"Поспорить с судьбой" - читать интересную книгу автора (Панкеева Оксана Петровна)

Глава 3

— Может, теперь ты объяснишь, в чем дело? — поинтересовался Кантор, оглядывая лабораторию мэтра Альберто. — С чего вдруг ты меня сдернул с задания и притащил телепортом неизвестно куда? И что за дурная манера завязывать глаза при телепортации? Что, наш маг так сильно засекречен?

— Так надо, — угрюмо ответил Амарго, переодеваясь в мантию. — И вовсе не неизвестно куда, а в твой любимый Ортан. А задание у меня для тебя будет другое. Мне срочно нужен человек, который вхож в королевский дворец, а Стеллу я светить не хочу.

— Нашел тоже вхожего! — проворчал Кантор. — Кто меня туда пустит?

— Пусть тебя твои друзья проводят. Найдешь повод. Это очень важно и очень срочно.

— Хорошо, что я должен делать?

Амарго вздохнул и объяснил:

— Искать товарища Пассионарио.

— Во дворце? — Кантор слегка ошалел от такого поворота. — С какой стати он должен быть там? Начал наносить официальные визиты королевским домам и опять потерялся?

— Баба у него там, — проворчал Амарго. — Ни много, ни мало, придворная дама.

— Так что, у нашего идеолога стряслась роковая любовь? И он застрял у своей дамы больше положенного? А тебе не кажется, что я буду выглядеть полным идиотом, когда явлюсь и начну звать его домой?

— Дело не в том, — Амарго снова вздохнул и задумался, формулируя ответ. — Мы с ним поссорились. Может, я что-то лишнего сказал, но достал он меня, до самых печенок достал! Этот паршивец додумался самостоятельно телепортироваться непонятно куда, и пять дней его носило по каким-то безлюдным местам, пока не вынесло сюда. Ни много, ни мало, в королевский дворец, где его и приютила придворная дама, в которую он тут же влюбился… ну, ты же его знаешь, он вообще влюбчивый товарищ. И он решил, что теперь он уже достаточно научился телепортироваться, чтобы шастать на свидания. А я ему попытался это запретить. Он на меня обиделся, показал мне два пальца и исчез прямо из штабной хижины.

— А, так его здесь может и не быть? — уточнил Кантор. — Это только твое предположение?

— Это моя единственная надежда. Иначе я не знаю, где его еще искать.

— Понятно. И насколько сильно вы с ним поссорились? И что я ему должен сказать, если он и мне покажет те же два пальца и пошлет куда-нибудь с тобой вместе?

— Насколько сильно… не знаю. Я его часто отчитывал, как и тебя, и ничего подобного не случалось.

— Как и меня? Амарго, а кто из вас вообще у нас главный — ты или он?

— Формально — он. Но его если не воспитывать периодически, он все развалит.

— Так на кой нам тогда такой лидер? Свои пламенные речи он вполне может говорить в качестве кого-нибудь попроще. Ты же сам прекрасно знаешь, что он бард, да еще полуэльф, зачем было делать его главным?

— Так надо, — проворчал Амарго. — И не твое это дело. Что-то ты начал слишком много вопросов задавать.

— Извини. Я не знал, что это какая-то таинственная необходимость. Так что ты ему наговорил?

— Что он безответственный, бестолковый… ну, в этом духе. Запретил ему всякие эксперименты с магией и посулил надеть ошейник… И, разумеется, запретил шастать к своей даме. И в ответ на это он показал мне два пальца и смылся. У тебя научился, что ли? Он всегда был спокойным и покладистым, а тут вдруг как с цепи сорвался.

— Послушай, а что ты от него хотел? Он что тебе, мальчик — отчитывать его и что-то ему запрещать? Уж не знаю, зачем кому-то понадобилось делать его лидером, но раз уж сделали, уважайте его хоть чуть-чуть. Он что, не такой же мужчина, как все? Конечно, годы бродяжничества немного пообломали его гордость, но это же не значит, что ее совсем не осталось. Понятное дело, он обиделся. Ты ему почаще демонстрируй, что он лидер только формально, он вообще однажды тебе в морду плюнет и уйдет.

— Этого-то я и боюсь, — вздохнул Амарго. — Что он именно это и сделал. Кантор, попробуй убедить его вернуться. Даже если он настолько обиделся… попробуй как-нибудь повлиять на него. Ты же был его наставником, даже пюпитром бил… Может, он тебя послушает?

— И что именно я должен ему сказать? Что он нам нужен? А если он спросит, зачем, ответить, что мне этого знать не положено? Очень убедительно. Мне сложно будет как-либо его убеждать, потому что, на мой взгляд, он прав, и странно, что он не сделал этого раньше.

— Он нам действительно нужен. И именно в качестве лидера, которого все знают и за которым идут люди. И если мы придем к власти, именно он должен возглавить страну.

— А как же наши заявления о реставрации монархии? Как только придем к власти, мы их благополучно похерим, как и многие до нас? Или товарищ Пассионарио сядет на трон и начнет новую династию? Или… постой-ка, он имеет законные права на этот трон, вот почему он нам так нужен? Я правильно догадался? Из-за этого мы его и держим? Так что, ты думаешь…

— Кантор, — устало перебил его Амарго. — У тебя приказ есть? Работай. Твои этические и политические соображения — твое личное дело. Убеждай, как хочешь.

— А от тебя что передать?

— От меня?.. Передай, что нам с ним надо поговорить. Заново и по-хорошему. Без матюков и комбинаций из пальцев. Пусть приходит сюда, он знает это место. Пойдем, я тебя выпущу через черный ход, чтобы поменьше народу видело.

