Эрл Стенли ГАРДНЕР ДЕЛО НЕБРЕЖНОЙ НИМФЫ[25]

Со взятой напрокат байдарки Перри Мейсон изучал поместье Элдера, как генерал изучает место предстоящего сражения.

Полная луна достаточно хорошо освещала цель — остров, соединявшийся с сушей железобетонным мостом длиной шестьдесят футов. Двухэтажный особняк Элдера выходил на пролив и напоминал замок, окруженный рвом с водой. Со стороны суши от любопытных прохожих поместье скрывала кирпичная стена с железными пиками, а со стороны залива стояли знаки, предупреждавшие, что нарушители будут преследоваться по закону. Песчаный карьер на северной стороне острова переходил в серповидный пляж с ухоженным газоном.

Положение Элдера, по крайней мере внешне, казалось прочным и внушительным, как и его поместье на острове. Но Перри Мейсон был далеко не заурядным юристом. Он всегда наносил удар там, где не ждали. Поэтому, собственно, он и совершал ночной обзор поместья Элдера, которое значило для хозяина больше, чем вся его остальная немалая собственность.

В этот вечер Элдер развлекался. По всей видимости, основная часть гостей прибыла к нему на двух громадных яхтах, которые теперь стояли на якорной стоянке в четверти мили от берега. У причала, поместья Элдера находились два мощных сторожевых катера. Поговаривали, будто бухта освещалась прожекторами с инфракрасным излучением, и, если какое-нибудь плавучее средство оказывалось ближе чем в десяти футах от границы владений, срабатывала автоматическая сигнализация, вспыхивали обычные прожектора и включалась мощная сирена.

Мейсон бесшумно подплыл поближе к песчаному карьеру. Там был установлен деревянный знак. Над ним висела лампа с козырьком, свет ее падал на написанные красной краской слова:

И тут Мейсон обнаружил пловца. Тот, очевидно, не замечая байдарки, делал сильные ровные гребки. Мейсон стал с любопытством следить за ним. Пловец вышел у песчаного карьера в нескольких футах от освещенного знака. При свете луны и лампы Мейсон разглядел, что это была девушка. Она, по всей видимости, плыла голой, привязав к спине небольшой водонепроницаемый мешок. Из этого мешка девушка достала полотенце и насухо вытерла свое стройное крепкое тело. Потом она извлекла туфли, чулки и открытое вечернее платье.

Зачарованный зрелищем, Мейсон положил весло в байдарку и поднес к глазам бинокль для ночного видения. Девушка была красивой блондинкой и вела себя совершенно спокойно. Она одевалась неторопливо, как будто стояла перед зеркалом в собственном доме. Надев платье, чулки и туфли, она стала краситься, смотрясь в зеркальце пудреницы.

Из дома доносились музыка и смех. Мейсон, проследив, как девушка прошла легкой походкой по тропинке газона и скрылась в тени особняка, стал ждать.

С четверть часа Мейсон наблюдал за домом, время от времени поднося к глазам бинокль. Разумеется, не исключалась возможность, что таинственная гостья была приглашена или хорошо знала хозяина и могла позволить себе опоздать, но в любом случае она вряд ли оставила бы полотенце и мешок на берегу.

Мейсон нетерпеливо взглянул на часы. Было поздно, а ему еще предстояло вернуть байдарку и добраться до города. Он уже достаточно тщательно осмотрел песчаный карьер на острове и выработал определенный план действий — на днях Джорджу С. Элдеру придется испытать сильный удар.

Вдруг Мейсон услышал отчаянный лай собаки. Тут же зажегся свет в задних комнатах особняка. Послышались голоса, затем снова собачий лай. Мейсон взял бинокль.

В одном из окон появилась девушка. Она вскочила на подоконник и соскользнула вниз. Длинный подол платья зацепился за подоконник, она быстро освободила его рукой и побежала. Сначала она бежала в сторону ворот, но потом, когда шум в доме усилился, повернула к воде. В бинокль было видно, как в комнате, из которой выскочила девушка, появились мужчины и женщины. Один из мужчин подошел к окну и что-то закричал.

Девушка мчалась к воде изо всех сил, забыв про полотенце и мешок. Человек в окне исчез, а через некоторое время вдруг смолк бешеный собачий лай. Мейсон перевел взгляд от девушки к окну и неожиданно понял, почему замолчала собака — мужчина отвязал ее. На мгновение в окне мелькнул доберман-пинчер, который спрыгнул на землю, понюхал ее несколько секунд и бросился к воротам. Тут же пес заметил девушку и кинулся за ней. Девушка вбежала в воду, неся в правой руке какой-то предмет, а левой придерживая подол платья. Сделав несколько больших шагов, она нырнула в воду и поплыла.

Собака пересекла газон и одним большим прыжком оказалась в воде. Мейсон был совсем близко и слышал нетерпеливое повизгивание пса. Девушка проплыла мимо байдарки, не заметив ее. Мейсон сделал несколько гребков веслам, и его байдарка оказалась между собакой и девушкой. Он вытянул руку и оттолкнул собаку веслом так, что та развернулась мордой к берегу. Собака зарычала, повернулась и вцепилась зубами в конец весла. Мейсон крутанул весло, погрузив собаку на мгновение в воду и та отцепилась.

Мейсон направил байдарку к обессилевшей девушке.

— Залезайте, — сказал он. — Только не сбоку, а то перевернете.

Девушка бросила предмет на дно байдарки, и, опершись руками о борт, скользнула следом.

— Не знаю… кто вы… но теперь надо… сматываться отсюда… ко всем чертям! — проговорила она, задыхаясь.

С берега донесся голос:

— Вон она плывет!

— Нет. Это собака.

Свет фонариков начал шарить по воде, выхватил из темноты байдарку.

— Там лодка! Мейсон прекратил грести и шепнул девушке:

— Наклонитесь пониже!

Луч фонарика дрогнул и ушел в сторону. Мейсон взялся за весло, и байдарка помчалась вперед.

— Спасибо за помощь, — произнесла девушка.

— Куда надо плыть?

— К моей яхте «Кэти-Кэйт». Там я…

— Мы останемся здесь, пока я не узнаю, в чем дело. Я действовал неосознанно. За вами гналась собака.

— А что вы хотите знать?

— Кто вы и что вы затеяли?

— Вообще-то я известная похитительница драгоценностей. Там, в бутылке, то, что я похитила.

— Хотя вы и пошутили, я все же должен проверить…

— Хорошо, хорошо. Я вам расскажу, только отдышусь немного. — Она явно пыталась потянуть время. В свете луны Мейсон разглядел правильные черты лица, темные глаза, небольшой нос и хорошую фигуру. — Мне кажется, я совсем голая. Это платье липнет к телу.

— По-моему, вы уже отдышались и можете рассказать о своей добыче.

Она опустила руку и извлекла предмет. Это была обыкновенная, тщательно закупоренная стеклянная бутылка. Внутри что-то белело, похожее на плотно свернутую бумагу.

— Ладно. Вот вам драгоценность.

— Что это? — спросил Мейсон.

— Разве вы не видите, бутылка с бумагой.

— Возможно, вы еще что-то прихватили: колечко с бриллиантом или часики, а?

— В этом платье? Да в нем даже почтовой марки не спрячешь.

Со стороны причала послышался шум мотора.

На катере с прожектора сняли чехол, и луч света начал шарить по воде.

— Ой! Скорей! Только бы успеть!

В этот момент свет прожектора ослепил их.

— Ой! Они нас увидели! — вскрикнула девушка. — Ради бога, скорей!

Катер сделал полукруг и, набирая скорость, помчался к ним. Какая-то яхта, стоявшая на якоре перпендикулярно их движению, на мгновение перекрыла луч прожектора. Перри Мейсон направил байдарку к яхте.

— Хватайтесь за что-нибудь на яхте! — крикнул он.

Девушка последовала его совету.

Байдарка развернулась на девяносто градусов, и Мейсон прижал ее к противоположному борту яхты. Катер пошел на широкий разворот, чтобы осветить другой борт.

— Моя яхта вон там, в ста ярдах отсюда, — сказала девушка, оглядывая несколько яхт, стоявших на якорной стоянке. — Ой, они плывут сюда!

Мейсон быстро оценил ситуацию.

— Держитесь крепче, мы поплывем вон к той большой яхте.

— Но она же…

— Мы используем ее как укрытие. Они нас потеряли из виду. Если мы не попадемся им на глаза, они решат, что мы поднялись на какую-нибудь из больших яхт.

Мейсон заработал веслом, и они проскочили к яхте, прежде чем катер развернулся. Теперь они опять прятались от прожектора за бортом яхты. Катер начал описывать большой круг около якорной стоянки, и за это время Мейсон сумел догрести до яхты «Кэти-Кэйт».

— Быстрей, — сказала девушка, взбираясь на борт. — Надо что-то делать с байдаркой.

— Затолкнем нос в кабину, остальное пусть торчит.

— Ладно. Мы ее поднимем?

— Разумеется, она же из алюминия.

Они подняли байдарку и, открыв кабину, засунули часть внутрь.

— А теперь, — сказала девушка, — я выпью виски. Мое мокрое платье стало просто ледяным. Вы пока отвернитесь.

— Мне бы хотелось быть уверенным, что, кроме этой бутылки, вы ничего не прихватили, — заметил Мейсон.

— Сидите, сидите. Я вам брошу мокрую одежду, и вы ее осмотрите. Вы чересчур подозрительны.

— Трудно не быть подозрительным, когда видишь, как девушка выпрыгивает из окна…

— Так вы все видели?

Мейсон кивнул.

— Закройте глаза, — сказала девушка. — Вот вам мое мокрое платье. Сейчас я накину халат… черт!., где же он?.. Ах, вот. Ну все, можете открыть глаза. Теперь выпьем, а то я промерзла до костей.

Мейсон услышал звон, затем девушка сунула ему в руку стакан.

— Может быть, осмотрим бутылку? — спросил Мейсон.

— Но вы ее уже видели?

— Я хочу посмотреть, что там внутри.

— Послушайте. Вы мне очень помогли, и я вам благодарна. Завтра я как следует приоденусь, свяжусь с вами и лично выражу вам свою признательность. А пока…

— А пока, — перебил Мейсон, — я адвокат. Насколько я понимаю, вы проникли в дом. И теперь я должен убедиться, что вы ничего не украли. В противном случае я буду вынужден сдать вас полиции.

— А вы действительно адвокат?

— Да.

— Тогда вы, наверное, сможете мне помочь… Слышите?

Катер с ревом подплыл совсем близко.

Сердитый голос с одной из яхт крикнул:

— Эй, пьянчуги! Убирайтесь отсюда!

В ответ с катера спросили:

— Вы здесь не видели лодку с людьми?

— Да нет тут никого! — устало ответил голос с яхты. — И чего вы тут рыщете? Шли бы лучше спать.

Катер с минуту постоял, очевидно, там обдумывали, что делать. Потом взревел мотор, и катер умчался.

Девушка облегченно вздохнула:

— Слава богу, они уехали.

— Они поехали заявлять в полицию.

— Ну и что, — сказала девушка, — пока они это делают, вы могли бы… мы могли бы вытащить байдарку и…

— И вы могли бы продолжить рассказ, — вставил Мейсон. — Допустим, я сейчас поплыву. Не успею я добраться до берега, как меня подберет полиция. И что я тогда им скажу?

— Но это сугубо личное дело, — сказала девушка, — оно касается только меня.

— А когда им начнет интересоваться полиция, оно перестанет быть личным. Я не хочу оказаться соучастником преступления.

— Тогда давайте завесим иллюминаторы одеялами, возьмем фонарь и вместе посмотрим, что там внутри бутылки.

— Но ведь наши друзья не будут сидеть сложа руки, пока мы этим занимаемся, — сказал Мейсон.

— Они же не знают, что мы на этой яхте.

— Не знают, пока мы здесь, — объяснил Мейсон. — Я уже сказал, если меня подберет полиция, я буду вынужден объяснить, где я был и что делал.

— Ну тогда… тогда вы останетесь здесь до утра. А утром мы спокойненько отправимся на рыбалку с удочками и…

— Давайте завешивать иллюминаторы. Я хочу узнать, что же в этой бутылке, — перебил ее Мейсон.

— Ладно.

Через несколько минут иллюминаторы были завешены, и Мейсон достал из бутылки плотно свернутые листки бумаги. Девушка поднесла поближе фонарь. На каждом листе вверху было выдавлено:

Мейсон разгладил листки на коленях, и они начали читать текст, написанный твердым, четким почерком.

«Мы находимся у острова Каталина. Я, Минерва Дэнби, пишу об этом на случай, если со мной что-нибудь случится. Мне известно нечто, из-за чего Джордж Элдер лишится значительной части своего состояния, и поэтому он может пойти на все, лишь бы заставить меня молчать. Боюсь, я сама вела себя слишком беспечно, если не сказать глупо. Отец Джорджа Элдера после смерти оставил всю свою собственность в виде акций корпорации «Элдер ассошиэйтс инкорпорейтед» частично своей падчерице Коррине Лансинг, частично сыну Джорджу С. Элдеру. Если кто-то из них умрет, то его часть перейдет к тому, кто останется. Брат отца, Дорлей X. Элдер, должен был владеть одной третью акций с гарантированным пожизненным доходом. Но в дела корпорации он не должен был вмешиваться, пока молодые наследники были живы. Дивиденды делились поровну, на три части. Правда, было еще десять акций, которыми владела Кармен Монтеррей. Все это я пишу, чтобы стала ясной опасность моего положения.

Коррина Лансинг уехала в Южную Америку. У нее было нервное расстройство, перешедшее в болезнь. Я познакомилась с ней в самолете, когда летела из Чили в Аргентину. Она ужасно нервничала, и я пыталась хоть как-то успокоить ее. В результате я неожиданно ей очень понравилась, и она настояла на том, чтобы я стала путешествовать вместе с ней, при этом все расходы она брала на себя. Поскольку я была ограничена в средствах и к тому же полагала, что хоть чем-то ей помогу, я приняла ее предложение, ничего не зная толком ни о ней, ни о ее болезни.

Вместе с Корриной была ее прислуга — Кармен Монтеррей. Она работала в их семье много лет и была любимицей отчима Коррины. Со временем я многое узнала о семье Коррины, о ее брате, о завещании отца. Кармен Монтеррей, разумеется, тоже обо всем этом было известно. К ней относились как к члену семьи, и Коррина Лансинг не стеснялась обсуждать в ее присутствии свои дела.

Несмотря на очень хорошие финансовые условия, наступило время, когда я уже не могла мириться с создавшимся положением. С каждым днем болезнь Коррины прогрессировала. Коррина все чаще не могла владеть собой. Кармен сообщила, что Коррина грозилась убить меня, если я попытаюсь уехать от нее. При таком положении вещей я не могла пойти на открытый разрыв, боясь вспышки гнева. А Коррина все крепче привязывалась ко мне и требовала моего постоянного присутствия. Мне показалось, что у нее развилась мания преследования.

Случилось так, что Джордж Элдер должен был прилететь в Южную Америку и привезти какие-то бумаги на подпись Коррине. В день его приезда, пока Коррина была в косметическом салоне, я собрала свои вещи, написала ей записку, в которой сообщала, что получила телеграмму о серьезной болезни родственника, и улетела в Северную Америку. Я решила, что освободилась от этого странного соглашения, уже стала забывать обо всем, когда через несколько недель прочла в газетах, что Коррина исчезла в тот самый день, когда я от нее уехала. И никто ее с тех пор не видел. Полагали, она могла погибнуть в результате несчастного случая. Нанятые детективы безуспешно пытались отыскать ее. Однако все признавали, что в день исчезновения она находилась в психически ненормальном состоянии.

Естественно, узнав обо всем этом, я встретилась с Джорджем С, Элдером и рассказала ему все, что мне было известно. Меня мучили угрызения совести, поскольку я считала, что Коррина могла пойти искать меня. Элдер отнесся ко мне по-дружески. Вскоре он предложил поездку на яхте, и я с радостью согласилась. Однако перед самым отплытием мне довелось побывать в лечебнице для душевнобольных в местечке Лос-Мерритос, Я уже уходила оттуда, когда увидела во дворе женщину, похожую на привидение. Это была Коррина Лансинг! Она смотрела безумным взглядом, но все же узнала меня. «Минерва, — сказала она. — Что ты здесь делаешь? Минерва, Минерва, Минерва!» Она начала кричать и была почти в истерике, когда появился санитар и увел ее.

Я осторожно разузнала о том, что эту женщину нашли на одной из улиц Лос-Анджелеса. Она была невменяемой и не могла назвать ни своего имени, ни имен родственников.

Я поспешила на яхту, чтобы рассказать обо всем Джорджу Элдеру. Но его там не оказалось, и никто не знал, где он. Прождав до десяти часов вечера, я оставила ему записку с просьбой зайти ко мне и ушла в свою каюту. Там и уснула.

Проснулась от шума двигателей и качки. Поняла, что мы в открытом море. Вызвала стюарда и попросила его пригласить ко мне Джорджа Элдера. Элдер пришел лишь через час. Я все ему рассказала, а он несколько раз поинтересовался, говорила ли я об этом кому-нибудь еще. Тогда я была слишком глупа и не поняла, что он задумал. Я уверила его, что никому об этом не рассказывала.

Джордж Элдер долго сидел в моей каюте, и я почувствовала беспокойство. Он смотрел на меня странным взглядом. Потом резко поднялся, подошел к двери, что-то повернул в замке, еще раз как-то странно взглянул на меня и вышел.

Я бросилась к двери — она была закрыта. Я начала стучать в нее кулаками, дергать ручку и кричать. Никто не отзывался. Шторм заглушал мои крики. Я пыталась вызвать стюарда — безрезультатно. Мне необходимо было каким-то образом рассказать кому-нибудь о случившемся. Оставался только один способ — написать все, засунуть в бутылку и выбросить в море через иллюминатор каюты. Когда Джордж вернется, я расскажу ему про бутылку и про то, что ее рано или поздно обязательно найдут. Таким образом я надеялась хоть как-то образумить его. И все же, мне кажется, этот человек способен на все, лишь бы заставить меня замолчать.

Мейсон почувствовал, что девушка сжала ему руку.

— Теперь он попался! — воскликнула она.

— А кто эта Минерва Дэнби? — спросил Мейсон.

— Не знаю. Мне только известно, что она утонула. Ее смыло за борт с яхты Элдера полгода тому назад.

— Вы могли бы рассказать, что же все-таки произошло?

— Я всегда подозревала, что с этой Корриной Лансинг что-то не так. Я была уверена, что она жива. А теперь… Теперь дело принимает совсем иной оборот.

— И какой же? — спросил Мейсон.

— Я родственница Коррины…

— Пожалуй, вам следует рассказать об этом поподробнее, — заметил Мейсон.

— А чего тут рассказывать, письмо говорит само за себя.

— Но оно не говорит о вас.

— Ас какой стати я должна вам все рассказывать?

— Потому что я видел, как вы совершили кражу, и обстоятельства сложились так, что я вам помог.

— Вы же сказали, что вы адвокат.

— Да, адвокат. И может быть, Джорджу Элдеру будет особенно приятно обвинить меня в соучастии в похищении.

— Разве вы не понимаете, — сказала она, — что Элдер никого ни в чем не обвинит? Он не захочет, чтобы об этом письме стало известно.

— Ну хорошо, — проговорил Мейсон. — А что вы собираетесь делать с письмом?

— Я его опубликую.

— А как вы объясните появление этого письма у вас?

— Ну-у… Я могу сказать, что нашла его на пляже.

— А Элдер представит свидетелей, которые подтвердят, что видели это письмо у него дома, и вас обвинят в даче ложных показаний и в краже.

— Я об этом не подумала, — сказала она расстроенным голосом.

— Пожалуй, вам все-таки следует рассказать мне, кто вы, как вы узнали о письме, и все остальное.

— А если я не захочу?

— Тогда остается обратиться в полицию.

Она несколько секунд обдумывала свое положение, а потом неохотно заговорила.

