"Поспорить с судьбой" - читать интересную книгу автора (Панкеева Оксана Петровна)

Глава 9

— Как прошел ужин? — поинтересовался Жак, приподнимая крышку сковородки, на которой аппетитно шкварчали плютовые лапки.

— Нормально, — пожал плечами король. Он сидел за кухонным столом и с большим интересом наблюдал за процессом приготовления пищи. С означенным процессом он сталкивался примерно второй раз в жизни, первый был в памятную ночь, когда Шанкар хозяйничал на дворцовой кухне и доверил его величеству подержать ложку. Сегодня же на кухне возился Жак, который зазвал короля на самогон и, узнав, что его величество сегодня позабыл позавтракать и пообедать, срочно решил превратить закуску в ужин.

— А что в вашем понятии значит «нормально»? — уточнил шут. — Что-то конкретное, или просто, что вы не желаете об этом ужине распространяться?

— Это означает, — спокойно пояснил король, — что ничего выдающегося на этом самом ужине не произошло. Мы поели, выпили, побеседовали, как Ольга выражается, «за жизнь»… Кстати, почему она при этом столь упорно употребляет неверный предлог?

— Это диалектное выражение, — охотно откликнулся Жак. — Хотел бы я знать, как же это на самом деле звучит на вашем языке… А о чем вы с ней беседовали? О коллекции оружия вашего дедушки? А то я что-то сомневаюсь, что о политике или о придворных дамах… А о методах заточки мечей и о прочих тонкостях, о которых она беседует с Элмаром, вы бы вряд ли смогли достойно поддерживать разговор.

— Ты неисправим, — проворчал король, раскуривая трубку. — Почему ты считаешь, что воины непременно должны быть грубыми тупыми людьми, не способными говорить ни о чем, кроме оружия и своих боевых побед? Ты уже забыл, как ты неоднократно ошибался в людях именно из-за этого?

— Не забыл, — не стал возражать Жак. — Поэтому я и спрашиваю. Мне же интересно, какая она на самом деле, я ее почти не знаю.

— Что ж, если тебе так интересно… Тебе никогда не приходило в голову, что воины бывают разных типов? Солдат, который рубит мечом и стреляет из лука, человек, жизнь которого посвящена именно этому конкретному занятию и который только это и умеет толком. И офицер, который отдает приказы, кого рубить и куда стрелять, человек, который думает за солдата. Так вот, чтобы ты более не сомневался в умственных способностях баронессы Арманди…

— Я понял, — с готовностью согласился Жак. — Вы хотите сказать, что она относится ко второму типу. Этакая Афина Паллада… Все понятно, что ж тут непонятного. Именно поэтому вы произвели ее в лейтенанты гвардии и прочили блестящую карьеру?

— Положим, чин лейтенанта я бы ей дал в любом случае, ибо такова была награда, о которой она просила. А насчет карьеры… Я полагаю, что полусотня гвардейцев для нее не предел. Ей можно доверить хоть всю армию, справится. У нее прирожденный талант к военному делу, и если ее не будут зажимать из-за обычной в армии половой дискриминации, из нее выйдет весьма толковый генерал. Со временем. А уж о том, чтобы ее не зажимали, я позабочусь лично.

— А как вы определили ее выдающиеся способности? — поинтересовался Жак, отвлекаясь от художественной нарезки овощей для салата.

— Во-первых, известно ли тебе, что под ее командованием замок Арманди полтора года успешно сопротивлялся атакам дружины герцога Браско, вчетверо превосходившей по численности ее собственное войско? Да и то, ее войско было наполовину набрано из наспех обученных крестьян. Я интересовался ходом этой междоусобной войны и организацией обороны, и был потрясен. А кроме того, она дважды обыграла меня в «башенки». Тебе это что-то говорит? Если нет, поясню, что до сих пор это удавалось только покойному дедушке, который был выдающимся полководцем, и его стратегический талант успешно мог противостоять моей голой логике. Я вот ее еще в шахматы научу играть… Что я смешного сказал?

Жак отложил нож и посмотрел на короля чуть ли не с восторгом.

— Так вот оно что! Значит, все-таки Кира! Значит, вы намерены продолжать и развивать ваше знакомство, и не случайно вы все время так живо интересовались ее здоровьем и уединялись с ней под пальмами на балу! Ваше величество, я только не пойму — вы ее вычислили по пятнадцати параметрам, или у вас просто такая непреодолимая тяга именно к воительницам?

— Ну ты как скажешь… — поморщился король. — Я уже давно забыл про эти параметры, кстати, их шестнадцать. Хотя… — он на минуту задумался. — Как это ни смешно, она подходит по пятнадцати. Может, я действительно подсознательно определил именно то, что мне было нужно? Впрочем, ерунда все это. Насчет параметров, и насчет воительниц. Мне просто нравится эта девушка. С первого взгляда. Не знаю, почему, я ведь даже не знал, кто она и какая она, когда знакомился, а просто заметил, что она красивая…

— Уже нет, — вздохнул Жак и снова принялся за работу.

— Знаешь, мне это как-то безразлично. Не понимаю, почему все смотрят на нее то с ужасом, то с состраданием, а то и вовсе глаза отводят… Из-за того она и переживает. И, похоже, она основательно похоронила всякие мысли о какой бы то ни было личной жизни, и я так и не смог толком прощупать — из-за увечья или из-за убеждений. А то у воительниц бывают такие ненормальные убеждения, что путь воина несовместим с замужеством и рождением детей… Почему-то для мужчин совместим, а для женщин, видите ли, нет!

— Это было бы печально, — согласился Жак. — Я, конечно, точно не знаю, но подозреваю, что вы уже один раз таким образом обломались? А я-то ломал себе голову, почему у вас с ней не сложилось…

— Вот это как раз не твое дело, — нахмурился король.

— Ладно, это не мое дело. А как ваши успехи на этот раз?

— Говорю же, я не смог выяснить, как она относится к самой идее выйти замуж и иметь детей. Прямой вопрос мог быть воспринят, как издевательство, а окольными путями ничего выяснить не удалось. Что ж, будем знакомиться ближе, привыкать друг к другу… Должно же мне хоть раз повезти в личной жизни!

— Согласен, — отозвался Жак с максимальным оптимизмом. — А что, вас действительно ничуточки не смущает ее искореженное лицо?

— Жак, это просто смешно. Почему меня должны смущать такие мелочи? В конце концов, я всю свою жизнь каждый день вижу себя в зеркале, и за это время мое восприятие закалилось настолько, что меня трудно смутить каким бы то ни было недостатком внешности.