Оказавшись на улице, Кантор огляделся, определил, где находится, и неторопливо зашагал к дому Ольги, на ходу обдумывая полученное идиотское задание. Ладно, попасть-то во дворец не проблема, можно сходить в гости к его подстреленному величеству или к тому же Мафею. Взять с собой Элмара или Жака… нет, лучше Элмара, он проще… и попроситься с ним. Но что делать дальше? С какой именно дамой развлекается товарищ Пассионарио? Там же явно не одна дама, и даже не две. И еще придется своего провожатого тащить и к этой даме, ведь по дворцу тоже не положено просто так шляться всяким подозрительным мистралийцам. Тьфу ты, зараза, хоть так, хоть сяк, все равно кто-то лишний будет присутствовать. Не оставлять же его под дверью? И как же нужную даму определить? Может, попробовать шантажнуть Камиллу? Но можно и проколоться. Вполне возможно, что о ней и так все знают. И вряд ли она что-то знает, если только это не она сама, наверняка же наш идеолог старается не светиться… Да в конце концов, Амарго не ограничивал сроков, так что можно сегодня просто сходить на разведку, а там видно будет. Может, получится как-то с Мафеем задружиться и он телепортом во дворец проведет… Проще простого, сосватать мальчишке какую-то девицу пониженной моральной устойчивости — и он ваш друг навеки. Или просто пройтись по дворцу с ним и действительно познакомить его с Пассионарио, пусть общаются, братья по разуму. Интересно, Амарго всерьез планирует посадить этого инфантильного полуэльфа на трон в случае победы? Он в своем уме? Долго ли он продержится у власти на одних речах? Или он будет по-прежнему… формальным лидером? Интересно, как это понравится ему самому? Хотя с другой стороны, и не такие бывали правители. Галлант до сих пор не развалился, несмотря на то, что у них король полный придурок и практически не бывает трезвым. Правда, там королева хваткая баба, наверное, на ней все и держится. Может, и нашего дорогого вождя планируется женить на какой-нибудь такой же толковой даме, чтоб не пропал? Интересно, как он сам к этому относится? А впрочем, не мое это дело, совершенно верно сказал Амарго. Меньше знаешь — крепче спишь. Кстати, вот цветочная лавка, надо Ольге купить что-нибудь. А то за своими проблемами чуть о даме не забыл…

А если бы Амарго попробовал мне запрещать, вдруг пришла в голову мысль, что бы я сделал? Да ничего бы не сделал, я же телепортироваться не умею. А если бы умел? Совершенно верно. Именно то же самое. Показал бы ему два пальца и нагло телепортировался на фиг у него на глазах. И не потому, что без нее жить не могу, а просто из вредности, чтобы не лез в мою личную жизнь. Но мне он почему-то не запрещает, а даже, похоже, поощряет. Все надеется, что уйду? Не дождется. Не уйду. По крайней мере, пока не победим… или пока не убьют. Что ж мне сказать нашему обиженному лидеру? Что сам знал, куда шел? Что раньше думать надо было? Что теперь все на него завязано и отступать немного поздно? Как-то неубедительно. Если бы мне такое сказали, я бы наглядно продемонстрировал, что вовсе не поздно, и никто меня силком не заставит. А между прочим, кое в чем Амарго и прав. Нашел тоже, где свиданки устраивать — в королевском дворце! Эти свиданки его продлятся ровно до тех пор, пока его величество не оклемается и не начнет гулять по своему дворцу. А как только начнет, он моментально заметит, что у его дамы имеется загадочный любовник, которого никто не видел, а только слышно иногда. И взыграет у его величества любопытство, а уж если его что-то заинтересовало — точно Шанкар говорил, и сам изведется и окружающих замучит. Не поленится ведь лично засесть у этой самой дамы и проверить, кто к ней тайком по ночам шастает, уж не шпион ли какой. И что тогда скажет наш идеолог? Здрасте, ваше величество, будем знакомы — ваш будущий коллега? А с него и станется…

К счастью, Ольга была дома. К сожалению, не одна. На кухне кто-то возился, кажется Жак.

— Ой! — обрадовано воскликнула она. — Как ты быстро вернулся! Вот здорово! Заходи, мы тут с Жаком борщ варим. Пообедаешь с нами? Осторожно, у меня руки грязные…

— Но губы-то у тебя чистые? — пошутил Кантор, обнимая ее и целуя в растрепанную челку. И присутствие Жака вдруг показалось ему совершенно излишним, равно как и какой-то там обед.

— А как же! — согласилась Ольга и чмокнула его в щеку. — Заходи на кухню.

Сегодня в жилище Ольги царил необычайный порядок. Не иначе, что-то большое-пребольшое в лесу сдохло… Дракон, к примеру.

— Привет! — весело сказал Жак, когда Кантор вошел на кухню. — Ты чего это Элмаровы тапочки напялил? Свои пора бы завести. А то, не ровен час, увидит его высочество…

— Заведу, — кивнул Кантор. — Хотя должен сказать, что его высочество — большой и щедрой души человек, и не верю, что он бы пожалел тапочек для товарища.

— А вы с ним товарищи? — усмехнулся Жак.

— Мы с тобой одного класса, ты и я! — провыла Ольга, присаживаясь к ведру с картошкой. Поскольку это было исполнено явно не своим голосом, это, видимо, была цитата.

— А, ты в этом смысле, — понимающе кивнул Жак. — Да я шучу, вообще-то. Работа у меня такая.

