"Напрасные опасения" - читать интересную книгу автора (Карпентер Аманда)

ГЛАВА ВТОРАЯ

Никки недолго пришлось ломать голову над странным обменом репликами между Хар-пером и Гордоном. Как только за доктором закрылась дверь, Харпер повернулся и подошел к ней. Она едва удержалась, чтобы не отпрянуть от его теплой руки, взявшей ее за подбородок. Он находился от нее так же близко, как Гордон, когда обрабатывал ей раны.

Кухонный свет был слишком ярким и слепящим. Она быстро заморгала, чтобы четко видеть выражение лица Харпера. Ее глаза расширились настолько, что их голубизну почти совсем заполнили блестящие черные зрачки. Нежное лицо побелело от усталости и стресса.

Никки послушно подчинилась тому, что Харпер умыл ее. Эта процедура освежила ее, а прикосновение его длинных пальцев успокаивало. Силы постепенно возвращались, и Никки смогла спуститься вместе с Харпером вниз. Они вошли в элегантный холл: кожаные кремового цвета диваны, отраженное освещение, инкрустированная мебель темного дерева. Никки обратила внимание на блестящий кабинетный рояль в углу. Взглядом знатока она скользнула по картинам на стенах просторной комнаты. Она узнала французского художника девятнадцатого века, рисунок Дали и голландскую акварель. Это было странное сочетание, но на удивление удачно подобранное, что делало честь вкусу хозяина.

Когда же она увидела великолепный, настоящего китайского шелка экран, ее лицо заси-яло. Харпер, наблюдавший за ней с того мгновения, когда она переступила порог, молча улыбнулся, увидев явное одобрение в ее глазах. Но тут внимание Никки переключилось на двух полицейских инспекторов, мужчину и женщину, которые поднялись ей навстречу.

Разобравшись в серьезности ее ран, женщина-инспектор принялась задавать вопросы. Никки с удовлетворением отметила, как профессионально это делается: методично и в то же время осторожно. Никки старалась отвечать подробно, но, к сожалению, много сообщить полиции не могла. Двое мужчин внезапно накинулись на нее сзади, когда она пересекала переулок. Она лишь мельком увидела их лица, так как кинулась бежать. Как они были одеты она не могла сказать. Единственно, что запомнилось — ее схватили за руки, а хриплый голос зашипел в ухо непристойности.

Никки внезапно замолчала, вздрогнула и от отвращения сморщилась. Пусть женщина-полицейский не говорит ей, что она еще легко отделалась. Все это время Харпер сидел в углу и молча слушал, опустив глаза. Он снял вечерний пиджак и галстук, и его белая рубашка и черные брюки резко выделялись на приглушенном пастельном фоне комнаты.

Наконец полицейский, записывающий показания, вздохнул и задал последний вопрос:

— Вы больше ничего не можете вспомнить?

Никки отрицательно покачала головой.

— К сожалению, нет. Даже если бы у меня не были поранены руки, я не смогла бы нарисовать их портреты. Я просто не успела их разглядеть.

В первый раз за всю беседу раздался глубокий голос Харпера, прозвучавший словно музыка после отрывистой речи полицейского.

— Вы художница?

Никки с трудом подавила зевоту.

— В каком-то роде да. Я — дизайнер и работаю в Найтсбридже в компании, рекламирующей товары, с плакатов и печатных бланков до телевизоров.

— И хороший дизайнер? — небрежно спросил он.

— Конечно. — У Никки поднялись тонкие брови: ее удивило, что кто-то мог сомневаться в качестве ее работы.

— Что ж, — сказала, вставая, женщина-полицейский, — когда мы что-нибудь выясним, мы вас известим. Пожалуйста, если вы вдруг что-нибудь вспомните, сообщите нам.

Никки согласно кивнула в ответ. Она сидела на тахте, опершись локтями о колени, понимая, что следует сказать что-то еще, но всплеск энергии быстро иссяк. Она потерла усталые глаза тыльной стороной перевязанной ладони. Ей казалось, что ее обернули ватой, и это ощущение было весьма неприятным. Тут перед ее носом появились длинные ноги — это вернулся Харпер, проводив полицейских. Он присел перед ней на корточки, строгие карие глаза внимательно смотрели на нее.

— Я испортила вам вечер, — зачем-то сказала Никки, хотя это было и так ясно.

Харпер слегка улыбнулся и небрежно проговорил:

— В любом случае он оказался бы крайне скучным.

