"Программа минимум для начинающих" - читать интересную книгу автора (Зинченко Инна)

Глава 2

А дальше моя жизнь потекла довольно буднично. С утра шла на рынок. Раскладывала барахло на прилавке и ждала покупателей. Мне не нравилась эта работа, но меня в ней устраивало то, что я ни от кого не зависела. У нас подобралась неплохая компания, но об этом позже. Я нисколько не жалела, что не стала поступать в институт, потому, что, всё, что ни делается — делается к лучшему.

Соф больше не появлялся, и я почти выкинула его из головы. Вспоминала, конечно. Но всё реже и реже — с глаз долой, из сердца — вон! Родители мои потихоньку успокоились. Если «в семье не без урода», то я ещё не самый уродливый урод из всех возможных. Бывают и хуже. Было не так уж и плохо, но какая-то смутная тоска не давала мне покоя. Мне постоянно казалось, что я потеряла что-то очень важное и не могла понять что именно. Упустила какой — то невероятный шанс! Что — то странное происходило со мной. Мне снились очень яркие фантастические сны. Что — то в душе дёргалось и возмущалось, пытаясь освободиться от невидимых пут. Иногда мне казалось, что я слышу чей — то голос, странный голос — нечеловеческий, который говорил к тому же на незнакомом языке. Да и не речь это была вовсе. Мысли, какие — то непонятные в голову лезли — могу сказать наверняка — не мои это были мысли. А чьи тогда?

А вот в сентябре случилось то, что случилось.

Я заявилась домой. Заявилась поздно и пьяная. Не в драбадан, почти в сознании, но довольно замутнённом. У Розки было день рождения и это, я думаю, всё объясняет.

Розка — моя соседка по рынку. Обесцвеченная блондинка с зелёными глазами и чудовищным чувством юмора.

Пить мы начали ещё на рынке. И сразу пошла торговля! Видимо, как ни крути, а пьяных на Руси любят. Мы упорно пытались споить Саню-китайца. Вообще-то он не Саня, но мы называем его так для простоты общения. Парень он хороший, но абсолютно непьющий. Настолько непьющий, что споить его нам так и не удалось. Работать пьяным он наотрез отказался.

А вот уже после базара начался настоящий загул! И даже мой китайский тёзка сдался. С трудом, но нам удалось объяснить, что в России насчёт пьянки нет слова «не могу», зато есть слово «надо».

— У себя в Китае ты, Саня, можешь и не пить, а здесь, будь любезен, от коллектива не отрывайся. Будем сейчас водку пить, земля валяться, понял? У нас, если надо, то пьют все, даже грудные младенцы.

— ?!

— Ну, это я немного переборщила. Младенцы не пьют, иногда, но ты ведь не младенец!

Он смотрел на нас с ужасом, всё ещё не понимая, шучу я или серьёзно.

— Ты видел, как у нас сразу торговля пошла! Нет, ты обрати внимание на этот факт!

Розка лихо хлопнула рюмку водки и продолжила свою мысль:

— Вот вы, было дело, своей атипичной пневмонией весь мир запугали. А в России? По идее мы должны паниковать сильнее всех, как-никак, ближайшие соседи. Китайцев в России скоро будет больше чем в Китае. И никто не заболел!

Саня слушал и покорно пил водку, изо всех сил пытаясь понять, при чём тут атипичная пневмония.

— Да пойми ты, чудак-человек, наши по врачам ходить не любят, у нас всё больше народными средствами лечатся. Вот началась какая-нибудь простуда, если человеку больничный не нужен, то он сроду к врачу не пойдёт и не станет разбираться, что там у него, грипп Куринный или атипичная пневмония. Человек просто настоит красный перец на водке и выпьет на сон грядущий. А, если такой, как мой бывший, так тот вообще спирт с перцем пил и никогда не болел! Никакой уважающий себя вирус не выдержит такой гремучей смеси! Вирус даже до места толком добраться не успеет, устроиться, как следует, а тут ему такой вот коктейльчик и все, хана, угорел вирус.