— Вечно вы преувеличиваете, — отмахнулся Жак. — Ничего такого особенного в вас нет. Просто у вас в семье все мужчины были красавцами, и вы среди них смотрелись не лучшим образом. Вот у вас и выработался определенный стереотип. Если бы вы росли при дворе вашего кузена Элвиса, вы бы считали себя неотразимым кавалером. Фигня это все. И вообще, вам Кантор что советовал? Вы пробовали беседовать с зеркалом?

— Да пошел он со своими советами, — фыркнул король. — Это он пусть Ольге советует. Я как-нибудь сам разберусь. Да и не годятся мне такие советы. Данный метод основан исключительно на самообмане, и чтобы добиться какого-либо эффекта я, получается, должен себя обмануть и заставить поверить в заведомую ложь. А я не тот человек, которого можно так просто обмануть.

Жак только вздохнул и, подняв крышку сковородки, стал переворачивать мясо.

— Что вздыхаешь? — проворчал король. — Хочешь что-то возразить?

— Да нет, — снова вздохнул Жак, перевернул последнюю ножку и снова закрыл сковороду крышкой. — Просто подумалось, что в нашем мире с этим проще. Если человеку так уж решительно не нравится то лицо, что ему досталось от бога, он может пойти и сделать пластическую операцию, и не задалбывать себя и окружающих.

— Если бы дело было только в лице… — король замолчал, уныло уставившись в стол, потом, вдруг оживившись, спросил: — А что, у вас такое делают?

— О, у нас чего только не делают… У нас, между прочим, запросто сделали бы Кире новый глаз и все прочее, и была бы ничуть не хуже прежнего. Вопрос только в цене.

— А если бы, скажем, это был не глаз, а, к примеру, конечность?

— Да запросто, были бы деньги. С тех пор, как белок научились синтезировать, это не проблема. А что?

— Да ничего. Просто у меня была небольшая прореха в одной версии, и теперь она благополучно заделана. Все совершенно верно, моя гипотеза была верна, единственное противоречие устранено. Я так и думал, что оно устранимо. Раз оно было единственным, оно просто обязано было быть таковым. Жак, как ты думаешь, может, мы все-таки выпьем по рюмочке, пока мясо жарится?

— Сейчас, подождите, — попросил Жак, возвращаясь к салату. — Я только перемешаю, заправлю, и нарежу колбасы. И хлеба. Пять минут. А что за гипотеза?

— А помнишь, ты мне задал интересный вопрос? Когда ты пришел меня навестить в первый раз?

— А, насчет Кантора? И что?

— А то, что я проанализировал все, что мы о нем знаем, и пришел к единственно возможному выводу, который просто сам напрашивался. Наш загадочный товарищ Кантор есть не кто иной, как тот самый Диего Алламо дель Кастельмарра, кабальеро Муэрреске. Если тебе что-то говорит это бесконечное имя.

— Что-то знакомое… — Жак отставил баночку с маслом и старательно наморщил лоб. — Кажется, был какой то маг или что-то в этом роде? И он пропал без вести?

— Ну, почти, — усмехнулся король. — Только пропавшего мага звали Максимильяно Ремедио… и так далее. Мэтр Максимильяно, как его звали для краткости. Он даже как-то бывал у нас в гостях… Вернее, не у нас, а у мэтра Истрана, но это не существенно. Так вот, ты почти попал. Диего — внебрачный сын этого самого мага и Алламы Фуэнтес, опять-таки, если тебе что-то говорит это имя.

— Это, кажется, актриса? — с трудом припомнил Жак.

— «Кажется»! Тоже мне, бард!

— Ваше величество, — взмолился Жак. — Не томите, скажите толком. Мы, простые бедные переселенцы, не сильны в генеалогии, и бесконечное имя нашего дона Диего… и так далее ничего нам не говорит.

— И не только тебе, — король довольно улыбнулся и хитро уставился на своего шута. — Его настоящее имя мало кто помнит и в этом мире, поскольку весь мир знал его в основном по прозвищу, которое было несравненно короче и удобнее для произношения. И между прочим, та же несравненная мадам Аллама, будучи действительно замечательной актрисой, больше известна как мать Эль Драко, чем как актриса.

— Е… — только и смог сказать Жак, падая на ближайший стул. — Не может быть!

— Очень даже может. Это иначе не может быть. Вот тебе и ответы на все твои вопросы. Где он тебя видел, почему он тебя прикрыл, откуда он знал, что будет, и почему у них с Ольгой стряслась такая пылкая любовь. И еще множество мелких деталей. К примеру, расположение мертвых пятен, которые видит Азиль, вполне соответствует тем увечьям, которые описывал ты. Пустой очаг — место, где раньше был Огонь. Его пристрастие к необычной музыке и Ольгиным необычным нарядам — то, что осталось от его прежнего мировоззрения. Он всегда любил все необычное. Его ненависть к государственному гимну Мистралии… Ты хоть в курсе, за что в свое время посадили Эль Драко? Ему предложили написать новый гимн, а когда он написал, начали давить, чтобы переделал, дескать, патриотизма мало и ведущая роль партии не подчеркнута. А он, как истинный бард, дерьма сочинять не умел, за что и поплатился. Гимн написали другие барды, и, разумеется, ничего хорошего у них не могло получиться, поскольку они старательно подчеркнули ведущую роль партии… Ну, и еще кое что, но все сводится к одному. Ольга действительно встретилась со своим проклятием, и они действительно прекрасно ладят, что поразительно. Два таких характера, мягко говоря, не идеальных… Ну что, мы выпьем наконец? Мне интересно, что же у тебя на этот раз получилось. На чем ты его настаивал?

— На кофейных зернах… — растеряно проговорил Жак, сваливая на тарелку нарезанную колбасу. — Ваше величество, а как же рука? Вы думаете, руку ему делали… у нас?

— А где же еще? И не только руку, лицо тоже. Это только у вас могли налепить человеческую кожу вместо эльфийской, даже не поинтересовавшись, какая же она была изначально. Потому, что в вашем мире все люди, насколько я понял, чистокровные.

— Не все, — возразил Жак. — Есть и смешанные… но, конечно, не с эльфами, это точно. Так вот почему у него лицо такое… наполовину небритое. А то, что Азиль видит, как перерезанное горло?

— Ты же слышал его голос. Он что, по-твоему, очень похож на классический баритон?

— Понятно… Так что, выходит, он… Вот уж не думал, что наши наблюдатели начнут вербовать агентов из местных.

