"Воин" - читать интересную книгу автора (Маккуин Дональд)

Глава 7

Находящие краями друг на друга наросты серо-голубого камня делали высокий куполообразный холм в центре деревни Людей Собаки похожим на рептилию. Шириной в сорок шагов, он был едва ли не выше, чем окружавшие его вымпелы племени, бьющиеся на ветру. Сама земля вокруг как бы выделяла холм и говорила о его неприкосновенности — на ней не было ни травинки, ни случайного камня. Две узкие тропы тянулись к паре прямоугольных отверстий в земле на противоположных сторонах холма. В каждое вели резные ступени. Южное углубление было входом в подземное здание. Северное служило выходом. Они символизировали легенду о том, что племя пришло с севера.

На вершине холма находились сдвоенные бочкообразные барабаны, высотой со стоявшего рядом воина. Они были укреплены параллельно в деревянных люльках, подвешенных на толстых кожаных ремнях. Двое обнаженных до пояса мужчин, держащих в каждой руке по дубинке, поднимались по склону холма к барабанам. Они встали, лицом друг к другу, выдержали паузу, а потом раздался бешеный, громоподобный барабанный бой.

При первых звуках Сайла вскочила и за нее уцепилась испуганная Нила.

— Что это? — Сайла быстро закуталась в рубаху. Нила была уже полностью одета.

Тем временем барабанная дробь замедлилась, удары раздавались с секундным интервалом. Меньшие барабаны задавали темп. Нила поняла, что происходит, и ее испуг исчез без следа. Улыбнувшись, она ответила:

— Барабаны старейшин. Мы зовем их возумы. Меньшие барабаны, которые только что вступили, называются пала. Возумы созывают племя. Пала — кланы и семьи. Сегодня они собирают всех в Сердце Земли. Ты должна была увидеть его с Тигровых Скал.

Успокоенная и слегка смущенная, Сайла начала одеваться. Машинально пробормотав молитву, она совершила утреннее омовение с почти греховной торопливостью. Нила достала две раскрашенные глиняные чашки из шкафа, сплетенного из ивовых прутьев. Повернув деревянный кран грубого глиняного кувшина, она наполнила их темным чаем, настоянным на травах. Нила сказала, что в нем лепестки розы для крепости, успокаивающая ромашка и немного мяты для аромата. Первый глоток казался вяжущим, с горьковатым привкусом, но замечательно освежал.

— Не припомню, когда в последний раз так долго спала, — сказала Сайла. — Такой длинный день: вопросы Коули, долгая беседа с твоим отцом и Колом прошлой ночью, когда мы обсуждали сообщения от Людей Гор. И моя миссия, конечно. И эта жуткая схватка — Гэн и бедная Скарр. — Она покачала головой. — Расскажи, что мне еще нужно знать о ваших барабанах.

Нила посерьезнела.

— Барабаны пала — просто музыкальные. А барабанщики возумов и барабана Войны вкладывают в игру всю свою душу. Это очень опасно. Когда они играют, их душа находится между этим миром и следующим. Они взывают к вниманию и помощи Вездесущего. Если служитель барабана Войны погибает в сражении, то старейшины должны молиться о его душе, чтобы барабанщик смог безопасно попасть в следующий мир. Барабанщик возумов должен посвятить себя только своему барабану. Сегодня они созывают людей — Вождя Войны, старейшин, вождей семейных кланов, Вождя Собак и Вождя Лошадей.

Сайла предпочла не вдаваться в обсуждение религиозной стороны дела. Она расходилась с доктриной Церкви, а Жрица не хотела лишних конфликтов. Она спросила:

— У каждой семьи есть свой вождь?

Нила кивнула головой, и ее волосы блеснули золотым огнем. Сайла поняла, что не разглядела всей прелести девушки и того, какой красавицей она станет через несколько лет, когда ее женственность полностью расцветет. Не обратить на это внимание было бы непростительно.

— Роды объединяются в кланы, каждый клан имеет вождя и избирает трех старейшин. Они управляют племенем, вместе с Вождем Войны, Вождем Собак и Вождем Лошадей. Кланы называются по их месту в обороне. — Нила взяла уголек из очага и нарисовала круг, а потом разделила его на четыре части. — Круг — совершенная форма. Солнце и луна круглые, сезоны идут нескончаемым кругом. Племя защищает круг, а кланы — направления. Каждый клан выделяет своих молодых людей в ночные дозорные.

— А каково здесь место мужчины по имени Клас?

