"Русский гамбит генерала Казанцева" - читать интересную книгу автора (Федоренко Максим)

Чечня-2: начало

Казанцев запомнил недавний разговор с начальником Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации генералом армии Анатолием Васильевичем Квашниным. Он состоялся в сентябре в Дагестане, когда федеральные войска уже почти разгромили вторгшиеся на территорию республики банды международных террористов. Начальник Генштаба впервые заговорил тогда о подготовке наземной операции по вводу войск в Чечню.

К тому времени в воздухе вооруженные силы Объединенной группировки уже не раз, преследуя и упреждая экстремистов, переходили административную дагестано-чеченскую границу. Авиация и артиллерия, например, нанесли удары по правому, чеченскому берегу реки Яман-су, где, по данным армейской разведки, располагался штаб Басаева и Хаттаба. В течение нескольких дней в Чечне было уничтожено 30 крупных складов и хранилищ ГСМ боевиков, 3 ретранслятора, в результате чего был нанесен серьезный урон системе управления бандформирований. Самолеты фронтовой авиации бомбили и объекты, расположенные в районе Грозненского аэропорта, — склады с оружием и радиолокационную станцию, которая фиксировала все полеты в небе Чечни. Кроме того, ракетно-бомбовые удары были нанесены по электроподстанции и складам с вооружениями и боеприпасами, что находились в пригороде Грозного — в населенном пункте Радужный.

«Ежедневно ВВС совершают около 50 самолето-вылетов с задачами поражения баз и объектов боевиков на территории Чечни, а также для ведения разведки и корректировки огня», — сообщали из Главного штаба ВВС России. В некоторые дни в воздухе постоянно находилось по два звена самолетов, в каждом из которых были по два штурмовика. Сменяя друг друга, они наносили удары ракетами и сбрасывали бомбы на разведанные военные объекты «ичкерийцев».

Но наземные войска дагестанской группировки продолжали выполнять поставленные боевые задачи на заставах, контрольно-пропускных пунктах, совершенствовали систему обороны и огневого поражения противника.

Многие военачальники, в том числе и генерал Казанцев, считали, что правильная стратегия — беречь личный состав, а базы боевиков и их инфраструктуру уничтожать с воздуха.

Вот почему известие о наземной операции Виктор Германович первоначально встретил, как говорится, в штыки: «Только армия стала подниматься с колен. Не хочу, чтобы нас опять называли оккупантами».

И о суверенитете Чечни он тогда Квашнину говорил, и о договоре Ельцина с Масхадовым, и об ожидаемой международной реакции на начало боевых действий.

«Если не сейчас, когда они сами первыми вероломно напали на мирных людей, всему свету показав свое истинное лицо, — убеждал Казанцева Квашнин, — то уже никогда больше. Потому что через год с ними не справиться. Это будет чирий евразийского масштаба. Сюда весь мировой сброд сползется… Это не только мое мнение. Так думает и наш премьер, Владимир Владимирович Путин».

«Дальше спорить было не о чем, — вспоминал полпред Казанцев. — Я понял: это — приказ».

И действительно, в конце сентября 1999 года в соответствии с Указом Президента РФ для проведения контртеррористической операции уже на территории Чеченской Республики была создана Объединенная группировка войск (сил) (ОГВ(с)) на Северном Кавказе.

Конечно, в том давнем разговоре с начальником Генерального штаба Виктор Германович немного лукавил. Ведь кому-кому, а ему, командующему войсками СКВО, безусловно, лучше на месте, чем военачальникам, государственным чиновникам и политикам из Москвы, было видно, что представлял этот тринадцатый по счету в регионе субъект Федерации. После Хасавюртовских соглашений самопровозглашенная «Республика Ичкерия» по сути превратилась в криминальный анклав на юге нашей страны — хорошо вооруженный, но имеющий при этом крайне скудные ресурсы и разоренное хозяйство. Нелегальная переработка нефти, изготовление фальшивых долларов, неконтролируемое распространение оружия и наркотиков, беззаконие и геноцид «инородцев», захват заложников с целью получения выкупа или обращения их в рабов стимулировали массовую миграцию населения, нарушали и без того хрупкое этническое и политическое равновесие в регионе, становясь причиной многих социальных и политических потрясений.

Пытаясь дестабилизировать обстановку на Северном Кавказе и во всей стране, чеченские боевики совершали особо дерзкие и жестокие преступления. Их неполный перечень за три — четыре года со времени заключения Хасавюртовских соглашений был таков: в июне 1995 года бандформирования Басаева захватили больницу в Буденновске Ставропольского края; в январе 1996 года — дагестанские Кизляр и селение Первомайское; в ноябре 1996 года был взорван жилой дом в Каспийске; в декабре 1996 года в чеченском селении Новые Атаги расстреляны шесть сотрудников госпиталя Международного Комитета Красного Креста; в апреле 1997 года раздались взрывы на железнодорожных вокзалах Армавира и Пятигорска; в октябре 1998 года зверски убиты четверо сотрудников Британской компании «Грейнджер телеком»; в 1999 году прогремел взрыв на Центральном рынке Владикавказа. И наконец, в августе—сентябре 1999 года боевики захватили ряд районов Дагестана, после чего последовала серия взрывов жилых домов в Буйнакске, Москве и Волгодонске… Череде страшных преступлений не было конца…

Руководство «Ичкерии» открыто проводило подготовку к войне. Для этих целей Грозный укреплял связи с международными террористами и наркодельцами, привлекал финансовые средства чеченских диаспор и радикальных мусульманских организаций, на которые закупались оружие и боеприпасы, подписывались контракты с иностранными наемниками, готовились новые боевики.

Что оставалось делать Федеральному центру РФ в сложившейся ситуации? Позволить развалить страну? Или, отбросив захватчиков, уничтожить на чеченской земле их корни и оплот — бандитский режим «Ичкерии»? Виктор Германович понимал, что рано или поздно, но войскам все равно придется чистить эту загнивающую рану, пока дело не дошло до гангрены — развязывания террористами полномасштабной войны на Кавказе. Словом, неудивительно, что выбор был сделан в пользу контртеррористической операции…

Казанцев отдавал себе отчет и в том, что наземная операция в Чечне не будет для войск легкой и скоротечной кампанией. Ведь по докладам спецслужб противник располагал значительными силами и средствами, противостоять федералам в Чечне было кому.

