"В окопах времени" - читать интересную книгу автора (Орлов Борис)


Андрей Величко СТАРЫЙ ДРУГ

Пискнул селектор, голос секретаря сообщил мне:

— Сергей Максимович, звонок по вашему старому номеру, звонивший представился как Андрей Петраков.

— Переключайте, — я оторвался от монитора, все равно сейчас ничего срочного не было, так, по сайтам лазил, а тут Петрик звонит… сколько мы с ним уже не общались? Да лет десять, пожалуй, будет.

В начале девяностых я занялся автомобильным бизнесом, а у Петрика наступили трудные времена — деловых способностей у него отродясь не было, кандидатская зарплата со всеми довесками вдруг превратилась в пшик, сын пропал где-то в Приднестровье, жена ушла… Была у меня мысль как-то помочь, но тут у самого начались неприятности, еле вытащил свое дело, а потом я узнал, что вроде у моего друга все нормализовалось, сын нашелся и живет с ним, появились хоть какие-то деньги…

Ведь в детстве лучшие друзья были, с досадой подумал я, что же это он так, забыл и с концами. А теперь, скорее всего, ему нужна какая-нибудь помощь…

— Конь? — услышал я знакомый, ничуть не изменившийся голос. — К тебе тут и по телефону не пробьешься, а мне вообще-то хотелось с тобой лично пообщаться…

— Когда?

— Да чем быстрее, тем лучше.

— Так, — прикинул я, — через полчаса у меня обед, успеешь приехать?

— Если ты прямо у себя в офисе питаешься, то конечно, я же сейчас дома, — услышал я бодрый ответ.

— Новая квартира? — поинтересовался я.

— Нет, все та же, с чего ты взял?

— От «все той же» тебе сюда полтора часа ехать, если не два!

— Это не мне, а тебе. Я и за двадцать пять минут успею, жди.

Он действительно успел. Мы поздоровались, я с интересом пригляделся. По одежде определить нынешнее финансовое состояние Петрика было невозможно — он всегда ценил только удобство и функциональность, не обращая на внешний вид своих тряпок никакого внимания. То, что он приехал на скутере, могло говорить как о том, что у его нет денег на автомобиль, так и о том, что у него нет времени на пробки… хотя определенный вывод можно было сделать. Мы с ним ровесники, обоим чуть за пятьдесят, но ведь ему же сейчас больше сорока не дашь — загорелый, подтянутый, только слегка прихрамывает. Когда мы виделись в последний раз, выглядел он куда хуже. Так что, судя по всему, именно нет времени…

— Ну, как сам-то? — приветствовал я его. — Заходи, садись. Сказать, чтобы и тебе поесть принесли?

— Не, я только что пожрамши, — отмахнулся Петрик, и, ей-богу, во взгляде, которым он одарил мой бифштекс, мелькнуло нечто вроде насмешки. — А сам я неплохо. И, знаешь, на днях как в темечко вдарило — вот сижу я тут, весь из себя такой благополучный, а старый друг, может, на последний червонец пакет растворимой лапши купил и думает, как теперь до получки дожить… Но навел справки — слава аллаху, у тебя тоже все путем. Однако все равно встретиться не помешает, подумал я, даже подарок небольшой приготовил в ознаменование возможного возобновления знакомства. Я тут дачу купил, правда, далековато, в Тверской области, вот адресок и мой телефон, заезжай как-нибудь в гости, — он протянул мне мятую бумажку, — а вот подарок.

Петрик встал, порылся в карманах куртки и достал небольшой полиэтиленовый пакет, перетянутый резинкой.

— Понимаю, что мелочь, — ухмыльнулся он, — но, как говорится, дорог не подарок, дорога любовь. Ну, не буду тебя больше отвлекать, а то Россия совсем без китайских джипов останется, чао, — и, прежде чем я успел ответить, он встал и быстро вышел.

Я машинально развернул его пакет. Там были невзрачные серо-желтые камешки размером примерно с гальку. Можно, конечно, отправить их на экспертизу, но я и так был почему-то уверен в ее результате.

