Анатолий Анатольевич Радов Студия «Боливар»

1

Судьба — это загадка. И не многим удается разрешить, зачем она, утихомирив своей определенностью, в тайне, где-то за спиною, упорно продолжает толкать нас  к  тому, что навсегда изменяет наше представление, как о ней самой, так и об окружающем нас мире. И идем мы, слепые, ни о чем не подозревающие, не способные сопротивляться ее скрытой силе, с каждой минутой все ближе и ближе подступая к событиям, которые разделяют наше  существование на две части — ДО ЭТОГО, и ТЕПЕРЬ.

ДО ЭТОГО — Я жил одной мечтой — стать профессиональным актером. Больше трех лет я промыкался в столице, пытаясь поступить хоть в какое-нибудь театральное училище, но все мои  попытки неизменно заканчивались неудачами. И хотя я был до безумства настойчив, любой настойчивости, даже самой обезбашенной, рано или поздно приходит конец. И вот настал тот день, когда сломленный, я вернулся в родной провинциальный городок, окончательно уверившись в том, что выбрал ошибочный, или даже точнее — не свой путь, и если так угодно судьбе, дальнейшую жизнь проведу так же, как большинство жителей нашего городка. 

И все потекло по привычному для этих мест руслу — работа, дом, работа. В начале, мне нередко казалось, что лучшей альтернативой такого «тихого счастья» стал бы добровольный уход из жизни, или попросту самоубийство, но со временем я привык, (человек, как оказалось, действительно может привыкнуть ко всему) и махнув на не сбывшуюся мечту рукою, стал просто жить и наслаждаться маленькими радостями своего спокойного, размеренного существования.

Одной из таких радостей было употребление алкоголя. Иногда, сильно напившись, я ругал Бога и небеса на чем свет стоит за не сложившуюся судьбу, за тягостное, бесцельное бытие, хотя и был, наверное, самым отъявленным атеистом на свете. Поэтому, в глубине души я, конечно же,  понимал, что лишь ищу виноватого, а на самом деле виноват сам.

Через какое-то время, мне все чаще стало представляться, что останься я еще хотя бы на один год в столице, у меня бы все получилось, и теперь я, несомненно, был бы известен, окружен вниманием и славой, и имел толпы поклонниц. Эти мысли, в конце концов, разрушили с таким трудом давшееся мне спокойствие, и я снова стал бредить актерским ремеслом.

Мне уже было двадцать пять, когда вернулись все эти мысли об актёрской карьере, все эти мучительные сравнения грёз с серой реальностью, но как бы далеко меня не заводили  фантазии, даже в самой безумной из них я не мог представить того самого «ТЕПЕРЬ», которое навсегда перевернуло мою, так и не успевшую наладиться, жизнь.

Вечер, с которого началось это судьбоносное приключение, был ветреным, и ветер казался  мне живым. Я давно заметил странное именно в дувшем в тот вечер восточном ветре. Что-то в нем было пугающее, что-то не от нашего, человеческого мира, и когда он дул, казалось, что даже деревья оживают, покачиваясь кронами не бессмысленно, не в такт резким порывам, а именно по своей воле. Долгое время я не мог понять, почему так чувствую, и это непонимание многократно усиливало  страх. Но однажды меня осенило — там, на востоке, находится городское кладбище, и скорее всего, ветер приносит оттуда мельчайшие частицы запаха — странного, сладковатого запаха тлена, исходящего от могил. Запаха, который невольно наполняет человеческую душу смутным, тоскливым предчувствием собственной смерти. Это объяснение удовлетворило мой мозг, и я перестал испытывать страх перед этим «неправильным» ветром с востока, но ощущение, что он несет в себе нечто опасное, прочно засело внутри.

В тот вечер я был сильно пьян. Восточный ветер раскачивал темные кроны деревьев. Иногда казалось, он сам выглядывал из-за листвы, как затаившийся хищник выглядывает себе добычу из засады. Я достал сигарету и стал искать в карманах спичечный коробок. Нашел. Но он оказался пустым. Я неспеша осмотрелся. Вокруг никого. Ни одной живой души.

— Твою мать! — выругался я вслух.

— Желаете подкурить? — раздался низкий голос за моей спиной.

Я удивлённо обернулся. Еще несколько секунд назад, оглядываясь, я никого не увидел позади себя, но факт остается фактом, передо мною стоял незнакомый  человек, мужчина лет сорока — пятидесяти. Прожив четверть века, я так и не научился точно определять биологический возраст людей по внешности, да, по-моему, это и невозможно. Некоторые умудряются и в тридцать выглядеть достаточно пожилыми, а некоторые наоборот. В-общем,  понять я смог одно — человек, стоявший напротив, был уже не молод, но и стариком назвать его было бы неправильно. В серой, бесформенной куртке с широкими рукавами, что-то вроде верхней половины сутаны, только без капюшона, и в обычных темных брюках, он походил на мелкого чиновника из захудалой государственной организации. В протянутой в мою сторону руке я разглядел  зажигалку.

