"Напрасные опасения" - читать интересную книгу автора (Карпентер Аманда)

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Никки Эштон бежала изо всех сил, спасая свою жизнь. Она обогнула угол старого кирпичного дома, но тут споткнулась и врезалась головой в чью-то твердую грудь.

Они догнали ее! Бежать некуда! Эти мысли промелькнули у Никки в мозгу в то время, как сильные руки обхватили ее. Она закричала от ужаса и полной беспомощности. Мужчина немедленно отпрянул, словно она была заразной, но прежде крепко тряхнул ее за плечи. Никки услыхала густой голос, звуки которого отдавались у нее в голове резкими ударами, как будто ее хлестали кнутом с железным наконечником.

— Да придите же в себя, наконец! Клянусь Богом, я не собираюсь вас насиловать — я случайно на вас налетел.

У нее подогнулись ноги, и она упала. Подняв голову, Никки увидела, что перед ней вовсе не тот мужчина, который накинулся на нее в темном переулке. Желтый свет уличного фонаря в середине грязного квартала осветил ее бледное узкое лицо с высокими скулами и огромными голубыми глазами; черные волосы были коротко подстрижены. Она увидела лишь нависающую над ней темную фигуру, так как свет падал сзади. Казалось, мужчина собирается уйти. Тогда она в отчаянии потянула его за штанину, стараясь удержать, но материя выскользнула из ее негнущихся пальцев. Ей снова показалось, что он сейчас уйдет, и она заплакала. Слезы застилали глаза, и Никки утерла их, ощутив на щеке что-то липкое.

— Не уходите… — с трудом выдохнула она. — Пожалуйста… я попала в беду.

На ее мертвенно-бледном лице выделялась кровавая полоса.

— Господи, — произнес мужчина уже совершенно другим тоном. Он присел на корточки, и Никки увидела, что на нее пронзительно смотрят темно-карие глаза. — Вы ведь американка? Вы что, не знаете, безмозглое существо, что Сохо не место для осмотра достопримечательностей в одиночку, особенно ночью?

— Я что, похожа на экскурсантку? — выпалила Никки, прижав горевшие от боли ладони к груди. — Я заблудилась, а тут двое мужчин напали на меня, один из них уже догонял, вот почему я так резко свернула за угол!

Незнакомец поднялся на ноги и отошел. Пораженная Никки бессильно уронила голову на израненные руки. Значит, зря она надеялась! Но он всего лишь дошел до угла, осмотрел улицу и вернулся обратно. Опустившись на колени, он отрывисто сказал:

— Сейчас там никого нет, но не стоит рисковать и оставаться здесь. Вы можете идти?

Несмотря на резкий тон, движения его были нежными: он утер кровь с ее лица, затем взял обе ее ладони в руки и разжал их. Она, насколько могла, выпрямила пальцы, чтобы он лучше все разглядел. Ладони обеих ее рук, за которыми она всегда тщательно ухаживала, были глубоко порезаны от указательного пальца по диагонали вниз. Из ран все еще текла кровь.

Мужчина от неожиданности сделал глубокий вдох, глаза его расширились, и в них промелькнула ярость.

— Это они сделали?

— Они старались сделать кое-что и похуже! — в сердцах ответила Никки. Нежные черты ее лица исказились от негодования. — Я схватила за запястье того, что был с ножом, а когда он вырывал руку, я порезалась.

Незнакомец насмешливо поднял бровь при виде того, как засверкали у Никки глаза и воинственно задрался подбородок, — даже перепуганная, она готова была дать отпор.

— Нам нужны врач и полицейский, — решительно сказал он. — Я доведу вас до ближайшего телефона.

Он поднял Никки на ноги и, поскольку ее покачивало, обхватил за талию. Пока они шли по улице, Никки понемногу пришла в себя и разглядела своего спутника. Он был худощав и хорошо сложен, с густой седоватой шевелюрой, похожей на волчью шкуру.

Ближайший телефон оказался в машине незнакомца. Они прошли два квартала и остановились у элегантного черного «ягуара». Никки с удивлением смотрела на автомобиль, пока его владелец открывал дверцу. «Ягуар» своей обтекаемостью и изяществом подходил этому рослому человеку, но лишь как дополнение. Такого типа мужчина не нуждался в престижном автомобиле, чтобы доказать свое высокое общественное положение. Он явно брал все самое лучшее от жизни, но не придавал этому особого значения. Никки знавала таких мужчин и по опыту почувствовала его силу и властность.