Необработанные алмазы. Общим количеством примерно полкило…

Где-то с полчаса я тупо смотрел на небрежно оставленное Петриком состояние, а потом, вздохнув, достал телефон.

— Дорогая, у тебя сейчас нет срочных дел? Это хорошо, а вот у меня, возможно, есть… Так я еду домой, ты будешь?

Домой я успел раньше Тамары, положил на стол петриковский пакет и стал ждать. Не сказать, чтобы я всякое свое решение согласовывал с ней, но важные — обязательно. Все-таки у меня довольно удачный брак… да и первый тоже был ничего. Людмила — умница, все поняла и сейчас сидит хоть и без мужа, одна с дочерью, но при хороших деньгах. А уперлась бы двенадцать лет назад — может, и была бы при супруге, но уж точно при нищем. Чего там себе-то врать — не вылез бы я тогда наверх без Тамары, ну никак. И дело даже не в том, чья она дочь, хотя и это отнюдь не пустяк — у нее есть чутье и хватка, а у меня только способность тащить на себе воз и не жаловаться…

Войдя, Тамара первым делом окинула меня внимательным взглядом — все ли со мной в порядке, и, видимо удовлетворенная увиденным, предложила:

— Рассказывай.

Я рассказал.

— Та-а-к… это они?

Не дожидаясь ответа, она вытряхнула камни на стол, взяла один, поднесла к глазам…

— Да, похоже, что ты догадался правильно. Я не специалист, но… похоже. А что это за друг, я его видела?

— Нет, мы с ним перестали встречаться еще до знакомства с тобой. А так — с пятого по десятый класс в одной школе, на соседних партах, за одними и теми же девчонками ухаживали…

Петрику с ними не очень везло, вспомнил я, он мне даже завидовал. А потом почему-то перестал…

— Давай уточним, что нам известно, — откинулась в кресле Тамара. — Что ты можешь сказать про последние десять лет его жизни?

— Только то, что это время он или прожил в Москве, или регулярно тут появлялся. Скорее все-таки прожил, общие знакомые мне несколько раз про него говорили — и ничего про какие-то отъезды.

— То, что про него совершенно ничего не известно в деловом мире Москвы, — задумчиво сказала супруга, — скорее всего говорит о том, что камни у него появились совсем недавно.

— Вовсе нет, — возразил я, — у него весь дом давно, может быть, ими завален. А чтоб купить кроссовки, взамен вовсе износившихся, или куртку, хватит совсем маленького камушка, который он продал, например, несколько лет назад… хотя погоди.

Я взял телефон и позвонил заведующему сервисным отделом.

— Илья Петрович, ты у нас крупный спец по скутерам. Не видел, на чем пару часов назад ко мне гость приезжал? Даже так? Ну, спасибо…

— Редкая и дорогая модель, — сообщил я Тамаре, — какой-то «Биг Рукус», да еще и в хорошем тюнинге. Ну, значит, камешек был средний, только и всего.

— Ладно, — решительно сказала Тамара, — камни плюс адрес дачи означают недвусмысленное приглашение. Телефон — что надо заранее позвонить… Значит, поспешность мы демонстрировать не будем. Завтра ты с ним созвонись, а в субботу утром мы поедем. Я пока постараюсь справки навести…

Как говорится, мы приближались к месту нашего назначения. До поселка Ворошилово наш «Ниссан» домчал нас довольно быстро, но вот последние пятнадцать километров… На спутниковой карте там было небольшое озеро в лесу, и все, но Петрик сказал, что на самом деле имеется дорога, именно там, где нарисовано на его бумажке — и что мы на своем джипе по ней проедем без труда. Вот мы и ехали уже скоро час…

За три прошедших дня Тамара не добыла ни байта полезной информации. Петраков уже пять лет числится временно не работающим, соседи его почти не видят, а как полтора года назад была куплена эта таинственная «дача», так он на своей квартире стал появляться только наездами, а его сын теперь и вовсе безвылазно сидит на той фазенде.

Наконец за очередным поворотом мелькнуло озеро, а потом стала видна и цель нашего путешествия.