— Желаете подкурить? — переспросил он.

Для нашего городка, спрошено было слишком уж интеллигентно. Здесь никто так не разговаривал. Да и вообще, здесь уже давно никто не интересовался у незнакомых людей, чего те желают. Я лишь утвердительно кивнул головой, вспыхнул дрожащий огонек, и  я  подкурил, выпустив облачко мутноватого дыма.

— Спасибо.

— За что? — заинтересованно спросил незнакомец - Я только помог вам подкурить сигарету.  Не думаю, что это как-то улучшит вашу жизнь — он беззлобно хмыкнул - Некоторые из тех, кому я помог больше, не благодарили меня.

— Странно вы как-то разговариваете — я затянулся и на мгновенье задержал дым в легких –  Вы что, из этих? Из Свидетелей?

— Да упаси. Я разве похож на сумасшедшего? — незнакомец улыбнулся.

— Ну, вы так разговариваете... Вы юрист. Я угадал?

Незнакомец рассмеялся.

— Нет, и не юрист. Для всех их глупых и надуманных законов у меня  в голове нет места. Другим занята. Я режиссер.

— Режиссер? Ну-ну — я скривил губы в ухмылке — Это чё, какой-то новый прикол? Да в этом грёбаном городе режиссёров отродясь не было.

— И, тем не менее, я режиссер — голос моего собеседника заметно похолодел — Меня мало знают, но это вполне объяснимо.  Работаю в слишком уж оригинальном жанре — он неопределённо махнул рукой - К тому же последние работы были созданы очень давно, больше двадцати лет назад.

— Ну, слава Богу, не больше ста — разговор начинал меня забавлять — Вот если бы вы сказали, прошло уже сто лет...

— Нет. Чуть больше двадцати — холодно перебил мужчина — И в последнее время я подумываю вернуться к творчеству. В принципе, уже вернулся. Все что необходимо  есть, и проблема только с актерским составом. Знаете, совсем не хочется брать профессионалов. Эти профессионалы — он громко цокнул языком — Лучше уж поработать с обычными, но талантливыми людьми. Вот такими, как вы, например. Даже может быть, ИМЕННО вы. Вы согласились бы сыграть главного героя?

— Да что вы говорите? — мне уже почти захотелось просто развернуться и уйти, но после этих слов внутри меня взорвалось — Значит,  по-вашему, я, человек, который практически с ума сошел оттого, что не смог стать в этой хреновой жизни актером, вот здесь, в этом дремучем уголке никчемного городишки, вдруг, встретил режиссера?! И он предлагает мне главную роль?! Знаешь, по-моему, уже поздно, и тебя могут не пустить обратно в дурдом, из которого ты сбежал. Поэтому, иди-ка ты отсюда все время прямо, пока не взойдет солнце!

Я частенько любил блеснуть остроумием, хотя не всегда выходило удачно. Вот и в тот раз шутка оказалась не столько смешной, сколько грубой. Мне самому стало неприятно. Я вообще-то не имею привычки оскорблять людей, тем более человека, ничем не оскорбившего меня. Но, что сказано, то сказано, и слово, как известно, не воробей. Не знаю, насколько сильно я его тогда разозлил, внешне он остался совершенно спокоен. Но теперь я знаю, все его спокойствие только ширма. Там, внутри, он ненавидит всех и вся. Но тогда, я лишь увидел, как он с неживой полуулыбкой  выслушал мою тираду, и, как ни в чем не бывало, продолжил говорить.

— Я думаю, сейчас самое удачное время для возвращения. Можно сказать — как раз то время.  Новая  идея, конечно, не столь грандиозная, как предыдущие, скорее даже так, простенькая  вещица... Хотя и не страдающая отсутствием оригинальности. Ведь вы понимаете, что оригинальность — это основа любой идеи?

Я даже сначала и не понял, что он задал мне вопрос. Я как раз размышлял о том, зачем я вообще стою и слушаю этого идиота, явно страдающего тяжелой формой шизофрении, вместо того, чтобы пойти домой, завалиться на диван и просто благополучно вырубиться до завтрашнего утра. Тем более что ветер усилился, и я, несмотря на довольно приличное опьянение, начинал понемногу замерзать. Но видимо, в человеке всегда жива, где-то там, в самых темных, не знающих света глубинах разума — надежда. И мозг каждого из нас — это ящик Пандоры. Все чувства и мысли витают снаружи ящика, и, как бы это глупо не звучало — адекватны реальному миру. И лишь надежда, лежащая в ящике, на самом его дне, отлична от всех них. И когда мы выпускаем ее, то уже не можем противостоять ее безумной силе. И я, выпустив её, стал глупо поддаваться гипнозу этой слепой, но всесильной субстанции.