— Вот в том, что он ваш агент, я немного сомневаюсь… Жак, мы выпьем сегодня, или нет?

— Да-да, конечно, сейчас… — Жак поставил перед королем тарелку с колбасой и хлебницу и разлил по рюмкам самогон на кофейных зернах. — А почему сомневаетесь?

— Во-первых, если бы он имел постоянный контакт с вашим миром, он бы не ходил пять лет с такой особой приметой на физиономии. Уж, наверное, выбрал бы время исправить ошибку врачей и сменить кожу. Во-вторых, у него была бы не обычная мистралийская кольчуга, а что-то вроде той, которую ты спер в Кастель Милагро. В-третьих, он бы все о тебе знал, а не строил гипотезы насчет того, что раньше ты был вором, и не задавал бы глупых вопросов. Да и на свидания с Ольгой шастал бы при помощи т-кабины, а не загадочного телепортиста, и появлялся бы где-то в городе, где эта самая кабина стоит, а не прямо у Ольги под дверью. Так что, я полагаю, сам он не является агентом. Возможно, он осведомлен о положении дел, но не более. Доступа к вашим благам цивилизации он не имеет. А вот твой загадочный дон Рауль, который так популярно и доступно объяснил тебе все об этом мире, не интересуясь, в свою очередь, миром твоим, как раз и вызывает интерес. Я все эти пять лет пытался его найти, и все-таки, кажется, нашел. Есть в доблестном войске товарища Пассионарио такой странный человек по имени Амарго. Он не имеет определенного звания, его права и обязанности неопределенны и смутны, он просто трется все время около лидера и имеет в подчинении небольшую группу агентов и пару полевых отрядов. И что занятно, по описанию поразительно похож на твоего дона Рауля. Подчиняется он лично Пассионарио и никому более, и даже более того, есть у моего агента сильные сомнения насчет того, кто там кому в действительности подчиняется. Водится за ним множество безобидных странностей, одна из которых — исчезать и появляться внезапно, ни перед кем не отчитываясь, где он был и что делал.

— Так вы думаете, это он?

— Думаю, он, — кивнул король и поднял рюмку. — Твое здоровье.

Они выпили, синхронно взяли с тарелки по куску колбасы и некоторое время сосредоточенно жевали. Затем Жак вернулся к плите, а король продолжил:

— Говорят также, что Кантор ходит у него в любимчиках. И скорее всего, именно он и позаботился о том, чтобы наш увечный бард получил медицинскую помощь в вашем мире. Я, конечно, могу и ошибаться, но пока вот такая у меня версия. И очень бы мне хотелось с этим человеком познакомиться…

— Зачем? — Жак положил вилку и умоляюще уставился на него. — Неужели хотите раскрутить его на контакт? Ваше величество, на кой вам этот контакт сдался? Я же вам рассказывал, что стало с тем миром, который имел несчастье с нами контачить. Вам что, так хочется из-за вашего любопытства погубить к хренам этот мир?

— Вовсе нет, — нахмурился король. — Я не собираюсь открывать мир для масштабного контакта. Я просто хочу иметь канал связи на всякий случай. И хотелось бы мне знать, что они намерены делать, если мистралийские танки все же пересекут Зеленые горы и вторгнутся на нашу территорию. Помнишь, ты мне как-то объяснял, что наш мир — что-то вроде заповедника? Вот мне и интересно, что будут делать егеря, если в нашем заповеднике расплодятся хищники? Ведь танки и пушки Мистралии — это тоже вопиющее нарушение закономерного хода истории, ты не находишь? Это все принесено извне, переселенцами. Я, конечно, принял меры на случай возможной агрессии, и по-прежнему считаю, что дюжина квалифицированных боевых магов запросто спалит весь их танковый корпус, но что, если я в чем-то ошибся, чего-то не учел, или просто не имел достаточной информации? Нам ведь тогда накладут так, что у демонов рады будем помощи просить, не то, что у параллельной цивилизации. Вот я и хочу, чтобы на этот случай нам было к кому обратиться. Чтобы был конкретный человек, к которому я мог бы обратиться за помощью, если Мистралия все-таки пожелает править миром, а миру окажется нечего противопоставить ее технической мощи. Если мы справимся сами, я и не стану, как ты выражаешься, крутить его на контакт. Пусть себе… исследует и наблюдает.

— Так я и поверил, — вздохнул Жак, снимая с плиты сковородку. — Можно подумать, у вас хватит сил сдержать любопытство и не сунуть нос во что-нибудь доселе неизведанное… даже если в этом не будет необходимости.

— Даже если и не хватит, у меня, по крайней мере, хватит сил промолчать о том, что я узнаю. Да не переживай раньше времени, это же только на всякий случай, может, контакт и не понадобится. Садись, наконец, я тебе расскажу еще кое-что столь же любопытное.

— Сажусь, сажусь. — Жак поставил на стол сковородку и, наконец, уселся. — А что именно?

— А вот какая интересная тайна завелась прямо у меня во дворце, — король положил себе салата и подцепил вилкой все еще шипящий кусок мяса. — Началось все с того, что однажды ко мне явилась Селлия… ну, это я вам излагал. Я еще самонадеянно высказал сомнения в ее умственных способностях и душевном здравии. Но когда ты упомянул о том, что Эльвира приходила к тебе с вопросом, не собираюсь ли я на ней жениться, я задумался, а прав ли я? Действительно ли Селлия все придумала или же ей показалось? Дело в том, что, по ее словам, разговор в комнате между Эльвирой и ее загадочным любовником шел именно о том же. Испуганная Эльвира плакала и говорила, что не хочет за меня замуж, что боится пострадать в случае отказа, что какой бы я там ни был распрекрасный, ей даже страшно подумать о том, чтобы снова оказаться со мной в одной постели… и все такое. А таинственный незнакомец всячески ее утешал и приводил разнообразные логические доводы в опровержение ее идеи. Мне показалось странным такое совпадение, но заниматься этим мне было некогда, на носу был визит в Хину и… еще кое-какие проблемы. А буквально через несколько часов после нашего с вами разговора я наткнулся на еще одну странность. Как ты помнишь, я вас покинул из-за того, что ко мне приехал Александр с семьей. Мы немного посидели пообщались у меня в столовой, а детей, чтобы не мешали, отправили к Мафею и попросили чем-нибудь развлечь. Как ты знаешь, дети у Александра еще маленькие, одному семь, второму пять, третьей два с половиной, так что в обществе взрослых им еще делать нечего, а полюбоваться на какие-нибудь простенькие магические фокусы — самый подходящий возраст. Когда же после беседы я зашел к Мафею посмотреть как дела, я обнаружил интересную картину. Под потолком кружились разноцветные светящиеся шарики, на которые дети пялились с неописуемым восторгом и радостным визгом. Ты когда-нибудь видел, чтобы Мафей делал что-то подобное?

