одно и то же лицо: в этой фигуре сексуального инициатора и скрывается причина неопределенности и смятения, когда речь заходит об истинной роли и значении Магдалины в жизни Иисуса. Если она действительно была hierodule, действующая в патриархальном мире иудаизма, она неизбежно попадала в число морально отверженных. Но до тех пор, пока она была с Иисусом, ей была обеспечена защита хотя бы от последствий праведного гнева окружающих, как ясно показывают различные ее перепалки с Симоном Петром (по данным апокрифических Евангелий).

Братство Сиона, как уже было отмечено, поклоняется богине — в облике Черной Мадонны, как Марии Магдалине или как самой Исиде. Они явно ассоциируют Марию Магдалину с Исидой: это является их центральным raison d'etre (смыслом существования), хотя на первый взгляд представляется несколько загадочным. Однако совершенно ясно, что они видят в Марии Магдалине языческую жрицу: по меньшей мере, это выступает как еще одно подтверждение ее идентификации с Марией из Вифании. Роль Марии Магдалины как языческой жрицы признается и Бейджентом, Ли и Линкольном, но, обратившись к этой теме, они, видимо, сочли некоторые важные следствия этого не заслуживающими внимания. Например, выдвинув предположение, что Магдалина была связана с культом богини, они приходят к выводу, что «до присоединения к Иисусу Магдалина вполне могла исповедывать этот культ»,[56] заранее убежденные в том, что Иисус обратил ее в свою веру. Такой подход является эхом всеобщего убеждения, что она переродилась в результате общения с ним. Однако эта точка зрения выглядит довольно наивной — хотя, отвергнув ее, мы получим альтернативный сценарий, лишающий спокойствия.

Куэллс-Корбет тоже говорит о связи между Священной Блудницей, Софией и Черной Мадонной, подчеркивая тем самым те связи, о которых мы писали в части первой.[57] Эта многоликая персонификация Женского Начала проливает свет на великую и ревниво оберегаемую эротическую тайну западных оккультных учений. София есть Шлюха, она же «Драгоценная Возлюбленная» священного брака, и она же Мария Магдалина, Черная Мадонна и Исида. Священная сексуальность, заложенная в Великую Работу алхимиков, представляет собой прямое продолжение древнего учения, в котором сексуальный ритуал дарует духовное просветление и даже физическое перерождение. Именно после этого высшего опыта с богиней-жрицей бог-жрец изменяется настолько сильно, что его уже нельзя узнать, и он «возрождается» для новой жизни.

Как указала Нэнси Куэллс-Корбет и другие комментаторы, в гностических Евангелиях Мария Магдалина изображается как несущая свет, дарующая просвещение через священную сексуальность. Судя по нашим выводам о Марии из Вифании, это все-таки была Мария Магдалина.

Священная сексуальность — анафема римской Церкви — находит свое выражение в концепции священного брака и «священной проституции» древних восточных учений Дао и Тантра и в алхимии. В своем исчерпывающем труде о Песни Песней Марвин Г. Поп (1977 г.) говорит:

Вот какие пояснения дает Петер Редгроув в своей книге «Черная богиня» (1989 г.), анализируя сексуальное искусство Дао:

Имеется еще кое-что очень важное, связанное с кувшинчиком с маслом, которым Магдалина помазала Иисуса: как мы видели, Евангелия говорят нам, что это был нард — благовоние исключительно высокой стоимости. Цена его определялась тем, что благовоние надо было привезти из далекой Индии, родины древнего сексуального искусства Тантра. Согласно тантрическому учению, разные благовония и масла предназначены только для определенных областей тела: нардом смазывали волосы и ноги…

В Эпосе о Гильгамеше священным царям говорят: «Блудница, которая помазала тебя благовониями, плачет теперь по тебе сейчас», такая же фраза использовалась в мистериях умирающего бога Таммуза, культ которого был распространен в Иерусалиме во времена Иисуса.[60] Знаменательно, что семь бесов, которых Иисус предположительно изгнал из Магдалины, можно истолковать как семь Маским, шумеро-аккадских духов, которые правили семью сферами и были порождением богини Мари.[61]

В учениях, связанных со святым браком, именно невеста святого царя — Высшая Жрица — выбирает момент его смерти и присутствует при его погребении, именно силой ее волшебства он возвращается из потустороннего мира к новой жизни. Разумеется, в большинстве случаев его возрождение было чисто символическим в виде возрождения земли весной, или же, как в случае Осириса, в виде ежегодного разлива Нила, которое возобновляло плодородие земли.

