"Чудо-оружие СССР. Тайны советского оружия" - читать интересную книгу автора (Широкорад Александр Борисович)

Раздел II. Корабли русской армии

Глава 1. «Броненосцы», минзаги, транспорты и… подводные лодки

Держу пари — большинство читателей решило, что в заглавии опечатка, тем более что их, к сожалению, хватает в современных изданиях. Но на сей раз все верно — русская армия в XIX веке и в начале XX века имела свои корабли и даже подводные лодки. Причем подводные лодки оказались на службе в армии на четверть века раньше, чем во флоте.

Дело в том, что до 1914 г. все береговые крепости России[18] принадлежали Военному ведомству. А отношения между Военным и Морским ведомствами в России были, мягко выражаясь, сложными. А если честно говорить, в управлении и армией, и флотом в царствование Николая II был попросту бардак. Каждым ведомством руководило два человека. Морским — Управляющий Морским министерством и генерал-адмирал; Военным ведомством — Военный министр и генерал-фельдцейхмейстер. Каждая пара начальников была подчинена непосредственно царю. Четкого разграничения полномочий не было, да и к тому же великие князья большую часть времени проводили в Париже или на Лазурном берегу.

В такой ситуации командованию крепостей не приходилось особо рассчитывать на флот, и они завели свои флотилии. Естественно, что на броненосцы и крейсера Военное ведомство рассчитывать не могло. Зато каждая береговая крепость имела свои минные заградители — небольшие пароходы или паровые катера. Кстати, для Военного ведомства специально были спроектированы морские мины. Имелись в Военном ведомстве и свои торпеды. Правда, стрельбы ими велись не с кораблей, а с береговых стационарных аппаратов,

В советское время все береговые стационарные аппараты, как и прочая старая рухлядь — огромные береговые орудия Кронштадта, последняя галера русского флота, которую Павел I повелел «хранить потомству в пример», и много другое, — были отправлены на лом. Лишь один береговой торпедный аппарат уцелел до наших дней в бывшей Свеаборгской крепости. Финны гораздо с большим почтением относятся к русским военным реликвиям, чем большевики и «демократы».

Для перевозки грузов в крепостях имелись специальные пароходы, наиболее крупные из которых были вооружены небольшими пушками (37-мм, 47-мм, 4-фн и 9-фн).

Так, к примеру, в 1861 г. для береговых крепостей в Англии были куплены два винтовых парохода водоизмещением 550 т и 1166 т, которые получили наименования «Артельщик» и «Красная Горка». К 1914 г. Военное ведомство располагало на Балтике более чем 20 пароходами. Так, например, Свеаборгская крепость имела пароходы «Артиллерист» (водоизмещением 350 т), «Инженер» (240 т) и др.; Кронштадтская крепость — пароходы «Минер» (320 т), «Молния» (320 т) и др.

Любопытно, что корабли состояли не только в крепостях, но и в штатах казачьих войск. Несколько пароходов имелось в Донском, Кубанском, Уральском и Амурском казачьих войсках. Использовались они в основном как транспорты и в мирное время штатного вооружения не имели. При возникновении конфликтов, как, например, восстание «боксеров», на эти корабли ставили пулеметы и легкие полевые орудия.

А вот в 80-х годах XIX века Военное ведомство обзавелось подводным флотом. Причем лодок в нем было больше, чем во всех флотах мира, вместе взятых, включая опытные образцы. Замечу, в русском флоте подводные лодки появились в 1903 г.

А дело было так. Жил-был богатый польский шляхтич Стефан Казимирович Држвецкий, правда, жил он не в Польше, а во Франции. Он много работал, однако особой отдачи от его изобретений не было, но Држвецкий создал им великолепную рекламу. Так, на Венской всемирной выставке 1873 г. его изобретения заняли целый стенд. При посещении выставки великим князем Константином Николаевичам с ним вроде бы случайно встретились польские аристократы, знакомые ему по Варшаве.[19] Поляки подвели великого князя к стенду Држвецкого, «который умело показал свои изобретения и, кроме того, представил великолепно исполненные чертежи нового своего изобретения автоматического прокладчика, который, будучи присоединен к компасу и лагу, чертит на карте путь корабля. Генерал-адмирал Константин заинтересовался проектом: „Приезжай в Петербург, я тебя назначаю совещательным членом Технического комитета с окладом 500 рублей в месяц, составь смету, необходимая сумма будет тебе ассигнована — осуществляй свое изобретение“».[20]

В 1874 г. Држвецкий отправляется в Россию, где становится Степаном Карловичем Джевецким. Изготовленный Джевецким прокладчик оказался громоздким и сложным прибором. Испытания его на канонерской лодке «Отлив» оказались неудачными. Но Джевецкого спасло… начало русско-турецкой войны. Пан Степан бросает все петербургские дела и поступает волонтером во флот. Его зачисляют на вооруженный пароход «Веста». 11 июля 1877 г. «Веста», находясь в 35 милях от Констанцы, встретилась с турецким корветом «Фехти Буленд». Турок в течение 5 часов преследовал «Весту», однако из-за бестолковости турецких канониров и проворности русских кочегаров «Весте» удалось уйти. Официальная пропаганда представила этот инцидент в качестве грандиозной победы русского флота,[21] и Джевецкий вновь оказался «на коне».