— Меня зовут Дороти Феннер. Я работаю секретарем в маклерской конторе. После смерти матери у меня осталось немного денег. Я приехала сюда из Колорадо два года тому назад. Моя мать была сестрой Коры Лансинг. Кора вышла замуж за Джека Лансинга. У них родилась Коррина. Брак оказался неудачным. Кора вышла замуж за Самюэля Натана Элдера. У них родился сын Джордж С. Элдер. Коррина на пять лет старше Джорджа. Поэтому, несмотря на разность в возрасте, я двоюродная сестра Коррины. Тетя Кора умерла десять лет назад. Потом умер отец Джорджа и оставил собственность Коррине, Джорджу и Дорлею Элдеру, дяде Джорджа.

— А в каких вы отношениях с Элдерами?

— С дядей Дорлеем мы в прекрасных отношениях. А вот с Джорджем я совсем не общаюсь. С ним никто не сближается, разве только те, кто согласен полностью ему подчиниться.

— А как вы узнали про письмо?

— Я услышала о нем.

— Каким образом?

— Дядя Дорлей намекнул.

— Вот как? — с интересом спросил Мейсон.

— Вообще-то он просто спросил, известно ли мне, что Пит Кадиз нашел бутылку с письмом Минервы Дэнби, и говорил ли мне об этом Джордж.

— А вы знаете Пита Кадиза?

— Разумеется. По-моему, его знают все яхтсмены. Он вроде пляжного мусорщика.

— Значит, Дорлею известно про письмо?

— Да. Он что-то знает о нем.

— А почему вы не пошли к Джорджу Элдеру и прямо не спросили его о письме?

— Сразу видно, что вы не знаете Джорджа Элдера. Он собирался уничтожить письмо. Он бы уже его уничтожил, если бы был уверен, что Пит или кто-то еще не прочитали его. Я и сама хотела только прочитать письмо. Мне было известно, что у Джорджа сегодня вечеринка. Вы, наверное, не знаете, что вся его территория напичкана разными ловушками и сигнализацией. Единственная возможность попасть в дом была та, которой я воспользовалась. Вечернее платье я брала на случай, если меня увидит прислуга. Тогда бы они решили, что я приглашена.

— А вы знаете прислугу?

— Разумеется.

— А собаку? Похоже, ее вы не знаете.

— У нее какой-то инстинкт. Она как будто поняла, что я что-то украла из дома. Это армейская собака, и она вряд ли когда-нибудь отвыкнет от своих привычек. Коррина взяла ее, когда собаку забраковали. Содержала и кормила ее Кармен, но Джордж после исчезновения Коррины забрал собаку себе.

— У вас есть на яхте фотоаппарат? — спросил Мейсон.

— Нет. А зачем он вам?

— Я хочу сфотографировать письмо.

— У меня есть портативная пишущая машинка. Но зачем вам копия, если у нас есть оригинал?

— У вас есть оригинал, — поправил Мейсон. — А если мне придется рассказывать о случившемся, я хочу быть уверенным, что все достоверно. Сейчас вы отпечатаете два экземпляра письма. Один оставите у себя, другой дадите мне.

— А что же делать с оригиналом?

— Вернете Джорджу Элдеру вместе с вашими извинениями.

— Вы с ума сошли!

— Подумайте хорошенько, — сказал Мейсон. — У вас и у меня будут копии письма. Вы вернете письмо Элдеру, извинитесь и сообщите ему, что хотели только прочитать его, но в суматохе унесли. Потом вы спросите, что он намерен делать с этим письмом.

Девушка долго молчала, а потом довольным голосом произнесла:

— А вы не так уж глупы, я вам скажу.

— Благодарю вас, — быстро проговорил Мейсон. — А то я уже было начал сомневаться.

Байдарка бесшумно опустилась на воду. Дороти Феннер тихо сказала:

— Спасибо за все.

— Не стоит.

— Мне бы хотелось знать, кто вы.

— Зачем?

— Я бы чувствовала себя спокойней.

— Все, что от вас требуется, это вернуть бутылку и сказать Элдеру, что есть свидетель, у которого имеется копия письма.

— Вам легко говорить. Вы его не знаете.

— Вы сделаете то, о чем я вас прошу? — спросил Мейсон.

— Не знаю. Я подумаю. Может быть, лучше хранить у себя оригинал. Так будет надежнее.

— Советую вам прочитать закон об ответственности за шантаж. Во всяком случае, мне некогда спорить с вами. До свидания, Дороти.

— До свидания, мистер Загадочный Незнакомец. Вы мне нравитесь… Вы придете, если вдруг потребуется свидетель?

— Кто знает, — ответил Мейсон и опустил весло в воду. Байдарку Мейсон взял на весь вечер, и заплатил вперед. Его удивило, что у причала лодочной станции никого не было. Он привязал байдарку, надвинул шляпу на глаза и быстро пошел к тому месту, где оставил машину.

Делла Стрит, доверенный секретарь Перри Мейсона, сидела в машине и слушала радио. Когда Мейсон открыл дверцу, она взглянула на него с улыбкой, выключила приемник и сказала:

— Здорово вы попутешествовали.

— Вы позвонили, куда я просил?

— Да. И с тех пор сижу здесь уже два часа.

— У меня было небольшое приключение, — признался Мейсон.

— Что-нибудь услышали о краже?

— О какой краже?

— Наш друг Джордж Элдер был ограблен сегодня. У него из дома похитили драгоценности на пятьдесят тысяч долларов.

— Черт побери! — воскликнул Мейсон.

Она засмеялась.

— Я подумала, что вы уже занялись этим делом.

— Может, и занялся, — буркнул Мейсон.

Она вопросительно посмотрела на него.

— Тогда выкладывайте.

— Сначала вы, — сказал Мейсон.

— Я знаю только то, что передали по радио несколько минут назад. Какая-то женщина подплыла к острову на небольшой лодке и оттуда проникла в дом. На ней было вечернее платье, и прислуга приняла ее за гостью. Ее обнаружили случайно, когда она рылась в письменном столе хозяина. Она выпрыгнула в окно и побежала к воде, где в лодке ее ждал сообщник. Им удалось уйти. Полиция считает, что преступники могли укрыться на одной из яхт. Сейчас устраивается полицейский кордон в бухте и на дорогах.

— Что-нибудь еще?

— Полиция нашла на острове полотенце, купальную шапочку и водонепроницаемый мешок, который женщина оставила на берегу.

Мейсон вывел машину на шоссе.

— Вы почему-то относитесь ко всему этому очень серьезно. Что случилось? — спросила Делла Стрит.

— Хотите — верьте, хотите — нет, но я тот самый мужчина, который помог ей скрыться.

— Вы?!

— Да, она укрылась от погони в моей байдарке.

Делла посмотрела на него, а потом рассмеялась.

— Все понятно. Вы все это сочинили, чтобы я не уснула, пока мы едем в город.

— Я все это сказал для того, чтобы лишний раз подчеркнуть, что мужчина не должен действовать необдуманно, когда сталкивается с незнакомой женщиной.

— И когда же вы с ней столкнулись?

— Когда она уплывала с острова, а за ней гнался пес.

— И что вы сделали?

— Я предложил ей свою байдарку.

— Я, конечно, ценю ваш поступок, но вы должны были за ставить ее поделиться драгоценностями.

— У нее не было никаких драгоценностей, — сказал Мейсон. — Она взяла некое вещественное доказательство, но Элдер слишком хитер, чтобы говорить об этом. Вот он и заявил, что у него похитили драгоценности.

— А откуда вы знаете, что она их не похитила?

— Она… э-э… дала мне осмотреть свою одежду.

— В байдарке?!

— Нет, на яхте. Она сказала, что это ее яхта.

— Она раздевалась при вас?

— Там было темно. Она сняла платье и бросила его мне.

— И только поэтому вы решили, что она не крала драгоценностей?

— Да.

Делла Стрит поцокала языком.

— Было бы лучше взять меня с собой. Хотя бы для осмотра женщин.

— Зато я кое-что узнал об Элдере, — проговорил Мейсон. — Элдер заплатил за этот остров огромную сумму. Он хочет быть полным его хозяином. Если случится так, что хотя бы один квадратный дюйм острова окажется не под его контролем, Элдер сойдет с ума. Теперь я знаю, что посоветовать синдикату.

— А разве он не владеет островом целиком?

— Владеет. Но когда углубляли пролив, то построили насыпь. В результате образовался полукруглый песчаный карьер с северо-восточной стороны острова.

— Я, конечно, не знаток законов — улыбнулась Делла Стрит, — но, по-моему, всякое приращение земли считается собственностью того, кто владеет примыкающим участком.

— Все верно. Только в том случае, если приращение вызвано естественными причинами. Но мне кажется, где-то наверняка лежит решение Верховного суда о том, что собственность, образовавшаяся в результате государственных работ, таких, как углубление или очистка водоемов, является государственной собственностью. А если это так и кто-нибудь поселится на карьере, то можно себе представить реакцию Элдера. Он же…

Мейсон неожиданно умолк, увидев на мотоцикле офицера дорожной службы, который взмахом руки останавливал машину. Мейсон съехал на обочину. Впереди уже стояло с дюжину машин. Несколько офицеров дорожной службы проверяли водительские права и задавали вопросы. Мейсон и Делла Стрит переглянулись Один из офицеров подошел к машине Мейсона.

— Ваше водительское удостоверение, пожалуйста.

Мейсон протянул ему документ.

— Вы здесь были… О! Вы Перри Мейсон, адвокат.

— Совершенно верно.

Офицер улыбнулся и сказал:

— Прошу прощения за то, что вас остановили. Все в порядке, можете ехать. Мы ищем похитителей драгоценностей. Еще раз извините… Да, раз уж мы вас остановили, я проверю вашу пассажирку. Дело в том, что именно женщина…

— Мисс Делла Стрит, секретарь мистера Мейсона, — проговорила Делла Стрит, протягивая офицеру свое водительское удостоверение.

Тот проверил его, вернул и сказал:

— Извините, но мы выполняем распоряжение. Вы здесь по делам, мистер Мейсон?

— Искал одного свидетеля, — ответил Мейсон.

Выехав на шоссе, Мейсон погнал машину.

— Шеф, — спросила Делла Стрит, — вы полагаете, что девушка все же похитила драгоценности?

— Не думаю. Я ее хорошо осмотрел, Делла. У нее в правой руке была бутылка с письмом. Очевидно, бутылка была брошена с яхты Элдера женщиной, боявшейся, что ее убьют. Позже нашли труп этой женщины.

— А вы смотрели под резинками чулок? — после некоторого раздумья спросила Делла Стрит.

— Нет, под резинками чулок я не смотрел. Но когда она забиралась в байдарку, мокрое платье так облегало ее, что я бы с разу заметил любую выпуклость. Тем более если речь идет о драгоценностях на сумму в пятьдесят тысяч долларов. А кроме платья и чулок, на ней ничего не было.

— Вы узнали ее имя?

— Дороти Феннер — так она назвалась. Сказала, что она родственница Коррины, сводной сестры Элдера, которая исчезла несколько месяцев тому назад.

— Она красивая?

— Пожалуй, да.

— Фигура?

— Прекрасная.

— Мужчины всегда мужчины, — заметила Делла Стрит.

— Теперь я вам дам что-то почитать, — сказал Мейсон и передал ей копию письма.

Делла Стрит с интересом прочла и проговорила:

— Шеф, разве это не отличная петля для Джорджа Элдера?

— Или для меня, — проворчал Мейсон.

— Вы хотите сказать, что все это подстроено?

— Это меня больше всего и беспокоит. Элдер знает, что я консультирую синдикат. Он мог догадаться, что я поеду осматривать его остров, и вполне мог подставить мне эту девицу.

— А потом он заявляет, что она похитила у него драгоценности и с ней был мужчина-сообщник, — продолжила его мысль Делла Стрит. — И что тогда, шеф?

— Если бы я назвался ей, было бы еще хуже, — проговорил Мейсон. — Впрочем, если это ловушка, она прекрасно знала, кто и Может быть, поэтому она и «забыла» свое полотенце. На нем наверняка метка прачечной. По этой метке легко найдут владелицу.

— Да-а, — протянула Делла Стрит. — А вообще-то это письмо бомба.

— Бомба, если в нем правда, — заметил Мейсон.

В понедельник утром, когда Мейсон вошел в контору, Делла Стрит посмотрела на него, приставила палец к губам и проговорила в телефонную трубку:

— Да, миссис Броули. Вы бы не могли подождать одну минутку? Кто-то звонит по другому телефону. — Она зажала микрофон трубки ладонью и быстро прошептала Мейсону: — Это миссис Броули, смотрительница тюрьмы в Лас-Алисас. У нее там некая Дороти Феннер, которая подозревается в краже. Эта Феннер хочет нанять адвоката. Именно вас.

— Значит, это была ловушка, — сказал Мейсон. — Она с самого начала знала, кто я.

— А может быть, не знала. Хотите, я пошлю туда Джексона? И мы тогда узнаем, случайность ли все это или нет.

Мейсон улыбнулся.

— Отличная мысль, Делла. Пожалуй, мы так и сделаем.

Делла Стрит отняла ладонь и проговорила в трубку:

— Дело в том, что я не могу решать за мистера Мейсона, миссис Броули, но мы сделаем вот что. Мы пришлем к вам мистера Джексона, он работает у Мейсона в конторе… Да… Да… Через полчаса он будет у вас… Хорошо… До свидания.

Делла Стрит повесила трубку и вопросительно посмотрела на Мейсона.

— Значит, эта девушка была приманкой, — мрачно сказал Мейсон.

— Она действительно красивая, шеф?

Мейсон кивнул.

— Ну что ж, — сказала Делла Стрит, — это единственное утешение. Вся ее красота будет понапрасну истрачена на Карла Джексона. Он ведь смотрит на все только с точки зрения закона Остальное его не интересует.

Мейсон засмеялся.

— Это точно. Мне кажется, он боится посмотреть на любую девушку целиком, а осматривает ее как бы по частям.

— Он свято верит в прецеденты, — сказала Делла Стрит. — По-моему, если бы он столкнулся с чем-нибудь действительно новым, то упал бы в обморок. Он же бежит к своим книгам, роется в них, как крот, и в конце концов появляется с каким-нибудь аналогичным делом, которое слушалось в суде семьдесят пять или сто лет назад.

— Самое замечательное в нем то, что он находит прецеденты всегда в нашу пользу… Зовите его, Делла. Пусть поработает с Дороти Феннер. Главное, чтобы он узнал, как она вышла на меня.

— А вдруг это не ловушка? Может быть, она ничего не знает и…

— Могла бы связаться с другим адвокатом, — закончил Мейсон. — Ладно, зовите Джексона.

Делла Стрит встала из-за стола, прошла в библиотеку, а оттуда в кабинет Джексона. Через несколько минут она вернулась, следом шел Джексон.

— Садитесь, — сказал Мейсон. — В тюрьме Лас-Алисас находится молодая женщина. Ее зовут Дороти Феннер. Она обвиняется в незаконном проникновении в дом Джорджа Элдера и в похищении драгоценностей на сумму в пятьдесят тысяч долларов. Так вот, мы ее будем защищать. Сумма гонорара меня не очень интересует, но меня интересует, почему она обратилась за помощью именно ко мне. Еще я хочу, чтобы был назначен залог. Когда судья будет назначать сумму залога, вы должны заявить, что стоимость похищенных драгоценностей — газетная «утка» и что для определения суммы залога нам необходимо знать, какие именно драгоценности были похищены. В противном случае мы будем считать стоимость драгоценностей чисто номинальной, и тогда сумма залога тоже будет небольшой.

Джексон кивнул.

— Справитесь? — спросил Мейсон. — Я имею в виду, сможете ли вы заставить судью поподробнее узнать о драгоценностях, прежде чем он установит сумму залога?

— Ну, я могу попробовать, — проговорил Джексон. — Разумеется, очень многое зависит от того, что это за женщина и при каких обстоятельствах совершена кража, если она действительно была.

— Итак, Джексон, езжайте в Лас-Алисас к Дороти Феннер. Скажите ей, чтобы она не беспокоилась. И постарайтесь побыстрее получить подробный список похищенных драгоценностей.

Как только Джексон ушел, Мейсон сказал Делле Стрит:

— А теперь мне нужен Пол Дрейк. Пора подключать детективов.

Контора Пола Дрейка, главы частного сыскного агентства, находилась в этом же здании в конце коридора у лифта. Так что уже через несколько секунд послышались его шаги.

— Привет, — сказал Дрейк, входя и усаживаясь в кресло. — Что стряслось?

— Мы хотим, чтобы ты кое-что узнал об одном убийстве. Речь идет о некой мисс Минерве Дэнби, которая утонула, упав за борт яхты…

— Ты говоришь о деле Элдера? — перебил Дрейк.

— А тебе оно известно?

— Да. Я помню, — сказал Дрейк. — Помню, как старательно его обеляли. Тогда все официальные лица, словно сговорившись, обнимали Элдера, жали ему руку и обильно поливали его белой краской.

— Ты помнишь какие-нибудь подробности? — спросил Мейсон.

— Ну, этот Элдер — большая шишка. У него громадная Яхта — копия океанского лайнера: красное дерево, медь, телефоны, бар, стюарды и все такое. Есть у него и поместье на каком-то острове… Постойте! Так это же его дом обокрали вчера. В газете было сообщение. Какая-то женщина под видом гостьи проникла в дом и стащила драгоценностей на пятьдесят тысяч. С ней был мужчина, он-то и помог ей скрыться. Ее потом все же нашли по метке на полотенце.

— Так вот, я хочу узнать все об Элдере. Я хочу знать все о смерти Минервы Дэнби. Меня устроит, если кое-кому станет известно о твоем расследовании.

— А газеты?

— Можно слегка намекнуть, что твое агентство занимается сбором дополнительной информации о загадочной смерти некой женщины, упавшей во время шторма за борт яхты… Что-нибудь в этом роде. Еще разузнай о краже. Действительно ли украли драгоценности? Порасспрашивай, займи своих людей. Выясни об Элдере все, что можно.

— Сколько людей я могу подключить к этому делу?

— Сколько потребуется.

— Когда нужно представить информацию?

— Как можно скорей.

— И не обязательно скрывать наши намерения?

— Что до меня, — заметил Мейсон, — то можешь нанять духовой оркестр.

— Отлично! Это сэкономит массу времени.

— Да, и вот еще что. Уточни дату смерти Минервы Дэнби. А потом посмотри бумаги в лечебнице в Лос-Мерритос. Ты найдешь там запись о поступлении в это же время некой женщины с потерей памяти. Посмотри все о Коррине Лансинг. Возраст, телосложение, цвет глаз и прочее. Разузнай все о ее исчезновении. Она сводная сестра Джорджа Элдера.

— Ладно. Что-нибудь еще?

— Все, что можно, об Элдере. Мне необходимо знать его слабости, если таковые есть.

— О'кэй, Перри. Я пошел.

Мейсон подождал, пока Дрейк уйдет, а потом сказал Делле Стрит:

— Свяжитесь со страховой компанией. Попросите их, чтобы они подтвердили способность Дороти Феннер выплатить сумму залога.

Джексон прокашлялся, положил портфель на стол и начал вытаскивать бумаги.

— Вы договорились насчет установления залога? — спросил Мейсон.

— Может быть, я расскажу все по порядку? Я…

— Вы договорились о залоге?

— Пока нет. Дело взято на рассмотрение судьей Ланкершимом.

— Взяли дело о залоге на рассмотрение? — спросил Мейсон удивленно.

— Ну, судья сказал, что он бы назначил залог в двадцать пять тысяч, если бы ему пришлось решать немедленно. Он хотел посовещаться с кем-нибудь из окружной прокуратуры и сказал мне, что постарается уменьшить сумму залога, если сочтет это возможным. Он обещал заняться этим делом сегодня в четыре, сразу же после рабочего совещания.

Мейсон взглянул на часы.