Теперь мы представляем себе помазание, выполненное Марией Магдалиной, тем, чем оно было на самом деле — провозглашением наступления момента жертвоприношения Иисуса, и ритуалом наречения его священным царем в силу ее полномочий жрицы. То, что эта роль Марии диаметрально противоположна той, которую традиционно отводит ей Церковь, вас теперь не удивит.

По нашему мнению, католическая Церковь никогда не хотела, чтобы ее паства знала об истинных отношениях между Иисусом и Марией, именно поэтому апокрифические Евангелия не были включены в Новый Завет, вот почему большинство христиан даже не знают об их существовании. Никейский Собор, отвергнувший многие гностические Евангелия и проголосовавший за сохранение в Новом Завете только Евангелий от Матфея, Марка, Луки и Иоанна, не имел божественного мандата на цензуру. Поступили они так из чувства самосохранения, поскольку к этому времени — IV веку — поклонение Магдалине уже слишком широко распространилось, чтобы патриархия могла с ним справиться. В подцензурных материалах, которые были намеренно отвергнуты, чтобы истинная картина не стала известна, Иисус присвоил Магдалине титулы «Апостола Апостолов» и «Женщины, Которая Знает Все». Он сказал, что она будет стоять превыше всех других учеников и править грядущим Царством Света.

Как мы видели, он также называет ее «Марией, Несущей Свет». Там указывается, что, по его словам, он вернул Лазаря из мертвых из любви к ней, что нет ничего, что бы он ни сделал для нее, нет ничего, в чем бы он ей отказал. В гностическом Евангелии от апостола Филипа описывается, как другие ученики не любили ее и как Петр спорил с Иисусом относительно ее статуса, даже спрашивал его с простодушной прямотой, почему он предпочитает ее другим ученикам и почему он целует ее всегда в губы. В гностическом Евангелии от Марии Магдалина утверждает, что Петр ненавидел ее и «всех женщин вообще», а в Евангелии от Фомы Петр говорит: «Пусть Мария оставит нас, ведь женщины недостойны жизни», — преддверие беспощадной битвы между римской Церковью, основанной Петром, и еретическим подпольем, которое принадлежало Марии. (Полезно вспомнить, что началось это с личного столкновения двух личностей — одной из этих личностей была супруга Иисуса.)

Знаменательно, что гностическое Евангелие от Филипа (в котором Магдалина описана как сексуальный партнер Иисуса) насыщено аллюзиями к союзам между мужчинами и женщинами, между женихом и невестой. Высшее просвещение символизируется в виде плода союза жениха и невесты: здесь Иисус выступает как жених, невеста его София, когда Иисус делает ее беременной, это и есть пришествие гносиса — знания.[62] (Интересно, что даже в канонических Евангелиях Иисус часто говорит о себе как о «Женихе».) Евангелие от Филипа отчетливо ассоциирует Марию с Софией.[63]

Гностические Евангелия приводят список из пяти ритуалов посвящения или священнодействия: крещение, chism (помазание), причастие, искупление и высочайшее из всех — «брачные покои».

Помазание выше крещения… и Христос назван так благодаря помазанию. Тот, кто помазан, владеет Всем. Он владеет воскрешением, светом, Крестом, святым Духом. Бог-Отец дарует все это ему в брачных покоях.[64]

Если ритуал священного помазания был выше крещения, то власть Марии была более сильной, чем Иоанна Крестителя. Более того, в Евангелии от Филипа недвусмысленно сказано, что все гностики, которые следовали этому учению, не только Иисус, становились «Христами» после помазания. И высочайшее священнодействие, имеющее название «брачные покои», нигде не объяснялось и оставалось тайной для историков. Однако в свете этого исследования читатель может проницательно догадаться: смысл этого содержит ключ к истинной природе связи между Иисусом и Марией. Как мы видели, она предстает в гностических Евангелиях как «Женщина, которая знает Все», и здесь нам говорят, что «тот, кто помазан, владеет Всем». А в Евангелии от Филипа прямо говорится: «Пойми, сколь великая сила содержится в соитии».[65]

Гностическая рукопись III века, известная под названием Pistis Sophia, содержит то, что претендует на название учение Иисуса, созданное через двенадцать лет после его воскрешения. В этом тексте Магдалина изображена в исконной роли законоучителя, вопрошающего его, чтобы выявить его мудрость, — прямое подобие восточного Шакти или богини, ритуально вопрошающей своего божественного супруга. Примечательно, что в Pistis Sophia Иисус называет Марию тем же самым термином, который используется для одной из этих богинь — «Драгоценная возлюбленная». Этим же определением пользуется один партнер по отношению к другому в священном браке.