— В смысле, шарики? — уточнил Жак, отрываясь от тарелки. — Нет, не видел.

— И я тоже не видел. Зато я отлично помню, как больше двадцати лет назад я сам любовался этими шариками с таким же восторгом, как и эгинские принцы, разве что не визжал. Это был любимый фокус Орландо, эти шарики он производил в любых количествах. Я, разумеется, тут же спросил малыша, кто его этому научил, и он, представь себе, впервые в жизни мне соврал. Причем что-то очень невразумительное. И вообще с ним творится что-то странное. Он исчезает куда-то, и по возвращении на вопрос, где он был, непременно врет что-нибудь. Однажды, например, сказал, что был в парке, а у самого на сапожках желтый песок эгинских пляжей. В другой раз сказал, что заходил к тебе, а волосы выглядели так, словно он долго торчал на сильном ветру. Курить научился… В общем, подозрительно себя ведет. А расспрашивать его мне как-то неловко, не хочу в очередной раз заставлять его врать. Ты что-нибудь об этом знаешь? С тобой он не делился своими тайнами?

— Нет, — покачал головой Жак. — И что из этого следует?

— Вот послушай еще одну интересную историю, только это конфиденциальная информация, не болтай нигде. Помнишь тот бал, когда Мафей поставил Луи синяк под глазом? Утром с этим недотепой произошла еще одна неприятность. К нему в комнату явился через окно некий левитирующий маг, который перепугал его так, что вечно пьяный Луи загадочным образом протрезвел и пришел в состояние, близкое к истерике. Он до сих пор уверен, что видел призрак принца Орландо. Причем пришелец этого не отрицал, а напротив, подтверждал. Он согласился с тем, что он Орландо и что он умер, и посулил Луи, что убьет его, если этот козел еще раз хоть приблизится к Мафею. После чего улетел в окно. Вот такая занятная история. И что мы из всего этого имеем? У меня прямо во дворце болтается некий мистралийский маг. По всей видимости, либо приходит телепортом, либо прилетает через окно. Первое вероятнее, поскольку, если бы он все время летал, его бы хоть кто-то да заметил. Этот таинственный господин спит с Эльвирой, живо общается с Мафеем и самоотверженно вступается за его честь, хотя это, в принципе, и не требуется. Причем, что забавно, это маг носит бардовскую прическу. По описанию он похож на Орландо, за исключением прически и возраста. Поскольку он старше меня, ему сейчас никак не может быть двадцать. Так вот, мне было бы очень интересно узнать, кто же это такой на самом деле и какого хрена ему понадобилось в моем дворце.

— И какие у вас есть версии? — заинтересовался Жак.

— Разные. Во-первых, это может быть самый банальный шпион. Во-вторых, это может быть просто какой-то маг с развитым чувством юмора, которому понравилась Эльвира. В-третьих, поскольку принцу Орландо сейчас где-то за тридцать пять, у него вполне может быть взрослый сын, мистралийцы вообще рано начинают… В четвертых, это может быть даже и он сам, я и такое могу допустить. Поскольку в качестве его гипотетического отца мелькает некий неизвестный эльф, есть вероятность что именно из-за эльфийской наследственности он выглядит гораздо моложе своего возраста. Но это маловероятно. Этого эльфа никто никогда не видел, а вот то, что принцесса Габриэль имела роман с мэтром Максимильяно, факт общеизвестный.

— Так что, — хихикнул Жак. — Ваш приятель Орландо и Ольгин Диего — братья?

— Вполне возможно. А может, и нет. У принцессы Габриэль был еще муж, которого почему-то никто не принимает во внимание. А также другие любовники. И то, что ее супруг постоянно закатывал ей сцены ревности и сомневался в своем отцовстве, еще не значит, что он не был отцом своего ребенка. В общем, никто ничего не знает точно. Вот мне и не терпится узнать, кто тут летает к моим придворным дамам и пугает моих гостей. Но ума не приложу, как бы это выяснить тактично, не портя отношений с Эльвирой и не заставляя Мафея нарушать данное им слово — а ведь с него наверняка взяли слово, что он будет молчать, иначе он бы не таился от нас с тобой. Так что, видимо, придется подождать, пока вернется мэтр Истран и подключить его к этому увлекательному делу. Не вовремя он захворал, совсем не вовремя. Он мне так нужен именно сейчас, у меня есть еще пара вопросов, по которым мне необходимо с ним посоветоваться… — король вздохнул и, наконец, принялся за еду.

Жак напротив, отложил вилку и встревожено сказал:

— Не нравится мне это.

— Что именно? — откликнулся король.

— Что тут болтается мистралиец.

— А, ты об этом… Не думаю, Жак, не думаю. Тебя, конечно, ищут до сих пор, но не здесь. В лицо тебя, кроме лично советника Блая, никто хорошо не знает, внешность у тебя самая обычная, без особых примет, по описанию половина населения подойдет. Тем более, ты с самого начала очень удачно запечатлелся, как маг, так что никто и не подумает, что ты не местный. Ищут тебя в наиболее логически вероятных местах. В Зеленых горах и в Лондре.

— Почему в Лондре? — недоуменно поднял брови Жак.

— О, это вопрос отдельный и, прямо скажем, больной. Я имею в виду, лично для меня и моего самолюбия. Меня до сих пор жаба давит, что у кузена Элвиса разведка лучше, чем у меня. Им удалось добыть чертежи пистолетов, и теперь лондрийские гномы их производят, а я сижу, утираю сопли и покупаю это оружие у Элвиса. Поскольку мистралийская контрразведка так и не выяснила, кто эту информацию умыкнул, они думают на тебя. Это было примерно в то же время, когда ты от них сбежал. И поэтому они подозревают, что ты отираешься где-то в Лондре, что Элвис приютил тебя в обмен на информацию.

— А вам не приходит в голову, что после того происшествия на банкете они могли что-то заподозрить? Тем более что загадочный маг появился как раз после того?

Король призадумался.

— А ты ничего подозрительного не замечал последнее время? — спросил он затем. — Тобой никто не интересовался, в частности, Эльвира не задавала каких-либо странных вопросов? Или Мафей?