Кантор присел на свободный стул и оглядел гору капусты на столе, которая постоянно увеличивалась стараниями королевского шута. Сегодня Жак выглядел совсем не так, как в тот воскресный вечер, и теперь вполне соответствовал своей профессии. Вот, значит, какой он на самом деле, если его не огорчать и не пугать до смерти. Веселый улыбчивый симпатяга, наверняка большой шутник, раз достиг таких высот в своей профессиональной деятельности. А кто бы мог подумать… и Огонь у него слабенький, хотя для шута большого и не надо. Но тогда, когда они виделись впервые, он был как-то больше похож на вора. Тень у него солидная, неплохой должен быть вор. Да и Луч не хилый такой. С таким Лучом, да еще и с магическими способностями, из него бы вышел особо образованный и хитроумный вор, цены б ему не было. И чего ему пришло в голову избрать путь барда? Или именно из-за своих воровских талантов он так по крупному встрял в Мистралии, что навеки закаялся этим заниматься?

— А что вы такое интересное готовите? — поинтересовался Кантор, утаскивая пару кусочков из горы капусты.

— Борщ, — пояснил Жак. — На Ольгу напало хозяйственное настроение. Она устроила грандиозную уборку в своей квартире, а затем решила вдариться в кулинарные эксперименты. Ты как, насчет незнакомых блюд, рисковый парень?

— Обожаю экзотические блюда, — заявил Кантор, принюхиваясь к ароматному мясному запаху из кастрюли. — Это что-то из другого мира? Где-то я уже слышал такое название. Ах, да, помню, был у меня один знакомый переселенец, который жаловался, что какого-то овоща не хватает для борща.

— Это наше национальное блюдо, — пояснила Ольга. — Только придется свеклу заменить тарбой, а помидоры — вельбой. Посмотрим, что получится.

— Получится борщ по-ортански, — хихикнул Жак. — Принципиально новое блюдо. А если хотела чего-то совсем домашнего, надо было щи сварить.

— А я не люблю щи, — заявила Ольга.

— Ты их просто не умеешь готовить, — возразил Жак. — И вообще, раз уж это борщ по-ортански, он должен быть с плютом, а не со свининой.

— Вареный плют — это испорченный продукт, — не согласилась Ольга. — Плютов надо жарить.

— Вот, видал специалиста? — хихикнул Жак, подмигивая Кантору и кивая на девушку. — Кстати, единственная из переселенцев, кто ест плютов. Я, если ты не слышал, обычно занимаюсь их адаптацией — объясняю, что тут почем и как тут живут, все такое. Так я с ними всегда экспериментирую: сначала кормлю плютами, а потом показываю, как они выглядят. После этого обычно все шарахаются, кричат «И я это ел? Эту жуткую ящерку?» и больше в рот не берут.

— Не понимаю, — пожала плечами Ольга. — Ну и что? Ну, ящерка, ну, жуткая, но вкусная же. Мне гораздо труднее есть кроликов. Они симпатичные и их жалко. А что, Тереза плютов не ест?

— Даже не может смотреть, как их ем я.

— И Марк тоже? Он вроде как-то попроще…

— И Марк не ест. Он полагает, что ящерку есть в принципе можно, но только когда больше нечего. А поскольку он не голодает, то до плютов у него дело не доходит.

— А ты и госпожу Гольдберг плютами кормил? — не отставала Ольга.

— Нет, знаешь, я ей сразу показал. Не рискнул. Женщина пожилая, вдруг бы ей плохо стало. И Терезу не кормил. Жалко было. Мне как-то и в голову не пришло как-либо над ней подшучивать. Зато видела бы ты Дика… Он мне чуть морду не набил. Я тоже как-то не понимаю, почему иностранцы так не любят плютов. Диего, ты не объяснишь?

— Не объясню, — откликнулся Кантор. — Я сам этого не понимаю. Я люблю плютов. И все прочие экзотические блюда всех стран. Даже хинскую печеную змею.

— Я смотрю, ты парень без предрассудков! — засмеялся Жак. — Любишь плютов, змей, «Пинк Флойд» и девушек в джинсах и кроссовках?

— Девушек — особенно, — согласился Кантор. — А насчет музыки… Не понимаю, куда смотрят местные барды. У них под боком пропадает совершенно не разработанный новый стиль, а они ушами хлопают.

— Сам и разработай, — посоветовал Жак. — Ты же на гитаре играешь?

— С чего ты взял?

— Как же! Все мистралийцы умеют. Независимо от того, барды они или кто.

— Где ты слышал такую ерунду? Вовсе не все. Многие, но не все. И я считаю, что каждый должен заниматься своим делом. А бард без Огня — это надругательство над искусством.

— Вроде стихов Элмара? — развеселился Жак.

— У Элмара как раз есть чуточку Огня, — возразил Кантор. — Немножко совсем, но все же есть. И стихи у него, кстати, не столь ужасны, как говорят, а просто посредственны. Вдохновения у него, хоть отбавляй, а таланта небо не дало, вот и не получается. Хотя, между прочим, вполне возможно, что из него бы получился сказитель. Не первого сорта, конечно, но лучше, чем поэт. Он красиво рассказывает. Правда, он тогда был до смерти пьян, может, трезвый он так не умеет.

— Это в воскресенье? — посерьезнел Жак. — Диего, ты знаешь… Ты никому об этом не рассказывал?

— Кому это я должен был рассказывать? Нет, конечно. А что, он проспался и пожалел, что рассказал?

— А ты бы не пожалел? Я, правда, не знаю, что он тебе рассказал, но догадываюсь.

— Пусть не переживает. Я его очень хорошо понимаю. И уж конечно не собираюсь ни с кем обсуждать его откровения.