Дело в том, что Хасавюртовские соглашения власти «Ичкерии» восприняли как акт капитуляции России. В Чечне никто и не думал совместно с Российским правительством заниматься реализацией достигнутых договоренностей. Здесь начали активно готовиться к очередному этапу борьбы за обретение независимости, а значит, к новой войне на Кавказе.

По данным разведки, сложное экономическое и социальное положение в республике не мешало ее лидерам тратить огромные средства на содержание незаконных вооруженных формирований, численность которых, по некоторым оценкам, достигла двадцати тысяч человек. Согласно военной терминологии, это приблизительно пятьдесят батальонов. А если учитывать, что практически в каждом населенном пункте на руках у «мирных» жителей имелось оружие (это позволяло создавать свои вооруженные отряды), то общая численность незаконных вооруженных формирований могла достигнуть тридцати и более тысяч человек.

Накануне контртеррористической операции вооруженные формирования Чечни включали в себя, например, президентскую гвардию (командующий — Ильяс Талхадов). Она состояла из десантно-штурмового батальона (три десантно-штурмовые роты), мотострелкового батальона (три мотострелковые роты плюс рота охраны президента), роты почетного караула и конной роты. Всего в президентской гвардии насчитывалось около двух тысяч человек.

К элите чеченской «армии» относился «Абхазский десантно-штурмовой батальон» Шамиля Басаева, «Мусульманский батальон» Арби Бараева (расформированный указом Масхадова, но реально не переставший существовать), «Галанчошский полк спецназа» (командир — Руслан Гелаев), «Шалинский танковый полк» в составе трех танковых батальонов и дивизиона самоходных орудий (командир — Сайпутдин Исаев), полк ракетных средств зенитной обороны (три дивизиона), ракетно-артиллерийский полк ПВО (три дивизиона ЗРК), противотанковый полк (три дивизиона ПТУР, артиллерийский дивизион), 1-й и 2-й мотострелковые полки в составе трех мотострелковых батальонов, артиллерийского дивизиона, противотанкового дивизиона и зенитно-артиллерийского дивизиона, 3-й пехотный полк в составе трех кадрированных пехотных батальонов, артиллерийского, противотанкового и зенитно-артиллерийского дивизионов, горно-стрелковый полк (командир — Ибрагим Арсанукаев), два инженерных батальона, два батальона связи.

Кроме этого, собственные вооруженные формирования имели республиканские таможенная и пограничная службы.

Вдоль чечено-дагестанской административной границы концентрировались около шести тысяч боевиков, в том числе на Кизлярском направлении — более двух тысяч, Хасавюртовском — свыше двух тысяч, Ботлихском — около полутора тысяч. Около пяти тысяч боевиков находится в базовых районах Веденского, Шатойского и Шалинского районов Чечни.

Подвижные разведывательные органы чеченских вооруженных формирований продолжали действовать в Шелковском районе на Кизлярском направлении, где станица Шелковская играла роль базового лагеря. Здесь уже велись работы по минированию отдельных объектов и транспортных коммуникаций на путях возможного выдвижения федеральных войск. К их проведению привлекались боевики из так называемого «инженерно-саперного батальона» (с пунктом дислокации в Ханкале). В Шелковском районе находились около 80 боевиков, среди которых были ногайцы, калмыки, чеченцы. Местные жители, старейшины настаивали, чтобы боевики покинули район, но те и не собирались этого делать без приказа Хаттаба.

По данным радиоразведки было установлено, что оперативный штаб вооруженных сил Чечни располагался в центре Грозного, рядом со зданием Кукольного театра; пункт дислокации незаконных вооруженных формирований (позывной командира — «Бадруди») находился в поселке Войково; подразделения силовых структур — на территории Ханкалы. На вооружении боевиков состояло несколько десятков танков, боевых машин пехоты, бронетранспортеров, артиллерийских и зенитных установок, десятки тысяч единиц стрелкового оружия и огромное количество боеприпасов.

Знал Казанцев и о том, что 11 сентября 1999 года «президент» Чечни Аслан Масхадов подписал указ о продлении действия режима чрезвычайного положения в «Чеченской Республике Ичкерии». На пресс-конференции в Грозном он заявил: «Я вынужден объявить всеобщую мобилизацию всего взрослого мужского населения». Масхадов обратился к жителям Чеченской Республики с просьбой, чтобы каждый, кто может, взял в руки оружие и стал «на защиту отечества», и призвал превратить в крепость каждое село. В соответствии с планом обороны территория Чечни была поделена на три основных военных направления. Общее руководство взял на себя лично Масхадов. Он подписал приказ о назначении Шамиля Басаева командующим Восточным направлением правительственных сил обороны «республики Ичкерии». Командующим Западным направлением был назначен Хамзат Гилаев — вице-премьер правительства Чечни. Командующим Центральным направлением — Магомед Хамбиев. Кроме того, планировалось сформировать так называемый Грозненский оборонительный район. «Назначение террориста Шамиля Басаева командующим чеченским «восточным фронтом» Министерство обороны России расценивает не иначе как покровительство официальных властей Грозного преступникам», — так расценили этот шаг в Минобороны РФ. Это свидетельствовало о прямой поддержке Масхадовым объявленного в международный розыск террориста, причастного к гибели сотен ни в чем не повинных людей в Буденновске, Буйнакске и Москве, организатора и прямого участника агрессии против Дагестана. «В ситуации, когда чеченское правительство открыто покровительствует террористам, на него ложится ответственность за их преступления», — подчеркнул представитель российского военного ведомства.

Впрочем, по словам очевидцев, несмотря на объявленную Масхадовым всеобщую мобилизацию, только единицы «граждан республики» явились на призывные пункты. Большинство же населения не собиралось воевать. Мало того, жители Шелковского и Наурского районов, а также станицы Каргалинская собрали подписи под воззванием к Президенту России Б. Ельцину с просьбой навести порядок в Чеченской Республике.

В ночь на 16 сентября 1999 года наиболее влиятельные чеченские полевые командиры на встрече в одном из горных сел Чечни приняли решение организовать так называемый «Народный комитет обороны». Он должен был заниматься восстановлением боевых подразделений, действовавших в период войны, и организацией обороны Чечни на случай «военного вторжения» со стороны России. Полевые командиры, встреча которых не была санкционирована чеченскими властями, объявили своим подчиненным готовность номер один. Разведка федеральных сил сообщала, что боевики, угрожая оружием, заставляли жителей Наурского и Надтеречного районов Чечни рыть окопы и возводить укрепсооружения.

По автомобильным дорогам Надтеречного района Чеченской Республики отмечалось перемещение большого количества беженцев, чем пользовались боевики, которые смешивались с колонной и вели разведку позиций федеральных войск.

