Утро. Место неизвестно начисто.

Бывает, что на человека сваливается такая куча непонятностей, что в момент, когда надо испугаться, он остается совершенно спокоен. Просто чудеса и диковинки перегружают сознание, и оно отказывается удивляться или волноваться.

Ленка, накинув на себя куртку, подошла к большой и на вид чистой луже, чтобы вымыть ноги. Покончив с этим полезным занятием, она поинтересовалась:

— А с чего ты решил, что это не Земля? Вон солнце. И небо над нами нормальное. И деревья. И вообще. Это не Серые Земли, не так, что ли?

Мальчишки стояла на дороге. Трусы и штаны они уже успели натянуть («по-свински», как не преминула отметить Ленка — прямо через грязные ноги), куртки тоже надели. Витек просто осматривался, Славка, кусая губы, тер ладонь о ладонь, словно очень замерз. Не прекращая этого занятия, он ответил убитым голосом:

— Не Серые Земли, точно. И не Земля. А откуда знаю? Просто чувствую, и все.

— Тогда где же мы? — без особого напряжения спросил Витек — очевидно, и он устал удивляться.

— В одном из параллельных пространств, — вздохнул Славка. — Я и представить себе не мог, что Маардай умеет в них перемещаться! Этого никто не может — из тех, кого я знаю. И я не видел никого из нечистей, кто…

— Значит, это все-таки возможно, — Ленка, быстро оглянувшись на мальчишек, продолжала одеваться. — Слав, а ты сможешь отсюда вернуться в Серые Земли?

— Да в принципе — да, - неуверенно откликнулся Славка, проведя по грязи ногой. — Только это будет трудно. Во-первых. Во-вторых, я просто не знаю тут ничего и не знаю, где Маардай. А в третьих… — он виновато посмотрел на живых и, собравшись с духом, закончил: — В третьих — пока мы здесь, время идет. И тут. И на Земле. А если мы застрянем на месяц? Я же говорю, что ничего не знаю про этот мир!

Вот тут было впору заорать во всю глотку. Ленка и Витька переглянулись — лица у обоих были отчаянные и побледневшие: они одновременно представили в панике вернувшихся домой родителей и… ой-ой-ой! Но орать не имело смысла, и Витька дрогнувшим, очень мужественным голосом сказал:

— Ну что теперь… Давай, командир, решай, как быть. Что скажешь, то и сделаем.

А Ленка добавила:

— Ты же не виноват. Совсем-совсем! Мы сами с тобой пошли.

— А я вас с собой взял, — с горечью добавил Славка и треснул себя по лбу ладонью, зло добавив: — Мало мне, дураку!.. В общем, так. Пень с ним, с Маардаем. Никуда он не денется, как бы ни шнырял по мирам. Главное — вас домой вернуть, этим и займемся.

Витька быстро открыл рот, чтобы отважно возразить, что дело в первую очередь — и у него не хватило сил. Он снова представил себе родителей — и промолчал, презирая себя. Чтобы скрыть чувства, он отправился к ленкиной луже отмываться. Сама Ленка, балансируя на одной ноге, обувалась. А Славка по-прежнему стоял босиком и озирался.

— Не нравится мне здесь, — вдруг объявил он. — Особенно — что торчим тут, как три тополя на Плющихе.

— Нет же никого, — возразила Ленка.

— Нет, — угрюмо ответил Славка. — Вот и подозрительно.

— Дождь, — пожала Ленка плечами.

— И давно, — согласился Славка. — И поле в июне должно еще зеленое стоять, а от него — одна стерня. Обгорелая. И за лесом что-то горит, если вы еще не заметили… Но все равно — надо в лес подаваться, я среди деревьев себя уверенней чувствую, да, может, кого из нелюди встретим.

— Может, это все-таки Земля? — предположил Витек. — Где-нибудь в Македонии. Или в Чечне.

— Это средняя полоса, — уверенно возразил Славка, тоже споласкивая ноги, но не переставая озираться. — И это не Земля, я же говорю — чувствую!

— А ты нас прикрой, — предложила Ленка. — Ну, чтобы не замечали, понимаешь?

— Я же не могу все время, — возразил Славка. — Час, два — и вы меня понесете. Так что это — на крайний случай… Ну, все готовы? Пошли скорее, пошли!

Они сошли с дороги и, перебежав вырубку у опушки, нырнули в мокрые кусты один за другим. Славка — последним, аккуратно поправив ветви кустов.