Поскольку к началу войны Морское министерство не соизволило построить на Черном море ни одного боевого корабля, то теперь стало хвататься за любые суррогатные средства борьбы на море, как утопающий за соломинку. Тут-то Джевецкий и предложил свой проект сверхмалой подводной лодки.

Ее длина составляла всего 5 м, а высота — менее 2 м. Экипаж состоял всего из одного человека. Вся нижняя часть корпуса лодки представляла собой балластную цистерну, над средней частью которой был размещен резервуар для воздуха, сжатого до 100–200 атм. Этот воздух использовался для обеспечения дыхания человека в подводном положении лодки, а также для продувания в случае надобности водяного балласта при всплытии лодки. При погружении лодки вода в балластную цистерну принималась из-за борта самотеком, для чего имелся специальный клапан. Через этот же клапан вода удалялась при продувании водяного балласта воздухом во время всплытия.

Замечу, что запаса воздуха, имевшегося внутри этой маленькой лодки, водоизмещение которой не превышало 2 т, хватало не более чем на 20 минут непрерывного пребывания под водой одного человека.

К августу 1878 г. лодка Джевецкого была построена на частном заводе Бланшарда в Одессе. Затем Джевецкий три месяца испытывал ее на Одесском рейде. Тем временем и война с турками, и последовавшее за ней противостояние с Англией закончились, и ни в Джевецком, ни в его лодке Морское ведомство больше не нуждалось.

Тогда Джевецкий решил устроить небольшое представление на пруду в Гатчинском парке, там, где в 80-х и первой половине 90-х годов XVIII века Павел I, маясь от скуки, организовал целую флотилию из парусно-гребных судов и командовал ею, исполняя должность генерал-адмирала. (К боевым кораблям матушка Екатерина сына на пистолетный выстрел не подпускала.)

В июле 1881 г. опытный образец лодки Джевецкого доставили в гатчинский пруд. Погрузившись, Джевецкий ожидал, пока на середину пруда не выплывет лодка, в которой сидели крупный мужчина с окладистой бородой и миниатюрная красавица. Вода в пруду была прозрачной, и пассажиры лодки хорошо видели, как под ними два раза прошло какое-то подводное чудовище. А затем прямо рядом с бортом лодки всплыла субмарина Джевецкого.

Не будем забывать, что подводные лодки тогда казались куда большим чудом, чем сейчас «Шатлы» или марсоходы. Затем оба судна пристали к берегу. Открылся люк, и из него выскочил гонористый пан Степан с роскошным букетом орхидей. Пан подбежал к даме, грациозно упал на колено и протянул ей букет. Красавица была в полном восторге, доволен был и ее спутник. Читатель уже, видимо, догадался, что это были император Александр III и его жена Мария Федоровна, которые постоянно проживали в Гатчинском дворце, спасаясь от злодеев-бомбистов.

Царь решил не конфликтовать с упрямым братцем Алексеем, управлявшим флотом, а посоветовал Джевецкому обратиться в Военное ведомство, которым заправлял дядя великий князь Михаил Николаевич. Тот постоянно проживал на Лазурном берегу и лишь изредка наведывался на брега Невы. В итоге Военное ведомство с подачи царя дало Джевецкому заказ на 50 подводных лодок. В 1881–1882 гг. в обстановке большой секретности 50 лодок было построено на Невском заводе[22] в Петербурге.

Для Военного ведомства Джевецкий предложил новую модификацию своей лодки. Водоизмещение лодки составляло 11,5 т, а длина б м, Движение лодки осуществлялось за счет мускульной силы четырех человек экипажа. Люди сидели парами, спиной друг к другу, один — лицом к носу лодки, другой — к корме. Нажимая ногами на педали велосипедного типа, они вращали шестеренчатые передачи, соединенные при помощи привода с универсальным шарниром, передающим вращение на гребной вал, на обоих концах которого (в носу и в корме) имелось по гребному винту. Оба гребных винта были сделаны поворотными.

Для наблюдения за противником лодка Джевецкого имела четырехметровый перископ. Лодки были вооружены специальными пироксилиновыми минами, которые они должны были подводить под днище кораблей противника.

34 подводные лодки Джевецкого были отправлены по железной дороге в Севастополь, а 16 — в Кронштадтскую крепость,

Воевать подводным лодкам Джевецкого не пришлось. Царя Александра III недаром звали миротворцем. Поэтому боевые возможности лодок Военного ведомства можно оценивать лишь теоретически. Все зависело от того, как поведет себя противник. Вот, к примеру, 11 июля 1882 г. британская эскадра в составе 8 броненосцев и 5 больших канонерских лодок бомбардировала форты египетского порта Александрия. Для начала англичане немного поманеврировали, а затем встали на якоря на дистанции от 1350 до 3580 м от фортов и открыли огонь. В конце боя 4 броненосца подошли и стали на якорь в 700 м от форта Адда. Египетское командование действовало крайне безграмотно, а затем вообще бежало.