Беженцы из Чечни, в основном старики, женщины и дети, продолжали покидать свои дома. Мужчинам по приказу Масхадова был запрещен выезд за пределы республики, их заставляли строить оборонительные укрепления. В целях запугивания боевики проводили показательные расстрелы. Так поступили с мужчиной славянской национальности, когда тот отказался рыть окопы в населенном пункте Ищерская. Данные об убитом не известны.

Басаев и Хаттаб с особо приближенными людьми скрывались в горах, недалеко от населенного пункта Урус-Мартан. Беженцы рассказывали, что бомбовые удары по объектам незаконных вооруженных формирований и их базам были эффективны, боевики несли большие потери, среди мирного населения жертв не было.

В ходе ударов федеральной авиации с воздуха были повреждены укрепсооружения, расположенные в населенном пункте Наурская. В селении Кенхи Шаройского района Чечни прямым попаданием снаряда были уничтожены 12 боевиков.

29 сентября 1999 года Масхадов вновь провел закрытое совещание с руководителями силовых ведомств «Чеченской Республики Ичкерии». В нем приняли участие почти все командующие фронтами, направлениями, секторами. На совещании, которое продолжалось почти всю ночь, обсуждалась военно-политическая обстановка в республике и разрабатывались меры по отражению «агрессии» на случай начала сухопутной операции.

«Каждый из командующих получил запечатанный пакет с секретным спецзаданием. При поступлении приказа каждый командир будет знать, какой объект, улицу или дом он будет защищать», — сообщал «вице-премьер» Чечни А. Закаев.

Для генерала Казанцева не было секретом то, что не только из «волков» (одинокий волк — «борз» — символ «Ичкерии». — Авт.) состояли бандитские «стаи». В них находилось немало и «псов войны» — иностранных наемников. Об участии иностранных граждан в военной агрессии против Дагестана с территории Чечни свидетельствовали не только обнаруженные на поле боя документы, но и многочисленные публикации в зарубежных средствах массовой информации. «37 наемников из арабских стран погибли в ходе боев в Дагестане», — сообщала, например, арабская газета «Аш-Шарк Аль-Аусат» («Ближний Восток»). Среди погибших четверо были подданными стран Персидского залива. Убитый Абу Мусааб аль-Табуки занимал должность директора Исламского пропагандистского центра одной из монархий Аравийского полуострова. Убиты были также Абу Мухаммед аль-Канас, Абдель Даим и Хаким. Последнего, по сведениям арабской газеты, сам Хаттаб «короновал» как «руководителя моджахедов». Среди погибших находился и Абдель Малик аль-Ираки (Ирак), руководивший отрядом боевиков, в который, помимо чеченцев и дагестанцев, входили три турка.

Кто же они, эти люди? За что отдали свои жизни на территории чужого государства?

Им не нравится, когда их называют наемниками — «солдатами удачи». Ведь в международно-правовой сфере немало документов, которые прямо касаются наемничества или содержат положения о наемниках. Например, в Декларации Генеральной Ассамблеи ООН от 24 октября 1970 года подчеркивается, что «каждое государство обязано воздерживаться от организации или поощрения организации иррегулярных сил или вооруженных банд, в том числе наемников, для вторжения на территорию другого государства». В статье 47 Дополнительного протокола № 1 к Женевской конвенции 1949 года о защите жертв международных вооруженных конфликтов (принят 8 июня 1977 г.), предусмотрено, что наемник не имеет права на статус комбатанта (лица, входящего в состав вооруженных сил воюющего государства и принимающего непосредственное участие в военных действиях), а соответственно — и военнопленного. Конвенция же 1989 года, принятая в рамках ООН, запрещает вербовку, использование, финансирование и обучение наемников и ставит вне закона всех лиц, осуществляющих эти действия. Ответственность за подобные действия предусматривает и Уголовный кодекс Российской Федерации.

Поэтому наемники-исламисты зачастую прикрываются лозунгами о «всемирном джихаде», помощи братьям-мусульманам, борющимся «за независимость Ичкерии». Тот же Хабиб Абдель Рахман, известный всем как полевой командир Хаттаб, говорил о себе: «Я — солдат Аллаха, другой профессии у меня нет. Но я не наемник, я — моджахед». Между тем Хаттаб воевал уже более 15 лет. Сначала участвовал в боевых действиях в Афганистане, затем в отрядах непримиримой таджикской оппозиции, с 1995 года — в Чечне. И всюду предлагал свои услуги профессионального убийцы за доллары.

Что бы ни говорили о себе «воины ислама», в основном ими движут элементарная материальная заинтересованность, нежелание, да и неумение жить другой, мирной жизнью. Неслучайно в стане чеченских боевиков буквально все было поставлено на материальную основу. Так, за каждого убитого и взятого в плен военнослужащего вожаки «волчьих стай» установили свои расценки. Например, за пленение генерала Российской армии Хаттаб обещал «раскошелиться» на 10 тысяч долларов, сотрудника ФСБ — 30 тысяч долларов. Известно, что новобранец, вступающий в отряд Басаева, получал единовременные выплаты за боевые действия: обстрелять российский блокпост — 100 долларов, подорвать единицу бронетехники — от 300 до 500 долларов, сбить вертолет МИ-24 — 18 тысяч долларов, МИ-26 — 20 тысяч долларов, самолеты СУ-24 и СУ-25 — 25 тысяч долларов.

Как же оказались наемники на части территории суверенной России? Откуда проникли и проникают они в Чечню?

После подписания Хасавюртовских соглашений и вывода российских войск с территории республики к концу 1996 года рассчитывать на успех в предпринимательской деятельности или какое-то политическое влияние в Чечне можно было, только имея за собой реальную силу. Как результат, зарубежные государства, имеющие и стремящиеся реализовать свои политические и экономические интересы на Кавказе, оказались заинтересованы в «своих» лидерах местных незаконных вооруженных формирований. Денежные вливания из-за рубежа во многом и обеспечили дальнейшее существование таких формирований. Вместе с деньгами из-за рубежа потянулись специально направленные, ориентированные и идеологически подготовленные «солдаты удачи». Среди них быстро нашлись «начальники» для отрядов ваххабитов, костяк которых составляли иностранцы, в основном — арабы, проникнувшие в Чечню после развала бывшего СССР через неохраняемые тогда границы с Грузией и Азербайджаном, а «пушечным мясом» являлись представители местного населения. Были и отряды, сплошь состоящие из наемников. Наиболее известным отрядом иностранных наемников, активно действовавшим во время первой кампании, был батальон «Фатх», укомплектованный уроженцами Турции, Иордании, Ливана и других государств. Вместе с ним в 1996 году на стороне боевиков действовали более двухсот боснийских мусульман, алжирцы из экстремистской организации «Эмир Абдель Кадер», сирийцы из «Исламского освобождения Сирии», саудовцы из «Организации исламской революции», йеменцы из отрядов «Солдаты Халифа Рашида».