На невысоком холме перед этим озером обнаружились развалины какой-то старой барской усадьбы, частично скрытые молодым лесом, а рядом с ними — два свежепостроенных дома и несколько маленьких будочек. Один из этих домов был довольно странным — пирамида, вроде как у Хеопса, только высотой метров десять, из дерева и слегка наклоненная в сторону. Второй был обычным сборным домом о полутора этажах, на его крыльце стоял Петрик и делал нам приглашающие жесты.

— Доехали? — поинтересовался он. — Тогда прошу к столу, в меню сегодня седло кабана и запеченный не знаю в чем тетерев.

— То есть как не знаете? — удивилась Тамара.

— Так и не знаю, мне повар говорил, но я что, Спиноза, запоминать такие вещи?

В некотором обалдении мы прошли за хозяином. Я бы не удивился, если бы внутри этот дом оказался обставлен в духе пещеры Али-Бабы или царских покоев, но тут все было просто.

Небольшая стойка с компом в углу, обычный стол в центре комнаты, три пластмассовых стула. На столе скатерть ручной вышивки, причем чуть ли не золотом, на ней старинный фарфоровый сервиз с теми самыми кабаном и тетеревом, блюдо с пирогами и два кувшина. Рядом с ними стояли несколько диссонировавшие с остальной икебаной три граненых стакана советских времен.

Мы расселись.

— А что, вашего сына сегодня не будет? — светским тоном поинтересовалась моя супруга.

— Вообще-то я его звал, — кивнул Петрик, — но он, поганец, говорит, что вот сейчас ему с плантации никак, а то, мол, половину урожая прохлопать можно. Прямо как дитя малое со своим хлопком, честное слово, как будто негры без него не справятся…

По-моему, мы с Тамарой подумали одно и то же — кто здесь рехнулся?

— Никто, — улыбнулся Петрик, — все в своем уме. Просто, наверное, мне пора рассказать, в чем тут интрига?

— Да уж, будьте так любезны, — серьезно попросила Тома.

— Итак, эта история началась пятнадцать лет назад, — начал Петрик. — Отец вашего мужа, Сергея, среди одноклассников более известного как Дас Пферд или просто Конь, в свободное от работы время интересовался всякой непознанщиной. В частности, у него была маленькая настольная пирамидка, внутри которой сами собой точились бритвы. Помнишь эту историю?

— Да, — пожал плечами я, — ты еще сказал отцу, что она не только точит бритвы, но и повышает всхожесть семян моркови, а вот огурцов, наоборот, понижает. Так и оказалось…

— Эти свойства, насчет семян, я выдумал прямо там, поглядев на дачную полку твоей мамы, — уточнил Петрик. — Такой вот эксперимент экспромтом…

Вот смотрите. Пирамида в Египте содержит в нетленности мумию и строит козни потрошителям гробниц. Пирамидка твоего отца точит бритвы, а потом вдруг начинает изгаляться над семенами. Что общего?

— Не вижу, — признался я.

— Ладно, разжую. Весь народ Египта верит, что мумия в пирамиде не тухнет, а гробокопателям будет бяка. Так и выходит. Твой отец верит, что пирамидка точит бритвы — и она их ему исправно заостряет. Наконец он поверил мне, он ведь считал меня серьезным и начитанным человеком. И пирамидка тут же принялась за семена… Теперь понятно? Не всякая, разумеется, пирамида так себя ведет, а только сделанная из диэлектрика, определенных размеров и должным образом ориентированная относительно магнитного поля.

— Машина исполнения желаний? — не поверила Тамара.

