"Беспутный и желанный (Клятва верности)" - читать интересную книгу автора (Хенке Ширл)

9

Денвер выглядел весьма солидно по сравнению с горняцкими поселками на приисках Комстока. Он не был столь многолюден, как Виргиния-Сити в эпоху «золотой лихорадки», но в 1870 году насчитывал пять тысяч жителей, и все понимали, что население будет расти и дальше, а город стабильно развиваться. После больших пожаров и наводнений церкви, банки, магазины и редакции газет отстроили заново, уже не из бревен, а из камня и кирпича.

Рори и Бью Дженсон въехали в Денвер с юга, где город соприкасался с пустыней, проследовали по главной улице на север до центра, а там свернули на восток. Здания с готическими шпилями и затейливыми мансардами под черепичными крышами казались сказочными дворцами в летних сумерках при свете недавно установленных по всему центру газовых фонарей. Их путь лежал в окраинный и менее респектабельный район, где азартные игры, петушиные бои и боксерские схватки процветали, пока полиция милостиво взирала сквозь пальцы на нелегальный бизнес.

– В «Бочонке с кровью» подают хорошее виски, и у Блэки Драго есть чистые простыни и нет клопов, – сообщил Рори своему боссу, когда они спешились во дворе платной конюшни.

– Ты знаешь Денвер? – удивился Дженсон.

– У меня есть тут несколько друзей – все они заняты темными делишками, честно признаюсь, и трутся возле скачек и бокса. Драго мой соотечественник. Он заправляет политической машиной в Денвере и имеет кое-что за пазухой на каждого приличного горожанина, даже на благопристойных республиканцев. – Рори произнес это с язвительной усмешкой, зная, что Дженсон – выходец из Алабамы и убежденный демократ и поэтому не в ладах с республиканской элитой Уэлсвилла.

Салун «Бочонок с кровью» не претерпел изменений за два года, прошедших с тех пор, как Рори в последний раз побывал в нем. Зал был просторен, обставлен с вызывающей роскошью на грани безвкусицы.

Над стойкой бара из темного дуба во всю стену располагалось метровой ширины зеркало. В нем посетители, теснящиеся локоть к локтю у стойки, могли любоваться собственным отражением и определять степень своего опьянения. Грубые шахтеры с лицами, источенными каменной пылью, и загорелые дочерна ковбои соседствовали с тощими городскими клерками и красноглазыми от недосыпания профессиональными игроками. Двое пианистов в разных концах зала развлекали публику новейшими шлягерами. В толпе сновали густо накрашенные шлюхи, вымогая у клиентов выпивку и предлагая удовольствия в комнатах на втором этаже.

– Если мои глаза не обманывают, это Малыш Попрыгунчик! – завопил с сильнейшим ирландским акцентом миниатюрный человечек с балкончика, нависшего над залом, куда вела крутая лестница с витыми чугунными перилами.

Он был мал ростом, темноволос, с тонкими нафабренными усиками и одет в роскошный темный костюм с золотой цепочкой и золотыми запонками на манжетах белой рубашки.

– Блэки! Ты, старая картежная акула, еще не в аду? Рад тебя видеть на прежнем месте! – приветствовал его Рори, когда коротышка спустился по лестнице навстречу гостям.

Они обменялись крепким рукопожатием и похлопали друг друга по спине. Рори и Блэки Драго представляли собой забавную пару. Рори был чуть не на две головы выше своего приятеля. Бью Дженсон был представлен хозяину заведения.

– Так, значит, ты из нашей команды, парень! – радостно воскликнул коротышка. – Спасибо, что помог моему мальчику вернуться на ринг. Ты ставишь на него? Лично я вывернул все карманы и удвоил кон!

– Еще пять кусков? – поразился Дженсон. – Ты что, абсолютно уверен, что Рори сделает Архимеда Пула?

– Я видел Малыша в деле. Он на подъеме, а Пул уже сходит. Его время прошло. А кроме того, Пул – англичанин. – Тут Драго произнес какое-то неизвестное Дженсону, видимо, ирландское ругательство, потому что Рори и коротышка понимающе подмигнули друг другу и захихикали. Все трое протиснулись сквозь толпу к бару.

– Жаль, что Стив Лоринг отправился развозить грузы по горным поселкам. Он упустил шанс поставить на тебя.

– Лоринг? – переспросил Мадиган, не зная, о ком идет речь.

– Ах да. Ты ведь не встречался с новым мужем Гасси.

– Гасси Клейтон вышла замуж?

Рори восстановил в памяти облик рыжеволосой великанши с неисчерпаемым запасом крепких ругательств и кулачищами, способными свалить с ног быка. Она была владелицей самой крупной в Денвере транспортной конторы и лихо управлялась со сложным хозяйством и его мужским персоналом. Мысленно Рори сравнил этого жеребца в юбке с хрупкой нежной Ребеккой. Его невеста была прямо-таки создана для подвенечного платья, а как, интересно, выглядела Гасси в таком наряде? Рори усмехнулся.

– Кто же решился лечь с ней в постель? Ведь от ее словечек покраснеет даже подкованный ковбойский сапог.

Драго приказал бармену нацедить три кружки ледяного немецкого напитка из своего личного бочонка. Отхлебнув солидный глоток, он пояснил с улыбкой.

– Судьба распорядилась так, что в лице Стива Лоринга она нашла себе достойного партнера! Но хватит болтовни. Переходим к делам насущным. – Он понизил голос. – Я краем уха слыхал, что Пул отяжелел и пыхтит как паровоз. У него теперь за душой две-три отточенные комбинации, не больше. Выпад левой сбоку и потом сразу прямой удар правой… В ближнем бою Пул по-прежнему силен, конечно, но, пожалуй, это и все, что у него имеется в запасе. После приезда в город он вчера вечером устроил показательный бой, а после этого представления крохотная пчелка пролетела и разнесла молву…

Драго подал знак гостям забрать с собой пиво и подняться вслед за ним наверх на его наблюдательный пункт.