Когда первая чеченская кампания завершилась, они не поторопились вернуться восвояси, включившись в криминальную жизнь мятежной республики. Ставший вожаком этих наемников Хаттаб в союзе с братьями Шамилем и Ширвани Басаевыми достигли наибольшего влияния в Чечне. Другие лидеры крупных незаконных вооруженных формирований (такие, как Р. Гелаев и А. Бараев) вынуждены были с ними считаться. Отряды Хаттаба — Басаева постоянно пополнялись новыми боевиками. По уровню своей подготовки и оснащению они были близки к армейским подразделениям, способным не только проводить террористические акты и вести партизанскую войну, но и захватывать и удерживать соседние территории. Профессиональных бойцов для этих отрядов, причем не только из местных жителей, но и приезжих из Средней Азии, уйгур из Синь-Цзяньского округа Китая, крымских татар, албанцев, россиян мусульманских регионов страны и даже этнических славян, готовила хорошо оснащенная и разветвленная сеть баз и лагерей, организованная на территории Чечни в период между двумя военными кампаниями.

Основная база Хаттаба располагалась на территории бывшего пионерского лагеря под Сержень-Юртом, на левом берегу реки Хулхулау. Здесь находилось семь учебных лагерей, называемых по именам пакистанцев-инструкторов. В Центральном, которым руководил непосредственно Хаттаб, обучались около ста иностранных наемников и несколько особо отличившихся чеченцев. «Абуджафар-лагерь» делал упор на обучение методам ведения партизанской войны, «Якуб-лагерь» специализировался на освоении тяжелого вооружения. В «Абубакар-лагере» растили асов-диверсантов. «Давгат-лагерь» готовил мастеров идеологии и пропаганды. Одновременно в семи лагерях находились около двух тысяч «студентов».

Учебные группы комплектовались по пять человек. В таком составе они потом и воевали. В программу обучения входили ежедневные стрельбы, а также рукопашный бой, минно-подрывное дело, ориентирование на местности, выживание в экстремальных условиях… Особое внимание уделялось отработке вопросов взаимодействия, организации связи, захвату важных городских объектов и заложников.

Полигоны, классы, мечеть, школа-медресе были задействованы здесь почти круглосуточно. Работали больница, столовая, пекарня, общежития. Строились радиостанция и телецентр. По информации из различных источников, через учебные лагеря Хаттаба прошли не менее 7–8 тысяч «курсантов». Каждый из них сначала получал в лагере единовременное пособие в 200 долларов, затем ежемесячную стипендию, равную 100 долларам. За привлечение пяти новых обучаемых выплачивалась премия в 1000 долларов.

Под свое кровавое ремесло Хаттаб подводил и идейную базу. В его распоряжении был так называемый Исламский институт Кавказа, который на деле являлся филиалом международной экстремистской организации «Братья-мусульмане». В институте «работали» 40 преподавателей — афганцы и арабы. 160 слушателей по утрам изучали арабский язык, ваххабизм, а после обеда штурмовали высоты диверсионно-террористического мастерства. Лучшие юные богословы-экстремисты из институтского лагеря «Саид ибн Абу Вакас» отправлялись шлифовать знания дальше — в спецлагеря Пакистана и Турции.

В конце июля 1999 года в большинстве диверсионных лагерей Хаттаба состоялся выпуск молодых специалистов. А в августе «черный араб» отправил их «защищать диплом» в Ботлихский район Дагестана. Заодно и сам отправился в поход за славой.

Справедливости ради надо отметить, что не только арабы оказывали поддержку чеченским бандам. Документы, найденные у бандитов, уничтоженных федеральными войсками в ходе боевых действий второй чеченской кампании, свидетельствовали о том, что среди наемников встречались и подданные западноевропейских государств. Один из них, некий Эрик Жан-Дени Мергари, был, например, гражданином Франции. Кстати, после боя при нем обнаружили информационную карточку Интерпола, означающую, что бандит находился в международном розыске. Кроме того, выяснилось, что убитый в свое время служил во французском Иностранном легионе, наплодившем в своих рядах «солдат удачи», не раз отмечавшихся во многих горячих точках планеты.

А в первой чеченской кампании при ведении боевых действий на территории Дагестана и на начальном этапе контртеррористической операции среди противостоящих федералам боевиков были славяне и с Украины: формирования украинских националистов УНА — УНСО. Наиболее крупным их боевым «свершением» стало участие в обороне Бамута. Однако сепаратисты относились к украинским наемникам с плохо скрываемым презрением, считая их прожорливыми и ленивыми «иноверцами». По «ичкерийской» шкале ценностей те находились на предпоследней ступеньке, опережая лишь предателей-русских, принявших ислам и воевавших на стороне сепаратистов. Многие из украинских наемников погибли в боях или были ранены. Но нередко вместо того чтобы расплатиться с «псами войны» из УНА — УНСО, их просто… продавали в рабство. Так что вербовать новых наемников с Украины вскоре стало сложно.

Трофейные документы, то и дело всплывающие на свет после разгрома очередной бандгруппы на территории Чечни, проливают свет и на происхождение денег для финансирования иностранных наемников и местных боевиков в «Ичкерии», и на географию их вербовки. До последнего времени ею занималось множество различных организаций, рассеянных по всему миру. Объявления о наборе желающих заработать в Чечне можно было найти на сайтах любой религиозной организации экстремистского толка в Интернете. Например, той же «Хезболлах» (Ливия) или «Аль-Гамаа аль-исламийя» (Египет), активную работу до недавнего времени вели и так называемый «Комитет кавказско-чеченской солидарности» со штаб-квартирой в Берлине, парижский «Комитет поддержки Чечни», а также «Чеченский информационный центр» из Кракова.

Поскольку многие из наемников зачастую не представляли себе суть конфликта в Чечне, его жесткое развитие, в результате чего уже первая встреча с войной нередко оказывалась для них роковой, руководство боевиков вскоре поставило условие иностранным наемникам: еще до прибытия в Чечню освоить навыки партизанских действий и военного искусства в специальных лагерях. Такие лагеря были созданы на территориях Афганистана, Пакистана, Йемена, Судана, Северного Кипра, югославского Косово и даже Таджикистана и Грузии (Панкисское ущелье).