— Ну, не все так просто, — внимательно посмотрел на нее Петрик, — всего лишь прибор для искривления поля вероятности. Вы не торопитесь, за пару минут тут все равно понять не получится… Так вот, мы привыкли жить в мире, где поле вероятности равномерно и прямолинейно. То есть брошу я монетку, и вероятность выпадения решки будет ровно половина. А пирамида способна это поле искривить, и, скажем, решка будет выпадать в десять раз чаще. Это значит, что относительная кривизна поля в этом случае равна десяти. Данный пример — это только по одной координате, а их теоретически бесконечное множество, тут без специальной математики не обойдешься. А вкратце можно сформулировать так — в рабочей зоне пирамиды желательное для внешнего оператора событие в «ку» раз вероятнее нежелательного, где «ку» — добротность пирамиды. У моей досчатой, например, это двенадцать, у хеопсовой по расчетам было около тридцати, а сейчас семь.

— А что ты говорил про поле и размеры? — вспомнил я.

— Размерный ряд должен соответствовать напряженности поля, — пояснил Петрик, — для земного поля этот ряд имеет кратность девять. То есть годится как в Египте, потом в девять раз меньше, потом в восемнадцать и так далее. А еще пирамида должна иметь основание, параллельное силовым линиям со сторонами, перпендикулярными им. Вот почему мое сооружение стоит с наклоном — в наших широтах надо учитывать угол магнитного склонения. Теперь понятно?

— Не совсем, — возразила Тома. — Хорошо, пусть в вашей пирамиде вероятность превращения куска угля в алмаз в дюжину раз больше, чем снаружи. Но ведь это вообще невозможно!

Точнее, ну очень маловероятно, подумал я.

— Правильно, — подтвердил Петрик, — в природе нет вообще ничего невозможного. Есть просто явления с очень низкой вероятностью. Но тут, конечно, добротности в десяток-другой будет совершенно недостаточно… пойдемте, я вам покажу.

Мы вышли из дома и подошли к пирамиде. Петрик открыл дверь и пригласил нас внутрь. Там была еще одна пирамида, примерно метр высотой, но вся какая-то кривая, состоящая исключительно из изогнутых поверхностей.

— Как я уже говорил, — тоном экскурсовода продолжил мой старый друг, — эффективность пирамиды зависит и от напряженности поля, земное — оно ведь совсем слабое. Катушки видите? До тысячи эрстед я могу разогнать запросто. А кривая эта штучка потому, что она должна попасть в координаты силовых линий. Поле такой напряженности сделать равномерным трудно, проще в координатах его нелинейности построить пирамиду. Добротность этой, средней, уже разок доходила до двух миллиардов. А там внутри еще одна маленькая есть, из сапфира. Все вместе — каскадное включение, то есть добротности перемножаются. Внутри третьей пирамидки искривление поля вероятности достигает десять в пятидесятой. В таких условиях маловероятных событий практически и не остается…

— Так что, вы теперь почти всемогущи? — потрясенно спросила Тома.

— По отношению к тому, что внутри маленькой пирамидки — да. Только тут надо блюсти сугубую осторожность, сдуру ведь можно захотеть такого, что мало никому не покажется, кусочек антивещества, например. А вот кусочек европия я вам могу прямо сейчас сделать, на память…

— Зачем он мне, — слабо отмахнулась Тома, — тут как бы в себя прийти побыстрее… даже немного жутко. Вы, конечно, извините, но это просто замечательно, что ваши возможности ограничиваются внутренностями вот этой… совсем маленькой…

— Вообще-то возможности человека в основном ограничиваются его нежеланием мыслить, — усмехнулся Петрик, — ну вот, например, какой способности вам не хватает? Смелее, не стесняйтесь, скорее всего вы ее сейчас получите.

— Я хочу летать, как птица, — заявила моя половина, — но вы же не будете утверждать, что это возможно и прямо сейчас?

Петрик окинул Тому оценивающим взглядом и задумчиво протянул:

— Как птица? То есть крылья с перьями… тушку тоже придется перьями покрывать… метаболизм менять на птичий…

«Он что, серьезно?!» — с ужасом подумал я.

— Или лучше голые крылья, как у летучей мыши? — продолжал сомневаться Петрик. — Так вроде проще, но вот с эстетической точки зрения… слушайте, а может, ну их, эти крылья? Летайте за счет броуновского движения, как Ариэль у Беляева! Так, секундочку…

Он подобрал с пола какой-то ржавый болт, откинул грань средней пирамиды и приподнял маленькую. Положив под нее болт, он закрыл грань, вывел нас из большой пирамиды и подошел к стоящей рядом будке.