— Клас следит за обучением молодых воинов. Он командует ночными дозорными. Они — наши лучшие бойцы. А он — самый лучший из них. Он родился в Южном клане.

Сайла спрятала снисходительную усмешку над ее наивной гордостью и с некоторым удивлением слушала дальше.

— Северные воины — самые смелые. Кроме Класа, конечно. Большинство Вождей Войны вышли из этого клана. Мужчины из Южного клана — обычно организаторы и мыслители.

— Ты ничего не сказала о женщинах.

Нила рассмеялась ясным, заразительным смехом.

— Каждая женщина считает, что ее клан — самый лучший. Говорят, что женщины из Восточного клана, как рассвет — свежи, ярки и веселы. Женщины из Западного клана похожи на закат — загадочные, иногда опасные. Северные женщины грубоватые и сильные. Южные — проницательные и требовательные. Быть может, немного хитроватые. — Она озорно улыбнулась.

— Ага. Ну, я сразу поняла, откуда ты? А откуда Коули?

Девочка поняла вопрос на лету.

— Она тоже с юга. — Нила импульсивно протянула руку и положила ее на руку Сайлы. — Не сердись на нее. Она лишь хочет защитить нас.

— Я хочу того же. — Она быстро поднялась. — Уже светло. Может, пройдемся?

— У меня есть предложение получше, — задорно и таинственно улыбнувшись, девушка не стала пояснять, какое именно.

Внезапно горячая вспышка гнева охватила Сайлу. Она чуть не крикнула Ниле слова предупреждения: пойми — люди, умеющие вести приятные разговоры, могут оказаться гораздо опаснее, чем враги в боевой раскраске.

На ум пришло воспоминание, со времен ее пребывания у Людей Гор. Старый воин, хромой и весь в рубцах, насмехался над Людьми Собаки.

— Мы сметем их, рано или поздно. Они хорошо дерутся, но у них мягкие мозги. — Он засмеялся, показав последний сломанный зуб. — Воины не должны давать имена своим лошадям — мы считаем, что это приносит несчастье. Нам наплевать на лошадей. Когда они слабеют, мы убиваем их и съедаем.

Сначала Сайлу оттолкнуло такое бессердечие, но потом мысленно она снова и снова спрашивала себя — неужели ты думаешь, что сможешь достичь своих целей, если будешь поступать иначе? Пока что, отчитываясь перед Алтанаром, она была непозволительно правдива. Но дальше это будет невозможно.

Они вышли из шатра и оказались прямо на одной из главных улиц, разделяющих лагерь. Лошадь Нилы была привязана к флажку семьи. Там была и вторая лошадь, гораздо лучше той, на которой Сайла прибыла в лагерь. Девочка представила ее как подарок отца, радостно улыбаясь удивлению целительницы.

— Мою лошадь зовут Подсолнух, — сказала девушка. Это были обычные слова, но имя лошади вернуло Сайлу к неприятному воспоминанию о насмешках Горного Воина. Нила болтала: — Я всегда звала твою лошадь Рыжик, но ты можешь называть ее, как тебе нравится.

— Будем называть ее Рыжик, — сказала Сайла. — Я просто потрясена. Лошадь — это такой дорогой подарок.

Нила подождала, пока она вскочит в седло, а потом продолжила:

— У нашего племени — тысячи лошадей. У каждого их по меньшей мере пять, даже у детей, которые еще не могут сами взобраться на коня. По нашим законам, у каждого семейного шатра должны быть привязаны лошади, на каждого члена семьи старше пяти лет, объезженные, конечно. Как же можно без них обойтись? — С гримаской она показала на сапоги Сайлы. — Тебе не нужны больше шпоры. Мы никогда ими не пользуемся.

— Кажется, вас было бы лучше назвать Людьми Лошади. Единственные собаки, которых я видела, — у Гэна.

— Собаки — это спутники, — объяснила Нила, — их растят для охоты и борьбы в помощь ночным дозорным. Они — надежная защита своих владельцев, и собак выпускают из лагеря только в случае необходимости. Лошадьми торгуют, хотя военную лошадь продавать запрещается. Собак не продают никогда.

Сайла скоро поняла, что их поездка была не столь бесцельна, как говорила Нила. Они все дальше забирались на территорию ее родного Южного клана.

