"Изгнание из рая" - читать интересную книгу автора (Загребельный Павел Архипович)

ЗЕМЛЕЙ БУДЕМ ВЛАДЕТЬ

Зиньке Федоровне надоел Вновьизбрать. В этом не было бы ничего необычного, если бы речь шла о жене и муже, ибо известно, что женам надоедают мужья (иногда), а мужьям - жены (к сожалению, чаще). Но тут произошел катаклизм. Вновьизбрать - одна эпоха, Зинька Федоровна совершенно иной период, а как это согласовать и кто согласует? Никто еще ничего не знал, спали научно-исследовательские институты, дремали академики, где-то еще только рождались мудрецы, а тем временем из рая шли и шли поезда и, словно категорический императив у философа Канта, звучало: "Дай!" - и Зинька Федоровна должна была материализовать это требование, а Вновьизбрать, хотя и не имел ничего против, с течением времени все глубже погружался в нужды своего поколения, утрачивал гибкость, государственную мудрость и право на владение землей или властью.

Так в Веселоярске возник правительственный кризис.

Разумеется, сам Вновьизбрать добровольно и в мыслях не имел признавать себя старым, да еще и заявлять об этом публично. Но где-то уже вертелось и моталось, наматывалось на клубок и на ус, собирались факты и фактики, записывалось или просто так запоминалось. Там не прибыл на важное совещание, там не нашли, когда нужно было, там кого-то не встретил, там кого-то не проводил, там кому-то ни то, а кому-то ни се. А главным негативным фактором стала Зинька Федоровна, здоровая как рыба, решительная и непоколебимая, женщина без милости и без снисходительности. Мне нужен молодой председатель сельсовета! А к голосу председателей колхозов прислушиваются сегодня все, даже писатели, для которых село - это председатель колхоза, и точка! И только для председателя колхоза, считают такие писатели (да разве только они?), - слава и ордена, любовь и мудрость, переживания и стремления, а все остальное - суета сует.

Конечно, открыто и прямо обо всем этом в Веселоярске не говорили. Пиетет к Вновьизбрать сохранялся, декорум не нарушался, все было словно бы в порядке, но недаром ведь говорят, что шила в мешке не утаишь. Да и не такой был Вновьизбрать, чтобы спокойно наблюдать, как подтачивают его авторитет.

Вот почему на очередной сессии сельского Совета, на повестке которой и не пахло правительственным кризисом, Вновьизбрать попросил слово для внеочередного заявления и всех удивил, опечалил и осиротил:

- Дорогие товарищи, говорится-молвится, прошу отпустить меня на заслуженный отдых.

Попробовали уговаривать. Зинька Федоровна (о фарисейство!) первая, за ней другие, Вновьизбрать уперся - и ни с места!

- На заслуженный, кажется-видится, нужно давать дорогу молодым!

Зинька Федоровна, дабы не упустить момент, первой же и начала склонять к мысли о том, чтобы удовлетворить просьбу Вновьизбрать. Но тут вступил в действие товарищ Жмак, который, как выражаются великие стилисты, с нескрываемым удивлением наблюдал за этими незапланированными событиями, наблюдал из президиума, куда был приглашен торжественно и посажен рядом с председательствующим на сессии Гришей Левенцом, слушал, возмущался, рвал и метал в своей административной душе. Наконец, видя, что необходимо спасать положение, он локтем отодвинул Гришу, перехватил (нарушая демократию, прямо скажем!) председательствование и промолвил в привычном для него духе указаний и распоряжений:

- Вопрос не подготовлен - снять и не обсуждать!

Здесь придется рассказать о товарище Жмаке несколько популярнее. Вообще автору досталась весьма неприятная миссия. Надо вводить в этот роман новых и новых героев, вбрасывать их сюда целыми охапками и о каждом рассказывать подробно и ясно. Писать об этом обременительно и скучно, а читать еще скучнее. Но что поделаешь - приходится! Конечно, читать никто никого заставить не может. Но писать все равно нужно. Ведь кто-то может поинтересоваться: а кто такой Жмак? Или какой-нибудь другой персонаж.