— Вы развелись? — спросил Саня.

— Да нет, помер он, скончался можно сказать, скоропостижно. Царствие ему небесное!

— От чего, он же не болел? Несчастный случай?

Розка весело рассмеялась:

— Ну, если цирроз печени можно назвать несчастным случаем, то да.

Саня мгновенно поставил рюмку на стол.

— Да ты-то чего боишься? Тебе это не грозит. Мой бывший был, царство ему небесное, потомственным алкоголиком. У них династия алкашей.

— Династия-это, когда несколько поколений одной семьи занимаются одним делом, а вовсе не алкаши. — Проявила свою эрудицию Ирка.

Розка улыбнулась улыбкой Династия-это, когда несколько поколений одной семьи занимаются одним делом, а вовсе не алкаши. — Проявила свою эрудицию Ирка.

Розка улыбнулась улыбкой Джоконды.

— Вот и я говорю, что вся их семья занималась одним делом — пили, прадед пил, дед пил, мать с отцом пили до полного беспамятства и два брата у него тоже алкаши. И чем это тебе не династия? Не цари, конечно, не сталевары, но тоже династия. кой Джоконды.

— Вот и я говорю, что вся их семья занималась одним делом-пили. Прадед пил, дед пил, мать с отцом пили до полного беспамятства и два брата у него тоже алкаши. И чем это тебе не династия? Не цари, конечно, не сталевары, но тоже династия.

— Слушай, Роза, а почему ты тогда за него замуж вышла? — спросила я.

— А потому, что «любовь зла». Вот я козла и полюбила.

Розке сорок пять, но выглядит она гораздо моложе. Голос у неё звонкий, а смех просто оглушительный. Но есть в ней какой-то странное обаяние, перед которым трудно устоять.

Короче, домой я пришла пьяная и весёлая и дома, на своём диване обнаружила Софа.

— Ба, — развеселилась я. — Какие люди в Голливуде! Давно не виделись. И где же это вы, юноша, пропадали?

— Ты странная. — Сказал он.

— Ничего не странная, просто пьяная немного.

Он задумался. Но, очевидно, он неплохо изучил нас, если он действительно пришелец, в чём я уже не сомневалась. Интересно, а у них там пьют или нет?

— Я никогда не пил спиртное — Сказал он грустно.

— Намёк поняла, но не могу тебе ничем помочь. Дома у меня ничего нет. А как вы расслабляетесь?

— Не так.

— Это я уже поняла. А как?

— Звуки-просто ответил он.

Я поняла, что ничего не поняла, но сделала умное лицо, чтобы не упасть этим лицом в грязь.

— Что «звуки»?

— Есть звуки, которые приводят нас в состояние блаженства, но их не слышно.

— Если в состояние блаженства, то это хорошо, а остальное я ничего не поняла. Ладно, у каждого свой кайф.

Тут я вспомнила вопрос, который меня, как скромную девушку, сильно волновал.

— Слушай, Соф, а как там у вас с сексом?

— Так же, как и у вас.

— Ну, надо же, такой большой космос, а в этом деле никто ничего нового изобрести так и не смог! Ты не удивляйся, что я тебя об этом спросила, я — девственница и этот вопрос меня очень интересует, но чисто теоретически.

— Я знаю.

— Ты, что, гинеколог?

Пришелец — гинеколог! Такое могло случиться только со мной! Ни к кому больше не заявляются пришельцы — гинекологи! Интересно, этим можно гордиться?

А потом я отключилась — мозг устал бороться с алкоголем. Просто провалилась в глубокую чёрную пропасть, где нет ни звуков, ни света, ничего.

Утром я проснулась от жажды. В горле было сухо, как в пустыне. Голова не просто болела, а разрывалась на мелкие кусочки, и каждый кусочек болел нестерпимо! Ну, надо же было так напиться! Зачем? Каждый раз, после праздников я всегда задаю себе этот вопрос. Рынок отменяется. Никуда я не пойду, тем более, что уволить меня некому, я сама себе начальник.

