Руки Джесси трепыхнулись крыльями маленькой птички и обмякли. Кончено.
Ночное Идолище вышло вперед и низко склонилось над больничной койкой. Кожа молодой женщины покрыта синюшными пятнами, холодна и влажна на ощупь. Зрачки неподвижны. Пульс отсутствует. На прикроватном мониторе — нули в индикаторах жизненно важных функций. Где она сейчас? На небесах? В аду? Вообще нигде?
Темный силуэт нагнулся за упавшей коробочкой, разгладил одеяло, осторожно поправил прядь белокурых волос на лбу покойницы, разгладил морщинку на воротнике ее больничной рубашки и промокнул потеки слюны в уголках рта.
Проворные пальцы цапнули с тумбочки фотографию в рамке. Ах, славная молодая мамочка! С ребенком на руках. Клаудия, так зовут ее дочку, верно?
Ночное Идолище поставило снимок на место, прикрыло пациентке глаза и поверх век положило небольшие латунные диски — маленькие жетончики, даже меньше десятицентовиков.
Каждый из этих штампованных кружочков нес на себе изображение кадуцея — крылатого жезла, обвитого двумя змеями, — символа медицинской профессии.
Прощальный шепот слился с шипением покрышек по мокрому асфальту Сосновой улицы пятью этажами ниже.