— Я ездил в Лас-Алисас, — сказал Джексон, — и обсудил дело с этой молодой женщиной. Она вас знает только понаслышке и даже никогда вас не видела. Она хочет заполучить лучшего адвоката, но, как обычно бывает с такими людьми, ограничена в средствах. Очевидно, у нее есть небольшая сумма. Она опытная машинистка-стенографистка и секретарь и имеет неплохой заработок. У нее около восьми-девяти тысяч долларов, это сумма страховки, которую мать оставила в ее пользу. Она отчаянная яхтсменка и имеет собственную небольшую яхту, за которую много не дадут. Знает многих яхтсменов и очень популярна среди них…

— Это неважно, — сказал Мейсон. — Что по делу?

— Она утверждает, что не крала никаких драгоценностей и не может объяснить присутствие полотенца, купальной шапочки и резинового мешка на месте преступления. Очевидно, не способна придумать алиби. Она была на яхте во время ограбления. Она рассказала очень интересную историю о том, что кто-то пробрался на ее яхту, пока она была на берегу, и украл что-то оттуда. Она намекает, что мистер Элдер знает об этом. Далее она говорит, что когда свяжется с неким таинственным человеком, чье имя не может или не хочет назвать, то надеется выдвинуть серьезное обвинение против мистера Элдера, но я не могу определить характер этого обвинения. Странно, однако, что она говорит: этот таинственный человек — юрист. Уверена, что он ей поможет, но она либо не знает его имени, либо только говорит, что не знает. Конечно, много о вас слышала. Лично знакома с Джорджем С. Элдером и, кажется, очень его боится. Хочу честно признаться, что она не произвела на меня благоприятного впечатления. Ведет себя как виновная. Тем не менее, следуя указаниям, я сообщил ей, что вы будете ее защищать. Она хочет поговорить с вами лично. Боюсь, я тоже не произвел на нее благоприятного впечатления. Отсутствие доверия было взаимным.

— Она будет в суде сегодня в четыре?

— Судья Ланкершим ничего об этом не говорил. Он пригласил представителя от нашей конторы и кого-то из окружной прокуратуры.

— А кто придет из окружной прокуратуры?

— Винсент Колтон.

— Вы считаете, что эту девушку никто не навел на нашу контору? Это было просто…

— Желанием получить самое лучшее. Она о вас наслышана и… по крайней мере, хотела попробовать. Разумеется, ее взгляд на гонорар, возможно, ни в коей мере не соответствует стоимости работы. Я это не обсуждал.

Мейсон взглянул на часы и сказал:

— Ладно, я побежал. Увидимся позже. Делла, вы должны дождаться моего звонка.

Она кивнула.

— Спасибо, Джексон, — сказал Мейсон. — А вы можете начать вот с чего. Насколько я понимаю в законах, любое естественное приращение земли принадлежит землевладельцу.

— Да, сэр. Есть десятки решений…

— Но если приращение вызвано действиями правительства: такими, как сооружение волноломов, прокладка канала, приращения становятся собственностью правительства. В этом случае на нем может находиться любой гражданин.

Джексон наморщил лоб.

— Дайте подумать. Боюсь, мистер Мейсон… Нет, минутку… Вы нравы! Вспомните дело города Лос-Анджелеса против Андерсена. Это дело о земле, которая образовалась у волнолома, сооруженного государством. Я не уверен, относится ли это к каким-то другим видам государственных работ, но принцип, похоже, один и тот же.

— Уточните это, — сказал Мейсон. — Мне нужно на что-то опереться.

— Да, сэр. Надо ли понимать, что вы теперь сами займетесь залогом?

— Да, я займусь этим, — сказал Мейсон. — А вы делом о приращении земли в связи с государственными работами.

Мейсон поехал к шерифу Лас-Алисаса, взял пропуск и позвонил смотрительнице.

— Я хочу повидаться с Дороти Феннер, — сказал он. — Это Перри Мейсон.

— О, мистер Джексон из вашей конторы был здесь утром. Он с ней беседовал.

— Вот как? — спросил Мейсон. — Ну что ж, я хочу сам с ней поговорить.

— Хорошо. Я приведу ее в комнату для посетителей. Она… она плакала. Мне кажется, она очень расстроена.

— Ладно, — сказал Мейсон. — Я встречу вас в комнате посетителей.

Мейсон поднялся на лифте, предъявил пропуск и вошел в комнату с длинным столом. Посередине комнаты проходила прозрачная перегородка. Вскоре появилась смотрительница с Дороти Феннер.

— Идите сюда, — сказала смотрительница. — Вот мистер Мейсон. Он хочет поговорить с вами.

Дороти Феннер подошла к перегородке как в тумане, потом резко вздрогнула.

— Вы? Вы…

— Перри Мейсон, — перебил ее Мейсон. — И очень рад вас видеть, мисс Феннер.

— Ой, — сказала она и села, как будто ноги у нее подкосились.

— Дадите мне знать, когда закончите, мистер Мейсон, — сказала смотрительница и отошла к дальнему краю стола.

Дороти Феннер подняла голову и посмотрела сквозь перегородку на Мейсона удивленными глазами.

— Ну почему?.. Почему вы мне не сказали?

— Разве вы не понимаете моего положения? Вы же совершали незаконное действие.

— А что вы собираетесь сейчас делать?

— Прежде всего, — сказал Мейсон, — освободить вас под залог, но я хочу знать точно, что произошло.

— Я сделала глупость, мистер Мейсон. Я не выполнила того, что вы говорили. Я не ходила к Джорджу Элдеру. Я подумала, что надо поговорить с Питом Кадизом о том, как он нашел бутылку. Мне хотелось как следует все обдумать.

— И что вы сделали?

— Я спрятала бутылку туда, где, я думала, ее никогда не найдут.

— Куда?

— В бачок с пресной водой на своей яхте.

— И что потом?

— Потом, довольная собой, я пошла на автостанцию, чтобы поехать в город.

— У вас есть машина?

— Нет. Моя единственная роскошь — яхта. Обожаю плавать. В целом держать яхту для меня дешевле, чем…

— Ладно, — перебил Мейсон. — Что дальше?

— Я остановилась позавтракать в маленьком ресторане вчера утром, прочитала газеты и узнала, что заявил Элдер. Он не стал упоминать о бутылке, сказал о краже драгоценностей. И тогда я поняла, что вы — моя единственная надежда, потому что вы — я, разумеется, в то время не знала вас — могли поклясться, что я не брала из дома никаких драгоценностей. Я решила последовать вашему совету. Вернулась на яхту, за бутылкой с письмом и…

— Вы положили письмо в бутылку?

— Да. И бутылку запечатала.

— Хорошо. И что произошло?

— Когда я пришла на яхту, бутылка пропала. Я была поражена. Я не могла в это поверить.

— Вы имеете дело с проницательным человеком, Дороти, — сказал Мейсон. — Он знал, кто взял бутылку. Он просто ждал, когда вы сойдете на берег, а потом обыскал яхту. Очевидно, он неплохой яхтсмен и знает, где можно спрятать такой предмет. Так что у него сейчас бутылка и письмо и достаточно доказательств против вас. Так?

— Да. Я… Я думаю, я оставила отпечатки. Как глупышка, я не надела перчаток… О, что же теперь будет? Есть только один выход. Вы подтвердите мой рассказ, мы ведь сейчас можем рассказать правду. Я так рада, что вы пришли, мистер Мейсон. Я все думала, как же свяжусь с единственным в мире человеком, который может подтвердить, что я не брала этих драгоценностей.

— Полегче, — сказал Мейсон. — Так нельзя.

— Почему нельзя?

— Потому что, если мы сейчас расскажем, это будет выглядеть как попытка сфабриковать доказательства. Все посмеются над тем, что мы не могли выдумать что-нибудь получше… Нет, моя дорогая, боюсь, мы этого не сможем сделать.

— А что же нам делать?

Мейсон улыбнулся.

— Вы когда-нибудь слышали историю об американце, который приехал в чужую страну и попал в трудное положение?

— Нет.

— Это уже стало классикой юриспруденции. Один хитрый бизнесмен подал в суд на американца за то, что он якобы взял в долг у него крупную сумму, чтобы начать дело. Американец пошел к адвокату, горько жаловался и хотел поклясться, что все это ложь. Адвокат выслушал американца, понимающе улыбнулся и сказал, что он все уладит. Представляете себе изумление американца, когда дело передали в суд. Этот бизнесмен взошел на трибуну и поклялся в том, что дал в долг американцу деньги, а потом представил пятерых свидетелей: двое поклялись, что видели, как американец брал деньги у бизнесмена, а трое подтвердили: американец занимал деньги у бизнесмена и надеялся отдать долг из прибыли.

— И что же случилось? — спросила она.

— Защитник американца даже не подверг свидетелей перекрестному допросу, а американец был в шоке. Его защитник объяснил, что в этой стране очень легко найти лжесвидетелей за определенную сумму. Американец уже решил, что он разорен, Затем настала очередь для его защиты. Защитник изящно представил семерых свидетелей, каждый из которых заявил, что знал, что американец брал взаймы деньги у этого бизнесмена, но что сам присутствовал в комнате, когда американец вернул долг, весь до последнего цента.

Слабая улыбка коснулась ее губ.

— И какова мораль этой истории, мистер Мейсон?

— Ее мораль в аморальности, — ответил Мейсон. — Она говорит о том, что иногда с дьяволом приходится бороться огнем.

— И что мы будем делать?

— Пока мы ничего не будем делать. Мы не побежим говорить про бутылку, не покажем копии письма. Жаль, что у нас не было фотоаппарата, чтобы снять документы. Мы бы сейчас были совершенно в другом положении.

— Но, мистер Мейсон, разве вы не понимаете, что он сделал? Если мы позволим ему уйти от ответа, то это же… Я потеряла доказательство… Боже мой… Я ведь действительно пробралась в его дом, и он может подать на меня в суд…

— Положитесь на меня, — сказал Мейсон. — Я не совсем уверен, но ваш друг Джордж Элдер может испытать нечто вроде шока, когда узнает, что я собираюсь вас защищать. Не падайте духом, Дороти. К обеду вы уже, возможно, выйдете отсюда.

— К обеду? Нет, мистер Мейсон, даже если судья распорядится отпустить меня под залог, мои финансовые возможности…

— Вы выйдете отсюда под залог. Потом мы подадим в суд на Джорджа Элдера и заставим его защищаться.

Судья Ланкершим терпеливо выслушал последние доводы адвоката и сказал:

— Ваше требование о приостановке дела отклоняется. — Он взглянул на часы. — На этом список дел, назначенных к рассмотрению, исчерпан. Осталось только решить вопрос о залоге в деле Феннер.

— Мы готовы это обсудить, ваша честь, — сказал Винсент Колтон.

— Мистер Джексон из конторы мистера Мейсона был… О, я вижу, мистер Мейсон сам здесь, — сказал судья Ланкершим. — Вы готовы принять участие в нашем обсуждении?

— Да, ваша честь.

— Вот суть дела, — начал судья Ланкершим. — Эта молодая женщина обвиняется в краже. Насколько я понял мистера Джексона, всякая попытка убежать была бы с ее стороны абсолютно бессмысленной. У нее есть деньги в банке, она владеет яхтой, и…

— И все эти денежки можно взять в один день, — буркнул Колтон. — Яхта старая, маленькая и сомнительной ценности. У этой молодой женщины нет судимостей, но остается факт, что она действительно проникла в дом той ночью и украла драгоценности на сумму пятьдесят тысяч долларов. Отпустить ее под мизерный залог — значит дать ей возможность заплатить пять или десять тысяч, продать драгоценности и иметь сорок тысяч долларов дохода.

— Чепуха, — сказал Мейсон.

— Минуточку, мистер Мейсон, — сказал судья Ланкершим. — У вас еще будет возможность высказаться. Продолжайте, мистер помощник окружного прокурора.

— А я уже почти все сказал, — проговорил Колтон. — Мы считаем, что сумма залога должна быть, по крайней мере, равна стоимости украденного.

Судья Ланкершим на минуту задумался, потом взглянул поверх очков на Перри Мейсона.

— Ну, мистер Мейсон, а что вы думаете по этому поводу? По-моему, я знаю ваше мнение. Мистер Джексон мне все подробно рассказал.

— Прежде всего, — сказал Мейсон, — мне кажется, не было украдено драгоценностей на пятьдесят тысяч. Я думаю, драгоценностей вообще не крали.

— Понятно, — сказал Колтон с сарказмом. — Мистер Элдер, очень уважаемый и известный гражданин, швыряется фальшивыми обвинениями в адрес невинных людей. Так вы считаете?

— Вы, возможно, удивитесь, — сказал Мейсон. — Но это так. Я бы просто хотел, чтобы мистер Элдер составил список драгоценностей, которые он объявил похищенными.

— Я сказал ему уже об этом, — проговорил Колтон.

— И распорядились подать его вам?

— Да.

— Под присягой?

— В этом нет необходимости. Он даст свои показания на суде.

— Где он сейчас?

— В моей конторе, составляет список.

— И как долго он его будет составлять? — спросил Мейсон.

— Ну, драгоценностей было достаточно много.

— Я бы хотел, чтобы он точно указал, откуда он взял цифру в пятьдесят тысяч долларов, — сказал Мейсон.

— Он все объяснит, когда это потребуется.

— Но это требуется сейчас, если он против выхода этой молодой женщины под разумный залог.

Мейсон повернулся и обратился к судье:

— Ваша честь, эта молодая особа с положением и воспитанием, и, мне кажется, если бы вы ее увидели, вы бы поняли, что здесь произошло какое-то недоразумение. Я еще недостаточно говорил с ней, чтобы узнать все факты. Но мне стало ясно, единственным доводом обвинения является полотенце с меткой прачечной. Я сомневаюсь в том, что было похищено столько драгоценностей. Мне кажется, пострадавший поторопился заявлять в полицию, и я даже рискну предположить, что, если мистер Колтон позвонил бы сейчас в свою контору, он бы обнаружил, что у мистера Элдера не только значительные затруднения в составлении списка, но он даже не может вспомнить ни одной из похищенных драгоценностей.

— Это абсурд, — сказал Колтон.

— Зачем беспокоиться и понапрасну спорить? — сказал Мейсон. — Здесь судья, готовый выслушать дело. Если, как вы говорите, Элдер сейчас в вашей конторе, почему бы не попросить его подняться сюда на лифте?

— А если он скажет, что стоимость украденных драгоценностей пятьдесят тысяч, вы согласитесь на сумму залога в пятьдесят тысяч? — спросил Колтон.

— Спросите его под присягой, — сказал Мейсон. — Дайте мне возможность задать несколько вопросов в перекрестном допросе. И тогда, если он скажет, что стоимость украденных драгоценностей пятьдесят тысяч, я соглашусь с тем, чтобы сумма залога была такой же. Но давайте договоримся и о том, что если он назовет сумму в одну тысячу, то и залог будет в одну тысячу, а если он скажет, что драгоценностей совсем не крали, то подзащитная будет освобождена под честное слово.

— Если он скажет, что никаких драгоценностей не украли, — сказал Колтон мрачно, — я не только освобожу подзащитную под честное слово, но и прекращу дело.

— Хорошо, — произнес Мейсон. — Зовите его.

— Если позволите, я воспользуюсь вашим телефоном, ваша честь.

— Пожалуйста. Можете позвонить из моего кабинета, — произнес судья Ланкершим.

Через несколько минут Винсент Колтон вернулся и сказал:

— Мистер Элдер сейчас поднимется.

— Вы спросили, составил он список или нет?

— Я сказал, чтобы он захватил его, — ответил Колтон с достоинством.

Дверь открылась, и в комнату вошел сухощавый мужчина в сером костюме, вид у него был спокойный и уверенный.

— Джордж Элдер, — объявил Колтон. — Пройдите, дайте присягу и займите свидетельское место.

Элдер оглядел судебную комнату и с некоторым любопытством остановил взгляд на Перри Мейсоне, потом поднял правую руку и произнес слова присяги.

— Садитесь на свидетельское место, — сказал Колтон. — Вы принесли список похищенных драгоценностей?

— Только он не полный. Похоже, в этих делах я не очень могу довериться своей памяти. Я бы предпочел вернуться домой и тщательно все проверить.

— Ну хорошо, вы можете сообщить суду общую стоимость похищенных драгоценностей?

— Я уже назвал сумму примерно в пятьдесят тысяч долларов и не вижу причин менять эту цифру, — сказал Элдер, бросив, взгляд на Перри Мейсона.

— Вы уверены, что стоимость похищенных драгоценностей — пятьдесят тысяч?

— Разумеется, я назвал приблизительную стоимость…

— Полагаю, это все, — сказал Колтон с победным видом.

— У меня несколько вопросов, — произнес Мейсон.

— Хорошо, — сказал судья Ланкершим. — Задавайте ваши вопросы, мистер Мейсон. Это формальность, но мы обязаны ее выполнить. Мне кажется, что сумма залога в пятьдесят тысяч довольно высока, но если стоимость драгоценностей именно такая, то возражений не будет.

— Совершенно верно, — сказал Мейсон. — Я охотно соблюдаю условия договора… Драгоценности застрахованы? — спросил он, подумав.

— Какое отношение это имеет к делу? — возразил Колтон.

— А вот какое, — сказал Мейсон. — Если драгоценности застрахованы, то должна быть опись с указанием стоимости, а это могло бы помочь мистеру Элдеру в составлении списка.

— Понятно. Возражений нет.

— Да, основная часть моих драгоценностей застрахована.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Назовите одну из украденных драгоценностей, указанных в описи страхового полиса.

— Я… Я уже сказал, что не делал полную проверку.

— Одно наименование. — Мейсон поднял вверх указательный палец. — Хотя бы одно.

— Я не могу сделать этого сейчас.

— Всего одно, — настаивал Мейсон.

— Э-э… наручные часы.

— Какой марки?

— Швейцарские, очень дорогие.

— А откуда вы знаете, что их украли?

— Я их не видел… похоже, они пропали.

— Значит, вы собираетесь обратиться в страховую компанию, если полиция их не найдет? Так? — спросил Мейсон.

— Ну… пожалуй. Я занятый человек. Я не подумал…

— Так или нет? — продолжал Мейсон. — Вы потребуете страховку или нет?

— Какое это имеет значение? — спросил Колтон.

— Вот какое, — пояснил Мейсон. — В случае, если часы не украдены, а Элдер получит компенсацию от страховой компании, он будет обвинен в даче ложных показаний и в присвоении денег, и я думаю, ему это известно. Поэтому он не будет требовать возмещения страховой суммы. Мистер Элдер, я вас прошу сейчас, под присягой, назвать хотя бы одну из украденных драгоценностей.

— Я видел эту женщину, то есть ее видели, когда она рылась и моем столе, и я… я… вошел в комнату, открыл ящик, где я храню шкатулку, и… э-э… я открыл ее и понял, что большая часть драгоценностей похищена.

— А как они попали к вам?

— В основном они перешли ко мне от матери.

— Но есть и ваши собственные?

— Часы, запонки, заколка с бриллиантом, кольцо с рубином…

— Ну что ж, — сказал Мейсон. — Значит, у нас нет проблем. Давайте запишем эти вещи. Заколка с бриллиантом исчезла, кольцо с рубином исчезло, часы…

— Я не говорил, что они исчезли. Я просто увидел, что похищенное тянет примерно на пятьдесят тысяч.

— На пятьдесят тысяч, — сказал Мейсон. — Это довольно много драгоценностей.

— Да, сэр.

Элдер облизнул губы и почти умоляюще посмотрел на помощника прокурора.

— А сколько драгоценностей было в шкатулке?

— Много.

— Застрахованных?

— Да, сэр.

— А какова сумма страховки?

— Пятьдесят тысяч долларов.

— Выходит, у вас украли все драгоценности?

— Нет, не все… я… я же сказал, что еще не делал окончательной проверки.

— А почему? — спросил Мейсон.

— Я не осматривал всех драгоценностей… я был слишком взволнован…

— Но сейчас-то вы не волнуетесь? — спросил Мейсон.

— Нет.

— Ну тогда назовите, что пропало?

— У меня нет с собой этой шкатулки.

— Вы даже сегодня были так взволнованны, что не смогли составить список украденных драгоценностей?

— Да.

— Значит, когда вы заявили, что у вас украли драгоценности на сумму пятьдесят тысяч, вы были взволнованны?

— А при чем здесь это?

