Глава V

Денек выдался жарким и влажным. Близость Маклира наполняла воздух запахом соли, водорослей и еще чего-то трудноуловимого, но безошибочно узнаваемого теми, кто хоть раз побывал на океанском побережье. Многоместные с космодромные кары выстроились у края поля, рядом с ними волновалась толпа. Усталый, изрядно уже охрипший дядька в пропотевшей капитанской форме выкликал имена, очередной ребенок наскоро прощался с родными и садился в ближайший кар. Как только машина наполнялась, она немедленно трогалась в сторону челноков, а на ее место становилась следующая. Мэри кивнула Шону О'Брайену, командовавшему оцеплением - верный себе, Дядюшка Генри ничего не оставил на самотек, - и подошла к карам как раз в тот момент, когда у незнакомого капитана возникла проблема. Не то чтобы очень большая - так, футов пяти с половиной ростом. Сложность состояла в том, что означенные пять с половиной футов пребывали в истерике, а капитан, как всякий нормальный мужчина, при виде женских слез слегка растерялся и, похоже, не очень понимал, что ему следует делать: пытаться успокоить, прикрикнуть или ждать - авось само пройдет.

- Что тут у вас, капитан… - Мэри, слегка прищурившись, разглядела нашивку, - Харпер?

- Капитан Гамильтон… - От облегчения бедняга, похоже, взмок еще сильнее, хотя это и казалось невозможным. - Видите ли… Миссис Финн не желает отпускать сына…

- Ясно. - В следующую секунду рыдающая женщина, которая, стоя на коленях, с причитаниями прижимала к себе взъерошенного малыша, оказалась уже на ногах. Одна из ее рук изгибалась под не вполне естественным углом. Мэри привычно поймала момент, когда боль пробилась через истерику, но еще не стала поводом для нового крика, и отпустила растрепанную горожанку, по виду - типичную лавочницу. И как только она с таким уровнем психической устойчивости оказалась в списках генетических партнеров? - Миссис Финн, вы пугаете мальчика. Более того, вы задерживаете.эвакуацию, а нам дорога каждая минута. - Мэри старалась говорить спокойно и рассудительно. - Чем быстрее стартует "Сент-Патрик", тем больше у детей - и вашего сына тоже - шансов благополучно покинуть пределы системы. Успокойтесь, мэм. Я сделаю все возможное для того, чтобы ни один волос не упал с его головы.

- Я… мне страшно, мисс… - пролепетала та, незаметно баюкая пострадавшую руку. Глаза ее больше не закатывались, взгляд стал осмысленным.

- Как и всем нам, мэм. Ничего не боятся только герои и дураки; порой мне кажется, что это одно и то же. - Мэри присела на корточки: ~ Как тебя зовут, малыш?

- Джимми Финн, мисс. - Мальчишка настороженно смотрел на незнакомую женщину в форме.

- Капитан, - мягко поправила его Мэри.

- Джимми Финн, капитан.

- Джеймс Финн из Линии Финн? - уточнила она, дождалась утвердительного кивка и кивнула в ответ. - Прекрасная Линия. Я надеюсь - нет, я совершенно уверена! - что ты будешь достоин ее. Я права?

- Так точно, капитан! - приободрившийся Джимми уже улыбался, с некоторым превосходством поглядывая на остальных ребятишек: еще бы, с ним говорили, как со взрослым!

- Ну вот и отлично. Скажи маме "До свидания" и ступай в кар. - Мэри поднялась на ноги, потрепала его по голове и уже повернулась, чтобы уходить, когда услышала за спиной неумеренное:

- Капитан… мы вернемся?

Мэри развернулась на каблуках, внимательно посмотрела на маленького канонира и притихшую толпу за оцеплением, вздохнула и решила не врать.

- Я не знаю, малыш. Но вернемся мы или нет, где бы ты ни очутился, помни: ты бельтайнец. И пока бьется твое сердце, Тарисса будет освещать твою дорогу, даже если ты будешь так далеко от нее, что не сможешь разглядеть ее свет без мощного телескопа. И любовь твоей мамы и всех, кто тебе близок, всегда будет с тобой. Ты понимаешь меня?

- Да… кажется…

- Молодец.

Она улыбнулась, небрежно отсалютовала и направилась к кару. Ей тоже надо было улетать первым же бортом. По дороге она спохватилась и быстро набрала номер. О'Брайен ответил сразу же:

- Да, Мэри, слушаю тебя.

- Шон, а твои-то где? - спросила она. - Учти, два места я могу раздобыть.

- Не поверишь - на Плезире. Отправил Джину с ребятами поразвлечься, мы ведь третьего ждем. Позавчера только улетели, они, небось, и не знают еще…

- Ясно. Ты держись, Шон, слышишь?

- Вот уж за меня можешь не переживать, - хмыкнул О'Брайен, - твоей голове и без того есть о чем болеть. Чистой трассы, пилот.

Мэри уже сидела в кресле челнока, когда пришел вызов с орбиты:

- Капитан Гамильтон, на связи капитан Дина Роджерс. Экипажи корветов эскорта сформированы и ждут вашего прибытия.

- Отлично, Роджерс. Я стартую через четверть часа.