Возбуждение от перенесенного ужаса улеглось, но депрессия, как его следствие, еще не наступила, поэтому Никки мыслила четко и легко. Когда седовласый незнакомец помогал ей усесться в машину, она отмечала в уме все детали: темные глаза внимательно посмотрели на нее, оценивая ее состояние; он протянул ей длинную руку изящным жестом, но в этом движении не чувствовалось слабости — настолько крепкой оказалась его ладонь; на его худощавом бесстрастном лице промелькнуло хищное выражение, когда он напоследок окинул взглядом пустынную улицу.

Он захлопнул дверцу с ее стороны и обогнул машину. Очень сдержанный характер, подумала Никки, устраиваясь на сиденье. Тут она вспомнила, с каким выражением он смотрел на ее искалеченные руки, и решила, что он просто умеет управлять собой.

Сев в машину, он нажал на кнопку, и дверцы автоматически защелкнулись. Голова с потрясающей седой шевелюрой повернулась к ней, и строгий взгляд пробуравил Никки. Лицо игрока или члена совета директоров крупной фирмы. Этот человек обладал властью и умел ею поль-зоваться. И он вовсе не был так стар, как могло показаться вначале из-за седины. Никки встретила его взгляд с неподдельным спокойствием.

— Вы, как видно, совсем не боитесь быть запертой в машине с незнакомым человеком? — саркастически заметил он.

Никки нисколько не рассердилась. Глядя в его жесткие глаза, она ответила:

— Я ведь осталась жива только благодаря тому, что наткнулась на вас. А это наводит на размышления.

— Может, не стоит так легко доверять людям? — вкрадчиво сказал он.

Она одарила его белозубой улыбкой.

— В тихом омуте черти водятся, да? Выражение его лица не изменилось, но во взгляде что-то промелькнуло. Сердце у Никки екнуло, но он опустил глаза и снял с шеи белый шарф.

— Вытяните руки, — приказал он, ничего не объясняя и тем более не успокаивая.

Уж не хочет ли он связать ее? Никки вообще-то разбиралась в тонкостях человеческого поведения. Ей казалось, что ему можно довериться, в нем угадывалась способность сострадать, а ей ничего не оставалось, как подчиниться ему. Никки позабавило то, что она разгадала эту сторону его натуры, и она смело улыбнулась ему. От улыбки ее лицо засияло и в нем проглянули черты умудренной жизненным опытом женщины. А ему вспомнилось, что последний раз на него так проницательно смотрела другая женщина, умершая пять лет назад, но даже у нее не было такого прямого и чистого взгляда. Эта же молодая особа — просто редкость.

Он взял шарф обеими руками, и сильные плечи под черным вечерним пиджаком слегка напряглись — тонкая материя с треском разорвалась. Никки покорно протянула ему пораненные ладони, а он с большой осторожностью обмотал их самодельными повязками из дорогого шелка. Затем протянул руку к ремню безопасности на ее сиденье и защелкнул пряжку. Его движение было неожиданным, и Никки инстинктивно отстранилась, сама не понимая почему: то ли чтобы не мешать, то ли чтобы он ее не коснулся.

— А я и не знала, что мы куда-то поедем, — с некоторой долей колкости заметила она и в отместку получила иронический взгляд.

— Вы, может быть, предпочитаете сидеть здесь битый час, поджидая полицию, но я не намерен этого делать. — В его голосе слышались скука и нетерпение.

Как жаль, что я не умею читать чужие мысли, язвительно произнесла про себя Никки, задетая тем, что он продолжал как бы не замечать ее.

Он застегнул свой пристежной ремень, завел мотор и включил телефон внутренней связи, затем набрал номер. Никки сидела рядом, скорчившись от боли. «Ягуар» с ровным гулом проехал тихий переулок и влился в вечерний поток транспорта. Тут раздались телефонные звонки, их было несколько, так как вызов из машины дважды переадресовывался, пока наконец кто-то не ответил.

Нетерпеливый мужской голос произнес:

— Да?

— Гордон, ты в Лондоне? — Вопрос седого незнакомца за рулем прозвучал так неожиданно после долгого молчания, что Никки чуть не подскочила. У него произношение воспитанника Итона, почему-то пришло ей в голову.

— Да, в Лондоне, — послышался ответ.

— Ты сможешь через полчаса приехать ко мне?