Никки подумала, что Харпер был очень любезен с ней, хотя это и не в его характере, и хотела сказать ему об этом, но произнесла совсем другое:

— Я как-то странно себя чувствую.

Она заметила его жесткую усмешку — вот это было на него больше похоже. Он сухо заметил:

— Просто Гордон перестарался с обезболивающими. Что он вам дал?

— Не знаю. Аспирин, наверное. — Никки не сдержалась и так широко зевнула, что у нее хрустнули челюсти. Заморгав, она слабым и испуганным голосом пробормотала: — Мне надо домой!

— Вы проведете остаток ночи здесь, — заявил он. Ей показалось, что в его голосе прозвучала покорность судьбе. Тем не менее улыбка не сходила с его губ. — Я велел Дункану приготовить вам постель.

Никки обуял страх.

— Нет-нет, отвезите меня домой.

Харпер подставил свое плечо ей под щеку. Теперь он уже просто смеялся. Никки из последних сил боролась с обволакивающей ее тьмой, в которую она ни в коем случае не хотела провалиться.

Харпер взял ее на руки и понес по лестнице.

— Я никуда вас не повезу. Вы хоть представляете, который час? — тихо спросил он.

Она вздохнула и уткнулась носом ему в рубашку. Тепло его тела передалось ей, и она глубоко и удовлетворенно вздохнула.

— Тогда вызовите мне такси, — пробормотала с закрытыми глазами Никки. — Здесь я не останусь.

— Останетесь. — Он положил ее на кровать, расшнуровал кроссовки и расстегнул молнию на джинсах.

Никки открыла глаза. Титаническим усилием ей удалось сесть. Как в тумане, она разглядела затемненную комнату и большую фигуру, склонившуюся над ней.

— Нет, я не могу остаться, — проговорила она.

— Придется, — ответил он, и Никки почувствовала у себя на ногах вместо джинсов теплое одеяло.

Ну и ну! Завтра утром не забыть бы сказать, что он не смел так поступать с ней. Но сейчас он был невероятно нежен, а постель оказалась такой мягкой. Никки нагнулась вперед и прижалась губами к его щеке. Он же в это время опускал ее на подушки и повернул голову на ее поцелуй. Его сурово сжатые губы коснулись ее губ и от этого смягчились.

— Спасибо за то, что спасли меня, — пробормотала она.

— Засыпайте, — прошептал он, но она уже спала.

Никки проснулась и тут же открыла глаза. Тело занемело, в висках стучало. Она в ужасе оглядела темную незнакомую комнату. Наконец все вспомнила и чуть громко не застонала.

Она никогда не могла нормально выспаться в чужой постели и завидовала тем, кому это удавалось. Вероятно, именно потому она и проснулась. Лекарство, которое ей дал Гордон, перестало действовать, так как, когда она согнула ладони, они болезненно запульсировали. Во рту пересохло.

Судя по всему, она была в комнате для гостей. В скудном освещении она разглядела со вкусом подобранную мебель, но помещение напоминало гостиничный номер. Светящиеся цифры на настольных часах показывали половину шестого.

Словно повинуясь приказу, Никки слезла с кровати и стала искать джинсы — они оказались аккуратно лежащими на полу. Деньги и ключи были на месте в карманах. С огромным трудом она натянула джинсы и застегнула молнию. Затем, пыхтя, стала засовывать ноги в кроссовки.

Черт побери! Конечно, доктор был прав — двигать пальцами оказалось мучительно, и она почувствовала, как разошлись порезы и снова потекла кровь.

В доме царила тишина. Никки осторожно вышла в холл. Чтобы дойти до лестницы, ей надо было миновать еще одну темную комнату. Она сама не знала, почему остановилась, по-вернулась и бесшумно прошла по ковру к двери этой комнаты.

На постели неподвижно лежал Харпер. Никки прокралась поближе и довольно долго стояла, глядя на его безмятежное лицо, Грива густых волос разметалась по подушке, простыня обернулась вокруг бедер — он был голый до пояса, на широкой крепкой груди темнели волосы, одна мускулистая рука была вытянута, а другая засунута под подушку.

Он спал. Это был посторонний человек, но сердце у Никки почему-то бешено забилось.

На цыпочках она вышла из комнаты и спустилась вниз по лестнице. На кухне горел не выключенный на ночь свет и сквозь приоткрытую дверь проникал в коридор. Дункан тоже еще не поднимался.