– О чем же молва? – поинтересовался Рори.

– Присутствуя на показательном матче, я неосторожно проговорился, что твой опасный хук левой вышибет мозги даже из гризли. Кстати, это услышал наш ведущий спортивный репортер, которому в Денвере верят, как Господу Богу.

Драго отпер маленькую дверцу, скрытую в деревянной обшивке стены, и пропустил гостей в свой кабинет.

Бью несколько удивился.

– Ведь левый хук не из твоего арсенала, Малыш?

Рори оскалил зубы в довольной ухмылке.

– Если Архимед утратил быстроту и пользуется только левым свингом и прямым правой да еще будет опасаться моего хука слева, ему не что надеяться.

– Правая у него хороша, но он будет без толку держать ее вверху, оберегая челюсть, а не колотить нашего Попрыгунчика. – Драго пролил свет на задуманную им хитрость.

– А Пул поверил этим слухам?

– Вот над этим нам придется поломать голову, мальчики. – Драго обратился к Рори: – Я лишь взрыхлил почву. Тебе самому придется посеять страх. Как только прозвучит гонг, срывайся с места и атакуй левым хуком. Но будь осторожен, мой мальчик. Так недолго нарваться на прямой удар. В прошлом году в Канзас-Сити он перебросил Гарри Харлоу через канаты прямо с ринга прямым левой, а ты знаешь Харлоу. Этот джентльмен намного тяжелее тебя, а летел как пушинка. Старина Архимед парень крутой, и у него в одной левой ручище силы побольше, чем у многих чемпионов в обеих.

– Эту историю я помню, – мрачно кивнул Рори и сдул остатки пены с поверхности пивной кружки. О полете Харлоу через канаты знали все на Среднем Западе.

– Три к одному – ставки пока такие. В случае твоего выигрыша – неплохое вложение капитала. Беннет Эймс все еще принимает ставки на Пула. Завтра уже может быть один к четырем.

– Эймс, говоришь? – Мадиган вновь оскалился и вытащил из кармана тщательно перевязанную пачку банкнот – свой заработок за последнюю неделю. – Я ставлю на себя. Если к выигрышу добавить еще призовые деньги, мне хватит на покупку ранчо в долине Траки.

– Значит, ты решил осесть на земле? Устал стирать подошвы, скитаясь в поисках Патрика и Райана? Я так думаю, что какая-то девчонка заарканила тебя в Неваде. – Блэки был весьма проницателен. – В таком случае я одолжу тебе тысячу, чтобы ты увеличил свою ставку. Тебе светит жирный кусок, мальчик!

Прежде чем Рори успел ответить что-нибудь на это великодушное предложение, Дженсон расстегнул широкий пояс, где хранил деньги, и начал отсчитывать банкноты.

– Если вы так уверены в победе, ребята, я буду дураком, если не поставлю на Рори еще тысячу! – воскликнул Бью. Черт подери, он сможет наконец-то расплатиться с этим стервятником Уэллсом и очистить свою совесть от долгов и скверны.

Сколько же самых разных людей вручили свою судьбу в руки Рори Мадигана, понадеявшись на его крепкие кулаки!

Публика была типичной для такого рода зрелищ. Бокс без перчаток, голыми кулаками, был поставлен вне закона по всей стране, но обычно привлекал внимание как самых отбросов общества, так и ищущих острых ощущений богачей. Чем дальше к Западу, тем популярность его возрастала, а контингент зрителей отличался все большим разнообразием.

Десятки керосиновых фонарей освещали пеструю толпу. Темнолицые шахтеры во фланелевых рубашках соседствовали с хрупкими элегантными китайцами в шелковых одеяниях. Мрачный еврей-торговец, весь в черном, нервно теребил бороду и бился об заклад на большую сумму с кучкой невежественных испуганных овцеводов-басков. Прокаленные солнцем ковбои с огнестрельным оружием в кобурах у бедра расталкивали локтями скопившихся у самого ринга пастухов со свернутыми в кольца кнутами на плече, отвоевывая себе место поближе. Зазубренные шпоры на сапогах грозно позвякивали, означая, что ковбои устали ждать.

Повсюду подозрительные жучки-букмекеры, чересчур опрятно одетые, все в шелковых рубашках и парчовых жилетках, принимали ставки, делая отметки на листках бумаги и выдавая бирки. Желающих рискнуть деньгами было хоть отбавляй. Молодые и старые, нищие и богатые окружали букмекеров плотным кольцом.

Квадратный ринг со сторонами в двадцать четыре фута располагался под открытым небом за пределами города на дне неглубокой впадины, чьи пологие склоны давали возможность большому скоплению зрителей без помех наблюдать за зрелищем.

Земля под рингом была основательно утоптана во время предыдущих сражений. Барьер из толстых канатов, подвешенных на вбитые в каменистый грунт стойки, ограждал ринг со всех сторон. На темное ночное небо высыпали звезды, но со дна впадины они оставались невидимыми из-за мерцания фонарей и плотной табачной дымки. Толпа была едина в своем нетерпении, но с появлением у ринга участников матча она разделилась на две враждующие партии.

Боксер из Лондона, увенчанный титулом чемпиона мира, проследовал к рингу в сопровождении свиты и под приветственный рев своих болельщиков. Архимед Пул был внушительным мужчиной. Его спортивный псевдоним Архимед точно соответствовал репутации умного и изобретательного боксера, заработанной им в лучшие свои годы. Но эти годы давно миновали. Пулу исполнилось тридцать шесть.