Поведение людей заметно изменилось. Нилу любили в Северном клане; люди улыбались и приветливо махали ей. Но в родном клане отношение к ней несколько отличалось, и сначала Сайла не могла понять чем, пока на ум не пришло давнее впечатление — поездка одного из сыновей Алтанара через ярмарку. Там были те же теплые поздравления, но с тенью опасения. Не конкретного человека — кажется, этот сын был восьмым на пути к трону и не имел никакого влияния, — на людей давил сам факт, что рядом кто-то, имеющий отношение к необъятной власти.

Это наблюдение помогло ей понять ситуацию лучше, чем слова. Люди принимали Нилу как принцессу. Из этого неизбежно следовало, что они видели в ее отце «короля».

Сайла подумала о том, как скоро это намерение воплотится в жизнь. И как именно это будет происходить.

Задумавшись, она чуть не пропустила момент, когда Нила натянула поводья, останавливаясь перед особенно большим шатром. Вся его передняя часть была открыта, чтобы внутрь попадало как можно больше дневного света и свежего воздуха. Немного в стороне стояла длинная печь, высотой примерно в пять футов, растопленная и издающая ровный басовитый гул. Кроме странного шума, внимание невольно привлекала передняя глиняная стена печи, изображавшая рычащее лицо. Заслонка закрывала отверстие рта, а меньшие — небольшие отверстия для «глаз». Пока они разглядывали печь, коренастый мускулистый человек, одетый только в кожаные штаны, выдернул меньшую пробку, чтобы взглянуть в раскаленное нутро. Подняв глаза, он увидел всадниц и усмехнулся.

Пристроив пробку на место, он вышел, чтобы приветствовать гостей. На свежем воздухе от его потного тела поднимались клубы пара. Положив руки на бедра, он сказал:

— Я знаю тебя, Жрица Роз Сайла. Мое имя — Сабанд Гайд, первый кузнец Людей Собаки, я из Южного клана. Пожалуйте в мою Преисподнюю.

Это была смелая шутка — использовать церковное название места наказания в загробной жизни и сравнить ее с огнем и грохотом его работы.

Сайле это понравилось.

— Я знаю тебя, Сабанд Гайд. Разве ты такой злодей, что заслужил Преисподнюю и на этом, и на том свете?

Кузнец проревел, смеясь:

— Входи, Жрица. И ты, маленькая Нила. Что-то тебя в последнее время не видно. Вот твои братья сюда частенько наведываются.

— Раньше ты делал ожерелья и драгоценности, а теперь только оружие. Зачем мне к тебе приходить?

Лицо его дрогнуло, но кузнец оставался весел.

— Ну, хотя бы затем, чтобы скрасить мои будни. Может быть, я даже нашел бы минутку, чтобы сделать тебе медный браслет. — Он повернулся к Сайле. — Что показать тебе, Жрица? Здесь мы работаем с камнем; есть инструменты и поновее. — Он подошел к машине и нежно ее похлопал. — Не хуже любого в Оле — это токарный станок, для стрел. Не отличишь одну от другой. Можем делать наконечники из кремня, обсидиана, бронзы, стали — не только железа, но и хорошей стали. Ты знаешь что-нибудь о моем искусстве?

— Я знаю только, что лечение ран, оставленных этими злыми игрушками, заставляет меня использовать все мое искусство.

Кузнец притворно содрогнулся, как будто пораженный в грудь.

— Хотел бы я, чтобы мои лезвия были столь остры, как твой язычок.

Сайла засмеялась, но быстро стала серьезной.

— А как у вас с металлом? Я слышала, недавно в Оле нашли очень крупное место, пораженное Божьим гневом, и хорошо его разрабатывают. А вы тоже добываете металл в таких местах?

— Мы знаем такие места, но не любим их. Некоторые из них раньше были радзонами, и нам неизвестно, какие именно. Мы предпочитаем честную руду. В старину радзон и невидимых так боялись, что по закону Людей Собаки подлежал казни каждый, кто прикасался к предметам, сделанным гигантами. Сейчас мы уже не так этого боимся, но все равно, никто никогда не узнает, что входило в металл гигантов. Работая со своей рудой, я знаю, с чем имею дело.

— Именно здесь обрабатывается руда? — спросила Сайла.

Кузнец улыбнулся.

— Нет, здесь я варю сталь. Железо плавится за лагерем. Есть особые ритуалы, молитвы — с самых ранних времен. — По его лицу прошла почти незаметная тень, быстрая и смутная, как от облака. Сабанд продолжил, и голос, и его небрежный кивок в сторону печи были совершенно обычными. — Ничего не проходит через врата печи без должной подготовки и проверки. Ты понимаешь.