Какая же я невежливая, подумала Никки, ища бумагу и ручку около телефона в холле. Ничего бы с ней не случилось, могла бы подождать, когда Харпер и Дункан встанут, и лично поблагодарить их. А она ведет себя неподобающим образом и сознает это. Сжав от боли зубы, она взяла в пальцы ручку и нацарапала на верхнем листке блокнота: «Спасибо вам за все». Никки положила записку на середину столика в холле и ощупью открыла входную дверь. Конечно, она чересчур эмоционально отреагировала на вчерашний стресс, и ей необходимо очутиться поскорее одной в своей квартире, а проснуться в чужом доме после случившегосй было для нее слишком тяжело.

Харпер оказался прав — вчера она была не в состоянии добраться до дома, как бы ей это-го ни хотелось. Как неприятно обманывать такого человека!

Дрожа от холодного предрассветного воздуха, она тихонько вышла из дома. Когда дверь за ней захлопнулась, ее вдруг охватило ощущение утраты, словно ненадолго перед ней промелькнула другая жизнь и внезапно исчезла. Так бывает, когда сгорает свеча и ты остаешься в темноте.

— Никки, Никки, — печально бормотала она, сбегая со ступенек и пересекая улицу, — какая же ты гордая и своевольная.

Возможно, она убежала не из-за этого, но ей хотелось думать именно так.

А наверху в доме Харпер открыл глаза, слишком ясные и настороженные для только что проснувшегося человека.

Никки легко поймала такси, доехала до Найтсбриджа и остановилась как раз перед небольшим двором своего дома. Ее просторная однокомнатная квартира находилась на четвертом этаже и представляла собой мансарду. Застекленная крыша с двух сторон пропускала более чем достаточно света, а также открывала головокружительную панораму звездного неба. Это компенсировало непомерные счета, которые она платила за газовое центральное отопление, поскольку если мерзли пальцы, то работать она не могла.

Стараясь не смотреть на свои перевязанные ладони, которые лишали ее возможности какое-то время работать, Никки медленно и неловко приготовила себе чай. Она могла бы отдохнуть, забраться в постель, свернуться клу-бочком под одеялом и проспать целый день, но у нее было очень много дел. Приготовление чашки чая заняло столько времени, что потратить даже час на пребывание в постели представлялось ей непозволительной роскошью.

Никки поставила чашку с чаем на поднос и отнесла на тахту у единственной не занятой книжными полками стены. Включив телевизор, чтобы посмотреть новости и одновременно не заснуть, она устроилась на тахте с чашкой чая с молоком.

Слава Богу, что мама и брат живут на другой стороне Атлантического океана. Хоть Никки и очень их любила, но предпочитала независимость семейному богатству и влиятельным связям. Стоит им узнать о случившемся с ней, и ей несдобровать. К тому же она хотела оберечь их от волнений.

Посмотрев на часы, Никки застонала. Она должна торопиться на работу, так как у нее встреча с Питером, директором-распорядителем маркетинговой компании. Ей очень не хотелось сообщать ему, что в течение ближайших двух недель она не сможет выполнять свои обязанности. Фирма Питера была небольшая, но дела в ней шли успешно, а Никки считалась самым известным дизайнером.

А пока что она совершила настоящее маленькое чудо. Надев на руки пластиковые пакеты, она вымылась под душем и даже не слишком сильно замочила повязки. После этого она надела черную юбку, доходящую до щиколоток, начищенные до блеска туфли и черную бархатную блузку-топ, открывавшую пле-чи, с плотно облегающими рукавами и лифом. Вид у нее был модный и элегантный, строгость черной одежды подчеркивала женственность тонкой шеи и ключиц. Но проблемой оставалась прическа и бледное усталое лицо, так что к девяти часам утра она уже была в ближайшей от дома парикмахерской, где обычно стриглась.

Никки повезло — у Джеммы, которая всегда ее обслуживала, оказалось полчаса свободных. Она вымыла ей голову шампунем, высушила и уложила густые блестящие черные локоны в красивую прическу, обрамлявшую решительную линию ее скул и нежную, с голубыми прожилками кожу на висках. Когда же Никки поведала о своем вчерашнем приключении, то взволнованная и сочувствующая Джемма предложила сама сделать ей макияж. Умелой рукой она положила голубовато-серые тени у Никки под бровями, от чего голубые глаза сделались еще больше, чуть-чуть подрумянила щеки и таким образом скрыла следы тяжелой ночи.