– Черт побери! Этот увалень уж больно громаден, – обеспокоенно сказал Дженсон.

– А ты посмотри, каким жирком заросли его мышцы, – с удовлетворением отметил Блэки Драго.

– При росте в шесть футов с тремя дюймами ему свой вес нипочем, – продолжил волноваться Бью. Он уже жалел, что вчера впал в азарт и расстался еще с одной тысячей долларов. Правда, Драго, заправляющий подпольным тотализатором в Денвере, не стал бы просаживать свои деньги, делая крупные ставки на победу Мадигана. Если б только сработала запущенная им «утка»!

– Не грусти, Бью! Ты будешь в выигрыше! – подбодрил Дженсона Рори.

На самом деле при виде гиганта, с наглой самоуверенностью шествующего вокруг ринга, ирландец ощутил, что в душу ему закрадывается подленькое сомнение в собственной победе, но он решительно отогнал эти мысли. Друзья верят в него. И Ребекка тоже. Значит, и он сам должен верить в себя. Ему нельзя не оправдать их надежд.

Рори перебирал в памяти сведения, полученные им еще от Януария Джонса, который наблюдал за Пулом в бесчисленных поединках и однажды даже был его секундантом.

– У парня очень вредный удар правой сверху… Он бьет как молотом, используя свой рост.

Рори мысленно переводил адский акцент маленького кокни на человеческий язык. Что ж, если Блэки подсказал правильную тактику, этой правой он может не опасаться хотя бы в первом и втором раундах, а сосредоточиться на левой…

Пул был выше Рори на три дюйма и по меньшей мере на тридцать фунтов тяжелее, но главное его преимущество заключалось в длине рук. Руки Архимеда были длиннее на несколько дюймов, и он мог достать своего более молодого противника, сам оставаясь вне его досягаемости. В прежних боях Рори не сетовал на длину своих конечностей, а, наоборот, использовал это свое преимущество, защищаясь от атак любых соперников. В этом поединке он такого преимущества не имел.

«Надо заставить его бояться моего хука левой!» – твердил про себя Рори как заклинание, пока следовал за Блэки и Бью, расчищавшими ему путь к рингу. По дороге выходцы из Ирландии – старатели и шахтеры – горячо приветствовали соотечественника, а местная публика молча рассматривала юнца, осмелившегося послать вызов известному чемпиону.

Блэки и Бью довели Мадигана до ринга и встали по бокам, как бы охраняя его. Потом, уже в одиночестве, Рори преодолел барьер из канатов и вышел на середину ринга, где раздраженно переминался с ноги на ногу рефери, ожидая, когда Архимед и его свита закончат заигрывать с публикой. Как только оба участника поединка встали рядом с ним, высокий худощавый рефери, австриец по происхождению, начал торопливо и монотонно перечислять правила, утвержденные Лондонским клубом боксеров-профессионалов, ведущих бой на кулаках.

Рори быстрым взглядом окинул покрытого шрамами ветерана, который когда-то обладал привлекательной внешностью, до того, как ему неоднократно ломали нос, а уши измолотили до такого состояния, что они стали похожи на цветную капусту.

Рори вспомнил нежные пальчики Ребекки и то, как она легко касалась его лица, делая это так ласково и любовно. Он пообещал себе, что ни за что не закончит свою боксерскую карьеру так же, как Архимед Пул, – изуродованным, битым, изможденным.

Почувствовав на себе встречный изучающий взгляд блеклых, но проницательных глаз соперника, Рори отвернулся, делая вид, что переключил все свое внимание на рефери. Он стал сжимать и разжимать левый кулак, словно пианист, упражняющий пальцы перед концертом. Уголком глаза от тотчас отметил, что от Архимеда не ускользнул этот, казалось бы, инстинктивный жест. Чемпион насторожился. Означает ли это, что до него дошли слухи о мощном хуке слева Мадигана?

Рефери закончил свое напутствие. Бойцы разошлись каждый в свой угол ринга, где за канатами их поджидали секунданты.

Гонг возвестил о начале поединка.

Вместо того чтобы затеять привычный и знакомый всем скользящий танец вокруг более рослого и мощного противника, Рори сразу же устремился в лобовую атаку, чем поверг чемпиона в изумление. Сработал рефлекс, Архимед, защищаясь, направил поспешный удар левой навстречу и промахнулся. Кулак, не задев Рори, прошел над его плечом, в то время как молодой боксер смог беспрепятственно продвинуться на шаг ближе и нанести короткий, жесткий и точный удар слева по челюсти Пула. Когда голова чемпиона откинулась назад, Рори слегка присел, пригнулся, склонил левое плечо и вонзил левый хук в корпус Пула справа под ребро.

Выпрямившись, Рори попытался развить успех, направив еще один хук в челюсть Архимеда, но опытный противник, быстро очнувшись, поднырнул под изогнутую дугой левую руку Рори, частично блокировал правой его свистящий по воздуху кулак, который лишь задел давно уже искалеченное правое ухо чемпиона. В такой обстановке Рори прибегнул к старому приему. Уйдя из радиуса действия длинных рук Архимеда, особенно его могучей правой, он пустился в пляс, отклоняясь все больше вправо от себя.