— Если это необходимо. — Голос на другом конце провода теперь уже не звучал нетерпеливо.

— Захвати медицинскую сумку.

— Харпер, ты здоров? — Так Никки узнала, что ее незнакомца зовут Харпер и что Гордон не только врач, но и его друг.

— Не беспокойся, все в порядке, — кратко ответил Харпер. — Но со мной особа, поранившая ладони, и, боюсь, сильно.

— Я буду через двадцать минут.

Харпер отключил связь, и они остановились на яркой от переливающегося света площади Пиккадилли, где из-за большого количества машин произошел затор. Никки ни разу не видела площадь при вечернем освещении и с интересом стала оглядываться.

Она всегда считала, что хорошо ориентируется, но так было до того, как она переехала в Лондон, где все улицы извивались и пересекались под немыслимыми углами. Город дышал стариной. Если она поднималась на улицу не из того выхода метро, то ей приходилось сверяться с потрепанной картой Лондона. Но она подпала под очарование беспорядочного лабиринта мощенных булыжником улиц. Именно эта неразбериха чуть не стоила ей жизни сегодня вечером. Она находилась на площади Лестер-сквер, которая всегда была безопасна из-за завсегдатаев ночных клубов, театралов, туристов и постоянно снующих такси. Лестер-сквер граничила с Сохо, куда она никогда не осмеливалась зайти, так как хотя этот район и изобиловал ресторанами, но там полно было пьяных, проституток, порноклубов. Для молодой одинокой женщины представляло большую опасность появляться в Сохо ночью. Те двое, что напали на нее, работали вместе и буквально загнали ее туда.

Харпер тем временем позвонил в полицию, объяснил, что произошло, и договорился о том, чтобы полицейские приехали к нему. Во время этого разговора Никки хранила молчание, лишь сообщив свое имя, когда он ее об этом спросил. Она была ошеломлена поворотом событий и с изумлением рассматривала своего нового знакомого.

Вдруг он кинул на нее быстрый и хмурый взгляд и едва заметно поднял брови, а она не успела отвернуться и скрыть свое любопытство. Брови у него были черные, гладкие и изогнутые, что придавало его красивому лицу отпечаток непредсказуемости.

Харпер Бьюмонт. Это имя ничего ей не говорило, но когда он назвал его полицейскому, то она услышала, как у того в голосе прозвучало уважение.

Значит, ее первое впечатление было верным — он на самом деле влиятельный человек.

Когда достаточно долго живешь в городе, то узнаешь различные вещи, в частности какие районы следует избегать и где живут богачи. Никки знала об особняках на Бишоп-авеню в Хэмпстеде, где обитают мультимиллионеры; о районе знати в Сент-Джонс-Вуде; об ультрамодном Челси; и, конечно, о Мейфэре, о южной части Оксфорд-стрит, западной части Гайд-парка, — знала, где находится американское посольство. Все это олицетворял собой человек, сидящий с ней рядом.

«Ягуар» плавно двигался по роскошному району, словно кот на ночной прогулке. Каменные особняки скрывались за высокими черными железными оградами, а на светящихся окнах были задернуты шторы, оберегая покой владельцев. Здесь за милю пахнет большой политикой и большими деньгами, отметила про себя Никки. Машина замедлила ход и свернула в подземный гараж, электронная дверь которого тут же поднялась. Они мягко въехали внутрь и очутились в темноте.

— Оставайтесь на месте, — сказал Харпер, выходя из машины.

Огромный гараж залился светом, и Никки увидела аккуратные ряды полок. Харпер обошел машину кругом, открыл Никки дверцу и нагнулся, чтобы отстегнуть ремень.

— Спасибо, — сухо сказала она, вылезая из машины.

Он отвернулся и пошел впереди. Все движения этого человека были точно рассчитаны, что говорило не только о самообладании, но и о том, что он берег свои силы и любил во всем порядок. Но, подумала Никки, у некоторых людей слишком уж входит в привычку отдавать приказы. Она последовала за Харпером, поднялась уже на половину лестничного пролета, и тут их встретил маленький темноволосый человек, одетый в безукоризненный костюм.

— Сэр, — с легким поклоном обратился он к Харперу.

— Дункан, у нас скоро будут гости. О, простите, один гость уже здесь, — спокойно сообщил Харпер. — Это Никки Эштон. Позаботьтесь о ней, пожалуйста. Но не трогайте ее рук — сейчас приедет доктор Стенхоуп. Э… Никки, это мой слуга Дункан Чанг.