— Минутку…

В пирамиде что-то загудело, сквозь щели в досках стало видно фиолетовое свечение, но через несколько секунд все стихло.

— Финита, — прокомментировал Петрик, — я сейчас.

Он скрылся в пирамиде и через полминуты вышел с болтом.

— Вот, — сказал он, вручая его Томе, — держите, можете начинать летать. Просто захотите приподняться, и все…

Тома взяла железяку и сосредоточилась. Вдруг ее ноги оторвались от земли, она поднялась метра на полтора и начала заваливаться набок. Видно, нервы у супруги не выдержали, она завизжала и отшвырнула болт. И тут же шмякнулась оземь…

— Несколько неосторожно с вашей стороны, — попенял ей Петрик, помогая подняться, — а если бы вы поднялись метров на десять, кто бы вас ловил?

Тамара стучала зубами, говорить у нее пока не получалось. Я тоже был в шоке — вся жуть сегодняшнего цирка начала потихоньку доходить до моего сознания. Ведь он же может сделать с нами что захочет!

— Ну, это ты зря, — укоризненно сказал мне старый друг. — Вот у тебя пистолет в кармане, но я же не бьюсь в истерике, что ты прямо сейчас во мне дырки делать начнешь? А ведь можешь, ты на рожу-то свою перекошенную посмотри. Вот что…

Он быстро сходил в дом и вынес кувшин с двумя стаканами.

— Пейте, пока у вас на почве переизумления крыша не тронулась. Да пейте, говорю, это никакое не колдовское зелье, а просто рябиновая настойка!

— Ну как, полегчало? — спросил он, когда мы немного пришли в себя. — Тогда слушайте дальше. Действительно, я могу творить почти что угодно во внутреннем объеме малой пирамиды. А почему «что угодно» не может быть предназначено для каких-то вполне определенных действий снаружи? Наделять, например, вошедшего с ним в контакт человека способностью летать… Надеюсь, методика понятна? Я научился делать талисманы. Кстати, Конь, болтик-то возьми, он на предъявителя… Так вот, талисманы… для самых разных целей — технических, лечебных, даже развлекательных… а особняком стоят для путешествий в прошлое или будущее. Собственно, вот это я и хотел вам сказать. А теперь подумайте, чем мы можем быть полезны друг другу. Я не тороплю, как надумаете — звоните. Мешок-другой алмазов или платины на дорогу не желаете?

Домой мы ехали молча. Обычно под шуршание шин да на пустой дороге мне хорошо думается, но тут был не тот случай. В голове вертелось только что-то вроде «не может быть» и «да как же это он, а?», Тома тоже всю дорогу молчала…

В Москву мы вернулись ночью. Супруга сразу ушла в свою спальню, я остался один и, даже не пытаясь заснуть, все прокручивал в голове одну и ту же мысль. Зачем мы ему нужны? Что мы можем ему предложить, чего он не может без нас? Ничего хоть самую малость логичного в голову не приходило. Под конец эта голова дико разболелась, и я пошел в гостиную, где у нас была аптечка. Там уже сидела Тома, она раздраженно перебирала упаковки с лекарствами.

— И чего мы у себя снотворного не держим? — поинтересовалась она, не оборачиваясь.

Тут я припомнил — когда мы уже уезжали, Петрик сунул мне в руки какую-то пластиковую баночку и шепнул: «На, пригодится». Кажется, она была в кармане куртки…

Через минуту мы тупо рассматривали цилиндрик из-под аспирина с небрежной надписью фломастером «обезболивающее/успокаивающее/снотворное. Противопоказания: отсутствуют в принципе». Внутри лежали две ягоды лесной земляники.

Некоторое время Тома колебалась, но потом решительно отправила в рот ягоду покрупнее. Я съел оставшуюся — и еле успел на подгибающихся ногах добраться до постели. Сил раздеваться уже не было…

Весь следующий день ушел на попытки разобраться в ситуации. Сразу выяснилось, что мы думаем о разном — если я пытался понять, зачем мы понадобились Петрику, то Тамара искала ответ на вопрос — а какую пользу он может принести нам?