— Вы были так возбуждены, что не стали даже проверять, что именно украдено, не так ли?

— Ну, наверное, вы можете сказать и так.

— Это не я, а вы так говорите, — резюмировал Мейсон. — Я просто пытаюсь обобщить ваши показания. А не будет ли правильнее сказать, что цифру в пятьдесят тысяч вы назвали потому, что у вас в памяти просто всплыла сумма страховки и…

— Возможно, и так.

— А сейчас под присягой вы бы, наверное, не настаивали и на десяти тысячах долларов, не так ли?

— Послушайте, — сказал Элдер сердито, — эта молодая женщина ворвалась в мой дом, она шарила в моем столе, моя шкатулка с драгоценностями была открыта. Кто-то случайно вошел в кабинет, испугал женщину. Та схватила эту бутылку, бросилась к окну и…

Элдер внезапно остановился.

— Какую бутылку? — спросил Мейсон.

— Бутылку с драгоценностями, — сердито ответил Элдер.

— Вы храните драгоценности в бутылке?

— Не знаю. Нет, разумеется, не храню, но свидетель, который заметил женщину, говорил, что она положила драгоценности в бутылку или что-то в этом роде… Может быть, она боялась потерять их в воде, не знаю…

— А вы видели эту женщину?

— Я видел ее после того, как она выпрыгнула в окно и побежала. Я спустил собаку.

— Значит, вы сами не можете сказать с уверенностью, что сумма украденных драгоценностей составляла хотя бы две тысячи, не так ли?

— Ну, мне кажется…

— Вы даже не знаете точно, украли ли у вас драгоценности на сумму в одну тысячу долларов?

— Я не знаю вообще, украли у меня что-то или нет, — ответил Элдер сердито. — Я просто открыл шкатулку, в которой храню драгоценности, и мне показалось, что там многого не хватает.

— Но когда вы называли сумму в пятьдесят тысяч, вы просто вспомнили сумму страховки, не так ли?

— Ну, пожалуй, можно с этим согласиться.

— Вы еще не заявляли в страховую компанию?

— Нет, сэр.

— И, если честно, — спросил Мейсон, — вы не собираетесь требовать компенсацию у страховой компании, не так ли?

— Я не понимаю, при чем здесь это. По-моему, мне необязательно сидеть здесь и выслушивать, как меня запугивают, — сказал Элдер.

— Мейсон повернулся к судье Ланкершиму.

— Вот видите, ваша честь. Я соблюдаю условия. Если бы он назвал сумму в пятьдесят тысяч, я бы согласился на залог в пятьдесят тысяч. Однако, как видите, он не может назвать ни одной из украденных вещей, а в этом случае прокурор обещал спустить мою клиентку под честное слово и вообще закрыть дело и…

— Не так быстро, — вставил Колтон. — Вы все же оказываете давление на свидетеля…

— Мне не нравится слово «давление», — сказал Мейсон. — этот человек — бизнесмен. Он знает свои права. Я только прошу его сделать прямое заявление суду. Он боится это сделать. Боится назвать хотя бы один предмет и поклясться, что эта женщина украла его, потому что не сможет доказать. Одно дело — говорить о пятидесяти тысячах журналистам, другое — доказать это.

— Но зачем человеку заявлять, что у него украли драгоценности, если их у него не крали? — спросил удивленно судья Ланкершим.

— Потому что, — ответил Мейсон, — у него есть причины, по которым он хочет, чтобы подзащитная была задержана.

— Вы понимаете, мистер Мейсон, что это очень серьезное обвинение?

— Понимаю. И могу сказать суду и мистеру Элдеру, что подзащитная собирается подать в суд на мистера Элдера за клевету. А я собираюсь попросить у мистера Элдера, когда он будет под присягой, предъявить доказательства, что у него украли хоть бы одну драгоценность. Более того, я буду настаивать, чтобы представители страховой компании проверили наличие всех драгоценностей в доме Элдера, указанных в страховом полисе.

Мейсон умолк, наступила напряженная тишина.

Наконец ее прервал Элдер:

— Это какой-то абсурд, — сказал он. — В субботу вечером и был возбужден, а вчера утром еще не совсем пришел в себя. И не знал, что на меня собираются так давить…

— Суд не позволит никому давить на вас, мистер Элдер, — перебил его судья Ланкершим, — но суд спрашивает, согласны ли вы, чтобы к вам пришли домой и проверили наличие драгоценностей, указанных в страховом полисе?

— Когда?

— Сейчас.

— Сейчас это было бы не совсем удобно. У меня много других дел.

— Хорошо. Тогда назначьте время сами.

После долгой паузы Элдер сказал:

— Я пойду домой и сам все проверю. У меня репутация честного человека, и нет необходимости поднимать такой шум.

Опять наступило молчание.

— Ну что ж, — произнес судья Ланкершим, — назначаю залог в сумме две с половиной тысячи долларов.

Мейсон взял портфель и повернулся к двери, когда Колтон спросил его:

— Послушайте, что происходит? Вам что-то еще известно об этой краже?

— Спросите Элдера, — ответил Мейсон и пошел к выходу.

— Собирайтесь, Дороти, — говорил Мейсон, улыбаясь, — а Судья Ланкершим назначил залог в две с половиной тысячи, а страховая компания заплатила деньги.

— Но… но ведь компания потребует от меня эту сумму…

— Не беспокойтесь, я с ними договорился. Кстати, где им живете? Я бы вас подвез.

— В отеле «Монаднок».

— Элдеру стало жарко от моих вопросов.

— Он что-нибудь сказал о…

Мейсон многозначительно посмотрел в сторону смотрительницы и проговорил:

— Он начал раскрываться, но вовремя опомнился.

— Не обращайте на меня внимания, мистер Мейсон, — сказала смотрительница. — Впрочем, у меня есть другие дела. Я вернусь, как только вы будете готовы. Давайте бумаги и ордер.

Мейсон отдал ей бумаги, и она ушла.

— Он что-нибудь сказал о письме? — шепотом быстро спросила Дороти.

— Разумеется, нет. Он слегка разволновался и упомянул о бутылке, хотя тут же заявил, что в бутылке вы унесли драгоценности. Ему и в голову не пришло, что страховая компания может заняться его драгоценностями. И вообще, я не удивлюсь, если Элдер захочет с вами побеседовать.

— А что я ему скажу?

— Вы скажете ему так: «Идите к моему адвокату». И все. К вам могут прийти журналисты. Им вы скажете, что не собираетесь делать никаких заявлений.

— Я могу с вами встретиться сегодня вечером, если что-нибудь произойдет?

— Позвоните в сыскное агентство Дрейка. Там знают, как со мной связаться. Но звонить можно, только если случится что-то очень серьезное. И не вздумайте ни с кем говорить. Они могут пойти на разные хитрости, но вы не должны на них попадаться.

— Мистер Мейсон, вы… Я просто не могу… — Она умолкла.

— Все в порядке, — проговорил Мейсон.

— А письмо? Надо же как-то…

— Об этом я сам позабочусь. Ваше дело — молчать.

— Вас ждет посетитель, шеф, — сказала Делла Стрит, когда Мейсон вошел в свой кабинет.

— Кто он?

— Мистер Дорлей Элдер.

Мейсон присвистнул.

— Он сказал, что обязательно должен с вами увидеться.

Мейсон задумался.

— Вспомните, когда он пришел. Мне надо знать. Он сидит с начала пятого.

— Значит, он не в курсе, что было с Элдером в суде. Как он выглядит?

— Ну, о внешности сказать нетрудно, а вот о характере… Ему за шестьдесят, хорошо одет, спокойный, густые брови, седые полосы. И все же есть в нем что-то…

— Ну хорошо, — проговорил Мейсон. — Пусть он войдет.

Через минуту Делла Стрит открыла дверь и сказала:

— Сюда, пожалуйста, мистер Элдер.

Мейсон оторвался от бумаг, которые подписывал.

— Мистер Элдер? — сказал он, поднимаясь и протягивая руку.

Элдер пожал руку, не улыбаясь, и сел в большое мягкое кресло для посетителей.

— Полагаю, — сказал Мейсон, — что вы хотели увидеть меня по важному делу.

— Мистер Мейсон, вы знакомы с нашей компанией «Элдер ассошиэйтс инкорпорейтед»?

— Вы хотели посоветоваться со мной по поводу этой компании?

— Не совсем. Но мне не хотелось бы тратить время на объяснение того, что вам уже известно.

— Можете считать, что я ничего не знаю, — сказал Мейсон.

Серые глаза Элдера посуровели.

— Это вряд ли пошло бы на пользу вам или мне, мистер Мейсон. Вы ведь консультируете синдикат, который владеет большой территорией, примыкающей к нашим частным владениям.

Мейсон промолчал.

— Нам также известно, — продолжал Дорлей X. Элдер, — что синдикат надеется подписать контракт с нефтяной компанией о сдаче территории внаем. Но нефтяная компания не хочет приступать к бурению до тех пор, пока не будет контролировать и нашу территорию. Однако мы не только отказываемся отдавать внаем наш участок вместе с вашим, но пытаемся предпринять определенные шаги, чтобы заставить ваших клиентов продать их территорию. Легкое финансовое давление здесь, небольшой политический нажим там. Мне с трудом верится, что вам ничего не известно о нашей корпорации.

Итак, я предположу, что вы кое-что разузнали о нашей компании и, может быть, уже нашли определенные слабости в нашей позиции. Ведь вам известно, что контроль над корпорацией находится в руках моего племянника Джорджа Элдера. Он относительно молод, а мне уже за шестьдесят. Я уверен, что вы знакомы с условиями, на которых мой брат оставил все акции корпорации.

— Значит, речь идет обо всех акциях? — спросил Мейсон.

— Да.

— Хорошо. Продолжайте.

— Коррина Лансинг, сводная сестра Джорджа, тоже, разумеется, владела равной долей. Она исчезла. Нам придется ждать семь лет, чтобы считать ее умершей. Разумеется, если ей исчезновение останется необъясненным. В случае же, если появятся реальные доказательства ее смерти, дело примет совершенно другой оборот.

— Я уверен, — сказал Мейсон, — что вы пришли не для того, чтобы проконсультироваться со мной по этому делу.

— Я просто обрисовываю ситуацию.

— Понятно. Продолжайте.

— Если бы Коррина Лансинг оказалась жива, то контроль над компанией мог бы оказаться совершенно иным. А в настоящий момент я просто держатель части акций… Мистер Мейсон, мы с вами деловые люди. Почему бы нам не поговорить откровенно? Вся эта маскировка с похищением драгоценностей хороша для публики, но мы-то с вами понимаем, в чем тут дело.

— И в чем?

— Дело в том, что Дороти Феннер действительно была в доме, она хотела взять письмо.

— А что вам известно об этом письме?

— Я только знаю, что это письмо найдено мусорщиком. Оно было написано на борту яхты Джорджа. Насколько я понял, его написала Минерва Дэнби, которую смыло волной во время шторма.

— А что вы еще хотите знать о письме? — спросил Мейсон.

— Я бы очень хотел узнать, что в нем написано.

— А если в письме важные обстоятельства? Зачем же нам раскрывать их перед вами?

— Мистер Мейсон, я даю вам честное слово… Я сам очень люблю Дороти…

Мейсон достал из кармана копию письма и молча передал Элдеру. Тот жадно начал читать.

— Боже мой, — тихо проговорил он, закончив чтение. — Я подозревал… но такое… Джордж — очень своеобразный человек. Он не терпит, когда ему мешают. Если он решается на что-то, то готов пожертвовать даже чьей-то жизнью, лишь бы добиться своего. Мистер Мейсон, я должен посмотреть оригинал этого письма.

— Очень сожалею, но это невозможно.

— Почему?

— С письма сняли копию, а потом оно пропало.

Лицо Дорлея Элдера вспыхнуло гневом.

— Вы что же, пытаетесь играть в подобные игры со мной?

— Я говорю вам, что это точная копия письма из бутылки.

— Откуда вы знаете, что это точная копия?

— Я вас уверяю.

— Боюсь, мистер Мейсон, — проговорил Элдер, — что либо ваша клиентка обманывает вас, либо вы пытаетесь обмануть меня. Я был абсолютно уверен, что у вас имеется оригинал.

— Но это точная копия.

— Кто вам сказал?

— Моя клиентка.

— Пф-ф!

— И еще один свидетель, который сравнивал копию с оригиналом. Имя свидетеля я пока не могу назвать.

— Вы ходите сказать, — оживился Элдер, — что он может подтвердить под присягой точность копии этого письма?

— Да.

— Это меняет дело.

— Разумеется, — уверил его Мейсон.

— Джордж знает, что с письма сняли копию?

— Не думаю.

— Но он может подозревать это?

— Может.

— Это Джордж сумел снова забрать себе письмо?

— Есть все основания так считать.

Элдер некоторое время молчал, о чем-то размышляя, а затем сказал:

— Мистер Мейсон, я хочу, чтобы вы держались подальше от Джорджа Элдера. И ваша клиентка тоже не должна с ним встречаться. Если Джордж решит, что у нее есть копия письма… Нельзя рисковать ее жизнью. Сейчас она под арестом, но когда…

— Она уже на свободе. Ее освободили под залог час тому назад.

— И где она сейчас?

— В своем номере, я полагаю.

Элдер встал.

— Сохраните копию письма. В ближайший день-два я, возможно, встречусь с вами.

— Одну минуту, — сказал Мейсон. — У меня к вам два вопроса.

— Какие?

— Как вы узнали про письмо?

— Честно говоря, от племянника, Джорджа Элдера. Он поначалу доверял мне, а потом вдруг перестал. Но мне хотелось выяснить о письме побольше, вот я и спросил о нем Дороти. Она ничего не знала, но я надеялся, что мой вопрос побудит ее поговорить с Питом Кадизом.

— И второй вопрос. Почему вы так боитесь Джорджа?

— Я не боюсь, мистер Мейсон. Просто когда он не в духе, у него бывают ужасные вспышки гнева. Коррина исчезла, находясь на грани самоубийства. Очевидно, это состояние явилось следствием разногласий с Джорджем. Он прилетел в Южную Америку и привез какие-то документы, которые она должна была подписать. Она не стала их подписывать, а потом и вовсе отказалась встречаться с Джорджем и… Впрочем, остальное вам известно. Если честно, то, по-моему, он так и не простил своей больной сестре то, что она не согласилась с ним. Ну вот, я ответил на ваши вопросы. А теперь мне пора.

Он поклонился Делле Стрит, пожал руку Мейсону и вышел.

— Ну что? — спросила Делла Стрит после долгой паузы.

— Свяжитесь по телефону с Дороти Феннер и скажите, чтобы она ни в коем случае не встречалась с Джорджем Элдером. И пусть она пока не встречается с Дорлеем Элдером тоже. Я хочу, чтобы все, что он собирается ей сказать, передал через меня. Не знаю, заметили вы или нет, но этот человек сказал, что речь идет обо всех акциях компании. А ведь у Кармен Монтеррей десять акций этой компании.

— А разве эти десять акций могут иметь какое-то значение?

— Эти акции могут иметь чертовски важное значение.

В дверь номера Дороти Феннер постучали вежливо, но настойчиво. Она подошла к двери, рывком открыла ее и проговорила раздраженно:

— Я же сказала, что не принимаю журналистов…

Тут она подняла глаза. В дверях стоял Джордж Элдер.

— Можно войти?

Не говоря ни слова, Дороти отошла в сторону.

— Значит, сюда уже приходили журналисты? — спросил Элдер.

Она кивнула.

— Запри дверь, пожалуйста, — попросил Элдер.

Она заперла дверь и повернулась к нему.

— Ну что ж, — сказал он. — Выкладывай свои условия.

— Что вы имеете в виду?

Элдер уселся на стул с таким видом, как будто вот-вот собирался достать чековую книжку и выписать чек.

— Я свалял дурака, — признался он.

— Что это у вас вдруг совесть проснулась?

— Это не совесть, просто у меня деловое предложение.

— Со всеми деловыми предложениями обращайтесь к моему адвокату Перри Мейсону.

— Не глупи!

— А что же здесь глупого?

— Он богат. Он получает в день больше, чем ты за месяц.

— А при чем здесь это?

— Я готов пойти на некоторые уступки. Вся эта газетная шумиха повредила тебе. Вероятно, ты потеряешь работу. Я тебе возмещу все убытки. Но и тебе невыгодно отдавать часть своих денег Перри Мейсону.

— Вы ему заплатите?

— Что за глупости? Я говорю о тебе, с какой стати я должен платить ему, черт побери?

Дороти пошла к телефону, но остановилась.

— Подумай, ты же не глупая девушка. Не будем ходить вокруг да около. Если Минерва Дэнби и написала это письмо, то в нем нет ни капли правды. Честно говоря, я думаю, что оно поддельное. Как бы там ни было, после того, как это письмо попало ко мне, мне пришлось все обдумать и разузнать. Я начал с лечебницы в Лос-Мерритос. Все, что было в письме, — выдумка от начала до конца. Поверь мне, я даже не видел Минервы Дэнби в ту ночь. Просто не знаю, как и объяснить это письмо.

Дороти молчала. По крайней мере, до сих пор молчание не повредило ей. В конце концов нет ничего страшного в том, что она послушает его. А потом позвонит Перри Мейсону.

— Я действительно появился на яхте уже в двенадцатом часу ночи. А через полчаса после того, как мы вышли в море, нас застиг шторм. Утром я ждал Минерву к завтраку, но она не появилась. Я послал за ней стюарда. В каюте никого не было. Постель была заправлена. Потом тело нашли. Вскрытие показало, что она захлебнулась соленой водой.

После этого мне позвонил Пит Кадиз и сказал, что у него есть письмо, брошенное с моей яхты. Я попросил принести мне это письмо… Ну естественно, заплатил ему за хлопоты… А тут появляешься ты и крадешь письмо. Я испугался, что письмо может попасть в газеты. Гости видели, как ты выскочила в окно, держа в руках бутылку. Одним словом, мне пришлось звонить в полицию. Когда заметили байдарку, стало ясно, как ты попала на остров. Ну а потом мы увидели твою яхту. Для полиции мне пришлось сочинить историю с драгоценностями.

— Вы забрали письмо? — спросила она.

— Благодари бога, что я получил его обратно. В противном случае ты уже следующим утром могла бы умереть. Мне не нравится, когда со мной проделывают подобные штуки.

— Что вы хотите? — спросила она.

— Имя твоего сообщника. Как ты узнала про письмо?

— А как вы узнали, где я спрятала бутылку с письмом?

— Очень просто. Во времена сухого закона мы, яхтсмены, всегда прятали спиртное в бочках с пресной водой.

— Когда вы взяли письмо, вам незачем было выдавать меня полиции.

— Было слишком много свидетелей. К тому же я не думал, что ты оставишь полотенце. У меня не было другого выхода. Да, этот твой адвокат… Почему ты обратилась именно к Перри Мейсону?

— А чем он плох?

— Он слишком умен.

— Поэтому я к нему и обратилась.

— Он меня сегодня здорово прижал с драгоценностями… Я ведь не подумал про страховку. А потом помощник прокурора заявил, что ему не понравились мои ответы. Я принял обиженный вид и заявил, что он может закрывать дело, — мне теперь все равно.

— И что теперь? — спросила Дороти.

— Теперь я пришел договориться. Как бизнесмен, я должен постараться сбить цену, но я пришел сюда скорее как родитель, как родственник, который обидел того, кого любит… Сколько ты хочешь?

— За что?

— За полное освобождение, за молчание, за имя соучастника, за то, чтобы ты забыла о письме.

— Мне кажется, я не смогу этого сделать. Это нечестно. И у меня действительно не было никакого соучастника. Мне помог случайный человек. А письмо…

— Письмо — фальшивка.

— Почему я должна этому верить?

— Я тебе докажу.

— Пожалуйста.

— Не здесь. У меня нет с собой письма, тем более доказательств.

Дороти задумалась.

— И вы дадите мне денег?

— Разумеется, моя дорогая, большую… э-э, скажем лучше, соответствующую сумму. В конце концов, почему бы нам не поладить? Мне можно верить.