— Сам ему и скажи. А то, если скажу я, получится, что ты их со мной обсуждал. А какими судьбами ты вернулся сегодня? Собирался же в пятницу?

— У меня тут дела в городе, — уклончиво пояснил Кантор.

— Убить кого-то? — поинтересовался Жак. Этак нехорошо поинтересовался, коварно и ехидно. Не любит господин королевский шут крови и насилия. И боится. Когда в своем уме.

— Почему сразу — убить? Я этим давно не занимаюсь. У меня совсем другие дела.

— Очень секретные, — подхватил Жак.

— Разумеется, — кратко ответил Кантор и перевел разговор на другую тему. — А как поживает ваш король?

— Лежит и страдает, — ответил Жак. — Мэтр ему курить запретил и трубку спрятал. А все, кто ходит его навестить, потихоньку таскают ему курево. А Флавиус обнаглел настолько, что приволок хинский опиум и порекомендовал, как лучшее обезболивающее. Сегодня я имел честь видеть, как мэтр костерил главу департамента на чем свет стоит, а его прибалдевшее величество наблюдал эту картину и необычайно веселился. Надо будет его спросить, не видел ли он опять розовых слонов.

— А чего это ваш мэтр с таким предубеждением относится к опиуму? — удивился Кантор. — У нас это тоже считается лучшим обезболивающим. У нас же магов практически нет.

— Действительно, — подала голос Ольга. — У нас тоже наркотические анальгетики делают на основе опиума. Что это теперь, из-за мэтровых предубеждений бедный король должен страдать? Ему же больно, наверное!

— Не знаю, — пожал плечами Жак. — по-моему, тоже не должен, но мэтра разве убедишь. А еще бедному королю снятся кошмары про то, как он женится. Надо же так упорно страдать по этому поводу!

— Жак, — поинтересовалась Ольга. — А расскажи, как мэтр Флавиуса ругал. Интересно. А Флавиус на это что?

— А то ты сама не представляешь, как? Как обычно. Так же, как он короля ругает, только немного сильнее. Негодует, воздевает руки и толкует о падении нравов. А Флавиус молча стоит и вежливо улыбается. Дескать, кричите-кричите, уважаемый мэтр, я вас внимательно выслушаю и все равно будет по-моему.

Кантор представил себе эту картину, но смешной она ему не показалась. Все, что касалось господина Флавиуса, ни в коем случае не могло его рассмешить. А Жак, значит, уже ходил в гости к его величеству. Ненадолго же хватило его обиды… или Тереза убедила, что людей следует по-христиански прощать?

— А как бы и мне его проведать? — продолжала Ольга. — Жак, ты бы сводил меня во дворец, что ли. Или сейчас его величество все еще под кайфом?

— Не знаю… Ты бы подождала еще пару дней, пока он толком оклемается. А то он стесняется. Ему действительно больно, а он к этому не привык, он же сроду ничем не болел… А ночью ходить с визитами как-то невежливо, ночью он спит. Давай в пятницу сходим, ладно?

— Ну, давай в пятницу, — согласилась Ольга, и Кантор понял, что визит к его величеству можно смело отбросить. Если, конечно, до пятницы ничего умнее не придумается.

— А как поживает ваш принц? — спросил он, пытаясь прощупать почву с этой стороны.

— Мафей? — усмехнулся Жак, старательно обрезая кочерыжку. — Да нормально. Ты зачем ребенку уши надрал? Знаешь, как он расстроился!

— А знаешь, как я расстроился, когда в самый разгар веселья почувствовал, как на меня кто-то магически пялится!

— Еще и материться научил, воспитатель хренов!

— Ничего, в жизни пригодится. А что, он раньше не умел?

— Так — точно не умел. Где ты и слов-то таких нахватался?

— У знакомых бардов, — усмехнулся Кантор. — А ты что, тоже такого никогда не слышал?

— Слышал, — Жак с хрустом вгрызся в кочерыжку и продолжил. — Но когда я это услышал от Мафея, у меня и уши повяли. У тебя что, других слов не нашлось, педагог?

— На тот момент — не нашлось. А что, он на меня разобиделся?

— Да нет, знаешь ли, он проявил поразительное благородство в этом вопросе. Он тебе даже где-то благодарен. За то, что просветил, за то, что спас, за расширение словарного запаса и еще за то, что заставил задуматься о важных вещах.

— Это о чем?

— А кто ребенка обозвал инфантильным лопухом? Вот об этом он и задумался.

— И к какому выводу он пришел?

— Что ему надо срочно учится боевой магии, а то каждый наглый воин будет драть его за уши. Кстати, ты здесь долго будешь? Он хотел с тобой поговорить… Сказать кое-что. Ты не бойся, боевой магии он еще не научился.

— Я бы с удовольствием сходил к нему в гости, — подбросил идею Кантор.

— И я тоже! — с энтузиазмом откликнулась Ольга, поднимая крышку кастрюли. — Или можно его на борщ позвать, только это надо, чтобы кто-то во дворец сбегал.

— Вообще-то, ходить к нему нежелательно, — задумчиво заметил Жак. — Я имею в виду, тебе, Ольга. У него там посреди комнаты иллюзия стоит вместо стола, а ты же сквозь нее ходить начнешь. Еще мэтр заметит…

— А сам стол куда делся? — удивилась Ольга.

— Сломался нечаянно, — развел руками Жак, подражая беспомощным оправданиям шкодливого эльфа.

— И он его в ремонт отдал?

— Да ты что, какой ремонт! Мы его спалили потихоньку у меня в камине, заказали такой же, чтобы заменить, и теперь ждем, пока сделают. А в комнате стоит иллюзия.