И тут я обнаружила рядом с собой, в своей постели чьё-то постороннее тело. Я заорала! Это же надо было так налакаться!

Он смотрел на меня, ничего не понимая.

— Что случилось? — Спокойно спросил он.

Мысли читать на этот раз он не рискнул.

— Что было?

— Ничего. Мы спали.

— Ты меня поимел? — Страшным голосом спросила я.

— Нет, хотя ты на этом настаивала.

— Не ври!

— Да я и не вру. Я с трудом уложил тебя спать. Ты согласилась при условии, что я буду чесать тебе пятки.

— И ты чесал?

— А у меня, что, был выбор? Чесал, пока ты не уснула.

Господи, откуда же берутся такие идиоты?! А ещё говорил, что с сексом у них так же, как и у нас. Ни фига не так! Хотя, с другой стороны, он, всё-таки молодец! Очень морально — устойчивый молодой человек.

— Тебе плохо? — спросил он.

— Бывало хуже, но реже. Выпил бы столько, и я не знаю, что бы с тобой было.

— А зачем же ты тогда пьёшь?

Вот дундук! Да кто же может ответить на такой философский вопрос?

— А зачем вы свои звуки слушаете?

— Но от них не бывает плохо, только хорошо.

Голова разрывалась на куски, словно в неё забросили гранату.

— Ну и ладно! Может мы и не такие продвинутые, как вы, но веселимся не хуже.

Он смотрел на меня с состраданием, от чего я бесилась ещё больше. Не можешь помочь — нечего сострадать!

— Давай я тебя вылечу. — Предложил он.

— Опохмелиться дашь? Но я не опохмеляюсь. Перетерплю как-нибудь.

— Да нет же, я тебя вылечу!

— Всех излечит, исцелит добрый доктор Айболит, — хихикнула я — Валяй, давай, лечи, всё равно хуже уже не будет.

Он всего лишь провёл рукой по моим волосам, боль прошла. Я стояла бодрая и свежая, как будто только что родилась на этот свет. И я уже ничему не удивлялась.

Он приготовил мне вполне приличный завтрак и молча смотрел, как я ем. И улыбался мне своими нечеловеческими глазами.

Не знаю, что со мной произошло, но впервые за всю свою сознательную жизнь, я почувствовала себя совершенно спокойной и умиротворённой, как-будто кто-то оберегал меня и заботился обо мне. Даже странно. Словно кто-то взял пылесос и прочистил мои мозги. Я вообще не могу объяснить, что за странное состояние у меня тогда было.

— Что ты чувствуешь? — Спросил он.

— Не могу описать. Мне очень хорошо. Всё так просто и понятно! Так спокойно! А ещё мне кажется, что я могу всё!

— Всё — не всё, но очень многое. В тебе проснулся твой скарр и этой ночью я тебя раскодировал. Теперь ты, наконец — то стала тем, кто ты есть.

— Не спрашиваю тебя, как ты это сделал.

— Ничего особенного, просто позвал скарра и он проснулся.

Я не поняла, что всё это значит, но решила ничему не удивляться и всё воспринимать, как должное. Где-то во мне шевельнулось незнакомое, чужое, неземное знание, но пока еще я не научилась им пользоваться. И я не чувствовала в себе никого постороннего, ни сонного, ни бодрствующего.

— Но я не чувствую никакого скарра!

— И не почувствуешь, потому, что вы с ним — единое целое, единая личность.

Итак, пришло время для объяснений.

— Расскажи мне всё по порядку. Я тебя внимательно слушаю.

— Слушай, а ты не могла бы меня угостить спиртным? — весело спросил он.

— Это тебе ещё зачем?

— Мне интересно. Я тебя вчера слушал, но ничего не понял, потому, что ты была Странная. Глупая…

Короче, он обозвал меня дурой, но не обиделась. Дура, так дура!