По информации первого заместителя начальника Главного управления по борьбе с экономическими преступлениями (ГУБЭП) МВД России генерал-майора милиции Кузьмы Шаленкова, существовали три канала, по которым чеченские бандформирования получали финансовую поддержку.

Первый — «внутренний официальный канал» — денежные средства, поступавшие из федерального бюджета в республику, которые расхищались там и шли на финансирование бандформирований. В 1997 году Россия выделила Чечне 963 миллиарда «старых» рублей, из них 88 миллиардов — в счет трансферта, 300 миллиардов — на выплату пенсий, 72 миллиарда — на оплату транзита азербайджанской нефти, 2,8 миллиарда — как плату за обслуживание нефтепровода. В январе—июле 1998 года Чечня получила более 200 миллионов «новых» рублей, из них — 40 миллионов в счет трансферта, 118 миллионов — на выплату пенсий, 25,4 миллиона — на оплату за обслуживание нефтепровода. В первой половине 1999 года Чечня получила из федерального бюджета 122,5 миллиона рублей на зарплату работникам бюджетной сферы и на социальные выплаты. На пенсии было выделено 118 миллионов рублей…

Второй — «внутренний неофициальный канал» — финансовые и материально-технические средства российских бизнесменов, занятых в легальном бизнесе, но «симпатизирующих боевикам».

Третий — «нелегальный внешний канал» — включал в себя финансовую деятельность происламских организаций и организаций экстремистского толка. Представители Саудовской Аравии, в том числе и международный террорист Усама бен Ладен, выделили 25, а затем еще 30 миллионов долларов «для помощи чеченским моджахедам». В Иордании на эти же цели было собрано около 20 миллионов долларов.

Кроме того, по неофициальным данным, контроль над российскими банками приносил чеченским группировкам более 0,6 миллиардов долларов чистой прибыли ежегодно, торговля нефтью и нефтепродуктами — 1,2 миллиарда долларов, рэкет — примерно 1 миллиард долларов.

Одна из существенных статей доходов бандформирований в Чечне — хищение нефти. В 1997 году добыча нефти, по официальным данным, составила 2 миллиона тонн, в 1998 году — около 700 тысяч тонн, причем половина — нелегально, за январь—май 1999 года — 96 тысяч тонн. В начале 1998 года доходы от незаконной переработки нефти в Чечне оценивались в 3 миллиона долларов ежемесячно.

Важнейшим источником финансирования чеченских боевиков являлась наркоторговля. Прибыль от продажи наркотиков составляла около 0,8 миллиарда долларов ежегодно.

Российскими правоохранительными органами было зафиксировано более 130 крупных неправительственных фондов, обществ и организаций, прямо или косвенно поддерживавших чеченских террористов из стран дальнего зарубежья и государств СНГ, а также около сотни фирм и десяток банковских групп. Одним из спонсоров чеченских наемников, как уже упоминалось, являлся непосредственно «террорист № 1» Усама бен Ладен. По информации российских специальных служб, до конца сентября 1999 года из находившегося в Афганистане учебного лагеря «Баар-2» для подкрепления поредевших рядов чеченских террористов им планировалось перебросить подразделение вооруженных арабских боевиков численностью до 100 человек. Помимо этого, Усама бен Ладен в помощь чеченским сепаратистам планировал направить еще около полусотни наемников, прошедших подготовку в расположенном в Пешаваре (Пакистан) центре «Бин-аль-Ансарадион».

Российские спецслужбы располагали также информацией об активизации контактов между чеченскими террористами и афганскими талибами. В частности, летом 1999 года на территории Польши состоялись секретные переговоры между представителями чеченских боевиков и талибов. Речь шла об оказании содействия чеченским сепаратистам со стороны движения «Талибан».

По словам заместителя министра внутренних дел России генерал-лейтенанта Игоря Зубова, в сентябре 1999 года в Карачи (Пакистан) под руководством некоего Саббаха Али было проведено специальное совещание, на котором были проанализированы действия бандформирований на территории Дагестана. На совещании отмечалось, что исламисты сохранили свои боевые возможности. Кроме того, на территории Турции формировались отряды наемников для отправки в Чечню.

Словом, не случайно, завершая тот разговор с генералом Казанцевым в сентябре 1999 года, начальник Генштаба генерал армии Квашнин подчеркнул:

«По сути, Чечня превратилась в отстойник для международных террористов. При попустительстве и при молчаливом согласии Масхадова в республику под видом представителей различных мусульманских течений слетаются бандиты, которых изгнали со своей территории народы других государств. В Чечне террористы зверски обращаются с населением. Банды головорезов совершают набеги на пограничные районы республик и краев субъектов Российской Федерации».

Генерал Казанцев хорошо понимал, что в ходе контртеррористической операции федеральным войскам будут противостоять отнюдь не дилетанты в военном деле. В рядах незаконных вооруженных формирований ВФ действительно было немало «псов войны» — иностранных наемников, профессиональных военных и убийц. Многие из бандитов имели также боевой опыт, полученный в первую чеченскую кампанию. Еще при отражении агрессии банд международных террористов в Дагестане Вооруженные Силы Российской Федерации столкнулись с умелым и коварным противником, действующим как по классическим канонам войны, так и использующим диверсионно-террористические методы. Причем федеральным войскам пришлось вести бои против незаконных вооруженных формирований на «своей» территории, с учетом «горного фактора» (вот где пригодились уроки Дарьяла!) и фактора сохранения жизней мирных жителей и их домов.

Как правило, бандгруппы захватывали господствующие высоты, перевалы, выгодные маршруты и размещались на них, умело маскируя свои огневые средства.

Боевики широко применяли минирование местности. При этом они шли на всякие ухищрения. Например, устанавливали растяжки на высоте антенн двигающейся бронетехники. В результате взрыва все, кто находился на броне, как правило погибали.

Активно действовали небольшие группы бандитов, состоящие из минометного расчета, гранатометчика и пары снайперов. Причем снайперы (в их число нередко входили и женщины) вели стрельбу под звуки минометных и гранатометных выстрелов из пещер или других укрытий.