— Понимаешь, — возбужденно говорила она, — до этой поездки я думала, что он или нашел клад, или научился производить свои алмазы! Не перебивай, и без тебя собьюсь… нормально производить, на каком-то оборудовании, с затратами, в ограниченных количествах.

— Так он и сейчас в ограниченном, — возразил я.

— Ага, только своей ленью. Помнишь — «мешок на дорогу не желаете»? Да и не в алмазах дело, в конце концов. Ты вникни, у нас теперь может быть все, что мы захотим — из вещественного, само собой.

— Если он сочтет нужным нам это дать, — уточнил я.

— Почему бы и нет, если мы зачем-то ему нужны, — пожала плечами Тамара.

— Вот именно, зачем?

— Да какая разница? Твой друг кто угодно, только не дурак, и если он захочет от нас чего-то, то только такого, что нам по силам! Вот скажет, что ему надо, тогда и будем думать. Но что надо нам… я просто в растерянности. Так… все, я решила. Едем к моему отцу, и не возражай мне, пожалуйста. И болт свой возьми, думаешь, я не видела, как ты утром у себя парил под потолком с совершенно идиотской улыбкой на лице? Дверь надо было закрывать, и вообще, собирайся.

Тесть поверил нашему рассказу практически сразу. Алмазы вызвали у него умеренный, но не выходящий за рамки обыденного интерес, а моя левитация — так и вовсе почти никакого. Более всего его почему-то взволновали вскользь сказанные слова о возможности путешествий во времени.

— Поспешили вы сбежать, — сокрушенно качал головой он, — сначала хоть что-нибудь узнали бы! Как, куда, меняется ли от действий в прошлом наш мир или образуется новый… В общем, узнайте это, а? И скажите своему гению, что я прошу о личной беседе с ним. Готов оказать любую требуемую поддержку, как-то так…

Вопрос о беседе решился, как только я позвонил Петрику.

— Это пожалуйста, — сразу сказал он, — я сегодня в Москве и буду здесь до позднего вечера. Так что, если хочет — пусть приезжает.

А в субботу мы снова отправились в Тверскую область.

— Сегодня я решил сюда обед не тащить, — сразу после приветствий сообщил нам Петрик, — приглашаю вас в свое имение.

— Это где? — поинтересовался я.

— Здесь, — он махнул рукой в сторону развалин, — точнее было бы спросить «когда». В тысяча восемьсот сороковом году. Пошли, что ли?

Мы подошли к наиболее уцелевшей стене бывшего барского дома. Петрик достал из кармана какую-то проволоку и натянул ее между четырьмя вбитыми в землю колышками так, что получился прямоугольник примерно два на три метра, короткой стороной вплотную к стене.

— Станьте внутрь, — велел он, сам зашел туда и положил руку на хранящий следы желтой краски камень, потом убрал ее…

Что-то сверкнуло, хлопнуло, и мир вокруг нас мгновенно изменился. Озеро осталось, но лес отступил, а на месте развалин стоял роскошный двухэтажный особняк. Вокруг появились хозяйственные постройки, ближе к озеру паслись три лошади, и только чуть наклоненная пирамида осталась на своем месте. Однако, присмотревшись, я понял, что это другая, почти такая же, но именно что почти…

Тут я обратил внимание на Петрика. Он побледнел, на лбу выступили капельки пота, кажется, его даже слегка качнуло…

— Нормально, — сказал он, перехватив мой взгляд, — против течения времени двигаться трудно. Ничего, мы привычные…

Из дома вышел рослый мужик в шароварах, хромовых сапогах гармошкой и свободной белой рубахе. Я как-то сразу почувствовал, что это не дворецкий или еще какой холуй, а охранник, причем доверенный, на таких типажей я насмотрелся у тестя.

— С возвращением, барин, — коротко поклонился Петрику секьюрити, — без вас тут полный порядок был.