В десять часов Никки была готова встретиться с Питером и выслушать все, что он ей скажет. До разукрашенной нарядной рекламой фирмы она добралась автобусом. Внутри работа шла полным ходом, так как сроки, как обычно, поджимали.

Хор голосов приветствовал Никки, пока она шла по нижнему этажу, а она улыбалась и кивала в ответ. Не останавливаясь ни с кем поболтать, как бывало обычно, Никки направилась в кабинет Питера. Он разговаривал по телефону, так что она могла четверть часика от-дохнуть. Наконец дверь распахнулась и Питер вышел ей навстречу. Ему было за сорок, он напоминал тощую борзую, которая не могла устоять на месте, переполненная нервной энергией. На взгляд Никки, он был мил, но утомителен.

— Потрясающие новости! — заявил Питер. — Я только что говорил по телефону с будущим клиентом, и он весьма заинтересовался твоей работой, дорогая Никки. О, это будет огромный заказ! Если нам удастся заполучить этого мужика, наша с тобой репутация взлетит вверх со скоростью ракеты. Он приедет через полчаса, встреча будет короткой, но я бы хотел, чтобы ты не уходила до его появления — пусть он сам с тобой поговорит. Хорошо?

— Поживем — увидим, — осторожно заметила Никки и последовала за Питером в его кабинет, стены которого украшали большие обрамленные картины, в основном — ее работы: подлинники афиш для театра «Ковент-Гар-ден», мюзиклов Вест-Энда и одна афиша для прошлогодней выставки в галерее «Тейт». Изящные, красочные картины были ей настолько знакомы, что она не обращала на них внимания. Подавив вздох, она уселась напротив письменного стола Питера.

— Видишь ли, у меня плохие новости. Питер устроился на кончике стола, и тут его взгляд упал на руки Никки. Он замер.

— Что у тебя с руками?!

— Вот это и есть плохие новости, — криво усмехнулась она и, не вдаваясь в подробности, рассказала Питеру, что с ней случилось про-шлым вечером. — Итак, ты видищь, что я не смогу работать несколько недель. Тебе придется найти кого-нибудь, кто займется моими неотложными проектами.

— Я так и думал, что мне с утра слишком везет, — простонал он и запустил обе ладони в свои и без того взъерошенные волосы. — Что же мне делать? Через пятнадцать минут придет этот новый клиент, который хочет, чтобы дизайнером была именно ты, и я уже пообещал ему, что мы предоставим ему все, что он только пожелает!

— Неужели нельзя отложить его заказ на какое-то время? — Никки устало потерла пальцем переносицу. Обычно ей нравился напряженный ритм работы и она гордилась своей популярностью, но сегодня была вялой и инертной. — В любом случае я потратила бы это время, чтобы закончить ту работу, которую уже начала. Твой клиент ничего не потеряет.

— Я уже наметил, кому передать твои дела, чтобы ты занялась его проектом. — Питер беспомощно посмотрел на нее. — Извини, что я спрашиваю, но ты совсем ничего не можешь делать?

Никки сердито усмехнулась и вытянула перевязанные, неразгибающиеся ладони.

— С головой у меня все в порядке, Питер. Но боюсь, что о рисовании не может быть и речи. Сегодня утром я не смогла даже голову помыть и подкраситься — пришлось зайти по пути в парикмахерскую.

— Черт, — тихо выругался он.

— Послушай, я буду рядом, когда придет этот парень, — пожалела Питера Никки. — Уверена, что я уговорю его подождать. Я сделаю все возможное, чтобы мы не лишились заказа… конечно, если этот человек такая уж важная шишка.

— Именно так, дорогуша, — с жаром заверил ее Питер. — Он очень влиятельный человек. Практически он олицетворяет собой британское общество: финансовый воротила международного масштаба, мультимиллионер, родом из известной семьи. Он не только периодически выступает советником правительства, но он к тому же один из видных коллекционеров предметов искусства в Англии, а ему всего тридцать шесть. Стоит ему появиться на частной выставке, как имя художника становится известным. Но он неуловим, и вот уже пять лет его не видят в художественных салонах. Теперь поняла, почему так важно заполучить его заказ?

Никки, конечно, поняла. Если у них выгорит дело с такой важной персоной, то это будет означать не только выход фирмы Питера на международную арену, но и взлет ее собственной карьеры. Разочарование Никки было настолько велико, что она непроизвольно сжала ладони и от резкой боли даже вскрикнула.