— Я не уверенна, можно ли тебе пить.

— Мне можно всё то, что можно тебе.

— И, что-же, ты готов быть странным и глупым?

Он пожал плечами — очень привычный земной жест. И я откуда-то знала, что он специально ничего о нас не учил. Каким-то образом он знал всё, что знаю я, хотя я ничего ему не рассказывала. Как будто он просто прочитал всю мою жизнь, всё, что я знаю прямо из моего мозга, или, Бог его знает, откуда.

— Знаешь, дружок, давай сначала всё выясним, а уж потом будем пить.

Не знаю, что ему так уж понравилось во мне пьяной, но он упёрся и стоял на своём:

— Нет, сначала мы напьёмся!

Вот навязался на мою голову! Какой-то космический алкоголик! Это мне теперь надо в магазин бежать.

— Иди.

Я поняла, что мне придется уступить. И, потом, мне было интересно, что он будет вытворять, когда наберется, как Жучка блох. Любопытство — страшная сила. А пьяных инопланетян мне раньше никогда видеть не доводилось, трезвых — тоже, до него, во всяком случае.

А дальше было что-то где-то! Я удовлетворила своё любопытство по полной программе! Он летал по комнате, менял лица, устраивал фейерверки из разноцветных огненных шаров, которые возникали из ничего. Дальше-больше! Он немного успокоился и стал ко мне приставать. Пьянство — лучший сводник.

— Ты же вчера этого хотела. — Шептал он мне на ухо.

— Вот вчера и надо было приставать, а сегодня я уже передумала.

Его руки оказались какой-то напастью. Мне казалось, что они везде! А парня разобрало основательно!

— Почему ты не хочешь, что в этом плохого?

— Терпеть не могу пьяных мужиков! Творят, сами не знают что.

— Глупости, я всё прекрасно понимаю.

— Что-то я в этом сильно сомневаюсь.

— Спину почесать?

— Да не хочу я, чтобы ты мне спину чесал!

— Иди ко мне.

Ой, до чего же это грустно! Даже инопланетяне оказались самыми обыкновенными сексуально-озабоченными мужиками, без затей. Вот тебе и поэзия космоса. Никакой романтики. Стакан засосал и сразу в койку. Нет в мире совершенства! Нет и не было.

А он уже схватил меня на руки и поволок в постель. Маньяк!

— Да оставь ты меня в покое! Меня от тебя скоро уже тошнить начнёт. Я не хочу!

— Сейчас захочешь. Я ведь тебя очень хорошо знаю и я знаю, как сделать, чтобы тебе было хорошо.

— А, если ты меня так хорошо знаешь, то отвали от меня, будь любезен.

Он меня не слушал. Он ласкал меня так, что каждая моя клетка визжала от счастья. Он и вправду знал меня лучше, чем я сама! И, я не знаю, как мне это удалось, но сделала то, чего объяснить не могу. Скорее всего, это сделала та моя вторая половина, которую он назвал скарром. Я дотронулась до его лба, и странная дрожь пробежала по моим пальцам и вошла в него. Он вздрогнул и сразу протрезвел. Вид у него был виноватый и обиженный.

— Извини, — сказал он тихо и опустил глаза. — Сам не пойму, что со мной.

— Ничего, бывает. Ты в себя-то пришёл?

— Да. Но почему? Я же точно знаю, что ты этого хотела!

Скрывать от него что-либо бесполезно, и я покорно согласилась:

— Хотела, но сейчас не время.

— Время, — грустно улыбнулся он. — Что ты знаешь о времени? Время- это очень относительное понятие.

— Это ещё Эйнштейн доказал. Относительное, но не настолько же!

— Скоро ты сама всё поймёшь. Зачем ты всё испортила? Мне было так хорошо, легко, просто, бездумно!

— Вот именно так, друг мой, и становятся алкоголиками.

Он вздохнул.

— Да не стану я алкоголиком — скарр во мне этого не допустит. Скарр всегда знает когда появляется опасность.