Когда челнок, набирая высоту, прошел над величественной, бликующей под лучами Тариссы гладью Маклира, Мэри досадливо поморщилась: ведь собиралась же в отпуске поплавать! Теперь когда еще удастся выбраться домой… да и будет ли дом? И даже если будет, кто сказал, что капитан Гамильтон доживет до того момента, когда сможет спокойно, никуда не торопясь, сбросить одежду на одном из сверкающих черных пляжей и плыть, плыть без цели и смысла, растворяясь в бесконечности океана, так похожей на бесконечность Космоса…

Морган изо всех сил старался успокоиться. Перестать вскакивать с места или, к примеру, потирать руки нервным, неподобающим мужчине и офицеру полиции движением. Сегодня из монастыря в составе очередной партии прибывающих на реабилитацию монахинь должны прилететь первые десять пилотов, отобранных матерью Альмой при участии этой нахальной девицы. Интересно, сама-то она будет в их числе? Насколько Морган успел разобраться в психотипе Мэри Гамильтон, она настоит на своем праве быть в числе первых. Таким же было и мнение Лорены. Правду сказать, он несколько побаивался встречаться с ней после того, что, не подумав хорошенько, ляпнул в разговоре с настоятельницей. Решив, однако, что повинную голову меч не сечет, он сам пересказал ей разговор с аббатисой, стоически стерпел шутливый подзатыльник, выслушал насмешливую сентенцию на тему правомерности использования притяжательных местоимений и был прощен. Несколько затянувшаяся процедура примирения привела его в прекрасное расположение духа: долгое время полагавший себя совершенно непрошибаемым пнем, майор больше не был намерен врать самому себе. Ну да. Влюбился. Непозволительная роскошь для полицейского служаки и все такое… К черту. Почему бы ему не урвать маленький кусочек счастья? Правда, он никак не мог взять в толк, чем именно заинтересовал одну из красивейших - и умнейших! - женщин Бельтайна долговязый, редко успевающий побриться, живущий на одну (хоть и значительную!) зарплату, вечно занятый коп на пятнадцать лет старше. Но это были детали. Если ее все устраивает, плевать в колодец Генри Морган не будет.

За час до полуночи майор пришел в уже знакомое помещение храма. Именно в этой комнате три недели назад - неужели не прошло и месяца? - он запивал булочки чаем и наслаждался обществом сестры Беаты. Сейчас булочек не было (а жаль!), зато вдоль стен сидели десять молодых женщин, часть из которых была в апостольниках. Бритые головы других отражали свет потолочной лампы. И, разумеется, Мэри Гамильтон была тут как тут.

- Итак, леди. Насколько мне известно, вы уже ознакомились с тактико-техническими характеристиками кораблей, на которых вам предстоит летать. - Дождавшись синхронного кивка десяти голов, Морган продолжил: - Карты Бельтайна с указанием точек, в которых в последнее время наблюдались старты кораблей, принадлежащих преступникам, уже введены в бортовые компьютеры "Сапсанов". Вам будут присвоены позывные от единицы до двадцати… да, мисс Гамильтон?

- Сэр, я предлагаю сделать позывными числа от единицы до сотни.

Встать она, конечно, не удосужилась. Что ж, никуда не денешься, придется привыкнуть. Музыку заказывают именно пилоты.

- Обоснуйте, мисс.

- Всему Бельтайну, разумеется, уже известно, сколько у вас кораблей. Но не стоит, как мне кажется, делать широким достоянием число пилотов. Нас ведь на самом деле не двадцать, а сорок. - Ишь ты… Вот этого Морган не ожидал. Ай да аббатиса! - И если вы дадите нам номера в пределах сотни, какое-то, хотя, боюсь, недолгое, время вам удастся водить за нос наших противников. Кроме того, позывные можно будет менять…

- Принято, мисс. Благодарю вас. Продолжим. Тренировочные вылеты начинаются завтра. Я прекрасно понимаю, леди, что вам не до-иодилось летать в атмосфере. Следовательно, придется иметь дело с такими понятиями, как, например, трение о воздух. Не то чтобы это имело совсем уж принципиальное значение при стрельбе, но при маневрировании… Слушаю вас, сестра?…

- Шейла, сэр. - А вот это уже монахиня. Лет двадцать пять. Стало быть, скорее всего, после службы в качестве астероидного пилота осталась и монастыре. - Полеты в атмосфере мы отработали на виртуальных тренажерах в обители, так что тренировочный период будет коротким.

- Отлично. - Ну, матушка Альма! - Теперь самое главное. Мне ни в коем случае не хотелось бы афишировать роль монастыря в вопросе подбора пилотов. Поэтому если вы будете приходить в стартовый квадрат из храма, даже накрытые шлемы не помогут…

Женщины переглянулись. Если бы Морган мерил в телепатию, он не сомневался бы, что между ними произошел безмолвный обмен мнениями. Заговорила опять сестра Шейла:

- А где именно стоят корабли? Покажите!

Откуда она вытащила блок виртуального дисплея, Морган так и не понял. Несколько секунд спустя подробнейшая карта космопорта и прилегающих районов развернулась прямо в воздухе, а у него в руках оказалась лазерная указка, которой он и очертил стартовый квадрат "Сапсанов", огороженный высоким забором. Девицы опять переглянулись, теперь - с непонятным Моргану, а потому изрядно раздражающим весельем. Сестра Шейла - "Вы позволите, майор?" - взяла у него указку и коснулась давно заброшенного ангара на границе поля. Сколько Морган себя помнил, тот стоял без использования и единственной причиной, по которой его не снесли, была арендная плата за землю и налог на недвижимость, оплаченные чуть ли не до середины следующего столетия. Фирма, осуществившая оплату, давным-давно исчезла из Торгового реестра, однако клочок земли не стоил того, чтобы разбираться с цепочкой правопреемников. По крайней мере, полицию ангар не интересовал, ибо был совершенно пуст, а расположение его не мешало взлету и посадке.

- Если пилоты будут выходить отсюда, вас это устроит? - Очень даже заслуживающие внимания синие глаза под кромкой апостольника искрились сдерживаемым смехом.