— Не беспокойся, Питер, — мрачно сказала она в ответ на его быстрый вопросительный взгляд. — Мы что-нибудь придумаем. Пока не знаю что, но придумаем.

Раздался телефонный звонок, и Питер нетерпеливо схватил трубку. Ему сообщили, что пришел посетитель, назначенный на одиннад-цать часов. Питер выпрямился и попытался пригладить свои непокорные волосы.

— Пожалуйста, пригласите его, — сказал он секретарше, а Никки прошептал: — Вот она, наша надежда.

Дверь открылась, Никки повернулась к вошедшему и замерла. Казалось, все замерло.

Питер вышел из-за стола, протягивая руку человеку, который широкими шагами вошел в кабинет.

— Здравствуйте. Я — Питер Беллис, — вкрадчивым голосом представился Питер. — А это дизайнер, о которой мы говорили по телефону, — Никки Эштон. Никки, познакомься с Харпером Бьюмонтом.

— Что? — удалось выдавить из себя Никки. Она почти ничего не слышала, находясь в состоянии шока и не сводя с Харпера глаз.

Харпер вежливо пожал руку Питеру, но при этом держался равнодушно. Одет он был в строгий темно-синий костюм, а на жестком худом лице была написана ужасная скука. Но тут его темные глаза встретились с глазами Никки и в них промелькнуло что-то похожее на улыбку. Его взгляд подействовал на нее так сильно, словно ее пронзило электричеством.

Если бы Никки не сидела, то просто шлепнулась бы в кресло — из-за этого человека она все время теряла равновесие. Питер посмотрел на нее с раздражением.

— Это Харпер Бьюмонт… — повторил он.

— Нас не надо представлять, Питер, — словно во сне сказала Никки. — Мы уже встречались.

Питер от изумления открыл рот. Харпер внимательно наблюдал за Никки. На его губах играла легкая улыбка. Она же изо всех сил старалась сохранить спокойное выражение лица. Хотя он ни слова ей не сказал, она дрожала с головы до ног. Какой надо быть наивной и до смешного глупой, чтобы не распознать этот чувственный поток, который как электрический заряд пролетел между ними прошлой ночью. Она вовсе не хотела так увлекаться мужчиной, не говоря уже о сексуальном напряжении, приводящем ее в дрожь. Оно пугало и волновало. Что, скажите на милость, ей теперь делать?

Больше всего ей хотелось, как ненормальной, подбежать к Харперу Бьюмонту и обхватить его руками за талию. Но это невозможно и нелепо. Как же он удивится и каким высокомерным и неприязненным взглядом смерит ее! Но Никки почему-то стало жалко себя из-за того, что она не решилась на этот импульсивный жест. ^

— У вас усталый вид, — мягким голосом произнес Харпер, не обращая внимания на стоящего рядом Питера, который не верил своим глазам.

— Замедленная реакция, — сдержанно ответила она, стараясь не краснеть. Вот негодник! Он хочет ей напомнить о том, как она трусливо убежала из его дома. Не сводя взгляда с лица Харпера, она объяснила Питеру: — Харпер — это тот самый человек, на которого я налетела прошлой ночью в Сохо. Он привез меня к себе, вызвал врача и полицию. Я… просто не знаю, что бы без него делала.

— Понятно, — сказал Питер, хотя, конечно, ничего не понял. — Значит, вы уже знаете, что Никки не сможет взяться за новый заказ еще несколько недель, но уверен, что когда вы увидите качество ее работ, то согласитесь подождать.

Харпер повернулся к нему и тихо заметил:

— Это нужно еще посмотреть.

Никки сжалась, а ее лицо стало надменно-оскорбленным. Но Питер согласно закивал и с улыбкой ответил:

— Конечно. Вы только скажите мне, что вам нужно, и я буду рад показать все, что мы можем вам предоставить.

Следующие сорок пять минут мужчины беседовали, а Никки молча слушала, обуреваемая противоречивыми чувствами: то она кипела от злости, что ее совершенно игнорируют, то обижалась на небрежное замечание Харпера о ее работе, то мучилась от ощущения здброшенно-сти, словно он совершенно забыл о прошлом вечере.