Немало выдумки и изобретательности проявляли боевики при организации засад и в инженерном оборудовании позиций. Так, чтобы защититься от авиационных ударов и огня артиллерии, экстремисты использовали естественные укрытия, к примеру пещеры, а также оборудовали бункеры для групп из 15–20 человек. Между бункерами организовывалась проводная связь, а по радиоканалам чаще всего осуществлялся радиообмен с целью дезинформации федералов. При оборудовании позиций применялась тщательная маскировка. Бойницы закрывались щитами, закамуфлированными под окружающую местность настолько искусно, что порой их нельзя было отличить даже с близкого расстояния. Зачастую нетрадиционно оборудовались и простые окопы. Например, перед ними не делались насыпные брустверы, вырытый грунт прятался, а окопы маскировались под местные предметы.

Обсуждая тактику боевиков, стоит привести выдержки из тетради, изъятой у захваченного бандита. Там содержалось немало любопытных моментов. Памятка по ведению разведки тщательно расписывала, как ориентироваться по звездам, деревьям, мечетям; определять расстояние (по метрам, шагам, пальцам). Она содержала также советы по работе с картой (условные обозначения, масштаб) и определению с ее помощью своего местонахождения. Особое внимание уделялось видам и способам передвигаться на поле боя.

О действиях в горах в памятке говорилось: «Ты должен быть, как блоха, — бить и уходить! Если враг сильный — уходи. Если он уходит с поля боя — бей ему в спину!»

Бандформирования располагали значительными мобилизационными возможностями, имели четкую систему управления (она осуществлялась централизованно). Как правило, бандитов сплачивала строгая дисциплина, базирующаяся на религиозных канонах и тейповой основе.

Способность формирований международных террористов противостоять группировке федеральных войск в Дагестане, как, впрочем, позже и в ходе контртеррористической операции, во многом объяснялась отлаженной системой управления связи и разведки.

Если вспомнить первую чеченскую кампанию, то в 1994–1996 годы боевиками использовались примитивные системы управления, преимущественно КВ-радиосвязь радиолюбителей, главными корреспондентами которой были Д. Дудаев, З. Яндарбиев, М. Удугов, А. Масхадов (главная радиостанция — «Ялта»). Эти средства в свое время были оставлены на территории республики или захвачены боевиками у федеральных сил.

«Особое» положение Чечни позволило масхадовскому режиму, используя информационный беспредел, создать к 1999 году четкую систему управления и связи в интересах функционирования военной машины. Органы Госсвязьнадзора в республике практически не действовали, решения Правительства РФ в отношении порядка использования радиочастотного спектра, установленных правил приобретения и ввода в эксплуатацию систем и средств радиосвязи на территории Чечни не выполнялись. К 1999 году в Чечне была создана широко разветвленная система связи. Ее основу составили:

— сеть сотовой радиосвязи по стандарту NMT-450, имеющая выход на коммутатор АО «Московская сотовая связь» через космический сегмент и кабельную магистраль ОАО «Ростелеком», роуминг с Республикой Ингушетия, некоторыми городами России, в том числе Москвой;

— системы транковой связи, основанные на применении радиоэлектронных средств ведущих зарубежных фирм («Моторола», «Кенвуд», «Айком» и др.);

— радиорелейные линии связи;

— стационарные и мобильные станции телевещания;

— радиосети коротковолновой связи производственно-технологических структур и международных организаций (например, Красного Креста);

— информационно-разведывательные радиосети незаконных вооруженных формирований на базе любительских КВ-радиопередающих средств;

— кабельные линии связи;

— носимые и мобильные средства радиосвязи типа «Моторола», «Кенвуд» и др., не входящие в состав подвижных систем связи и работающие в УКВ-диапазоне (136–174; 300–350; 390–470 МГц), а также радиотелефоны диапазона 860–960 МГц.

Сеть сотовой подвижной радиосвязи стандарта NMT-450 (две базовых станции, одна из которых была размещена в Грозном), сопрягалась с системой сотовой связи Ингушетии. Зона действия сотовой связи стандарта AMPS, расположенной в Ингушетии, обеспечивала радиотелефонную связь боевикам, имеющим терминалы данной системы в Чечне. Этот потенциал позволял полевым командирам иметь в радиосетях от 20 до 60 корреспондентов, а в разведывательно-информационной сети КВ-диапазона — от 60 до 80 активно действующих корреспондентов. Ее основу составляли корреспонденты-радиолюбители, действовавшие в интересах боевиков для передачи по цепочке разведывательной информации и сигналов оповещения.

Для увеличения дальности связи широко использовались ретрансляторы, установленные на господствующих высотах (сооружениях), что обеспечивало создание разветвленной зоновой связи как в равнинной части республики, так и в горах.

Спутниковая связь на территории Чеченской Республики была организована с использованием подвижных (переносных) наземных терминалов систем глобальной спутниковой связи. Благодаря использованию спутниковой связи абоненты в Чечне имели доступы как к междугородной, так и международной связи, а также провайдерам международной информационной сети Интернет. Через нее удуговская пропаганда распространяла свои идеи, несла дезинформацию и ложь. Используя станции и терминалы спутниковой связи, влиятельные полевые командиры вели переговоры со своими покровителями из Египта, Иордании, ОАЭ, Пакистана, Афганистана, Турции.

«Командующие фронтами», а также наиболее влиятельные полевые командиры имели собственные мобильные ТВ-передатчики. ТВ-вещательные средства позволяли передавать и принимать программы, носящие пропагандистский характер, осуществлять трансляцию в ограниченных (20–30 км) районах записанных боевиками фальсифицированных видеоматериалов о «зверствах и издевательствах федеральных войск», а также способствовать распространению идей ваххабизма.

Разведку бандформирования вели с применением оптико-электронных, акустических, радио-, радиотехнических, радиолокационных средств. Центры и посты технической разведки действовали в районах городов Грозного, Урус-Мартана, населенных пунктов Шали, Зандака, Джугурты, Старого Ачхоя, станицы Шелковской. Они были оснащены современной зарубежной аппаратурой радиоразведки, пеленгования и регистрации, что позволяло оперативно управлять силами и средствами бандформирований. И это сыграло свою роль в борьбе против федеральных сил. В структуре незаконных вооруженных формирований имелись специальные силы и средства для ведения радиоперехвата и создания помех в радиосетях федеральных сил.

Из-за нарушения правил скрытного управления войсками федералов незаконные вооруженные формирования получали данные о боевом составе и численности, характере выполняемых войсками задач, времени и маршрутах движения войсковых колонн, передвижении руководящего состава. Передача сведений такого характера по открытым каналам связи приводила к неоправданным потерям личного состава, вооружения и военной техники. К тому же «спецы» боевиков имели техническую возможность для сканирования рабочих частот федеральных войск, несмотря на их частые смены.