- Несомненно, сестра Шейла. Но как вы собираетесь незаметно попадать внутрь? - спросил Морган и услышал в ответ вполне - насколько он успел познакомиться с монастырем и монахинями - предсказуемое:

- Не забивайте себе голову, майор. Все будет в порядке. Только огородите заодно со стартовым квадратом и это строение тоже - во избегшие нашествия любопытных.

- Я распоряжусь немедленно, сестра Шейла - А вот обойдешься, синеглазка. Чем хочу, тем голову и забиваю.

Двумя часами позже Морган, выдернувший из архивов схему подземных коммуникаций космопорта двухсотлетней давности и наложивший на нее современную, восхищенно выругался, обнаружив искомое. С системой маскировки спуска под землю еще следовало разобраться: он лично на днях, перед заведением "Сапсанов" на квадрат, только что не носом прорыл каждый квадратный дюйм проклятого ангара и ничего подозрительного не обнаружил. Но то, что коммуникации соединяли ангар с монастырем (и не только с ним), сомнений не вызывало. Правда, современная схема утверждала, что вот этого прохода попросту нет… Да и сам он, встречаясь как-то раз с одним из своих информаторов именно в этой части подземного лабиринта, и помнил только монолитную стену… Интересно, для обеспечения какого рода деятельности нужны такие хитрости? И как упомянутая деятельность сочетается с уставом ордена тарисситок? Или хотя бы с десятью заповедями?

Тренировочные полеты на новехоньком «Сапсане» с первых же минут заставили Мэри проникнуться глубочайшим уважением к конструкторам и кораблестроителям Российской империи. За неполную неделю девушка буквально влюбилась в хищный и при этом элегантный силуэт. Истребитель молниеносно набирал скорость и высоту и безукоризненно слушался команд. Не вполне привычная система управления оказалась тем не менее на удивление рациональной. И, разумеется, реальный полет отличался от тренировок на симуляторе, как свежее яблоко от сушеного. Во всяком случае, во время тренировок ее ни разу не накрыло ощущением единения с кораблем и пространством. А сейчас оно приходило почти сразу после отрыва от тверди. Самое важное, по мнению Мэри, заключалось в том, что скорости полета на "Сапсане" позволяли не использовать стимуляторы, и это было очень удобно с любой точки зрения. Пресловутые боевые коктейли группы "р" были не самыми безобидными препаратами. В частности, человек, находящийся под воздействием такого коктейля, не мог себе позволить даже порезать палец: самое пустяковое повреждение кожи грозило критической кровопотерей. Этот факт в сочетании с тем, что военными пилотами Бельтайна были исключительно женщины, в свое время послужил причиной внесения в Устав ВКС пункта, запрещающего под страхом расстрела боевые вылеты во время месячных. Данное ограничение специально оговаривалось при заключении контракта, но наниматели охотно подписывались под этим категорическим требованием. В конце концов, никто не отменял гормональные препараты, способные изменить женский цикл, хоть они и не слишком полезны для здоровья; да и любой командующий предпочитал иметь по-настоящему хороших пилотов с кратким ежемесячным отпуском, нежели без отпуска, но не таких умелых. Мэри, правда, считала - проштудировав соответствующий раздел фармакологического справочника, - что если какая-нибудь дурочка рискнет вылететь под коктейлем "р" во время месячных, расстреливать будет уже некого, но чего в жизни не бывает… Полезный пункт. Но неудобный в полицейской службе, требующей ежедневного присутствия пилота на боевом дежурстве. Так что просто здорово, что на "Сапсанах" можно летать без стимуляторов.

Сегодня она отрабатывала одиночный полет. Это ей нравилось больше, чем летать в спарке: во-первых, ее стиль управления несколько отличался от стиля Дины Роджерс, а во-вторых, ее поставили ведомой! Мэри, не без оснований полагающая, что летать она умеет не хуже Дины, молча злилась. Ей все время хотелось во время парного полета отколоть что-нибудь эдакое, а необходимость держать свои желания и эмоции при себе уж никак не добавляла хорошего настроения. Если уж быть совсем честной, источником злости и некоторой даже подавленности было не только и не столько положение ведомой. Дина. Эта последняя искренне восхищалась юной напарницей и в этом-то состояла главная проблема. Восхищение Дины могло сыграть злую шутку с обоими пилотами, потому что во время полета приходилось контролировать не только свое желание выпендриться, по и желание Дины позволить это. В какой-то момент ведущий и ведомый могли функционально поменяться местами, а это уже не лезло ни в какие ворота. Насколько Мэри было известно, Дине предстояло стать первым пилотом, и невесть откуда взявшаяся готовность подчиняться второму номеру никуда не годилась. Доложить по команде? Не лучший выход. Да, дела. Ладно, как-нибудь утрясется, а пока ей предстоял полет. Рука с мастер-ключом, вытатуированным в виде кольца на среднем пальце правой руки, привычно (уже привычно!) скользнула в углубление на ложементе, шлем вывел на дисплей перед глазами картинку с внешних мониторов. Низкий, вибрирующий гул маневровых двигателей почти отсекался безукоризненной звукоизоляцией, но только почти, и это было прекрасно. Отрыв! Стартовый квадрат ушел вниз и вбок, с едва ощутимым толчком подключились маршевые и «Сапсан» лег на курс. Острова один за другим проплывали внизу. Картина была настолько мирной, что Мэри казалось, будто та запись, которую показал ей в обители Морган (- А у вас будет позывной "Дядюшка"! - Почему? - Не знаю, но вам идет!), просто не могла быть снята здесь, на Бельтайне. Полет убаюкивал, а это было как минимум неправильно. Мэри прибавила скорость. Сбросила до минимальной. Спустилась почти к самой воде. Снова набрала высоту. Заложила крутой вираж и тут… Огней этот красавчик не зажигал. Позывных за исключением автоматически отправляемого номера борта (она тут же прокрутила весь общепринятый диапазон) не подавал тоже. Место старта было внесено в бортовой компьютер как одно из «горячих». А траектория, по которой поднимался корабль, яснее ясного говорила о нежелании попасть в зону действия радаров. И Мэри вдруг поняла, что означает выражение "поймать волну", которое она услышала, случайно включив во время отдыха спортивный канал и наткнувшись там на урок серфинга. Может быть, опять подсадная утка? Майор почти в каждый полет запускал "условного нарушителя". Тогда почему вдруг сильно и быстро забилось сердце?