Это было глупо. И более чем глупо — неразумно, мысленно повторяла Никки, пытаясь разобраться в хаосе своих чувств. Конечно, их предыдущая встреча не имеет отношения к сделке, совершаемой сегодня. Да и что у них было? Случайная встреча, с его стороны проявление обычной порядочности, предписывающей помочь человеку, попавшему в беду. С этим покончено раз и навсегда. Если бы не его деловое предложение, то они могли больше никогда не встретиться.

На нежном, спокойном лице Никки не было видно и следа душевного сумбура. Наоборот, она выглядела замкнутой и холодной, голубые глаза изучающе смотрели на поглощенных разговором мужчин. Неугомонный Питер выглядел несколько суетливым и несдержанным рядом с непринужденным Харпером, излучавшим своим видом одновременно спокойствие и энергию. Самообладание сквозило в каждом его движении, в каждой интонации. Он ни разу не сказал лишнего, не вышел за рамки разумного. Он опасен; Никки это было ясно, но вот Питеру — нет. Харпер Бьюмонт, если дать ему волю, может растоптать человека.

Он искал первоклассный и современный материал для собственной компании, начиная от новых заголовков для отпечатанных на глянцевой бумаге брошюр и журналов и кончая дизайном его контор в Сити. Все должно быть в одном стиле. Продукция предназначалась не для широкой публики, а для служащих достаточно высокого ранга: управляющих банками, членов советов директоров, даже для государственных чиновников. Зарубежные заказчики Харпера были очень богатые, искушенные в житейских делах граждане мира. Они любили дорогие вещи, соответствующий стиль жизни, и их желания просто обескураживали. В общем, Харпер считал это дело настолько важным, что решил лично заняться им, а не перепоручать его кому-либо.

Никки видела, как нервничает Питер. Но она-то сама выросла среди людей со связями мирового уровня, поэтому все предвидела, угадывая любое соображение Харпера еще до того, как он его выскажет.

Затем настала очередь Питера обрисовать услуги своей фирмы. Харпер настолько умело настроил его, что Питер из кожи вон лез, стараясь обеспечить новому клиенту максимум желаемого. Никки, криво усмехнувшись, отказалась сопровождать мужчин, когда Питер повел Бьюмонта знакомиться с различными отделами. Вместо этого она пила кофе с секретаршей.

Она не хотела попасть в ловушку, столь хитроумно расставленную Харпером. Хотя она, как и Питер, очень хочет получить этот заказ, но цепляться за него не станет. Ей гордость этого не позволит, особенно после прохладной реакции Харпера на ее работу, о которой Питер был высокого мнения. Никки семь лет училась в Париже, сначала в частном пансионе, затем в художественной школе. Ее обучали прекрасные преподаватели, и она знала себе цену. Она не привыкла к пренебрежительному отношению к своей работе, даже если оно исходило от знаменитого коллекционера. Если он нуждается в ее услугах, то пусть сам попросит.

Никки повернула голову на звук голосов в коридоре. Приняв надменный вид, она встретилась с проницательным, критическим взглядом Харпера, затем отодвинула кофейную чашку и встала.

— Итак? — спросила она.

Немного загадочная улыбка появилась в уголках губ Харпера, но за него ответил Питер:

— Я оставлю вас поговорить наедине, ладно? Это можно сделать в моем кабинете.

Никки кивнула и, стараясь двигаться изящно, направилась к закрытой двери. Пока все идет хорошо. Харпер выглядит достаточно заинтересованным и, кажется, готов сделать какое-то предложение.

— Позвольте мне, — произнес Харпер бархатным голосом, и его красиво очерченная кисть накрыла ее руку, взявшуюся за ручку двери.

От его прикосновения перед глазами Никки все поехало. Она хотела было отпрянуть, но задела голым' плечом его пиджак. Он повернул ручку и слегка толкнул ее. Они вошли в пустую комнату.

Никки не стала садиться, а повернулась к нему лицом. Она ничего кругом не видела, ноги у нее были тяжелые и еле двигались. Ей казалось, что она плывет на большой глубине.

— Это безнравственно с вашей стороны — так завести Питера, — сердито сказала она, поскольку нападение лучший вид защиты.

Он с хитрым видом медленно поднял бровь.

— Это — тактика и умение маневрировать, — ответил он, и вид у него был как у опытного кукловода. — Вы не выспались, дорогая?

Черт бы побрал ее склонность вечно краснеть!

Вслух она проговорила:

— Я сопротивлялась сну, как могла. Но ведь вам это известно, не так ли?

— Какая же вы спорщица и вояка! Мне непонятно, почему вам надо было убегать.