— А то у некоторых, — пояснил он, — есть скверная привычка рассматривать кусты по ходу движения.

— По ходу какого движения?.. — заикнулся Витька, но Славка молниеносно присел на корточки, прошипев:

— Садитесь!

В полукилометре от них — там, где размытая дорога поворачивала в лес — послышался звук сразу нескольких мощных двигателей. Слышно было, как они натужно ревут на подъеме, отфыркиваясь и рыча форсажем.

— Сюда кто-то едет, — сообщил Витек, ерзая в мокрых кустах. Славка прошептал в ответ:

— Сиди тихо!

Витек заткнулся. А потом желание болтать так и не восстановилось — на дороге появились боевые машины.

Они шли колонной, на небольшой скорости, ныряя в колдобины, залитые водой, юзом сползая на раскисшие обочины и выметывая в стороны фонтаны жидкой грязи. Впереди, занимая всю дорогу, двигался плоский, приземистый танк, весь покрытый зелеными и бурыми маскировочными разводами. В большой угловатой башне торчала параллельно дороге короткая пушка, чем-то похожая на складной стаканчик. Борта украшала вертикальная желтая полоса с черным номером 126, на лобовой броне башни была нарисована белая лилия, похожая на эмблему скаутов. Следом ползли три бронетранспортера, напоминавших коробки из-под обуви — в носу торчали по два пулемета. Бронетранспортеры украшала та же полоса, но без номера и та же лилия. Сверху они были открыты - над бортами качались и дергались пятнистые каски с чудными гребнями, как у греческих воинов из учебника истории, только без султанов и поменьше. Замыкал колонну второй танк, к пушке которого был привязан дергающийся мешок — сквозь рев и грохот ребята расслышали поросячий визг.

— Так, — сказал Славка, когда колонна отползла подальше, — покой нам только снится… И нелюди я в лесу не чувствую, а это говорит одно — разбежалась от войны. Если не нечисть, а обычная нелюдь — то она не любит это.

— Кто с кем воюет? — без опаски спросила Ленка. Техника не показалась ей опасной — не страшнее, чем на парадах по телевизору или в кино. Трудно было представить себе, что она создана, чтобы убивать людей.

— Если бы я знал, — ответил Славка. Подставил ладонь под капли дождя, срывающиеся с веток, пошутил: — Ну, по крайней мере с водой тут проблем не будет… Жаль, что я не знаю никого, кто побывал хотя бы в одном параллельном пространстве. Наверное, потому…

Он не договорил. Но Ленка поняла, что он хотел сказать. Наверное, потому, что из побывавших там ни один не вернулся на Землю.

...Действие снадобья кончилось, и на ребят навалилась усталость. Но Славка, наотрез отказался дать отхлебнуть еще — ответил, что, во-первых, его немного, а во-вторых — не надо им злоупотреблять. Слова были, конечно, справедливые, но легче от них не становилось… — тем более, что Славка не разрешил даже вылить воду из бутылок, мотивируя это тем, что возможность возвращения может подвернуться в самый неподходящий (или наоборот) момент.

Дождь не прекращался — уныло и неуклонно моросил, временам начиная шелестеть в листве громче — тогда сквозь кроны пробивались целые струйки. Славка по этому поводу рассказал анекдот про маленького англичанина, который на вопрос туриста, давно ли у них в Англии начался дождь, ответил: «Откуда я знаю, сэр, мне всего пять лет!»

Лес был довольно чистенький, не буреломный, часто встречались человеческие тропинки. Славка, прежде чем пересечь их, долго прислушивался, приглядывался и даже принюхивался, стоя за кустами — и мрачнел все больше и больше. На вопрос, что ему не нравится, он ответил:

— Лес ухоженный. Где-то близко населенный пункт, а не слышно ни людей, ни скотины… — он с досадой притронулся к рукояти меча и, вздохнув, сказал: — Сейчас бы «калашников». Люди — не нечисть, их в наше время мечом не напугаешь.

— Кто в дождь в лес пойдет? — возразила Ленка, — Поэтому и пусто.

— Я же сказал — ничего не слышно, — поморщился Славка. — Даже собаки не ла…

Они как раз подходили к тропинке — и Славка застыл столбом, окаменел. То же самое — инстинктивно! — сделали и брат с сестрой. Потом Славка медленно, плавно опустился не одно колено, пригнул голову и сложил руки перед грудью — в правой оказался нож, Славка держал его за лезвие. Он так присел потому, что человека в лесу часто выдает не звук, а фигура и рост — больше таких нет ни у кого, кроме больших обезьян, а ведь они в лесах средней полосы не водятся? Поэтому важно не только не шуметь, но и спрятать свою фигуру. Разведчики часто специально нашивают на камуфляжи лоскуты, полосы ткани, куски сетки, искусственные листья, чтобы враг видел не человека, а куст или пригорок заросший. Если же этого нет — лучше всего просто присесть.