— Хорошо, допустим, все, что вы говорите, правда — проговорил я — Но тогда не понятно, что вы делаете здесь, в этом городишке? Неужели прошлые фильмы не принесли вам хоть каких-нибудь денег? Разве нет? И что, вы не можете себе позволить жить в другом месте? Пусть не в столице, но, по крайней мере, не в такой же дыре, как эта. Ладно, я. Я здесь родился, прожил двадцать пять долбаных лет, и у меня, чёрт его дери, попросту нету денег. Но будь у меня хоть минимальная возможность, уехал бы отсюда, не раздумывая. Почему же вы...

— Так получилось — незнакомец нахмурил брови — Иногда получается не так, как хотелось бы.

— А то я не знаю! — почти крикнул я, представив всю мою жизнь, с неудавшимися попытками устроить ее — Я ведь хотел быть актером, да только вот ни хрена не получилось — я развёл руками — Видимо, мать её, не судьба.

— Почему же? — голос собеседника смягчился — Я ведь предлагаю вам роль в своем фильме. Может это и есть судьба?

— Все, что вы говорите, конечно, здорово, но вы же понимаете, это как-то... Да откуда, блин, в этом городе вообще могут быть режиссеры?!

— Возможно, их здесь и в самом деле нет, но я ведь и не говорил, что живу в этом городе — он обидчиво скривил губы — На самом деле, я родился очень далеко от этого места, и прожил там достаточно долго. Вот вы сказали про столицу... да, я какое-то время работал в столице. Но однажды бросил все и стал путешествовать. Хотя, это  было давно — мужчина махнул рукой — А вот сейчас я остановился здесь. Не знаю, надолго ли? Просто снял домик за городом, и вдали от суеты дорабатываю новую идею.

— Но почему вы не вернулись на родину? — мне показалось, что лицо незнакомца едва заметно омрачилось.

— К сожалению, сейчас возвращение невозможно. На это есть причины, поверьте мне.

— Какие? — я поймал себя на мысли, что уже достаточно серьезно отношусь и к этому странному человеку, и к тому, что он говорит.

— Неважно — резко ответил странный человек, явно не желая обсуждать данную проблему — Сейчас речь совсем о другом. Я хотел бы пригласить вас на кастинг, или что-то в этом роде. Вот моя визитная карточка.

Сказав это, незнакомец полез в карман своей полукуртки-полурясы, и извлек прямоугольную визитку белого цвета. На ней большими черными буквами  было написано — СТУДИЯ «БОЛИВАР».

— Там, на другой стороне — продолжил он, протягивая мне визитку — Адрес дома, в котором я остановился. Запоминайте, сядете на двадцать восьмой маршрут, доедете до конечной остановки. Там увидите проселочную дорогу. Пройдете по ней метров пятьсот. От этой дороги влево отходит тропа. И вот по этой тропе пройдите еще метров триста, и там уже увидите дом.

— Ладно — я взял визитку и сунул ее в карман джинсов, заодно достав еще одну сигарету — Если я завтра вообще захочу куда-нибудь идти, то возможно посещу и вас — сказал я с идиотским кривлянием - Но не раньше десяти.

— Желаете подкурить? — интонация полностью совпадала с той, с которой он задал этот вопрос в первый раз. Один в один, как будто он говорил эту фразу автоматически. Конечно, это было странным, но разговор с ним меня порядком утомил, и мне было уже все равно, как и что он говорит. Мне хотелось спать. Алкоголь одерживал сокрушительную победу над моей физиологией. Я подкурил, и еще раз повторив, что постараюсь прийти, я попрощался и направился домой. Пройдя метров тридцать, я обернулся. Моего собеседника уже не было. По крайней мере, на том месте, где мы стояли и разговаривали. Перестал шуметь ветер, и сразу стало как-то тихо. Я подошел к дому, и бросил окурок на землю.

— Идиотизм — единственное слово, которое крутилось у меня в мозгу.

Уже находясь в комнате, я достал визитку из кармана, и еще раз взглянул на нее.

— Студия Боливар  - я улыбнулся — Смешное какое-то название. Хотя нет, не смешное. Идиотское.

Я швырнул визитку на журнальный столик, разделся и упал на диван.

— Идиотизм — это слово еще какое-то время присутствовало в голове, до тех пор, пока я не вырубился.