— Спасибо, — кивнул тот, — это мои гости. Прошу, — это он уже нам.

В доме навстречу нам тут же образовался тип в раззолоченной ливрее, вот он уже точно был лакей.

— Накрывайте стол на троих в малой гостиной, — велел ему наш «барин», — мы — в кабинете, как будет готово, сообщите.

— А здесь разве принято с челядью на «вы»? — поинтересовалась Тома.

— Здесь принято так, как установил я, — жестко сказал Петрик, — и, кстати, спасибо за напоминание — прошу вас обращаться ко всей прислуге на «вы». Этим вы сразу позиционируете себя как моих доверенных гостей.

— Скажите, а ваш сын…

— Да, он тоже в этом времени. Но на другой стороне шарика, у него плантация под Новым Орлеаном.

У меня тоже была масса вопросов, и я задал первый попавшийся:

— А путешествовать во времени можно куда угодно?

— Теоретически да. Но у меня пока получается только по привязкам… нужна какая-то вещь, которая существует в обоих временах — и откуда уходишь, и куда идешь. В данном случае, если ты обратил внимание, это была стена дома. По ходу времени, то есть в будущее, путешествовать гораздо проще. И тут тоже талисман, — он расстегнул верхнюю пуговицу рубахи и показал золотую цепочку, — число звеньев определяет число лет переноса. Дата и время по умолчанию совпадают, вот пока я умею хроноползать только так.

После обеда Петрик сообщил:

— Ко мне там гости едут. К вам тоже, в смысле, имеют отношение… Предлагаю вернуться в двадцать первый век.

Когда мы оказались рядом с развалинами, сразу стал слышен шум моторов. Скоро к Петриковой даче подъехала небольшая колонна — «Гелендваген», армейский «КамАЗ» и «Бычок». Из джипа вылез тесть и подошел к нам.

— Я выполнил свое обещание, господин Петраков, — торжественно сказал он, — вот то, что вам нужно.

Он протянул Петрику небольшой дипломат. Тот взял его и не глядя поставил на траву рядом с собой.

— Я тоже, — кивнул Петрик и протянул ему цепочку. — Как пользоваться, я вам объяснял. Она на максимум, двести шестьдесят три года — до того на этом месте ничего не было. Подгоняйте «КамАЗ», а все остальное, как я и говорил, не пройдет.

Вскоре «КамАЗ» уже стоял, уткнувшись фарами в стену. Из джипа вылезли два мордоворота, из «Бычка» — водитель, и полезли в кузов, где, кажется, уже было полно народу. А потом…

Тамара решительным шагом подошла к своему отцу.

— Извини, Сергей, — буднично сказала она, — но тебя мы не приглашаем.

Я с разинутым ртом наблюдал, как тесть пошел к стене, коснулся ее, убрал руку…

Через мгновение мы с Петриком остались одни, да еще в сторонке стояли «Бычок» с «Гелендвагеном».

Мой друг сел на траву и захохотал.

— Ну и дурак, — сказал он, отсмеявшись, — просто образцовый! Как он только ухитрился наворовать свои миллиарды, неужели для этого вообще мозгов не нужно?

— Ч-что это было? — тупо спросил я.

— Исход, — объяснил мне Петрик. — У твоего разлюбезного тестя возникли крупные неприятности, он же из старых, видать, не сумел договориться… короче, ему пора было куда-нибудь линять. Ну и его доченька решила тоже сменить обстановку.

— И где они теперь?

— Да здесь же. Просто в другом времени… в самом для него подходящем времени. В будущем! На двести шестьдесят три года вперед. Хотя хотел-то он назад…

— Но почему?!

— Потому что он не только дурак, но и сволочь. Тебе, кстати, мочегонное не нужно? А то вон, в «Бычке» тонна уротропина. А до воздействия охранного талисмана это был гексоген… Если бы не это, помог бы я ему отправиться именно в прошлое. Но раз так — только туда, куда у него хватило своих силенок, то есть по течению времени.

— А Тома… она же не знала? — только и смог сказать я.