— А ты сквозь нее не ходишь? — засмеялась Ольга.

— Я же знаю, где точно она стоит. Но все равно стараюсь к нему не ходить, чтобы ненароком не наступить на край стола. Да и боязно немного оказаться у него в тот момент, когда мэтр все-таки заметит, что стол не настоящий. Попадет и мне за компанию.

— Я могу сбегать, — предложил Кантор. — Только меня во дворец не пустят.

— Давай так, — предложил Жак. — Во дворец я сбегаю сам, а ты сбегай к Элмару. А то как-то нехорошо получается, Мафея на борщ зовут, а его нет.

— Тогда и Терезу зовите, — сказала Ольга, поспешно заглядывая в кухонные шкафы. — И купите еще хлеба, сметаны, и… не знаю, пожрать чего-нибудь, а то Элмару будет мало.

— Давай, я плютов куплю, — предложил Кантор, понимая, что и второй вариант на сегодня пролетает, так что можно не торопиться и спокойно провести время в приятной компании. А насчет дворца лучше все-таки договориться с Мафеем.

— Ну и чудненько, — согласился Жак. — Я тоже чего-нибудь куплю. А Тереза на работе. Ты, дорогая подруга, уже успела забыть, что некоторым людям свойственно ходить на работу? Еще и двух недель не прошло, как тебя уволили, а ты уже и привыкла расслабляться?

— А мне нравится, — засмеялась Ольга. — Тем более, в библиотеку я, пожалуй, не вернусь. Денег у меня теперь хватает, займусь литературным творчеством. Кстати, о творчестве. Если будем что-то пить, то тоже купите. А то опять-таки, того, что у меня есть, на Элмара не хватит.

— Вот пусть Элмар сам и захватит что-нибудь из своих погребов, — посоветовал Жак. — Диего, пошли. Сейчас сделаем так: ты иди к Элмару и жди там, а мы с Мафеем за вами зайдем и телепортом отправимся к Ольге.

— Только сначала на рынок зайдем, — напомнил Кантор.

— Само собой. Купим плютов, сметаны и хлеба, а потом ты возьмешь все это добро и пойдешь к Элмару, а я за Мафеем.

— Сейчас! Почему это я все возьму?

— А что, по-твоему, я должен заявиться во дворец с корзиной дохлых ящерок и с горшком сметаны в руках? Чтобы все обхохотались?

— Так у тебя же работа такая.

— У меня работа — развлекать короля, а не стражу на воротах.

— Идите уже! — засмеялась Ольга. — А то и борщ остынет, пока вы будете ходить!

— Что ж, — вздохнул Кантор. — Спасибо, что предупредил. Постараюсь как-нибудь выкрутиться… если получится.

— Может быть, — серьезно кивнул Мафей, не отрывая глаз от листа бумаги, который он самозабвенно марал углем, время от времени поглядывая на собеседника. — Мэтр Истран говорил, что мои сны не предвещают смерти. Они предвещают… неприятности.

— Особо крупные, — проворчал Кантор. — Дался им всем этот Амарго!

— То есть? — не понял принц.

— В прошлый раз у меня спрашивали то же самое, — неохотно пояснил Кантор и чуть приподнялся, пытаясь заглянуть в рисунок.

— Не вставай, — попросил Мафей. — И поменьше мимики, если можно… А что, с тобой такое уже было? Может, я вообще видел не будущее, а прошлое?

— Ну ни хрена себе! Сначала говоришь такие вещи, а потом — «поменьше мимики»! Ты б Жаку такое сказал, он бы вовсе в обморок упал… Нет, в прошлом было не так. Это будущее. Весьма неприятное будущее, должен признаться. Но все равно спасибо.

— Не за что, — вздохнул Мафей и критически оглядел свои художества. — Поверни голову чуть-чуть вправо.

— Ты скоро закончишь? — поинтересовался Кантор. — Мне уже надоело сидеть. И я курить хочу. Почему тебе вдруг приспичило меня рисовать?

— Не знаю, — пожал плечами принц. — Иногда мне просто хочется кого-то нарисовать. Потерпи немножко. Я скоро закончу. Кстати, помнишь, ты мне рассказывал про своего знакомого… ну, который, как я?

— И что?

— А он курит?

— Да. А тебе-то что?

— Просто хотел узнать, не опасно ли это для эльфов.

— А тебе что, срочно захотелось начать курить? Думаешь, ты от этого повзрослеешь? Лучше сначала научись колдовать, не ломая мебель. А курить тебе еще рано.

Мафей покосился на стол и вздохнул. Кантор тоже полюбовался на творение шкодливого эльфа и подумал, что если бы ему не сказали заранее, ни за что бы не догадался, что это иллюзия. Интересно, как это Ольга и Жак их не видят? Бывает же…

— А во сколько лет ты сам начал курить? — поинтересовался Мафей, как бы между прочим.

— В двадцать пять, — усмехнулся Кантор. — Что, хотел меня уесть? Не выйдет.

— Ну что ж, — философски согласился принц. — Не все же время должно получаться. Зато Шеллара я на этом уел. Он начал в двенадцать. А еще говорят, если рано начать курить, то не вырастешь… Не смейся, пожалуйста. Сделай лицо, как было. И не улыбайся.

— А ты нарисуй, как я улыбаюсь, — предложил Кантор.

— Не хочу. Ты как-то не так улыбаешься. Словно улыбка не твоя. Кстати, что означает то, что видит в тебе Азиль? Мертвые пятна и перерезанное горло?