— Нет, — качнул головой Жак. — Кроме Кантора никто странных вопросов не задавал. И ничего подозрительного не происходило. Разве что тот браслет…

— Какой браслет?

— Только не говорите, что я вам сказал, Мафей просил помалкивать. Пару недель назад Мафей принес мне полиарговый браслет, застегнутый очень хитрым заклинанием, и попросил расстегнуть. Мне пришлось повозиться как следует, уж очень навороченное было заклинание. Мафей утверждал, что эту штуковину выудил случайно во время «слепой охоты», и что это, скорей всего, эльфийская работа.

— Эльфийский полиарг? Звучит смешно. Ты разве не знаешь, что у эльфов этот металл считается чем-то презренным и греховным, и они даже прикасаться к нему избегают? Не иначе, мальчик опять соврал. Не нравится мне это. Я имею в виду то, что этот его новый приятель заставляет его обманывать окружающих.

— Не тянули бы вы с этим делом, — посоветовал Жак. — А поймали бы этого хитрого мистралийца и выяснили, кто он такой. Если он никакой угрозы не представляет, пусть себе спит с Эльвирой и дружит с Мафеем, ни от кого не прячась. А если он правда шпион, то чем скорее вы его обезвредите, тем лучше. Пока он не натворил чего-нибудь или не втянул Мафея во что-то опасное. Уж не для него ли самого предназначался тот браслет, что он мне притащил? А?

— Не думаю, — король в очередной раз разлил напиток в рюмки и достал трубку. — Если бы он замышлял что-то плохое или опасное, ему пришлось бы обманывать Мафея. А обмануть эльфа очень трудно даже для мага. Да и почувствовал бы Мафей, если бы над ним попытались колдовать.

— Так за каким хреном этот герой-любовник от всех прячется, если он ничего плохого не замышляет?

— Вот это-то мне и непонятно. Но знаешь, без мэтра я не возьмусь ловить мага, который летает и телепортируется. Слишком велика вероятность, что мы его не поймаем, а только спугнем.

— Ваше величество, у вас что, магов при дворе мало? Почему вам непременно нужен мэтр Истран?

— Потому, что дело секретное, это во-первых. Во-вторых, потому, что я не знаю точно каков уровень нашего потенциального противника, и сумеет ли кто-то из младших магов с ним справиться. А судя по тому, что он левитирует, уровень должен быть немалый. Кстати, что весьма странно, я специально изучил всю доступную информацию о левитирующих магах, ты же в курсе, их во всем мире несколько десятков, и не нашел среди них ни одного мистралийца. И в-третьих, с тех пор как один из моих придворных магов попался на подпольной некромантии, я им что-то перестал доверять.

— Ваше величество! Ну это же смешно! Если вы не можете или не хотите использовать придворных магов, обратитесь к Флавиусу, у него должны быть специалисты.

— С ума сошел? Ты что, Флавиуса не знаешь? Если я ему расскажу, для чего мне нужны его специалисты, то через полчаса Эльвира будет сидеть у него в подвале, в ее комнате будет сидеть засада, а лично Флавиус затащит Мафея в мой кабинет, напялит ошейник, чтобы не удрал, и будет стойко допрашивать хоть сутки, пока не расколется. Не хватало еще, чтобы Эльвиру покалечили, а потом оказалось, что ни за что. Нет уж, пока я точно не выясню, что мистралиец представляет опасность, я не буду привлекать к этому делу Флавиуса.

— Давайте, я с Эльвирой поговорю, — предложил Жак. — Прощупаю аккуратно, как у нее сейчас личная жизнь. А еще я бы вам посоветовал тихонько расспросить Камиллу.

— И что мне нового скажет Камилла? Что у Эльвиры есть любовник? Так я это и сам знаю. Разве что попробовать использовать Селлию, но боязно. Она же такая дура, что мигом побежит всем хвастаться, какая она теперь важная персона и какие важные дела я ей доверяю…

— А она похвасталась остальным дамам в прошлый раз, когда она к вам с доносом приходила?

— Не знаю. Наверное, нет, иначе бы уже весь двор знал про Эльвиру и ее любовника. Или же весь двор потешался бы над Селлией. Да и я велел ей молчать.

— Так вот и велите ей молчать, и все будет в порядке. Она вас теперь после той оргии, наверное, боится, и ослушаться не посмеет. Пусть она вам стукнет, когда он придет, а вы сами зайдете в ее комнату и послушаете, о чем говорят в комнате Эльвиры, раз уж там так хорошо все слышно.

Король вздохнул, видимо, представив себе, как эта затея будет выглядеть, если кто-то из придворных дам заметит его на входе или на выходе, но ничего не сказал и уделил должное внимание плютовой ножке.

— Ну, хотите, я сам с Селлией договорюсь и послушаю? — не отставал Жак. — Я понимаю, вам не хочется к ней ходить, у вас тут серьезные отношения, вам жениться надо и все такое. Я сам схожу. И с Эльвирой пообщаюсь, может, она что-то скажет.

— Как хочешь, — пожал плечами король. — Только не спугни. И Мафея не трогай, ему и так очень тяжело все время врать. Не представляю, что он будет делать, когда наставник приедет. Уж ему-то он так складно врать не сможет, я в свое время и сам не мог.

— Я тихонько и осторожно, — пообещал Жак.

— Захотелось в сыщиков поиграть? — усмехнулся его величество. — Ну, поиграй. Может, что-то путное выйдет. А я не буду торопиться. Да и некогда мне этим заниматься, сейчас у меня главная задача — жениться… так, как я хочу, а не как придется.

— А запасной вариант у вас есть? — поинтересовался Жак.

— Нет, и это меня очень огорчает. Я как-то привык всегда иметь запасной вариант… Да ладно, если не получится, то мне как-то все равно будет, на ком жениться. Вон съезжу к своему новому приятелю Лао и выпрошу какую-нибудь сестру или племянницу потолковее. Какая разница…

— Не унывайте раньше времени, — подбодрил его Жак. — Никуда ваша Кира не денется. Если не справитесь сами, мы с Элмаром на нее нажмем.

— Я вам нажму! — рассердился король. — Не смей! Знаю я вас, сваты хреновы!

— Хорошо-хорошо, — немедленно согласился Жак. — Как скажете.

И поспешно опустил глаза в тарелку, чтобы его величество не заметил замелькавшие в них хитрые искорки.

Король ничего не ответил. Правда, это совсем не значило, что он не заметил.