- Ноль двадцать два вызывает координатора. Координатор, ответьте.

- Здесь "Дядюшка". Что у вас, ноль двадцать два? - Голос Моргана, частенько засиживавшеюся в координационном пункте, был почти сонным. Может быть, он и в самом деле прикорнул где-то в уголке - время близилось к полуночи.

- Нарушитель, сэр. Только что взлетел. - Она отправила координаты.

Ответ пришел моментально:

- Это не подстава, ноль двадцать два, повторяю, нарушитель настоящий. - От расслабленной ленцы не осталось и следа.

- Какие будут указания, сэр? - Волна тянула ее на гребень, дразнила кружевом пены.

- Вы сможете задержать его, ноль двадцать два?

- Думаю, да, сэр.

- А без "думаю"?

- Так точно, сэр!

- Действуйте, ноль двадцать два. Сажайте его! Арестная команда уже в воздухе, давай!!!

И Мэри дала.

- Говорит патрульная служба планетарной полиции, ноль двадцать два. Борт -ТК-, назовитесь! - Никакой реакции не последовало, корабль, уже определенный компьютером как малый грузопассажирский транспорт, продолжал движение, заметно прибавив скорость.

- Борт -ТК-, немедленно вернитесь в точку старта и приготовьтесь к досмотру!

Слушаться нарушитель и не подумал. Более того, явно наплевав на скрытность, он резко пошел вверх.

- Борт -ТК-, вы не подчинились законному требованию и будете атакованы! - Ну все, формальности выполнены.

На! Первая ракета ушла в пустоту. Вторая тоже, хотя теперь Мэри взяла прицел, казавшийся идеальным. Но неизвестный пилот совершил маневр, который - она была готова в этом поклясться - являлся просто невозможным для кораблей этого типа. Ах так?! Она уже поняла, с кем имеет дело. Кто бы не находился в каютах, не было никаких сомнений в том, что в пилотском ложементе лежала сейчас выпускница Корпуса. Очень знакомый стиль. Однако стиль стилем, а "Сапсане быстрее и маневреннее. Причем существенно. Куда там какому-то транспортнику! Только бы не сплоховать на этот раз… Истребитель слушался так, словно двигатели его стали ногами Мэри, послушно разгоняющими ладное, сильное тело для прыжка, а ракетные установки руками со множеством пальцев. Чем следовало считать в таком случае пару тяжелых гауссовых пушек, она додумать не успела. Потому что один из пальцев-ракет дотянулся до маршевого двигателя противника. Изумительный, цвета раскаленных яблоневых угольев, шар взрыва подбросил корабль, который закувыркался в разреженной атмосфере, как игрушечный. Комп "Сапсана" тут же проанализировал и сообщил характер повреждений. Порядок, маневровые целы…

- Борт -ТК.-, приказываю совершить посадку! - ответ, пришедший на используемой ею частоту даже отдаленно не напоминал выражения, принятые в приличном обществе, но тем не менее корабль начал снижаться. И вот тут-то по струе ледяного пара, вырвавшейся из тонкой щели, возникшей на - секунду назад! - монолитном корпусе, Мэри поняла, что началось аварийное открытие погрузочного люка грузового отсека. Залитое мертвенным светом полицейских прожекторов поле хмеля на секунду промелькнуло у нее перед глазами, собственная клятва прозвенела где-то на границе слуха и, не заботясь уже о процедурных тонкостях, она заорала:

- Не сметь!!! Закрой люк, ублюдок, рубку разнесу! Дюзами сожгу на хрен, только попробуй открыть!

Много позже она выругала себя за эту угрозу: пилоту транспортника ничего не стоило сообразить, что в случае прямого попадания в рубку груз погибнет точно так же, как если бы его сбросили. Но струя пара уменьшилась, исчезла, щель в корпусе закрылась. Нарушитель опускался. Внизу мелькнул лес, переходящий в холмистую равнину. Не лучшее место для посадки, но хоть не скалы - и то ладно. Корабль сел. Вернувшись на полицейскую частоту, Мэри уточнила координаты, получила заверение в том, что арестная команда на подходе, краем уха выслушала категорическое требование ничего не предпринимать до прихода помощи и, включив все бортовые огни, зависла над изрядно покосившимся на опорах транспортником.

- Корабль не покидать. Люки не открывать. При попытке неповиновения вы будете уничтожены. - Она снова перешла на полицейский канал, потому что выслушивать визгливые вопли, обильно сдобренные непристойностями, у нее не было ни желания, ни, откровенно говоря, сил. Мэри чувствовала странное оцепенение. Волна отхлынула, выбросив ее на берег, и берег этот был пуст, холоден и неприветлив.

- Ноль двадцать два, вы в порядке?

Ну вот что он пристал, без него тошно…

- Так точно, сэр.