Не сводя с нее глаз, он стал ходить вокруг кресла перед ней, как бы неторопливо и терпеливо подкрадываясь к своей добыче.

У Никки перехватило дыхание. С утра она находилась в тревожном состоянии, ее то и дело охватывала дрожь, но она надеялась, что это незаметно.

Небрежным тоном она сказала:

— Я вовсе не убежала. — Ну и лгунья же она! — У меня был трудный вечер, я проснулась с головной болью и захотела домой. Вы ведь отказались отвезти меня, когда я вас об этом попросила.

— Очень неразумно с моей стороны, — насмешливо прокомментировал он. Теперь он стоял за спинкой кресла. — Особенно когда вы уснули прямо у меня на руках. А я, вместо этого, заставил вас спать в постели. Что это на меня нашло?

— Я уже сказала вам, что вы ведете нечестную игру. — Никки удалось выговорить это с потрясающе безмятежным видом.

— Ну что ж, пусть будет нечестную, — продолжал Харпер, обойдя одно кресло и перемещаясь к следующему. — У вас красивые ноги.

Никки прищурилась и злобно парировала:

— Я тоже полюбовалась на вас, спящего, когда уходила.

— Я не спал, — лениво заметил он. Никки потеряла самообладание, отскочила подальше и укрылась за письменным столом, но тут же стала, как ни в чем не бывало, водить пальцем по его краю. Она повернулась лицом к Харперу, лишь когда их разделил стол Питера. Ее голубые глаза встретились с его темными, и она выпалила первое, что пришло в голову:

— Я не думала, что мы еще увидимся.

Харпер слегка улыбнулся, и тут Никки осенило — Господи, да зачем пытаться скрыть что-либо от этого искушенного, пронизывающего взгляда! Такой умудренный жизненным опытом человек читает ее, как открытую книгу. И прошлой ночью было то же самое. От этой мысли у нее екнуло сердце.

— Я тоже так думал и поэтому сейчас не сразу вас узнал, — сказал он.

Никки рассмеялась, и до некоторой степени к ней вернулось хладнокровие.

— Неудивительно, — сочувственно произнесла она и жестом указала на свою одежду. — Мой служебный имидж несколько отличается от облика оборванки, которая попалась вам на пути прошлым вечером.

— Вижу, вы вполне пришли в себя, — ответил, нахмурив брови, Харпер и, отвернувшись, стал рассматривать обрамленные картины.

У Никки все внутри затрепетало, словно в животе метались бабочки, когда он вдруг остановился перед поразившей его картиной. Это была ее работа. Глупо, конечно, но то, что он внимательно смотрит на ее картину, превратило Никки в робкую ученицу перед лицом преподавателя.

Он искоса взглянул на нее.

— Никаких побочных явлений после вчерашнего?

Седые вьющиеся волосы у него на затылке падали на воротник костюма. Их цвет не соответствовал роскошной густоте шевелюры. А какова его грива на ощупь? Никки мысленно одернула себя — ее это не интересует.

— Никаких отголосков происшедшего, — бодрым голосом соврала она. — За исключением, конечно, вашего мистического появления здесь.

Его смех прозвучал так мягко, что у Никки сильно заколотилось сердце.

— Дорогая, — медленно сказал Харпер, повернувшись к ней, — я никогда ничего не делаю случайно. Гордон передает вам привет, но не посылает счет, хотя, когда я расскажу ему, как хорошо вы себя чувствуете, он может передумать и прислать. Вы развиты не по годам.

Его небрежное замечание задело Никки за живое.

— Развита не по годам? — насмешливо переспросила она, опершись о край стола. — Что ж, спасибо. Мне давно никто этого не говорил.

— Но это так и есть. — Он спокойно смотрел на нее, приподняв брови. — Большинство дизайнеров достигают успеха к тридцати, а вам сколько — двадцать два, двадцать три?

— Двадцать четыре, — вежливо сообщила ему Никки. — А вам?

Суровые темные глаза смеялись.

— Сдаюсь, — сказал он. — Мне тридцать шесть, и мне самому говорят, что я достиг ус-пеха не по годам рано. Слушать это утомительно.

И снова она выпалила, не подумав, без хитростей и уверток:

— Зачем вы пришли?