О том, что королевская милость — штука полезная, Кира знала всегда, хотя до сих пор ей этой самой милости пока не перепадало. Зато теперь королевские милости свалились на нее в таком количестве, что было даже как-то неудобно. Нет, она, конечно, понимала, что герои, оказавшие государству такую услугу, как уничтожение дракона-террориста всегда удостаивались высоких наград и пользовались расположением королей в меру щедрости последних. Но уж как-то слишком щедр оказался его величество Шеллар III, во всяком случае, по отношению лично к ней. И как-то слишком внимателен. Желаете быть лейтенантом гвардии? Пожалуйста, а отчего же не капитаном или выше? Ах, образование не позволяет? Так милости просим в академию. Или, если желаете, можете обучаться у персональных наставников в свободное от службы время. Не проблема, найдем, распорядимся, подберем самых лучших, позаботимся, чтобы это самое время у вас было, и учитесь на здоровье. Короне нужны талантливые молодые офицеры. С подругами он почему-то так не возился. Тереза что-то там загадала на будущее, на те времена, когда она закончит обучение. Ольга до сих пор думает, и никто ее не торопит и милостями не осыпает. И на ужины при свечах тоже не приглашает, хотя они с его величеством вроде как друзья. А Кире почему-то приходится то под пальмами сидеть, то ужинать с его величеством… Придумал же, в гости приглашать! Тоже, светскую даму нашел! Она еще на этом балу чуть не начала на людей бросаться, так на нее все смотрели, что хотелось кому-нибудь по шее съездить. Еще бы было не смотреть, можно представить, как она выглядела в бальном платье и с черной повязкой на глазу… Так мало было этого бала, ему еще и ужин устраивать понадобилось! Спасибо хоть, неформальный, можно было прийти просто в парадном мундире и не мучиться с этими идиотскими платьями. Но ужин наедине с королем — согласитесь, хоть какой бы он был неформальный, все-таки не рядовое мероприятие, и не каждый день провинциальных барышень на такие мероприятия приглашают. Кира прямо извелась вся, не зная, как себя вести и что говорить. А его величество улыбаться изволит! Весело ему, видите ли! Сидит, улыбается и все время на нее смотрит. Просто глаз не отводит. Комплименты какие-то говорит, а сам все смотрит и смотрит. Чего смотреть, спрашивается? Одноглазых воительниц не видел? И ведь смотрит не так, как все. Все смотрят — кто с любопытством, кто с состраданием, кто глаза отводит, неприятно им видеть чужие увечья… А он словно на что-то очень приятное и замечательное любуется. Извращенец он, что ли? Или какой-то научный интерес питает к увечным дамам, вроде как доктор Кинг вечно носится с какими-то кусками потрохов и с восторгом распихивает их по баночкам. Для науки, говорит. Может его величество тоже такой поклонник науки? Смотрит вот так, смотрит, потом спохватится, смутится, глаза опустит и начинает салфетку комкать или вилку вертеть. И темы для разговора подбирает, откуда только идеи берутся? «Скажите, Кира, а чего бы вы вообще хотели в жизни? Если бы у вас были неограниченные возможности? Есть у вас какая-нибудь несбыточная мечта?» Долго он думал, прежде, чем спросить? Есть, а как же. Несбыточнее не бывает. Хочу быть опять красивой и иметь два глаза. Сам не мог догадаться? Только не скажешь же так, как думаешь. «Я никогда не мечтала о несбыточном. Всегда предпочитала что-то реальное и конкретное». Как-то сразу скисло его величество после такого ответа, надо было все-таки напрячь фантазию и придумать что-нибудь. Хотя, кто его знает, а вдруг бы он тут же кинулся ее несбыточные мечты исполнять, с него станется. Говорят ведь, что король большой чудак… Уж что да, то да, чуднее мужчины она еще не встречала. Хотя в этом есть своя прелесть. С ним интересно. Он очень увлекательно рассказывает о своей юности и о том, как он когда-то вычислил и поймал знаменитого Потрошителя. И нескольких менее знаменитых. Если бы он только все время рассказывал и вопросов не задавал, цены б ему не было, как собеседнику. А то рассказал, а потом, разумеется, начал спрашивать. О ней, о ее семье, о детстве, о ее вкусах и пристрастиях… Пришлось рассказывать. О папе, о маме, о сестрах, о том, как они с Эльвирой вместе в школе учились, как ее папа с дедушкой учили владеть оружием, как она служила в армии и как ей пришлось оставить службу из-за этой междоусобной войны. Пришлось даже подробно объяснять, как эта самая война происходила, отчего его величество пришел в восторг и заявил, что у нее, несомненно, талант полководца. Ну, что ж, он король, ему виднее. Только вот вопросы задает дурацкие. И как ему вразумительно объяснить, почему она избрала путь воина? Разве для этого должна быть причина? Захотелось, вот и избрала. Не рассказывать же ему про того ненормального пророка, еще не так поймет. А насчет личной жизни, каков вопросик? Ну какая тут может быть личная жизнь, когда война? Откуда время на всякие глупости? И с кем? С собственными солдатами по кустам валяться? За кого он ее вообще принимает? А теперь вопрос о личной жизни и вовсе неуместен, с такой-то физиономией. Не то, чтобы она так уж страдала от отсутствия мужского внимания, оно ей и так даром не нужно, но ведь одно дело пренебрегать мужчинами, и совсем другое, когда они тобой пренебрегают. Жаба давит, как Ольга любит выражаться. Только разве ж станешь все это объяснять королю? Тоже ведь мужчина, еще обидится… И подальше не пошлешь, король все-таки. Вот и пришлось весь вечер напрягать мозги, изыскивая более-менее приемлемые ответы на его вопросы. Ну, не весь, но большую часть. Под конец, когда они приговорили вдвоем бутылку напитка из водки и драконьей крови, беседа пошла веселее. Король рассказал несколько забавных историй о своих придворных дамах и своем героическом кузене, потом они сыграли несколько партий в «башенки», а на прощанье его величество опять пригласил ее в гости, чтобы он мог показать ей свой тир и научить стрелять из пистолета. Отказываться было бы невежливо, да и интересно было научиться, а то как же так — Ольга умеет, а она нет! Но ведь и уроком стрельбы дело не кончилось. По его завершении король еще раз пригласил ее, на этот раз «на прогулку», как он выразился. Дескать, ему надо прогуляться в одно место и ему необходим сопровождающий, не соблаговолит ли баронесса… И Кира опять согласилась. Как оказалось, перед этой прогулкой просто меркли и бал, и ужин, и урок стрельбы.