— Тогда считай, что мой скарр эту опасность почувствовал и вовремя протрезвил тебя.

— Скарр — это ты. Смотри.

Он взял два стакана. В один он налил апельсиновый сок, в другой водку.

— Это — ты — указал он на стакан с водкой, — а это — скарр — кивок в сторону сока. А теперь смотри, что я делаю.

Он влил сок в стакан с водкой.

— Что это?

— Отвёртка- коктейль так называется.

— А поточнее?

— Водка с соком.

— Теперь раздели их.

— Здрасте, как я это сделаю? Ты же всё смешал.

— Вот так и мы. Нас невозможно разделить. Не водка и не сок, а всё вместе.

Он выпил свой коктейль.

— Ты зачем меня выпил! — возмутилась я.

— Зачем ты меня выпил?

— Будем веселиться дальше. Я устал. В последнее время у меня было очень много работы. И сейчас я не готов отвечать на твои идиотские вопросы.

Я смотрела, как он наполняет очередной стакан, и тихо бесилась. Я уже поняла, что не смогу ничего с ним сделать. Раз уж он решил расслабиться, то он все равно расслабится. Я могу его постоянно отрезвлять, а он будет постоянно напиваться. И ещё вопрос: у кого раньше сдадут нервы. Я нервно закурила. Да, каких только засранцев не создаёт природа! И почему так?

Я-то думала, что иные миры населяют совершенные создания, без каких либо недостатков и пороков. И вот, пожалуйста, сидит передо мной этот «совершенный человек» и жрёт водку не хуже Розкиного мужа. Но, что ещё хуже, так это то, что, как только он дойдёт до нужной кондиции, то сразу начнёт ко мне приставать, как это часто делал мой бывший одноклассник Мишка Красин — стопроцентный ублюдок. Правда у этого парня получается лучше, но хрен редьки не слаще. И глаза у него, как у кота и сам он котяра тот ещё! «мамы, папы, прячьте девок…»

Но больше он ко мне не приставал. Просто сел на пол, взял мою ступню и начал её пальцами гладить. Приятно и не к чему не обязывает. А я сидела и молча наблюдала за ним. Он, видимо о чём-то задумался и сам не заметил, как начал меняться. Лицо неземного красавчика как будто расплавилось, и сквозь него стали проступать совсем другие черты. Волосы немного посветлели, лицо утратило пугающее и манящее совершенство и превратилось в лицо обычного человека. Симпатичного, обаятельного, но человека, а не какого-нибудь греческого бога. Лицо невинное, но в то же время немного шкодливое, что-то среднее между поэтом и хулиганом. Чем-то он напоминал мне Сергея Есенина, но очень отдалённо. Где-то в глубине его желтых глаз таилась неведомая опасность. Что-то делало его лицо немного жёстким, но что именно, я понять не могла — какие-то неуловимые и неземные черты, которые не улавливались глазом.

Я знаю, что теперь я тоже могу читать его мысли, но, во-первых: я не знаю, как именно это делать, а во-вторых: что-то во мне протестовало против такого бесцеремонного вторжения в чужую душу. Он казался мне таким трогательным и одиноким, как потерявшийся ребёнок. Один вдали от родного дома, пьяный…

Я нежно погладила его, как гладят маленького котёнка или щенка. Он посмотрел мне в глаза. Сначала взгляд у него был усталый и грустный, но потом в его глазах запрыгали жёлтые черти и на губах появилась гнусная улыбочка. Нет, горбатого даже могила не исправит! Я расчувствовалась, а он — тут, как тут. Встал, обнял меня и стал целовать. Да как целовать! И где их только этому учат?

Всё происходило в полной тишине. Его ловкие пальцы быстро оставили меня без одежды, я даже не заметила, когда он это сделал. Очнулась я только в постели, словно кто-то толкнул меня в бок.

— Прекрати это немедленно!