Значит, он евразиец, но по его поклону можно предположить, что он скорее азиат, чем европеец. Харпер сделал шаг в сторону, и Никки хорошенько разглядела пропорционально сложенную фигурку с лоснящимися черными волосами, желтоватой кожей и темными, бесстрастными, чуть раскосыми глазами. Дункану могло быть и двадцать пять, и сорок пять лет.

Она осторожно сложила вместе пульсирующие от боли перевязанные ладони и слегка поклонилась ему на восточный манер. Это удивило и обрадовало слугу. Но Никки почувствовала, как взгляд Харпера пронзил ей затылок словно лазером. Возможно, ей это показалось, так как он повернулся и направился в холл, оставив ее с Дунканом Чангом.

— Пожалуйста, мисс Никки, пойдемте со мной, — проговорил Чанг. — Я приготовлю вам горячего чая. Вы любите чай?

— Да, и индийский и китайский, — ответила Никки, идя за слугой, который был одного роста с ней.

Они вошли в небольшую, но превосходно, оснащенную кухню. Дункан указал на маленький столик в углу. Никки уселась на стул, а он, как грациозный танцовщик, вертелся по кухне.

— Называйте меня просто Никки, хорошо? — попросила она.

Чай был быстро приготовлен, и Дункан спросил:

— Можно я вам налью? Никки кивнула в знак согласия.

— Да, пожалуйста. С молоком и одним кусочком сахара. Скажите, вы учили английский в Канаде?

Дункан поставил перед ней дымящуюся чашку чая и снова улыбнулся. Никки только позже оценила, какая это редкость. Пока она пила чай, Дункан рассказал ей, что отец у него канадец, а мать — из Пекина. Живя в Англии, он ощущает себя в каком-то роде лоскутным одеялом.

Да и она сама тоже лоскутное одеяло, подумала Никки. Ведь в каких только местах она не побывала! Сила воли, не дававшая ей расслабиться и развалиться на отдельные лоскутки, сейчас, кажется, стала расползаться по швам. Неожиданно ее охватило чувство подавленности, которое обычно наступает после потрясений. Никки опустила голову и закрыла глаза перевязанной рукой — от доброты Дункана Чанга у нее снова навернулись слезы на глаза.

— Больно? Я предложил бы вам аспирин, но скоро приедет доктор Стенхоуп и наверняка даст что-нибудь другое.

Никки наконец смогла ответить нормальным голосом:

— Да, я знаю, но все равно спасибо вам. Раздался звонок во входную дверь, а затем приглушенно зазвонил домофон. Слуга нажал на кнопку, и голос, который она узнала из разговора по телефону в машине, нетерпеливо произнес:

— Это Гордон. Впустите меня, Дункан.

— Сию минуту, доктор Стенхоуп. Извините меня, мисс Никки.

— Конечно, мистер Дункан, — сказала Никки, подчеркнуто обратившись к Дункану «мистер» за то, что он снова назвал ее «мисс».

В ответ он еле заметно усмехнулся и вышел, оставив ее одну на кухне.

Никки постепенно отходила после отрицательных эмоций, испытанных за последние полтора часа. Ей казалось, что из нее выкачали всю энергию. Всего два часа назад она вышла из кинотеатра на Лестер-сквер, направляясь в свою просторную однокомнатную квартиру в Найтсбридже. У нее и мысли не было о возможной опасности, она не ощутила ни малейшего предчувствия.

Последствия могли быть и хуже, но Никки, несмотря на внешнюю хрупкость, отличалась выносливостью и самостоятельностью. Она уже оправилась от потрясения и собиралась с силами.

К тому же она находилась, как ей представлялось, в спокойной обстановке богатого и изысканного особняка и могла расслабиться. Кое-что в этом доме напомнило ей о детстве — золотом времени, когда мир вокруг был надежен и состоял из маленьких простых радостей.

Обретя душевное равновесие, Никки переключилась на игру, которой частенько забавлялась: она любила догадываться, что из себя представляют другие люди и что делают в данный момент. Она и не подозревала, что эта игра — тоже часть ее детства и научилась она ей от умных взрослых, тогда окружавших ее.