— Зачем? — Он произнес это так, будто не задумывался о причинах или не мог представить, что ей самой это неясно. — Да чтобы посмотреть, какова сегодня та женщина, которую я встретил вчера вечером. Чтобы увидеть, насколько она преобразилась, увидеть особу, приведшую в восторг моего невозмутимого Дункана и настолько очаровавшую Гордона, что он прервал ночное свидание, которого добивался несколько месяцев. Кроме того, я хотел убедиться, такой ли уж вы хороший дизайнер, каким самонадеянно себя считаете.

— Я знаю себе цену, — холодно ответила Никки, гордо откинув голову.

— Ошибаетесь, — бесстрастно заявил Хар-пер. — Вас нельзя назвать хорошим специалистом.

У Никки перехватило дыхание, глаза ее засверкали — она была сбита с толку. Он играл с ней, как на арфе¹, перебирая струны ее души, а она не понимала, чего же он хочет от нее. Его музыка с удивительной легкостью устанавливала между ними интимность. Никки почувствовала, что у нее дрожат губы, и отвернулась, чтобы он этого не заметил. Она не поняла, что он хотел сказать. Она не могла точно

¹ Harper (англ.) — арфист. — Здесь и далее примечания переводчика. определить, что испытывает — огорчение или удивление, — но твердо знала: он методично выводит ее из себя, сознательно и безжалостно. Этого она никогда ему не простит.

— Вы непостижимо великолепны, — все тем же бесстрастным голосом продолжал Харпер, а у Никки от этих слов затряслись руки, и она прижала их к груди. — Вы восприимчивы без чрезмерной изысканности, утонченны, но не безжизненны, в ваших работах восхитительные краски и яркость выражения, в них чувствуется глубина. Когда ваш талант окончательно разовьется, вас ждет потрясающий успех. Вам никогда не приходило в голову, что вы зря растрачиваете свое дарование на рекламу?

— Это пуристский взгляд на искусство. Я не принадлежу к категории художников, прозябающих на чердаках ради чистого искусства, — едва выговорила Никки, оцепеневшая от его словесного натиска. Она была в полном смятении и смогла лишь жестом указать на свои работы, развешанные по стенам. — Я делаю реальные вещи, и они нужны реальным людям.

Его глаза заблестели и приобрели оттенок старой бронзы.

— Сегодня они здесь, а завтра их уже нет. Почему вы не рисуете для себя?

Никки чуть не задохнулась, у нее сдавило горло от его высокомерия и надменности. Ответ он получил честный, но беспощадный:

— А почему вы так старательно напускаете на себя отстраненный вид? Почему Гордон Стенхоуп непоседлив, а Дункан Чанг невозмутимо-спокоен? Если вы станете задавать подо-бные вопросы, то получите соответствующие ответы.

Харпер подошел к ней. Его мускулистое тело хищника двигалось к определенной цели, и этой целью была Никки. Она стояла отвернувшись от него, но он взял ее своей огромной ладонью за щеку и странным голрсом сказал:

— Зачем же мне тогда было спрашивать? Конечно, я хочу знать ответ.

Никки не нужны были ни его умные сентенции, ни его пугающая проницательность. А меньше всего ей хотелось испытывать это унижающее ее желание ощущать прикосновение его руки. Она пронзила его гневным взором.

— Я вас уже просила не опекать меня.

— Разве в правде есть элемент опеки? — лениво парировал он, и при этом его рука интимно опустилась на ее обнаженное плечо. У Никки чуть не подогнулись колени. Она хотела отстраниться, но его пальцы крепче сжали ей плечо и не отпускали — его вполне устраивало то, что они касались друг друга. Он не сводил с нее требовательного взгляда, — Вы правы, но лишь отчасти: я не всегда такой уж равнодушный.

Никки не могла взять в толк, что между ними происходит, что это — дискуссия, перебранка или они о чем-то договариваются? Ей хотелось закричать на него или расплакаться, а она вместо этого пытается объясниться с ним.

— Я расплачиваюсь за то, что делаю. Разве у других это не так? — нервно прошептала она. — Возможно, я не рисую для себя, потому что это никому не интересно. А так по крайней мере зарабатываю на жизнь, делая то, что доставляет мне удовольствие. Мне это не наскучило, я не разочаровалась. Ничто меня так не занимает, как моя работа. Я полностью погружена в нее.

— Значит, вы поглощены ею. Неудивительно, что вы сделали такую успешную карьеру. Выходит, это единственное, что вас занимает, потому что другого вы просто не хотите узнать. Как же вы простодушны, — сказал Харпер и наклонил к ней голову.