Она отвернулась от его жестких изучающих глаз, и взгляд ее упал на телефон.

Элдер встал.

— Дороти, я возвращаюсь на остров. Ты хорошенько подумай обо всем. Когда оценишь мое предложение, приходи ко мне, и я приведу неопровержимые доказательства того, что это письмо — фальшивка. Приходи в любое время сегодня вечером. Я отпущу слуг и запру собаку в чулане.

— Не сегодня. Я…

— Сегодня, — перебил он ее решительным тоном. — У меня тоже много дел. И не забывай, что ты обвиняешься в краже…

Пол Дрейк сидел в своей конторе и изучал доклады детективов. Телефоны на его столе беспрестанно звонили.

Перри Мейсон и Делла Стрит, пользуясь давними дружескими отношениями с Дрейком, вошли в его кабинет без предупреждения. Дрейк поднял на них глаза, улыбнулся, посмотрел на электрические часы на стене.

— Я уже собирался заканчивать и идти домой.

— Что нового? — спросил Мейсон. — Что-нибудь разузнали о Коррине?

— По всей видимости, болезнь была вызвана разрывом с подругой. Этой подругой оказалась Минерва Дэнби. Джордж Элдер полетел в Южную Америку, когда услышал, что его сводная сестра больна. Она исчезла в тот день, когда он прибыл. Обстоятельства говорят о самоубийстве, но тело ее так и не нашли. Кармен Монтеррей, прислуга Коррины, приехала сюда, и Штаты. Я поместил объявления во все газеты. Обычное объявление: «Если Кармен Монтеррей свяжется с подателем объявления, то узнает что-то весьма важное для себя». Указал номер абонентного ящика, и если…

Справа от Дрейка зазвонил телефон. Он поднял трубку.

— Алло… Да… Говори… Что?.. Черт!.. Хорошо… Разузнай подробности и позвони мне как можно скорей. Посылаю тебе еще двух человек… Мне нужны факты… Хорошо… Я буду здесь… Все… Посылаю немедленно…

Дрейк бросил трубку.

— Сейчас, одну минуту.

Он схватил трубку другого телефона и приказал кому-то:

— Срочно пошлите двух человек в поместье Элдера на острове. Пусть они помогут Джейку. Срочно!

Дрейк положил трубку и произнес:

— Джорджа Элдера убили.

— Убили?! Когда?

— Очевидно, в последние несколько часов. Его нашла прислуга Салли Бэнгор. Он лежал в кабинете на полу с пулевым ранением. Дверь не заперта. Собака закрыта в чулане, переоборудованном специально для ее содержания. Джордж обычно запирал ее там, когда ждал посетителей… Если подождете, я постараюсь разузнать подробности.

— Разумеется, — сказал Мейсон.

Дрейк вышел из кабинета. Минут через пятнадцать он вернулся.

— Подождем еще немного.

Дрейк и Мейсон закурили.

— Теперь, насколько я понимаю, Дороти Феннер будет свободна. Нельзя ее наказать, если никто не подтвердит под присягой, какие именно драгоценности были похищены. Я слышал, что сегодня днем ты здорово прижал Элдера.

— В этом деле есть еще кое-что, Пол. Только это должно быть строго между нами.

— Я же никогда не подводил тебя.

— Ладно. Вот, взгляни на это. — Мейсон достал копию письма и передал Дрейку. Тот начал читать, шевеля губами. Один из телефонов зазвонил. Дрейк поднял трубку.

— Алло!.. Это уже лучше… Так… Это все?.. Молодец… Я буду здесь. Постарайся разузнать побольше о действиях полиции.

Он положил трубку, дочитал письмо и воскликнул:

— Бог мой, Перри! Откуда у тебя это письмо?

— Его нашли в бутылке, которую прибило к берегу. Человек, нашедший его, отдал письмо Элдеру. А что тебе сообщили только что по телефону?

— Похоже, твоя клиентка вернулась в дом Элдера, чтобы покончить с делом, которое она начала в субботу вечером.

— Что за глупость, — сказал Мейсон. — Дороти Феннер — милая девушка. Она следует моим указаниям. Я отвез ее домой, и она теперь в своем номере.

— Мне сейчас звонил человек, которого я послал в поместье Элдера. Он связался с помощником шерифа. Тот говорит, что, вероятно, в поместье был тот же человек. На этот раз женщина не прыгала в окно, собака была закрыта в своем чулане, а когда Элдер что-то ей сказал не так, она пустила в ход револьвер тридцать восьмого калибра.

— А почему решили, что это тот же человек?

— Потому что здесь тот же самый modus operandi.[26] Человек, находившийся в кабинете, вылез в окно. А оно выходит на пролив. Салли Бэнгор, которая нашла тело, не растерялась и закрыла ворота на мосту. Таким образом, убийца оказался отрезанным на острове. Крики служанки услышал мотоциклист, и через несколько минут там уже работали полицейские. Проход через мост закрыли.

— И что? — спросил Мейсон.

— Ничего. Не нашли никаких следов. Убийца мог только уплыть.

— А в кабинете что?

— Джордж Элдер лежал ничком на полу в луже крови. Он был убит выстрелом в шею из револьвера тридцать восьмого калибра. Пуля повредила артерию и, очевидно, вылетела через окно. Женщина, которая застрелила его, по всей вероятности, стояла у самого стола.

— Почему?

— Потому что только в этом случае пуля могла вылететь в окно. Женщина, наверное, выстрелила, когда Элдер бросился вперед и споткнулся.

— Как так?

— Пистолет нашли под телом, он был весь в крови и без одного патрона. Вот вкратце все основные факты.

— А где все это время была собака?

— В чулане. Туда ее отводили, когда Элдер принимал кого-нибудь в своем кабинете.

— Насколько я понимаю, если человек стоит, не шевелясь и подняв руки вверх, собака ведет себя спокойно, но едва человек сделает движение или примет угрожающий вид, как собака тут же бросается на него.

— И что же делала собака, пока совершалось убийство?

Пол Дрейк был совершенно озадачен таким вопросом.

— Откуда, черт побери, я могу… А, понятно. Я дам указание все это разузнать и сообщу тебе.

— Когда это произошло, Пол?

— Судя по предварительному осмотру, убийство произошло сегодня около девяти часов вечера. У прислуги был свободный вечер, и она вернулась только около десяти.

— Значит, убийца был там целый час?

— Вероятно.

Мейсон посмотрел на часы.

— Черт! Уже двенадцать часов, Пол. Я поеду к Дороти Феннер и расскажу ей обо всем. К ней наверняка придут журналисты, надо ее…

— Прежде чем вы к ней поедете, шеф, — вставила Делла Стрит, — взгляните вот на это. — Она протянула Мейсону газету, которую уже несколько минут держала в руках.

— Все правильно, — сказал Дрейк. — Это объявление я сам поместил в газету.

— Каким образом ты смог поместить его в вечернюю газету?

— Что? — воскликнул Дрейк. — Ну-ка, дай газету.

— Похоже, кто-то опередил нас на один шаг, — проговорил Мейсон. — Лучше узнай, Пол, кому принадлежит ящик 123 Д. Вы, Делла, езжайте домой, выспитесь. Завтра будет много работы. А я поеду к Дороти Феннер.

Мейсон поставил машину на стоянке у отеля «Монаднок», поднялся по ступенькам, вошел в вестибюль и, увидев ночного портье, направился к нему.

— У вас проживает некая Дороти Феннер, — сказал он. — Мне надо с ней поговорить. Я ее адвокат, Перри Мейсон.

Портье посмотрел на часы, потом набрал номер ее телефона, подождал с минуту.

— Боюсь, она не хочет подходить к телефону или ее… Одну секунду. К вам пришел ваш адвокат Перри Мейсон.

Он положил трубку.

— Можете подняться, мистер Мейсон. Четыреста пятьдесят девятый номер.

Дороти Феннер открыла дверь и спросила:

— Что случилось, мистер Мейсон? — На ней был халат. Она отошла, пропуская его в комнату. — Извините, у меня беспорядок… Я спала…

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Я постараюсь вас не задерживать. Джордж Элдер мертв.

— Как? Почему? Что произошло?

— Его убили.

— Боже мой! Кто его убил? Что…

— Неизвестно, — ответил Мейсон. — Его нашла прислуга Салли Бэнгор.

— Я ее знаю. Вернее, видела, когда бывала в гостях у Джорджа.

— Полиция может прийти к вам.

— Почему?

— Потому что вы подозреваетесь в незаконном проникновении в его дом в субботу.

— А при чем здесь суббота?

— Ни при чем. Если не считать, что убийца Элдера покинул остров вплавь… Вы куда-нибудь выходили сегодня?

— Нет. Я все время была здесь.

— Как вы это докажете?

— Одинокой женщине трудно найти алиби, когда она весь вечер пролежала в постели, — сказала Дороти раздраженно.

— Может быть, кто-нибудь может подтвердить, что вы не выходили?

— Ну, наверное, дежурный внизу заметил бы меня, если бы я куда-то выходила.

Мейсон сел на край кровати. Дороти Феннер села рядом.

— Элдер не пытался позвонить вам? — спросил Мейсон.

Дороти положила ногу на ногу. Пола халата упала, обнажив бедро. Она начала поправлять халат, потом посмотрела на ногу и проговорила:

— А у меня неплохой загар, не правда ли, мистер Мейсон?

Мейсон бросил взгляд на ногу, кивнул.

— Прекрасный.

— Благодарю вас.

— Я спросил о Джордже Элдере, — напомнил Мейсон.

Она помедлила еще с минуту, потом наконец произнесла:

— Он был здесь.

— Здесь?!

— Да.

— Черт побери! Когда?

— Около шести или чуть попозже.

— Послушайте, давайте уточним. Из суда я сразу поехал за вами и привез вас сюда. Спустя какое время к вам пришел Элдер?

— Ну, примерно спустя час. Может быть, чуть позже.

— И все это время он беседовал с окружным прокурором? Почему же он не отправился на свой остров, а приехал прямо к вам?

— Он сказал, что хочет со мной помириться и заключить нечто вроде сделки.

— Почему вы мне об этом не сообщили?

— Я собиралась позвонить вам утром. Вы же сами сказали, что я должна звонить, если произойдет что-то очень важное.

— А что он вам предлагал?

— Хотел заплатить мне.

— Сколько?

— Он не называл определенной суммы. Рассказал, что забрал с моей яхты бутылку с письмом; хотел заплатить мне за доставленные неприятности. Просил, чтобы я пришла к нему, и он мне представит доказательства того, что письмо фальшивое.

— А когда вы должны были к нему прийти?

— Сегодня вечером… А который сейчас час?.. О, тогда уже вчера вечером.

— Что еще он сказал?

— Сказал, что будет ждать меня. Оставит ворота на мосту открытыми и не будет закрывать двери в стене. Собаку он обещал запереть.

— Вы не пошли к нему?

— Разумеется, нет. Вы же мне не велели.

— Но вы не сказали ему, что не придете?

— Нет.

— А вы кому-нибудь рассказывали о своем разговоре?

— Нет, не рассказывала.

— И никому не говорите, — сказал Мейсон.

— Почему?

— Неужели не понятно? Вас тогда обвинят в убийстве. Уже известно, что Элдер кого-то ждал, и предполагают, что именно тот, кого он ждал, и есть убийца. И если они выяснят, что Элдер ждал вас, то тогда…

— Но я вовсе даже и не собиралась к нему идти. Хотя он и подумал, что уговорил меня.

— Если явится полиция, скажите, что я к вам приезжал, рассказал о смерти Джорджа Элдера и просил не делать никаких заявлений никому: ни полиции, ни журналистам, ни частным лицам.

Она кивнула.

— Я не хочу, чтобы вы лгали, но и не хочу, чтобы говорили о визите Элдера.

— Но разве мне не придется об этом рассказать рано или поздно?

— Если и придется, то только тогда, когда в этом возникнет необходимость. Вы знаете Кармен Монтеррей?

— Конечно.

— Вы не давали о ней объявление в газету?

— Я? Бог мой! Да я уже долгое время не получаю от нее писем. Она была в Южной Америке и… думаю, там оставалась еще довольно долго, надеясь отыскать Коррину. Она была привязана к Коррине и очень огорчилась, когда Минерва Дэнби сбежала. Теперь я могу понять и Минерву Дэнби. Как-то Кармен приезжала в Штаты, когда ей показалось, что Коррина могла быть здесь, но потом снова уехала в Южную Америку. А сейчас я не знаю, где она.

Когда Перри Мейсон вошел в свою контору в 9.30 утра во вторник, Делла Стрит сказала:

— Там вас ждет Дорлей Элдер.

— Что нового?

— Дрейк принес отчет.

— Хорошо. Расскажите мне суть, а потом я приму Элдера.

— Очевидно, в момент убийства собака изо всех сил пыталась вырваться из своего чулана. Прислуга говорит, что собака была приучена лежать в чулане спокойно, когда Элдер принимал посетителей.

Полиция решила, что убийца мог все еще находиться на острове, и хотела использовать собаку. Однако прислуга, Салли Бэнгор, отказалась вывести собаку из чулана. Она сказала, что в присутствии Элдера собака ее терпела, но, кроме него, никто не мог кормить или подходить к собаке.

— А когда полиция была в доме, собака уже не пыталась выбраться из своего чулана?

— Нет.

— А как же они узнали, что она пыталась выскочить из чулана во время убийства?

— Они все же решили приоткрыть дверь, держа наготове веревку с петлей, вывести собаку из чулана и попробовать отдать ее прислуге, чтобы та пошла с собакой по следу. Если собака не стала бы слушаться, то на нее накинули бы петлю. Но когда дверь чулана приоткрыли, собака грудью распахнула ее, свалила полицейского и помчалась к воротам на мосту. Там она стала царапать лапами ворота, пытаясь выскочить за ограду.

— Значит, убийца ушел через ворота на мосту, — сказал Мейсон.

— Нет, это невозможно. Салли Бэнгор выскочила и закрыла ворота, она абсолютно уверена, что никто не выходил.

— Ну хорошо, — нахмурился Мейсон. — А как они узнали, что собака пыталась вырваться из чулана?

— Когда полицейские зашли в чулан, то вся дверь изнутри была исцарапана и на ней были полоски крови. Это говорит о том, что собака вырвала один из своих когтей. Она, видимо, пришла в бешенство, когда почуяла, что хозяин в опасности.

— А до этого собака не царапала дверь?

— Нет, это ведь ее чулан. Там была подстилка и стояла чашка с водой. Собака была приучена лежать в чулане спокойно, пока хозяин принимал посетителей. Вот такие факты. А теперь я позову Дорлея Элдера.

— Да, кстати, — спросил Мейсон, — Дрейк что-нибудь разузнал о местонахождении Кармен Монтеррей?

— Пока нет. Но он каким-то образом выяснил, кому принадлежит абонентный ящик сто двадцать три Д. Он Джорджа Элдера.

Мейсон задумался.

— Ну конечно, по логике вещей Элдер так и должен был поступить. Ладно, просите Дорлея Элдера. Посмотрим, что он скажет.

Дорлей Элдер вошел в кабинет и тут же выпалил:

— Мейсон, это ужасно!

— Да уж ничего хорошего, — согласился Мейсон.

— Мой племянник был холостяком, и теперь вся ответственность ляжет на меня. — Элдер уселся в кресло для посетителей. — А что будет с делом Дороти Феннер? — спросил он.

— Я думаю, его закроют. Теперь ведь некому на нее подавать в суд и некому подтвердить, что украдена хотя бы одна драгоценность.

— А вам не приходило в голову, мистер Мейсон, что Дороти Феннер могут заподозрить в убийстве?

— Такая возможность не исключается, — ответил Мейсон. Но, думаю, этого не произойдет.

Дорлей Элдер достал блокнот в кожаном переплете.

— Пистолет, из которого убит мой племянник, был его собственный, — сказал он.

— Черт возьми, неужели это так?

— Да. Это его револьвер «смит-вессон» тридцать восьмого калибра.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Более того, в момент убийства он был при нем. Я думаю, шериф просто скрывает пока эту информацию от журналистов..

— Значит, это могло быть и самоубийство?

— Пока трудно утверждать. После предварительного осмотра эксперт сказал, что расстояние, с которого произвели выстрел, было слишком большим для самоубийства.

— Но из этого пистолета стреляли? — спросил Мейсон.

— Да. Экспертиза показала, что в момент выстрела пистолет находился в руке моего племянника. А шериф пять часов тому назад арестовал Дороти Феннер.

— Все-таки они ее арестовали, — проговорил Мейсон. — А вы нашли бутылку с письмом?

— Нет. Но меня впустили в кабинет только после того, как там побывала полиция, так что они могли найти письмо, но решили пока о нем не говорить.

— Если Джордж Элдер выстрелил из пистолета, то куда же делась пуля? — спросил Мейсон.

— Не знаю. Единственная возможность — это окно. Джордж упал лицом вниз, а стоял он спиной к окну.

— А как он был одет?

— Брюки и вязаный свитер. Он недавно что-то красил на яхте, и на свитере осталось несколько пятен. Если он ждал посетителя — а это вполне очевидно, — то посетитель должен был быть человеком, которого Джордж мог позволить себе встречать в таком виде.

— Например, кем-нибудь из членов семьи, — сказал Мейсон.

— Я так и хотел сказать, но, если не считать Коррины, которая исчезла при таких странных обстоятельствах, я оказался последним родственником Джорджа.

— А у вас есть алиби? — спросил Мейсон.

— Я холостяк. Мне шестьдесят три года. Я никак не мог предположить, что мне придется взваливать на себя все управление корпорацией. Но теперь разделить его не с кем. Алиби у меня нет, но человек, который обслуживал вчера мою машину, может подтвердить, что, судя по спидометру, я никак не мог съездить на остров и обратно. И он же может засвидетельствовать, что спидометр у моей машины исправен. Да в полиции все равно проверят каждый мой шаг. На меня свалилась куча, дел. К тому же за спиной все время шепчутся. Незавидное положение… Но я пришел к вам не только как частное лицо, но теперь уже и как единственный владелец компании «Элдер ассошиэйтс ннкорпорейтед».

— Благодарю вас.

— В кабинете племянника я нашел кое-что интересное для вас.

— Что?

— Я узнал, что мой племянник отчаянно пытался разыскать Кармен Монтеррей.

— Это вполне естественно, — заметил Мейсон.

— Он поместил объявления в газетах, и у меня есть основания полагать, что Кармен Монтеррей звонила ему. Я нашел в его ежедневнике инициалы К. М. и адрес. Судя по адресу, это какой-то мексиканский ресторан, обслуживающий туристов. Больше ничего не знаю. Адрес я вам принес. Мне подумалось, что он может заинтересовать вас. Интересы вашей клиентки побудят вас заняться письмом, и вы, надеюсь, сообщите мне о ходе расследования. Полагаю, что нам обоим будет легче, когда тайна смерти племянника будет раскрыта. Если это убийство, то убийцу надо найти. И в этом я готов вам помочь чем могу.

— Хорошо. Я с вами встречусь.

— Я готов заплатить любой гонорар…

— Вы меня неправильно поняли, — перебил его Мейсон. — У меня пока только один клиент — Дороти Феннер.

— Да-да, я понимаю. Но потом, когда все выяснится, мы с вами решим денежный вопрос. А пока вы обязаны заниматься своей клиенткой, а не мной. Кстати, об аренде земли под нефтяные промыслы. Вы же консультируете этот синдикат. Можете передать хозяевам синдиката, что, как только управление корпорацией перейдет в мои руки, мы легко решим этот вопрос. С моей стороны не будет никаких препятствий по поводу аренды.

— Это очень хорошая новость, мистер Элдер.

— Возьмите адрес Кармен Монтеррей. Мне пора. Обращайтесь ко мне в любое время. — Элдер встал, пожал руку Мейсону и вышел.

Мейсон посмотрел на Деллу Стрит, потом на адрес.

— Ну что ж, Делла. Похоже, мы сегодня будем обедать в мексиканском ресторане. А пока надо показать этот адрес Полу Дрейку, пусть он даст нам описание внешности Кармен Монтеррей и установит наблюдение за рестораном.