«Спасибо, хоть про черную паутину не спросил!» — подумал Кантор и вдруг с ужасом понял, что, в отличие от всех остальных, маленький эльф не спросил про эту самую паутину не потому, что щадил его самолюбие, а просто потому, что мертвые пятна его интересовали больше. И вполне может спросить, если ему будет интересно. Эльфы к этим вещам относятся проще и легче, и мальчишка просто не поймет, почему для мистралийца это так страшно… Надо срочно переводить разговор на что-то другое… Или подольше порассуждать о мертвых пятнах, может отвлечется…

— Не совсем, — ответил он. — Кстати, а где именно находятся эти самые пятна?

— Правая половина лица, — тут же охотно перечислил Мафей, пристально прищурившись. — Нос, губы… Кисть правой руки… две полосы на спине и несколько пятен помельче на груди и животе.

— А-а, — понимающе кивнул Кантор. — Это те места, где по идее должны были остаться шрамы, но их почему-то нет. Я сам не знаю, кто и где меня лечил, если ты хочешь об этом спросить.

— А горло? — не отставал любопытный эльф. — И пустой очаг?

— Послушай, Мафей, — поспешно перебил его Кантор. — Оно тебе надо? Лучше расскажи, что ты такое сделал со столом? Боевые заклинания на нем отрабатывал?

— Да нет, он просто случайно под руку попал. Ты не хочешь говорить о себе? Это какая-то тайна, или тебе просто неприятно?

— И то, и другое. Так что, давай эту тему замнем и посмотрим, что же ты нарисовал.

— Еще чуть-чуть подожди. Я уже почти закончил… А правда, что от Огня можно сгореть?

— Правда, конечно. Но для эльфов это не страшно, У них практически у всех есть Огонь, и ни один не сгорел, так что можешь не переживать, тем более, у тебя его — кот наплакал. Ты поэтому рисуешь, или тебе просто нравится?

— Просто нравится. А твой знакомый… у него тоже есть Огонь?

— Есть, конечно. И пользоваться им он начал где-то после двадцати пяти, а до тех пор ничего с ним не случилось. Я имею в виду, никаких депрессий, психозов и прочих прелестей, которые случаются с людьми. Так что и с тобой ничего не случится, если ты не будешь рисовать.

— А он тоже рисует?

— Он пишет стихи. И еще песни, но музыкант он хреновый, так что это у него не всерьез, а так, для себя… и своих дам. Кстати, как у тебя дела на этом поприще? Сдвиги есть, или по-прежнему подглядываешь за придворными? Интересно, за королем ты тоже подглядывал? И как?

— А вот это не твое дело! — с детским злорадством ответил принц и показал язык, как девчонка. — И вообще, каких это сдвигов ты ожидаешь за три дня?

— Ха! Это делается еще быстрее, чем за три дня! Хочешь, я тебе помогу найти девчонку?

— Не хочу, — нахмурился Мафей. — Может, я и лопух в некоторых вещах, но не настолько, чтобы мне еще девчонку какой-то добрый дядя искал.

Облом, подумал Кантор. С этой идеей тоже можно смело расстаться. Впрочем, не жалко. Не особо порядочная была идея.

Вот именно, сказал вдруг внутренний голос. Нечего врать мальчишке. Ты что, забыл, что он эльф? Он бы тебя вмиг раскусил. Да и мальчишка хороший, тебе и самому не хочется его обманывать. Лучше познакомь его, действительно, с товарищем Пассионарио, и никаких проблем.

Ничего себе, никаких проблем, возмутился Кантор. Да если кто узнает…

А кто узнает, не унимался пакостный голос. Никто не узнает. А ребятам будет приятно. И полезно. Может, Мафей нашего горе-волшебника научит телепортироваться куда надо, а не куда попало.

Отстань, рассердился Кантор. А как же конспирация?

А конспирацию — в задницу, деловито посоветовал голос. Она вообще вредна в чрезмерных количествах.

А пошел бы ты, огрызнулся Кантор. Ты это Амарго скажи.

Ах, ты просто боишься начальства, засмеялся голос. Ну так бы и сказал.

— Диего, что с тобой? — удивился Мафей. — Такое впечатление, что ты с кем-то телепатически общаешься. Ты что, еще и телепат помимо всего?

— Какой там телепат к хренам собачьим! — выругался Кантор. — У меня раздвоение личности, и эти две личности постоянно ругаются между собой.

— А из-за чего вы ругались на этот раз? — тут же спросил эльф. Он даже не подумал принять такое объяснение за шутку, как сделал бы любой из знакомых Кантора.

— Из-за моего приятеля, — честно сказал он. — Мой внутренний голос настаивает, чтобы я вас познакомил, а я ему пытаюсь объяснить, что нельзя, что опасно… А он не слушает. Он вечно мне что-то неподобающее советует.

— А например? — заинтересовался Мафей. Даже рисунок свой отложил, сел на спинку стула и навострил уши.

— Например… Он посоветовал мне потрахаться с Ольгой, после чего мы с ней вместе в больницу попали. Нашел, кого послушать… Потом советовал утром не уходить, а я не послушался… а надо было. Потом еще советовал… да не просто советовал, а требовал, чтобы я с Ольгой связался всерьез.

— И ты послушал.

— Да мне, в общем, и самому этого хотелось. И еще мы с ним часто просто так препираемся, обсуждаем разные события.

— Знаешь, — серьезно сказал Мафей. — А по-моему, твой голос тебе правильно советует. Ты бы его чаще слушался.

— Еще чего! Ты просто с ним не общался! Он безответственный, сексуально озабоченный, бесстыжий и ужасно ехидный засранец… Кстати, о засранцах. Ты если выучил новые матюки, не беги сразу старшим хвастаться и рассказывать, где ты их выучил. А то мне Жак сегодня на эту тему высказал свое неодобрение.