Террористическая армия почти в 30 тысяч штыков… С жесткой организационной структурой, четкой командной иерархией, с централизованной системой управления, основанной на самых современных средствах связи, с развитой инфраструктурой…

Тысячи тонн бетона, ушедшие по всей территории Чечни на создание укреплений, бункеров на случай войны… Сотни тонн материально-технических средств, складированные в горных пещерах и лесных схронах… Это была серьезная сила!

Для человека военного приказ, как известно, — закон. И все-таки Казанцев не был бы Казанцевым, если бы не предпринял попытку до ввода войск попробовать пойти и по пути переговоров. По личной просьбе Виктора Германовича с «президентом Ичкерии» встретился его бывший сослуживец по Советской Армии, в то время начальник ракетных войск и артиллерии СКВО генерал-лейтенант Владимир Боковиков. Уже в ранге заместителя Полпреда Президента РФ в ЮФО, он рассказывал:

«Вместе с Асланом Масхадовым мы служили в Венгрии, в Южной группе войск. Я, тогда подполковник, командовал полком, майор Масхадов — артиллерийским дивизионом этой же части. Так что был у меня в прямом подчинении. Командиром он был хорошим. Ему можно было доверять, поставить любую, самую сложную задачу со стопроцентной уверенностью, что она обязательно будет выполнена.

Затем мы неоднократно встречались с Масхадовым уже здесь, на Северном Кавказе — и в 95-м, и в 98-м, и в 99-м годах.

После событий под Ботлихом по рекомендации генерал-полковника Виктора Германовича Казанцева я связался с Масхадовым и посоветовал «президенту Ичкерии» позвонить Президенту России Борису Николаевичу Ельцину, Председателю Госсовета Дагестана Магомедову Али Магомедовичу, извиниться перед ними за агрессию Басаева и Хаттаба, принять соответствующие меры к тому, чтоб терроризм не расползался по Чеченской Республике дальше. Прислушайся он к совету своего бывшего командира — может быть, события развернулись бы по-другому…

Но Масхадов извиняться не стал.

«Крайняя» же встреча у нас состоялась в октябре 1999 года, уже в ходе контртеррористической операции. Я его тогда убеждал: «Ты все-таки к пятидесятилетнему возрасту подходишь, надо подумать о своих соотечественниках, о гражданах Чеченской Республики».

Он вновь не прислушался. Сказал, что возглавит «освободительное движение», объединит своих бывших противников, вместе с которыми станет бороться против России. Иначе его посчитают предателем чеченского народа, и он будет проклят внуками.

Позже я встречался с супругой Масхадова, Кусамой. И наши военные врачи вылечили ее отца от воспаления легких. Ведь с мирным населением мы не воюем, будь то семья самого чеченского президента.

Что же касается самого Масхадова, поймите: он — человек неглупый. Недаром же именно его в свое время избрали президентом республики. И до сих пор он пользуется у некоторых сподвижников и подчиненных авторитетом как «Верховный главнокомандующий Ичкерии». Но мне кажется, в свое время он полностью попал под влияние Басаева и Хаттаба, боялся их. Стал блефовать, через разные источники распространять информацию о том, что уничтожено «большое количество русских свиней» (у него других слов о российских воинах больше не находится, у этого полководца). Всем понятно, почему он завышает цифры убитых и раненых: чтобы поднять моральный дух боевиков, призвать под свои знамена новых сторонников.

Ему ничего не остается делать, как что-то выдумывать. Сам он не покидает пещер, постоянно меняя лежки. Боится, ибо хорошо знает: как только будет определено его точное местоположение, туда сразу нанесут высокоточный огневой удар.

А еще Масхадов ждет, что повторится август 96-го года. Постоянно вынашивает мысль, как вновь поведет за собой «великую армию», возьмет Грозный, Аргун, Гудермес, опять станет «у руля» республики.

Только все это уже нереально. Хочу предупредить Аслана Алиевича, чтобы не наделал очередных глупостей. Все погибнут, кто попытается вновь развязать в республике широкомасштабные боевые действия, опять пострадает мирное население.

И хотелось бы верить, что хотя бы на последнем этапе, но Масхадов все-таки одумается, придет с повинной к новой местной власти».

Вспоминая события сентября 1999 года, связанные с началом наземной войсковой операции в Чеченской Республике, Виктор Германович Казанцев и сегодня не перестает удивляться, насколько стремительно развивались они в те дни.

В связи со сложной обстановкой на Северном Кавказе состоялось заседание Совета Федерации по ситуации в Дагестане, которое прошло в закрытом режиме. На нем обсуждалась возможность введения на территорию Чечни подразделений федеральных войск для борьбы с терроризмом. За это предложение, в частности, выступил тогда исполняющий обязанности Генпрокурора России Владимир Устинов, заявивший накануне о том, что федеральным силам не надо бояться переходить на территорию Чечни и наводить там конституционный порядок.

Глава Верхней палаты России Егор Строев также проинформировал, что по итогам обсуждения вопроса был принят проект постановления, который в дальнейшем будет дорабатываться. В документе отмечалось, что подписание Хасавюртовских соглашений нанесло огромный ущерб обеспечению национальной безопасности страны и дало возможность незаконным вооруженным формированиям при прямой поддержке из-за рубежа пройти в Чечне усиленную военную подготовку, основательно вооружиться и вторгнуться на территорию другого субъекта Российской Федерации — Дагестана, а также вести преступную террористическую деятельность в иных регионах России.

«Удары по базам террористов в Чечне наносились и будут наноситься», — заявил журналистам 17 сентября по окончании совещания у премьер-министра Владимира Путина министр внутренних дел Российской Федерации Владимир Рушайло. Вместе с тем он подчеркнул, что авиация не наносила и не станет наносить удары по населенным пунктам в Чечне. По словам министра, позиция Президента и Правительства России заключается в том, что нельзя отождествлять население Чечни с террористами.

«Цель, стоящая перед федеральной группировкой на Северном Кавказе, — создать зону безопасности с достаточной глубиной для воспрепятствования проникновения банформирований из Чечни», — заявил первый заместитель начальника Генерального штаба Вооруженных Сил России Валерий Манилов.

По его словам, операция по уничтожению вторгшихся в Дагестан групп террористов перешла в следующий этап. В его рамках наносились бомбоштурмовые удары по базам, лагерям, пунктам управления, системам связи и скоплениям боевиков. Манилов подчеркнул, что удары наносились строго по объектам, которые использовались бандформированиями.