Чемпион ожидал именно такого поведения от соперника, но не мог в данный момент противопоставить ничего разумного этой тактике. Рори с мрачным удовлетворением отметил, что правая рука чемпиона слишком задрана вверх, так как локтем он прикрывает ребра, уже пострадавшие при первой атаке ирландца. Если так и будет продолжаться, а на этом строил свои расчеты Блэки, пуская слух о знаменитом левом хуке Мадигана, то Рори, изредка тревожа соперника фронтальными выпадами, превратит его из бойца с двумя руками в однорукого боксера, потому что чемпион не решится на активные действия правой в той защитной позиции, которую он занял.

Схватка развивалась, точно соответствуя прогнозу Блэки. Рори описывал круги, смещаясь все время вправо, иногда останавливаясь и раскачиваясь на месте, словно мангуста, дразнящая кобру, и нарочно подставляя себя под удар слева. Чаще всего он был достаточно проворен, чтобы поднырнуть под вытянутую руку и самому нанести удар правой по ребрам Пула и добавить свинг левой рукой. Хотя его левые выпады, направленные в челюсть врага, проскальзывали мимо цели или блокировались искусным профи, удары по корпусу оказывали свое безжалостное воздействие.

Пул передвигался все медленнее и держал левую пониже, чем в начале поединка. Рори завершил свою последнюю атаку на вражеский корпус жестоким ударом на открывшийся левый бок чемпиона. Пул пошатнулся, упал на одно колено, давая тем самым знак к окончанию раунда. По лондонским правилам, только когда боксера сбивали с ног, объявлялся перерыв независимо от того, сколько времени длился раунд.

Архимед Пул сразу же проковылял в отведенный ему угол, предвкушая благословенные тридцать секунд отдыха.

Когда подобная процедура повторилась дюжину раз за последующие полчаса боя, публика стала роптать и со склонов впадины, усеянных зрителями, в адрес Архимеда полетели оскорбления, усиленные эхом. Сплошная людская масса, окружавшая ринг, в ярости заколыхалась, словно штормовая волна.

– В чем дело, старикан?

– Эй ты, английский слизняк, тряхни стариной и набей ирландцу морду!

– Не ползай, как улитка, а то тебе вышибут мозги.

– Один «зеленый» ирландец стоит дюжины «вареных раков»!

– Пул! Хватит отдыхать на ринге, а то Малыш отправит тебя на вечный отдых.

Из своего угла Мадиган кинул взгляд на старого профессионала, чье тело, в основном с левого бока, было теперь усеяно отвратительными красными рубцами, которые все больше набухали кровью. В мерцающих отблесках раскачиваемых ветром керосиновых ламп левая сторона его лица выглядела чудовищной маской, гротескно раздутой, с глазом, почти вывалившимся из глазницы наружу и, казалось, удерживавшимся только распухшим веком.

Но и Рори заплатил свою цену. Экс-чемпион нанес ему достаточное число ударов, и глубокая рана протянулась от уголка левого глаза ирландца к виску. Блэки спешил остановить кровотечение. Его также беспокоил подбитый правый глаз Рори, окруженный ядовито-лиловым отеком. Правая рука, которой Рори с таким эффектом отдубасил Архимеда, совсем онемела. Когда Рори попытался разжать кулак, Драго тотчас положил на него ладонь.

– И не думай разжимать пальцы, пока драка не кончится. Твой кулак так распух, что раскрывать его опасно. Я обложу его льдом после матча.

– Старый лис – твердый орешек, – не без уважения отозвался Рори о противнике.

– Разумеется. За долгую жизнь он научился кое-чему. Ты колотил его по ребрам и по голове, как барабанщик Армии спасения, но он расслабил шейные мышцы, и голова его отскакивала, как мячик на резинке, от твоих ударов правой. Ты лишь зря тратил силы на замах.

– Вымани его, разозли. Пусть он попрет на тебя! – вмешался Бью. – Бей его на встречном движении.

– Он прав, Малыш, – согласился Блэки. – Если он наткнется на твой кулак по инерции, сила удара удвоится. Иначе ты никогда не собьешь эту тушу с ног.

Гонг возвестил окончание очередного перерыва. Рори решительно пошел на сближение со своим противником. Советы, только что поданные ему секундантами, крепко засели у него в голове, но последовать им он не успел. Внезапно мозг его взорвался пронзительной болью, огнем изнутри выжгло глаза, ослепительный свет вспыхнул и погас в глубине его черепа, будто фейерверк в честь праздника Четвертого Июля.

Под рев толпы он рухнул в пыль и покатился, облепляя слоем грязи потное, кровоточащее тело. Ужас сковал его. Что произошло?

Схватившись за канаты, он попытался встать, но вместо этого упал вниз лицом, вывалившись за пределы ринга. Трое дюжих болельщиков, выкрикивая ободряющие слова, тут же подхватили его и швырнули обратно на ринг, а Бью взвалил на спину и отнес его в угол на очередной тайм-аут.

– Господи Иисусе! Он таки воспользовался своей правой!

Рори отчаянно тряс головой, пытаясь прояснить сознание.

– Пул здорово мне влепил правой… А что было потом?

– А потом ты сам нарвался на его левую. Вспомни Генри Харлоу. Это тебе урок! Но раз ты смог очухаться, то настала пора резать борова. Быстро сунь по ледышке ему в ноздри, Бью! – Драго хлопнул Рори по спине вместе с ударом гонга. – Лучше держись от него на дистанции и отступай, пока голова не прочистится.

Рори с проклятиями поднялся и пробормотал:

– Старый ублюдок больше меня не достанет.

Он, шатаясь, покинул свой угол и тут же попал под шквал ударов Пула. Рори попытался утихомирить тяжеловеса, схватившись с ним на абордаж, но заградительный огонь чемпиона был не менее результативен, чем атака. Когда они вошли в клинч, Мадиган, подражая сопернику, упал на одно колено, тем самым заканчивая раунд.