Сайла почувствовала, как по телу поползли мурашки. Она знала — и он тоже, — что знание железа и стали принадлежало прежде Учителям. Вот почему кузнецы были обособленным сословием. Кузнечный горн был их алтарем, и Церковь игнорировала их, — говорили, уже несколько поколений назад она потеряла надежду справиться с кузнецами.

Сайле хотелось бы сразиться с кузнецом, бросить ему вызов, чтобы поговорить побольше. Однако годы, когда приходилось взвешивать каждое слово, привили Жрице осторожность, ставшую частью ее натуры.

— Можешь рассказать, как делается ваша сталь?

Он кивнул.

— Я смешиваю куски железа с деревянными стружками и секретными добавками в тяжелых глиняных горшках. Мы запечатываем их и держим в печи, пока железо не становится жидким. Потом горшки охлаждают, я их разбиваю и делаю оружие из получившейся стали. Вот моя сталь. — Он вынул из ножен сверкающий новый клинок и вонзил его конец в комель бревна, на котором держалась наковальня. Медленно, мощным усилием кузнец согнул оружие почти пополам, потом отпустил клинок, и тот со звоном распрямился. Довольный кузнец провел лезвием вниз по руке, оставляя за ним аккуратную неширокую полоску сбритых волос.

Их перебил требовательный, бесцеремонный голос, заполнивший шатер:

— Я знаю тебя, Жрица Роз Сайла. Я искал тебя. — Она повернулась к входящему Фалдару Яну, который обменялся с Сабандом формальными приветствиями. Выждав, когда кузнец отвернулся, Фалдар подошел и встал рядом с Сайлой. — Пойдем, Жрица; есть слова, предназначенные только для твоих ушей. — Она позволила ему взять себя под локоть и увести к лошадям. Фалдар Ян вручил поводья ее лошади Ниле, и Сайла с усмешкой отметила, что не было никакой нужды приказывать девушке забирать и уводить лошадь — Рыжик сам отыскал бы дорогу.

Нила ушла, и Сайла заметила двух молодых людей — один был на целую голову выше своего спутника, но все же что-то в их поведении говорило Сайле, что большим авторитетом пользовался тот, что пониже.

— Мой старший сын, Бей. — Фалдар гордо показал на высокого юношу. Сайле показалось, что он был примерно одного возраста с Гэном, но если в Гэне иногда проскальзывала склонность к разумному компромиссу, то этот прямо-таки излучал непреклонность и жесткость, как скала. Она вспомнила одно из замечаний настоятельницы — Люди Собаки хвастались тем, что скорее сломаются, чем согнутся. Тогда это показалось ей шуткой. Глядя на Бея, верилось, что в этих словах не было и тени юмора.

Его спутник, Ликат, был разряжен ярче, чем женщины Южного клана. Справа половина его головы была выбрита, и на голой коже нарисован большой красный паук. Слева свисали длинные волосы. Блестевшие от масла, они были заплетены в длинные косы и унизаны кусочками стекла и блестящими камнями. Сайла заметила, что кое-кто из воинов помоложе пытался подражать Ликату. Яркие цветы, искусно сшитые из перьев, покрывали его жилет, который и так расцвечивала вышивка, свивавшаяся в силуэты животных и птиц.

Жрицу раздражала пустая болтовня Фалдара о качествах его старшего сына и подобных пустяках. На кого нужно было обратить внимание, так это на Ликата. Что-то в его демонстративном безразличии к беседе показалось Сайле подозрительным — ей удалось подсмотреть, как его пристальный взгляд прошелся по фигуре Нилы. Она поклялась бы — Ликат напряжен, как охотящийся леопард.

По приказу Фалдара молодые люди отошли, следя, чтобы никто не помешал его разговору с Сайлой. Тут Бей заметил горячий взгляд, брошенный Ликатом на сестру. Усмехнувшись, он наклонился и прошептал что-то другу на ухо. Ликат залился краской, но промолчал. Быстро приняв равнодушный вид, он нарочито громко расхохотался и принялся что-то рассказывать.

Сайла вздрогнула и обернулась, испуганная раздавшимся за спиной низким ревом. Она увидела Сабанда, открывающего пылающий рот печи, в то время как его помощник неистово раздувал мехи. Сабанд смотрел прямо на нее. Огненный жар из отверстия окрашивал его лицо и зубы в красный цвет. Сайла была уверена, что кузнец хочет что-то сказать, но тот просто кивнул и отвернулся.