— А сколько времени могут продержать Дороти Феннер? — спросила Делла Стрит.

Мейсон пожал плечами.

— Это зависит от того, будет ли она выполнять мои советы и молчать.

— Допустим, она будет молчать?

— Тогда они могут продержать ее довольно долго.

— А если она не будет молчать?

— Тогда они «выпотрошат» ее как следует и отпустят. А сами начнут думать, как получше использовать против нее ее же собственные показания. А мы начнем готовить запрос о законности ареста Дороти Феннер. И если она не позвонит нам до двух часов дня, поедем к судье Ланкершиму, пусть он составит предписание о вызове арестованной Дороти Феннер в суд дли рассмотрения вопроса о законности ее ареста.

— Перри, вот что удалось узнать, — говорил Пол Дрейк. — Мы попытались разыскать эту женщину в Лос-Мерритос и выяснить, как она туда попала. Такая женщина там была. И описание внешности похоже на Коррину Лансинг. Она действительно страдала потерей памяти, галлюцинациями, истерией и маниакально-депрессивным расстройством. Она была там в тот день, когда Минерва Дэнби написала свое письмо. Ее держали в южном крыле, где месяца четыре тому назад произошел сильнейший пожар. Тогда сгорели заживо шесть больных. Эта женщина оказалась в их числе. Тело обгорело до неузнаваемости… Ее опознали по металлической бирке.

— А может быть, это была не она?

— Вполне возможно, что эта женщина не Коррина Лансинг. Но нет сомнений в том, что это была именно та женщина, которую привезли в Лос-Мерритос и которую Минерва видела в день своей смерти. Женщину эту нашли в Лос-Анджелесе.

— Лечебница в Лос-Мерритос — частное заведение? — спросил Мейсон.

— Да, — ответил Дрейк. — Там вот что произошло. Полиция, естественно, пыталась разыскать родственников этой больной. Нашлась какая-то женщина, которая разыскивала сестру. Когда ей показали найденную в Лос-Анджелесе больную, женщина не признала в ней свою сестру. Но, проникнувшись жалостью, сказала, что заплатит за лечение этой больной. Деньги пришли не в виде чека, как обычно, а наличными. Их принес посыльный вместе с запиской, в которой женщина сообщала, что желает остаться анонимной.

— Другими словами, — проговорил Мейсон, — нет никакой возможности точно узнать, действительно ли в больнице сгорела Коррина Лансинг?

— Совершенно верно.

— Ну а что насчет письма в бутылке?

— Если бы при осмотре его нашли, то об этом стало бы известно… А что говорит твоя клиентка?

— Ничего. Она все еще под арестом.

— Перри, они взяли портье из отеля «Монаднок» и хотят использовать его в качестве главного свидетеля. Зачем им его арестовывать? Наверное, он знает что-то про Дороти?

— Какого черта, Пол! Феннер не выходила из номера. Шериф, наверное, хочет доказать, что Джордж Элдер приходил к Дороти Феннер. Но это ни о чем не говорит, даже если ему удастся это сделать. Кстати, Пол, ты узнал, где живет Пит Кадиз?

— Да. Он убирает пляж и живет на лодке.

— А Кармен Монтеррей ты нашел?

— Она работает в этом ресторане. Занимается гаданием. Сегодня вечером она будет там.

— Тогда мы с Деллой сегодня идем в ресторан и попытаем счастья у гадалки.

Официантки в национальных костюмах разносили заказы. Из тридцати пяти столиков только половина была занята посетителями. От стола к столу переходила гадалка. Сбоку появился агент Дрейка и тихо сказал Мейсону:

— Она пришла минут пятнадцать тому назад. А вот идет ее тетя, владелица ресторана.

Крупная женщина, на которую указал агент Дрейка, гостеприимно им улыбнулась.

— Это мой друг, — сказал агент Дрейка. — Мой столик вон там. Они сядут ко мне.

Мейсон и Делла прошли к столику и сели. Подошла официантка, и Мейсон сделал заказ.

— Шеф, она идет, — шепнула Делла Стрит.

Кармен Монтеррей, улыбаясь, подошла к их столику.

— Не хотите ли узнать свою судьбу? — спросила она.

— О, — воскликнула Делла, — это было бы… — Она замолчала и посмотрела на Мейсона. Тот, подыгрывая, проговорил:

— Разумеется, если ты хочешь, пусть она тебе погадает. Мейсон сунул в руку Кармен три доллара. Та убрала деньги и села на свободное место напротив Деллы.

— Дайте мне вашу руку. Вы работаете. У вас важная должность, так? Вам нравится ваша работа… Вы уже давно одиноки. Ваша мать умерла, когда вы были совсем молодой, а ваш отец… Наверное, родители разошлись, так?

— Достаточно, — сказала Делла, убирая руку.

— А будущее, — продолжала Кармен Монтеррей, — определено прошлым. Корабль, который не выходит в море из-за боязни шторма, не может привезти богатый груз.

— А вы неплохая гадалка, — проговорил Мейсон. — Мисс?..

— Кармен, — ответила она. — Зовите меня Кармен.

— И вы верите в это? — спросил Мейсон.

— Откуда мне знать, во что я верю. Я просто беру руку и чувствую, как в меня что-то переходит. Потом в голове возникают мысли, и я их говорю.

— А где вы родились? — спросил Мейсон.

— В Мексике.

— Наверное, много путешествовали?

— Да.

— В Европе?

— Нет.

— В Южной Америке?

Она кивнула.

— Я всегда хотел съездить в Южную Америку. Скажите, там красиво?

— Там прекрасно, сеньор.

— И давно вы там бывали?

— Только что вернулась.

— Вот как?

— У меня пропала подруга. Некоторые говорят, она умерла, но никто ничего не знает точно. Это загадка, которую я не могу разгадать.

Тут агент Дрейка кашлянул, и Мейсон увидел, как в зал вошли двое мужчин. К ним сразу же подошли две мексиканки. Один из мужчин что-то спросил, и ему показали на их столик.

Мужчины подошли к столу. Один из них распахнул пиджак и показал звезду шерифа.

— Ну все, Кармен, достаточно. Ты пойдешь с нами. Тебе зададут несколько вопросов. — Он посмотрел на Мейсона. — Прошу прощения, мистер. Пойдем, Кармен.

Когда полицейские с Кармен ушли, Мейсон сказал:

— Надо позвонить Дрейку. Может быть, ему известно, почему Кармен арестовали.

Он пошел к телефону-автомату, набрал номер Дрейка и, когда тот снял трубку, спросил:

— Пол, только что взяли Кармен. Тебе что-нибудь известно о причинах ее ареста?

— Не знаю, Перри. Но, по-моему, у них есть это письмо из бутылки. У меня другая новость. Прошел слух, что шериф, арестовавший Дороти Феннер, готов доказать, что это ты тот самый человек, который помог ей скрыться в субботу, когда она проникла в дом Джорджа Элдера.

Клод Глостер, окружной прокурор, выступая в качестве обвинителя, в краткой вступительной речи заявил, что собирается доказать, что обвиняемая Дороти Феннер совершила преднамеренное убийство Джорджа С. Элдера. Она застрелила его из револьвера 38-го калибра и через черный ход убежала к пляжу, где была спрятана небольшая лодка. На этой лодке она отправилась к своей яхте, переоделась и вернулась в номер.

Мейсон тоже произнес небольшую вступительную речь, после которой прокурор вызвал первого свидетеля.

Врач, производивший вскрытие, рассказал о причине смерти Элдера. Клод Глостер, задав ему несколько вопросов, повернулся к Мейсону и учтиво поинтересовался:

— Имеются ли у вас вопросы, мистер Мейсон?

— Один вопрос, — ответил Мейсон. — Доктор, когда вы осматривали тело, вы установили причину смерти?

— Да, сэр.

— Вы сообщили, что рана нанесена пулей из пистолета тридцать восьмого калибра?

— Да, сэр.

— Значит, пулю нашли?

— Нет, сэр, пуля не была найдена.

— Как же тогда вы определили калибр?

— Частично по размеру раны. Учитывая и тот факт, что пистолет, из которого был произведен выстрел, лежал под телом убитого.

— Если пулю не нашли, как же вы определили, что убийство было совершено именно из того пистолета, который находился под телом?

— Потому что из него недавно был произведен выстрел, потому что другого следа от пули нет и пистолет этот тридцать восьмого калибра.

— Понятно. Вы определили, что убийство было совершено из пистолета тридцать восьмого калибра, потому что именно такой пистолет лежал под телом, а решение о том, что именно из этого пистолета был убит Джордж Элдер, вы приняли на основании того факта, что пистолет оказался тридцать восьмого калибра? Я правильно вас понял?

— В вашем изложении это звучит совершенно абсурдно.

— Тогда изложите ваши доводы таким образом, чтобы они не звучали абсурдно.

— Но ведь есть размер раны…

— Разве вам не известно, что пуля всегда оставляет входное отверстие меньше своего диаметра. Ведь кожа человека эластична.

— В этом случае пуля была тридцать восьмого калибра.

— Но та часть ваших показаний, в которой говорится, что именно из этого пистолета убит Джордж Элдер, основывается на чистом умозаключении?

— Этот вывод сделан экспертом.

— Значит, эксперт сделал вывод, построив его на чистом умозаключении, так?

— Можно сказать и так, если вам угодно.

— У меня все, — сказал Мейсон.

Затем был приглашен полицейский, который рассказал, что был вызван на место убийства по телефону. Звонил сосед, он услышал крики прислуги. Полицейский описал место происшествия и сообщил, что не покидал его. Когда пришли понятые, то в их присутствии он сделал несколько снимков убитого.

— Вопросы к свидетелю, — как обычно произнес Глостер.

— Значит, собака была заперта в соседней комнате? — спросил Мейсон.

— Это не соседняя комната. Это что-то вроде чулана с вентиляцией и окном. Окно расположено высоко, собака не может до него достать.

— Кто выпустил собаку?

— Ну, когда пришли другие полицейские, мы… мы все решили выпустить собаку.

— И что произошло?

— Мы попытались приоткрыть дверь и накинуть на собаку петлю.

— Вам удалось это сделать?

— Она вылетела из чулана, как молния, выдернула веревку из рук и убежала.

— Вы побежали за ней?

— Да, сэр.

— И куда же исчезла собака?

— Не знаю, сэр. Когда я выскочил, ее уже не было видно. Через некоторое время ее привела прислуга.

— Салли Бэнгор, та, которая обнаружила тело?

— Да, сэр.

— А где сейчас находится собака?

— Ваша честь, — сказал Глостер. — Последний вопрос не по существу дела.

— Если свидетель может ответить, то пусть ответит, — распорядился судья.

— Но, ваша честь, для нас важен факт, что собака была заперта в чулане. Это означало, что покойный ожидал незнакомого посетителя. А где собака сейчас, не имеет никакого отношения к делу.

— Если это не имеет к нему отношения, — сказал Мейсон, то почему бы не сказать, где собака?

— Нет смысла перегружать суд не относящимися к делу вопросами, — произнес Глостер.

— Ответьте хотя бы для удовлетворения моего любопытства, — сказал Мейсон.

Судья Гарей неожиданно проявил интерес к вопросу Мейсона.

— Защита имеет право знать это, — проговорил он.

— Ваша честь, — произнес Глостер. — Я хочу придерживаться сути вопроса. Нам важно знать, кто убил Джорджа Элдера. Если мы начнем изучать собак, где они, что едят, как себя чувствуют, как…

— Он не спрашивает о собачьей диете. Его интересует, где сейчас находится собака, — перебил его судья Гарей. — Свидетель, ответьте на вопрос защиты!

— Я не знаю, — сказал полицейский. — По-моему, ее отдали в какой-то собачий питомник.

— Вам известно, в какой питомник отдали собаку, мистер Глостер? — спросил судья Гарей.

— Нет, ваша честь. Собакой занимался шериф.

— Ну что ж, выясните этот вопрос и сообщите мне, — проговорил судья Гарей и, повернувшись к Мейсону, спросил: — У вас есть еще вопросы, мистер Мейсон?

— Этот чулан, — спросил Мейсон, — вы говорите, был специально сделан для собаки?

— Нет, сэр. Это был просто чулан с вентиляцией. Там стояла чашка с водой, лежала подстилка, дверь изнутри была исцарапана, собака так рвалась из чулана, что оторвала коготь на лапе.

— Вы видели оторванный коготь? — спросил Мейсон.

— Нет. Но и так ясно, что оторвался коготь: на двери были три отчетливые, хотя и слабые полоски крови в том месте, где собака царапала дверь, и несколько пятнышек крови на полу.

— Но раньше собака не царапала дверь? — спросил Мейсон.

— Все царапины были свежими. Мне кажется… прошу прощения, я забыл, что не могу высказывать предположения.

— Говорите, — сказал Мейсон. — Я не возражаю.

— Мне кажется, что собака очень умная и дисциплинированная. Но когда она услышала выстрел… там, наверное, ссорились… В общем, собака так рвалась, что оторвала коготь.

— У меня все, — сказал Мейсон.

— Следующий свидетель — шериф Кедди, — объявил Глостер.

Шериф Кедди поднялся на свидетельское место.

— Вас вызвали в поместье Джорджа Элдера вечером треть его августа?

— Да, сэр — И что вы обнаружили там, шериф?

— Отсутствовала одна из лодок. Мы решили, что ею мог воспользоваться убийца. Там была сигнализация, но тот, кто хорошо знает поместье, мог отключить ее на три минуты с помощью выключателя, установленного на берегу. Я организовал поиск лодки.

— И вы нашли ее?

— Да, сэр.

— Где?

— Она плавала в бухте.

— Вы присутствовали при осмотре лодки?

— Да, сэр. Лодка недавно покрашена в зеленый цвет.

— Вы принимали участие в осмотре яхты «Кэти-Кэйт», принадлежащей обвиняемой?

— Да, сэр.

— И что вы там обнаружили?

— В одном месте борт яхты был испачкан зеленой краской.

— И что вы сделали с этой краской?

— Отправил на экспертизу для сравнения с краской на лодке, найденной в бухте.

— Что еще вы предприняли?

— Я предположил, что человек, который прыгал в лодку с причала, мог вполне уронить в воду какой-нибудь предмет. Я взял специальный фонарь и стал осматривать дно бухты в том месте у причала, где была привязана лодка.

— И вы нашли что-нибудь?

— Да, сэр. Мы нашли косметическую сумочку.

Шериф открыл портфель и достал опечатанный пакет с подписями.

— Сумочка в этом пакете.

— Вы составили опись содержимого сумочки?

— Да.

— А где предметы, находившиеся в сумочке?

— Они здесь, — сказал шериф и достал еще один пакет.

— Я вижу, пакеты опечатаны и подписаны. Кто их подписывал?

— Я подписал пакет, когда в него положили сумочку. Остальные тоже поставили свои подписи. Содержимое сумочки мы положили в другой пакет.

— Я попрошу передать пакеты присяжным, чтобы они смогли убедиться в целости печатей.

Когда пакеты были осмотрены присяжными, Глостер, сказал:

— А теперь я попрошу вскрыть пакеты и приобщить их содержимое к делу в качестве вещественного доказательства.

— Возражаю, ваша честь, — сказал Мейсон. — И прошу разрешения задать несколько вопросов свидетелю.

— Задавайте.

Мейсон повернулся к шерифу и спросил:

— Значит, с помощью фонаря вы нашли дамскую сумочку на дне бухты?

— Да, сэр.

— Значит, сумочка лежала у самого причала?

— Да, сэр.

— Где ее мог обронить любой человек, стоявший на причале?

— Где женщина могла бы ее очень легко обронить, запрыгивая в лодку, — ответил шериф.

— Попрошу отвечать на вопрос, шериф. Сумочка лежала на том месте, куда ее мог обронить любой человек, стоявший на причале?

— Ну, можно сказать и так…

— А теперь ответьте, шериф, — продолжал спрашивать Мейсон. — Можно ли было определить по внешнему виду, когда эта сумочка была обронена?

— Ну, если посмотреть содер…

— Шериф, я говорю о самой сумочке, — перебил его Мейсон.

— Нет. По сумочке нельзя было ничего определить. Она просто лежала на дне.

— И она могла пролежать там довольно долго?

— Нет, не могла.

— Почему, шериф?

— Потому что существуют прилив и отлив.

— А сколько эта сумочка могла бы пролежать на одном месте? Не забывайте, что вы под присягой!

— Э-э… ну… не могу сказать.

— Я так и предполагал, — улыбнулся Мейсон. — Итак, по скольку вы честно сказали, что по сумочке нельзя было определить, когда ее уронили, то это мог сделать любой, включая под защитную, которая могла уронить ее в субботу вечером.

— Вы говорите сейчас о самой сумочке?

— Именно о ней, — подтвердил Мейсон.

— Ну, если говорить только о сумочке, то тогда возможно и такое предположение. Но если посмотреть на содержимое…

— Я говорю только о сумочке, — перебил его Мейсон.

— Но содержимое сумочки показывает, когда ее уронили, — сказал шериф — Когда мы посмотрели, что было внутри, то нашли вырезку из утреннего выпуска газеты «Экспресс» за третье число. В этой вырезке рассказывалось о похищении драгоценностей и о том, что Элдер…

— Одну минуту, шериф, — сказал Мейсон. — Я возражаю против любой газетной вырезки, которая может настроить присяжных против подзащитной, ведь неизвестно, кому принадлежит эта сумочка.

— Дайте мне пакет, — сказал судья Гарей. — Я взгляну на содержимое.

Шериф достал пакет и подал его судье. Судья сунул в него руку, выложил содержимое на стол и взял вырезку. Прочитан ее, судья Гарей сказал:

— Эта вырезка имеет отношение к делу. Разумеется, она будет представлена лишь с целью доказательства времени, когда уронили сумочку.

— Ну хорошо, — проговорил Мейсон. — Только прежде чем суд позволит приобщить к делу сумочку и ее содержимое, я бы хотел задать шерифу еще несколько вопросов.

— Задавайте.

— Итак, шериф, вы сказали, что сумочку достали и поместили в один пакет, а ее содержимое — в другой и оба пакета опечатали.

— Да, сэр.

— И на них расписались?

— Да, сэр.

— Когда это было сделано?

— Почти сразу же, как только сумочку достали.

— Что значит «почти сразу же»? — спросил Мейсон.

— Это значит в короткий промежуток времени, — ответил шериф.

— А конкретнее?

— Я не ношу с собой секундомера.

— И все же мне бы хотелось знать поточнее, когда это было сделано.

— Я уже ответил на этот вопрос. Другого ответа у меня нет. В тот вечер у меня было много дел, и я не засекал время по секундомеру.

— Я вижу, — продолжал Мейсон, — что подписи на пакетах сделаны карандашом и чернилами.

— Совершенно верно. Я расписался чернилами, некоторые — карандашом.

— Но все подписи поставлены в одно и то же время?

— Да, сэр.

— Сразу же после того, как сумочку достали?

— Да, сэр.

— А вы не могли бы сказать, как именно эти подписи были сделаны?

— Ваша честь, — вставил Глостер, — вопрос не по существу дела.

— Если ваша честь позволит, — сказал Мейсон, — я докажу, что это очень важный вопрос, имеющий непосредственное отношение к существу дела.

— Хорошо, — проговорил судья.

Мейсон взял пакет, засунул туда сумочку, положил сверху чистый лист бумаги и подошел к шерифу.

— Поставьте на листе вашу подпись, шериф, — сказал Мейсон.

Шериф достал из кармана ручку, положил пакет с листом на колено и расписался.

— Благодарю вас, шериф, — произнес Мейсон и, взяв еще один лист чистой бумаги, положил его на стул судьи. — А теперь сделайте то же самое здесь.

Шериф, недоуменно пожав плечами, расписался и на нем.

— Я так и знал, — сказал Мейсон, взяв оба листа в руки, — подписи отличаются друг от друга.

— Ну, конечно, отличаются, — раздраженно проговорил шериф. — Сумочка ведь мешает…

— Совершенно верно! — воскликнул Мейсон. — Именно поэтому я и попросил вас расписаться на двух листах. Подписи на пакетах четкие и правильные, а это значит, что их ставили на пустом пакете. И кроме того, шериф, не забывайте, что сумочка была промокшей и она наверняка бы промочила пакет. Так что чернила на нем должны были расплыться. Но этого не произошло. Как вы все это объясните суду?