Одним словом, о товарище Жмаке.

Товарищ Жмак был ярким представителем племени представителей.

Какая бессмыслица, возмутится читатель, и какое стилистическое убожество: представитель представителей! Но тут автор совершенно бессилен. Не спасает его даже прекрасный украинский язык, который так щедро обогащают наши поэты, смело вводя в него слова, даже и не снившиеся Тарасу Шевченко: буя (пышно растет, бурлит), мрево (марево), рвийный (ревностный), завше (всегда), покиль (пока, покуда), видтак (после того, затем), котрый (который, какой), сливе (почти, почти что). Богатство богатством, а ты вынужден писать: представитель пред... Правда, можно бы еще сказать: представитель уполномоченных. Но это вносит нежелательную путаницу и может завести нас даже в дипломатические сферы, где есть и просто представители, и представители полномочные, и чрезвычайные. А в селе оно все проще. Испокон веку помогали тут выращивать хлеб, доить коров и вывозить навоз на поля представители (или уполномоченные), то как же обойдешься в нашем повествовании без такого представителя пред... Тьфу! Какой неуклюжий стиль!

Вам уже понятно: товарищ Жмак - представитель. Но это еще не все. Как формируется бессмертный институт представителей? Начинается все с области. Область рассылает своих представителей во все районы. Район, чтобы не отставать, уже рассылает своих собственных представителей по колхозам. Скажем, районный Госстрах едет в колхоз "Победитель" на рыхление свеклы, а редактор районной газеты - в колхоз "Передовик" на заготовку кормов. Свекла разрыхляется независимо от того, есть ли там Госстрах или его нет (а в зависимости от наличия рабочих рук в колхозе "Победитель", где их с каждым годом все меньше и меньше), корма в колхозе "Передовик" заготовляются так или не так в зависимости от наличия специальной техники, которую наши высокоталантливые конструкторы все еще где-то конструируют, и от урожая сеяных трав, а вовсе не от того - сидит там редактор райгазеты или не сидит.

На сельсоветском уровне - то же самое. Тут, правда, уровень власти не давал возможности посылать представителей для указаний, зато открывались неограниченные возможности для помощи. Всех учителей, медицину, какая была, культмассовых работников - все, что называлось интеллигенцией, мобилизовывалось, обязывалось, разгонялось и рассылалось на поля, на фермы, в бригады, в мастерские, во все колхозные звенья и подразделения для присутствия, для помощи, для сеяния разумного, доброго, вечного - чтения лекций, рисования стенгазет, разговоров и вздохов, советов и подсказок.

...Но автор слишком заговорился и забыл о Жмаке!

Товарищ Жмак был областным представителем. И не из племени якалов, представители которого только и знают угрожать: ятебепокажу! ятебедам! А из породы тыкалов, у которой чуточку иной словарь: тыуменязапоешь! тыуменязатанцуешь!

Можно понять, какими полномочиями был наделен товарищ Жмак! Почему он оказался в Веселоярске, а не сидел в райцентре? Это уже сугубо индивидуальное. Товарищ Жмак решил осчастливить Веселоярск, как село новое и показательное со всех точек зрения, и заявил, что отныне делает колхоз "Днипро" базовым для своего высокого представительства. Какая радость и какая честь!

Неудивительно поэтому, что товарища Жмака торжественно пригласили в президиум очередной сессии Веселоярского сельского Совета.

Кто же знал, что Вновьизбрать выступит со своим внеочередным заявлением!

Но, как уже сказано выше, товарищ Жмак мгновенно разобрался в обстановке, попытался захватить власть и потребовал отложить вопрос о Вновьизбрать, как неподготовленный.

Вновьизбрать выступил с решительным возражением. Его поддержала Зинька Федоровна, не желавшая упустить случай отстранить Вновьизбрать от руководства. Гриша Левенец, как председательствующий на сессии, осторожно, однако весьма решительно сказал, что если вопрос поставлен, да еще таким авторитетным человеком, как сам председатель сельсовета, то отодвигать его нельзя, надо обсуждать с соблюдением всех демократических норм.