Фалдар настойчиво взял ее за руку, потянул за собой. Пока они шли к его шатру, он говорил с хорошо продуманной небрежностью:

— Король сообщил тебе о наших переговорах? О его попытках привлечь нас к нападению на Харбундай?

От неожиданности Сайла споткнулась, почти потеряв равновесие. Алтанар всячески убеждал ее, что не имел никаких контактов с этими людьми. Есть ли где-нибудь на свете правда? Как справиться с этим сюрпризом? Нужно хоть немного времени, чтобы обдумать ситуацию. Фалдар смотрел на Жрицу с явным удивлением. Ее ответ прозвучал неубедительно:

— Церковь не имеет к этому никакого отношения!

Они продолжали идти. Им улыбались прохожие, жители из дверей своих домов. Логика говорила Сайле, что улыбки были дружественные, но ее эмоции превращали их в ухмылки.

В тишине ей припомнились слова настоятельницы: «Мы должны защитить Харбундай. Королева-Мать борется, чтобы спасти Церковь, защитить женщин. Тебе будет прощено любое преступление, любой поступок, но ты должна удержать Людей Собаки от этой войны!»

Фалдар проводил ее в свой шатер, где Жрица послушно присела на предложенные подушки. Фалдар удобно устроился напротив. Бей и Ликат заняли позицию у выхода. Выбираясь из тумана, окутавшего ее мысли, Сайла заметила, что Бей остался с наружной стороны, давая всем понять, что охраняет важные переговоры. Ликат присел на корточки внутри шатра, положив сложенные руки на колени и опершись о них подбородком. Глаза его были в тени, но Сайла уловила их поблескивание, поняв, что Ликат поглядывает через ресницы. Ей настолько не нравился его взгляд хищника, что она была даже рада этому тайному наблюдению.

— Церковь не сделала ни шага навстречу моему племени на памяти двух поколений, — сказал Фалдар. — Теперь, когда мы вовлечены в борьбу за власть и я провожу секретные переговоры с вашим королем, Церковь ни с того ни с сего удостаивает нас посещения военной целительницы. Не оскорбляй меня, отрицая, что ты шпион Церкви или Алтанара. Вероятно, обоих. Передай своим вождям вот что: племя примет Церковь, если она будет ладить со мной. К тому времени, когда мы откочуем отсюда, я буду управлять племенем. После этого мы сможем напасть на Харбундай в любое время, но Алтанар должен нам обеспечить безопасный путь через Горы Дьявола.

Фалдар кивнул, разрешая ей говорить. Несмотря на все, что обрушилось на Сайлу, чашу терпения переполнил именно этот снисходительный жест. Ее голос поднялся до вызова.

— Не собираюсь этого делать! Я — военная целительница, и меня оскорбляют твои намеки!

Удовлетворенный Фалдар отмахнулся от ее протеста.

— Оскорблять тебя? Жрица, я открываю тебе свои тайны, чем подвергаю себя серьезной опасности. Надеюсь, ты не собираешься распространяться об этом. — Он взглянул на наблюдающего Ликата, многозначительно подмигнув. — Конечно, я тоже не собираюсь рассказывать о твоей миссии — всем известно, что даже Церковь не сможет защитить шпиона. — Тяжело поднявшись, Фалдар Ян окинул ее холодным пристальным взглядом. — Тебе все равно придется это сделать, ты же знаешь. Воспользуйся обстоятельствами и постарайся извлечь выгоду или пострадаешь напрасно.

Сайла с трудом перевела дыхание. Поднявшись, чтобы уйти, она увидела, что Бей исчез, оставив на страже одного Ликата. С сонной улыбкой тот поднял на нее глаза, не сдвинувшись с места, и Сайле пришлось протискиваться мимо него к выходу. Протянув руку, чтобы откинуть выходную завесу, она почувствовала, как рука Ликата вцепилась в ее лодыжку, и рефлекторно пнула его ногой. Сайла не успела опомниться, как Ликат вскочил на ноги и протащил ее через комнату, прижав к столбу в центре шатра. Мгновение она пыталась сопротивляться, но потом поняла, что он смеется над нею, наслаждаясь неравной борьбой. Взяв себя в руки, Сайла замерла.

— Ты не прав, Ликат. Дай мне уйти. Теперь. Прежде, чем у тебя будут неприятности.

Ликат придавил ее весом своего тела.