Не могу сказать, что я этого хотела, но надо же было это хоть как-нибудь остановить. А он не собирался останавливаться на достигнутом.

— Прекрати! Я этого не хочу!

— Хочешь. Ведь хочешь же! — шепнул он мне на ухо.

У него такие странные прикосновения, как будто ветер касается моей кожи. Я уже почти сдалась, но моё второе я сказало стальным голосом:

— Нет! Я не хочу!

И скарр во мне действительно этого не хотел. Ситуация называется так: и хочется, и колется, и мамка не велит.

Соф остановился. Отвернулся от меня и тут в моей голове появились его мысли. Я их услышала, как будто он произнёс всё это вслух: «Вот оно- раздвоение личности! Он, видите ли, не хочет, но ты-то хочешь». «Не уверенна, что это раздвоение личности. Я просто сама не определилась, действительно я этого хочу или нет. Тело хочет, а душа почему-то сомневается».

«Это не душа, а всего лишь часть её. Это скарр. Учти, он может взять над тобой верх, и тогда ничего хорошего не жди».

«Не заводи меня! Ты же сам говорил, что мы с ним одно целое».

Он повернулся ко мне. Губы у него были сжаты, но голос звучал чётко: «Почему ты меня дразнишь? У нас так не делают. У нас всё просто: или «да» или «нет». Это меня просто заводит! Я с такими отношениями никогда не сталкивался. У нас всё намного проще. Всё ясно и никакой игры. А у вас голову сломаешь: хочу — не хочу».

Я погладила его и поцеловала в плечо. Я ведь не могла объяснить ему, что у нас не всё и не всегда так просто. Что это вовсе не игра, а, если и игра, то она очень естественная и она в крови. Я лишь сказала ему:

— Привыкай: жизнь — штука сложная. Что должно случиться, то случится в своё время.

Скарр отрезвил и его, но теперь он уже не чувствовал себя виноватым. Он был занят своими чувствами. Он был в полном смятении. Я даже сама почувствовала, что парнишка не в себе. Для меня всё это, хоть и болезненно, но вполне привычно и терпимо. А он, ведь, ни с чем подобным никогда не сталкивался, у них ведь всё так просто! Так просто, что любить-то они, возможно, любят, а вот о том, что такое страсть не имеют ни малейшего представления.

— Страсть? — спросил он — Что это такое?

— Болезнь души.

Он задумался. Мы лежали, в чём мать родила, и каждый думал о своём. Скарры наши никак себя не проявляли.

— Слушай, Соф, а какой ты на самом деле? — спросила я.

Я наконец-то поняла, что меня пугает. Я просто боялась, что вместо симпатичного парня рядом со мной может оказаться какое-нибудь чудовище из фильмов ужасов.

Он встал с постели. Оделся. Пошёл на кухню. Неужели он решил продолжить пьянку?

Он сидел за столом и пил кофе.

— Ты мне не ответил.

— А что тебе отвечать? Ты же видишь меня, что тебе ещё надо?

— Да, но до этого ты был другим.

— Но я же знаю, какой тип мужчин тебе нравится. Блондинов среднего роста ты не жалуешь.

— То есть, ты хочешь сказать, что это твой настоящий вид?

— Да. Ты разочарованна?

— Скорее — наоборот.

— Ты думаешь, что к тебе послали бы огромного жука или осьминога? Но мы же не идиоты. Подобное тянется к подобному. Тем более что у вас ксенофобия почти у каждого. Так легче общаться. Потом ты, конечно, столкнёшься с самыми разными существами, но к тому времени ты уже будешь готова к встрече с ними. Ко всему привыкаешь однажды.

Я представила огромного жука и поняла, что никогда не смогу к этому привыкнуть. Максимум к чему я внутренне готова — это к встрече с маленькими зелёными человечками. Это, кажется, называется ксенофобией.

— Я тоже так думал, но мой скарр мне помог. А тебе ещё многому предстоит научиться. Скоро мы отправимся на учебную Базу, и там ты всё узнаешь.