Молодой, да ранний, сделал для себя вывод товарищ Жмак и потребовал объявить перерыв на сессии, чтобы он мог связаться по телефону и поставить в известность.

- Какой же перерыв, если мы еще и не заседали? - удивился Гриша. Товарищи, есть предложение отпустить товарища Жмака из президиума, чтобы он смог поставить в известность, а нам продолжить обсуждение.

Сессия приняла предложение единогласно, уже объявлялись желающие выступить, а товарищ Жмак, скрежеща зубами, побежал к телефону, чтобы бить по всем коммутаторам и узлам связи, и, забыв о своем высоком уровне, посылал по адресу Гриши Левенца угрозы на уровнях куда более низких и малозначительных: "Ну, яжетебепокажу! Тыжеуменязапоешь!"

Звонил товарищ Жмак не единолично, а комплексно: товарищу Борису Борисовичу, Петру Петровичу, Федору Федоровичу. В наших местах руководство подбиралось с такими, если можно так выразиться, унифицированными, или однообразными, наименованиями. Может, для солидности, может, для удобства, а может, и просто случайно. Но не для смеха, товарищи, какой тут смех, когда вокруг столько серьезных дел!

В соответствии с уровнем своих собеседников, товарищ Жмак демонстрировал и безграничную гамму телефонного слушания. В этом деле он был неутомимо-изобретательным, так, словно закончил специальные курсы по умению слушать телефон. Со стороны это выглядело так:

- Ну, слушаю!..

- Так, слушаю...

- Так, так, слушаю...

- Слушаю вас...

- Слушаю вас внимательно...

- Слушаю вас очень внимательно...

- Слушаю вас чрезвычайно внимательно...

- Слуш...

- Сл...

- С...

А потом уж просто - ах! И заглатывает товарищ Жмак воздух полной грудью, и замирает, а провода гудят, а простор гремит, и слова летят, словно чайки в песне Дмитра Гнатюка, - какая радость и какое блаженство!

Тут еще нужно несколько слов для описания товарища Жмака, чтобы вы случайно не перепутали его с кем-нибудь и узнали, как только встретите. У товарища Жмака огромная голова (чтобы держать в ней все указания), лицо просторное, так что на нем свободно вырисовывается и надлежащая угодливость (для всего, что выше), и грозы, и вьюги (для всего, что ниже). Туловище у товарища Жмака весьма плотно и целесообразно обложено мышцами, для того чтобы в нужный миг наклоняться (или склоняться) в нужном направлении. Когда человек склоняется-наклоняется, то невольно (по законам земного тяготения или какой-то там эволюции) приходится отставлять одну часть тела для противовеса. Не будем скрывать: у товарища Жмака было что отставлять для противовеса. Одним словом, - человек солидный и голосом, и осанкой, не говоря уже о положении и авторитете.

Переговорив по всем надлежащим телефонам, товарищ Жмак возвратился в зал заседаний сессии, занял свое место в президиуме, стал слушать и ужаснулся. Пока он отсутствовал, тут не только не подумали снять вопрос, как не подготовленный, а договорились до ручки! Зинька Федоровна гнула потихоньку к тому, чтобы удовлетворить просьбу Вновьизбрать, хотя она и председатель колхоза, сила и авторитет, но все равно ведь женщина, а женщины неуправляемы и анархичны, тут товарищ Жмак имел твердое убеждение, и нельзя выдвигать их на руководящие должности. Создалась за это время и группа сторонников Вновьизбрать во главе с заслуженным посыльным Веселоярского сельсовета дядькой Обелиском. Их девиз был: не отпускать Вновьизбрать ни за какие деньги! К этой группе принадлежали, кроме Обелиска, Раденький и Сладенький, Благородный и Первородный, Таксебе и Нитуданисюда. Платформа этой группы была бы очень по душе товарищу Жмаку, но пока он разглагольствовал по телефону, дядька Вновьизбрать сумел убедить своих яростнейших сторонников, и теперь даже Обелиск предлагал удовлетворить его просьбу, но выдвинул предложение, от которого у Жмака ушла душа в пятки:

- Избрать нашего заслуженного товарища и соратника почетным председателем нашего сельского Совета!