Когда она явилась к его величеству, держа под мышкой зимний плащ, как было рекомендовано, король с улыбкой спросил:

— Кира, вы когда-нибудь видели живого дракона, за исключением того негодяя, которого убили?

— Не видела, — кратко ответила Кира, не вдаваясь в пояснения, и в очередной раз подивилась нелепости вопросов его величества.

— Сейчас я вас познакомлю с одним, — пообещал король, продолжая хитро улыбаться. — Не боитесь?

— Нет, — так же кратко ответила Кира, стараясь не показать, насколько она потрясена таким заявлением.

— Это хорошо, — засмеялся король. — А то Жак испугался так, что чуть чувств не лишился. Мне было за него очень неловко, и до сих пор непонятно, чего он так испугался.

— Речь идет о том драконе, который помогал вам консультациями и давал прикурить? — уточнила Кира, вспомнив, что об этом шла речь на военном совете.

— Именно. Я собираюсь сказать ему «спасибо», да и вообще он приглашал меня… как бы в гости, что ли. А Жак туда больше не сунется ни за какие коврижки.

Кира все-таки набралась смелости и спросила:

— Ваше величество, а могу я полюбопытствовать, почему вы выбрали именно меня?

— Помилуйте, а кого же мне еще выбирать? Элмару нельзя туда соваться, драконы могут быть на него в обиде за его прежние подвиги. Мафей очень хотел, но я не спросил, как они относятся к эльфам, вдруг они их не любят. А мэтр так некстати заболел.

— А Ольга?

— Ольга девушка слишком эмоциональная, она непременно начнет шумно восхищаться, а то и визжать от восторга, а драконы шума не любят. И кроме того, ее кабальеро почему-то просто с ума сходит от ревности, когда я с ней общаюсь. К тому же Урр и его сородичи сами натерпелись от Скорма и будут рады познакомиться с воительницей, которая избавила мир от этого извращенца.

Доводы, которые привел его величество, не показались Кире особо убедительными. Весьма сомнительно, чтобы драконы питали какую-либо неприязнь к эльфам, а уж рассуждения о непригодности Ольги к общению с драконами были и вовсе смешны. Как будто нельзя ее предупредить, чтобы не визжала, и так уж обязательно рассказывать мистралийцу, что она была на прогулке в обществе короля. А что касается драконов, им и подавно все равно, кого король притащит с собой. Крутит что-то его величество, но разве ж его заставишь признаться… Да и пусть. Что бы у него ни было на уме, все к лучшему. Кто бы еще когда-либо предложил ей прогулку в сказку? Много ли на свете людей, которые видели живого дракона?

— А вот и мэтр Силантий, — обрадовано возгласил король, указывая на серое облачко, возникающее в кабинете. — Сейчас я вас представлю.

«Ведущий драконист континента» сначала слегка оторопел, будучи представлен даме, и с большим сомнением спросил, уверен ли его величество, что на такую прогулку стоит приглашать женщину.

— Драконы не любят женщин? — тут же уточнил король, нахально делая вид, что не понял намека.

Маг, в свою очередь, пристально посмотрел на Киру, задержав взгляд на ее повязке, усмехнулся в усы и ответил:

— Обычно бывает наоборот, но, как я понял, это не тот случай?

— Вы совершенно верно поняли, — заверил его король. — Эта дама драконов… любит. Хороших. А драконы-извращенцы встречи с ней не переживают.

— Урру понравится, — оценил мэтр Силантий. — Он неоднократно интересовался, как у вас дела и был очень рад, узнав чем все закончилось. Их стая по этому поводу даже устроила праздник.

Как оказалось, дракон Урр тоже явился на встречу не один. Киру чуть нe сдуло ветром, когда два дракона стали приземляться, и если бы король ее не подхватил, она бы самым некрасивым образом растянулась на снегу.

— Вы как сговорились, — заметил Силантий. — Урр тоже приволок даму.

— А драконьи дамы не боятся людей? — поддел его король.

— Эти дамы никакого демона не боятся, — усмехнулся маг. — Чего им бояться? Они вон какие…

Золотистый красавец дракон и его зеленая подруга смотрелись потрясающе на фоне белого снега и синего неба, и Кира впервые в жизни пожалела, что не умеет рисовать.

— Ну как? — тихонько спросил король, так и не отпуская ее плечо.

— Красиво, — только и смогла сказать Кира, пожалев на этот раз, что она не поэт, поскольку одним словом невозможно было передать то ощущение прекрасного, которое завладело ею при виде этих волшебных существ, а других слов у нее не нашлось. — Они совсем не такие, как… тот.

— Урр вас приветствует, — перевел мэтр Силантий фырканье дракона. — Он извиняется, что привел с собой даму, не предупредив. Это Сиарран, его жена. Она очень хотела посмотреть на людей. Может, ее любопытство покажется невежливым, но женщины, когда высиживают яйца, становятся невыносимо капризными, вы же понимаете.

— Понимаю, — засмеялся король. — Очень рад познакомиться. Представьте им, пожалуйста, баронессу Арманди.

Маг принялся что-то объяснять дракону на его фыркающем языке, а зеленая дама, с интересом уставясь на Киру, наклонила голову почти до самой земли и осторожно высунула язык.

— Не бойся, — шепнул король. — Они так знакомятся. Она тебя языком пощупает. А еще можно ее по морде погладить.

Кира кивнула, но гладить все же поостереглась. Если драконихи во время высиживания яиц становятся капризными, как беременные женщины, то лучше их вообще не трогать. Золотистый дракон тем временем выслушал объяснения мэтра Силантия и сотряс воздух гулким уханьем, задрав шею вверх. Резкий громкий звук был столь неожиданным, что Кира даже вздрогнула. Сиарран легонько ткнулась в нее мордой, как бы успокаивая и давая понять, что ничего страшного не происходит.

— Это он смеется, — пояснил маг. — Ему показалось смешным, что Скорм пал от рук собственных игрушек. Урр говорит, он всегда предполагал, что Скорм когда-нибудь нарвется на неприятности, но чтобы так…

— Игрушек? — живо переспросил король. — А это как? Можно спросить, как именно он с ними играл?

Мэтр Силантий замялся.

— Я не уверен… Может быть и можно, но подозреваю, что такое любопытство будет сочтено нездоровым.

Король вздохнул с невыразимым разочарованием.

— Что ж, скажите тогда, что я благодарю его за совет, он нам очень помог. И поздравьте его от меня. Как я понял, у него скоро вылупятся… птенцы?

Сиарран снова ткнулась носом в Киру и что-то нежно фыркнула.