— Разумеется, я все объясню, — ответил шериф. — Мы не могли поставить подписи на пакете с сумочкой. Мы расписались на нем до того, как поместили туда сумочку.

— Ага, — сказал Мейсон. — Значит, вы и другие джентльмены подписывали пустой пакет, так?

— Я этого не говорил. Я сказал, что мы расписались на пакете, прежде чем поместить туда сумочку.

— Ну хорошо, — согласился Мейсон. — А как же получилось, что мокрая сумочка не оставила никаких следов на пакете?

— Я… э-э… могу сказать…

Шериф с беспокойством взглянул на Глостера, потер рукой подбородок.

— Я жду ответа, — настаивал Мейсон.

— Ну, само собой разумеется, — сказал шериф, — нельзя было засовывать мокрую сумочку в бумажный пакет. Это было бы глупо.

— И что вы сделали?

— Я… э-э… Когда ее достали, я сказал, что мы могли бы подписать пакеты, а я потом положил бы туда сумочку и ее содержимое. Но я, естественно, не мог положить в пакет мокрую сумочку. Поэтому подождал, пока она высохнет.

— И сколько вы ждали, шериф? — спросил Мейсон.

— Ну, я не знаю. Мне доверили положить ее в пакет, а его опечатать, и я взял на себя эту ответственность.

— Одним словом, — сказал Мейсон, — все эти подписи говорят лишь о том, что люди, находившиеся вместе с вами, расписались на пустых пакетах и оставили сумочку у вас в надежде, что вы положите ее с содержимым в пакеты и опечатаете их сами на другой день.

— Не в другой день, а просто позднее.

— Другими словами, — пояснил Мейсон, — вам отдали пустые подписанные пакеты, а их содержимое вы вложили гораздо позже.

— Не гораздо позже, а вскоре.

— Но вы же сами сказали, что положили сумочку в пакет после того, как она высохла.

— Сумочка находилась у меня, и с ее содержимым ничего не случилось.

— А где вы сушили ее?

— В своем кабинете.

— И сколько она сохла?!

— Не знаю, я не засекал время.

— Значит, могло пройти два дня, прежде чем вы положили все в пакеты?

— Я уже ответил, что не хожу с секундомером.

— Итак, ваша честь, — проговорил Мейсон. — Нельзя с уверенностью утверждать, что эту газетную вырезку не положили в сумочку в то время, пока она сохла. Суд увидит, что вырезка не подвергалась воздействию воды.

— Вырезка была в коробочке, — сказал шериф. — В маленькой коробочке, похожей на пудреницу.

— Я не думаю, что суд пытались ввести в заблуждение, — после некоторой паузы произнес судья Гарей, — и все же это дело с подписями на пустых пакетах, шериф, не проясняет сути. Суд не готов сейчас принять окончательное решение о приобщении сумочки в качестве вещественного доказательства, но мы обсудим этот вопрос.

— У меня есть еще несколько вопросов к свидетелю, — сказал Глостер.

— Спрашивайте, — сказал судья Гарей, — а то пора прекращать заседание.

— А что еще вы делали на яхте обвиняемой, шериф?

— Я ее осматривал.

— И что вы нашли?

— Я нашел мокрую юбку. А впереди, на уровне правого колена, было небольшое розоватое пятно.

— И что вы предприняли?

— Я отдал его в лабораторию, чтобы проверить, не кровь ли это.

— А теперь, ваша честь, можно и закончить заседание, — сказал Глостер, улыбаясь.

— Итак, — произнес судья Гарей, — суд прерывает заседание. Оно возобновится завтра в десять часов утра.

Дороти Феннер огляделась, ища глазами смотрительницу.

— Минуточку, — ответил Мейсон. — Я хочу задать вам один вопрос… Дороти, посмотрите на меня…

Она медлила, потом губы у нее дрогнули.

— Только не плакать! — приказал Мейсон. — Что за глупости! Вокруг люди. Скажите, вы ходили туда? Ходили?

Она опустила глаза.

Он достал из портфеля письмо:

— Делайте вид, будто его читаете. А теперь ответьте, вы ходили туда?

— Да, — ответила она почти шепотом. — Я сделала, как он просил. Ворота были открыты. Когда я вошла в кабинет, он лежал на полу в луже крови. Я опустилась на колени. Он был мертв. И тут я услышала, как сзади кто-то закричал. Не оглядываясь, я бросилась к окну, выскочила на улицу и побежала к причалу.

Я поняла, что оказалась в ловушке. Но тут вспомнила, что на берегу был выключатель, который мог отключить систему сигнализации на три минуты — на случай, если бы Элдеру захотелось выехать с острова на одном из катеров. Я отключила сигнализацию и побежала к причалу. Там была небольшая лодка. Когда прыгала в нее, то, видимо, обронила сумочку. Я видела пятно на юбке. Когда доплыла до своей яхты, то попыталась стереть пятно, потом переоделась и на лодке добралась до берега. Только в автобусе обнаружила, что потеряла сумочку. Хорошо, что я всегда ношу с собой запасной ключ и один доллар на всякий случай.

— Кто-нибудь видел, как вы входили в отель?

— Я была напугана и проникла в отель через черный ход. Меня никто не видел.

— Ну почему вы не сказали об этом? Я ведь несколько раз спрашивал вас.

— Я я… не хотела подводить вас. Если бы не сумочка… Мне казалось, что, если я вам все расскажу, вы не поверите…

Мейсон, улыбаясь, взял из ее рук письмо и положил его в портфель.

— Ладно, возвращайтесь в камеру и помалкивайте, — проговорил Мейсон. — Теперь понятно, почему Глостер так радовался, у него, наверное, есть свидетель, который видел вас о автобусе, когда вы возвращались в отель.

Мейсон взял портфель и вышел из зала суда.

Уже в автомашине Пол Дрейк сказал:

— Чепуха какая-то, Перри! Ты, конечно, сбил шерифа с толку этими подписями, но мне не нравится эта сумочка. Может быть, она все-таки ходила туда, Перри, она тебя обманула?

— Она обманула всех, даже себя, — сердито ответил Мейсон. — Она действительно туда ходила.

— Боже мой! — воскликнула Делла Стрит.

— А что ты сможешь сделать? — спросил Пол Дрейк.

— Не знаю. Нам нанесли два серьезных удара. Первый — Дороти Феннер была на месте преступления в день убийства. А второй — газетная вырезка, где Элдер обвиняет Дороти Феннер в похищении драгоценностей, рассказывает о том, что она побежала в воду, а там ее ждал сообщник в байдарке. Я полагал, что они заявят о письме, но, похоже, они и не собираются. Придется это делать мне, а они будут утверждать, что письмо не имеет отношения к делу. Тем более мы не знаем, где оригинал. Чтобы убедить суд, что копия соответствует оригиналу, надо разыскать этого Пита Кадиза, который нашел бутылку. Если бы эта маленькая лгунья сказала мне правду. Ладно, посмотрим, что еще приготовил нам Глостер.

Мейсон, Пол Дрейк и Делла Стрит стояли и смотрели на человека, который играл на аккордеоне.

Аккордеон умолк, человек обернулся.

Мейсон представил своих спутников.

— Нам хотелось узнать о бутылке с письмом, которую вы нашли, — сказал Мейсон.

Кадиз посмотрел на него, но ничего не сказал. Потом он встал и выплюнул изо рта табак.

— Что конкретно? — спросил он.

— Я хочу знать точно, как и где вы ее нашли и что вы с ней сделали.

— Мне надоела цивилизация. Я купил себе лодку, на большее у меня просто не было денег, и стал жить сам по себе. Там есть небольшая бухточка, и в ней остается много всякого хлама после отлива. Ну вот я как-то копался там и вдруг увидел эту бутылку с письмом. Через стекло прочел: «Теербелл». Я здесь знаю всех яхтсменов, и они меня отлично знают. Ну поехал в город и позвонил Джорджу Элдеру. Он попросил меня привезти эту бутылку. Я привез, а он мне заплатил пятьдесят долларов за беспокойство. Ознакомился с письмом. Потом спросил меня, читал ли я его. А мне зачем читать? Мое дело собирать мусор. Так и ответил, тогда он мне дал еще сто долларов.

— Значит, Элдер дал вам пятьдесят долларов?

— Да.

— А потом добавил еще сто?

— Угу… еще сто.

— Элдер мертв, — сказал Мейсон. — Вы теперь не связаны никакими обязательствами перед ним, Пит.

— Что вы имеете в виду?

— Такой человек, как вы, не поедет в город звонить кому-то из-за того, что нашел бутылку. Я думаю, Пит, вы поступили иначе. Вы прочли письмо и поняли, что оно может заинтересовать Элдера. Вот вы и отнесли ему бутылку. А когда он узнал, что вы читали письмо, то решил добавить вам еще сто долларов. Ну а что бы вы сделали, Пит, если бы вам пришлось выступать в суде?

Кадиз задумался.

— А вы неглупый адвокат. Я сейчас ничего не скажу. Если бы я и договаривался с Элдером о чем-нибудь, то бы не нарушил обещания. Но разговора о показаниях в суде у нас не было. Так что… Если бы меня вызвали свидетелем… черт с ним, сказал бы правду.

Мейсон достал из кармана листок.

— Кадиз, вот предписание, согласно которому вы должны явиться в суд завтра в десять часов утра в качестве свидетеля защиты в деле Дороти Феннер. Вы не будете выступать завтра, но вы должны явиться в суд. Вы свидетель защиты, и у вас нет никакого резона рассказывать кому-нибудь о нашем разговоре или о том, что вы собираетесь сказать в суде.

— Ладно, приду, — сказал Кадиз. — Хоть я и ненавижу всю эту суету.

В переполненном зале суда стояла напряженная тишина.

— Ваша честь, — говорил Клод Глостер, — у нас есть свидетель Рональд Диксон, который должен быть отпущен как можно раньше. Я бы просил суд временно отозвать шерифа и пригласить Рональда Диксона вне очереди.

— У вас есть возражения? — обратился судья Гарей к Мейсону.

— Возражений нет, ваша честь.

Рональд Диксон, высокий и слегка сутулый мужчина, занял место свидетеля.

— Вы работаете ночным портье в гостинице «Монаднок»? — спросил Глостер.

— Да, сэр.

— Вы знаете обвиняемую Дороти Феннер?

— Да, сэр.

— В какое время вы работаете?

— С четырех дня до полуночи, сэр.

— Вы работали третьего августа сего года?

— Да, сэр.

— А теперь, мистер Диксон, расскажите о том, что происходило во время вашего дежурства третьего августа.

— Ну, я прочитал в газете, что мисс Феннер была…

— Нет-нет, — перебил его Глостер. — Расскажите о том, что вы сами видели во время дежурства третьего августа.

— Да, сэр. Она приехала в отель примерно в пять тридцать вечера. Я еще поздравил ее…

— Вы с ней разговаривали? — перебил его Глостер.

— Да, сэр. Я разговаривал с ней, и она…

— И что случилось дальше? Что она сделала? — снова перебил его Глостер.

— Она спросила, не было ли для нее какой-нибудь почты. Я сказал, что ей миллион раз звонили. Она взяла все записки из ячейки и поднялась в свой номер. Потом примерно через час пришел какой-то джентльмен и сказал, что хочет видеть ее. Он сказал, что она ждет его, так что можно ее и не предупреждать. Это не по правилам нашего отеля, но джентльмен внушал доверие. Я засомневался, а он дал мне пять долларов. Ну… и я позволил ему пройти к ней.

— А как долго этот джентльмен пробыл в отеле?

— Минут пятьдесят, наверное. Потом он спустился, поблагодарил меня и ушел.

— Вы бы узнали этого человека, если б снова увидели его?

— Да, сэр.

— А вы видели его снова?

— Да, сэр.

— Где?

— В морге.

— Значит, этого джентльмена звали Джордж Элдер?

— Так мне сказали, сэр.

— Я вам сейчас покажу фото, мистер Диксон, а вы мне скажете, знаете ли вы этого человека.

Глостер показал Диксону фото.

— Вы узнаете его?

— Да, сэр. Это тот самый джентльмен, который приходил в тот день к Дороти Феннер и дал мне пять долларов.

Мейсон сохранял спокойствие. Если Глостер пригласил вне очереди этого свидетеля лишь для того, чтобы тот сообщил о визите Элдера в отель, то, возможно, позиция Глостера не так уж и сильна. Мейсон позволил себе вздохнуть с облегчением. Факт визита он давно учитывал и был готов к показаниям этого свидетеля. Но тут внутри у Мейсона словно что-то екнуло, потому что Глостер спросил:

— Скажите, свидетель, видели ли вы, как обвиняемая выходила из отеля в тот день?

— Да, сэр. Я ненадолго отлучился, а когда вернулся на место, то увидел женщину, торопливо идущую к выходу из отеля. Это была Дороти Феннер.

— В какое время это происходило?

— Около половины восьмого вечера.

— Вы видели, как обвиняемая вернулась?

— Да, сэр. У нас есть двери, которые всегда заперты на ключ. Задняя дверь вестибюля, например, и дверь камеры хранения. Но их может открыть любой постоялец своим ключом от номера. Когда эти двери открываются, у дежурного на щитке зажигается лампочка, и мы всегда можем проверить, кто вошел. В этот раз тоже загорелась лампочка, и я пошел посмотреть. Это было в половине двенадцатого ночи. Сигнал показывал, что кто-то прошел через камеру хранения. Он вызвал лифт. Я прошел через лестницу и приоткрыл дверь. У лифта стояла обвиняемая.

— Как далеко от вас она находилась?

— Не далее десяти футов, сэр.

— Вы ее узнали?

— Совершенно верно, сэр.

— Во что она была одета?

— Белый свитер, голубые брюки и спортивные туфли.

— А теперь ответьте, была ли у вас возможность узнать, действительно ли обвиняемая отсутствовала с семи до одиннадцати вечера?

— Да, сэр.

— Объясните, пожалуйста.

— Каждые три месяца мы проводим инвентаризацию имущества в номерах отеля. Поэтому, когда мисс Феннер вышла из отеля, я позвонил дежурной и сказал, что можно идти в ее номер. Мы обычно делаем опись в отсутствие постояльцев.

— А как была одета обвиняемая, когда выходила из отеля?

— На ней была юбка и жакет. А когда она возвращалась, на ней были брюки и свитер.

— Скажите, когда обвиняемая выходила из отеля, у нее была в руках сумочка?

— Да, сэр.

— А когда она вернулась в отель?

— Нет, сэр. Когда она возвращалась, в руках у нее ничего не было.

Глостер с улыбкой повернулся к Мейсону.

— А теперь, мистер Мейсон, можете задавать вопросы свидетелю.

Мейсон посмотрел на Диксона, как бы оценивая его, и спросил:

— Когда мисс Феннер первый раз пришла в отель в этот день, у вас с ней состоялся разговор?

— Да, сэр.

— А как долго он длился?

— Минут пять, я думаю.

— Попрошу вас пересказать подробно ваш разговор с мисс Феннер.

— Ваша честь, — громко произнес Глостер, вскакивая со своего места. — Это не относится к делу.

— По-моему, ваша честь, — сказал Мейсон, — защита имеет право знать весь разговор, если свидетель, давая показания, пересказывал хотя бы его часть.

— Совершенно верно, — согласился судья Гарей.

— Ну… Я поздравил ее с освобождением под залог. А она рассказала мне, что мистер Мейсон поставил в тупик мистера Элдера, и тот не мог назвать ни одной из украденных драгоценностей. И теперь мистер Элдер оказался в неловком положении.

— Я хочу напомнить, — вставил Глостер, — что это всего лишь разговор.

— Ваша честь, — сказал Мейсон, — мне бы хотелось, чтобы обвинение дало нам возможность ознакомиться с кое-какими вещественными доказательствами. Я имею в виду бумаги, которые обвинение нашло в кабинете покойного, если, конечно, таковые были найдены.

Судья Гарей вскинул брови.

— Вы хотите ознакомиться с вещественными доказательствами обвинения?

— Нет, ваша честь, — ответил Мейсон. — Я лишь говорю о тех бумагах, которые могут помочь защите и которые обвинение умышленно скрывает от меня.

— Не понимаю, о чем идет речь, — произнес Глостер. — Я могу лишь сказать, что у нас есть материалы, которые мы собираемся предъявить в качестве вещественных доказательств.

— А вдруг вы передумаете и не захотите чего-то предъявлять суду?

— Это наше право.

— Тогда я тоже воспользуюсь правом ознакомиться с этими доказательствами.

Глостер начал было подробно излагать позицию обвинения, но Мейсон, перебив его, обратился к судье:

— Ваша честь, вы видите, что обвинение пытается скрыть вещественные доказательства.

— Что вы хотите этим сказать? — возмутился Глостер. Мы ничего не пытаемся скрыть. Мы…

— А помните, — перебил его Мейсон, — суд спрашивал у вас, где находится собака, а вы так и не ответили.

— Я не знал, — закричал Глостер, — я же сказал, что собакой занимался шериф…

— Одну минуту, — вставил Гарей. — Защита права. Суд ведь распорядился, чтобы вы все разузнали и сообщили защите.

— Значит, я не так понял, — сказал Глостер. — Я сказал, что шериф знает, где собака. Когда шериф давал показания, защита вполне могла сама его об этом спросить.

— Так где же собака? — спросил Мейсон.

— Я… э-э… Я не могу сказать, где собака сейчас. Я могу лишь сообщить, где она была.

— Почему вы не можете сказать, где собака сейчас? — спросил Мейсон.

— Потому что я не собираюсь выкладывать вам все на блюдечке. Собаку отвели в питомник «Акме», но одна из наших свидетельниц захотела взять ее к себе. Теперь собака у нее. Я не могу дать вам адрес, поскольку это адрес нашего свидетеля.

— Ну хорошо, — сказал Мейсон. — Еще защита хочет получить разрешение на осмотр места преступления.

— Ну что ж, — сказал судья Гарей. — Защита имеет право на осмотр места происшествия. Когда вы хотите это сделать, мистер Мейсон?

— Сегодня после обеда.

— Хорошо. Суд прервет заседание сегодня в двенадцать часов и возобновит его в понедельник в десять часов утра. У защиты будет время. А теперь есть ли еще вопросы к этому свидетелю?

— Нет, ваша честь, — ответил Мейсон.

— Тогда можно приглашать следующего свидетеля.

Глостер воинственно произнес:

— Следующий свидетель — Оскар Линден.

— Ваше занятие, мистер Линден?

— Я работаю на лодочной станции при яхт-клубе.

— Вы работали в субботу первого августа?

— Да, сэр.

— Сколько байдарок было взято в этот день?

— Двенадцать.

— Сколько из них вернули к десяти часам вечера?

— Восемь.

— А из оставшихся четырех какая-нибудь привлекла ваше внимание, когда байдарки были возвращены?

— Да, сэр. В одной из них на дне было много воды. Ее номер девятьсот шестьдесят один.

— И что вы сделали?

— В то время ничего, но вскоре после убийства Элдера я связался с начальством, и ко мне приехали для осмотра байдарок. Ту, что была под номером девятьсот шестьдесят один, по распоряжению шерифа я отдал. С нее снимали отпечатки пальцев.

— А у вас есть список людей, которые берут байдарки?

— Нет, сэр. Байдарки мы даем напрокат на час, на вечер или на двенадцать часов. У меня имеются только их номера.

— А эту байдарку на сколько брали?

— На вечер. До часу тридцати ночи.

— После того, как байдарку взяли в прокат, когда вы ее увидели снова?

— Утром у причала.

— А до того, как вы сдали эту байдарку экспертам, ее никто не брал?

— Нет, сэр.

— А теперь скажите, вы бы узнали человека, который брал байдарку, если бы увидели его снова?

— Да, сэр.

— А здесь нет этого человека?

Линден быстро показал пальцем на Мейсона и сказал:

— Вот этот человек.