Отчего она зябнет? Что это - постбоевой синдром? Нервы разгулялись? Вздор, откуда им взяться! Она услышала чей-то смех. Вот это да - это же она смеется! Мэри, чувствуя что-то вроде паники, покосилась на экран, но нет - канал связи был в данный момент неактивен, услышать ее не могли. Уже хорошо. На дисплее возникли быстро растущие метки, автоматически отправленный запрос получил подтверждение, закодированное по сегодняшней схеме. Люди, высыпавшие из двух севших неподалеку от задержанного транспортника мапшн, рассредоточились в цепь, окружившую корабль. Приблизив картинку, Мэри с некоторым злорадством разглядела у них в руках тяжелые плазменные винтовки. Да никак Дядюшка Генри пригнал сюда элитное подразделение? Он что же, держал их под ружьем всякий раз, когда один из «Сапсанов» уходит в полет? Тут Мэри вспомнила, что сегодняшний вылет был тренировочным, поняла, что ничего не поняла, и решила, что обдумает все потом. Приземлился еще один катер. Из него выпрыгнула знакомая долговязая фигура и что-то, судя по размашистым рубленым жестам, скомандовала. Люк - тот самый - открылся, трап нижним концом коснулся земли и по нему стали спускаться люди. Рядом с "Сапсаном", слева и справа, нарисовались два атмосферника, а знакомый голос в ушах "командовал:

- Ноль двадцать два, возвращайтесь на базу.

Ну как скажете, сэр, на базу так на базу… Мэри аккуратно, чтобы никого не задеть выхлопом маневровых, поднялась на высоту мили, чистого хулиганства ради поставила истребитель на "свечку" и ушла в сторону Центрального космопорта.

- Как она? - Генри Морган торопливо шагал по одному из многих коридоров, скрывавшихся за неприметной дверью справа от органа. Как он ни старался, раздобыть план помещений храма Святой Екатерины Тариссийской ему не удалось, и даже специально натренированное чувство направления сейчас сбоило. Он даже не мог сказать, находится он на поверхности планеты, над или под ней. Его провожатой приходилось почти бежать, чтобы быть хоть на четверть шага впереди нетерпеливого подопечного.

- Скверно, сэр. - Молодая послушница (как же ее? Ладно, неважно) была явно обеспокоена. - Видите ли, майор, Мэри совершенно не умеет проигрывать…

- А что именно в данном случае называется проигрышем? Успешное задержание преступника?! - Морган действительно ничего не понимал и от этого был почти зол. Сообщение о том, что психологическое состояние Мэри Гамильтон оставляет желать много лучшего, он получил в разгар дружеской пьянки по случаю первого настоящего успеха новой патрульной службы. Шон О'Брайен как раз произносил витиеватый (по причине некоторой нетрезвости произносящего) тост за здоровье - "не знаю, где вы их взяли, сэр, но они просто чудо!" - пилотов "Сапсанов", когда клипса коммуникатора рявкнула на майора голосом сестры Агнессы. Не особенно стесняясь в выражениях, монахиня вызверилась на него так, как никто не позволял себе уже несколько лет. Из ее краткого, но энергичного монолога следовало, что он мерзавец и недоумок, а ведь она предупреждала! Она говорила, что Мэри слишком молода! А что теперь?! Морган покосился на экран браслета и с некоторым недоумением обнаружил, что его, оказывается, в данный момент никто не вызывает. Ну да, это просто помехи вопят в ухо так, что оно скоро отвалится; после того, как свернется в трубочку. Вздохнув с облегчением по поводу соблюденной секретности, он дал себе слово разобраться в том, как у монахинь получаются такие вот фокусы со связью, с сожалением покосился на уставленный бутылками и закусками стол и рванул в храм. Что бы там ни произошло, он должен был разобраться лично. Никаких угрызений совести по поводу гипотетической депрессии Мэри он не испытывал, потому что, с его гочки зрения, упомянутой депрессии попросту неоткуда было взяться. Но сестра Агнесса уж точно не дала бы ему покоя, а эта девица, встретившая его у дверей (черт, да как же ее зовут? Роджерс. Дина Роджерс), была мрачнее любой из картин Тимоти Макклейна.

- Видите ли, сэр… Мэри видела сводку потерь…

- Каких, к черту, потерь?! - Морган с трудом сдерживался, чтобы не заорать дурным голосом.

- Двое пленников погибли, когда взорвался маршевый двигатель и корабль-нарушитель на какое-то время потерял управление…

- Двое из восемнадцати! Из восемнадцати!!!

- Я понимаю, сэр, но Мэри… она винит себя в их смерти…

- О черт!

Морган остановился перед указанной послушницей дверью, выровнял дыхание и постучал.

- Мисс Мэри, это Генри Морган. Я могу войти?

С минуту за дверыо царила тишина, потом бесконечно усталый, совершенно незнакомый майору голос произнес: Входите, Дядюшка.

Жестом отпустив Роджерс, Морган одернул куртку и вошел в комнату без окон. Комната ему не понравилась. Категорически. Серые стены так близко одна от другой, что в длину помещалась только металлическая кровать, а в ширину - та же кровать и тумбочка рядом с ней. Узенькая дверь, ведущая, должно быть, в санитарный блок, соседствовала со столь же узкой дверцей стенного шкафа. Беленый известью потолок с неприятно-резким светильником в центре. Единственное украшение - распятие в изголовье. Единственное дополнение интерьера - гипнопедическая установка на тумбочке. Поверх серого, как стены, покрывала на кровати лежала Мэри. Рослая для своих лет и широкоплечая по любым меркам, девочка показалась ему странно хрупкой. Должно быть потому, что руки она заложила под спину. Ботинки она все-таки сияла, и теперь они валялись на голом полу, а вот ремень комбинезона даже слегка не ослабила и застежка была поднята до самого горла. Внезапно Генри поймал себя на почти непреодолимом желании обнять Мэри, прижать к себе, защитить от всего и вся. Со страшной силой хотелось набить морду. Все равно кому. Да хоть бы и самому себе. Не уберег малышку! Хорош отец! Так, стоп. Это из какой-то другой сказки. Насколько Моргану было известно, детей у него не имелось. Может быть, пора?