— А ты не матюкай детей такими словами! — развеселился принц. — А то как в зеркало посмотреть — так нехорошо, а как обложить в семь этажей — так нормально.

— А как ты это делаешь? — спросил Кантор, чтобы перевести разговор на другую тему.

— Что? Настраиваю зеркала? Очень просто. Ты тоже хочешь научиться?

— Я вряд ли смогу научиться… Это же классическая магия?

— Классическая, — кивнул Мафей. — А что, тебе она недоступна?

— Даже опасна. Мне просто интересно, как это делаешь ты. Покажи мне что-нибудь? Только без политики и без государственных тайн, а то мне еще шпионаж пришьют. Вот, к примеру, ваших придворных дам покажи. Может, я тебе еще кого присоветую. Да и мне самому интересно, какие они у вас… кроме Камиллы. Кстати, где король эту Камиллу взял?

— Она ему осталась в наследство от моего папы, — легко объяснил Мафей. — А папа подцепил ее в каком-то борделе в Лютеции. Это Шеллар как-то говорил Элмару, когда тот его спрашивал. Давно уже, еще папа был жив. Шеллар ужасно возмущался и говорил, что не понимает, как можно тащить во дворец шлюх, когда у тебя такая прекрасная молодая жена.

— А потом, когда сам попробовал, сразу понял? — развеселился Кантор, представив себе короля Шеллара с Камиллой. Представлялось не очень, так как он плохо знал короля, но, вне всякого сомнения, это должно было быть очень смешно.

— У него же нет жены, — пожал плечами Мафей. — А откуда ты знаешь Камиллу?

— Оттуда, — усмехнулся Кантор. — Я частенько бывал в том самом борделе, где твой папа ее подцепил. Ну что, покажешь?

— Да пожалуйста, — Мафей спрыгнул со стула и подошел к зеркалу. — Только зачем они тебе, наши дамы?

— Да не они сами, в общем-то, — честно признался Кантор. — А их комнаты. Где-то у ваших дам должен быть мой знакомый, о котором я тебе говорил. Так что оставим это на волю судьбы: если он окажется там, я вас познакомлю. А если нет… даже не знаю, где тогда его искать.

— А зачем ты его ищешь?

— А он пропал.

— Как пропал?

— А вот так. Телепортировался куда-то, и пропал. Мы теперь все очень переживаем, потому что он телепортироваться толком не умеет, и мог попасть в неприятности.

— А почему тогда мы его будем искать у наших дам?

— Потому, что одна из них его любовница, только не знаю, какая именно. Может, он все-таки не потерялся, а просто у нее застрял. Ну что, давай?

Мафей поколдовал над зеркалом, и в нем возникло изображение пустой комнаты.

— Это комната Вероники, — пояснил он. — Пусто. Ее дома нет. Смотрим дальше?

— Давай дальше.

В следующей комнате сидели две молодые девушки, лет по восемнадцать каждой, не больше. Одна словно соскочила со страниц любовного романа — изящная, женственная и вся какая-то романтичная. Вторая — приземистая, крепко сбитая, больше похожая на симпатичную купеческую дочь, чем на аристократку.

— Это Акрилла и Вероника, — шепотом пояснил Мафей, прислушиваясь к разговору, поскольку в разговоре только что мелькнуло его имя.

— Да ну, он еще сопливый совсем, — критично высказалась Вероника, вертясь перед зеркалом. — Что-то не нравится мне эта помада, я с ней выгляжу, как крестьянка в праздник.

— Ты худеть не пробовала? — усмехнулась Акрилла. — А чем тебе не нравится, что он такой молодой? Зато он симпатичный. Вот с ним бы я, пожалуй, и не отказалась.

— Всю жизнь только тем и занимаюсь, что худею, — засмеялась ее подружка. — И результат сама видишь. Слушай, Акрилла, а у тебя уже были мужчины?

— Нет, — смутившись, призналась девушка. — У меня очень строгие родители… А здесь я еще ни с кем настолько близко не познакомилась.

— Вот была бы потеха на вас с Мафеем посмотреть! — захихикала Вероника. — Представляю, какая это должна быть умора — два девственника пытаются понять, что друг с другом делать! Ты бы сначала с кем-то другим научилась, что ли.

— Ты так говоришь, будто мы действительно уже собрались и договорились! — обиделась Акрилла. — Я же теоретически. Если бы он предложил. А он же не собирается предлагать.

— И не соберется, если ты будешь все время прятаться в своей комнате. Ты чего так мало по дворцу ходишь, с людьми не общаешься?

— Боюсь, что меня король увидит.

— Вот трусиха, нашла, чего бояться! Что он тебе сделает, этот король? Съест, что ли?

— А вдруг я ему понравлюсь?

— Ну и что? Вон, старшие дамы только и мечтают о том, чтобы ему понравиться. А ему нравится только Камилла, да и то иногда. Вот представь себе — он тебя увидит, влюбится с первого взгляда, и предложит руку и сердце… — Вероника захихикала.

— Вот именно. Сама же хихикаешь. Не руку и сердце, а свой большой и толстый… как это Камилла говорит — осадное бревно?

— Ну и что? А тебе что, не интересно потрахаться с таким мужчиной, у которого большой и толстый? Или боишься, что порвет на лоскуточки?

— Нет, я его вообще боюсь. Он какой-то… страшный. Как сказочный злодей.