Теперь же Никки представила себе, как Гордон Стенхоуп вначале просит проводить его к Харперу, чтобы убедиться, что его друг не пострадал. Но Харпер Бьюмонт не привык объяснять свои поступки — его глаза выдавали в нем скрытного человека. И он отошлет Гордона к Никки — пусть она сама ему расскажет о себе. Властные люди любят все знать, но не спрашивая напрямую. Харпер Бьюмонт — проворный и немногословный кукловод — наблюдает, как разворачивается задуманный им спектакль. Дункан Чанг не позднее чем через две минуты — тут она бросила взгляд на стенные часы — приведет доктора сюда.

Никки почти обо всем догадалась верно. Ровно через две минуты кухонная дверь рас-пахнулась, но вошел не Дункан, а сам кукольник, большой и молчаливый. За ним — элегантный, стройный блондин с докторской сумкой.

Харпер Бьюмонт взял на себя роль наблюдателя, прислонившись к кухонной стойке около микроволновой печи. Он скрестил руки на широкой груди, а его худощавое лицо приняло сосредоточенное и непроницаемое выражение — китайцы могли бы брать у него уроки невозмутимости. Никки была почти спокойна. Харпер не познакомил их с Гордоном, а предоставил им сделать это самостоятельно. Никки посмотрела в искрящиеся серые глаза и произнесла, улыбнувшись уголком рта:

— Полагаю, вы доктор Стенхоуп.

— Именно так, дорогая, — ответил тот, поставил сумку и раскрыл ее. На вид ему было года тридцать три — тридцать четыре. Он выглядел изысканным, преуспевающим человеком, довольным своей карьерой и образом жизни. — А вы — Никки. А теперь вытяните руки, и я выясню, почему мне не дали доесть восхитительный мусс.

Для человека его профессии подобные вмешательства в жизненный распорядок были обычны, но едва сдерживаемое раздражение, прозвучавшее ранее по телефону, слышалось и теперь, придавая его легкомысленным словам оттенок недовольства.

Значит, женщина, от общения с которой ему пришлось оторваться, была очень хороша, подумала Никки и протянула ему руки в окро-вавленных повязках. Гордон начал быстро их разматывать, а Никки тихонько сказала:

— Выходит, мистер Бьюмонт прервал ваш ужин? Но, если вы поторопитесь, то, может быть, успеете к недоеденному десерту?

Сексуальный подтекст был едва уловим, но очевиден. По его реакции она поняла, что не ошиблась. Гордон на секунду замер и поднял на нее удивленные серые глаза, а Харпер добродушно рассмеялся и предупредил друга:

— Следи за собой, Гордон, — она читает не по выражению лица, а по глазам.

Никки не ожидала, что ее так быстро раскусят, но, судя по всему, Харпер человек умный и проницательный.

Насмешливый взгляд Гордона тем временем окинул ее фигурку: взъерошенные блестящие, коротко подстриженные черные волосы, серьезное лицо с тонкими миловидными чертами, пронзительно-голубые глаза, изящная лебединая шея. Никки произвела на него впечатление спокойной и сдержанной девушки. Одета она была просто: американские джинсы, кроссовки и красивый просторный блузон. Простая, но сделанная со вкусом золотая цепочка — единственное украшение — змейкой вилась по изгибам ключицы. На первый взгляд Гордон дал ей лет шестнадцать, не больше. Но когда он присмотрелся получше, его профессиональный взгляд определил то, что Харпер понял сразу — она, безусловно, была очень молода, но уже вышла из возраста тинейджеров. Она стойко терпела боль, как много испытавший взрослый человек, а ясные, цвета летнего неба, ши-роко открытые голубые глаза заглядывали в душу. По обе стороны изогнутого рта от боли залегли морщинки. Доктор в Гордоне пересилил любопытного наблюдателя, и он занялся ее израненными ладонями.

— Вы порезались в очень неудобном месте, — задумчиво произнес он, разматывая повязки. — Но, к счастью, это скоро заживет. Срок прививки от столбняка у вас еще не кончился?

Никки покачала головой. Глаза ее были устремлены на Харпера, но от боли она никого кругом не видела.

— Думаю, швы можно не накладывать. Но постарайтесь не сгибать по возможности ладони, пока порезы не заживут. Конечно, трудно избежать движений…

Все это Гордон говорил, промывая раны. Процедура была мучительная, и Никки смогла лишь кратко ответить:

— Да.

С несвойственной ему ласковой интонацией Гордон спросил:

— У вас есть родные, которые помогут вам обслужить вас?