Бью устремился к нему и помог добраться до заветного угла.

– Стой напротив меня, Бью, и маши полотенцем, – на удивление ясным голосом скомандовал Рори. – Блэки, дай глоток воды. Ребята, вы заметили то, что увидел я?

– Звезды на небе? – грустно пошутил Бью, в мыслях уже посылая прощальный поцелуй своим денежкам, поставленным на кон, а также всем надеждам расплатиться с долгами.

Рори улыбнулся. Это была жуткая пародия на улыбку, исказившая и без того уродливо распухшее лицо.

– Нет, Бью! Мои мозги почти в порядке. Во всяком случае, они достаточно прояснились, чтобы видеть, как старик роняет свою правую руку. Ему надо время, чтоб поднять ее для коронного прямого удара, но ведь перед ним не тренировочная груша… Теперь, если я смогу…

Прозвучал гонг, резко оборвав Мадигана на полуслове. Рори, все так же покачиваясь, проковылял в центр ринга.

Пул выбросил вперед для удара левую руку. Вместо того чтобы ускользнуть от нее, как это делал Рори на протяжении всех раундов, он, запутывая противника, лишь откинул голову назад, подставляя под удар подбородок. Законченный профессионал, Архимед Пул не мог не воспользоваться тем, что противник «раскрылся». Он мгновенно прореагировал, слегка склонился вправо и послал тяжелое тело вперед, готовясь к своему коронному убийственному удару. Но как только он набрал разгон и его кулак почти достиг цели, Рори внезапно приник к земле, резко развернул себя вправо и направил хук левой навстречу атакующему чемпиону.

Соприкосновение левого кулака Рори с челюстью противника произошло с таким оглушительным треском, что, несмотря на крики и завывания толпы, его услышали самые отдаленные зрители. Пул, продолжая по инерции движение, оперся на правую ногу, которая просто-напросто согнулась под его весом. Кулаки его упали вниз, он рухнул лицом в пыль – каменно-неподвижный, потерявший сознание.

На какой-то момент все затаили дыхание и наступила мертвая тишина. Но тотчас же толпа взорвалась одобрительным ревом в честь Попрыгунчика Малыша.

Мадиган вернулся в свой угол и опустился на стул, который Дженсон просунул сквозь канаты. Драго грустно покачал головой:

– Это конец целой эпохи, мальчик, когда такой человек, как Архимед Пул, лежит в пыли… Не в обиду будет тебе сказано, Рори.

– Никаких обид, – заверил Рори приятеля.

Ему самому было невесело. Победа обошлась ему дорого. Лицо его пострадало не меньше, чем у поверженного Архимеда.

– У меня нет в душе ни капли гордости за сегодняшний день. Я бы хотел скорее его забыть. Клянусь памятью отца и матери, я не выйду больше на ринг даже за все золото Комстока!

– Разреши мне поухаживать за тобой, Попрыгунчик! – Рослая рыжеволосая красотка, правда, уже в годах, ловко пролезла под канатами, выхватила из рук Бью таз со льдом. Она умело и быстро остановила кровь из рваной раны над глазом Рори. – Мой папаша зарабатывал на хлеб боксом, а я после боя приводила его в порядок. Я многое умею делать…

– Об этом все знают, но твое умение утешать парней вряд ли пригодится нашему Малышу. Он уже завел себе утешительницу в штате Невада, – предупредил Блэки очаровательную мадам.

Джуния Киллиан заправляла принадлежащим ему борделем при салуне «Бочонок с кровью».

Мадам проигнорировала реплику босса и продолжала усердно обрабатывать израненное лицо ирландца.

– Не печалься, Попрыгунчик! Скоро будешь как новенький, – авторитетно заявила она.

– Я знаю, что значит твое «скоро». На это потребуется уйма времени. А мне нельзя возвращаться в Уэлсвилл в таком виде.

Рори чувствовал себя опустошенным. Адреналин, поддерживающий его возбуждение на протяжении всей схватки, теперь перестал поступать в кровь. Азарт и ярость сменились тупой болью в избитом теле.

– Я займусь нашим выигрышем. – Блэки хитро подмигнул партнерам. – С этими жучками надо держать ухо востро!

– Рори, я не могу задерживаться в Денвере, – сказал Бью. – Конюшня нуждается в присмотре. В следующую субботу скачки…

– Все понятно, Бью. Забирай выигрыш и сматывайся. Я последую за тобой, как только чуть подправлю свою образину.

– Хоть ты сейчас и смахиваешь на хорька, но все равно милашка, – вставила Джуния Киллиан.

– Я ценю твое участие, Джуния, но единственное, что мне надо, – это забиться в нору и проспать целую неделю. – Рори приподнялся и похлопал Бью Дженсона по плечу. – Только благодаря тебе, Бью, я получил эту возможность… Я твой должник по гроб жизни.

– Все сложилось как нельзя лучше… Мы все рисковали, но ты больше всех… Теперь у тебя в руках большой куш. Что будешь с ним делать?

– Куплю земельный участок в долине Траки. Я еще, может быть, заведу скаковых лошадей. – Рори попытался растянуть в улыбке рассеченные опухшие губы. – Уж моих лошадок я не позволю никому и пальцем трогать.

– Значит, я выиграл деньги, но потерял лучшего работника, – развел руками Бью.

– Я благодарен тебе, Бью, что ты дал мне эту работу.

– Ты честно заработал каждый цент, который я тебе заплатил… Что ж, мы еще встретимся у Блэки в салуне и подсчитаем барыши.