Товарищ Жмак, как уже сказано, оцепенел, но тут же весь и встрепенулся, вскочил и стукнул кулачищем (мы забыли отметить, что кулаки у него были килограммов по десять каждый) по столу:

- Не пол-ложено!

- Не положено, а мы положим, - спокойно сказал Обелиск. - А когда наш любимый товарищ уйдет от нас на вечный покой, водрузим ему перед сельсоветом обелиск и напишем все, что полагается.

- Почетный председатель не положен для сельсовета! - упрямо повторил товарищ Жмак. - Прошу этот вопрос не выдвигать.

- Да и не надо выдвигать, - попросил слова Вновьизбрать. - Разве я требовал почетного или еще какого-то там? Если нужно, обещаю передавать свой опыт новому председателю, советы там, ну, как говорится-молвится, все, что необходимо.

Обелиск тотчас же ухватился за эти слова.

- Советником! - закричал он. - Назначить Свиридона Карповича советником сельского Совета и определить кабинет с телефоном и все такое прочее!

- Советник для сельсовета тоже не положен, - уже спокойно объяснил Обелиску (какая наивность, какая провинциально-глубинная наивность!) товарищ Жмак. - Существует штатное расписание, все утверждено, есть порядок. Если же вы хотите проводить товарища Вновьизбрать с надлежащим почетом, то можете выразить ему благодарность, записать ее, вручить торжественно.

- Да зачем писать? - махнул рукой Вновьизбрать. - Что же мне - для хранения этой благодарности новую хату построить, что ли? А если в самом деле люди хотят, чтобы я был советником, то без всяких штатов и зарплат (пенсию ведь заработал персональную у государства уже давно), на общественных началах, - почему бы и не согласиться?

Общественные начала заставили товарища Жмака умолкнуть: нечем крыть. Нужно было переходить в другое состояние. Быть уже не твердокаменным представителем, а мягкой восковой фигурой.

- На общественных началах - это можно, - согласился товарищ Жмак. - Но, товарищи, я еще раз хочу вам напомнить о неподготовленности этого вопроса. Допустим, мы сегодня освобождаем Свиридона Карповича от обязанностей... Но ведь у нас нет кандидатуры на этот пост!

- У вас нет, а у меня есть, - сказал Вновьизбрать.

- То есть как? Без согласования?

- А какое тут согласование, если все мы знаем этого товарища!

Тут встревожилась даже Зинька Федоровна, которая о снятии думать думала, а о преемнике Вновьизбрать как-то забыла. Ну, а зал закипел, расклокотался и раскачался:

- А кто же?

- Кто?

- Кого имеете в виду?

- Кто может?

- Кого избирать?

- Голосовать за кого?

- Где нашли?

- И как?

- А когда?

- Да где же нам искать? - развел руками Вновьизбрать. - Тут и искать не надо. Гриша Левенец, избранный нами сегодня председателем сессии, председательствует как? Как надо?

- Как надо! - отвечали депутаты.

- А ежели как надо, так чего же нам еще нужно? Предлагаю избрать председателем нашего сельского Совета товарища Левенца. Говорится-молвится, предлагаю вместо себя. Имею я такое право?

- Имеете! - прозвучало в зале.

- Полное право!

- А почему бы и нет!

- Еще как!

Но тут Зинька Федоровна подала свой авторитетный голос:

- Левенец - наш самый лучший механизатор.

Товарищ Жмак мгновенно тоже подключился:

- Мы не позволим распылять механизаторские кадры!

Решительным тоном он хотел наверстать безвозвратно утраченное. Выпустил инициативу из рук. Не в том направлении пошла сессия, ой не в том! Влетит ему, ой влетит! Нужно спасать положение, пока не поздно.