Отвечая на вопрос о возможности проведения войсковой операции против Чечни, Манилов отметил, что любой уважающий себя штаб обязан предусмотреть все возможности и варианты действий. Перед федеральной группировкой стоит цель ликвидировать террористов, уничтожить эту угрозу, поэтому не может быть исключен ни один вариант.

В связи с неоднократными заявлениями «президента Чечни» о своей готовности встретиться с руководством Дагестана и главами других Северо-Кавказских республик, Председатель Государственного совета Республики Дагестан М. Магомедов согласился на встречу с А. Масхадовым, которая была назначена на 29 сентября в Хасавюрте.

В этот день жители Хасавюрта и Хасавюртского района перекрыли въезд в город с обеих сторон и не пустили к месту встречи ни чеченскую делегацию, возглавляемую «президентом Чечни», ни официальную делегацию Дагестана. Местные жители мотивировали свои действия тем, что А. Масхадов никак не отреагировал на вторжение боевиков из Чечни в Ботлихский и Новолакский районы Дагестана, то есть по существу поддержал агрессию. В результате встреча не состоялась.

Постепенно федеральные войска продвигались в глубь чеченской территории, создавая «санитарный кордон» вокруг Чечни и нанося авиаудары по скоплениям бандформирований. Как сообщали из штаба Северо-Кавказского военного округа, фронтовые бомбардировщики Су-24 и штурмовики Су-25 наносили удары по центрам подготовки террористов, складам, блокпостам и лагерям боевиков. Воздушные налеты совершались на мосты и другие объекты инфраструктуры Чеченской Республики: промышленные зоны, кустарные минизаводы по переработке нефти, которые могли быть использованы бандформированиями в своих целях. Самолеты ВВС вели минирование путей продвижения боевиков и осуществляли разведку местности для выявления объектов, принадлежащих бандформированиям, а также отслеживали их перемещение.

В результате авиаударов были уничтожены два моста, полевой лагерь, опорный пункт и три блокпоста боевиков, а также два центра подготовки террористов.

«Российские военные будут выбирать свои позиции так и там, где это выгодно с военной точки зрения», — заявил 30 сентября в Санкт-Петербурге премьер-министр России Владимир Путин, комментируя по просьбе журналистов сообщения о вхождении российских подразделений на территорию Чечни.

«Чечня, — подчеркнул глава Правительства России, — является российской территорией, и дислоцироваться наши войска могут где угодно».

В. Путин подтвердил, что войсковые части неоднократно входили на территорию этой Северокавказской республики.

«Но прежде, чем делать какие-либо выводы, — заявил Путин, — мы должны ответить на один важный вопрос: чего мы хотим и где хотим создавать так называемый пояс безопасности — на своей собственной территории и ждать, когда бандиты опять придут в наши села и мы вынуждены будем снова бомбить своих?»

Премьер подчеркнул, что вопрос Чечни является внутренней проблемой России.

…Все понимали, что беззаконие, которое творили бандиты в Чечне, больше продолжаться не может. Иначе зараза терроризма расползлась бы по всей России. Вторжение бандитских группировок в Дагестан, взрывы жилых домов в Москве, Буйнакске, других городах породили у наших сограждан страх, многие ощутили себя тогда беззащитными. Нужен был твердый, решительный, волевой шаг руководства страны. И он был сделан. Председатель Правительства России Владимир Путин взял на себя политическую ответственность за проведение контртеррористической операции. Он откровенно потребовал дать решительный отпор бандитам, убедил в необходимости этого Президента Российской Федерации Бориса Ельцина и пообещал твердую поддержку «силовым» министрам. Эмоциональная фраза Путина о необходимости «мочить» террористов хоть и высмеивалась либерально настроенными политиками и журналистами, тем не менее в обществе она стала популярной. Народ ее понял и принял. Армия тоже поверила Путину. И агрессия в Дагестане, и весь ход новейшей истории России 1996–1999 годов лишний раз убедили общество в том, что с терроризмом и бандитизмом надо бороться только силовыми методами.

А вот оценка тех текущих событий, высказанная в беседе с журналистами только что назначенным командующим Объединенной группировкой войск (сил) на Северном Кавказе генерал-полковником Казанцевым:

«В соответствии с Указом Президента и Правительства Российской Федерации, а также распоряжениями министра обороны, начальника Генерального штаба Вооруженных Сил и руководителей других министерств и силовых ведомств федеральные войска продолжают выполнять задачи по уничтожению бандформирований на территории Северного Кавказа.

В частности, мы сейчас начали очередной этап операции по завершению ликвидации бандитов, в том числе и на территории Чечни. Однако это вовсе не означает, что мы намерены вести боевые действия против мирных жителей. Еще раз хочу подчеркнуть — с гражданским населением воевать не собираемся и даже в населенные пункты входить не будем. Но приказ по созданию зоны безопасности выполним, заблокируем бандгруппы в тех районах, где они находятся, и будем уничтожать до тех пор, пока их лидеры не примут решения покаяться перед народом в своих прегрешениях. В настоящее время войска уже продвинулись в Чеченскую Республику на достаточную глубину. Такую, которая необходима для выполнения поставленных задач…

Если коренные жители спровоцируют или допустят нападение на российские войска, то мы будем вынуждены предпринять жесткие ответные меры. Поэтому, пока не поздно, им необходимо хорошо подумать и принять решение: или жить в мире, или разобраться с бандитами у себя в аулах, селениях, районах. Кстати, по моим данным, около 80 процентов населения Чечни не желают иметь ничего общего с террористами и уже сейчас принимают меры, чтобы не допустить их в свои населенные пункты».

«Чем же конкретно занимаются военнослужащие частей Объединенной группировки?» — спросил один из журналистов.

«В настоящий момент в войсках происходит перегруппировка, продолжается плановая боевая учеба, в том числе на территории Чеченской Республики, которая, как известно, входит в состав Российской Федерации, — ответил Казанцев. — Поэтому мы имеем полное право и здесь обучать наших солдат. В Чечне создается зона безопасности, которая будет включать в себя три участка. Первый занимают Внутренние войска, второй и третий — части и подразделения Министерства обороны…

…Сил и средств у нас вполне достаточно. Части и подразделения Министерства обороны, Внутренних войск МВД России, а также остальных силовых ведомств способны провести различного рода операции на самом высоком уровне. У нас организовано тесное взаимодействие, способное обеспечить огневую, информационную и другие виды поддержки».