- Мэри, девочка. - Он поискал, куда бы сесть, и сел на пол. - Что случилось?

- А вы не знаете? - Голос, по-прежнему незнакомый - она что, сорвала связки? Или просто давно не пила? - был ядовит, как сок чернострельника. - Я же убила их, вы понимаете это?! Я их убила!!! Раскидалась ракетами, кретинка! Надо было гауссом отстрелить дюзу, а я… - Лучше бы она плакала. Лучше бы она каталась по кровати или молотила кулаками стену. Все что угодно было бы лучше этого хриплого шепота из запекшихся губ, этих сухих глаз, уставившихся в одну точку, этой неподвижности. Что-то надо было делать, причем прямо сейчас, но что? Морган знал ответ, но ответ этот годился для сорвавшегося мужчины, а как отреагирует четырнадцатилетняя девочка? Ладно, попробуем.

- Встать! - гаркнул он, резко поднимаясь на ноги. - Ну?! - Как он и рассчитывал, привычка выполнять приказы и распоряжения старших по званию сработала безотказно. Мэри вскочила с кровати и замерла по стойке "смирно". В глазах, только что тусклых, как затертая стойка третьесортного бара, вспыхнула какая-то мысль. Морган не стал разбираться какая. - Одевайся. Как на вылет. Броня, шлем, что там еще? Ты идешь со мной. Немедленно. Пять минут тебе на сборы, я жду в коридоре.

Выйдя за дверь, он прислонился к стене и засек время. Мэри уложилась с лихвой (кто бы сомневался!): пять минут еще не истекли, когда рядом с ним возникла затянутая в гравикомпенсаторную броню фигура, увенчанная глухим черным шлемом.

- Пошли, - бросил Морган, - ты знаешь, как отсюда пройти к калитке, выходящей к складам запчастей?

Девушка кивнула и зашагала впереди него. Через двадцать минут машина Генри скользила по полицейскому коридору, а еще через полтора часа они уже бок о бок стояли на лужайке перед старым, но еще крепким домом, окруженным многочисленными конюшнями. Вокруг, сколько хватало глаз, простирались ухоженные выгоны. Семья Рафферти, одна из ветвей которой превратилась в знаменитую Линию Канониров, разводила гунтеров, за возможность обладать которыми на межпланетных аукционах отчаянно торговались самые богатые люди Галактики. Несмотря на поздний, вернее - ранний, час, во всех окнах дома горел свет, а уж шум стоял… Морган крепко взял Мэри за руку и почти потащил ее к просторной террасе, на которую открывалась массивная входная дверь, распахнувшаяся при их приближении. В дверном проеме стоял сам Мозес Рафферти, старого образца винтовка в его руках была направлена на ночных гостей. За его спиной угадывались - разглядеть что-либо за столь массивным объектом было затруднительно - еще несколько вооруженных людей. Сдавленное ворчание где-то на заднем плане выдавало присутствие как минимум двух волкодавов.

- Эй, Мозес, полегче, это я, Морган! - крикнул майор.

- Майор Морган! Вы все-таки решили выпить с нами за возвращение Джереми? Рад, рад! - прогудел седой патриарх и громыхнул через плечо: - А ну-ка, бездельники, грогу майору и его человеку!

- Нет, Мозес, пить я не буду, - решительно отказался Морган, выталкивая Мэри вперед, прямо под взгляды высыпавших на террасу чад, домочадцев, родственников и свойственников празднующего семейства. - Я прилетел, чтобы познакомить вас кое с кем. Это - пилот ноль двадцать два. Не спрашивайте его имени, он все равно не ответит, а я и подавно. Но это тот самый человек, который посадил корабль, увозивший Джереми.

Старый Мозес, не глядя, сунул винтовку кому-то из сыновей или племянников и шагнул было вперед, но дойти до Мэри не успел. Как такая маленькая женщина ухитрилась отпихнуть с дороги огромного коневода, навсегда осталось загадкой для Моргана, но она оказалась впереди всех, рухнула на колени перед опешившей девушкой и начала покрывать поцелуями ее руку. Правую, с кольцом мастер-ключа. Мэри попятилась, попыталась выдернуть ладонь, беспомощно обернулась к безмятежно поглядывающему на светлеющее небо майору, но тут подоспел Мозес, еще какой-то мужчина, еще один, старушка в чепце, девушка лет семнадцати, двое мальчишек-близнецов… Ее обнимали, хлопали но плечам и обещали любого жеребца из табунов на выбор. Откровенные взгляды женщин помоложе могли бы, с точки зрения Моргана, поджечь стог сена, окажись тот поблизости. Каждый стремился хотя бы дотронуться до девушки, сказать "спасибо" так, чтобы она услышала или кивнула, а маленькая женщина все стояла на коленях, обеими руками прижимая к сердцу облитые ее слезами пальцы Мэри.

- Ну как же без имени, майор? - укоризненно выговаривала Моргану статная молодуха на сносях. - Мне ведь сына называть скоро, как же без имени?! И отцу Брендону что сказать прикажете? За кого молиться-то?