Все это Витек подумал, уже повторив Славкино движение и держа наготове арбалет. Во рту стоял привкус волнения, как во время военной игры, когда ты весь напряжен до предела. Краем глаза он видел лицо Ленки — потное и с закушенной губой. Уныло и одиноко чирикала расстроенная дождем пичуга. Потом часто и испуганно запищала неподалеку мышь — именно этот писк насторожил Славку — его спина напряглась, он медленно отвел руку вниз, назад и в сторону для броска… Витек успел удивиться — что он, с мышами воевать собрался?! — и…

И на тропинку вышел бесшумный и осторожный человек. Наверное, он стоял совсем неподалеку и тоже прислушивался, приглядывался, принюхивался. И, не будь у Славки изощренных умений охотника-нежити, выследил бы брата с сестрой, когда они вышли бы на тропинку.

Человек был рослый, бесформенный и безликий, одетый именно в такой камуфляж, о котором думал Витек. Даже руки обтягивали пятнистые перчатки, даже голову и лицо закрывала маска, колыхавшаяся от осторожного дыхания, даже ботинки были не черные, а серо-зеленые. За плечами человека горбился большой незнакомый рюкзак — тоже пятнистый, непонятно было, как он ухитряется совершенно бесшумно ходить с таким по лесу. Прикладом к правому плечу, стволом к левому бедру человек держал не очень большой автомат с прикладом из толстой проволоки, дырчатым пузатым кожухом на стволе и похожим на консервную банку барабаном магазина слева. Автомат тоже был обмотан свисающими лохмотьями. На поясе висели несколько подсумков, коробок и нож в чехле.

Человек водил головой, осматриваясь. Когда его взгляд скользнул по тему месту, где в кустах прятались трое друзей, Витек закрыл глаза. Не от страха, а потому, что глаза могут выдать даже хорошо замаскированного человека. Секунду он физически ощущал на себе холодный взгляд незнакомца, потом это ощущение ушло — и снова послышался писк мыши.

Когда Витек открыл глаза — на тропинке стояли еще трое. Один — вооруженный таким же автоматом (за плечами рядом с рюкзаком угловато торчала радиостанция в чехле), другой — с длинной винтовкой, оснащенной оптическим прицелом, третий — с пулеметом, из которого косо свисала лента. Теперь Витек заметил объединявшую всех четверых деталь: на левом рукаве под локтем проходила чёрно-желто-белая — сверху вниз — полоса.

Люди постояли минуты три. Эти минуты показались длинными, как последние минуты экзамена. Потом тот, что вышел первым, бесшумно зашагал по тропе — так бесшумно, что даже удивительно было: как может двигаться, не издавая ни звука, восьмидесятикилограммовый дядя с сорокакилограммовым грузом? Следом — шагах в десяти — пошли радист и снайпер. Последним — еще в пяти шагах — двинулся пулеметчик.

И все. Как и не было никого. От этой молчаливой собранности, бесшумности и быстроты становилось даже как-то не по себе.

Славка молчал довольно долго. Потом — поднялся на ноги, убирая нож, сказал задумчиво:

— Знакомые дела… Колонна на дороге, а эти — спецгруппа, видно. Разные, из разных армий. Теперь бы выяснить, кто из них прав…

— А если и те и другие плохие? — Ленку начал бить нервная дрожь, запоздалая. Славка поморщился:

— Так не бывает… Это только по телику очень умные люди говорят, что на свете есть войны, в которых-де «правых нет!» В любой войне кто-то защищает справедливость, кто-то — зло и насилие. Хотя, конечно, — признал Славка, — с ходу в нас могут и не разобраться. На войне все становятся подозрительными, иначе просто нельзя, а страдают часто невиновные. Поэтому будем действовать осторожно.

— Пойдем следом? — предложила Ленка. Славка посмотрел на нее, как на сумасшедшую и промолчал, просто двинулся в противоположном направлении. Пройдя шагов десять, он остановился и напряженно сказал:

— Черно-желто-белый. Что-то знакомое. Честное слово — знакомое.