"Выпашь" - читать интересную книгу автора (Краснов Петр Николаевич)IIВ густой траве — и как-то много тут скопилось цветов, лиловых колокольчиков, гроздей сине-желтого мышиного гороха, пушистой вероники, желтых ромашек, — на пестром их ковре стояла маленькая — поларшина вышины и три четверти длины, точно игрушка — китайская кумирня. Она была слажена из дерева и из камней, с разлатой черепичной, серой крышей, с широким входом, где стояли красные столбики с золотыми концами и с раскрашенными под кирпич деревянными стенами. Валентина Петровна опустилась на колени и села, чтобы заглянуть внутрь игрушечной постройки. Там была наполовину сдутая ветром горка пепла, и за нею дощечка, где черной, желтой и красной красками было изображено косматое и лохматое чудовище с выпученными глазами. — Это что же такое? — спросила Валентина Петровна. — Это то, что здесь называют «Ляо-мяо» — маленькая кумирня. Это кумирня бога полей. Бога здешних мест, — сказал Петрик. Валентина Петровна долго и серьезно рассматривала дощечку, вполголоса, ни к кому не обращаясь, будто говоря сама с собою, она сказала: — Бог здешних мест…Будь же ты милостив к нам, бог полей… Но какой же ты стра-ашный — и смешной… смешной… В ее голосе прозвучали слезы. Быстро, не ожидая ничьей помощи и не опираясь руками, она вскочила на ноги и скорыми шагами пошла от кумирни. Точно хотела скрыть от всех набежавшие на ее глаза слезы. В тридцати шагах от кумирни луг кончился. Дальше было когда-то запаханное поле — паровое поле. Потому ли, что в этот самый миг солнце скрылось за горы и длинные черные тени побежали в долину, холодный шумливый ветерок налетел откуда-то и зашатались от его дуновенья широколистые лопухи, покрытые серыми цепкими шариками, и зашелестели густые кусты бурьяна, или и действительно после зеленого цветущего луга это поле являло всю мерзость запущенности и осиротелости — оно показалось ужасным и мрачным Валентине Петровне. Молодая женщина сделала несколько шагов по нему. Ноги спотыкались о неровные, желтые, кочковатые желто-серые борозды. Разлатый будяк с малиновыми кисточками пушистых цветов зацепился шипами за ее кофточку. Овсюг качался под ногами, и из гущи серых трав скромно торчали три пушистых бедных зерном колоса похожей на пшеницу чумизы. За кустами бело-зеленой лебеды и густо разросшейся крапивы проглядывали серо-желтые грубые доски неуклюжего длинного ящика, поставленного на камнях. Точно безобразный бог полей, чье изображение только что видела в «ляо-мяо» Валентина Петровна, показал в этой запущенной заброшенности поля свое страшное лицо. Валентина Петровна остановилась. Она старалась отцепить колючки будяка. Шипы кололи пальцы сквозь перчатки. Петрик и Долле поспешили ей на помощь. — Послушайте, — показывая зонтиком на серый ящик, сказала Валентина Петровна, — что это такое? — Это китайский гроб, — спокойно сказал Петрик. — Гроб? — Валентина Петровна побледнела и отвернулась. Неужели и тут, как всю ее прежнюю замужнюю жизнь, ее будут преследовать покойники и мертвые тела? Ей казалось, что она слышит запах трупа, несущийся от гроба. — И там… покойник? — содрогаясь, сказала она. — Возможно, что и нет. Китаец приготовил себе гроб и оставил в поле, а сам еще и не умер… А если и покойник, то давно истлел. Этот гроб здесь стоит давно. Не все ли равно? Это был гроб… Это была могила. Ей довольно было могил. Довольно смертей и ужасов. За прошлый год — чего она не пережила! Она пошла назад. Когда ступила на луг и подошла к кумирне бога полей, страшная злоба вдруг охватила ее. Ей хотелось ударом зонтика сбить крышу кумирни-игрушки, растоптать ногами, в щепы разбить изображение бога полей. Она испугалась, однако, самой мысли. Вдруг может подслушать ее этот страшный бог? А что — если отомстит? Она прошла с затаенным страхом мимо кумирни и, обернувшись на поле, спросила с нервическим смехом: — Что же там?… Китайское кладбище? — она хотела бросить упрек Петрику. "Хороши! Куда повели в день свадьбы! На кладбище!" — Но оставила это в мыслях. Ей жаль стало Петрика. Да и не он виноват. Она сама пошла туда. — Нет. Это — выпашь, — сказал Петрик. Валентина Петровна повернулась к страшному полю. На лице ее был вопрос. Она не поняла Петрика. Она никогда не слыхала этого слова. Долле ей объяснил. — Это выпаханное, усталое поле. Оно перестало родить. Его оставили "под паром", оно запустело, поросло сорными травами. Оно было выработано и потому переутомлено. — Очень зайчистое место, — сказал Петрик. — Я скажу Факсу, пусть бросит туда Бердана. Может быть, на ваше счастье выгонит какого-нибудь зайчишку. А для вашей Ди-ди — это будет раздолье. — Выпашь, — тихо сказала Валентина Петровна и пошла рядом с Долле за Петриком. — Усталое поле… А, знаете, Долле… и душа может так устать… И порастает бурьяном сомнений, чертополохом отчаяния… Как вы думаете? — Конечно, может. Если много от души требовали… Если многое ей пришлось пережить. — И что тогда? — Надо дать отдохнуть душе, как дал хозяин отдохнуть выпаханному полю… Сосредоточиться… обдумать… — И дальше? — Придет хозяин, выкорчует, выжжет сорные травы, перепашет поле — и оно снова зацветет хлебами. — Вы думаете — и душа так? — Непременно. Нашелся бы только хозяин. Бердан носился и прыгал по полю. Ферфаксов кричал на него. Эта суета и жизнь на усталом поле не отвечали тому настроению, что дало оно Валентине Петровне. Она капризно крикнула мужу: — Петрик!.. Довольно… Идемте домой… Надо успеть накормить до поезда Ричарда Васильевича. Таня ждет с ужином. Петрик сейчас же пошел к ней. Она смотрела на его легкую и твердую поступь, на всю его крепкую, хорошо слаженную фигуру и думала: — "хозяин!.. хозяин… сумеет ли он очистить душу? Сумет выкорчевать и сжечь все ее печали и сомнения — и сделать поле ее души благодатною нивою?" Она шла с Долле. Сзади Ферфаксов и Кудумцев что-то кричали собаке. Она морщилась от этого крика. Петрик обгонял ее. Он шел распорядиться. Хозяин! Она догнала его, вложила свою руку в изгиб его локтя и крепко оперлась на него. Снизу вверх заглянула морской пучиной в его серые, стальные, немигающие глаза. С гордостью еще раз подумала: "хозяин!" Со спокойною ласкою смотрел Петрик в глаза Валентины Петровны. Огонь страсти загорался где-то далеко в самой глубине его потемневших зрачков. Валентина Петровна вздрогнула, почуяв этот огонь. Еще крепче оперлась она на сильную руку. Выпашь осталась далеко позади. |
||
|