— Меньше надо сказки читать. Вовсе он не страшный, а смешной. Я представляю, как он смешно выглядит со стороны, когда трахается… Умора! А Селлия еще поперлась смотреть, дура старая… А вот эта помада тебе как?

— А с этой ты похожа на шлюху. Попробуй что-нибудь посветлее. А у тебя мужчины были?

— Были, — гордо заявила Вероника. — Целых два. Я даже рассмотрела, как выглядит член, хотя было темно. Интересно, а у эльфов такие же, как у людей, или какие-то другие? Попробовать раскрутить его высочество, что ли? Хоть он и сопляк, а все же любопытно…

— Вот тебе! — не удержался Мафей и показал зеркалу кулак. — Не дождешься!

— Убирай их к демонам, — простонал Кантор, давясь от смеха. — А то у тебя уже уши малинового цвета, а если еще послушаешь, они вообще в трубочку свернутся. Ты что, никогда не слышал, как о нас говорят женщины?

— Как-то не попадалось, — признался принц, прикрыв уши ладонями, видно, проверить хотел, не свернулись ли еще. — А ты слышал? А где?

— А я часто слышу разговоры, не предназначенные для моих ушей. У меня очень тонкий слух. Должен тебе заметить, что женщины обожают обсуждать нас, когда мы не слышим. Кстати, если тебе интересно мое мнение, можешь смело трахать Акриллу. Глубокоумные рассуждения ее подружки насчет двух девственников — полная фигня. Разберетесь. Давай дальше смотреть.

— Это комната Селлии, — пояснил Мафей, когда в зеркале проявилось новое изображение. У Селлии сидела Камилла, любовно облизывая леденец, и с усмешкой слушала рассказ о какой-то оргии в королевских апартаментах. — Будем слушать?

— Ну их на хрен. Давай дальше.

— А это комната Эльвиры… Ой, а это кто?

— А это он и есть, — облегченно вздохнул Кантор, узрев знакомое лицо вождя и идеолога. Пропавший товарищ сидел за столом и уныло пялился в пространство, между делом наворачивая варенье столовой ложкой.

— Это он? — Мафей чуть не влез в зеркало, присматриваясь. — Он совершенно не похож на эльфа.

— Конечно, не похож. Иначе о нем бы все знали, как и о тебе. Да и вообще, такие переводняки вроде вас редко бывают так сильно похожи на чистокровных эльфов. У твоей мамы тоже, наверное, были эльфы в роду, и получилась редкая комбинация генов…

— Я знаю, — кивнул принц. — Мне мэтр Истран объяснял. Ну так что, пойдем знакомиться? Ты же обещал.

— Пойдем. Телепортом или пешком?

— Пешком, конечно. Я никогда не был в комнате у Эльвиры.

— А это имеет значение?

— Конечно. Маг может телепортироваться только туда, где он был, и если он хорошо помнит это место. Есть особые ориентиры… но тебе это, наверное, будет непонятно.

— А когда ты там побываешь, то сможешь?

— Смогу. А тебе зачем?

— Да я вот о чем… Я-то вас познакомлю, но мне надо будет с этим товарищем переговорить наедине. Ты мог бы нас оставить на время, а потом вернуться? И, разумеется, не подслушивать наш разговор в зеркале. Это действительно тайна.

— Хорошо, — согласился Мафей. — Если хотите, я вас перенесу в одно место, где вас никто не подслушает. А долго вы там будете?

— Думаю, для верности около часу. И, Мафей, прежде чем вы познакомитесь, пообещай мне две вещи.

— Не говорить никому? Конечно, что я, маленький, не понимаю? А еще что?

— Не заглядывать в него. Ты можешь увидеть там… лишнее.

— Я постараюсь, — вздохнул Мафей. — Я специально не буду заглядывать. Но иногда это видится само.

— Да, чуть не забыл. Рисунок-то покажи.

— Потом покажу. Я хочу нарисовать портрет твоего внутреннего голоса, а потом я тебе их оба отдам. Сравнишь.

— Портрет голоса? — засмеялся Кантор. — Это как?

— Как я его вижу.

— А ты его видишь?

— Конечно. Я вижу, что в тебе живут как бы два человека. Причем обычно они мирно уживаются, и спорить вы начинаете только, когда резко расходитесь во мнениях. А отличаетесь вы не очень сильно. Ты жестче и серьезнее, он человечнее и легкомысленнее, но в общем вы — один и тот же человек.

— Если ты так здорово все видишь, — не удержался Кантор, — скажи, что это за свет у твоего кузена-короля?

— Не знаю, — вздохнул Мафей. — Видеть-то я его вижу, но что это такое — не знаю.

— А Азиль не знает?

— А она его вообще не видит. Зато она видит сферу, которую остальные не видят за этим светом.

— Это ту самую, что по ее словам, погубит бедного короля, если он от нее не избавится?

— Да, она так говорит, — опечалился Мафей. — а Шеллар не согласен. Он говорит, что Азиль ошибается. Разве нимфа может ошибаться?

— Может, — пожал плечами Кантор. — Но не Шеллару об этом судить. Можно подумать, он лучше нее разбирается в ее видениях. Ладно, пойдем, а то наш товарищ сейчас доест все варенье и еще смоется…

— Куртку надень, — посоветовал Мафей. — Там, куда я вас отведу, прохладно.

— А куда ты нас отведешь?

— На смотровую площадку Центральной башни. Там никогда никто не бывает, и лестница на нее вообще закрыта. Я там часто сижу. Мне нравится. Высоко, красиво, никого нет…

— А нас никто не увидит?

— Меня же ни разу не увидели. Там зубцы есть, и за ними не видно. Да и высоко слишком.