— Да? А меня кто-нибудь спросил, хочу я этого или нет? А мои родители? Они же с ума сойдут, если я исчезну.

— Никуда ты не исчезнешь. Каждый раз ты будешь возвращаться в тот самый миг, когда ты покинула Землю, в то же самое тело. Ты просто будешь проживать одновременно сразу две жизни, вот и всё. Я же тебе говорил, что время- штука довольно относительная.

Почему-то это не показалось мне странным или невозможным, как-будто он говорил о вещах привычных и будничных.

— Так, нам надо всё обдумать. Мы оба столкнулись с незнакомыми для себя вещами. Ты должен мне всё объяснить.

Он посмотрел на меня и ехидно сказал:

— Потом, всему своё время. — А потом, уже чуть мягче добавил — Ты права, и тебе, и мне надо всё обдумать. Мы действительно столкнулись с вещами для нас незнакомыми.

— Ну, конечно, я тебя немного помурыжила и теперь ты мне так мстишь.

— Нет, дело не в этом. Я и так знаю, что и на моей улице будет праздник.

Он сказал это и исчез, даже не попрощался.

Вот ведь сволочь! Заморочил девушке голову и испарился. А у меня в голове такой бардак теперь, что хоть — пылесось. Теперь я не смогу думать ни о чём другом. Я же спать теперь не смогу! Садист! А ведь как все было просто! Ну, ничего, устрою и я себе праздник, как только он объявится!

Потом звонили девчонки и спрашивали как рынок. Они тоже устроили себе выходной. И, в отличие от меня, они еще болели.

— Такие дни рождения — лучше вообще не рождаться! — жаловалась Розка — слушай, а Ирка-то нашего китайца к себе поволокла. Я представляю, как бедолаге досталось! Жив ли он еще?

— Ну, — говорю, — вряд ли китайца сексом напугаешь. Их уже миллиард триста миллионов.

— Ну, Ирка! У неё уже сплошной интернационал! Пролетарии всех стран соединяйтесь! Кого у неё только не было!

— Что, так много?

— Суди сама: армянин, грузин, кореец, молдаванин, украинец…Да разве всех упомнишь?! Если бы все такими были, как она, давно бы в мире не было никаких войн, потому, что все были бы братьями и сёстрами. Ты завтра выходишь?

Да надо было бы.

— Ну, значит, завтра встретимся на рынке.

Знала бы Розка какой я чуть было интернационал не устроила, всем интернационалам интернационал! Уж инопланетянина даже у Ирки не было!

Ну, никак он у меня из головы не вылазит! Ладно, всё равно появится, буду ждать. Хотя, ждать и догонять трудней всего.

Я прислушалась к себе, но никакого постороннего присутствия не обнаружила. Да и кого я могла обнаружить, если, как объяснил Соф, посторонних здесь нет. Чужие здесь не ходят! Я и есть скарр, наполовину, конечно. Может быть, когда-нибудь он себя и проявит, но пока я совсем не изменилась.

Я подошла к зеркалу и стала смотреть на своё лицо. Мне до боли захотелось изменить себя, но ничего у меня не получилось. Соф это делал запросто, а у меня не получается. Обидно!

Я не могла успокоиться, мысли прыгала в голове, как взбесившиеся кузнечики, а тело постоянно вспоминало его прикосновения и тоже маялось дурью. Похоже, «девочка созрела».

Я не думаю, что я в него влюбилась, но уж очень сильно он меня взбаламутил. В мои монотонные, серые будни ворвалось что-то новое, яркое, необычное. Тут и крыша может запросто поехать, а я всего лишь немного взволнованна. У меня даже аппетит не пропал. Жрать хочу, как саранча! А дома кроме остатков водки, сока и засохшей яичницы ничего нет.

Я оглянулась по сторонам, и до меня дошло, как я могу успокоиться — надо срочно заняться уборкой помещения! Нельзя жить человеку в таком хлеву!