- Не позволим распылять! - повторил он категорически.

Но демократия порой не признает авторитетов, а только и норовит, как бы их столкнуть. Разумных аргументов слушать не хочет, потому что слышит только собственный голос. Уговоры презирает. Приказам не подчиняется. Угрозы отбрасывает. Запреты ломает.

А к тому же есть высшая степень демократии: подлинное и последовательное народовластие. Для него прежде всего - острое ощущение справедливости и высочайшая целесообразность в суждениях и действиях.

Зинька Федоровна и товарищ Жмак, сами того не желая, замахнулись на главные основы народовластия.

- Как это - не позволите? - заволновалась сессия.

- Что это такое?

- И почему механизатора нельзя избирать?

- Что же, механизатор не человек?

- И его нельзя председателем?

- Да я знаю заместителя министра, который когда-то был трактористом!

- А тот писатель, который к нам ездит, - он тоже трактористом был!

- Да нет, он дальше прицепщика не пошел.

- Зато потом бухгалтером колхоза был.

- Не путай грешное с праведным: бухгалтером каждый дурак сможет!

Колхозный бухгалтер, который тоже был на сессии, не удержался.

- Придешь ко мне меду выписывать - я тебе выпишу за дурака! - крикнул он.

Загремел смех, а смех, как известно, очищает или, как говорили древние греки, вызывает катарсис. Правда, катарсис греки чаще всего вызывали всякими трагедийными действиями, не останавливаясь даже перед изуверствами, на которые большими мастаками были их боги и герои мифов. Но о богах и о мифах мы еще поговорим при случае, а тем временем необходимо закончить с правительственным кризисом в Веселоярске.

Одним словом, сессия перешла к делу.

- Обсуждать кандидатуру! - раздались голоса.

- И голосовать!

- Левенец достоин!

- Хотим Левенца!

Обсуждение было единодушным. Грише слова не дали. Председательствование на сессии перехватил Вновьизбрать и успешно довел дело до конца.

- Теперь, говорится-молвится, - сказал он Грише, - проводи голосование об освобождении меня от обязанностей.

Гриша провел процедуру, Вновьизбрать освободили, записали благодарность, рекомендовали новому руководству использовать его советником на общественных началах. После этого Вновьизбрать провел голосование по выборам нового председателя.

Левенца избрали единогласно.

- Поздравляю и желаю! - первым пожал ему руку Вновьизбрать. - А теперь твоя первая руководящая речь, планы и все, как говорится-молвится!

Гриша, не имея опыта парламентской деятельности, пробормотал слова благодарности, что-то сказал о планах на будущее и наконец догадался попросить товарища Вновьизбрать сказать свое мудрое напутственное слово всем депутатам, сельисполкому и вообще Веселоярску.

Вновьизбрать согласился, пошел к трибуне, попил водички из графина, окинул взглядом зал и президиум, потом сказал:

- Говорится-молвится, дорогие товарищи, я еще бы поработал малость, хотя и стар, ибо сегодня какая же это старость? Сегодня, кажется-видится, уже старость не старость.

В зале наступила мертвая тишина.

- Но, товарищи, - продолжал Вновьизбрать спокойно и рассудительно, скажу вам сейчас прямо: все я терпел и мог бы и дальше терпеть, а вот коз уже не смог! Говорится-молвится, пришла коза до воза и сказала: ме-ке! Потому и попросился у вас и благодарю, что прислушались к моей просьбе.

И взглянул из-под бровей на товарища Жмака, а потом на Зиньку Федоровну. И никуда не спрячешься от этого взгляда, и не съежишься, и не уменьшишься, тем более что товарищ Жмак да и Зинька Федоровна укомплектованы не для умаления, а для красования в президиумах. Тут же получалось некоторое несоответствие. А несоответствие рождает смех и хохот.

Какой только хохот раздался на сессии! Непарламентский? Согласен. Зато справедливо и полезно для здоровья. Тем, кто хохочет.

А хохотали от козьего вопроса или же козоэпопеи.