- Помолчи, Джудит, - строго сказал старший Рафферти. - Если майор не хочет, чтобы мы знали, как зовут человека, вернувшего нам Джереми, значит, так тому и быть. Майор Морган знает, что делает. Мало ли что, проговорится кто по пьяной лавочке, еще отомстить захотят, засранцы. Не самому, так семье. А отец Брендон и за пилота ноль двадцать два помолится. Бог, поди, не дурак, поймет, о ком речь. Но ты, сынок, знай, - он повернулся к Мэри, сжал плечо громадной, похожей на лопату ладонью, - что если тебе когда-нибудь понадобится хорошая лошадь, или дом, где тебе рады, или просто пара-другая крепких кулаков, ты можешь прийти к любому из Рафферти и сказать "ноль двадцать два". Спасибо, майор, что привезли его к нам, я не забуду этого. Вставай, Сара. У парня был тяжелый день, а ему еще лететь домой. Вставай. - С этими словами он неожиданно мягко поднял на ноги плачущую женщину, церемонно поклонился Мэри, повернулся и пошел к дому. Остальные, оглядываясь и возбужденно переговариваясь, потянулись за ним и вскоре на лужайке остались только Мэри и Морган.

- Все поняла? - негромко спросил майор, когда дверь захлопнулась за тяжело переваливающейся Джудит. - Или еще в одну семью слетаем? Тут, в принципе, недалеко…

- Я поняла, сэр.

- Не сомневался в этом. Запомни, малышка, ты не сможешь спасти всех. Но даже если ты спасешь одного - это все равно будет на одного больше, чем если бы эти сволочи улетели безнаказанно. И если при этом погибнет или будет и хвачен живым хоть один преступник, значит, на одного мерзавца здесь, на Бельтайне, в нашем с тобой доме, стало меньше. Вот и все.

- Разрешите вопрос, сэр?

- Разрешаю.

- А что с пилотом транспортника?

- Застрелилась, дрянь, - равнодушно пожал плечами Морган. - Оно и к лучшему. Трибунал - такая морока. Да и о репутации стоит подумать.

- О репутации Корпуса и Линий, сэр?

- Именно. Ладно, девочка, полетели-ка домой.

Время шло, а иногда и неслось галопом. Мэри не обращала на него внимания. Время принадлежало ей. Сама она принадлежала одновременно монастырю и полиции, что порой служило причиной некоторой раздвоенности. Пилоты «Сапсанов» сменяли друг друга, после недели дежурства на планете наступал трехнедельный перерыв, во время которого Мэри, как и остальные молодые послушницы, выполняла полеты в поясе астероидов и водила тяжелые баржи с рудой от обители к базе "Гринленд". Там груз принимали суперкарго компании "Бельтайн трейдере", там формировались караваны, оттуда в Большой Космос отправлялись транспорты с вейвитом и табаком, шерстью и лошадьми, виски и хмелем, кожами и зерном. Ну и ирисситом, конечно, куда ж без него. Иногда она мечтала о том дне, когда Галактика ляжет под ноги капитану Гамильтон - знаменитому капитану, а как же иначе! Но такое случалось нечасто. Работы было много, очень много, мечтать было некогда. А кроме того, даже здесь, на скромной аграрной планете, у нее находились поводы для гордости. В частности, довольно быстро выяснилось, что "ноль двадцать два" - это что-то вроде уважаемой торговой марки. Желающих потягаться с ней становилось все меньше, преступный мир Бельтайна довольно быстро уяснил, что ноль двадцать второго надо слушаться, иначе… Как-то раз Морган дал ей прослушать запись, притащенную одним из его бесчисленных информаторов. Несколько подвыпивших мужчин, обсуждавших нововведения командующего планетарной полицией, сошлись на том, что если тебе на хвост сел ноль двадцать два, единственное, что ты можешь предпринять - это поискать наиболее удачное место для посадки… И не дай тебе бог повредить груз! А уж как стало трудно искать новых пилотов на Бельтайне… Никто не хочет связываться с ноль двадцать вторым, чтоб его так и сяк… Что ни говори, слышать такой отзыв от "противоположной стороны в переговорах" было приятно. Несколько раз Мэри с удивлением ловила себя на том, что подобная слава - а как еще прикажете это называть? - льстит ее самолюбию едва ли не больше, чем полученный в четырнадцать лет сертификат пилота. Сертификат, конечно, штука хорошая. Но сам по себе он не значит ничего. Ну строчка в досье. Ну в рамочку можно вставить распечатку, на стенку повесить. А сейчас в ее руках было Дело. Настоящее, без дураков. И обреченная покорность, с которой ее «подопечные» глушили маршевые двигатели, заставляла ее испытывать эмоции, по поводу которых мать Альма всякий раз укоризненно напоминала на исповеди, что гордыня суть смертный грех. Мэри было все равно. Никаких угрызший совести или, тем паче, раскаяния она не испытывала. Засевшая в голове фраза Мозеса Рафферти "Бог, поди, не дурак" казалась ей куда более разумной, чем все правильные - и удивительно скучные - воспитательные высказывания настоятельницы. Немаловажным обстоятельством было и то, что бабушка, переселившаяся и монастырь Святой Екатерины одновременно с зачислением Мэри в Корпус, была на ее стороне.

- Все она правильно говорит, детка, - размеренно рассуждала София, - и про то, что смирение паче гордости, и про самоуверенность, которая сродни поражению… Только Альма никогда боевым пилотом не была. Может, оно и к лучшему, здесь, в монастыре, ей самое место, но понять нас она не может. Простить может, понять - нет. А ты летай. И будь лучшей. Впрочем, о чем это я? Ты всегда была лучшей. Даже когда тебе было только два месяца от роду и мы г Алтеей принесли тебя в учебный центр…

Мэри любила слушать воспоминания бабушки о своем рождении и раннем детстве. Понятия не имеющая об отце и совершенно не помнящая матери, она ловила и отсеивала крупицы информации, как шахтер тарисситовых рудников - мельчайшие частички драгоценной руды.