А вот через 20 лет японские корабли обстреливали Порт-Артур и Владивосток с предельных дистанций в 10 и более километров, маневрируя со скоростями 15–22 узла. Понятно, что при александрийской тактике противника лодки Джевецкого имели практически 100 %-ные шансы на успех, но в 1904 г. их шансы при обороне Порт-Артура и Владивостока были равны нулю.

Первые лет пять лодки плавали, проводились учения, а позже они были законсервированы и хранились в крепостях до 1905 г., а затем были отправлены на лом. Однако от идеи иметь собственные подводные лодки Главное крепостное управление не отказалось.

В мае 1912 г. по заказу Военного ведомства на Невском заводе в Петербурге было заложено три сверхмалых подводных лодки (№ 1, 2 и 3), предназначенных для Кронштадтской крепости. Надводное водоизмещение лодок 33,1 т, подводное — 43,6 т. Длина лодки 20,5 м. Двигатель внутреннего сгорания мощностью 50 л.с. позволял лодке развивать надводную скорость 8 узлов, а электродвигатель мощностью 35 л. с — подводную скорость 6 узлов. Дальность подводного хода составляла всего 18 миль. Лодки были вооружены двумя носовыми 45-см трубчатыми торпедными аппаратами. Команда состояла из 1 офицера и 7 матросов.

Осенью 1914 г. строительство лодок было закончено, но по просьбе Морского ведомства Военное министерство уступило их флоту. В ноябре 1914 г. подводные лодки № 1, № 2 и № 3 были доставлены по железной дороге в Ревель, а далее своим ходом перешли в Балтийский порт (Палдиски). Однако вскоре выяснилось, что германский флот не собирается покушаться на русские порты на Балтийском море. Поэтому летом 1915 г. подводные лодки № 1 и № 2 были отправлены по железной дороге в Архангельск. Оттуда их попытались доставить в Александровск (впоследствии Мурманск) на буксире. Однако 15 октября 1915 г. лодка № 2 была потеряна при буксировке в горле Белого моря. Весной 1916 г. ее обнаружили на берегу, выброшенную прибоем. Оборудование растащили, а корпус так там и остался.

Поэтому лодку № 1 пришлось доставить в Александровск на борту транспорта в июне 1916 г. Проку от нее в Баренцевом море не было, и 23 августа 1917 г. ее исключили из списков флотилии Северного Ледовитого океана, а в октябре 1920 г. перевезли по законченной к тому времени железной дороге в Архангельск и сдали на лом.

Совсем иначе сложилась судьба подводной лодки № 3. Ее осенью 1915 г. по железной дороге отправили из Ревеля в Одессу. Лодка № 3 вошла в состав Дунайской флотилии и несла боевую службу в низовьях Дуная. 12 марта 1918 г. брошенная командой[23] лодка была захвачена австрийскими войсками. Австрийцы формально включили лодку № 3 в состав своей флотилии, но боевых походов она не совершала. В 1921 г. лодку разобрали на металл в Венгрии.

С началом Первой мировой войны русская армия мобилизовала на реке Висле 32 частных парохода. Часть из них была вооружена пулеметами и малокалиберными орудиями. Основным видом деятельности мобилизованных пароходов была перевозка грузов, но, тем не менее, ими было проведено и несколько обстрелов позиций немецких войск.

Естественно, что мобилизованные пароходы оказались неспособны для ведения боевых действий с таким серьезным противником, как германская армия. В связи с этим полковник Неговский подал 18 февраля 1915 г. в Главное военно-техническое управление доклад о необходимости создания речной флотилии из бронированных судов специальной постройки для действия на реках западной части России.

Военное министерство решило создать три речных броневых отряд для речных районов: Неманского, Бобро-Наревско-го и Вислинского. Каждый такой отряд должен был состоять из 3 канонерских лодок (эти канлодки получили широкую известность как канонерки ГВЙУ — Главного военно-инженерного управления, и я в дальнейшем так их буду называть), 6 бронированных катеров-разведчиков, 6 бронированных дозорных катеров или просто бронекатеров, 6 разъездных 16-уз-ловых катеров и 4 шлюпок-тральщиков с подвесными моторами. Кроме того, для обеспечения переправ предполагалось построить 12 тяжелых мостовых парков, а также 30 открытых — беспалубных, но бронированных моторных лодок, перевозимых на стандартных (понтонных) конных повозках.

Важнейшим требованием к проектируемым речным бронированным судам стало ограничение по осадке в 2 фута (0,61 м), что было связано с мелководноетью рек на западе России. Кроме того, все суда должны были без разборки перевозиться по железным дорогам.

Таким образом, Военное ведомство фактически создало новый класс кораблей — бронекатера, которые сыграли большую роль в Гражданской, а затем в Великой Отечественной войне. Я говорю — фактически, поскольку теоретически с изрядной натяжкой можно причислить к бронекатерам посыльные суда типа «Штык» Амурской флотилии, построенные з 1909 г.

Броневые суда Военного ведомства свыше 30 лет действовали практически на всех реках и озерах России. Поэтому для удобства изложения рассказ о них я буду вести не в хронологическом порядке, а по типу кораблей.