Никки помедлила с ответом. Она так остро ощущала молчаливое присутствие Харпера, словно он, а не Гордон дотрагивался до нее. Она посмотрела на него, но он отвернулся.

— Не беспокойтесь, я справлюсь, — сказала Никки Гордону.

— Он вас не об этом спрашивал, — сухо заметил Харпер, устремив на нее мрачный взгляд. В нем чувствовалось спокойствие и упорство человека, который станет, если надо, ждать годами ответа на свой вопрос.

— Вас это не касается, — вспыхнула Никки, не выносившая, когда совали нос в ее дела.

Гордон так и ахнул от ее дерзости, а лицо Харпера еще больше помрачнело. Никки поняла, что ему уже давно никто не смел возражать. Интересно, что будет дальше, подумала Никки и уставилась на него.

— Вам лучше знать, — холодно и одновременно язвительно сказал Харпер, наклонив голову.

Сколько же ему лет? Около сорока или больше? Фигура у него стройная, спортивная, но он почти совсем седой, в уголках глаз и рта залегли морщинки, хотя это скорее следствие характера, чем возраста.

— Я знаю, как здорово умеют англичане вежливо заткнуть рот. — Никки сама не понимала, почему ринулась в атаку. Наверное, ее вывела из себя его отстраненная манера поведения, так не вязавшаяся с энергичным лицом. Ярко-голубые глаза Никки смело встретились с взглядом Харпера, и она спокойно сказала: — Я все прекрасно поняла. Не надо меня опекать.

Вдруг суровость и резкость исчезли с его лица и он одарил ее легкой улыбкой, такой же удивительной, как и его тепло звучащий смех. Улыбка у Харпера была на редкость чарующая. Но слова прозвучали странно:

— Мне следовало быть более осмотрительным.

Тут появились двое полицейских, Харпер ушел с ними, а Никки осталась размышлять над его загадочным ответом.

Тем временем Гордон закончил промывать и бинтовать ее руки. Его явно позабавила перепалка между Никки и Харпером.

Антисептическое средство, которое он использовал, оказалось таким болезненным, что у Никки слезы навернулись на глаза.

— Все, — наконец заявил Гордон.

Никки облегченно вздохнула, слабым голосом поблагодарила его и с радостью проглотила обезболивающие таблетки, запив их остывшим чаем.

— Теперь, когда я кончил вас мучить, вы можете присоединиться к Харперу и полицейским, — сказал Гордон. — Уверен, они хотят задать вам кое-какие вопросы.

— Спасибо за помощь. И простите, что я нарушила ваш ужин, — не удержалась Никки. Хитрые бесенята играли в ее голубых глазах.

Гордон озорно улыбнулся в ответ.

— Именно так, дорогая, — сладким голосом сказал он. — Но десерт… не такой уж вкусный, и я нисколько не жалею, что приехал сюда.

Никки подняла брови — так ее удивили эти слова.

— Вы можете послать счет за вызов в компанию «Питер Беллис маркетинг лимитед».

— Любовь моя, — сказал Гордон, шутливо потеревшись своим носом о нос Никки, — вам это не по карману.

Глаза Никки смеялись.

— Вы делаете слишком скоропалительные выводы.

Кухонная дверь открылась. Никки и Гордон, занятые шутливой беседой, не заметили, как вошел Харпер. Никки перевела взгляд со стройного блондина на Харпера и тут же ощутила притягательную силу этого человека. Магнетизм его глаз был так велик, что если бы она не сидела, то могла бы потерять равновесие.

Она увидела уже не лицо игрока, а то, что скрывалось за этой маской — сильнейшее раздражение.

А на Гордона появление Харпера не произвело совершенно никакого впечатления — он лишь еще шире заулыбался. Харпер взглянул на доктора, и его худая щека слегка дернулась, но голос прозвучал удивительно безразлично, даже высокомерно:

— Ты можешь удалиться, Гордон.

— Спасибо, Гордон. Спокойной ночи, Гордон, — такими словами ответил на грубость своего друга ничуть не смущенный доктор. Он взял свою сумку, весело пожал плечами и нахально погладил Никки по щеке указательным пальцем. — Ах, Никки! Ради вас стоило пропустить десерт.

Никки сощурилась, а Гордон быстро вышел. Она почувствовала, что что-то произошло, и, хотя не поняла, в чем дело, не сомневалась в том, что и Гордон и Харпер все прекрасно поняли.