— А теперь задавайте ваши вопросы, — сказал Глостер, обращаясь к Мейсону.

— У меня нет вопросов, — ответил Мейсон к удивлению суда и публики.

— Вызывается Сэм Дэрхем, — сказал Глостер.

Сэм Дэрхем занял место и сообщил, что он эксперт по дактилоскопии.

— Скажите, — спросил его Глостер, — вы проводили экспертизу байдарки номер девятьсот шестьдесят один?

— Да, сэр.

— Вы нашли на ней чьи-либо отпечатки пальцев?

— Да, сэр.

— Вы их идентифицировали?

— Да, сэр.

— И чьи это отпечатки?

— Это отпечатки обвиняемой.

— Были ли на байдарке еще чьи-либо отпечатки?

— Да, сэр.

— Вы их тоже идентифицировали?

— Сразу после экспертизы я не мог этого сделать.

— А когда вы их смогли идентифицировать?

— Вчера вечером.

— И чьи это отпечатки?

В суде воцарилось напряженное молчание. Сэм Дэрхем повернулся к Перри Мейсону:

— Это отпечатки Перри Мейсона, адвоката обвиняемой.

Судья Гарей застучал молотком, пытаясь успокоить зашумевшую публику. В конце концов он объявил пятнадцатиминутный перерыв.

Один из многочисленных журналистов прорвался сквозь толпу к Мейсону и спросил:

— Что вы можете сказать по поводу последнего заявления эксперта, мистер Мейсон?

Мейсон улыбнулся и спросил:

— Какого заявления?

— По поводу отпечатков.

— Я брал байдарку и, естественно, оставил на ней отпечатки пальцев.

— А что вы скажете об отпечатках обвиняемой?

— Очевидно, на байдарке оказались и ее отпечатки.

— Значит, вы признаете, что помогли обвиняемой скрыться после того, как она похитила?..

— Успокойтесь, — проговорил Мейсон, — давайте посмотрим на вещи трезво. Во-первых, нет никаких доказательств, что обвиняемая что-либо похитила, а во-вторых, спросите у прокурора, как он намеревается доказать, что эти отпечатки пальцев были оставлены в одно и то же время.

Судья Гарей вернулся из судейской и занял свое место.

— Я закончил опрос свидетеля Сэма Дэрхема.

— Можете задавать ваши вопросы, мистер Мейсон, — сказал судья Гарей.

— Когда вы снимали отпечатки пальцев, мистер Дэрхем? — спросил Мейсон.

— Около полуночи третьего числа.

— А как долго, по вашему мнению, такие отпечатки сохраняются на подобной поверхности?

— Вообще-то все зависит от погодных условий, но в данном случае можно говорить примерно о четырех днях.

— Значит, до вашей экспертизы я мог в любое время в течение четырех дней оставить на байдарке отпечатки пальцев.

— Да, сэр.

— И даже за десять минут до вашей экспертизы?

— Ну… я… я не готов ответить на такой вопрос.

— А почему?

— Э-э… ну, в принципе, возможно и такое.

— Можем ли мы сказать то же самое и про отпечатки пальцев подзащитной? — спросил Мейсон.

— Да, сэр.

— Значит, — сказал Мейсон, — судя по вашим же собственным словам, отпечатки пальцев подзащитной могли быть оставлены за четыре дня до вашей экспертизы, а мои за десять минут до нее, когда я осматривал байдарку.

— Ваша честь, — вставил Глостер, — я против такого допроса. Нет ведь никаких доказательств, что мистер Мейсон осматривал байдарку. Я могу доказать…

Мейсон широко улыбнулся и сказал:

— Я просто хотел уточнить временной фактор.

— Я возражаю против вашего утверждения, что вы осматривали байдарку, — сказал Глостер. — Если вы и осматривали ее, то я требую сказать, почему вы это делали?

— Не надо горячиться, — успокоил его Мейсон. — Я просто хотел показать, что мои отпечатки могли быть оставлены на четыре дня позже, чем отпечатки подзащитной. Вы же, основываясь на том, что наши отпечатки оказались на одном предмете, пытаетесь уверить суд, что они оставлены в одно и то же время. Но чтобы это доказать, вам надо иметь побольше оснований. — Мейсон снова повернулся к свидетелю. — Вам известно, мистер Дэрхем, что проводился обыск гостиничного номера подзащитной?

— Да, сэр. Я сам там был.

— А прокурор Глостер тоже там был?

— Да, сэр.

— Значит, если бы мы сейчас провели экспертизу, то могли найти некоторые предметы, на которых были бы отпечатки пальцев как подзащитной, так и прокурора?

— М-м… я… возможно. Но ведь эти отпечатки были бы оставлены в разное время.

— Вот именно, — улыбнулся Мейсон. — А теперь, ваша честь, нам бы хотелось заняться осмотром места преступления.

Судья Гарей объявил:

— Суд прерывает заседание. Оно возобновится в понедельник в десять часов утра.

Шериф Кедди достал из кармана ключ и отомкнул калитку в каменной стене.

— Я очень занят. Суд разрешил мне впустить вас для осмотра и…

— Мы все осмотрим, — вставил Мейсон.

— Я думаю, это не займет у вас много времени.

— Ну это вы так считаете.

Подъехала вторая машина, и из нее вышли люди с миноискателями.

— Что это значит? — спросил шериф.

— Это специалисты. Они будут помогать мне осматривать место преступления.

— А зачем им миноискатели?

— Мы будем искать металлические предметы, которые могут быть в земле на глубине одного фута.

Шериф подумал.

— Ладно. Только ничего не копать.

— Идите туда, — сказал Мейсон помощникам с миноискателями. — Пол, вы и Делла останетесь со мной.

Мейсон, Делла Стрит, Пол Дрейк и шериф вошли в дом.

— Вот эта комната, — сказал шериф. — На полу все еще следы крови.

— А где была собака? — спросил Мейсон.

— Вон там.

Шериф открыл дверь чулана.

Мейсон начал осматривать царапины на двери.

— Да, царапины свежие.

— Конечно, — ответил шериф. — Собака рвалась защитить хозяина.

— Логично, — проговорил Мейсон. Они снова вернулись в комнату. — Значит, пуля прошла навылет?

— Да, — ответил шериф, — и вылетела через окно.

— Это как раз меня и интересует. Нельзя с уверенностью утверждать… — Мейсон приглядывался к потолку. — Здесь нет где-нибудь стремянки? Я хочу посмотреть вон ту дырочку на потолке.

— А что вы собираетесь там искать? — спросил шериф.

— Может быть, там пуля, — ответил Мейсон.

Шериф пожал плечами.

— Мне кажется, этой дырочки не было, когда мы осматривали тело.

— Почему?

— Если бы она была, мы бы ее заметили.

— Конечно, — сказал Мейсон. — Вы осматривали стены, но забыли о потолке.

— Ладно, пойдемте за лестницей.

Они спустились в подвал и принесли оттуда стремянку.

— Я первым, — сказал шериф, когда Лестницу установили в чулане. Он поднялся по ступенькам.

— Похоже, здесь что-то есть.

Шериф достал из кармана перочинный нож.

— Одну минуту, — сказал Мейсон. — Я хочу вас предупредить, шериф. Если это пуля, то надо доставать ее очень осторожно, чтобы не поцарапать.

— Знаю, знаю, — буркнул шериф и начал ковырять ножом дырку.

— Вы все записали, Делла? — спросил Мейсон.

— Да, каждое слово, — ответила Делла Стрит.

— Эй! — воскликнул шериф. — Я не даю интервью.

— Это вы так считаете, — сказал Мейсон. — Я предупредил вас, что к пуле не должны прикасаться посторонние предметы. Все это записано: мое предупреждение и ваш ответ. Вы же будете давать показания, если там окажется пуля, и объяснять, как вы ее нашли и как извлекли. Ответственность за повреждение пули лежит на вас.

За окном послышался крик, а потом шаги.

— В чем дело? — проворчал шериф, спускаясь с лестницы.

— Мы нашли! — крикнул один из помощников, когда Мейсон подошел к окну. — Мы нашли пистолет!

Шериф пошел к двери. Мейсон, Делла Стрит и Дрейк последовали за ним.

— Вот что значит оставлять ваших помощников без присмотра, — ворчал шериф. — Они закопали пистолет и…

— Я бы не делал подобных обвинений, шериф, — сказал Мейсон.

— Вот он, — сказал помощник, показывая на неглубокую ямку. — Мы его не трогали.

Шериф встал на колени и достал из ямы револьвер.

— Мне почему-то кажется, что его сюда подложили. Да, подложили. — Шериф осмотрел барабан. — Один патрон стреляный. Калибр сорок четыре.

Мейсон повел людей к участку пляжа напротив окна. Один из помощников достал сетку с мелкими ячейками.

— Эй! Что вы еще там ищете? — спросил шериф.

— Пулю, — ответил Мейсон.

— Ну это другое дело. Приступайте, только не забудьте, что теперь я с вами и вы не сможете ничего подложить.

Помощники начали тщательно просеивать песок.

— Эй! Подождите! — крикнул шериф и, пошарив рукой в кучке песка, вытащил сплющенную пулю. — Вот она!

— Отлично, ребята, — сказал Мейсон. — Теперь можно заканчивать.

— Интересно, какого она калибра? — спросил шериф.

— Думаю, сорок четвертого, — ответил Мейсон.

— Послушайте, — возмутился шериф. — Если вы полагаете, что я попадусь на ваши фокусы, то вы ошибаетесь. Только идиот может поверить в ваши подкинутые доказательства.

Сидя за столом в своей конторе, Мейсон с удовольствием читал утренние газеты.

«Найдено еще одно орудие убийства Джорджа С. Элдера», — гласил заголовок одной из них, а чуть пониже было написано: «Странная пуля в потолке».

— Ну что, — спросила Делла Стрит, — вы собираетесь прочитать это вслух?

Мейсон кивнул.

— Я зачитаю некоторые места. Вот, послушайте.

Мейсон свернул газету и улыбнулся Делле Стрит.

— Шеф, — спросила она, — а откуда вы узнали, что пуля в потолке?

— Я не знал.

— Но ведь в газете написано, что вы уже через несколько минут нашли отверстие с пулей. Почему вы искали отверстие на потолке?

— А где же еще я должен был искать? Шериф и его люди осмотрели все остальное.

В понедельник зал суда был переполнен. Едва возобновилось заседание, как Глостер сказал:

— Ваша честь, все так называемые «вещественные доказательства» были подброшены. Их появление никак не может быть объяснено тем, что происходило в день убийства.

— Ну если так рассуждать, — возразил Мейсон, — то и все остальные улики можно посчитать подброшенными. Кстати, если суд позволит, мне бы хотелось еще раз спросить у обвинения, где же находится собака.

— Должен ли я понимать так, — спросил судья Гарей, — что обвинение до сих пор не сообщило вам, мистер Мейсон, о местонахождении собаки?

— Совершенно верно, ваша честь.

— В таком случае мы должны выяснить этот вопрос, — произнес судья Гарей.

— Собака у свидетельницы Кармен Монтеррей, — сказал Глостер. — И я считаю нецелесообразным открывать ее адрес.

— Где собака? — спросил Мейсон. — Либо вы скажете, где она, либо я вызову Кармен Монтеррей и спрошу у нее сам.

— Я согласен с защитой, — сказал судья Гарей.

— Хорошо, — произнес Глостер. — Я сейчас приглашу Кармен Монтеррей, и мы покончим с этим вопросом.

Через несколько минут Кармен Монтеррей заняла место свидетеля.

— Ваше имя Кармен Монтеррей? — спросил Глостер.

— Да, сэр.

— Вам известна собака по кличке Принц, которая в последнее, время жила у мистера Джорджа Элдера?

— Да, я ее хорошо знаю. Коррина Лансинг взяла эту собаку у военных. Собака была еще молодой, я ее выдрессировала.

— Значит, вы знаете и любите собаку?

— Да, сэр.

— И поэтому после смерти Джорджа Элдера вы захотели взять ее себе?

— Да, сэр.

— И собака сейчас находится у вас?

— Да, сэр.

— Ну вот, — сказал Глостер, — надеюсь, теперь суду ясно, что никто не пытался скрывать собаку. Мисс Монтеррей, вы…

— Одну минуту, — сказал Мейсон. — У меня есть несколько вопросов к мисс Монтеррей.

— Ну что ж, спрашивайте. Но только про собаку, — согласился Глостер.

— Я именно об этом и хочу спросить. Мисс Монтеррей, нет ли у собаки на передней лапе поврежденного когтя?

— Поврежденного когтя?.. Нет, по-моему.

— А собака хромала?

— Нет.

— А была ли у нее кровь на лапе?

— Ах это! Я понимаю, о чем вы спрашиваете. Да, в чулане собака царапала дверь и слегка поранила лапу.

— Вы были очень привязаны к Коррине Лансинг, не так ли?

— Она была моим другом и хозяйкой. Я проработала у нее много лет.

— Когда вы вернулись сюда, вы видели объявление в газете, которое поместил Джордж Элдер?

— Ваша честь, я возражаю, — сказал Глостер. — Это не относится к делу.

— Это очень важно, ваша честь, — ответил Мейсон. — Вы сейчас увидите.

— Продолжайте, — распорядился судья Гарей.

— Вы читали это объявление? — спросил Мейсон.

— Да, — ответила она.

— И вы разговаривали с Джорджем Элдером?

— Да.

— И вы ходили к нему на встречу?

Она отвела взгляд.

— Не забывайте, — напомнил Мейсон, — что многое можно доказать.

— Да, я ходила к нему.

— И вы спросили его о письме, которое Минерва Дэнби написала на яхте Элдера, так?

Она долго молчала, потом наконец сказала:

— Да.

— К Джорджу Элдеру вы ходили третьего числа вечером около девяти часов?

— Да.

— И собака была рада вам?

— О, Принц был вне себя от радости!

— Вот именно, — согласился Мейсон. — И не было никакой необходимости держать собаку в чулане. И на самом деле собака начала царапать дверь и рваться наружу, когда услышала ваш голос. В общем, Элдеру пришлось выпустить ее из чулана. Так?

— Да.

— А когда вы обвинили Джорджа Элдера в убийстве Коррины Лансинг и между вами начался спор, Джордж Элдер выхватил пистолет. Вот тогда Принц кинулся вас защищать и схватил Элдера за запястье. Так, Кармен?

— Я… я… да, — сказала она.

— Поэтому на рукаве свитера Элдера вырван небольшой клочок, и поэтому Элдер выстрелил в потолок. И именно тогда вы убили его из револьвера сорок четвертого калибра, который был у вас в сумочке. Я правильно говорю, мисс Монтеррей?

— Я… Мне пришлось это сделать. Он хотел меня убить.

Мейсон повернулся к Глостеру.

— Может быть, у вас снова появились вопросы? Теперь, мне кажется, суду понятно, почему важно разобраться с оторванным когтем.

— Должен признаться, — проговорил судья Гарей, — мне ничего не понятно.

— Все очень просто, — объяснил Мейсон. — Собака не ломала коготь. Царапины на двери были сделаны не во время убийства, а после того, как собака услышала голос своей настоящей хозяйки. Элдер выпустил Принца, и пес, защищая хозяйку, прыгнул на Элдера, когда тот попытался убить Кармен Монтеррей. И Кармен тоже выстрелила, ей пришлось это сделать, так как она защищала свою жизнь. Элдер упал мертвым, и тут Кармен Монтеррей испугалась. Она поняла, что убила человека, а присутствие собаки выдавало ее с головой. Поэтому она снова закрыла собаку в чулане. Только она могла сделать это после смерти Элдера. Но собака наступила на кровь, и когда хозяйка уходила, Принц снова стал царапать дверь. Вот таким образом кровь попала на дверь и пол чулана. Потом Кармен Монтеррей закопала пистолет, нашла в столе Элдера письмо в бутылке и ушла. А через некоторое время к Джорджу Элдеру пришла подзащитная. Вот таким образом, ваша честь, развивались события в тот вечер.

— Суд объявляет перерыв на тридцать минут, чтобы рассмотреть дело в свете новых обстоятельств.

Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк сидели в кабинете Мейсона. На столе стояло ведерко с бутылкой шампанского и три бокала.

Мейсон наполнил бокалы и сказал:

— За успешное завершение дела Дороти Феннер.

— За великого адвоката, — произнес Дрейк.

Мейсон улыбнулся.

— Я все время сбивал его вопросами о собаке, а потом менял тему разговора, так что Глостер забывал обо всем до тех пор, пока судье Гарею не показалось все это весьма подозрительным.

— А как ты догадался, что там произошло? — спросил Дрейк.

— Факты. Рассмотрим главные факты. Джордж Элдер владеет огромной компанией. Его сводная сестра Коррина находится на грани нервного расстройства и не соглашается подписывать бумаги, которые Элдер специально привез в Южную Америку. В тот же день она исчезает. Предполагают самоубийство. Но кто знает? Тело ведь так и не нашли. С исчезновением Коррины Лансинг Джордж оказался бы связанным по рукам и ногам на семь лет, если бы ему не удалось найти доказательств ее смерти.

И тут появляется это таинственное письмо Минервы Дэнби. В нем Элдер обвиняется в убийстве. Из-за этого письма Элдер попадает в трудное положение. Его ошибка была в том, что он доверился Дорлею Элдеру, и тот понял всю значимость послания Минервы Дэнби.

Если бы об этом письме стало известно (а в нем косвенно доказывалась смерть Коррины Лансинг), то управление компанией намного бы облегчилось для Джорджа и для Дорлея. Однако Джордж Элдер не спешил объявлять о письме, поскольку в нем выдвигалось обвинение в убийстве. Но у Дорлея Элдера подобных осложнений в связи с письмом не возникло бы. Поэтому он стремился сделать письмо достоянием гласности. С этой целью Дорлей информирует Феннер о письме.

Джордж Элдер оказался в очень трудном положении. Он не мог уничтожить письмо, поскольку таким образом признавал бы свою вину. А потом Дороти Феннер похищает письмо. И Джордж Элдер оказывается в ловушке.

И вот тут я снова стал перечитывать письмо и пришел к выводу, что оно написано с таким расчетом, чтобы Джордж Элдер оказался в безвыходном положении. Я задумался над тем, кто мог написать подобное письмо и почему.

— И что ты решил? — спросил Дрейк.

— Если повнимательнее его прочитать, то становится ясно, что оно написано не человеком, которого ожидает смерть. Оно скорее художественное произведение. Но кто мог написать его? Элдер? Вряд ли он стал бы обвинять самого себя в убийстве. Скорее всего его писала женщина. Женщина, которая стремилась поставить Джорджа Элдера под удар. Это могла быть Коррина, Дороти Феннер или Кармен Монтеррей, ведь она считала Джорджа убийцей Коррины.

Потом я начал думать о собаке. Что-то было не так с этими пятнами крови. И тут меня осенило, что собака сначала наступила на кровь, а потом уже была заперта в чулане. Все остальное приобрело логическую стройность. А когда я представил, что когда происходило убийство, собака была не заперта, то сразу понял: только один человек мог снова запереть собаку в чулане.

Я пришел к выводу, что Джордж Элдер действительно убил Коррину, когда приезжал в Южную Америку. Ведь она, отказавшись подписывать бумаги, стала помехой для него на пути к богатству. А Кармен, поискав Коррину в Южной Америке, приехала сюда. Тут она узнала о больной в Лос-Мерритос и отправилась туда. Выяснилось, что это не Коррина. Кармен жалеет больную, дает деньги на ее лечение. А потом случился этот пожар. У Кармен возник план: что, если смерть Минервы Дэнби представить убийством, тогда Джорджу Элдеру придется отвечать перед судом и, вполне возможно, откроется загадка исчезновения Коррины Лансинг.

Вот так возникло письмо Минервы Дэнби, которое было подброшено Кадизу, а через него попало к Элдеру.

— И все же мне бы не хотелось оказаться на твоем месте, когда твои отпечатки обнаружили вместе с отпечатками Дороти Феннер, да и сама она не все тебе рассказывала.

— Это научит мистера Мейсона не раскатывать на байдарках и не подбирать плывущих мимо нимф, — сказала Делла Стрит.