— Это тебе нужно беспокоиться о неприятностях, Жрица. — Его лицо почти касалось ее. Он опустил пристальный взгляд вниз, на ее грудь, и стал все сильнее и сладострастнее прижиматься к Сайле. — Ты собираешься остаться здесь надолго, — сказал Ликат, — а Фалдар умеет быть очень резким с людьми. Тебе нужен кто-то, кто мог бы замолвить словечко. Защитил бы тебя…

Она уставилась на него глазами, полными презрения.

— Ты отвратителен. Если Церковь узнает…

— Плевать мне на твою Церковь. — Выражение жестокой насмешки исчезло, и Ликат кинул на нее взгляд, который она слишком хорошо знала. Однажды она уже чувствовала, что ее хотят убить. Теперь это чувство вернулось.

Он стал все выше задирать подол ее мантии. Сайла задыхалась и пыталась вывернуться, придавленная его телом. Ликат схватил ее за горло, пресекая крик до того, как тот смог бы вырваться из груди. Через несколько секунд Сайла утонула в красно-черном тумане, который украл ее силу, ее уверенность.

Где-то далеко послышался голос. Звали не ее, но Сайла напряглась, чтобы ответить, отчаянно позвать на помощь. Острая боль под левой грудью мгновенно заставила ее открыть глаза. Над ней нависало лицо Ликата, блестевшее от пота. Она попробовала крикнуть еще раз.

Снова эта боль в груди, намного более острая. Сайла взглянула вниз — в его руке был кинжал, острие прорезало материал. Он чуть придвинул руку, и боль стала горящим углем. Другой рукой он зажал ей рот.

— Ни звука! — Ликат придвинулся ближе, слова приходили к ней с его дыханием. — Скажи хоть слово, и клянусь, я убью тебя. Ты поняла?

Сайла кивнула, стараясь выдавить что-то напоминавшее «да». Ликат глядел на нее пару секунд, размышляя. Потом губы его скривились в усмешке, он отодвинулся и стал поправлять одежду.

— Мы еще поговорим.

Поток света залил комнату. Встревоженная Нила ворвалась в шатер.

— Что случилось?

Сайла подняла голову.

Ликат ответил:

— Жрица потеряла сознание. Ей пришлось слишком долго путешествовать, и это оказалось ей не по силам. Но она говорит, что с ней все в порядке. Не так ли, Жрица?

Сайла кивнула. Ее взгляд скользнул мимо Нилы. Бей пристально смотрел на сестру. Казалось, его возмущало беспокойство девушки. Странно, но, когда он наконец посмотрел на Ликата, его лицо ничего не выражало. Ликат встретил его взгляд с легкой улыбкой.

Они помогли Сайле встать на ноги. Сжимая воротник, она постаралась скрыть ссадины на горле. Вся левая сторона груди пульсировала, от раны расходилась боль, как жар от пламени, по боку медленно стекала струйка крови. Заворачиваясь в плащ, Сайла надеялась, что никто ничего не заметил. Нетвердыми шагами выходя из шатра, она позволила им поддержать себя, но, оказавшись на свободе, с силой оттолкнула руку Ликата, отбросив ее прочь.

Пока они с Нилой добрались до шатра, Сайла немного пришла в себя. Она позволила девушке несколько минут оказывать себе внимание, а потом заявила, что хочет побыть одна.

Вид своего истерзанного тела наполнил Сайлу отвращением, и не из-за уродливой небольшой раны, а потому, что заставил снова и снова переживать испытанные унижение и позор.

Закончив обрабатывать рану, она порылась в своих принадлежностях и нашла маленький кожаный мешок. Открыв его, Сайла фыркнула, увидев содержимое. Кусочки высушенных листьев и коры отдавали затхлостью, напоминавшей о колдовских образах тьмы и привидениях. Заваренная как чай, эта смесь вызывала состояние, которое открывало мысли жертвы, превращая ее в безвольного исполнителя команд, бессильного и мягкого, как цветок. А большая доза напитка приводила к неизлечимому безумию.

Несколько знахарок-травниц умерли очень неприятной смертью прежде, чем истязатели Алтанара нашли ту, которая выдала бы им компоненты смеси.

Только Сайла, принимая последние слова истерзанной женщины, услышала, как та повторяла их, как будто про себя, уходя в следующую жизнь.

Она положила мешочек на место, напевая вполголоса:

— Мы заставим их заплатить, мой маленький друг. Посмотрим, как Фалдар Ян пошлет своих дикарей против Харбундая, когда его драгоценная дочь окажется там в заложницах.