Публика вокруг неистовствовала, требуя выхода Рори и его соперника на середину ринга для торжественного объявления победителя матча. Архимеда Пула кое-как привели в чувство и в полубессознательном состоянии, поддерживая под руки, подвели к рефери. Он качался, едва держась на ногах. Рори встал по другую сторону рефери, который не без труда поднял вверх тяжелую, онемевшую руку ирландского боксера со сжатым, казалось, навечно, разбитым в кровь кулаком.

Нового кумира зрители приветствовали воплями и оглушительным свистом, который здесь, на Западе, означал высшую степень одобрения. Архимеда секунданты поволокли прочь с ринга.

– Это конец эпохи, – медленно повторил Малыш Попрыгунчик, прощаясь с поверженным соперником, фразу, произнесенную Блэки Драго.

Блэки Драго выложил перед Рори на стол пачку банкнот.

– За вычетом залога и ставок – десять тысяч долларов. Это твой честный выигрыш.

Они расположились в кабинете Драго над салуном. Внизу те, кто ставил на ирландца, отмечали свою удачу, но гул пьяной толпы не проникал сквозь стены, обшитые дубовыми панелями. Драго был человек из народа, владелец салуна и политический деятель сомнительной репутации, но с годами приобрел весьма рафинированные вкусы. Он наполнил хрустальные бокалы превосходным выдержанным коньяком и провозгласил тост:

– За новые начинания!

Дженсон проглотил ароматный коньяк и тут же закашлялся. Рори осторожно перехватил пузатый бокал с темно-янтарным напитком между ладонями искалеченных рук.

Примочки и лед наконец позволили ему разжать кулаки, но боль в руках не утихала. Он поднес бокал ко рту и попробовал сделать маленький глоток. Алкоголь нещадно щипал израненные губы. Лицо Рори, и без того страшное, исказилось гримасой.

– Держи мои призовые деньги в своем сейфе, Блэки. Как только я смогу взять в пальцы ручку с пером, я напишу моей девушке в Уэлсвилл, но я думаю, это произойдет не раньше чем через неделю. У меня каждый нерв, каждый мускул болят адски. Я бы хотел отправиться к себе в номер. – Он обратился к Бью: – Утром мы не увидимся. Счастливого тебе пути!

– А тебе, Рори, желаю ухватить побольше ирландского счастья!

– Кажется, я уже ухватил его с лихвой, даже чересчур много для ирландца.

Рори, так и не справившись с коньяком, опустил бокал на полированную поверхность стола орехового дерева и оставил своих друзей вдвоем праздновать победу. По антресолям над залом он направился в свою комнату.

Оглушающие крики в его честь, доносящиеся снизу, заставили его усмехнуться. В недавнем прошлом он бы поддался искушению побыть среди возбужденной толпы, залить в глотку побольше спиртного, усадить на колени смазливую девчонку и взять в руки карты. Но теперь он думал только о скорейшем возвращении к Ребекке.

Погруженный в свои мысли, Рори не заметил Джунию, подстерегающую его в темном коридоре. Неожиданно она преградила ему путь.

– Не нужно ли тебе поразмять усталые мышцы, миленький? – Ее почти обнаженные груди терлись о его рубашку. – Я знаю, что боксеры любят расслабиться после схватки. Так всегда бывает. – Она облизнула кончиком языка алые губы и заулыбалась.

– Мне лестно твое предложение, Джуния, но расслабиться я хочу во сне.

Ее прелести были достаточно соблазнительны, но для Рори они не представляли интереса. Поэтому он равнодушно воспринял ее неожиданный жест, когда она задрала юбку чуть не до пояса и продемонстрировала, как мало на ней надето под платьем. Ее глазки сверкнули в полутьме, от огненно-рыжих волос словно исходили электрические разряды. С таким сортом женщин, настойчивых и ловко разыгрывающих страсть, он ранее постоянно общался, но тоненькая, хрупкая Ребекка, скромно одетая, затмила в его сознании все их роскошные прелести.

Рори остановился у своей двери, отвесил Джунии церемонный поклон, пожелал спокойной ночи и скрылся за дверью.

Нисколько не сконфуженная Джуния поспешила вниз, постукивая высокими каблучками по коридору к лестнице, ведущей в салун, чтобы среди празднующей победу Рори публики подыскать более сговорчивого клиента.

Прятавшиеся под лестницей двое мужчин, задрав головы, смогли заглянуть ей под юбку.

– Хорошо, что эта шлюха не легла с ним в постель, – хмыкнул Цыплячий Воришка Чарли Приткин. – Мне жаль резать ножичком таких хорошеньких птичек!

– Поблагодари Бога или дьявола, что нам не придется иметь дело с вопящей девицей, – резонно заметил Барт Слокум. – Не думай, что Мадиган достанется нам легко, хоть и будет дрыхнуть один.

– Давай покончим с ним поскорее. – Приткин шагнул на ступеньку.

Слокум сдернул его вниз.

– Дурак! Дай ему время заснуть.

– Ты что, так боишься Попрыгунчика? – осклабился Приткин.

– Я его не боюсь, но у меня есть капля мозгов в башке в отличие от тебя. Вспомни, что он час назад сбил с копыт мирового тяжеловеса.

– И сам получил немало тумаков. Небось он уже задрых.

– В крайнем случае мы влезем в окно… Он, сволочь, заперся изнутри, – размышлял Слокум.

Цыплячий Воришка обиделся.

– Сколько раз я тебе говорил, что для меня не существует замков.

Вожделенный сон не шел к Рори. Поворачиваясь на бок и поправляя подушку, он коснулся швов, искусно наложенных доктором Элшнером на лбу и у виска, и тут же пронзительная боль словно расколола его череп. Стиснув зубы, Рори упал обратно на спину и невидящими глазами уставился в потолок.