- Знаешь, я ведь ужасно разозлилась тогда. Алтея была произведением искусства, по-другому и не скажешь, и вдруг… Когда она вернулась с Бастиона Марико, меня дома не было - я тогда как раз дослужилась в "Транс курьере" до младшего компаньона, дел было невпроворот, а тут такое! Ну, нашлись, конечно, добрые люди, посоветовали домой наведаться, да. Прилетаю я, а она меня на пороге ждет. И пузо на нос лезет. А Монро, дрянь эдакая, тут как тут: ах, незапланированный ребенок! Ах, от чужака! Капитан, повлияйте на вашу дочь, беременность необходимо прервать, требуются искусственные роды, этот плод не должен живым появиться на свет, он не соответствует стандартам Линий! Ты думаешь, у Джастина всегда была такая идеальная улыбка? Не-е-ет, девочка, это Алтея решила, что с матерью будет говорить без посторонних, а он, придурок, убраться не успел. Вот никакого чувства самосохранения у негодяя, и как он до таких лет дожил?! Ладно, к черту его. Поговорили мы с твоей мамой, и знаешь - я ее поняла. И даже позавидовала, грешным делом. У меня ведь такого не было, обе мои дочери в пробирке зачаты были, отцы только в метриках и присутствовали, ни одного из них я в глаза не видела… Врать не буду, святой я уж точно не была, были у меня любовники, куда ж без них, но чтобы вот так… Наплевать на все, похерить карьеру - а ей ведь по всем прикидкам еще больше пяти лет службы оставалось, пойти поперек Линий, забеременеть и родить от выбранного ею самой, а не генетиками, мужчины… Не думать ни о чем, кроме своей любви… Не повезло мне. Просто не повезло. А Алтея от счастья именно светилась. Правда, и плакала часто… не думай, отец твой не каким-нибудь там трахалем был. Он на Алтее жениться хотел, увезти к себе, представляешь? Семье представить как жену. Это в Линиях Пилотов браки не приняты, так ведь не только Линии есть на белом свете, не только пилоты и не только Бельтайн. Да. Только ему еще в один рейд сходить надо было, он же офицер был, как я, Алтея, ты… Ну, она и сказала ему, что ответ даст, когда он вернется. Сама-то все уже решила, но не была бы она женщиной, если б с согласием не потянула. А он не вернулся. Погиб. Вот и все. Мне Алтея говорила, что утром узнала о беременности, а вечером сообщение пришло, что вся его часть полегла, никто не выжил. Ты ведь не просто так Мэри Александра, Александром отца твоего звали. А Мэри - это в честь Пречистой Девы. Смилостивилась она, оставила Алтее память о нем. Вот так-то. Ну, родила она, два месяца тебе исполнилось, пошла Алтея, как положено, в учебный центр, а тебя не берут! Не подходишь, кровь не та. Представляешь? Все показатели зашкаливают, с какой стороны ни посмотри - идеальный младенец, а генетики уперлись и ни в какую. Пришлось мне кое перед кем пачкой кредиток помахать да побряцать орденами. А потом, когда тебя уже приняли, Алтея улетела служить по контракту. Картан тогда как раз колонизацией одной из ближних систем являлся, надо было транспорты с оборудованием и колонистами охранять, а платили они здорово. Как раз хватило бы твое обучение оплачивать вплоть до Испытаний. Ты же знаешь, кроме бельтайнцев никто толком эскортную службу наладить не может. Российская империя - особая статья, этих еще попробуй найми, да и не умеют они, по чести говоря, малыми кораблями оперировать, зачем им, масштаб не тот, и репутация на них работает, дураков нет с русскими связываться… а что касается Свободных Планет и корветов - тут мы лучшие. Только на всякую хитрую гайку есть болт с левой резьбой, вот и Алтея нарвалась. Все бы ничего, и по контракту никто от нее не требовал на таран идти, только на транспорте, который она охраняла, женщины и дети были, а весь боезапас она уже расстреляла. Да, по-моему, и не хотела она жить без твоего отца. Даже ради тебя не хотела. Будешь в Академии - сходи, посмотри на памятник. Красивый, я видела. Да ну, брось, что тебе этот проектор, это своими глазами видеть надо, гало тут не годится. Знаешь, на Картане ведь только скажи, что ты дочь Алтеи Гамильтон - на руках носить будут, ноги мыть и воду пить. И страховку с премией они тогда такую выплатили, что я могла уже о деньгах не беспокоиться. Когда тебе полтора года исполнилось, и разрешили не только навещать тебя, но и домой забирать раз в десять дней на восемнадцать часов, я от дел отошла. Не то чтобы мне летать не хотелось. Хотелось, еще и как, что я, по-твоему, здесь делаю? При чем тут вера, я летать хочу. Только останься я на службе - я бы тебя не видела. Как ты растешь, как в тебе кровь Гамильтон играть начинает. Вот я и решила, что хватит мне того, что дочерей своих я отдала Бельтайну и не оглянулась. И Бельтайну хватит. Обойдется Бельтайн. Ну-ну, не хмури. Какая еще жертва, ты о чем? А помнишь, как мы с тобой на побережье летали, как я тебя плавать учила? Да, хорошее было времечко. Ты вот, небось, и не помнишь такого, а ведь тебя Макклейн рисовал. Ну да, Тимоти Макклейн. Запомнила художника? Ну ничего себе… Хотя чему я удивляюсь, этот шут гороховый кому угодно в память врежется! Мы тогда только-только из воды вылезли, обсыхали на берегу, он примчался и давай круги наматывать… Жаль, картину эту купили, не увидишь ты ее. Увезли куда-то в частную коллекцию. Но если вдруг, мало ли что… Он ее "Семья" назвал. Там ты и я на песке сидим, а Тарисса садится и Маклир такой красный, что аж черный… Хорошая картина. Хотя я бы предпочла, чтобы рядом с нами Алтея сидела. Ну да что уж там, не судьба. В общем, летай, девочка. И гордись собой! Имеешь право.