Близость Иисуса и Марии имеет и другое глубокое следствие. Сравнение их отношений с отношениями Иисуса с учениками не оставляет сомнений в том, кто был причастен к его идеям, мыслям и секретам. Ученики-мужчины зачастую характеризуются как имеющие туманное представление об учении. Снова и снова говорится, что они «не знали о том, что он подразумевал», — вряд ли положительная характеристика людей, которые впоследствии станут основателями церкви своего вождя. Действительно, в Посланиях Апостолов говорится о божественном огне Пентикост, который даровал мудрость и силу ученикам, но гностические Евангелия говорят об одном ученике, который не нуждался в таком божественном вмешательстве. По данным отвергнутых цензурой текстов, этим учеником была Магдалина, которая сплотила растерявшихся учеников после Распятия и силой своих пробуждающих речей вдохновила их на продолжение дела, когда они были готовы от него отказаться.

Да, она видела воскресшего Иисуса своими глазами, но снова у беспристрастного человека возникает ощущение, что мотивация, вера и мужество учеников были слабые сравнительно с тем же у Марии. А не может ли быть так, что двенадцать апостолов не были узким кругом приближенных к Иисусу последователей, но просто наиболее лояльными из его не прошедших посвящения поклонников? В ретроспективе их невежество кажется просто поразительным. Например, хотя смерть и воскрешение Иисуса были сутью его миссии, его люди не ожидали того, что произойдет: «Они не знали предписания, что он может воскреснуть из мертвых».[66]

Именно Мария Магдалина и ее женщины отправились к гробнице. Возможно, ее слова, обращенные к «садовнику» — а на самом деле к воскресшему Иисусу, — о том, что ее «Господин» был унесен и она «не знает, где они положили его», могут означать, что она не имеет представления о том, что происходит, как и другие ученики. Но есть причины, обязывающие толковать ее слова в контексте ее причастности, не исключено, что в качестве жрицы, к мистериям для узкого круга. Мария Магдалина, по всей вероятности, была супругой Иисуса и Первым Апостолом, и, скорее всего, ее роль имела другое, более древнее и более языческое ритуальное значение.

Предполагается, что ни один мужчина не пришел к гробнице Иисуса, поскольку такого рода поведение не было присуще мужчинам того времени. Но судя по данным гностических Евангелий об ошеломительной апатии учеников мужчин после Распятия, простым обычаем их отсутствие не объяснить. Согласно учениям таинств, только жрица провозглашала кульминацию жертвоприношения царя — его воскрешение.

Даже согласившись с явным подобием между помазанием Иисуса, смертью и воскрешением и языческими традициями, существовавшими в те дни, мы не можем не задать вопроса, почему еврейский проповедник оказался вовлеченным в такое развитие событий. Хотя Мария Магдалина, по всей видимости, принадлежала к какому-то культу, связанному со священной проституцией, и ее влияние на супруга, несомненно, было очень велико, какие возможные причины заставили Иисуса повернуться спиной к вековым еврейским традициям? Как он мог принимать участие в языческом ритуале?

Этот вопрос дает нам возможность предположить невообразимое. Как мы видели, реальность, связанная с Иисусом и его миссией, очень серьезно отличается от той картины, которая нарисована Церковью. Если отбросить сомнения и предположить, что предложенная выше гипотеза справедлива, то возникает совсем иной сценарий. А если Иисус был партнером в священном браке и, следовательно, добровольным участником языческих сексуальных ритуалов? А если Мария Магдалина была высшей жрицей культа богини и, по меньшей мере, духовно равной Иисусу? А если Петр и другие ученики-мужчины были фактически вне узкого круга посвященных в этом движении? Тогда возникает еще один вопрос в рамках радикально нового сценария, каким бы гипотетическим он ни был: какого рода человек стоял в центре движения? Кто был настоящим Иисусом?