— Разумеется, — насмешливо сказал Петрик, — химический состав и количество гостинца с точностью до килограмма она, может, и не знала… Ты же с ней двенадцать лет прожил, неужели не изучил в деталях характер своей благоверной?

Я сидел и чувствовал, как на глазах рушится мой мир. Мелькнула мысль, что все это специально подстроил Петрик, но не успел я ее додумать до конца, как он подтвердил:

— Конечно, специально. Твой тесть, как я говорил, дурак, он начал конфликтовать с новой властью, так что за хобот его начали брать без всякого моего вмешательства. Дальше его либо посадили бы, либо он успел бы сбежать. В конце концов все равно ты остался бы без жены и без фирмы, только тогда было бы отрезание хвоста кусочками… Вот я и вмешался.

— Ага, прибил ту собаку, чтоб не мучилась…

— Не там у тебя пессимизм прорезался, где надо, — поморщился Петрик. — Без жены ты, строго говоря, остался двенадцать лет назад. А фирму можешь и сохранить при некоторой изворотливости — мне денег подкинуть не жалко. Про тестя, конечно, неприятные вопросы начнут задавать и про его доченьку тоже, но это так, переживаемо… Мелочь она, твоя фирма. И мои алмазы с платинами всякими тоже мелочь. Совершенно ерундовый побочный эффект от вещи, способной дать человечеству просто фантастические возможности…

Ну не мог я сейчас думать про какое-то там человечество! И спросил первое попавшееся, просто чтобы не молчать:

— Что это Томин папа тебе передал, вдруг там тоже бомба, в дипломате?

— Там, образно говоря, дерьмо. Не мог поверить такой гад, как твой тесть, что я его и задаром не против переправить — да пусть уматывает, куда хочет! Вот я и попросил компромат на пару совсем уж одиозных личностей… Хороший, конечно, ты задал вопрос для человека, от которого жена только что в будущее сбежала.

— А какой надо? — разозлился я.

— Например, а как там? На всякий случай отвечаю — про те времена, куда они сдернули, я точно не знаю. Но в двадцать пятом веке тут просто лепота — леса, холмы, озера, кое-где живописные развалины… Вот только людей нет, да и зверюшки остались какие-то некрупные, вроде крыс. Это, так сказать, базовый вариант нашего светлого будущего. Просматривается, правда, еще один, боковой, но он пока неявный и в силу только что совершившихся событий скорее всего вовсе исчезнет… Так что ухожу я отсюда в тысяча восемьсот сороковой год, тут как-то суетно, да и государство больно любопытное, не говоря уж об отдельных его гражданах. Если хочешь — можешь со мной. Не хочешь — я тебе, как уже говорил, два мешка приготовил и пяток полезных талисманов — живи на здоровье, вот только детей заводить не надо, а то их внуков жалко. Кстати, если решишь со мной — подумай, все ли долги ты раздал перед отбытием, возможно, навсегда… В общем, у тебя есть три дня, которые я еще буду тут. Хотя можно, пожалуй, прямо сейчас одну мыслишку проверить… Подожди минут двадцать, ладно?

Петрик подошел к развалинам и исчез.

Я сидел и ждал — что еще оставалось делать?

Вернулся он минут через сорок и какой-то встрепанный.

— Ну и ну, — развел руками он, — вот уж не подумал бы! Боковой вариант будущего теперь вполне реален, и люди там очень даже имеются — в меня какая-то скотина со стены замка из зенитного арбалета стрельнула… Так что раз даже твоя половина со своим родителем смогли такое учинить, не попытаться ли нам направить события по еще более благоприятному руслу? В общем, думай, Конь, думай…

Петрик поднял лежащий на траве дипломат, зашвырнул его в озеро и, не оборачиваясь, пошел к дому.

Примечание автора:

Все цифровые параметры, относящиеся к пирамидам, умышленно искажены. В описание рабочей зоны еще более умышленно введены неточности. Потому как только нам и не хватало, чтобы любой дурак мог повторить здесь описанное!

Москва, 2009 г.