И тут он услышал легкий щелчок. Дверная задвижка медленно выползла из паза. Рори с усилием повернул голову. Тусклая полоска света, пробивавшаяся в темную комнату из коридора, расширялась по мере того, как кто-то неизвестный постепенно приоткрывал дверь.

Рори разглядел две фигуры, проскользнувшие внутрь. Дверь тут же закрылась за ними. Комната опять погрузилась в темноту. Но еще до этого Рори заметил, как блеснуло в руке одного их них лезвие ножа.

Неужели они сочли, что он настолько глуп, чтобы держать призовые деньги у себя под матрасом?

Он выждал, оценивая свои возможности. Револьвер находился в седельной сумке и вне досягаемости. Рори не догадался положить оружие под подушку, считая, что находится в безопасности под дружеским кровом. Из-за шума, царящего внизу в салуне, никто не услышит его криков, если он будет звать на помощь.

Один из убийц стал обходить кровать. Рори не мог позволить им окружить себя. Он скатился с матраса и бросился на ближайшего из противников, надеясь сбить его с ног неожиданным ударом, но тьма в комнате и заплывшие глаза почти полностью лишили его зрения. Он поразил цель, но не попал в «яблочко». От удара пришелец свалился на пол, но не был полностью выведен из строя.

В этот момент другой парень, вооруженный ножом, прыгнул на спину, Рори быстро развернулся, сбросил с себя нападавшего и схватился с ним. Все его мышцы буквально вопили от боли, когда он с величайшим напряжением отводил занесенную руку с ножом от своего горла. Он нанес прямой удар правой по ребрам нападавшего и одновременно вывернул ему за спину руку с ножом так, что острие теперь упиралось в затылок убийце. Когда тот от удара откинулся назад, нож вонзился ему в основание шеи по самую рукоятку.

Мадиган мгновенно вытащил его из раны и обернулся ко второму противнику, который уже успел вскочить и в свою очередь замахнулся на Рори ножом.

Когда два лезвия лязгнули, скрестившись, Рори очутился в определенно невыгодном положении. Его опухшие и немеющие пальцы не могли долго удерживать оружие. Он должен был закончить схватку как можно скорее. Пытаясь избежать смертельного жала, Рори выбросил вперед левый кулак и промахнулся. Он уже был не в состоянии двигаться быстро.

– Ты уже готов, мышонок! – произнес с мерзкой усмешкой Цыплячий Воришка и всадил лезвие между ребер Рори.

Мадиган осел на колени. Нож выпал из его онемевших пальцев. Приткин потянул на себя свой нож и, чтобы довершить дело, изготовился полоснуть лезвием по горлу Рори, но чьи-то шаги за дверью спугнули его.

Он метнулся к окну, по дороге равнодушно наступив на распростертое тело Барта Слокума. Мертвецу уже было все равно. Очень скоро и ирландец станет трупом, когда истечет кровью. Приткин вскарабкался на подоконник и спрыгнул со второго этажа в мягкую пыль, покрывавшую землю.

Насвистывая, он, словно прогуливаясь, пересек, не торопясь, открытое пространство и растворился в темноте. Работа выполнена, а вознаграждение не надо теперь делить на двоих. Удачная выдалась ночка!

Рори очнулся от боли, терзающей все его тело, но главный ее очаг был где-то в левой части груди. Он шевельнулся, и боль стала нестерпимой. Рори издал протяжный стон.

– Потише, мой мальчик, – прозвучал где-то над ним голос Блэки. – Не спугни удачу. Тебе опять повезло, в который раз за сегодня. Впрочем, нас, ирландцев, не так просто отправить на тот свет. Мы живучие.

– Воткнись нож на полдюйма выше, даже ирландец не выжил бы, – уточнил кто-то находящийся рядом.

Рори вспомнил, что с таким ярко выраженным немецким акцентом говорил доктор Элшнер, приятель Блэки.

– Где те двое? – было первое, что произнес Рори, разлепив отяжелевшие веки.

– Их было двое? Мы нашли только одного. Мы оттащили эту падаль подальше от кровати. Мерзкий тип. Шериф скоро заберет его, пока он не начал смердить. Блэки небрежно указал Рори на труп, прислоненный к стене.

– Здорово тебе повезло, что Джуния оказалась такой настырной. Она решила еще разок предложить тебе свои услуги – вдруг ты мучаешься от бессонницы, и нашла дверь незапертой, а хозяина в луже крови. Но Джуния, как и все мои девочки, прошла отличную выучку. Она не хлопнулась в обморок, а обвязала тебя простыней и помчалась будить меня.

– Я обязан ей жизнью. – Рори, превозмогая боль, чуть приподнял голову и вгляделся в усаженного в угол мертвеца. Если бы не жуткая гримаса, исказившая его лицо, он показался бы спящим.

– Барт Слокум! – прошептал Рори.

– Твой знакомый? – Блэки удивленно поднял брови.

– В некотором смысле – да. Я избил его до полусмерти, когда он пытался изнасиловать Ребекку.

– Это кое-что объясняет. Змееныш рассчитывал напасть на тебя во сне и за это получил по заслугам. А тебя проткнул его напарник. И сбежал через окошко. Теперь мне ясна картина.

– Примите мои извинения, герр Мадиган, – вмешался доктор, – но мне пришлось перевязать вас очень туго. Вы и так потеряли много крови. Не шевелитесь, не поворачивайтесь на бок, никаких телодвижений до утра, когда я вновь приду осмотреть вас. Повторяю, вам повезло, что вы остались в живых.