— Она спросила, зачем у вас повязка, — пояснил Силантий. — Ей интересно, это одежда или украшение. Я сам объясню.

Он снова зафыркал, одновременно объясняя Сиарран назначение «украшения» и поздравляя Урра с грядущими «птенцами». Затем обратился к королю.

— Сиарран спрашивает, есть ли у вас птенцы… тьфу ты, дети. Я сказал, что нет, и она спросила, почему.

— Потому, что… ну, пока не завел, — пожал плечами король. — Собираюсь… в будущем. Вы же сами знаете, что я не женат и не имею детей. Объясните им как-нибудь… доступно.

Видимо, мэтр объяснил недостаточно доступно, поскольку следующим вопросом чешуйчатая дама повергла его величество в неописуемое смятение.

— Она спросила, разве эта женщина — не ваша подруга? — сообщил переводчик. И вместо того, чтобы просто ответить «нет», король смутился, растерялся и даже слегка покраснел, а ответить так и не удосужился.

— Ох, простите, — улыбнулся «ведущий драконист». — Я не должен был и задавать этот вопрос. Сейчас я сам объясню…

— Ты не представляешь себе, какое у него сделалось лицо, — делилась впечатлениями Кира несколько дней спустя. — Можно подумать, у него что-то страшное спросили. Или настолько непонятное, что он ответить не может. Ну, ошиблась дракоша, приняла нас за пару, что тут такого? Можно подумать, они особо в людях разбираются. Люди сами-то часто ошибаются таким образом, и мне совершенно непонятно, что его так смутило.

Эльвира отвернулась от зеркала, отложила кисточку и шкатулочку с косметикой и внимательно посмотрела на подругу.

— Кира, ты меня поражаешь. В школе тебя всегда считали самой умной в нашем классе. Да и король тебя, скажем так, за дуру не считает. Но ведешь ты себя именно как эта самая дура. Ты это всерьез или прикидываешься?

— Не поняла намека, — холодно произнесла Кира. — Объясни.

— Объяснить? Кира, сколько тебе лет? Ты что, сама не понимаешь? Приходишь тут с детскими вопросами, зачем это король тебя приглашает на балы, на ужины, на прогулки с драконами, в тир, на партию в шахматы, напрашивается к тебе в гости и все такое? Отчего это он вдруг так заботится о твоей карьере? А также отчего он не знает, что сказать, когда его спрашивают, являешься ли ты его подругой? Ты что, сегодня родилась и не знаешь, зачем мужчины приглашают дам на всяческие развлекательные мероприятия и вообще проводят время в их обществе?

— То есть, ты хочешь сказать, что он… — изумленно раскрыла глаза Кира. — Эльвира, ты сама когда родилась? Это же король! Это тебе не кавалер Лаврис!

— Разумеется, — согласилась Эльвира, возвращаясь к прерванному занятию. — Определенная разница есть. Лаврис делает все быстро и нахально. Вечером танцы, ночью постель, а утром его и след простыл. А его величество человек обстоятельный и терпеливый. Особенно если ему что-то нужно. И зря ты мне рожи корчила тогда в Сорелло, когда я тебе говорила о чувствительном месте Камиллы. Оно ее и на этот раз не обмануло.

— Но… — Кира совершенно растерялась. — Но он же король!

— Ну и что? — спокойно ответила Эльвира, полюбовалась на себя в зеркале и достала баночку с румянами. — Я тебе с самого начала говорила, что твои представления о королях просто смешны. Не будь деревней. По-твоему, король — некая бесполая абстракция? Может, ты даже полагаешь, — добавила она, вспомнив шутку Карлсона, — что король не ест, не пьет, и в туалет не ходит?

— Ну, положим, как он пьет, я видела, — хмуро проворчала Кира.

— А как он трахается, я не только видела, — заверила ее Эльвира. — Очень даже ощутимо. И, между нами говоря, у него действительно весьма немалый… экземпляр. Хотя и не настолько, как расписывает Камилла. А чего ты так огорчилась? Ну, подумаешь, король за тобой ухлестывает. Если не нравится — откажись пару раз от свиданий под каким-нибудь предлогом, он поймет и отстанет, при всем его свинском поведении он еще ни одной даме не навязывался вопреки ее желания. А если нравится, то я вообще не понимаю, что тебя смущает.

— Меня смущает все. — Кира снова нахмурилась и поправила манжеты, хотя видимой необходимости в этом не было. — С какой стати вдруг я? Вокруг него толпами ходят красавицы вроде тебя, а ему вынь да положь одноглазую воительницу? Он что, извращенец какой-то?

— Не знаю, — пожала плечами Эльвира, снова отворачиваясь от зеркала. — Может, он разочаровался в красавицах. А может, с тобой он не так стесняется своей собственной внешности. А то он из-за этого вечно переживает. А такие вот дуры вроде нашей Анны этому способствуют. А может, ему просто нравятся воительницы. Вспомни, что говорила Этель о своей подруге. Или ему нравится с тобой в шахматы да в «башенки» сражаться, а то ему вечно не с кем, все проигрывают за десять ходов. А может, у него просто сразу встает, как только он посмотрит на твой шикарный бюст. Поди пойми их, этих мужиков, чего им надо. Вон Ольга какая страшненькая, а ее красавец с нее глаз не сводит и на других внимания не обращает. Камилла даже сказала, что под его взглядом она начинает сомневаться в собственном существовании… Да мало ли за что ты могла приглянуться нашему величеству. Смотри только, будь осторожнее, а то найдется какая-нибудь ревнивая дура, вроде нашей Дорианы…

— Вот это как раз ерунда, — вздохнула Кира. — Ревнивых дур я не боюсь. Но вот что меня действительно повергает в смятение, так это грядущее логическое продолжение королевских ухаживаний. Ведь в один прекрасный день вся эта сказочная прелесть кончится вульгарным предложением переспать, и даже если он не будет на этом настаивать, как ты говоришь, все равно будет очень неприятно и… некрасиво.

— Кира! — перебила ее подруга. — О чем ты говоришь! Какой может быть переспать, когда ему срочно жениться нужно! Совсем другое будет предложение, уж можешь мне поверить. Королю сейчас не до любовных приключений, и раз уж он так старательно за тебя взялся, то с самыми серьезными намерениями. Так что, начинай заранее обдумывать ответ. Как ты, хочешь быть королевой?

— Мне не семь лет, — проворчала Кира. — И я в своем уме, в отличие от твоей матушки.

— Не веришь? — засмеялась Эльвира. — Ну и не верь. Сама увидишь.