– Ирландское счастье, – мрачно произнес Рори. – Как долго я проваляюсь здесь, в Денвере, док?

Пожилой немец в задумчивости провел ладонью по своей элегантной седине.

– Та солидная порция ударов, которая пришлась на вашу долю, уложила бы любого в постель на несколько недель. А тут еще вдобавок ножевая рана и большая потеря крови. Не думаю, что задеты жизненно важные органы, но окончательный ответ я смогу вам дать только через три-четыре дня.

Доктор Элшнер увидел, что Рори стал белее мела. Конечно, ирландец мечтает как можно скорее отправиться обратно в свою Неваду, но в лучшем случае он лишь по прошествии одного-двух месяцев сможет сесть на коня. Разумеется, доктор не стал говорить об этом сейчас своему молодому пациенту. Пусть он не теряет надежды на скорое выздоровление.

Рори скрежетал зубами от приступов боли. Пот стекал по его изуродованному лбу, скапливался в складках кожи, где были швы, наложенные Элшнером, и разъедал раны. Грудь под повязкой жгло огнем.

– Я должен вернуться в Неваду… я поклялся…

– Ты вернешься туда непременно, Малыш. Только сперва хорошенько отдохнешь… А письмецо своей леди ты накарябаешь, когда пальцы начнут тебя слушаться. Если, конечно, ты не доверишь мне написать любовное послание за тебя.

– Предпочитаю сделать это сам, – пробормотал Рори. – Иначе она подумает Бог весть что.

Через четыре дня Рори смог удержать в непослушных пальцах ручку. Он был еще не в ладах не только с рукой, но и с мыслями. Он мучительно искал необходимые слова, чтобы поделиться с Ребеккой своими радостями и скрыть от нее свои беды. То, что они получили возможность начать новую жизнь, было главным в содержании письма. О попытке Слокума с сообщником убить его Рори упоминал вскользь, как о пустяковом происшествии, взваливая всю вину на Барта и на его желание отомстить за нанесенные ему когда-то побои. О втором убийце Рори вообще умолчал. Преуменьшая собственные страдания, он написал, что уже поправляется и через месяц сможет сесть на коня и пуститься в обратный путь.

«Я буду как новенький и даже лучше. Только любовь моя к тебе останется прежней, – писал Рори. – Мы поклялись никогда не расставаться, и так будет обязательно. Думаю о тебе все время.

Твой Рори».

Письмо ушло с вечерней почтой.

Уэлсвилл

Ребекка с матерью были заняты в огороде, когда преподобный Синклер отправился, как обычно, в утренний поход на почту за корреспонденцией. Возвратившись к себе в кабинет, он бегло просмотрел почту – в основном бандероли с рекламными каталогами и религиозными брошюрами. Конверт со штемпелем Денвера привлек его внимание.

Эфраим знал, кто сейчас находится в Денвере. Он слышал, как посетители в парикмахерской Уэлли горячо обсуждали грандиозное сражение между мировым чемпионом и Попрыгунчиком. Эфраим знал, что ирландец победил. Бью Дженсон вернулся на днях из Денвера и принес эти вести в Уэлсвилл. Теперь вся городская шваль возбужденно обсуждала победу Попрыгунчика над знаменитым англичанином в этой варварской гладиаторской стычке и готова была простить ему давний выигрыш у местного тяжеловеса Сайреса Уортона.

Взращенный в салунах и борделях бродяга, который осмелился опозорить его дочь публично, выторговав на глазах у всех горожан ее корзинку с завтраком, теперь еще имеет наглость посылать ей письма. Конечно, Ребекка, несмотря на свой вольнодумный нрав, вряд ли поощряла ухаживания этого проходимца. Эфраим был уверен, что молодой ирландец для нее никто.

И тут ему вспомнилась пара голубых глаз, тоже ирландских, и обрамленное угольно-черными волосами личико, в котором было столько дьявольского очарования. Кэтлин!

Он плотно сомкнул веки и заслонился от видения ирландской красавицы, которая предала его. «Нет, я не должен думать о ней, – беззвучно шептал он. – Я дал клятву навсегда похоронить память о той, прошлой жизни и больше не раскапывать могилу».

Конверт жег ему руки. Обязан ли он вручить письмо Ребекке? Разумеется, да. Но заодно и предупредить дочь об опасности отношений с подобными людьми. Они всегда несут с собой зло. А если Доркас обнаружит письмо? Тогда Ребекке будет очень плохо уже сейчас, а не только в будущем. Лучше, чтобы письмо никто не увидел. А как же тогда быть с собственной совестью? Возьмет ли отец тяжкий грех на душу ради дочери?

Доркас ненавидела ирландцев с еще большей страстью, чем Эфраим. Но ее гнев первым делом обрушится на дочь, а Ребекка, в свою очередь, вспыхнет и даст матери отпор. И еще больше ожесточится против родителей и Амоса Уэллса, которого они прочат ей в мужья. Ребекка достаточно горяча и упряма, чтобы назло матери сбежать из дому с презренным кулачным бойцом. Потом она, конечно, одумается, но будет уже поздно.

Если же Ребекка не получит письма, то, вероятно, и не вспомнит о Мадигане.

Теперь остается только молить Господа, чтобы Амос не отказался от Ребекки. Опыт, мудрость и авторитет зрелого мужчины – вот в чем нуждается больше всего безрассудная младшая дочь. Она не так трезва и практична, как Леа. Конечно, Леа недостает остроты ума и сердечности – того, что есть в избытке у Ребекки. За эти качества Эфраим не мог не обожать младшую дочь. Но ее надо спасать от себя самой.

Он разорвал конверт с письмом на мелкие кусочки и выбросил в корзину для мусора.